Абсолютное правило

ГЛАВА ПЕРВАЯ

"Что с ним такое?! Господи, да у него же голова пробита!"

"Да-да! Видели, что сейчас в метро творится? Там взорвалось что-то, пять человек погибло, а он вот выжил. Представляете, спустился вниз, туалет искал, а тут взрыв. Его куском кафеля и задело".

"Боже мой, что творится-то! Нормальному человеку уже никуда зайти спокойно нельзя! Везде убить могут! Вот недавно ходила на рынок, так там всякую взрывчатку прямо с рук и продают! Да еще кто — русские! Сами себя угробить хотим, а по телевизору все о каком-то геноциде говорят!.. Ну, давайте, заходите в вагон, у нас через три минуты отправление. Как тронемся, зайдите ко мне, я вам чистый бинт дам и зеленки! И что это вас милиция не забрала?"

"Так нам же ехать надо!"

"И далеко ехать-то?"

"До Краевской".

"Ну, значит, доедет, не помрет. Полчаса всего ехать осталось. А там вы его сразу к врачу. Вдруг сотрясение мозга или еще что…"

"Да-да. В первую же очередь отвезем его в больницу.

Разрешите?"

"Проходите, проходите. Только сразу за бинтом чтобы зашли, как поедем, а то он мне все простыни запачкает. Кто платить будет?"

"Не волнуйтесь. Мы и заплатим"

"Раз так, то ладно… Ну, проходите же, не задерживайтесь, черти…"

Наверное, умереть — это не так. Совсем не так.

Что-то уж очень больно, и голова гудит. Непохоже, чтобы я был мертв. Да еще голос этот не слишком приятный. Ведь у ангелов и голоса ангельские, верно?

— И этот щуплый малый полез на Исправителей с электрической дубинкой? Лихо. И что?

— Догадайся сам, — голос Васи. Он как обычно не слишком общителен.

— Но ведь живой?

— Вот и я удивляюсь. По всем законам его уже должны были сто раз вычислить и поймать, а он мало того что выжил, так еще и плетется за нами, как хвост, с самого Новоозерска.

— Женя говорит, что он даже нескольких уложил там, в метро.

— Было дело, — нехотя признается Вася. Наверное, неловко себя чувствует. Как-никак я безо всякого их дара, с одной дубинкой и транстерминатором двоих уничтожил.

— И жив! Черт, а он точно не игрок? Может, его кто из сторон потерял? — Легкий шлепок по щеке заставил меня чуть дернуться. — Ладно, открывай глаза. Мы уже видим, что ты пришел в себя. Не фиг притворяться.

Легко сказать. Веки, словно пудовые, открывались с невероятным трудом. Никогда не думал, что мне будет так трудно поднять веки, не напившись за ночь перед этим. Ведь трезв как стеклышко, а тело — ватное.

Один глаз все же открыл. И огляделся.

Небольшая уютная комнатка. В углу стоял шкаф под самый потолок (а потолки-то низкие, как в деревенских хатах, с трещинами и отсыревшей штукатуркой), в другом углу — телевизор, на стене напротив висел ковер, под которым в кресле сидел Вася. Шторы на двух окнах были задернуты, и в комнатке держался приятный, не режущий глаз полумрак. Уютная комнатка, в моем вкусе.

Около кровати, на которой я лежал, стоял мужчина в домашнем халате с кружкой в руке. Почему-то мне показалось, что сейчас он предложит мне лекарство.

— Пиво будешь? — спросил мужчина, увидев, что я открыл и второй глаз.

Голова болела со страшной силой. Тела так вообще не чувствовал. Нехило же я скатился с лестницы! А что дальше было? Не помню. Последнее, что я видел там, в метро, был высокий потолок и зеленая лампа, тонущая в пыли от кафельной крошки и штукатурки. Дальше — короткая, тупая боль в затылке и темнота.

— Пиво, пиво, — повторил мужчина, протягивая мне кружку. — Мы тут тебя поить валерьянкой не собираемся. Не дома.

— А где? — с трудом выдавил я. Тихо, будто просто открыл и закрыл рот. Но мужчина услышал.

— А куда ты собирался? В Краевском, конечно.

— Где… именно?

— У меня дома. Вася попросил, чтобы ты пожил у меня, пока они с Вероникой не смогут отвести тебя к Коле.

— Жрецу?

— Ну, его так уже, поди, лет сто никто не называет. Просто Коля, и все.

— Ясно. — Казалось, голова поворачивается с хрустом. — Василий, привет. Как дела?

— Отлично, — ответил Вася с кресла. — Если бы не ты, было бы еще лучше!

— Ты как обычно мрачен и неразговорчив?

