Агрессор

Глава первая

Воскресенье, 1 мая

Терминал был заполнен людьми, ожидавшими свои международные рейсы, каждый из которых задерживался.

Было воскресенье, 10.09 утра, «ауди» должны были обнаружить с минуты на минуту. Даже в Грузии залитые кровью сиденья и расстрелянное из пистолета лобовое стекло не могли не вызвать любопытство.

Наш рейс на Вену предполагался в 10.30, но нам даже не разрешили на него регистрироваться. В аэропорту имелся только один выход на посадку, а на взлетном поле могли находиться только пассажиры одного рейса.

Мы отлично замели следы, но все равно я чувствовал себя некомфортно. Красноглазый и его дружок не сделали нам одолжения, сняв с нас маски, и не нужно быть инспектором Морзе, чтобы связать нас с «ауди» База и с трупами у него во дворе. Мне просто хотелось побыстрее убраться отсюда. Свобода была так близко, что я мог даже доплюнуть до нее, но мы все еще были за стеклянной перегородкой.

Я сел у киосков, по другую сторону дороги у аэропорта. По крайней мере, лавочки были сухими, солнце сделало свое дело и теперь периодически выглядывало из-за медленно двигавшихся облаков.

Многие пассажиры перебрались сюда, чтобы избежать толкотни в аэропорту, а таксисты были совсем не в восторге от этого. Им не хотелось делить свой мир с толпой иностранцев. Владельцы киосков тоже не радовались. Они сидели перед одинаковыми, заставленными шоколадом и жвачкой прилавками и всем своим видом показывали, что переносные черно-белые телевизоры на полочках у них за спинами интересовали их гораздо больше, чем потенциальные клиенты.

На всех трех экранах скучающая телеведущая с длинными черными волосами представляла новую телепередачу. Очевидно, сегодня ничего более интересного по телевизору не было. Передача состояла из бесконечной вереницы сюжетов о грузинских солдатах в американских военных формах, с флагом Ричарда Львиное Сердце у них над головами, сидящих в кузовах грузовиков или же храбро бегущих вниз и вверх по холмам.

В отель мы приехали к четырем. Сумка осталась в багажнике вместе с трупом. Нам пришлось возвращаться в город налегке, на случай, если полиция заинтересуется, что это мы делали в городе в такое время. Свитер Чарли и оружие пришлось выбросить в открытый люк, мимо которого ни один человек в здравом уме даже мимо не пройдет, после чего мы притворились парочкой пьяных засранцев, возвращавшихся с ночной пьянки. Чтобы замаскировать самые явные пятна крови грязью, нам пришлось снять куртки и повязать их вокруг пояса. Хотя это оказалось лишним, никто на нас даже не посмотрел. Это было очередное воскресенье в центре Тбилиси.

Я вытащил документы из-за туалетного бачка, сходил в туалет, побрился, принял душ и направился в комнату Чарли, держа в руках свои старые вещи. Мы планировали потратить остаток времени на то, чтобы как можно тщательнее замести следы. Я вытащил кассету из коробки и сжег ее с помощью спичек с логотипом отеля, после чего смыл пепел в унитаз. Даже наши мобильники постигла неприятная участь, когда, вытерев с них отпечатки пальцев, я наступил на каждый из них ботинком и раздавил вдребезги. Мы приехали в эту страну без ничего и так же должны были уехать.

Кассета из «Марриотта» осталась у нас: она была слишком ценной, чтобы избавляться от нее. Между нами и Брисбеном было слишком много потенциального дерьма, и нам нужно было иметь на руках как можно больше козырей, на случай если придется торговаться.

После завтрака, которым можно было накормить пару лошадей Чарли, мы выкинули наши вещи в контейнер для мусора позади отеля вместе с остатками камеры. Кассета была спрятана в моих новых шикарных штанах, какие носили нефтяники, а первые десять страниц документа из сейфа База я сунул в журнал и спрятал их в карман новой куртки цвета хаки. Вторая часть была у Чарли, ожидавшего рейс в терминале. Когда объявят рейс, он должен был выйти и купить что-нибудь съедобное. Это должно было послужить мне сигналом, что пора отправляться.

Мне было жаль старого пердуна. Когда-то он был сильным, твердым, надежным исполнителем, а сейчас, пораженному болезнью, ему тяжело было даже удержать ручку в руках дольше пяти минут. Я даже представить себе не мог его разочарования. Как Али — когда-то король мира, а сейчас инвалид. Но в отличие от Али у Чарли был в придачу полупустой кошелек.

После этой ночи я много думал об этом полупустом кошельке. Возможно, вместо того, чтобы хранить эти документы как гарантию, нам следовало бы сторговаться.

Мы могли бы позвонить Бешеному Дейву из Вены и уговорить его вывести нас на контакт с теми людьми, которые заказали это дело, и дать им возможность купить документ за остаток двух сотен тысяч Чарли.

В качестве бонуса я попробую подавить в себе желание оторвать им головы за то, что они забыли предупредить нас о том, что в доме, кроме нас, будет парочка маньяков-воров, а на кладбище — размахивающий мачете Здоровяк. Мы могли бы оставить себе две кассеты с Уайтволлом и копию документа в качестве маленького сувенира на память о нашем грузинском приключении на случай, если им вздумается предъявить нам какие-либо претензии.

У меня не было никаких иллюзий насчет Уайтволла. Он был такой же пешкой, как и мы, и они вышвырнут его так же легко, как намеревались вышвырнуть Чарли. Но, по крайней мере, у нас в рукаве был козырь, о котором он не хотел бы, чтобы узнал весь мир из воскресных газет.

Я вдруг осознал, что впервые в жизни мне плевать было на деньги. Я, конечно, хотел их получить ради Чарли и Хэйзл и потому, что мне никогда не нравилось, когда меня пытались кинуть, но больше ничего кроме этого. Все, чего мне хотелось, это позвонить Силки. Мне снова нужно было услышать ее голос.

Но мне не хотелось объяснять девчонкам, что домой мы будем возвращаться через Херефорд, — якобы нам нужно повидать старого приятеля, и поэтому мы прилетим на день или два позже, чем обещали, — поэтому я оставил этот разговор на Чарли.

Глава вторая

В следующий раз, когда я посмотрел на часы, было 11.05. Я склонился над чашкой эспрессо, настолько крутым, что можно было засмолить им дорогу, как гудроном. Я смотрел, как знаменитый грузинский повар готовил что-то необычное из лука и говядины.

