Accel World 11: Непробиваемый волк

Глава 14

Уровни дуэльных полей в Брейн Бёрсте выбираются совершенно случайным образом. Программа не учитывает ни время суток, ни время года, ни погоду.

Поэтому, когда Харуюки превратился в дуэльного аватара «Сильвер Кроу», а затем вдруг вновь оказался под дождём на улице Оумэ Ускоренного Мира, его посетило лёгкое удивление.

Конечно, автобуса уже не было, и Харуюки приземлился на землю с высоты сидения, расплескав текущую по асфальту воду. Затем он посмотрел на небо. Его целиком затянули тучи, напоминая уровень «Гром и Молния», но тучи эти быстро шли с запада на восток, непрерывно заливая всё сущее водой. Этот уровень называется «Шторм».

К его особенностям в первую очередь относится дождь, идущий с переменной силой. Кроме того, иногда начинает дуть страшной силы ветер. Интереснее всего то, что ветер может ломать некоторые объекты. Не слишком устойчивые здания вполне способны обрушиться, и поэтому приходится внимательно следить за происходящим вокруг.

Быстро освежив в голове особенности уровня, Харуюки перевёл взгляд на верхний правый угол поля зрения. Там, конечно же, значилось имя Вольфрам Цербера. Его имя высветилось в списке противников одним из первых, и Харуюки решительно вызвал его на дуэль.

Как ни странно, сегодня Цербер всё ещё оставался на первом уровне. Харуюки знал, что как минимум за вчерашний день он победил Турмалин Шелла четвёртого уровня, Фрост Хорна пятого, а затем Сильвер Кроу пятого уровня. Победы над такими высокоуровневыми врагами обязаны были дать ему внушительное количества опыта. У него уже должно хватать очков, чтобы с лёгкостью перейти на второй уровень с неплохим запасом…

— Но… это сейчас неважно, — прошептал Харуюки, переводя взгляд на направляющий курсор.

Треугольник, как он и рассчитывал, указывал на северо-восток, в сторону станции Накано. Зрителей вокруг себя он не видел, а значит, бойцы находятся далеко друг от друга. Все зрители, включая тех, что погрузились вместе с Харуюки из автобуса, наверняка собрались на полпути между Харуюки и Цербером.

Харуюки взмахнул шлемом, стряхивая капли с визора, и ещё раз тихо проговорил:

— Ну что… вперёд!

И он побежал под ливнем в сторону станции Накано. За спиной набравшего максимальную скорость Сильвер Кроу образовалось облако разбившихся об него капель.

Вчера Харуюки пытался использовать ландшафт, чтобы устроить засаду, но эта тактика обернулась против него, и сегодня он собирался встретиться с противником лицом к лицу без всяких хитростей. Но, несмотря на свою решимость, в тот момент, когда он увидел уверенно стоящую посреди дороги фигуру, он немного пожалел о своём решении.

Конечно, по правилам этикета обычно именно атакующий бежал в сторону атакованного, но из-за этого сбоку могло показаться, словно Цербер — ветеран, хладнокровно ожидающий бегущего навстречу новичка.

«Хотя, наверное, такой настрой даже уместнее. Ведь вчера я ему проиграл, а значит, сегодня я именно что вызываю его оспорить наш статус», — мысленно сказал Харуюки сам себе, начиная замедляться. Он остановился метрах в пятнадцати от Цербера, встав посреди дороги точно напротив противника. Сегодня бой начинался к югу от станции, где почти не было высоких зданий. Из-за этого около тридцати зрителям, собравшимся посмотреть на бой, приходилось ютиться на крышах придорожных магазинчиков, стоя весьма близко к бойцам.

Краем глаза Харуюки заметил в толпе мощную фигуру Циан Пайла, миниатюрную Лайм Белл и ещё более миниатюрную Ардор Мейден. Собрав всю силу воли, он обратился к своему противнику посреди проливного дождя:

— Прости, что нападаю на следующий же день… но я требую реванша. Не люблю просто уходить после поражения.

