Открыток в количестве ста штук не нашлось. Точнее, предложенные варианты мне не подходили. Открытка должна быть двойная, чтобы мой поздравительный бланк вложить внутрь. Ещё лучше, если открытка будет в конверте.
Таких наскребли всего десяток. Зато начальница отделения обещала подсуетиться и собрать нужное количество у коллег и со склада Главпочтамта до послезавтра, к моменту, когда будут готовы бланки.
— Ничего не хочешь мне сказать? — поинтересовалась Розочка, когда мы шли неспешным шагом домой.
— А ты? — спросил и я.
В принципе, ситуация мне была ясна, но хотелось послушать, что скажет моя девочка. Она-то в курсе, что за пакеты продавала, или ей начальница тоже лапшу на уши навешала?
— А что я? Ну пакеты, ну левый товар, да все так делают, чего только не продают на почте. Наталья Семёновна вообще хорошая. Достаёт дефицит, мы продаём его потихоньку, а она нам приплачивает. Всем хорошо. Это сегодня как с цепи сорвались с этими пакетами. И цена-то по три рубля за штуку никого не испугала. Видел, сколько желающих собралось?
— Ага, видел.
— А я всем нашим отложила по пакету, — гордясь собой, сообщила девушка. — Тебе тоже.
— Спасибо за заботу, мой цветочек, — поцеловал я её. — Вот тебе три рубля. Оставишь мой пакет себе, будет запасной.
— Ты мне его отдашь? — с таким искренним изумлением и восхищением спросила Роза, что я рассмеялся.
Рыцарь плаща и пакетов, млин. Как объяснить советскому неискушённому человеку, почему я ржу, сцука, с дефицитных импортных пакетов? Они же их чистят, стирают и на верёвочке потом сушат.
— Для тебя не жалко, — пафосно сообщил я.
Не рассказывать же ей, что пакет по задумке одноразовое мероприятие, и в настоящее время загадили планету пластиком основательно.
— Ну, теперь твой черёд. Чего я о тебе не знаю? Что за документы ты демонстрировал Наталье?
— Раз уж так вышло, смотри.
Розочка зашевелила губами, проговаривая про себя мою новую профессию.
— Майор? — неверяще переспросила она.
Я развёл руками: как уж есть.
— Тот день… ты следил за нами? Значит Борису не показалось.
— Ох, моя мнительная Роза, — засмеялся я, прижимая её к своему боку. — Живите спокойно, я маленьких не бью. А вот таким как твоя Наталья с её пакетами стоит побеспокоиться.
— Я и с этой стороны замаралась, выходит. Я ведь тоже связана.
— Да брось, много ли корысти ты с этого поимела? Пять рублей прибавки к зарплате? Не тот масштаб.
— И что теперь с Натальей будет?
— А это уж зависит от её поведения. Возьмётся за ум, встанет на путь исправления, — глядишь, минует её чаша сия. Но раскаяние должно быть искренним и чистосердечным. Я буду наблюдать.
— Сева, а если её возьмут, нас тоже? Скажи правду, я лучше буду готова, чем в один прекрасный день нагрянут с собаками и наручниками.
— Обещаю, тебя это не коснётся.
— Но ведь допросят, а она и скажет, что все торговали.
— Розочка моя. Ты немножко путаешь. Я не милиция, полномочий у меня больше, и методы у меня свои. С тобой всё будет очень хорошо. А кто посмеет тебя обидеть, будет иметь дело со мной.
— Подожди-ка! Ты про Малиновского неспроста интересовался?
— Это вопиющий случай, и виновный должен и будет наказан, даже не сомневайся.
Для Антоши у меня целый пакет мероприятий предусмотрен. И коль уж завтра у меня выходной, я планирую посвятить этому делу некоторое количество своего времени. Надеюсь, Салицкий уже поделился обо мне по большому секрету с кем надо.
Крис позвонила вечером, когда я уже сам был готов звонить ей.
— Это Крис. Тебя, — раздувая ноздри, сообщил Борька.