Я уже начинал волноваться из-за задержки рейса. Как только найдут «ауди» База с подарочком в багажнике, полиция тут же перевернет вверх дном его дом, пытаясь понять, как туда попал Дед Мороз. Или все могло произойти не так. В общем, неважно, как именно станет известно об этом ночном кошмаре. Если камеры слежения записывали все на кассету, то совсем скоро полицейские уже будут сидеть у мониторов и наблюдать мясорубку во дворе.

Остались ли молекулы ДНК на кладбище? Теперь было уже слишком поздно думать об этом. Но я все равно думал.

Адреналин и кофеин сделали свое дело. Я уже почти чувствовал, как напряжение пульсирует в моем теле. Наконец-то боль в адамовом яблоке стала потихоньку отступать.

Я сделал еще один глоток своего уже остывшего кофе и попытался напустить на себя такой же скучающий вид, какой был у остальных пассажиров, но, учитывая боль в прокушенном языке, легче было сказать, чем сделать. Больно, блин. Думаю, на ближайшее время придется забыть о соли и уксусе.

На данный момент задерживали пять рейсов. Я слышал время от времени британскую или американскую речь, иногда доносилась смесь французского и немецкого, но в основном все разговоры велись на русском или скрепочном.

«Лэндровер-110» все еще стоял на обочине у терминала, ожидая прибытия пассажира, а может, водитель просто хотел убедиться, что его пассажиры действительно сели в самолет и улетели. Я надеялся, что у него были термос и булка.

Двое мужчин вышли из терминала, волоча за собой свои чемоданы, и направились к киоскам. Они были одеты в международную униформу для путешествий американских менеджеров высшего звена, из тех, кому за пятьдесят: голубой блейзер, консервативная рубашка, хлопчатобумажные брюки, начищенные до блеска кожаные туфли и сумка с лэптопом. Они явно были в хорошем настроении и горели желанием им поделиться. Парни, говорившие до этого по-французски и моментально переключившиеся на английский при их появлении, были сегодня счастливыми победителями.

— Эй, ребята, отличные новости. Рейс на Вену отправляется в 12.25. Нам пора на регистрацию.

Раздались вздохи облегчения и шутки по поводу грузинской несостоятельности, после чего вся компания собрала сумки и направилась в сторону терминала.

Я встал, и как раз в этот момент через главный выход вышел Чарли с сумкой для лэптопа на плече. Он увидел, что я уже встал и готов был идти, развернулся и пошел обратно. Я уже собирался было последовать за ним, но тут мой взгляд упал на выпуск последних известий по телевизору. То, что я там увидел, заставило меня почувствовать свое тело таким тяжелым, что в тот же момент мне пришлось сесть обратно.

На экране была «ауди» База.

После этого камера переместилась на блестевшую в грязи лужу крови, прямо под багажником. Должно быть, в одном из дренажных отверстий не хватало заглушки.

Репортер затараторил что-то, после чего полицейский ответил на несколько вопросов. Внизу экрана появилась бегущая строка на скрепочном языке. Я предположил, что это краткое изложение главной новости сегодняшнего утра.

Камера выхватила открытый багажник, где, свернувшись калачиком, словно ребенок, лежал Здоровяк. За спиной у него все еще лежал рюкзак с инструментами. Здоровяк был просто огромным и намного более темным, чем большинство местных.

Крупным планом показали раны Здоровяка. Сотрудники «скорой помощи» стояли рядом с машиной, а криминалисты искали отпечатки пальцев и остатки ДНК.

Я сделал еще один глоток уже ледяного кофе. Меня вдруг настигла мысль о том, что мне нельзя было сейчас выглядеть растерянным. Вокруг слишком много людей, ожидавших свои рейсы, болтавших, куривших и не обращавших внимания на телевидение.

Я попытался успокоиться. Ну и что? С минуты на минуту мы зарегистрируемся на рейс. Меньше чем через час мы уже будем в воздухе.

И вдруг мое сердце вновь забилось с сумасшедшей скоростью, и в этот раз не из-за кофе.

На фоне «ауди», все еще бывшей на экране, репортер совал микрофон под нос трем тинейджерам в разноцветных спортивных костюмах. Двое из них, как казалось, объясняли, что они видели. Третий выглядел так, словно он вообще ничего не понимал. Руки первых двух что-то рисовали на своих прыщавых, обдолбанных героином лицах; я попытался отбросить эту мысль, но, черт побери, какой в этом смысл? Они описывали мою внешность.

После этого на экране снова появилась телестудия, и ведущая что-то рассказывала несколько минут. Затем показали дом, в котором мы были прошлой ночью, и усыпанную полицейскими улицу, а потом на экране появились камеры слежения, установленные во дворе дома База.

Спустя несколько секунд на экране появились фотографии, которые убили последнюю надежду на то, что нам удастся сесть на рейс в 12.25 на Вену.

Глава третья

На несколько секунд на экране появилось черно-белое изображение с камер слежения как раз в тот момент, когда я возвращался в дом, после того как прикончил Красноглазого.

Они повторили этот эпизод снова, после чего сфокусировали камеру на моем лице и включили паузу. Картинка была размытой, но они компенсировали это тем, что подкорректировали ее с помощью художника. Это было первой картиной, которую с меня когда-либо рисовали, и лучше было бы, если бы они этого не делали.

Следующий сюжет с камеры показал нас обоих в масках. Я как раз садился в «ауди» в этот момент, а Чарли направлялся к воротам. Теперь все было официально. Я был в полном дерьме. Не имело значения, кого они назовут убийцей База — меня или Красноглазого, или всех троих. У них было мое фото, и меня уже искали.

Опустив голову, я направился к терминалу и подошел к бесконечной очереди на регистрацию. Я нашел Чарли и встретился с ним глазами. Отходя в сторону, я увидел, что он последовал за мной.

Я направился в сторону туалетов. Я стал у крайнего писсуара, а Чарли у соседнего. Все двери в кабинки были открыты, мы были здесь одни.

— Мы уже во всех выпусках новостей. Ты в порядке, но у них есть мое фото.

Чарли даже ухом не повел.

— Что будем делать?

— Мы ничего не будем делать, дружище. Ты сядешь в самолет. Я не могу рисковать — даже если мы взлетим, что будет, если меня узнают? В самолете есть телевизор. Мне лучше остаться на земле. Может, попробую попасть в Турцию на машине.

Он ответил без колебания:

— Я возьму машину напрокат. Доберемся до границы ночью, утопим машину и отправимся пешком. Как два пальца об асфальт. Идем!

