Академия Горгулий. Тайна ректора

Глава 10

«Да и настоящего убийцу Патрика Рабана, по всей видимости, иным способом найти не получится…»

С того дня, как Рамина Блор сказала ей эти слова, прошло уже три недели, но Ника не могла выбросить их из головы. Поначалу они просто крутились, как привязчивая песенка, потом превратились в тему «на подумать», а еще чуть позже — в цель.

Интерес к изучению некромантии у Ники не пропал, но с начала года она не так часто наведывалась в тайный кабинет бывшего директора Академии Горгулий, занимавшего эту должность до ее отца. Тот в свое время увлекся некромантией и сумел собрать немало книг, хотя тех в принципе осталось немного, ведь по законам Содружества они подлежали уничтожению. Колту и Ламберту надлежало уничтожить и эти, но она смогла убедить их этого не делать. Оба смирились и согласились с тем, что ее врожденные способности лучше подкреплять теоретическими знаниями, чтобы она могла их контролировать, но ни один не мог скрыть отвращения к магии смерти в целом. Это стало одной из причин, почему она притормозила свои изыскания.

Второй причиной было отсутствие реальной задачи. Ника никогда не любила учебу ради учебы. Все, на что она тратила время и силы, интересовало ее практически. Поначалу так было и с некромантией. Она хотела разобраться в том, что видит и что происходит в замке. Чуть не умерев после стычки с зомби, искала способ побеждать их без вреда для собственного здоровья. А когда при смерти оказался ее друг, она искала способ спасти его. После чего задачи закончились.

Пока Блор не подкинула ей идею. И чем больше Ника над ней размышляла, тем сильнее становилось ее желание найти способ и докопаться до правды. Поэтому она снова стала наведываться в подземный лабиринт, в который можно было попасть только через закрытую часть замка, и каждый день проводить пару часов в кабинете директора Акнора. Хотелось, конечно, больше, но это наверняка заметили бы, а видеть брезгливо поджатые губы Нике не нравилось ни в исполнении отца, ни на лице жениха.

Но сегодня она немного потеряла счет времени, что было довольно легко сделать в комнате без окон: время здесь летело незаметно. Вот Ника и не заметила, как после обеда прошло почти четыре часа вместо намеченных двух. Очнулась, только когда скрипнула входная дверь, вздрогнула от неожиданности и испуганно посмотрела на вошедшего Ламберта.

Однако тот лишь слабо улыбнулся и тихо объявил:

— Так и думал, что найду тебя здесь, когда не обнаружил в комнате.

— А ты что, вдруг замерз? — поинтересовалась в ответ Ника, удивленно разглядывая свитер с высоким горлом, в который Ламберт облачился вместо привычной рубашки и пиджака.

— Просто решил попробовать моду медведей: они такое носят. Ты же хотела, чтобы я стал ближе к твоим друзьям? И вообще, не заговаривай мне зубы!

Ника изобразила на лице раскаяние: когда они расставались после обеда, ей пришлось солгать, что она пойдет к себе заниматься, поскольку нужно многое подтянуть. Собственно, последнее было правдой, ведь из-за отсутствия предшествующего образования Нике постоянно приходилось что-то нагонять, и она даже действительно собиралась заняться и этим, но позже.

— Прости, — повинилась она, впрочем, замечая, что он не особо огорчен или разозлен.

На его лице не было даже обычной брезгливости, только некоторая настороженность, когда он обвел взглядом тянущиеся вдоль стен шкафы и остановил его на алтаре, где раньше лежал человеческий череп. Теперь он перекочевал на стоящий рядом массивный письменный стол, за которым Ника сидела.

— Прощаю, — искренне отозвался Ламберт, наконец посмотрев и на нее. — Но все равно не понимаю, как ты можешь долго здесь находиться. Мне становится не по себе, стоит только переступить порог.

— Наверное, дело в том, что у меня нет явных негативных ассоциаций с некромантией, — улыбнулась Ника. — Я не видела вашей войны и прочих ужасов…

— Ты едва не умерла после стычки с мертвецами, а потом тебя похитил некромант, — напомнил Ламберт. — А теперь ты сидишь здесь в обнимку с человеческим черепом.

Ника перевела взгляд на названный им предмет, лежавший рядом с раскрытой на столе книгой, и беззаботно пожала плечами.

— Это Йорик. Мы с ним иногда разговариваем. Тут ведь больше никого нет…

Вот теперь в глазах Ламберта промелькнул ужас, и она поторопилась пояснить:

— Да не в прямом смысле! Я просто иногда говорю вслух, мне так легче думается, а он как бы слушает. Не всерьез, конечно. И он никогда мне не отвечает…

— Тогда откуда ты знаешь, что его звали Йорик? — нахмурился Ламберт.