Фраза прозвучала неожиданно дерзко для Харуюки, и зрители тут же начали перешёптываться. Как только они утихли, раздался как всегда чистый голос Цербера:

— Что Вы, я только рад. Очень немногие решаются сразиться со мной повторно.

Судя по его словам, он готов принять вызов. Зрители вновь начали переговариваться, и напряжение на уровне росло с каждой секундой.

— Что же, в таком случае, обещаю вызвать тебя на реванш завтра, если проиграю снова. Впрочем, не думаю, что до этого дойдёт, — ответил ему Харуюки.

Ему показалось, что Цербер хихикнул.

— Слухи не врали, Вы действительно замечательный человек, Кроу-сан. Да что там… Вы превосходите мои ожидания. Я готов сражаться с Вами сколько угодно.

— Мне это расценивать, как обещание уничтожать меня каждый раз, когда я буду пытаться взять реванш?

— Нет… я хотел сказать, что тоже попрошу ответного боя, если проиграю. Правда, я не думаю, что такое случится.

Харуюки всем своим телом ощущал, как каждая фраза их хладнокровной, нарочито вежливой беседы накаляет обстановку всё сильнее и сильнее. Искры, проносящиеся по телу, он чувствовал отчётливее, чем удары капель.

Харуюки быстро окинул взглядом стоящего напротив себя серого металлического аватара, размышляя о том, что тот наверняка чувствует то же самое. Подняв голову, он вновь заговорил:

— Ну что же, приступим?

В ответ противник поднял руки, раскинул в стороны и громко заявил:

— Желаю удачи!

Вчера Харуюки едва смог выдавить из себя хоть что-либо в ответ на это бодрое приветствие, но сегодня он постарался не уступить своему противнику:

— Удачи и тебе! Итак… поехали!

Харуюки пригнулся, вжался ногами в землю, и как только ощутил крепкое сцепление пятки с мокрым асфальтом, сразу рванул вперёд.

Цербер кинулся на него в тот же самый момент. Два металлических аватара — серебряный и серый — неслись друг к другу так быстро, что капли обращались в пыль, когда касались их. Оставив за собой два туманных следа, металлические аватары моментально преодолели разделявшие их пятнадцать метров.

— Ха-а! — Цербер вложил весь импульс движения в длинный хук правой.

— Ш-ши! — Харуюки начал совершенно симметричную атаку.

Энергии обоих аватаров были на нуле. Это значит, что Цербер не может активировать свою Физическую Неуязвимость, а Харуюки не может использовать крылья для проведения Аэрокомбо.

Их кулаки летели сквозь дождевые капли к шлемам. Но Цербер выглядел так, словно не собирался уворачиваться. Видимо, верил, что броня его достаточно крепка и без активации способности.

И он прав. Попади оба их удара в цель, Харуюки получил бы раза в два больше урона. Но он не рассчитывал на взаимный обмен ударами.

Неожиданно для всех он вдруг разжал кулак, выписывающий хук справа. Продолжая выбрасывать руку вперёд, он собирал в ладонь как можно больше капель, а затем поворотом запястья швырнул накопленную воду в лицо Церберу.

От тёмно-серого стекла его маски разлетелись брызги. Цербер рефлекторно отвёл взгляд, и его прицел немного сбился.

— …!

Стиснув зубы, Харуюки начал резко поворачивать голову налево. Сверхтвёрдый кулак слегка оцарапал его щеку. Посыпалось немного искр, и Харуюки потерял несколько делений шкалы, но проигнорировал это и, пользуясь вращением, начал нижний пинок правой ногой.

Послышался звук глухого удара, и из левого колена Цербера высыпались спецэффекты получения урона. Его полоса здоровья потеряла 5%. С тем, что этот бой открыл Харуюки, поспорить невозможно.

«Сегодня первый удар за мной!» — мысленно воскликнул он, но не спешил отпрыгивать.

Тело Цербера пошатнулось, и Харуюки вновь плеснул ему в лицо воды, теперь уже левой рукой. Лишив противника зрения, он продолжил комбинацию средним пинком левой ногой. Удар пришёлся точно в незащищённый бок, нанеся ещё около 7% урона.