Он пошел к выходу, но я схватил его за руку.

— С твоими дрожащими руками тебе не стоит ехать через всю страну. Кроме того, они проверяют фото в режиме онлайн, когда сдают машины. Наверняка полиция проверяет все пункты проката машин, и ты окажешься на допросе еще до того, как успеешь вставить ключ в дверцу. Это слишком рискованно. Бери документы, садись в самолет, езжай к Бешеному Дейву и жди там. Как только я попаду в Турцию, я тебе позвоню. Встретимся в X. Думаю, нам удастся получить вторую половину твоих денег.

Чарли не слушал.

— Держи, — он сунул мне в руку свою сумку с лэптопом. — Засунь туда кассету и документы. Если тебя поймают, у меня по крайней мере будет что-то, с помощью чего я смогу вытащить тебя из этого дерьма. Иди за мной, дружище.

Он обернулся и вышел из туалета, направляясь к выходу из терминала, а я тем временем, словно личный ассистент, засовывал все в сумку и спешил по следам босса.

Почему бы ему хоть раз в жизни не сделать так, как ему говорят? Я поравнялся с ним.

— Твою мать, Чарли, просто возьми и сядь на этот самолет! У меня есть идея, как получить твои деньги, и, возможно, это еще поможет и мне самому выбраться из этого дерьма.

Он продолжал меня игнорировать. Его взгляд был сконцентрирован на стеклянной двери выхода.

— Мы теряем время, дружище. Как только выберемся отсюда, тогда сможем и о деньгах подумать. А сейчас просто заткнись и иди за мной.

Мы вышли из терминала.

— Жди здесь!

Чарли направился прямо к молодому парню в синем свитере, сидевшему за рулем «лэндровера».

Лицо Чарли приняло серьезное, полное значимости выражение лица отставного офицера. Он подошел к машине. Водитель, молодой белый парень с короткой стрижкой, все это время смотрел на него через окно. Зеленая карточка из толстого пластика лежала на панели управления. Это был трудовой наряд, документ, в котором были указаны часы и километраж, проделанный машиной, а также большими буквами было написано СЛУЖЕБНАЯ МАШИНА.

Чарли постучал по стеклу и показал водителю, чтобы он опустил стекло.

— Ты на дежурстве? Ты высаживаешь кого-то или ждешь?

Чарли говорил таким тоном, словно вычитывал парня за какое-то нарушение. Солдаты лучше реагируют именно на такой тон, поскольку в девяти случаях из десяти чувствуют за собой какую-либо вину.

— Высадил.

Чарли взорвался:

— Высадил, СЭР! Из какой ты части, сынок? — Он обернулся и ткнул пальцем в мою сторону. — Стой на месте! Я не разрешал тебе куда-то идти. Принеси сюда мою сумку.

Я подобрался.

— Так точно, сэр.

— Давай, тащи ее сюда. По крайней мере хоть какая-то от тебя польза. Я даже не знаю, кому это я ее вручил. Что, черт побери, вообще произошло с этой армией?

Я подошел к нему и передал ему сумку. Чарли разыгрывал представление, делая вид, что ищет документы в боковом кармане, повернувшись к водителю спиной.

— Из какой ты части?

— Вазиани, сэр.

— Это единственная часть в этих местах?

— Так точно, сэр.

— Туда и поедем.

Чарли снова обернулся ко мне, все еще разыгрывая негодование:

— Почему мне не выслали подробных инструкций?

— Не могу знать, сэр, — сказал я, — я отсылал запрос по e-mail…

— Плохо. — Чарли уже понесло. — Почему нас не встретили?

— Я… я не знаю, сэр.

— Ты не знаешь, сэр??? Ох-ох.

Чарли открыл заднюю дверь, сунул туда сумку с лэптопом и показал на меня пальцем.

— Садись!

Теперь я понял. Чарли хотел, чтобы я сел впереди, потому что он собирался заняться грабежом.

Он сердито глянул на водителя, а я тем временем сел на переднее пассажирское сиденье.

— Как далеко до части?

— Около часа езды, сэр. Но мне нужно получить разрешение, чтобы…

Чарли рукой показал ему замолкнуть.

— Просто веди машину. Все рейсы сейчас вылетают, никто не останется. Мы по дороге со всем разберемся. Ваши долбаные офицеры даже встретить гостей нормально не могут!

Он запрыгнул на заднее сиденье, а водитель наклонился и включил рацию — маленький переключатель, встроенный в доску управления.

Чарли среагировал моментально.

— Просто заводи машину, мне не нужно ни с кем говорить. Мне кажется, здесь вообще никто не знает, какой сегодня день недели.

Водитель обеспокоенно наклонился к Чарли.

— Но, сэр, мне нужно сообщить о том, что я выезжаю, и я должен доложить начальству, что отправил пассажиров. Это постоянный приказ-инструкция.

Мы никак не могли его остановить — это была стандартная процедура. Кроме того, Чарли здесь распинался о неорганизованности. Он не был похож на человека, легко нарушающего устав.

— Хорошо, давай быстро и поехали.

Водитель завел машину, и «лэндровер» покинул территорию аэропорта. Пока парень говорил в головной микрофон, Чарли подмигнул мне.

— Точно. Двое ребят прибыли в нашу часть. Но у них нет письменного направления.

В ответ ему что-то сказали, а он только пожал плечами.

Рука Чарли легла ему на плечо.

— Дай мне.

Он рявкнул в микрофон:

— Кто это? — Он сделал паузу. — Отлично, сержант Джей ДиРита, у меня нет приказа, я даже не знаю имени человека, для встречи с которым меня прислали из Стамбула.

Чарли слушал ответ сержанта.

— Ох, это действительно так? К вам сегодня никто не должен был прибыть? Отлично, сержант ДиРита, теперь все изменилось. Скоро мы будем на месте и разберемся со всей этой путаницей.

Он передал микрофон водителю и закурил.

Я смотрел на разноцветные многоквартирные дома, выстроившиеся в ряд вдоль трассы, и надеялся, что мы скоро выедем в пригород, где можно будет выкинуть из машины водителя и двинуться в сторону границы.

Я глянул на приборную доску.

— У тебя есть карта?

Глава четвертая

Мы продолжали двигаться по дороге в сторону города. Время от времени я смотрел на разноцветные многоквартирные дома, а водитель сконцентрировался на дороге, чтобы не встречаться взглядами с монстром на заднем сиденье.