Как видишь. — Вася пожал плечами. — Ладно, не принимай мое настроение на свой счет. Я просто задумался. Что-то не то происходит. Странно все это… — Что?

— Не сейчас— Вася с мужчиной коротко переглянулись, думая, что я не заметил, и Вася вышел, бросив через плечо: — Вы тут пока поговорите. Виталя, тебе отдыхать надо, а с завтрашнего утра примемся за дела… Думаю, у тебя еще есть время.

И это говорит человек, который при первой нашей встрече не был даже уверен, что я доживу до следующего рассвета. Действительно, что-то странное начинает твориться.

— Я — Алексей. — Мужчина присел на край кровати и впихнул мне в руку кружку. — Пей, пиво очень помогает при головных болях.

— А я-то всегда думал, что помогает их приобрести, — пробормотал я, приподнимаясь на локтях и делая глоток. Приятное, прохладное и чуть щиплющее горло, действительно отличное пиво. У нас в городе такого не сыщешь.

— Если пить в умеренном количестве, то оно только помогает, — уверенно сказал Алексей, — поверь мне!

Я поверил. После того, что произошло (да и происходит сейчас), поверить оказывается все же легче, чем осознать. Сделал еще один затяжной глоток, чувствуя, как приятный холодок пробегает по коже и возвращает ушибленным косточкам силу.

— Сколько я пролежал?

— Пока доехали да еще полсуток. Сейчас уже почти вечер.

— Вечер?

— Точно, — Алексей улыбнулся. — Мы тут все о тебе уже знаем. Вероника рассказала. Евгений Валерьевич тоже немного…

— Так он жив, старый…

— Что ему сделается? — ответил Алексей. — Говорит, что двоих завалил, но из Васиного рассказа выходит, что не мог. Если только их там не семеро было. Но ведь это прямое нарушение правил. Сумеречные бы не посмели.

— А почему бы и нет… — Я вдруг вспомнил то, о чем думал за несколько минут до того, как грохнулся с лестницы. О глазах без зрачков, об оборотнях, так похожи на тех, которые охотились за мной в парке, о том, что действительно странно, что Исправители все еще не пришли за мной, и сумеречные милиционеры, не обратившие на меня никакого внимания, словно так и должно было быть…

А может, и нет никаких Исправителей?

— Нет, не посмели бы, — отрицательно покачал головой Алексей. — У нас с этим серьезно.

Длинным глотком я допил пиво и отдал кружку Алексею.

— Понравилось? — участливо поинтересовался он. Я кивнул.

— Это у нас Тарас такое делает. Сам.

— Передай ему от меня привет.

— Обязательно. Как конференция начнется, так и передам.

— Можно у тебя узнать, что все-таки за конференция? Евгений Валерьевич говорил что-то, но уж очень туманно.

— В Краевском довольно часто проходят конференции игроков Зари. Здесь ведь наш штаб. Вот только не понятно, зачем из городов игроков пригласили.

— Штаб?

— Нуда. — Алексей немного помялся, потом, склонившись надо мной, добавил: — Вообще-то Вася сказал, что бы я отвечал на все твои вопросы, неважно какими они будут, пускай даже про самого Бога. Но сам-то ты этого хочешь?

Я кивнул.

— Не люблю чувствовать себя глупцом.

— Ну, как знаешь. Пиво еще будешь? Отлично.

Он встал и удалился в другую комнату. Оттуда послышался его голос:

— Краевское построили незадолго до революции именно как штаб игроков Зари. Здесь сосредотачиваются основные игроки, которые отвечают за общую безопасность, секретность и, главное, правильность ведения игры. — Алексей показался с двумя литровыми кружками. — Обычных людей в селе немного — и сотни не набирается. Остальные — игроки.

Я поперхнулся, пораженный:

— То есть… так вот почему Вася с Вероникой не очень сопротивлялись, когда я потребовал, чтобы они отвезли меня к жрецу. Не только из-за того, что здесь проходит собрание. А еще потому, что мне отсюда никуда не деться. Можно спокойно отдать меня Исправителям!

— Почти так. Только вот Исправители почему-то не появляются… — Алексей сделал глубокий глоток и, переведя дыхание, продолжил: — Краевское — это наша крепость на Западе России. Сюда серые вообще не суются. У них, конечно, тоже есть свои штабы, свои города и деревеньки по всей стране, но и мы стараемся не соваться туда. Так что можешь не опасаться. На улицах села к тебе просто так никто не придерется. Но и выходить тоже не советую. Многие игроки уже знают о тебе и очень сильно интересуются твоей особой. Некоторые с плохими намерениями.

— То есть?

— Есть игроки, которые считают, что сохранить тайну игры нужно во что бы то ни стало и поэтому тебя надо убить, другие — что надо тебя немедленно отдать Исправителям. Мало ли что ты можешь выкинуть.