Удар заставил Цербера пригнуться. Эту позу Харуюки помнил со вчера — он собирался оттолкнуться от земли обеими ногами, чтобы отпрыгнуть назад. Цербер разумно решил, что продолжать неудачную атаку нет смысла, и лучше ненадолго отскочить от противника.

Харуюки мог попытаться прыгнуть вперёд вместе с ним, но как бы виртуозно он ни сражался, успеть опустошить оставшиеся 90% здоровья противника ни за что бы не смог, особенно с учётом того, что тот мог в любой момент применить Физическую Неуязвимость, лишив себя всех слабых мест. Вернее, настоящая битва должна начаться именно после активации этой способности.

Поэтому Харуюки не стал преследовать Цербера и сам отступил на шаг. Между ними вновь образовался десятиметровый промежуток. С обеих сторон послышались возбуждённые, но приглушенные голоса.

Харуюки не обращал внимания на голоса зрителей и не отводил взгляда от Цербера, медленно выпрямляющегося после приземления.

— Подумать только… я и не знал, что ливню можно найти такое применение.

— Поверь, собрать капли в ладони, не расплескав их, сложнее, чем кажется, — отозвался Харуюки.

Цербер попытался взмахнуть перед собой раскрытой правой ладонью, но вода лишь отскочила от неё, не собравшись в тот шарик, что получался у Харуюки. На самом деле этот приём — одно из практических применений сверхсекретной техники, которой его научила Черноснежка.

— Действительно… кажется, так просто повторить её у меня не выйдет.

— Я бы расстроился, если бы у тебя получилось. Мне пришлось много тренироваться, чтобы научиться так делать.

После этих слов Цербер опустил вскинутую в воздух правую руку и сжал кулак. Харуюки на мгновение показалось, что тот расстроился, но…

— Я так рад… что в этом мире есть ещё столько всего, что можно изучить, чему можно тренироваться! — послышался бодрый возглас, и на него Харуюки уже не мог ничего ответить.

Возможно, что Вольфрам Цербер, в дополнение к тому, что самый твёрдый из всех бёрст линкеров, с которыми сражался Харуюки, ещё и самый жизнерадостный. Казалось, словно под этой крепкой бронёй нет ни единой негативной эмоции.

Увы… как ни прискорбно, но это невозможно.

Великая сила должна была родиться из глубокого шрама. Это один из главных принципов Ускоренного Мира, о котором ему вчера рассказала Манган Блейд. Сила Цербера должна быть оборотной стороной его душевной травмы. Пусть даже он сам не знает о существовании этой травмы.

В голове Харуюки пронеслась фраза Теория Сердечной Брони и впилась иглой в воображение. Но Харуюки тут же махнул головой, вытряхивая её. Сейчас он должен думать исключительно о битве, сражаться против опасного противника изо всех сил. Он находится здесь только ради этого.

Судя по всему, о чём-то похожем думал и Цербер, так как он вдруг стал выглядеть куда серьёзнее.

Сжав в кулак левую руку вслед за правой, он лязгнул бронёй, вытягиваясь. Из похожей на волчью маски полился строгий голос:

— Что же… не ожидал, что до этого дойдёт так рано, но я начинаю!

Медленно вскинув перед собой кулаки, он поднёс их друг к другу. Он собирается включить способность.

— Хорошо. Давай, Цербер! — воскликнул Харуюки, сжал кулаки и скрестил руки перед собой.

Цербер с силой ударил кулаки друг о друга. Посыпались искры, и одновременно с этим «челюсти» его шлема сомкнулись. Стекло исчезло, и маска стала состоять полностью из клыков. Хотя изменение это выглядит не очень внушительно, его системный эффект огромен. Противник уже находится под защитой Физической Неуязвимости, и его не могут поразить ни кулаки, ни даже клинки и другое оружие ближнего боя. Вчера Харуюки не успел этого заметить, но теперь увидел, что после активации способности шкала энергии Цербера начала медленно убывать. Это стало доказательством тому, что Систему Инкарнации он не использует.

Как только Цербер активировал свою технику, Харуюки развёл скрещённые перед лицом руки по сторонам.