Карта, которую он мне дал, была не более чем туристическим путеводителем с указанием основных городов и дорог, но, по крайней мере, я мог посмотреть, где находится регион Вазиани. Это приблизительно в тридцати километрах к северо-востоку от города. Дорога, по которой мы ехали, должна обогнуть Тбилиси справа, после чего привести нас прямо в часть.

— А получше карты у тебя нет? Хотелось бы знать, куда мы едем.

Он не сводил глаз с дороги.

— Боюсь, что нет, сэр. Эта машина ездит только в аэропорт и из аэропорта, а на этой дороге не такой уж и большой выбор, куда ехать.

Он свернул вправо, на одностороннюю дорогу. Больше вдоль дороги не было разноцветных домов. Через пару километров мы въехали в горы и направлялись теперь в сторону неба, наполненного задумчивыми мрачными облаками, готовящими еще один ливень.

С другой стороны горы, на спуске, я увидел огни габаритов. Перед нами двигались две машины. Обе притормаживали. Наш водитель также сбросил скорость, и мы ехали дальше со скоростью черепахи.

В ста метрах впереди с каждый стороны дороги были свалены в кучи серые нейлоновые мешки с песком, а между ними были установлены большие бетонные блоки, которые обозначали туннель для проезда автомобилей.

Я услышал, как Чарли заерзал на заднем сиденье, и понял, что он тоже их заметил. В его голове, должно быть, появились те же мысли: попросят ли нас предъявить паспорта или удостоверения личности? А даже если нет, то читали ли они ориентировки или смотрели новости?

Он наклонился вперед, чтобы в очередной раз отчитать водителя.

— Для чего здесь пост? Нам что, нужно останавливаться?

— Так точно, сэр. Посты расположены на всех подъездах к городу.

На другой стороне поста рыжий старый автобус прогнулся под неровной кучей какого-то хлама, привязанного к крыше, а вереница машин тем временем нетерпеливо ждала, пока солдаты в бронежилетах и с АК в руках проверяли документы у пассажиров.

Чарли передал мне сумку с лэптопом.

— Разберись с этим. Я не могу его включить.

— Так точно, сэр.

Я поставил компьютер на колени и склонился над ним. Мне понадобилось какое-то время, чтобы открыть его и разобраться, где там кнопка включения питания, но вскоре уже экран замигал.

Мы были третьей машиной в очереди. К нам со стороны водительского места направлялся грузинский солдат с автоматом за плечом. Группа его сослуживцев собралась с моей стороны дороги в тени деревьев.

— Ваши паспорта, господа.

— Уму непостижимо, — заявил Чарли, — мы здесь для того, чтобы помогать этим людям, а они только и делают, что мешают нам. Мы что, выглядим, как кровожадные боевики?

Рядовой подошел к машине спереди. Он наклонился к водителю, готовому предъявить свои документы. Они перебросились парой фраз, и рядовой указал на небо, вероятно, жалуясь на погоду. Он сделал шаг назад, махнул водителю и медленно двинулся к нам.

Я еще ниже склонился над лэптопом, полностью поглощенный в возникшую там проблему.

— Сэр, я бы хотел…

— К черту, — Чарли выскочил из машины, его спина была прямой словно шомпол, а плечи казались массивнее, чем были на самом деле.

— Ты! — заорал он на грузина. — Стать смирно!

Есть такие приказы, которые солдаты понимают на любом языке. Рядовой тут же подобрался.

— Почему вы нас задерживаете? Вы думаете, у нас целый день свободен?

Чарли круто взял его в оборот. Он осматривал его сверху донизу, внимательно изучая. Этот парень чувствовал себя словно на плацу.

— Пожалуйста, сэр, я вас не понимаю. — Водитель уже по плечи вылез в окно. — Пожалуйста, позвольте… — Он пробовал успокоить рассерженного офицера, обмениваясь понимающими взглядами с сослуживцем.

Чарли резким движением дернул карман на бедре солдата в грузинской военной форме.

— Что это? Приведи себя в порядок, солдат! Пуговицы там пришиты с определенной целью, это не для красоты! Застегни немедленно!

Я задержал дыхание, когда Чарли вернулся в машину. Мне показалось, что со своим амплуа Звездного десантника он перестарался.

Рядовой на секунду заколебался, его темные славянские брови омрачили темные думы. Затем он наклонился и застегнул карман. Другие караульные благоразумно решили держаться от нас подальше.

— Отлично, а теперь давай пропускай нас.

Водитель потянулся за папкой на приборной панели. Я полностью сконцентрировался на лэптопе.

Он опустил окно и передал документы, а Чарли в это время толкнул меня в плечо и устроил взбучку уже мне.

Я послушно кивнул и снова забегал пальцами по клавиатуре, после чего посмотрел в небо в поисках спасения. Грузин очень быстро открыл папку и проверил содержимое.

Чарли уже побелел от злости.

— Быстрее! Поехали!

Этому парню совсем не хотелось снова получить порцию взбучки от мистера Злюки. Он расписался в документе, после чего вручил водителю реестр, чтобы тот сделал то же самое. И дал знак проезжать.

Мы преодолели бетонную ограду и поравнялись с автобусом. Водитель явно беспокоился из-за моих операций с лэптопом, и я его прекрасно понимал, особенно теперь, когда я упаковал его в сумку и передал обратно Чарли.

— Думаю, все в порядке, сэр.

Я глянул на водителя и закатил глаза. Ох уж эти офицеры!

Водитель включил рацию.

— Прием! Дежурная машина прошла пост «Альфа». Отбой!

— Вас понял, дежурная машина. Пост «Альфа». Отбой!

Чарли сидел не шевелясь и сердито смотрел на рядового.

Я почти что чувствовал жар его злости на своей шее и знал, что парень слева от меня тоже это чувствовал.

Я слегка закинул удочку:

— Не повезло тебе. Столько мороки каждый раз… И сколько таких постов тебе приходится проезжать?

— Только один, сэр.

В его голосе чувствовалось облегчение. Меньше всего ему хотелось еще раз увидеть взбешенного Чарли.

Мы выехали в огромную долину, покрытую паутиной рек и ручьев, и по крайней мере десять километров холмистой местности разделяли две горы по краям долины. Это была большая, покрытая деревьями страна. Швейцария, только без коров.

Хотя мы и выехали за пределы Тбилиси, но выпутаться из сложившейся ситуации все равно будет сложно. Движение было далеко не таким насыщенным, как в городе, но тем не менее на дороге не прекращался поток военных грузовиков, заполненных скучавшими грузинскими солдатами, а также забитыми людьми автобусами, с привязанными на крыше мотыгами и сумками, курсировавшими между городами и притормаживавшими только для того, чтобы обогнать друг друга на узких полосках потрескавшегося асфальта.