— Интересно, а что думают остальные?

— По-разному. В основном сходятся во мнении, что вокруг тебя творится что-то странное. Исправители сунулись за тобой всего лишь один раз и больше попыток не предпринимают, сумеречные тоже знают о тебе и ничего не говорят.

— Это что-то значит?

— Непременно. Они уже давно должны были заявить нам о нарушении правил и потребовать, чтобы тебя уничтожили. Ты ведь, как-никак, встал на нашу сторону и успешно уничтожил двоих их игроков.

— Одного, — произнес я.

— И второго ты. Вася лишь немного поспособствовал тебе. Тело твое действовало чуть быстрее, чем ты сам думал.

Я допил, и Алексей принял у меня кружку, поставив на стол.

Отличное пиво, совсем не пьянит, а наоборот, прибавляет сил. Мне даже показалось, что я все же cmoi встать с постели. Не вышло.

Алексей усмехнулся:

— Рано тебе еще прыгать. Чуть позвоночник себе не сломал, левую ногу вывихнул и коленку выбил — с такими травмами ты бы в больнице несколько месяцев пролежал. А так — завтра встанешь.

— А когда у вас конференция? — спросил я.

— Завтра вечером первое собрание. Сначала собираются все главные игроки села, а послезавтра — все желающие. Если жрец сообщит действительно важные новости, то придут многие. Думаю, что так оно и будет. Не зря же были созваны все играющие из ближайших городов.

— А со мной что будет?

— После конференции Вероника с Васей собираются отвести тебя к Кольке. Поговоришь, а там решай сам. — Алексей вновь склонился надо мной. — Скажи честно, а на кой он тебе нужен? Ведь не простое любопытство потянуло тебя в метро. Ты же действительно чего-то хочешь от жреца?

— Думаю попросить у него вечную жизнь и безграничный дар жрать водку, не пьянея, — я усмехнулся, — или что-нибудь еще. Какая разница?

— Игроком хочешь стать? — спросил Алексей. — Не выйдет. Не возьмут тебя. Не в Колькиной компетенции. Даже приближенные Создателей ничего не смогут сделать.

Алексей ошибался. Не хотел я становиться игроком. Бессмертным — чтобы вечно мучиться, воюя неизвестно с кем и неизвестно для чего? Нет уж, увольте. Даже дар не очень впечатляющий аргумент. Но пусть Алексей думает так, если хочет. Не буду его разубеждать.

— Ладно, не буду мешать тебе. Отдыхай, набирайся сил, чтобы завтра смог встать. Вечером, возможно, придет Вероника, если не будет занята. А потом Евгений Валерьевич хотел заскочить.

— С ним я точно хотел бы поговорить, — сказал я, опускаясь на мягкую подушку. — Интересно узнать, скольких он положил там, в метро.

— Он может наговорить всякого. — Алексей отворил дверь и, выходя, добавил: — Ладно, спи. Утро, как говорится…

— Вечера мудренее. Верное высказывание.

Дверь за ним закрылась, и я мгновенно, не успев закрыть глаза, провалился в сон.

Вероника. Все такая же красивая, как и там, в подземке. Глубокие, бездонные глаза, в которых так и хочется утонуть, опущенные на плечи волосы, нежное прикосновение ее ладони к моей щеке, когда она поправляла мне подушку. Во взгляде ее что-то, совсем неуловимое, словно она хочет сказать мне… что?

В этот момент я проснулся.

Вероника и правда сидела около кровати на табуретке и смотрела на меня. Только выглядела она чересчур усталой. Волосы ее были собраны в пучок на затылке, из-за чего были видны уши.

— А я думал, стильные девушки всегда носят сережки, — пробормотал я сонно.

— Я не стильная, тебе только кажется, — ответила Вероника. — Как дела?

— Отлично. Если не считать, что по-прежнему болит

спина.

— Я бы на твоем месте радовалась, что вообще выжила после такого падения с лестницы, — ответила она. — Как ты себе голову не проломил, удивляюсь.

— Мне и самому интересно. — Я дотронулся до макушки и обнаружил там большую шишку, покрытую корочкой засохшей крови. — А как у тебя дела?

Вероника пожала плечами.

— Все хорошо. Вообще, хорошо то, что нам удалось всем выбраться из метро. Честно сказать, я не думала, что Евгений Валерьевич сможет.

— Что-то мне все говорят о том, что он где-то поблизости, а сам я его до сих пор не видел. Этот болтливый; старикашка собирается прийти навестить больного человека?

— Я передам ему насчет старикашки. — Вероника улыбнулась и поправила мне одеяло.

— Не надо. А то он вобьет мне осиновый кол в грудь, когда я буду спать.

— Вампиров уже не убьешь простым осиновым колом. На них даже транстерминатор не всегда действует.

