Адвокат вольного города 7

Глава 24 Шаги на лестнице

Я был на стройплощадке, и она меня просто неимоверно радовала.

То, что начиналось как простая и, притом, исключительно моя собственная идея, которая могла и не зажечь сердца моих инвесторов, буквально прямо на глазах обрастала реальностью в виде кирпичных стен, перекрытий, частично выровненной площадки и даже готового строгого чёрного металлического забора.

В подвале уже вовсю шла отделка, коммуникации подключены, брусчатка укладывается, все работы ведутся самыми ударными темпами.

Снаружи, то есть из переулка — требовательно загудел автомобиль. Наш пожилой охранник сначала отрицательно замахал кому-то рукой, потом его лицо вытянулось, поскольку водитель сказал ему что-то на китайском.

Я напрягся, вспомнив про господина Чао Вао и его банду, как их там назвал Танлу-Же? Утки пекинские? Припёрлись большие китайские бандиты? Опять война, а я не выспавшийся и небритый?

— Танлу-Же, это не зелёные драконы Чао Вао?

Китаец отрицательно покачал головой и помахал рукой охраннику, чтобы пропустил машину. Мне же он показал на мобилет, что разговаривает по нему сейчас.

Закончив разговор, он пояснил:

— Это Константин, он приехал за Вами.

— Ааа… Сам позвонил?

— Да, после того, как его ожидаемо не пропустили.

— А отчего старый самурай на входе напрягся?

Танлу-Же слегка улыбнулся.

— Они сказали ему «открывай, мы приехали к твоему боссу», но сказали это на мандаринском диалекте.

— Секретчики знают этот язык?

— Сильно сомневаюсь, — скептически усмехнулся он, — просто хотели произвести впечатление. А мы будем делать вид, что у них получилось.

— Ну да, пара фраз знания одного из самых сложных языков в мире не заменит… Так, мы всё обсудили?

Последний вопрос был адресован Ионе. Она сидела, поджав ноги и с крайне серьёзным выражением на лице.

— Аркадий, я вынужден Вас оторвать! — Константин стремительно подошёл к столу. — Вы такой шум подняли своим…

Он замолчал, едва увидев Иону.

До того, как совершенно незваными припёрлись имперские безопасники, мы обсуждали первую операцию по выставлению на продажу на бирже пробной партии в пятьдесят алых макров пятого уровня. В целом они не были экзотикой и, хотя их можно было продать примерно втрое выгоднее, чем на Чёрном рынке или прямым экспортом, интересовал нас обкат технологии и боевой опыт Ионы, чтобы она потихоньку освоилась на бирже.

Чтобы поддержать девушку, мы с Триадами отправляли с ней вернувшуюся с учёбы Мин. Вдвоём они пойдут и продадут эти макры на бирже, заодно вот так, на мелочёвке обкатают технологию и дальше можно будет продавать что-то посерьёзнее.

Кстати, я за между прочим спросил у Танлу-Же, реально ли купить тысячу макров «молния и радуга», он сказал, что штука редкая, но за пару месяцев собрать внутри Китая и переправить вполне возможно и не сказать, чтобы космически дорого.

То есть Вьюрковский, если б не был таким злобным типом, мог бы добиться желаемого и без своей противоправной деятельности.

— Давайте я вас познакомлю. Это Иона Алексеевна Черноклювина, моя сестра. А это Константин Сергеевич Листоносов, мой… приятель.

Иона как-то смущённо зардела, а Константин внезапно потерял боевой задор, с котором он ко мне припёрся. Ну и ладненько.

В пару округлых фраз мы с Танлу-Же завершили разговор.

— Я готов ехать. Куда покатим?

— К нам в резиденцию, — вздохнул он.

От меня не укрылось что он использовал местоимение «мы», «наш», то есть что-то поменялось в обстановке.

— Надо на секунду в мой офис заскочить, — твёрдо попросил я.

— Ладно, — согласился Константин. — Надеюсь в этот раз нас никто расстреливать не будет?

— И я надеюсь, — улыбнувшись акульей улыбкой человека, у которого есть бронежилет и артефакт, позволяющий в любую секунду сбежать в параллельный мир, покладисто согласился я.

…

Через двадцать минут мы поднимались в офис секретной службы, на лестнице я напряг магическое зрение и… ничего, то есть я не воспринимал даже фона, обычных макров, отсвета людей, а словно бы ослеп.

Офис с моего последнего визита не сильно изменился. И всё же что-то тут помешало мне проверить его магическим зрением. Подобрав портфель к животу, я привычно плюхнулся на стул посетителя перед столом Константина.