Мы проехали мимо одного из них, двигавшегося в сторону города, и оказались в низине длиной в пару сотен метров. Вокруг нас раскинулось мертвое пространство. Идеальное место.

Я поднял руку.

— Мне нужно отлить.

Водитель тут же сбросил скорость и прижался к обочине.

Я вышел из машины, обошел ее спереди, чтобы быть поближе к сиденью водителя перед тем как начать то, что мы задумали. Чарли тоже вылез из машины размять ноги. Он прошелся рядом с решеткой радиатора и, казалось, что-то там заметил. Он указал на бампер, после чего посмотрел на водителя.

— Что это? Водитель, вылезай!

Рядовой послушно выскочил из машины и присоединился к Чарли. Я обернулся и последовал за ними на расстоянии двух шагов.

Чарли все еще трепал языком.

— Кто отвечает за эту машину? Посмотри, в каком она состоянии.

Водитель посмотрел, но не обнаружил ничего необычного.

— Но, сэр, я ничего не…

Я закрыл ему рот руками и запрыгнул ему на спину. Я прижал его голову к своей груди, обхватил ногами его за талию и повалился назад.

Глава пятая

Я уселся на траву, а он упал на меня сверху, зацепив своими ногами мои. Несколько секунд он совсем не сопротивлялся, но потом начал пинаться ногами и молотить руками.

— Все в порядке, дружище, все в порядке, — приговаривал в это время Чарли.

Я еще сильнее откинулся назад и напряг тело и ноги.

— Мы не причиним тебе вреда, друг. Просто успокойся. Давай, возьми себя в руки… — Чарли склонился над ним и поднял палец, словно браня ребенка, — успокойся, парень, мы здесь не для того, чтобы причинить тебе вред. Больно не будет.

В ответ он закрутился и задергался еще больше, поэтому мне пришлось сжать его еще сильнее.

Чарли прошелся по его карманам и высыпал содержимое на траву. Я знал, что он будет искать телефон. Если у него был телефон, то его нужно было выбросить на свалку не позже, чем мы выедем на трассу. Не было смысла звонить Бешеному Дейву, чтобы предупредить его о том, что ему придется разгребать кучу дерьма. Не было смысла и брать телефон с собой, поскольку его могли проследить.

Он сделал шаг назад.

— He-а, у него нет.

Парень немного успокоился.

Чарли снова ткнул в него пальцем, и в этот раз его тон был почти что извиняющимся.

— Послушай, сынок. Мы возьмем твою машину и оставим тебя здесь. Я понимаю, что ты не так представлял себе идеальный день на природе, но тебе придется смириться с тем, что есть. А если начнешь валять дурака, придется тебя отдубасить и взять с собой. А будешь себя хорошо вести, мы тебя отпустим. Ничего военного, не правда ли?

Он кивнул, по крайней мере явно попытался это сделать, несмотря на то, что его голова по прежнему была крепко прижата к моему плечу.

— Я сейчас тебя отпущу, — сказал я, — и хочу, чтобы ты откатился в сторону, встал и ушел. Вот и все, это все, что от тебя требуется. О'кей?

Его дыхание немного успокоилось, после чего он сделал движение головой, отдаленно напоминающее кивок.

— Отлично, давай.

Я убрал руки с его шеи, распутал ноги, и он сделал все в точности так, как ему и сказали.

Чарли следил за ним, пока я встал на ноги и подошел к машине со стороны водителя.

— Отлично, парень, просто уходи. Отлично.

Чарли запрыгнул на заднее сиденье, я тем временем включил радио. Если кто-либо начнет рассказывать что-либо о нас, я хотел это слышать.

Бензина у нас предостаточно. Бак полон на три четверти. Это неудивительно — служебные машины всегда заправлялись после каждого задания и были готовы к следующему.

Я глянул через плечо. Чарли держал на коленях сумку с лэптопом.

— По шоссе или полями?

Я бросил ему карту.

— На этой карте ни фига не видно. — Он еще несколько минут внимательно изучал ее, после чего покачал головой. — Думаю, у нас нет выбора, и нам придется ехать по этой дороге, по крайней мере, если не увидим какую-нибудь другую, которую не потрудились нанести на карту.

— По этой нам придется проехать прямо через Вазиани…

Чарли снова склонился над картой.

— Возможно. Но если мы прорвемся там, то сможем объехать город стороной и двинуться прямо на юг.

Он посмотрел на землю слева от себя, потом за спиной.

— Или мы можем вернуться полями назад, объехать пост, вернуться на шоссе и направиться к югу. Мы не можем возвращаться через город. Им будет несложно вычислить нас, после того как водитель подаст сигнал SOS. Он остановит первую попавшуюся машину.

Он сделал паузу.

— Как думаешь, стоит попробовать?

Мы еще минут пять ехали по шоссе, пока не исчезли из поля зрения водителя, после чего я переключился на полный привод и свернул влево с дороги. Как только мы отъедем достаточно далеко, чтобы не быть в поле зрения поста, я проеду мимо него на достаточном расстоянии параллельно шоссе.

Машину шатало и заносило на мягком грунте. Дождь, ливший целый день, размягчил и пропитал землю влагой. Ситуация была далеко не идеальной, и времени у нас было в обрез — максимум через пару часов водитель доберется до поста и поднимет тревогу, после чего все бросятся на поиски «лэндровера», но особого выбора у нас не было.

Если застрянем, нам придется выкапывать эту колымагу. По крайней мере, мы были не в горах. Комбинация ливня, крутых обрывов и поверхности, достаточно рыхлой для того, чтобы даже сила гравитации с трудом удерживала ее на месте, была идеальной средой для оползней.

Мы выехали на открытое пространство и повернули влево, но радоваться пока что было слишком рано. Если что случится, то условия, в которых мы находились, были довольно паршивыми. Клейкая земля липла к колесам, и мы погружались в грязь по самый коленвал. Я посмотрел на часы, после чего глянул на «торпеду». Мы ехали уже больше получаса, а преодолели только пару километров.

Я обернулся к Чарли.

— Это не сработает, дружище. К тому времени, когда поднимут тревогу, мы даже пост не успеем проехать. Он уже может быть там, если его кто-то подбросил.

— Ничего не поделаешь, старик. Если мы вернемся на дорогу, мы обречены.