— Ты серьезно это? Вероника кивнула:

— А ты думал, в сказку попал? С тех пор как тебя видели не только Исправители, но и Сумеречные, ты, Виталик, влип дальше некуда. Теперь тебе или с нами в союз вступать или, я даже не знаю, что еще.

— Тут Алексей говорил, что никакого союза с вами у меня не получится. — Я попытался сесть на кровати, спину прорезала резкая боль, и пришлось вновь опуститься. Это кто там говорил, что завтра я уже смогу встать? Да мне наверняка придется лежать еще несколько дней, прежде чем я смогу нормально передвигаться, — Я же, по вашим правилам, не имею никакого права принимать участия в игре.

— Но Исправители не появляются, — ответила Вероника. — Возможно, это что-то и значит.

— А жрец ваш… Колька не может узнать, что творится у Исправителей?

— К сожалению, нет. Он на многое способен, но не на это. Об Исправителях не положено знать ничего, кроме того, что оговорено в правилах. Колька не исключение.

— Понятно. И все-таки, для чего ты пришла? Не верится что-то, что просто для того чтобы посмотреть, как у меня идут дела.

— Не хочешь — не верь, — резко бросила Вероника. — Просто после метро я немного переменила о тебе мнение. В лучшую сторону. Как и Вася, кстати.

— Что-то я не заметил.

— А если я скажу, что он разрешил тебе свободно передвигаться по всему Краевскому и задавать любые вопросы, какие захочешь, а игроки должны тебе на них отвечать?

Да, с Васей действительно что-то странное случилось. Может, он так переменился из-за того, что я спас ему жизнь, пусть и не совсем сам, но все же?

— Разве он имеет такую власть, чтобы другие игроки ему повиновались?

— Не все, разумеется, но большинство здесь, в Краевском. Он очень влиятелен здесь. В основном из-за своего прошлого. До того как стать наблюдателем в Новоозерске, Вася был партизаном. У нас есть такая группка игроков, которые не подчиняются правилам, убегая от Исправителей, и просто выискивают и убивают сумеречных. Вообще-то, они приносят гораздо больше пользы,

чем все мы, вместе взятые, но это не по правилам, и за ними охотятся. Не только Исправители, но и сами игроки Зари. Мы вынуждены, хотя партизаны пользуются в нашей среде очень большим авторитетом. Мы, рядовые игроки, понимаем, что так было бы гораздо легче одолеть противника, но ведь это не настоящая война, это всего лишь Игра. Так вот, Васю однажды поймали, когда он устроил засаду на одного сумеречного, очень видного политического деятеля. Вася, конечно, не хотел сдаваться, убегал. Там была самая настоящая травля. Как на зверя. Ты же видел, что он вытворял в метро? В тот раз была еще хлеще.

Шестеро наших игроков не смогли взять его, безоружного, даже своими заклинаниями. Он метался по переулку, как загнанный в ловушку зверь, калеча не только сумеречных, но и своих. Он бы смог убежать, если бы не появились Исправители. Три человека. Всего лишь трое, но они были в сто раз сильнее его. И тогда произошло невероятное. Вася вступил с ними в схватку. Он успел несколькими ударами почти оторвать голову одному из Исправителей, прежде чем двое других не подмяли его под себя и не придавили к земле. Как он это сделал, я не знаю, но факт в том, что Вася убил одного из Исправителей. Первым убил. До этого никто и не думал о том, что с ними можно что-либо сделать. А там все произошло на глазах и сумеречных, и игроков Зари. Почему они его не уничтожили, я не знаю. Только объявили ему строгий выговор и отстранили от игры на шесть лет, лишив денег и чудесного дара. Все это время он жил в Новоозерске, учился в университете на программиста, и когда вновь вернулся в Игру, то решил стать тем, кем сейчас и является.

— Вот уж действительно сказка, — только и смог выговорить я. Ожидать такого от Васи? Нет уж, извольте! Кто бы мог подумать, что такой человек смог самостоятельно убить Исправителя? Да еще и без оружия? Чего же мы тогда боялись там, в метро, если с нами был Вася? Он, возможно, и не боялся. Ведь он был партизаном. — Не удивлюсь, если и Евгений Валерьевич был каким-нибудь супершпионом, беженцем из Америки.

— Почти так. Он украинец по национальности. Перебрался в Россию несколько лет назад, потому что терпеть не может украинского языка.

— Как так?

— Ну, натура у него такая. Он хоть и украинец, но всей своей сущностью типичный русский. Не может жить на Украине и все тут. — Вероника пожала плечами и улыбнулась. — Он вообще странный. Сколько его знаю, мне все время кажется, что он играет в Игру только оттого, что больше ничего не умеет. Или потому что ему больше ничего не нравится.