— Это, конечно, весьма далеко от стандартов кабинетного убранства нашей службы, -раздался из-за спины недовольный скрипучий голос.

Невысокий, крепкий, с залысинами «боровичок», слегка прихрамывая, вышел откуда-то из-за наших спин и для моих спутников это не было неожиданностью (они стали чуть ли не по стойке смирно), а вот я, откровенно говоря, не ожидал. Могли бы и предупредить.

— Аркадий, — почти мгновенно справившись с волнением, так быстро, что оно не успело отразиться на лице, я вскочил и подал руку для рукопожатия и знакомства.

Он поджал губы и несколько секунд смотрел на протянутую руку и, казалось, получал удовольствие от моей неловкости.

— Знаете, прекрасный незнакомец, — потихоньку раздражаясь, но не давая негативу отразиться на моём лице, всё же опыт не пропьёшь. — Мне тут недавно жал руку государь-император и если кто-то побрезгует… Думаю, его императорскому величию будет любопытное такое узнать в очередном донесении, которое я напишу в адрес его канцелярии.

И я немедленно получил крепкое сухое рукопожатие.

— Полковник Шпренгер. Яков Лаврович. Начальник Западно-Сибирского управления.

Слова его звучали грозно и весомо, как приговор судьи.

— Приятно познакомиться.

На лице полковника отражалось, что он очень сильно сомневается, что мне приятно с ним познакомится и что я мог бы не рассыпаться в лицемерной вежливости.

Так же он не спросил фамилию мою или там, хотя бы род занятий. И так всё про меня знает, собака крымский хан. В досье читал.

Он предложил мне присесть за стул, тот же самый стул, откуда я встал, но сам не присел и вообще в его присутствии все чувствовали себя по меньшей мере неловко.

— Итак, кабинет, — в его устах это слово звучало, как оскорбление. — Мда…

Константин стоял с каменным лицом и даже желваки его не играли, то есть он сохранял отменное хладнокровие.

— Вернёмся к Вашему опусу, — после длинной паузы начал полковник.

— Доносу, — поправил его я и удостоился уничтожающего взгляда.

— Вы завербованы в качестве внештатного агента.

— Да, господин полковник, — вежливо, но без подобострастия, подтвердил я.

— Это налагает на Вас некоторые обязанности, ответственности. Не только права, знаете ли.

— А какие у меня права, стесняюсь спросить?

Шпренгер высокомерно проигнорировал мой вопрос, слегка замешкавшись от того, что своими репликами я сбивал его с какого-то намеченного сценария разговора, который всё более напоминал допрос.

— У меня есть один маленький, но очень важный вопрос, — обратился он ко мне.

— Жгите, товарищ полковник.

Константин и от этого моего выпада не поменялся в лице, а вот Дмитрий, который я рядах недавно, позволил себе беззвучно заржать. Впрочем, Шпренгер этого, наверное, не заметил.

— Итак, текст обращения, — он неторопливо достал и развернул моё собственное бюрократическое творчество, передвинул стул и поставил его напротив, сел таким образом, чтобы оказаться лицом к лицу со мной.

— Здесь написаны и перечислены… — выдохнул мне в лицо секретчик.

— Конкретные слова, выражения и идиомы, которые используются так называемыми одержимыми, — подхватил я его мысль, потому что эта излишняя медлительность меня раздражала.

— Да, — легко согласился полковник. — А отсюда вопрос…

Он снова взял паузу, что дало мне возможность самому озвучить такой вопрос, заодно погубив всю театральность.

— Отсюда вопрос, откуда я знаю такие слова и выражения, если только я и сам не демонолог?

— Одержим демонами, — немного дёрнув щекой в раздражении, поправил меня Шпренгер.

— Ну да.

— И что же Вы придумаете…

Я показательно закряхтел и полез в портфель, чтобы достать оттуда папку с аккуратно вшитыми туда брошюрами и разноразмерными письменными документами. Именно за этой папкой мы и заезжали (Константин этого, само собой, не знал, а вот я подготовился, только не думал, что тут будет какой-то левый старый хрыч).

— Вот она наша голубушка, секунду…

С небольшим треском проклеенной бумаги я открыл папку на инструкции по выявлению одержимых.

— Яков… как там Вас по батюшке? Лаврович?

— Лаврович, — угрюмо буркнул полковник и жадно вперил взгляд в инструкцию, потом быстро перевёл его на Константина.

Агент побледнел.

— Ой, да бросьте, не давал он мне ничего, никаких ваших секретных циркуляров. Вообще сейчас объясню и расскажу.

— Уж потрудитесь.