Я схватил карту и проверил дорогу, идущую к северу от города, думая, не можем ли мы поехать на запад, а потом свернуть влево, в сторону границы с Турцией. Я еще поискал заправки, но на карте они не были отмечены.

— Это лучше, чем застрять здесь. По крайней мере, мы хоть немного будем удаляться отсюда. Вот что нам нужно, дружище. Как думаешь, прорвемся?

Глава шестая

Я остановился перед гребнем холма, и Чарли вышел из машины.

Он карабкался на вершину, чтобы осмотреть местность впереди нас. Приблизившись к вершине, он опустился на колени и на руки и последние несколько метров прополз. Нам не хотелось рисковать и переваливать через вершину холма на полном ходу только для того, чтобы обнаружить перед собой наших старых друзей под деревьями.

Он помахал мне рукой и, как только я поравнялся с ним, вскочил в машину. Он наклонился в проем между передними сиденьями.

— Дорога отсюда всего в двухстах метрах. Мы никак не могли проехать тот пост.

Я направил машину на вершину холма.

— Скоро узнаем наверняка, так или иначе. Мать их всех так.

Иногда приходит время, и ты осознаешь, что твоя возможность выбора исчерпана и приходится выбирать то, что есть.

Мы выехали на дорогу и повернули налево, после чего я снова переключил «лэндровер» на неполный привод, чтобы сэкономить бензин.

Не прошло и минуты, как мы увидели впереди нас дежурного водителя. Он увидел машину и замахал рукой, прося нас остановиться.

Чарли рассмеялся.

— На что угодно спорю, что он передумает, как только узнает машину.

Он был прав. Как только мы подъехали ближе, парень снова глянул на нас и тут же рванул в сторону деревьев.

Еще четверть часа спустя нам пришлось притормозить, проезжая мимо двигавшегося навстречу грузовика, переполненного репой. Несколько штук упали на крышу нашей машины, когда мы маневрировали, пытаясь разъехаться на узкой дороге.

Мы выехали на вершину еще одного холма, и перед нами снова развернулась безлюдная равнина. Впереди на расстоянии около километра от шоссе был разбит палаточный лагерь. Рядом с ним была проложена новенькая гравиевая дорога.

Лагерь был размером с маленький городок. Десятки зеленых двадцатиместных палаток стояли, выстроившись в ровные упорядоченные ряды вдоль огороженного проволочным забором здания штаба. Справа от них располагался лабиринт сборных строений со спутниковыми антеннами на крышах, соединенных террасами или бетонными дорожками.

Пять или шесть вертолетов «Хью» были припаркованы в ровную линию на вертолетной площадке.

Где-то в трех километрах впереди по главной дороге на возвышенности находился еще один лагерь.

Чарли снова наклонился вперед.

— Черт побери, да у них здесь целая армия.

И он не ошибался.

— Будут какие-нибудь идеи?

Он покачал головой.

— Нужно ехать вперед. Больше некуда. А мы в армейской машине. Давай надеяться, что водитель еще не добрался до поста и нас пропустят.

Я вдавил акселератор в пол, и мы промчались мимо первого поворота. Боковая дорога была устлана щебнем и простиралась около километра до главных ворот, над которыми плечом к плечу реяли на ветру американский и грузинский флаги.

Поля с обеих сторон от нас были похожи на муравейник. Программа «Партнерство во имя мира» была в самом разгаре. Американские военные, но невооруженные, инструкторы в зеленых футболках и пятнистых камуфляжных штанах американских морских пехотинцев выгоняли три пота с грузинских солдат. Казалось, что они получали огромное удовольствие, вышибая дух у счастливых ребят из рекламы армии.

На нас никто даже не глянул.

Пока что все шло отлично.

«Лэндровер» зашатало и стало бросать из стороны в сторону, как только дорога за поворотом ухудшилась. Мы двигались в сторону второго лагеря, я продолжал держать газ выжатым до упора. При подъеме на холм я переключился на третью передачу, и «лэндровер» без проблем взобрался на него. У меня начало подниматься настроение.

— Алло, дежурная машина, дежурная машина. Это вы на холме? Докладывайте! Конец связи!

Я опустил взгляд на рацию, потом посмотрел на Чарли. Он пожал плечами. Кто-то, кому нечем больше было заняться, наблюдал за нами в бинокль. Ну и что?

Я переключился на вторую, чтобы в случае если возле второго лагеря нас попробуют остановить, у меня была возможность резко прибавить скорость.

— Дежурная машина, не двигаться дальше. Повторяю, не двигаться дальше. Возвращайтесь назад. Конец связи!

Возможно, им требовалась машина, чтобы забрать бутерброды командира.

Я снова проигнорировал рацию. Двигатель заскрипел, когда мы преодолевали последние метры подъема.

— Не пересекать демаркационную линию. Пересечение демаркационной линии противоречит существующим приказам. Повторяю, возвращайтесь на базу. Конец связи!

— Демаркационная линия? — Чарли так же, как и я, всматривался в вершину холма, высунув голову вперед. — Эти два места находятся в центре конфликта?

— Что-то вроде того.

Я кивнул в сторону флага, который реял над воротами лагеря, находившегося теперь приблизительно в ста пятидесяти метрах слева от нас. Это не был звездно-полосатый или флаг Ричарда Львиное Сердце. Это был флаг, состоящий из трех горизонтальных полос — белой, голубой и красной, — флаг Российской Федерации.

Голова Чарли поравнялась с моим правым плечом.

— Твою мать! Давай просто ехать дальше, понадеемся на удачу. Все равно мы больше ни фига не можем сделать.

Мы двигались параллельно ограде лагеря. Люди в униформе столпились возле бесконечного ряда палаток и машин.

Возле главных ворот началась суета. Вооруженные люди высыпали на дорогу. Очевидно, они решили перекрыть ее. Снова проснулась рация.

— Дежурная машина, доложите обстановку. Конец связи.

Я смотрел на униформы впереди. Одевались ребята явно в спешке: на одних куртки не застегнуты, кто-то без касок. Но у всех были АК. Тронь одного из них, и здесь начнется бойня.

— Я не остановлюсь. Я буду просто ехать, но очень медленно. Что скажешь?

Я посмотрел на Чарли через зеркало заднего вида.

Он подмигнул мне.

— Так кто ты, Бутч или Санденс?

Глава седьмая

Мы поравнялись с главными воротами. Спидометр был на уровне отметки двадцать километров в час. Казалось, что на дороге никто не знал, что делать. Они все по-русски бормотали: «Какого хрена здесь делает британский „лэндровер“?» К счастью, их автоматы все еще были перекинуты через плечо, а не прижаты к нему.