Сложенные на спине чешуйчатые крылья с тихим звуком раскрылись. Теперь он готов использовать способность «Полёт», но энергию она тратит только во время, собственно, полёта. Правда, Полёт тратил энергию заметно быстрее Физической Неуязвимости, и в серьёзной битве их энергия подошла бы к концу одновременно.

От таймера, отсчитывавшего 1800 секунд битвы, осталось ещё больше тысячи, но все те десятки зрителей, пришедших посмотреть на бой, поняли, что сейчас начнётся решающая часть, и моментально стихли. Если бы напряжение в их глазах регистрировалось системой, то они бы смогли этими взглядами испарить весь дождь.

Хотя Харуюки всё это время не сводил глаз с Цербера, он отчётливо ощущал на себе взгляды трёх своих друзей. Более того, он всем сердцем ощущал, как болеют за него и те двое, которых здесь не было.

«Таку, Тию, Синомия… учитель Фуко, семпай. Смотрите. Сейчас я покажу всё… на что способен!»

— О-о-о! — кратко взревев, Харуюки начал движение.

Он оттолкнулся правой ногой и взмахнул крыльями для дополнительного ускорения. По сравнению с прошлым рывком этот вдвое быстрее. Капли дождя уже не успевали касаться его — их сдувало ветром — и Харуюки моментально преодолел разделявшие их десять метров. Сделав вид, что собирается таранить противника, Харуюки в последний момент скользнул вправо, заходя за спину Церберу.

Но юный гений уже знал, чем может ответить на Аэрокомбо. Если вчера он так и не смог что-либо противопоставить мобильности Харуюки, то сейчас он начал быстро вращаться на левой ноге, не давая Харуюки обойти его. Более того, он использовал этот импульс, чтобы начать средний пинок правой ногой.

Однако Харуюки предвидел такое развитие событий.

В голове его ожил голос Черноснежки, который он слышал во время вчерашней тренировки:

— Помни, что те техники, которые ты показал Церберу вчера, сегодня тебе уже не помогут!

— Но это не значит, что ты должен забыть о них навсегда! Сноровка и умелое применение могут изменить… нет, усовершенствовать любую технику!

«Да, семпай!» — мысленно крикнул Харуюки и заблокировал свистящую в воздухе ногу Цербера бронёй левой руки. Металл коснулся металла, в воздух посыпались голубые искры, и рука Харуюки заскрипела.

Если бы Харуюки попытался подавить импульс, то разница в прочности брони и весе, сложенная с эффектом Физической неуявзвимости, непременно привела бы к уничтожению брони Сильвер Кроу и значительному урону.

Но он не стал отбивать атаку Цербера рукой; вместо этого он начал закручивать тело, стремясь синхронизировать вращательный момент и подавить таким образом испульс. Для это требовался абсолютный контроль над телом и крыльями и изумительная точность, поэтому он сконцентрировался до предела и продолжил манёвр.

Броня едва выдержала те пол секунды, что длилось "отражение", но для Харуюки это мгновение показалось вечностью. Он напрягся так сильно, что вот-вот сжёг бы клетки своего мозга. Наконец, сила удара Цербера, сравнимая по величине с мощным спецприемом, угасла, и Харуюки приступил к следующей фазе.

— Фх-х!.. — резко выдохнул он и, продолжая поддерживать контакт между своей левой рукой и его правой ногой, начал спирально закручивать её. Этот вектор вмешивался в направление оси удара, изначально целившегося в тело Харуюки. Таким образом, он мог подавить его окончательно, полностью обезвредив удар Цербера и не получив таким образом никакого урона.

Эту технику под названием «Смягчение», копию приёма Черноснежки, он вчера применить не успел… или, если честно, попросту забыл о её существовании. Сбор дождевой воды в ладони и её выплёскивание на врага тоже являлись проявлением Смягчения. И в течение сегодняшних пяти боёв во время обеда Черноснежка пыталась вдолбить в его голову именно эту технику. В голове послышался её величественный голос:

— Харуюки, твою технику уже можно назвать Смягчением первой стадии. Но у каждого приёма есть и следующий уровень!