— Ну, начнём тогда с того, что Константин не даёт мне заданий, поручений и так далее, только принимает доклады.

— У Вас такая категория завербованного лица, — небрежно отмахнулся Шпренгер.

— Так вот. Свою миссию по внедрению в деревню, окружение графа, работу доставщика, водителя, розыск информации — мне пришлось придумать себе самому. Ну и Предок тоже немножко заставляет.

— Да Вы просто втемяшили себе, что Вьюрковский пытается Вас убить.

— Да он, собственно, этого и не скрывает. Вопрос вообще не в этом.

— А в чём? Это же личная месть.

— Плевать на мотивы, на причины, на историю. Вот сейчас я занимаюсь этим.

— И что же Вы такого узнали?

— Начал как доставщик разговаривать, слушать, слышать. И заметил достаточно много странных слов и выражение. А тут особняк…

— Графа?

— Его.

— И что с ним?

— Это крепость. Вокруг особняка стена.

— Традиция со времён войны со Степью, кстати, последняя была совсем недавно.

— А вокруг стены ров, заросший деревьями, причём так хитро заросший, что там нет деревьев, с которых можно было бы перелезть на стену, то есть эти деревья просто визуальное прикрытие и маскировка.

— А как это связано с тем, что он якобы…

— Погодите. Теперь, сам по себе особняк окружён парком, который находится в паскудном состоянии.

Полковник пожал плечами, пока что мои слова не производили на него впечатления.

— Как строение, особняк поделён на зону для всех и закрытую для слуг, причем даже кухарка туда доступа не имеет. Вообще у него крайне мало слуг. Формально трое, реально четверо.

— Тайный слуга? Родственник, которого скрывают? Раб-пленник? Сексуальные утехи?

— Нет, — отмахнулся я. — Он вообще не проявляет интереса к этой теме. В доме трое слуг: кухарка, почтенного возраста, водитель и садовник. Причем садовник свои функции выполняет плохо, но его не увольняют.

— А четвёртый?

— Охранник в каморке на входе. Но что интересно, он не имеет доступа к дому, к территории. Ну то есть в случае нападения он прибежит, а так у него свои туалет, кровать, печка и так далее. Единственная тропинка — это кухарка приносит ему еду и забирает грязную посуду.

— Всё ещё не понимаю, как это приводит к одержимости графа. И потом, по тому, как Вы описали, реальный телохранитель — это садовник. Всё логично.

— А вот и нет. Тайлёр выяснил кое-что.

— Кто такой Тайлер? — не дал мне пройти мимо этого факта полковник и снова посмотрел на Константина.

— Детектив, которого я нанимаю для своих адвокатских дел, вот кто.

— А почему мы его до сих пор не завербовали? — не поворачиваясь ко мне, спросил Шпренгер у Константина.

— Почему-почему, — проворчал я. — Потому что он был в запое.

— Потребление алкоголя…

— Это личное дело каждого, — отрезал я. — Да, Тайлер алкоголик и параноик, что делает его хорошим детективом, но если бы я ему сказал, что им интересуется секретная служба? Я для начала не тороплюсь на каждом углу кричать о вашем существовании и о том, что знаком с вами. Или я неверно интерпретирую слово «секретная» в названии службы?

— Верно, однако такой человек…

— Крепко пьющий параноик при малейшем подозрении на угрозу резво убежит в направлении границы с Турцией, как степной конь. Вы меня сбили. Я хотел сказать, что садовник на самом деле врач. Медик.

— Однако, — это было первое слово, которое произнёс Шпренгер без негатива ко мне или кому-то из присутствующих. — А зачем ему личный врач, существование которого он скрывает?

— Вы секретная служба или кто? Вы и выясняйте. Я вообще веду к другой мысли.

— Ну-ну, — подбодрил меня Шпренгер.

— Он тоже параноик. Видите, как он закрылся ото всех? Я тут давеча летал над особняками других владетелей. На самолёте.

— А почему у меня нет об этом донесений? — нахмурился полковник.

— По кочану. Потому что меня дёрнул «сами-знаете-кто» и с тех пор не было времени написать доклада.

— Хватит прикрываться личной аудиенцией у императора! — нахмурился полковник.

— А вот и не хватит. А почему бы и не прикрываться? Почему бы не козырнуть? — я встал со стула и стал медленно расхаживать по кабинету.

Шпренгер хладнокровно и бесстрастно следил за моими перемещениями.

— А Вы понимаете, господин полковник, что канцелярия сами-знаете-кого, если допустила меня до «тела» государя, то проверили вдоль и поперёк.