Вчера я его от души поблагодарил за службу, но он нюхом влюблённого чуял, что девушка уплывает мимо кассы вот прямо на глазах. Я её после того поцелуя на балконе хорошенько встряхнул за плечи и выставил в комнату. Она мне совсем для другого нужна. Разборки с Борисом и Розой не входят в мои планы.
Я усиленно жестикулировал, чтобы Борька свалил из зоны слышимости, но тот нарочно встал в дверях, всем видом демонстрируя, что уходить не собирается. Надо сделать ему внушение. Дела прежде всего. Пусть страдает по своей Крис в нерабочее время. И моё и своё. А пока она мне нужна, пусть засунет своего внутреннего Отелло куда подальше. На эту взбалмошную эпатажную грубиянку у меня далеко идущие планы.
Поэтому звонок был жданный и гаданный. Да! Она клюнула. По-другому и быть не могло.
— Слушаю, — сообщил я в трубку.
— Поздравляю, товарищ майор. Здорово ты нас всех провёл. Рубаха-парень, на короткой ноге со всеми. Ну не сволочь, а?
— Что, папа здорово всыпал? Задница небось горит от ремня, — засмеялся я.
— Да пошёл ты! — с чувством выругалась Крис и бросила трубку.
Совсем страх потеряла. Ну ничего, завтра мы поговорим по-другому.
— Товарищ майор, значит, — буркнул Борька, забирая аппарат.
— В проводах не запутайся, студент, — крикнул я ему вслед.
Надо объяснить парню, что происходит. На обиженных конечно воду возят, но Боря пацан неплохой и временами полезный. Во всяком случае, небезнадёжен.
— Боря, — позвал я.
Тишина.
— Борька!
Молчит.
— Борис, ну ты-то на что обиделся? — зная, что он всё слышит, продолжил я.
— Ты нас сдал! — завопил вдруг он. — Крис мне рассказала.
— Ну а ты чего хотел? Таскаешь к себе незнакомых людей, а потом удивляешься неприятностям? Да как у тебя полквартиры не растащили, я диву даюсь. И потом, кому я вас сдал? Юрь Михалычу? Ну поорёт немножко Криськин папа, а вдруг втемяшит в ваши головушки умные мысли? Да ты не переживай, я завтра ему позвоню, и он вас сразу простит.
Молчит.
— Ну хочешь, я вас с Крис сведу?
Нет, Борька всё-таки небезнадёжен. Почти как тень отца Гамлета — беззвучен и текуч возник в дверях. Глаза блестят, ручонки подрагивают.
— Ты сможешь это сделать?
— Да плёвое дело. Смотри. Завтра мы вызываем Крис к нам, и открываем страшную тайну. Ты не просто Борька, студент, очкарик и меломан, ты совершенно засекреченный мой помощник, пока внештатный, а в дальнейшем официально трудоустроенный в наш чудесный почтовый ящик КВ-780205. Более того, если Кристиночка пообещает себя хорошо вести, мы и её трудоустроим на полставки секретным агентом. Будет пользу приносить. И папе мы так и скажем, завербовали мы вашу Кристинку, никакой больше антисоветчины, сплошная польза государству. И дальше вы с Кристинушкой работаете в паре, плечом к плечу, локтём к локтю. Ну какая девушка устоит перед таким бравым напарником? Особенно, если он не ушами хлопать будет, а грамотно располагать к себе.
— Тьфу ты, я-то думал ты серьёзно, а тебе лишь бы издеваться.
— Я совершенно серьёзен, Борис. И ты подумай над моим предложением. Мне без помощников как без рук, а ближайшие дела требуют молодых и энергичных исполнителей.
— Опять гастроном грабить?
— Во-первых, не опять, а снова. Во-вторых, не грабить, а экспроприировать награбленное. Ну и в-третьих, помимо гастронома намечен ряд сугубо гуманитарных миссий, имеющих целью своей восстановление справедливости без каких бы то ни было корыстных устремлений. И первая цель — Малиновский. Кристинка идеальный исполнитель, ей даже прикидываться почти не придётся. Она уже учится в том же вузе. Ну просто лучше не придумаешь.