— Если тебе нужно просто не получить урон от противника, гораздо проще уклониться от атаки, а не рисковать контактом с его телом. Истинная суть Смягчения не в защите. Только когда ты сможешь с её помощью атаковать, она станет той техникой, которой задумывалась!

«Да, семпай!» — ответил он ей и сконцентрировался ещё сильнее. Послышался странный звук, с которым сознание Харуюки вошло в сверхускоренный режим, и мир перед глазами Харуюки окрасился в новые цвета. Он уже видел каждую каплю ливня по отдельности.

Сам Харуюки дал своей версии Смягчения имя «Возврат». Но, если подумать, то это название было чересчур заносчивым, ведь он до сих пор мог с её помощью лишь вмешиваться в направление движения противника, а вовсе не «возвращать» его. Чтобы заслужить своё имя, его техника должна обрушивать силу атаки обратно на противника.

В этот самый момент Вольфрам Цербер стоял на одной ноге, а его правая нога касалась левой руки Харуюки. Импульс был уже подавлен, и противник начал терять равновесие, но ему не составит никакого труда отвести ногу в обратную сторону, упереться в землю и начать следующую атаку. Именно поэтому Черноснежка говорила, что рисковать и использовать Смягчение исключительно для защиты просто бессмысленно.

— Кхо-о!.. — кратко крикнул Харуюки, а затем неожиданно взмахнул правым крылом на взлёт, а левым — на снижение.

Естественно, его тело моментально накренилось влево. Вернее, даже не накренилось. Возник вращающий момент настолько сильный, что его аватар заскрипел от того, с какой силой его закрутило.

И всю эту энергию Харуюки вливал в правую ногу Цербера, скрещённую с рукой Харуюки.

— !..

Харуюки ощутил изумление, донёсшееся из-под волчьей маски. Ему было от чего удивляться — тело Сильвер Кроу вдруг закрутилось, словно пропеллер, передавая энергию вращения в его ногу. Но это ещё не конец.

— Сэ… а-а!

Сделав полный левый оборот, Харуюки встал на ноги и с резким взмахом поднял обе руки. В одно целое смешалось собственное вращение Цербера, сила его пинка и вращение Харуюки, и эта энергия с устрашающей силой отшвырнула противника.

Цербер отлетел на десять метров и отскочил от земли, разбрызгав вокруг скопившуюся воду. Начав перекатываться по земле, он вскоре достиг ограждения у края дороги и с силой врезался в него.

На мгновение повисла тишина.

— О… ого-о-о! — дружно раздались удивлённые возгласы зрителей. Но их изумил не Возврат Харуюки. Шкала здоровья Вольфрам Цербера моментально потеряла почти 20% своего запаса.

— К-как это возможно?! Он ведь под действием Физической Неуязвимости?!

— Ч-что ты меня спрашиваешь?! Может от того, что он в воду упал… хотя, не.

— Да нет же, даже металлические аватары урона от простого погружения в воду не получают!

Вдруг возбуждённые переговоры стихли. Цербер ловким движением поднялся на ноги и вновь встал в боевую стойку.

— Это ещё не конец! — крикнул он как всегда приятным голосом и вновь бросился вперёд, разбивая своим телом капли.

Не добежав пяти метров до Харуюки, он пригнулся и подпрыгнул. Решив, что противник смог вращением отразить его атаку потому, что он сам пытался атаковать с помощью вращения, в этот раз он собирался пнуть его из воздуха.

Скорость мышления и догадливость противника заслуживали похвалы. Воздушная атака тоже выглядела угрожающей. Несомненно, этот удар мог пробить пару этажей какого-нибудь здания «Шторма».

Но…

— Не выйдет! — крикнул Харуюки и ухватил ногу Цербера правой ладонью.

Одновременно с этим он взмахнул крыльями, поворачиваясь на месте вокруг своей оси. Вращающий момент оказался таким мощным, что вместе с Харуюки закрутилось и тело противника, а затем с силой врезалось спиной в асфальт.

