Агнесса среди волков

7.

Ночью меня разбудил телефонный звонок. Продрав глаза, я посмотрела на часы – было два часа ночи. Я подняла трубку, но она молчала. Я грохнула ее обратно на рычаг; телефон тут же зазвонил снова. На этот раз молчала я, выслушивая грязные оскорбления, произнесенные грубым мужским голосом. Не стоит и упоминать, что этот голос был мне незнаком – среди тех, с кем я обычно общаюсь, нет мужчин, которые могут говорить женщине такие гадости. Я отключила телефон, но еще долго не могла заснуть, а когда наконец задремала, то мне снились какие-то кошмары. Собственно говоря, это не были кошмары в прямом смысле этого слова, просто я видела во сне ясновидящую Лолу, говорившую грубым мужским голосом и выкрикивавшую нецензурные слова в адрес мой и моей ауры. После этого все утро я пребывала в дурном настроении, что бывает со мной очень редко.

На это утро у нас с Виолеттой был запланирован визит к гинекологу; по женской части у нее оказалось все в порядке. После обеда нас ждал мой старый приятель Рафаил Израилевич, психотерапевт и нарколог, мужчина лет 40 с очень приятным, располагающим лицом и глазами чуть навыкате, в которых при разговоре с больным всегда отражалось сочувствие – словом, типичный семейный доктор, все понимающий и успокаивающий одним своим видом. Я с ним познакомилась, еще когда работала в Институте экстремальной психологии. У него не было никаких титулов и званий, но почему-то руководство нашего института, даже закоренелые антисемиты, знакомые со всеми светилами советской медицины, в тяжелых случаях обращались только к нему.

Он был принципиальный бессребреник и, в отличие от большинства знакомых мне медиков, все еще вел бесплатный прием, принимая неимущих так, как будто они были миллионерами, и затрачивая на них много времени; на своих обожаемых троих дочек он зарабатывал деньги частной практикой по вечерам и выходным. Я договорилась, что мы с Виолеттой приедем к нему на консультацию в кабинет, расположенный в обычной районной поликлинике, но обстоятельства сложились так, что мне не удалось в тот раз поехать с ней, и ее сопровождал только муж. Если бы знать заранее, что из этого выйдет, я бы плюнула на все дела и поехала с ними.

Обстоятельствами, которые не позволили мне поехать с Виолеттой к врачу, были переговоры с потенциальными инвесторами, сложные и абсолютно бесплодные. Но после утомительного дня вечером меня ждало еще одно испытание. Юра предложил доставить меня домой на машине, но я по легкомыслию не согласилась – служебный автомобиль был нужен ему самому, а вводить его в лишние расходы мне не хотелось. В конце концов, это не поклонник, а всего лишь брат.

Напевая и позабыв обо всех неприятностях, я вышла из метро и, все еще посмеиваясь, пошла домой. К этому моменту я начисто вычеркнула из памяти эпизод с таинственными преследователями и храбро направилась к скверику. Но когда я уже была готова покинуть освещенный проулок и свернуть в темноту, что-то заставило меня обернуться. За собой метрах в тридцати я увидела два мужских силуэта. Я снова вернулась на тротуар и ускорила шаг. Наверное, это несерьезно, думала я, но чем черт не шутит? А если это настоящее преследование, а не плод моего воображения? Я снова оглянулась, но увидела далеко позади себя только одинокую женскую фигуру. Успокоившись, я продолжала свой путь, стараясь не выходить из полосы света.