Чарли замахал рукой.

— Как дела, пацаны?

Они посмотрели назад, а один из молодых улыбнулся и помахал рукой в ответ. Сержанты рассерженно заорали на подчиненных, пытаясь навести хоть какой-то порядок.

Мы катились мимо них, а принц Чарли на заднем сиденье все еще приветствовал своих подданных. Никто не пытался нас остановить.

Рация снова подала голос:

— Дежурная машина, разворачивайтесь, разворачивайтесь. Не останавливаться! Не предпринимать никаких действий, которые могут быть расценены как агрессивные. В случае необходимости подчиняйтесь их приказам.

— Заткнись, сука! — сказал Чарли, широко улыбаясь своим новым подданным.

Я выключил рацию.

Спустя несколько секунд ситуация прояснилась. Я уже приготовился к расстрелу в упор, но этого не произошло. Мы медленно спускались с холма, больше невидимые для наблюдателей в американском лагере.

Ограждение закончилось. Чарли обернулся и посмотрел назад.

— За нами никого. Продолжай двигаться. Дави на газ, дружище.

Я даже и не думал с ним спорить.

Около тридцати минут мы не видели ни перекрестков, ни поворотов, ни постов, а только зеленые холмы впереди, лес слева и долину справа. Двигатель работал вовсю, и местами, там, где позволяла дорога, мы ехали со скоростью под девяносто километров в час.

Водитель уже, наверное, добрался до поста. Ну и что? Мы теперь были далеко. Где-то на дороге, за горизонтом, нас ждал пост «Добро пожаловать в Тбилиси», где нас попытаются остановить любым путем, но этот пост мы переедем тогда, когда доберемся до него. А сейчас я чувствовал только удовлетворение самим собой.

И вдруг я услышал что-то очень знакомое, и мое сердце упало в пятки. Я глянул на Чарли и по выражению его лица понял, что я был прав.

Он открыл окно.

Шум становился громче, и его уже ни с чем нельзя было перепутать.

Равномерный шум лопастей винта разрезал воздух.

Они охраняли нефтепровод, и, конечно же, у них имелись в штате группы быстрого реагирования.

Чарли завертелся на заднем сиденье, пытаясь увидеть, откуда приближался шум. Я склонился над рулем, изо всех сил вглядываясь в пока еще пустое небо.

Шум, казалось, двигался рядом с нами, и вдруг «Хью» появился слева от нас, со стороны пустыря. Он был всего в нескольких метрах от нас.

На пару секунд он завис над нами, а «лэндровер» почти остановился под давлением потока воздуха от его винта. Я отлично видел пилота. Обе боковые двери были открыты, а пространство между ними было заполнено темно-зелеными армейскими формами и несколькими камуфляжными формами американских морских пехотинцев.

Они резко размахивали руками и оружием, приказывая нам остановиться.

Козлы! Им придется приземлиться мне на крышу для того, чтобы я это сделал.

Я продолжал давить на газ.

«Хью» улетел и исчез за холмами впереди. Спустя несколько секунд другие лопасти зашумели у нас за спиной.

Чарли обернулся.

— А вот и он. Черт, очень низко летит!

«Хью-2» пролетел точно над нами, всего в нескольких метрах, идя вдоль дороги. Я видел подошвы армейских сапог на полозьевых шасси и стволы АК, торчащие из открытых дверей.

«Лэндровер» отчаянно зашатало. Может, они действительно намеревались сесть нам на крышу.

Чарли осмотрел небо.

— А куда первый запропастился?

— Черт его знает, но думаю, что нам и этого хватит. Посмотри!

Он опередил нас метров на двести, после чего развернулся и завис над землей. Полозья вертолета коснулись дороги, и бойцы стали выпрыгивать в лабиринт выхлопных газов.

Справа от нас я услышал приближавшийся шум лопастей. «Хью-1» пролетел мимо нас и занял позицию у нас за спинами. Он должен был отрезать нам путь к отступлению.

Твою мать! Я резко вывернул руль влево и направил машину по полю в сторону посадки. Их было слишком мало, чтобы найти нас там.

«Хью-1» немедленно двинулся за нами и кинулся на нас, словно пустельга за полевой мышью, паря всего в полуметре над нами. Из двери появилась пятнистая униформа; человек, одетый в нее, стоял на полозьях, держась одной рукой за дверную раму. Он пристально глянул на меня, после чего медленно покачал головой и провел указательным пальцем второй руки у себя возле горла.

— Да пошел он! Не останавливайся, дружище, мы уже почти на месте.

Нам оставалось проехать метров триста. Машина выехала на пашню, и я тут же ударился головой о крышу машины. Машину бросало то влево, то вправо, подбрасывало вверх и трясло, но она продолжала двигаться.

Вертолет обогнал нас и приземлился. Оттуда выскочили бойцы и заняли огневые позиции между нами и посадкой.

Я дернул руль вправо. В двухстах метрах от нас была полоса безопасности.

«Хью-2» подобрал своих людей и снова включился в игру. Он теперь был справа от нас.

— Он идет совсем низко, дружище…

Чарли продолжал все комментировать, пока я сконцентрировался на управлении машиной. Она все еще была не на полном приводе; нельзя было сбрасывать обороты, чтобы переключить ее на полный привод.

— У них есть заграждение![9]

Я продолжал давить на газ, склонившись вперед и пытаясь как можно скорее загнать «лэндровер» под защиту деревьев. Зад машины вдруг подбросило в воздух, а задние колеса завращались с сумасшедшей скоростью, словно вынутый из воды винт теплохода. Это было заграждение.

«Хью-2» подлетел к нам спереди. Поток воздуха расшатывал машину из стороны в сторону, но она шла вперед. Парень в пятнистой форме гнездился на полозьях. У него в руках была десятиметровая цепь с тройными шипами. Он начал опускать ее на землю.

Я снова вывернул вправо, держа курс параллельно деревьям. Оставалось проехать сто метров.

Чарли достал из сумки кассету и документы и приготовился бежать.

— Второй вертолет поднялся в воздух! Скоро догонит нас. Дави на газ, черт тебя дери!

Заграждение было всего в нескольких метрах от нас и приближалось с левой стороны.

— Держись! Мы попались!

Заграждение упало, и шины тут же лопнули.

Глава восьмая

Руль несколько секунд дико вибрировал у меня в руках, после чего машина просто остановилась. Шины сдулись, диски увязли в грязи.