— Скорее второе, — ответил я. — Мне тоже так показалось. Ну, а ты?

— Что?

— Кем была ты до того, как пришла в Игру?

— Крестьянкой, — усмехнулась Вероника, — обычной крестьянкой, которая захотела управлять государством.

Вероника неожиданно подскочила.

— Про еду-то я и забыла! — взволнованно сказала она, глядя на меня широко открытыми глазами. — Там на сковородке курица… жарилась…

Я посмотрел на ее взволнованное лицо и вдруг не смог удержать хохота. Засмеялся во весь голос, не обращая внимания даже на боль в спине:

— И сколько же она у тебя уже жарится?! Вероника прыснула, зажав рот ладонью:

— Господи, да уже полтора часа почти…

— Я, пожалуй, обойдусь пивом. — И я захохотал с новой силой, свернувшись в клубочек, прижав колени к груди.

— Там еще салат есть, принести? — сквозь смех спросила Вероника. — Специально для тебя приготовила!

— Раз уж для меня, тогда неси, — ответил я, осторожно переворачиваясь на левый бок. — А ты, когда смеешься, такая красивая…

— Брось ты, — совсем по-детски фыркнула она, — какая я красивая? Волосы не мыла третий день. А тушь? Не красилась ведь, и помады никакой.

— А я и не заметил, — сказал я.

Лицо Вероники налилось краской. Не знал, что она такая чувствительная. А ведь красивая, черт возьми. Я и впрямь почувствовал, что что-то во мне просыпается по отношению к ней. Совсем не то ощущение, какое я испытывал, когда мы с Генкой посещали наши заплесневелые и обшарпанные публичные дома, в основном обустроенные в подвалах полузаброшенных домов. Все гораздо чище… и светлее.

— Ладно тебе, вгоняешь меня в краску. — Кончиком пальца она изящно смахнула с уголка глаза слезинку. Пойду за салатом. Тебе витамины сейчас нужны больше всего. — И она вышла.

Я остался лежать, рассматривая кресло, стол, за которым недавно сидел Вася, и думал о том, что творится вокруг.

Исправители не приходят, значит, я им не нужен. Сумеречные не предъявляют никаких претензий по поводу того, что я помог игрокам Зари их одолеть в метро, значит, им тоже нет до меня никакого дела. Вывод: кому я вообще здесь понадобился? Может, плюнуть на все? На Кольку их, на Веронику, на эту вечную опасность нарваться на какого-нибудь врага? Просто незаметно уйти. Меня же никто не ищет, разве нельзя начать жить по-старому? Вот только что-то говорило мне, что совсем неспроста у сумеречных там, в метро, тоже были глаза без зрачков. Существо!

вала какая-то связь между ними и Исправителями, которые напали на меня в квартире. А еще, к примеру, зачем им надо было убивать Варю? Незачем, они-то гнались за мной. Если верить Васиному рассказу, то Исправители и были созданы, чтобы отлавливать и наказывать нарушивших правила. Варя их просто не интересовала бы. Но тогда зачем?

По-моему, я зашел в тупик в своих размышлениях. Что-то явно не состыковывалось в том, что творилось вокруг.

Вот только что?

В голову пришла только одна нелепая мыслишка, но я тут же отбросил ее. Сумеречные и Исправители не могут быть одними и теми же существами. Никак. Иначе сумеречные уже давно бы уничтожили всех игроков Зари. Здесь что-то совсем другое. Что-то кроется в самих небесах, где за нами наблюдают Создатели.

На следующий день я поднялся с койки. С кряхтением, еле терпя боль, прорезающую спину, но все же подошел к столу и присел на стул, рядом с Васей и Алексеем.

Вася, как обычно, был одет в кожаную куртку, и лицо его не выражало никаких эмоций. На Алексее был его домашний халат, а на ногах мягкие тапочки. Они пришли почти час назад, уселись за стол, расставив на нем бутылки с пивом, пока я спал. Оба пили пиво, молча наблюдая за мной. Как-то неловко было сидеть перед ними в одних трусах, и я поинтересовался, где моя одежда?

Вася пожал плечами:

— Придет Вероника, у нее и спросишь. Тебе что, холодно?

— Не совсем так, — ответил я, — неудобно.

— Странные вы, люди, — сказал Алексей таким тоном, словно сам был отнюдь не человеком, а инопланетянином, — все вам не так. Я вот, к примеру, могу пройтись

голым по улице и совершенно не буду чувствовать себя некомфортно.

— Рад, — коротко кивнул я. — Угостите меня пивом?

— С удовольствием. — С Васей действительно что-то приключилось. Он сам налил полный стакан пива и протянул его мне. — Пей, сколько влезет. Чего-чего, а пива в Краевском хоть пруд пруди.