Удар, судя по всему, оказался ещё сильнее, чем в прошлый раз, поскольку в момент падения раздался громкий звук, и асфальт пошёл трещинами. В следующее мгновение возникла и ударная волна, быстро собравшая собой воду в воздухе и на земле, превратив её в водяной купол. Как и в прошлый раз, противник потерял 20% здоровья. Общий урон перевалил за половину общего запаса здоровья, и шкала окрасилась жёлтым.

— Н-ничего себе, он довёл Цербера до жёлтой шкалы…

— Кроу что, действительно отомстит?!

— Но всё-таки… почему проходит урон?! Разве падение на дорогу — не физический урон?!

Среди криков зрителей вдруг раздался тихий, но грозный женский голос:

— Так вот она… разница между «ударами» и «бросками».

Харуюки бросил быстрый взгляд направо и увидел на фоне ливня фигуру воительницы в тёмно-синей броне. На голове у неё один хвост, а значит, это Манган Блейд. Но сегодня возле неё стояла и другая фигура, с двумя хвостами. Кобальт Блейд.

«Как я и думал, Манган уже всё поняла», — мысленно прошептал Харуюки, отходя от лежащего на земле Цербера.

Как правильно заметил один из зрителей, и дорога, и здания — лишь твёрдые объекты, и кажется логичным предположение о том, что любые атаки с их участием будут заблокированы Физической Неуязвимостью. Вернее, если бы он попытался заставить Цербера врезаться в здание или же отколол от него кусок и швырнул им в него, то урона тот не получил бы.

Но это касается лишь зданий. С дорогой всё не так однозначно.

Во-первых, дорога, как и любая другая «земля» в Ускоренном Мире, практически неразрушима. Выражаясь другими словами, у земли действует та самая Физическая Неуязвимость, что и у Цербера.

Во-вторых… начиная ещё с прошлого века, во всех файтингах броски и ударные приёмы считаются разными типами атак. В древних двумерных играх, которые были у Харуюки дома, от броска нельзя защититься, даже активировав полную неуязвимость.

Конечно, у Харуюки не было однозначной уверенности в том, что это сработает. Но эту мысль выдвинула вчера Черноснежка во время тренировки, сказав, что броски на землю, возможно, смогут наносить противнику урон. После этого она предложила ему продолжить тренировку Смягчения. Конечно же, они прекрасно понимали, что Харуюки не сможет за пару часов научиться обращать атаку движением одной руки, как это делает Черноснежка, но слияние «защитного» компонента техники, который Харуюки уже освоил, вместе с опирающейся на крылья техникой «Аэрокомбо» могло помочь ему обратить атаку противника против него самого… другими словами, обрести истинный Возврат.

Несмотря на упорные тренировки, клинки Чёрной Королевы Блэк Лотос всё ещё с лёгкостью резали его броню. После встречи с её Терминальными Мечами, кулаки и пинки Цербера показались куда более мягкими и уж точно не такими острыми.

Главный компонент Смягчения — не пытаться отбить атаку, а принять её, слить со своими движениями. Душа, наполненная упрямой враждебностью, не сможет её освоить.

«Наверное, вчера я бы не смог применить Смягчение, даже если бы вспомнил о нём», — подумал Харуюки, продолжая молча смотреть на медленно поднимающегося с земли Вольфрам Цербера. По неровностям его вольфрамовой брони бежали струйки воды, и от этого она казалась ещё более красивой. Заострённый шлем и наплечники вчера казались ему лишь оружием, но теперь Харуюки ощутил, что и их можно назвать воплощением этого человека.

«Возможно…

Возможно, позавчера, когда у меня ничего не получилось… это тоже случилось потому, что я упрямо пытался отражать всё от себя?.. Возможно, в основе этого лежат одни и те же принципы? Может, принятие и слияние — ключ не только к Смягчению… но и к чему-то большему?..»

Проскочившую в голове Харуюки мысль прервал возглас поднявшегося Цербера:

— Это ещё… не конец! — бросил молодой волк, избавившись, наконец, от показной вежливости, и вновь пригнулся.

Он оттолкнулся от асфальта с такой силой, что содрал верхний слой, и просто кинулся в сторону Харуюки.