Оба вертолета были над нами. Солдаты выскакивали из них всего в нескольких метрах от нас, с автоматами в руках. Видно было, что они нервничали. Кто паниковал, а кто-то уже чуял запах крови.

Я медленно поднял руки и положил их на приборную доску, где их было хорошо видно.

Чернокожий парень в камуфляже, с двумя полосками на погонах, стоявший перед машиной, прокричал сквозь шум вертолетов:

— Выходите из машины! Выходите из машины!

Мы не двигались.

Грузинские ребятки окружили машину, вытащили нас из нее и уложили на землю. Нас обыскали. Вывернули карманы, обшарили подкладки курток.

Когда меня перевернули на спину, чтобы продолжить обыск, я увидел, что один вертолет снова поднялся в воздух и завис над «лэндровером». Из кузова торчал канат лебедки, на конце которого висели широкие нейлоновые ремни.

Поток воздуха был очень сильным, с запахом авиационного топлива. Мое лицо было мокрым от росы и испачкано грязью.

Благодаря заграждению машина больше не могла никуда двигаться своим ходом, даже если бы солдаты захотели рискнуть и нарваться на еще один международный скандал с участием русских. Грузинские солдаты энергично облепили ее и обвязали веревками. Этот день запомнится им как нечто, выходящее за рамки привычных ежедневных занятий.

На нас направили ствол АК, и чернокожий парень снова появился в моем поле зрения. Он еще раз обыскал меня, не обращая ни малейшего внимания на поток воздуха от лопастей вертолета.

— Водитель в порядке! Мы высадили его в нескольких километрах от лагеря. Он в полном порядке. — Я сделал глубокий вдох, чтобы меня могли расслышать сквозь шум двух винтов. — Мы ничего ему не сделали, он в порядке!

Люди могут стать очень опасными, если посчитают, что одного из них убили.

Меня схватили за руки и надели на них наручники. Это были наручники с жесткой стальной распоркой вместо традиционной цепочки. В них даже запястье согнуть нельзя. Их защелкнули слишком туго, но я не жаловался. Я просто смотрел вниз и сжимал зубы, напрягая тело и ожидая удара.

Капитан схватил распорку и потянул за нее. Я был полностью у него под контролем. Он перепрыгнул через заграждение и побежал ко второму вертолету. Любое движение вызывало боль, но мне ничего не оставалось, кроме как бежать за ним изо всех сил.

Я посмотрел назад и увидел, что Чарли тоже едва поспевал за своими сопровождающими.

Капитан первым запрыгнул на борт. Он подтянул меня вверх и швырнул на одно из красных пластиковых кресел, установленных в два ряда по центру кабины, лицом к дверям. С Чарли проделали ту же процедуру с другой стороны.

Грузинские солдаты забрались на борт за нами, и вертолет поднялся в воздух. Передо мной открылся великолепный вид на второй вертолет, паривший над «лэндровером». Его обвязали со всех сторон канатами и были готовы поднять.

Людям, которые были на его борту, пришлось остаться; очевидно, за ними вернутся после того, как высадят нас.

Когда мы пересекали шоссе, из окна ржавого, старого автобуса, забитого чемоданами, рюкзаками, цыплятами в клетках и так далее, на нас уставилась группа местных жителей. Я подумал о том, что не скоро увижу теперь такие счастливые лица. Мы пролетели над автобусом и взяли немного левее от русского лагеря. Капитан надел головной микрофон с наушниками и быстро что-то сказал в него. Из-за шума двигателя и ветра было невозможно разобрать, что именно, но я знал, что это касалось нас.

Внутри «Хью» все было так же, как и в 1980 году, когда он только покинул завод мистера Белла. Стены все так же обиты выцветшей серебристой тканью, а антискользящее зернистое покрытие пола вытерлось задолго до того, как эти рядовые взяли в руки свои первые водяные пистолеты.

Мы держались края долины, используя ее как прикрытие от русских, которые в этот момент, наверное, передавали в Москву сообщение о текущей обстановке.

Вертолет летел низко и быстро; деревья, животные и дома смешались, словно в калейдоскопе.

Мы то и дело сворачивали влево-вправо, идя по краю долины. Когда пилот резко взял вправо, внутрь ворвался вихрь. Я схватился за край кресла между ног, чтобы не выпасть из вертолета. Вертолет выровнялся, и вскоре перед нами открылся вид на лагерь Вазиани.

Тренировка все еще была в разгаре, но теперь я знал, что это всего-навсего шоу. По настоящему программа «Партнерство во имя мира» реализовалась здесь, в этом вертолете. Ребята из американской морской пехоты, которые сидели рядом со мной, были главными действующими лицами этой программы, а грузинским пацанам оставалось только хлопотать по хозяйству и улыбаться в телекамеры.

Мы зависли над бетонной площадкой и приземлились.

Не успели полозья коснуться земли, а нас уже волокли в поджидавший «лэндровер».

Вдалеке появился второй «Хью» с болтавшимся под ним «лэндровером».

Внизу все пребывали в замешательстве. Грузины запихнули нас в машину. Один из них сел за руль, а остальные образовали вооруженный эскорт. Четверо мотоциклистов верхом на темно-зеленых четырехколесных мотоциклах ехали рядом с нами. Пехотинец, отвечавший за транспортировку, был одет в бронежилет и каску. За спиной у него висел М16. Полоски на погонах и верхушке шлема свидетельствовали о его лейтенантском звании.

Нас провезли по периметру лагеря, и в конце концов мы прибыли в одну из разборных кабин. Я даже не пытался предугадать, что нас ждет впереди. У меня не было возможности влиять на ход событий, поэтому я приготовился принять все так, как есть. Мне просто нужно было признаться самому себе в том, что я по уши в дерьме: если они этого еще не знали, то очень скоро должны были понять, что у них в руках оказалась звезда местной прессы и телевидения. А как только они это узнают, в любую минуту после этого меня могут кинуть в грузинскую камеру предварительного заключения, постригши перед тем налысо и переломав все пальцы дверью.

Мы повернули на открытую площадку, уставленную рядами кремовых алюминиевых разборных модулей. «Лэндровер» остановился, и квадроциклы окружили нас кольцом.

Лейтенант слез с мотоцикла и отдал несколько коротких приказов.

Трое американских морских пехотинцев стали справа от нас. Они были в бронежилетах и кевларовых шлемах, за плечами висели автоматы. Всем своим видом они говорили: «Руки вверх! Покажи мне свои руки! Руки выше!».

На крышах модулей я заметил кондиционеры. У меня вдруг появилось чувство, будто они нам понадобятся.