Они подстерегали меня на повороте к моему дому. Когда я вступила на вымощенную бетонными плитами дорожку, из темноты вдруг вышли двое – типичные качки из фильмов про нашу мафию. Свет от фонаря бросал на них слабый отблеск, и поэтому у меня осталось от них очень смутное впечатление. Один, стриженый ежиком и с невыразительным лицом, на котором выделялся кривоватый нос – явно когда-то сломанный – был в кожаной куртке и темных штанах-бананах, какие были в моде несколько лет назад; он перегородил мне дорогу. Второй, более высокий, стоял сбоку, в тени, и лица его я не видела. Я не стала ждать, что они собираются делать дальше. Еще тогда, когда я увидела их далеко позади себя, я перевесила сумочку на левое плечо и прижала ее локтем к телу, а правую руку опустила в карман пальто – на всякий случай. Теперь я с диким визгом вытащила эту руку с баллончиком и направила струю газа CS прямо в физиономию стоявшему у меня на пути крепышу; от неожиданности он отстранился, а я, не дожидаясь, пока он закашляется, метнулась в сторону и, изогнувшись, пнула ногой второго. Я целилась каблуком ему в пах, но, очевидно, промахнулась, потому что он не согнулся. Нападавшие не ожидали такой реакции и на мгновение растерялись; этого было достаточно для того, чтобы я прорвалась между ними и с громкими воплями "Караул! Пожар!" помчалась вдоль своей шестнадцатиэтажки, проклиная про себя тех, кто не удосуживается менять перегоревшие лампочки у подъездов.

Я даже не знаю, гнались ли за мной эти доморощенные мафиози; я не слышала за спиной ни топота, ни кашля, ни возгласов – я не слышала ничего и никого, кроме себя. Скорее всего, они испугались моих диких криков и отступили. Тем более, что нервно-паралитический газ не мог не подействовать, и по крайней мере один из нападавших должен был на некоторое время выйти из строя.

Когда я добежала до своего подъезда, навстречу мне выступила какая-то высокая фигура; это оказалась перепуганная Агнесса Владимировна, которая спустилась вниз за почтой и тут услышала мои вопли. Храбрая старушка выскочила на улицу в чем была – то есть в домашнем байковом халате. Я обняла ее и, ничего не объясняя, потащила ее обратно и вскочила вместе с ней в лифт, который, по счастью, оказался на первом этаже. Только приехав к себе на седьмой, я отдышалась настолько, чтобы объяснить ей, что на меня напали. Моя тезка, казалось, переживала больше, чем я; она возмущалась и собиралась позвонить в милицию – мне с трудом удалось ее от этого отговорить. Но она настояла на том, чтобы я зашла к ней и выпила рюмочку ее фирменной домашней наливки в качестве успокоительного. Правда, успокаивать пришлось больше ее – даже ее муж, лысенький старичок на голову ее ниже, оторвался от телевизора, чтобы мне в этом помочь. Несмотря на мое взбудораженное состояние, я успела подметить, что он сердится на меня – за то, что я расстроила его обожаемую жену. Поистине, вот уж не знаешь, где найдешь святую супружескую любовь!

Я, конечно, не призналась, что меня преследовали. Агнесса Владимировна осталась в убеждении, что это были либо грабители, либо просто хулиганы, но не насильники (сексуальные маньяки, считала она, действуют по одиночке).

Когда я наконец добралась до своей квартиры, то почувствовала, что одной рюмки настойки мне мало. Я достала из бара бутылку коньяка, налила себе не стопку – нет, целый фужер и выпила его одним махом. Потом я поставила чайник и закурила, размышляя.

Страха я не чувствовала. Я была очень рада, что действовала в этой ситуации автоматически – недаром я так долго отрабатывала это действие с баллончиком, совсем не такое простое, как кажется в спокойном состоянии. Мой ужасающий визг – наверное, я издаю ультразвук, настолько этот вопль режет уши мне самой – сбил парней с толку. Да, с данной ситуацией я справилась. Но ведь сегодняшнее происшествие – лишь часть чего-то гораздо более сложного и запутанного. Я оказалась замешанной в какую-то странную, мне самой непонятную историю. Меня преследуют, за мной гоняются. Те же это люди, что шли за мной несколько дней назад, или другие? Кто звонил мне сегодня ночью? Кто стоит за всем этим? У меня, очевидно, есть враги. Кто они?