— Мне уже говорили, — ответил я, делая глоток. От холодного пива по коже вмиг пробежали мелкие мурашки. — Так сегодня вечером конференция?

Вася кивнул:

— Закрытая. На ней будут присутствовать всего двадцать четыре человека. А вот завтра вечером могут прийти все желающие.

— И я тоже?

— Ты нет. Тебя, Виталик, мы сводим к Кольке завтра в обед. Я уже обо всем договорился. Он тебя выслушает, но не гарантирую, что что-то сделает. В твоей ситуации лучше всего уехать обратно в Новоозерск. Исправители тебя не ищут, сумеречные тоже. Я бы на твоем месте воспользовался.

— Не надо ему указывать, — встрял Алексей, — пускай сам решает.

— Я не указываю. Я даю совет. Это совсем разные вещи. Кстати, с минуты на минуту должен подойти Женя. Оставьте ему пиво.

— До чего же ты привередлив, — сказал со вздохом Алексей. — Под столом еще шесть бутылок.

— Я напомнил. — Вася ухмыльнулся, и я так и не понял, пошутил он или нет.

В это время дверь в комнату действительно отворилась, и вошел как обычно веселый и сияющий старческой улыбкой Евгений Валерьевич. Увидев меня, он воздел руки к небу и воскликнул:

— О Создатели, как я счастлив, что ты спас свою задницу! — И тотчас полез обниматься. — А чего ты голый?

удивился он, отстраняясь после крепких объятий и совсем не по-старчески плюхаясь в кресло. — Неужели Вася и Сом…

— Какой Сом? — удивился я.

— Ну… этот, вон тот, в халате… Он разве не Сом? — Евгений Валерьевич сощурился. — Или я не прав?

— Прав, — ответил Алексей, — я это, кому же еще здесь быть?

— А почему Сом? — спросил я, ничего не понимая.

— У него фамилия такая — Сомленко, — пояснил Вася. — Понимаешь, у игроков тоже есть свои клички. Мы же люди, в конце концов.

— А у тебя какая?

— У меня нет.

— Партизан, — сказал Евгений Валерьевич, наливая себе в стакан пива. — Мы его все Партизаном зовем. Правда, сейчас уже не так часто, как раньше.

— И правильно делаете, — заметил Вася. — Я не люблю, когда меня так называют.

— И зря. Своим прошлым, тем более таким, надо гордиться! — Евгений Валерьевич сделал глоток и поморщился. — Опять пиво от Тараса? А нельзя ли было купить чего-нибудь настоящего? "Балтику", к примеру?

— Тебя никто не просил пить, — ответил Сом, пробуя отобрать у Евгения Валерьевича стакан.

Тот отстранился, ткнув под нос Сому кукиш:

— Хрен тебе крокодилий! Раз уж налил, то и выпью! — И он залпом допил, покраснев, как вареный рак. — Так о чем мы тут говорили?

— О конференции, — сказал я. — Вы тоже сегодня пойдете?

— Я нет, — ответил Сом. — Сегодня точно не пойду, мне нельзя. А вот завтра… скорее всего прогуляюсь да Цитадели. Все же интересно послушать, что там у нас опять нарешали.

— Цитадели?

Евгений Валерьевич хлопнул себя по лбу:

— Черт возьми, Сом, никогда не произноси незнакомых терминов в присутствии Виталия. Он же ничего не понимает! — Потом повернулся в мою сторону. — Не обращай внимания на то, что мы тут говорим. Ты все равно мало что поймешь.

— Ну, почему же, — начал было я, но Евгений Валерьевич уже перевел свое внимание с меня на Васю, который вдруг заговорил:

— Господа. Хватит шутить, давайте поговорим кое о чем другом. Я все никак не могу взять в толк, кто такой Виталик. Он спас от смерти Веронику и не отступил, когда узнал об Игре, хотя перед ним все семнадцать неиграющих просто впадали в какой-то психический невроз. Он добрался до Краевского живым и невредимым, убив двоих Сумеречных, плюс еще два Исправителя, которых убила Вероника из-за него. И дальше ничего не происходит. Нет никакого развития событий. Почему? Может, объяснишь нам? — Васины холодные глаза (глаза без сетчатки, как и у Евгений Валерьевича) посмотрели на меня. Холодно не было, но кожа моя вдруг покрылась мурашками.

— В каком смысле? — спросил я.

— В самом прямом. Ты какой-то не такой, не как все люди. И не как Игроки. Ты — что-то совсем другое.

— Третья сила? — шепотом спросил Сом. — Я что-то уже слышал о подобном. Послушайте, а ведь это вполне разумная мысль! Создатели послали к нам третью силу, чтобы играть стало еще интереснее. Представляете существо, которое может справиться со всеми нами, с сумеречными и даже с Исправителями. Победить его будет втрое интересней!