— А зачем тебе, чтобы она там училась?
— О, Боря, тут такая замечательная схема вырисовывается. После осуществления моего плана Антон Игоревич получит такого леща от судьбы, что нескоро оправится. Ну так как, ты в деле?
— Мы вернём машину Розе?
— Машину или её эквивалент в рублях, как получится. И попутно бездну унижения и страданий Малиновского. Как тебе такой курс валют?
— Хорошо, я в деле.
— Молодец, возьми с полки пирожок. Но это всё завтра, а пока спать.
Борькин бубнёж сквозь сон я услышал чудом, не иначе. Возглас «Мы с тобой будем тайными агентами, представляешь?!» подбросил меня в постели и заставил примчаться в Борькину комнату.
— Ты что творишь, студент! — выдернул я трубку из его руки, зажимая её ладонью. — Крис, извини, сейчас перезвоню, — сообщил я и нажал на рычаг отбоя.
— Сэв, ты, ты чего?! — подскочил Борис. — Я же…
— Ты же? Ты мне всю операцию на корню загубить хочешь?! Ты кем себя возомнил? Бондом? Штирлицем? Придурок! Кто так с девушками разговаривает?!
— Но ты же сам сказал.
— Это я тебе сказал, честно и без экивоков, потому что ты мужик и в курсе моих дел. Я тебе доверяю.
— Ей я тоже доверяю.
— Ну и дурак. Она избалованная папина дочь, у неё в мозгах одно «хочу» и «дайте». Там корона до небес, за облака цепляется. Чтобы с неё получить хоть какую-то пользу, надо тонко лавировать между самомнением и желанием всем доказать, какая она крутая. А тут ты со своим предложением руки, сердца и прочего ливера.
— Я не понимаю.
Не понимает он. И дальше пусть не понимает, что его Крис не на него запала, а на меня. И чтобы она своё отношение изменила, надо бэтмэном стать.
— Извини, Боря, но тебе рано пока вести переговоры с людьми. Лучше наблюдай за мной и мотай на ус. Так сразу конечно не научишься, это с опытом приходит, но кое-каким мелочам тебя научим.
Я набрал Криськин номер. К телефону, как назло, подошёл папа.
Караулит, не иначе. Засёк, наверное, её интересный разговор с Борькой.
— Юрий Михайлович, добрый вечер, — не растерялся я. — Извините за поздний звонок. Беспокоюсь, как там наши дела?
— Помаленьку, товарищ майор. Передал документы человеку из отдела образования. Опытный специалист, надёжный, неболтливый. По окончании проверки напишет заключение.
— Благодарю за оперативность. Я тоже без дела не сидел. Послезавтра привезу свои поздравительные открытки.
— Поздновато конечно. А завтра никак? Не хотелось бы задерживать наших девочек.
— Боюсь, что никак. Зато могу завтра точно сказать, кому мои открытки нужно нести, а кому нет. Часть я почтой отошлю.
— Хорошо, завтра ждём ваш список. Товарищ майор, тут Кристина. Она утверждает, что вы должны были ей позвонить. Это так?
— Передайте ей трубку на два слова. Крис, слушай меня. Что там Боря наговорил, не знаю, но завтра жду для серьёзного разговора без лишних ушей. Кулинарию на Ленина знаешь? Я там буду в тринадцать ноль-ноль. Если заинтересована — приходи, нет — забудь о Бориных словах и этом разговоре.
Крис конечно пришла. Прибежала. Сейчас и посмотрим, на что способна влюблённая девица сопливых лет.
— Привет, — чуть запыхавшись, поздоровалась она.
Вся такая в джинсах и в какой-то вырвиглазной рубашке с вот таким вырезом. Это она зря конечно, хвастать там особо нечем. Причёска и боевой макияж соответствовали образу сильной и независимой женщины. Ты кому пыль-то в глаза пустить хочешь, девонька?