— Да это же…

Ника вздохнула и махнула рукой. Конечно, он никогда не слышал выражения «бедный Йорик» и едва ли вообще подозревал о существовании Шекспира.

— Неважно, я сама его так назвала.

Ламберт прищурился, явно убежденный не до конца, но спрашивать дальше не стал. Предпочел поинтересоваться:

— Тебя снова влечет теория некромантии? Мне казалось, ты охладела к ней в последнее время.

— Трудно полностью охладеть к тому, что является частью тебя. Но ты прав: у меня появилась идея, поэтому я ищу способ ее реализовать.

Он сделал несколько шагов к столу, словно собирался заглянуть в книгу, которую Ника как раз штудировала.

— Что за идея?

Ей захотелось закрыть текст руками и соврать что-нибудь правдоподобное, но в голову ничего не пришло, а потом это и вовсе показалось неправильным. В конце концов, его это касается напрямую, Ламберт имеет право знать, чем она занимается.

— Я пытаюсь найти способ выяснить, кто убил твоего отца.

Прозвучало непривычно тихо, обычно Ника говорила громче и четче. Но Ламберт все равно замер на месте, словно споткнулся. Его лицо помрачнело, уголок рта нервно дернулся.

— Зачем? Мы знаем, кто его убил. Его родной брат, мой дядя…

Ника выразительно помотала головой.

— Знаю, что ты так думаешь, но я сомневаюсь. Вспомни день, когда драконы явились сюда. Помнишь реакцию дяди, когда тот увидел, что твои браслеты пропали? Он был в шоке и смятении. Ламберт, мне кажется, он искренне верил, что ты убийца. И когда оказалось, что ты оправдан, он тут же отступил, признал тебя главой рода. Думаю, человек, убивший родного брата ради статуса лорда Ардема, не сдался бы так легко. И не был бы так удивлен.

— Он просто испугался, — возразил Ламберт, но уже не так уверенно. — Ведь после меня он второй главный подозреваемый.

— Конечно, испугался. Но, возможно, того, что кто-то сумел подобраться к твоему отцу так близко. Если он знает, что не убивал его, то понимает: безопасность в вашем Ардеме ни к черту.

— Значит, это сделал Ши, — после короткой паузы предположил Ламберт, но уже не так уверенно. — Он же хотел, чтобы я потерял все по ложному обвинению. На моего отца имел зуб.

— Имел, — согласилась Ника. — Но он его не убивал. Прежде чем вы пришли меня спасать, Киллиан успел разболтать мне всякое. В том числе упомянул, что ситуация, в которую ты попал, — это не то, что он для тебя готовил. Он сказал, что планировал нечто другое, ради чего и убил… твою невесту. То, что случилось потом с твоим отцом и с тобой, не входило в его планы, но он решил, что это тоже неплохой вариант. Так он сказал.

Ламберт задумался ненадолго, после чего едва заметно кивнул, все же подошел ближе и заглянул в книгу через ее плечо.

— И как у тебя успехи? Есть варианты?

— Есть, но… Не нравятся они мне. Чтобы поговорить нормально, нужно полноценно призвать дух, а для этого требуется плоть или кровь… Мне бы не хотелось тревожить останки твоего отца, я к этому морально не готова.

— У тебя и не получится, — заметил Ламберт. — Давняя традиция драконов предполагает кремацию. От нее отказались после потери оборота, но вернули во время войны с некромантами. Сейчас это вопрос личного выбора, и мой отец как раз незадолго до смерти распорядился кремировать его, а прах развеять.

Слова «незадолго до смерти» царапнули сознание Ники. Прозвучало так, словно Патрик Рабан знал о том, что скоро умрет. Может, предчувствовал неладное? Или знал, что кто-то может прийти по его душу?

От размышлений ее отвлек новый вопрос Ламберта:

— А как насчет тех кубиков? Призраки, бродившие по замку, назвали тебе через них свои имена…

— Вот именно — свои, — вздохнула Ника и перевернула несколько страниц назад, как будто что-то искала. — Этот способ связи годится только для простых вопросов, непосредственно связанных с мертвецом. И это должно быть что-то, о чем он знал при жизни. Скажем, собственное имя или место, где спрятал заначку. Есть другой способ спросить имя убийцы, но, во-первых, убитый опять-таки должен был знать его при жизни, а во-вторых, требуется его кровь — ею нужно буквы написать.

Она наконец открыла искомую страницу и ткнула в описание ритуала. Ламберт нахмурился и наклонился вперед, чтобы было удобнее читать.

— А моя кровь не подойдет? — поинтересовался он почти минуту спустя. — Я все-таки его сын. Моя кровь — частично его кровь, моя магия — его магия.