— Каким это образом?

— Почём я знаю каким? Но если бы Ваши весьма прискорбные подозрения в отношении меня, что я этот, демоно… демонистический…

— Одержим демоном.

— Во-во. Они бы меня и на версту не подпустили. Вам есть что возразить на это? Или Вы считаете себя умнее и круче личной охраны императора?

Полковник безмятежно молчал.

— Ну?

— Вы не в конюшне.

— Я знаю где я, господин полковник. У вас там есть артефактная колода по определению уровня. Ну, раньше была.

Повинуясь жесту Шпренгера Дмитрий шагнул к шкафу и достал оттуда колоду, которую водрузил на один из столов.

Без лишних слов я подошёл к колоде и положил на неё руку.

Колода, которая и так была уже со мной «знакома» привычно выдала не очень-то великий свой вердикт — 2/2, то есть потенциал второго уровня (а это немного) и реал, то есть достигнутый уровень, такой же.

Но главное, что наукой этого мира доказано что «попаданец» не может иметь даже первого уровня. Говорят, даже Кротовского в своё время в таком подозревали, но проверка показала, что он настоящий граф.

— Вопрос по мне снят?

— Нет, — тихо, но упрямо ответил Шпренгер. — Как Вы тогда пришли к таким смелым выводам и откуда знаете слова? Что их вообще надо сопоставлять?

— А вот я и рассказываю. Просто Вы меня всё время перебиваете, — я эмоционально взмахнул рукой, как на заседании в суде. Собственно, теперь я вполне владел инициативой в этой беседе.

— Наш граф параноик, — спокойно констатировал я.

— Это не противозаконно.

— Я и не утверждал обратного. Суть в том, что он ни с кем особо не общается. Сидит в своём внутреннем дворике, глушит виски какой-то там односолодовый.

— И?

— Откуда он тогда мог набраться странных словечек своих? М? Вот взять меня. Я общаюсь с бандитами.

— Это чувствуется, — осуждающе подтвердил полковник.

— И «подхватываю» от них какие-то специфические выражения, типичные словечки. С торговцами, директорами, а ещё судьями, прокурорскими работниками, сленг следователей.

— Следователь — это благороднейшая из профессий, — безапелляционно ответил Шпренгер.

— Допустим. Оттуда я могу знать странные слова, даже не имея точного представления о том, откуда они родились. Собственно, так слова и путешествуют по миру.

— А граф, Вы считаете, не мог нахвататься?

— Вот я и задался этим вопросом. Пошёл на Чёрный рынок, — я показал на раскрытую папку, где были вшиты документы. — И купил.

— Купили⁈

— Ну, а что? А что делать, Яков Лаврович? Да, купил секретные документы. Что, есть закон, запрещающий покупать служебные инструкции, которые мне нужны для моей работы?

— Вас об этой «работе» никто не просил. И да, представьте себе, есть такие законы.

— Имперские, — торжествующе ухмыльнулся я. — А в Кустовом их нет!

Шпренгер лишь печально вздохнул.

— И я стал эти брошюры читать. И нашёл там массу забавных совпадений. Когда я, приняв зелья для смены цвета глаз и подкрасив волосы в цыгана, работал водителем, то некоторые странные слова слышал… О чем и написал в доносе.

— То есть, Вы просто провели хорошую работу агента? И заслуживаете поощрения? — нейтрально спросил полковник.

— Вот он время от времени смотрит на меня и как спросит — «фирштейн». А я не знаю, что за зверь этот фирштейн его. Чем он мне угрожает? Что-то на демонском!

— Нет, — устало возразил полковник. — Это на немецком. Вы не учили?

— Английский и чуточку армянского. И то не идеально.

— Двоечник! — раздосадовано буркнул полковник и покопавшись в карманах, достал папиросу. Никому не предложив, он закурил в открытую форточку.

— А когда он звонил мне в очередной раз, угрожать… — продолжил я.

— Очередной раз?

— Я же говорил, то, что он пытается меня время от времени грохнуть, вовсе не тайна, это скорее городская забава такая, только мне она не очень нравится. Так вот. Он меня и спрашивает, что мол я утомил его самовоскрешаться, как какой-то там Йесус.

— Иисус, — поправил меня Шпренгер.

— Ну да, наверное. Я об этом тоже написал.

— Видел, читал.

— Тоже ошибся?

— Не совсем. Это уже подозрительно. Но услышьте меня! В последнее время, барон, с ним не происходило ничего особенного. Поймите, молодой Вы и ретивый, демонизация всегда означает резкую смену траекторию жизни, модели поведения, достижения или разрушения, открытия или провалы.