— Присаживайся, — пригласил я её. — Значит так, люди мы взрослые, говорить будем по-взрослому. Мне с вами нянькаться особо некогда. За отца тебе благодарен, но на этом всё.
— Как — всё, — чуть не выронила она тёмные очки, которые крутила в руках, демонстрируя окружающим свою крутость.
— Да так — всё.
— Подожди. А Борька сказал…
— Не Борька, а Борис. Мой помощник заслуживает уважения.
— Но он сказал, ты меня тоже берёшь!
— Я передумал.
— Почему? Если Борь…я подошёл, чем я хуже? Да у меня мозгов всяко побольше.
— Ну давай подумаем. Он парень. В деле показал себя хорошо. Отличается ответственностью, смелостью, хладнокровностью, обдуманностью решений.
Я безбожно завирал и завышал Борькины достоинства, тем самым обозначая планку требований.
— И самое главное, он стоит доверия. А теперь назови хоть одну причину, почему я должен взять тебя.
Крис аж задохнулась от возмущения и несогласия с подобной точкой зрения. Нечасто значит, тычут тебя мордой в грязь. Как же, принцесса советского розлива, суперзвезда среди серой толпы обывателей. Почти Софи Лорен, только страшненькая, но она об этом не догадывается. А правду считает возмутительно лживой напраслиной. Ну и что? Пошлёшь или как?
— Я… я докажу, что тоже достойна. Испытай меня, дай какое-нибудь задание. Вот увидишь, я не подведу.
Задумчиво-оценивающий прищур даже изображать не пришлось. Я на минутку усомнился, а мне точно нужна эта ходячая проблема?
— Ну хорошо. Будет тебе задание. Но сперва инструктаж. И его соблюдение — это основа основ всего. Ни одна живая душа не должна знать о твоей миссии. Никто, даже Борис. Он работает по своей линии, ты по своей. Если возникнет необходимость объединить ваши усилия, я выдам каждому недостающую информацию. Что бывает за разглашение, надо оглашать? Вижу, надо.
Я вдохновенно перечислил статьи и пункты закона о соблюдении государственной тайны. Российской Федерации правда, но ей и этого достаточно. Надо найти свод советских законов.
— Так вот, это ответственность по закону. Но иногда вред от разглашения совершенно секретных сведений перевешивает букву закона. И тогда человек просто исчезает.
— Как это? — заёрзала Крис.
Она начала елозить ещё на слове «разглашение». Знаю, страшно. Бояться — это полезно. Особенно, когда дело касается моей шкуры.
— Очень просто. Вот был человек — и нет его. И никто никогда не узнает, что с ним стало.
Я ещё хотел рассказать, какие способы избавления от трупов существуют на свете, включая известь и другие химически активные вещества, но взглянув ей в лицо, подумал, что на первый раз достаточно. Готова.
— Ну как, не передумала?
— Нет. Я готова, — упрямо выдвинув подбородок, сообщила она.
Ну, я как-то так и думал. Приятно, что не ошибся.
— Хорошо. Тогда вот тебе задание, по итогам выполнения которого станет ясно, на что ты годишься. Во-первых, никто не должен заметить, что в твоей жизни что-то изменилось. Живёшь, как жила, учишься, гуляешь с друзьями и всё прочее. И при этом собираешь любые сведения о Малиновском Антоне Игоревиче. С кем общается, спит, насколько ценят его коллеги, с кем дружит. Любые мелочи, любые слухи и сплетни. Как только появляется новая информация, несёшь её мне. Если удастся войти в круг его общения, будет просто замечательно. Всё понятно? Вопросы есть?
— Есть один.
— Ну давай.
— А кто это?
— Приехали. Это ваш преподаватель, с кафедры истории КПСС.
— Наш — из нархоза?
— Именно. Ваш, из института народного хозяйства.
— Ясно.
— Это все вопросы? И даже не спросишь, как действовать, с чего начать?
— Разберусь, — вызывающе ответила эта гордячка.
Отлично, всё-таки, не прогадал. Ну что, держись, Антон Игоревич, твоя весёлая жизнь началась.