— Твоя? — задумчиво протянула Ника и перевернула еще несколько страниц. Ответа на них не было и быть не могло, она просто давала себе время подумать. — Вполне возможно, что это сработает. По крайней мере, мы можем попробовать, хуже точно не будет.

— А что нужно делать?

— Написать кровью буквы алфавита, применить заклятие — структура там есть, она не сложная, — и вслух задать вопрос, обращаясь к твоему отцу. Если все получится, то на бумаге останутся только те буквы, которые составляют имя убийцы. Правда, они останутся в том порядке, в котором были написаны, и если какие-то буквы использованы несколько раз, то мы этого не узнаем. Ну и сможем составить из букв имя убийцы только в том случае, если сами его знаем. Тут вся надежда на тебя, поскольку я почти никого из вашего окружения не знаю.

— Да, не слишком надежный способ.

— Но если от тела твоего отца ничего не осталось, это единственная возможность хоть что-то выяснить.

— Это аргумент, — согласился Ламберт. — Давай попробуем. Мы можем сделать это прямо сейчас?

— Если ты готов, — несколько неуверенно отозвалась Ника. Сама она ввязывалась в подобные дела легко, но понимала, что для Ламберта участие в ритуале некромантии — это серьезный шаг.

— Давай сделаем это, пока я не успел одуматься и отступить, — улыбнулся тот.

Ника заторопилась, стремясь поскорее найти все необходимое. Это оказалось несложно: по-прежнему острый нож лежал на одной полке с крошечной мисочкой для сбора крови, листы бумаги и специальное перо хранились в столе.

— Думаю, проще всего порезать ладонь, — промямлила она неловко. Прежде ей такое делать не приходилось.

— Я сам, — с улыбкой предложил Ламбрет, забирая нож.

Ника обратила внимание на то, что рукава свитера у него натянуты почти до середины ладони, а еще что-то темное мелькнуло на кончиках пальцев. Она не сразу поняла, но потом разглядела: раньше у Ламберта темнел ноготь только на мизинце и совсем чуть-чуть, а теперь темная полоска у самого основания ногтя виднелась на каждом пальце.

— Слушай, ты бы показался местному лекарю. Мне кажется, это ненормально.

Ламберт развернул левую кисть, бегло осматривая ногти, и отмахнулся.

— Да ерунда, пройдет. Совсем не болит.

— Это я уже слышала, но все равно… Лучше бы проверить. Оно ведь явно прогрессирует.

— Ладно, если за пару дней не начнет пропадать, зайду к лекарю.

Ника только покачала головой. Она сама, конечно, не любила ходить к врачам и, скорее всего, на месте Ламберта тоже тянула бы до последнего. Поэтому настаивать не стала, удовлетворившись этим обещанием.

Когда острое лезвие скользнуло по ладони, оставляя на ней кровавый след, она и вовсе отвернулась, не желая на это смотреть. Писать кровью буквы тоже предоставила Ламберту, который довольно быстро остановил у себя кровотечение, даже перевязки не понадобилось. Лишь когда на столе оказался лист бумаги с алфавитом, похожим на хорошо знакомую Нике латиницу, она заняла уступленное Ламбертом кресло и коснулась листа кончиками пальцев с двух сторон. Прикрыла глаза, создавая структуру и наполняя ее энергией, а потом громко и четко попросила:

— Патрик Рабан, назови нам имя того, кто тебя убил.

И открыла глаза. Успела увидеть, как по кровавым буквам прокатилось слабое свечение, после чего часть стала бледнеть. Они не исчезли полностью, возможно, потому что кровь принадлежала не самому убитому, а его сыну, но все равно можно было легко определить, какие остались. Ламберт предпочел выписать их на отдельный лист бумаги, а тот, что использовался в ритуале, — сжечь.

Получилось одиннадцать букв. A, d, e, g, k, l, n, o, r, t, u.

— Тебе это что-нибудь говорит? — пытливо поинтересовалась Ника, поскольку Ламберт лишь беззвучно шевелил губами, скользя по ним взглядом.

— Не знаю, бессмыслица какая-то, — он раздраженно швырнул лист на стол и потер глаза. — Не могу сосредоточиться. Все имена, какие приходят в голову, не подходят. Может быть, ты что-то не так сделала? Или моя кровь не подошла?

— Мне кажется, тогда ритуал вовсе не сработал бы, но нам же оставили какие-то буквы. Просто, вероятно, это не самое очевидное для тебя имя. Надо подумать…

— Возможно, — согласился Ламберт. — Только давай подумаем в другом месте? Это меня подавляет, мне трудно здесь сосредоточиться.

— Хорошо, — улыбнулась Ника. — Но в этот раз ты прямо молодец: продержался целых десять минут, что почти на десять минут больше твоего предыдущего рекорда.