— Это поэтому Вы меня подозревали?

— Ну, Вы за последнее время сильно отошли от того, что написано у Вас в досье. Вас трижды арестовывали за пьяное хулиганство.

— Не было такого.

Я не знал пытается он меня «подловить» на деталях моего прошлого, которые я должен был бы знать или прошлого меня и правда арестовывали, но стоял на своей невиновности.

— Так написано в Вашем деле, — улыбнулся он лукаво.

— А Вы киньте моё дело бакланам, пусть они его полное на… срут…

Полковник побагровел, а Дмитрий с трудом сдержал смех. По-моему, Константин его тайком пнул.

— Меня Предок заставил бросить пить. Вот я с тоски и работаю.

— Купили машину, дом, прииск у Вас, акции ещё двух предприятий?

— Ну да, такое есть. Китайцам помогаю.

— Служите их подставным лицом.

— Я не говорил, что честно работаю.

— Подделка документов, подкуп, взятки, обман, ложь, угрозы.

— Я хороший адвокат.

— Хороший?

— Хороший адвокат с чистым сердцем. Это вольный город, полковник, тут все так работают, просто отсутствие развлечений и некоторые угрозы со стороны Филина меня ускорили. Знаете, я ведь Вас не боюсь.

— Я заметил.

— А Филина своего очень боюсь. Как тут не станешь работать? Короче, никакой мистики со мной нет, сплошное насилие над моей личностью. А по Вьюрковскому…

— А у него в обозримых двадцати годах нет изменений в линии поведения!

— А если это произошло раньше?

— Что?

— Как это вообще работает? Как демон, заражение… Как оно происходит?

— Вообще-то, Аркадий, у Вас нет допуска к подобному… Но признаки есть. Попытка убийства, самоубийства, тяжкой болезни, смерти в случайных обстоятельствах, потрясение, граничащее со смертью. У Вас, допустим, было потрясение, Аркадий?

— Опять Вы про меня? Было у меня потрясение. С офигенным риском для жизни. Я кучу денег проиграл бандитам, да ещё и должен остался. Очень, знаете ли, бодрит. Думаете, просто так на меня мой Предок насел? Подходит такая ситуация?

— Нет, признаться, карточная игра не подходит. Вас пытали?

— Нет, врать не буду. Пьян был, у как скотина, сел играть, проиграл, ещё и расписку написал. Дурак.

— Такого в Вашем досье нет.

— Мне повторить идею про бакланов? Я Вам сейчас как есть рассказываю. Даже родному отцу такого не говорил.

— Да, папенька Ваш был бы недоволен.

— Вот-вот. Это и заставило меня шевелить задницей, а не какой-то там Ваш демон. Я бы, наверное, заметил демона? Нет?

— Если бы Вы были одержимы, то Вы и были бы демоном!

— Ничего себе, я был бы демоном? А каково оно?

— Знаете, Аркадий, Ваш высокий интеллект иногда компенсируется редкостной тупизной. Дисциплины в Вас ни на грош, но, похоже, Вы и правда не одержимы, причём я прошу это не принимать за комплимент.

— Не надо меня ругать. И так все ругают. Я исправляюсь. Так что с Вьюрковским? Согласно моим данным, у них много лет назад была борьба за власть внутри клана. И если в начале он был мальчик-губошлёп, то из семейного конфликта вышел кровавым убийцей. Ваша служба проверяла его тогда?

— Не надо никогда спрашивать вопросы о нашей службе. Но, в данном случае, Вы сами как думаете? Семейный конфликт за пределами империи, кому он был нужен, этот Ваш Вьюрковский? Получается, Вы сейчас выдвигаете версию, что он не стал одержим демоном сейчас, а это произошло много лет назад, и он просто выгодно использовал ситуацию в своих демонских целях и стабилизировался?

— Я и говорю, педрила, демонски торговал английским порошком в крупный опт и пытался неоднократно застрелить ценнейшего члена общества, то есть меня, причём в последний раз я уже даже послом был, то есть покушался…

— Секретная служба Вас услышала, — Шпренгер повернулся ко мне спиной, демонстрируя, что разговор окончен.

…

— И что мне теперь? — я тихонько спросил Константина, который выставил меня за дверь.

— Сидите тихо, мы сами всё проверим.

— Ладно.

— Не станете лезть в пекло, как обычно бывает? — с сомнением спросил агент.

— Попробую. А насчет офиса скажите, что не было технического задания. Надо — мы Вам мрачный особняк снимем с подвалом для пыточной.

— Всё, тихо. Шшшш. Потом поговорим.