— Что ты несешь? — тоже шепотом спросил Евгений Валерьевич — Какая третья сила? Ты в своем уме? Посмотри на Виталия, да он же испуган, не знает, как ему быть и что делать. Он обычный человек, поверь мне.

— Зачем верить тебе, если можно спросить у него самого, — тихо сказал Вася. Он по-прежнему не сводил глаз с меня, крепко сжимая в руке стакан. Тело его напряглось, словно он только и ожидал, когда я вскочу, чтобы сбежать. Как же неуловимо наш разговор вдруг превратился из обычного в столь напряженный. А я все еще сидел перед ними в одних трусах.

— Что у меня спрашивать? Вы несете какой-то бред, — ответил я. — Я обыкновенный человек. Ничем не отличаюсь от остальных. Не знаю, почему я воспринял вашу Игру не так, как остальные. Может, потому что сам с детства вел войну со всем окружающим миром, пытаясь выбиться в люди? Да если посудить, мне было гораздо хуже, чем всем вам, вместе взятым. Меня гоняли не по правилам, пытались убить, не смотрели ни в какие кодексы чести. А еще, Вася, ты думаешь, мне так легко было согласиться с вашими правилами, понять их? Ты забыл, что ли, то, что происходило со мной у тебя на квартире в Новоозерске?

— Ничего больше нервного расстройства, вызванного постоянным напряжением. Даже не истерика, — пожал плечами Вася. — В тот момент, когда ты вышел покурить, ты уже четко знал, что будешь делать дальше. При истерике трезво не рассуждают, там повинуются скорее голосу слепых чувств. Да и любой нормальный человек не выдержал бы одного только вида разорванного на части оборотня. Он и самого оборотня не вынес бы: свихнулся к чертовой матери.

— С чего бы это? Сейчас столько всего показывают по телевизорам: аэрокатеры разбиваются чуть ли не через день, террористы-бионаркоманы, убийства в этой вашей виртуальной реальности. Чему же удивляться?

— Ты глуп, Виталик, — мягко сказал Вася, нагнувшись, чтобы выудить из-под стола еще пару бутылок пива. — Тот, тринадцатый по счету, которому удалось выбраться из города, погиб именно из-за того, что увидел Исправителя.

— То есть?

— Исправитель возник в нескольких метрах перед ним. Выскочил из-за угла здания в обличие волка. Потом превратился в человека. Но этого хватило, чтобы тринадцатый застыл как вкопанный. Его до ужаса поразило то, что перед ним волк стал человеком. Он так испугался, что не смог сдвинуться с места. Его так и убили, прострелив грудь. Ты, Виталик, не видел его глаз, его выражения лица, его позу. Он был не просто испуган, он был шокирован. Ну, а ты? Ты спокойно созерцаешь превращение псов, а потом никак не реагируешь на смерть двоих Исправителей, которых прямо перед тобой попросту разорвало на куски. Нет, Виталик, можешь обманывать кого-нибудь другого, но я ни за что не поверю, что ты обычный человек. Ты им просто не можешь быть.

— Чушь, — только и смог сказать я. А что еще добавить?

Я не знал. Я был уверен, что являюсь настоящим человеком, но прав ли я сам? Кто объяснит мне, почему я так странно реагирую на все, что происходит вокруг? Кто, в конце концов, объяснит это Васе? И что он задумал?

— Только не говори, что ты высказал мне свои подозрения из чистого любопытства. — Я откинулся на спинку стула, не обращая внимания на резкую боль в позвоночнике. — А мне нечего говорить. Я считаю себя вполне нормальным и самым что ни на есть обычным человеком. По крайней мере, не таким как вы.

— Да, это любопытно, — спокойно сказал Вася. Евгений Валерьевич и Сом молча пили пиво, слушая

нас. Интересно, а что думают они? Что перед ними сидит третья сила, которую изобрели Создатели для большего интереса Игры?

— Мне просто интересно, кто ты такой. Вот уже третий день думаю и все никак не могу взять в толк. Что нам с тобой делать? Просто отпустить на все четыре стороны? Но, может, мы тогда упустим что-то важное и только потом поймем свою ошибку? А может, наоборот, ты окажешься нашей общей погибелью? Предателем? Бомбой замедленного действия, сам того не подозревая?

— Да ты что такое говоришь! — вдруг воскликнул Евгений Валерьевич. — Черт возьми, Вася, да Виталик там, в метро, дрался за нас с тобой. Он двоих сумеречных убил!

— Он врет. Не двух, а одного, — перебил его Вася, — J того, который напал на меня. Первого не было.

— Как это не было? — удивился я. — А кого же я тогда подпалил электродубинкой? Фантома?