Скорее всего, он поставил всё на своё самое сильное оружие — удар шлемом, тот самый удар, который принёс ему победу во вчерашней битве. И это действительно страшное оружие. Попади он, и здоровье Харуюки могло бы опуститься ещё ниже уровня Цербера. Но…

— Если противник вдруг ни с того ни с сего применит против тебя особо сильную атаку, не бойся и иди в атаку сам! Это значит, что противник тоже боится тебя!

«…Да!»

— О-о-о! — испустил боевой клич Харуюки и бросился вперёд навстречу Церберу.

Конечно же, он не собирался сталкиваться с ним лбами. За мгновение до столкновения он взмахнул крыльями, прижав себя к земле и ныряя под Цербера. Правой рукой он ухватился за шею противника и тут же кувыркнулся назад.

И вновь уровень сотряс грохот, гораздо более сильный, чем два предыдущих. Окружавшие их капли моментально испарились, и зону на мгновение окутал туман.

Когда он рассеялся, Харуюки и зрители увидели… Вольфрам Цербера, лежащего спиной на земле, голова и плечи которого наполовину утопали в «неуязвимом» асфальте. Во время броска через голову противник врезался в землю головой, и асфальт принял на себя всю энергию удара.

Его шкала окрасилась в красный. У него осталось лишь 10% здоровья.

Вскинутые к небу конечности бессильно опустились. Харуюки развернулся и встал рядом с ним на колени.

Сквозь бушующий ливень до него донёсся тихий голос:

— Я проиграл… Вы действительно взяли реванш. Но… я счастлив. Уверен, в этом мире есть много сильных людей вроде Вас…

Харуюки не смог найти ответные слова. Он продолжал смотреть на маску поверженного Цербера.

Челюсти этой маски оставались сомкнутыми, но теперь, с такого близкого расстояния, Харуюки увидел, что они не примыкают друг другу, и между ними остаётся сантиметровая щель. Это не слишком удивительно, ведь он должен как-то видеть окружающий мир. Но внутри этой щели Харуюки не увидел глаз аватара — там находилась лишь тьма.

— Но… я тоже не останусь поверженным. Я буду работать над собой и становиться сильнее. Вот увидите, в следующий раз я одолею вашу технику.

В голосе Цербера даже сейчас не было желчи. Он звучал всё так же чисто, жизнерадостно, и переполнялся откровенностью этого мальчика.

Но…

Разве не в этом и состоит суть «дуэлей»?

Его технику, которой он безоговорочно доверял, победили на глазах толпы зрителей, и он проиграл практически всухую. Даже вчера разница в нанесённом уроне была не такой катастрофической. За весь бой Цербер смог лишь слегка оцарапать шлем Харуюки, нанеся несколько делений урона.

И всё же он с лёгкостью принял своё поражение. Это уже не просто показная искренность. Это…

— Это и есть… твои настоящие чувства? — задал вдруг Харуюки этот вопрос, забывшись.

Ветер неожиданно усилился, и подгоняемые им капли начали нещадно стегать металлических аватаров. В такую бурю зрители не должны были услышать их разговора.

Но Цербер, вокруг туловища которого уже образовалась лужа, ничего не ответил. Он продолжал лежать под дождём, словно металлическая статуя.

И вдруг…

Шлем Цербера, находившийся точно перед Харуюки, с тихим звуком защёлкнулся до конца. Остался лишь тонкий зигзаг на границе зубов, сквозь который он уже не мог видеть окружающий мир.

Харуюки нахмурил брови, не понимая смысл этого действия.

А затем произошло нечто ещё более необъяснимое.

Лязгнула броня, покрывающая левое плечо Цербера. Харуюки посмотрел в его сторону и увидел, что бегущий по наплечнику зигзаг, который он сначала счёл орнаментом, раскрылся на сантиметр.

Словно… его голова и наплечник поменялись ролями.

И именно когда Харуюки ощутил это…

Щель в раскрывшемся наплечнике сверкнула тусклым красным светом.

И обомлевший Харуюки услышал… как плечо заговорило:

— Наконец-то… мой черёд…

(Продолжение следует)