— Возможно. Но не сумеречного. Вероника говорит, что убила двоих, а ей нет причин врать. Она вообще никогда не врет… Женя, ты скольких?

— Двоих, — пробормотал Евгений Валерьевич, — точно двоих, я никак не могу ошибаться.

— Итого — четыре. Плюс еще двоих я. Шесть. Если Виталик убил двоих, то несостыковочка получается. По правилам, сумеречных должно было быть семь, а у нас в расчете — восемь. Нарушить правила они не могли, потому что тогда появились бы Исправители. Значит, Виталик, извини, но один твой труп просто не может быть реальным.

— А каким же он тогда может быть? — Я неожиданно разозлился. — Что я, зря по этому метро носился, с тварями-оборотнями дрался, чтобы меня потом еще и вруном обзывали?! Он реальным был, реальнее некуда. И я спалил его! Что, никто не проверял подземку после того, как мы вышли из нее? Узнайте, сколько там трупов осталось! Ведь можно как-то узнать?

— После перестрелки метро закрыли и сумеречные самостоятельно убрали убитых. — Вася посмотрел на меня так, словно я был пациентом психиатрической лечебницы, а он врачом. — Виталик, причин нарушать правила у сумеречных нет. Они тоже хотят жить, как и мы.

— Но они нарушили! Или врет кто-то из вас! Я убил двоих, я точно знаю! — И тут я замер с открытым ртом. Еще одно воспоминание совсем неожиданно влетело в голову. — Подождите… если мы все убили восьмерых, то кто тогда еще стрелял, когда мы поднимались на поверхность? Ведь больше быть никого не могло!

Вася и Евгений Валерьевич переглянулись. Удивленно, словно им самим моя идея до сих пор не приходила в голову.

— Правда, — сказал Евгений Валерьевич, опуская стакан на стол. — Черт возьми, Вася, вот уж точно несостыковочка. Там же было еще двое сумеречных.

— Всего, значит, десять, — растерянно пробормотал Вася. — Почему?

Что-то, видимо, не укладывалось в его голове. Не мог понять Вася, живущий уже сто лет, что сумеречные все же нарушили правила. Непонятно, правда, пока, для чего, но факт оставался фактом. Похоже, это дошло и до Сома, и до Евгения Валерьевича. Вася же старался отрицать, потому что сам образ его мышления не мог предположить, что такое возможно.

— Не может такого быть, — он отрицательно покачал головой и вновь придал своему лицу равнодушное выражение. — Для сумеречных это же верная смерть. Стоило им так сделать, и они бы поплатились. Пришли бы Исправители и попросту не дали бы им совершить подобного.

— Но сумеречных все же было десять, — сказал Евгений Валерьевич, — и, судя по всему, Виталик не врет, говоря, что убил двоих. Никто из нас не врет.

— Кроме сумеречных, — добавил Сом. — Что-то они затевают, поверьте мне.

— Вполне возможно, что в этом замешан и Виталик. — Вася встал, положив руку мне на плечо. — Ты все равно рано или поздно сознаешься, кто есть на самом деле. Только смотри, чтобы это было не слишком поздно.

— Не понимаю, откуда ты выкопал свои нелепые предположения, — проворчал я. Как надоело убеждать его, что он не прав!

Но Вася уже не слышал. Подхватив со стола бутылку пива, он вышел из комнаты.

— Я тебе верю, — сказал Евгений Валерьевич, — ты отличный парень. Если бы я знал тебя в начале века, то не задумываясь бы принял в Игру.

— Я бы не пошел. К чему мне такая ошалелая жизнь. Мы молча допили пиво, и Евгений Валерьевич ушел, сказав, что ему еще надо провернуть кое-какие дела Краевском. Сом остался еще ненадолго, расспрашивая меня о моей жизни. А что ему говорить? О том, как я ушёл из дома в шестнадцать лет после того, как пьяный отчим выбил мне передние зубы о дверцу шкафа? Или о том как я, повстречав Генку после окончания университета решил, что гораздо легче заработать на жизнь воровством, чем обыденной работой? Это не Игра, это самая настоящая жизнь, и я тоже всегда знал, что могу умереть в любой момент. Безо всяких там правил. И что точно не проживу сто лет.

Сому это неинтересно. У него свой мир, хоть мы и живем на одной земле и в одной стране. В его мире все ещё преобладает честь, хоть и в несколько извращенной форме. Но зато, когда меня били в подворотне ногами и видел корчащегося у мусорных баков Генку, не понимающего, где он находится, после ощутимого удара бутыли кой по голове, я твердо осознал, что не завишу ни от кого и могу поступать только так, как захочется мне, а не кому-то другому.

Возможно, мне не понять их Игры только поэтому.