Академия магии закрыта (СИ)

35. Дергдунум. Накануне

Первый боевой закон тёмной школы гласит: лучший удар наносится до начала битвы. Найден его знал. И Прокош Клюв тоже знал.

Для мага хитрости и торговли не составило особого труда убедить городского стража, что его лавка с украшениями стояла на площади испокон веков. Конечно, кроме стража убедить пришлось и всю площадь, потому как блюститель порядка вздумал опрашивать горожан. Прокош вспотел, давно ему не приходилось применять магию так массово, но справился. Люди закивали и разошлись. Вовремя.

Утончённая госпожа Авалон Перт вскоре появилась на площади и к лавке Прокоша устремила носы своих изящных красных сапожек на каблучке не случайно.

Орос стоял рядом, делая вид, что пристёгивает к строптивой лошади сумку.

Однако, поравнявшись с лавкой, Авалон резко оставила стремление подойти к нему. Её взгляд устремился к сверкающей манящими слезами красного камня броши.

Лишь Найден, сидя у окна в трактире, заметил, как в глазах Ороса погасли искры магии. Рыбка заглотила наживку и оказалась в нужном месте. Теперь в дело вступал маг хитрости и торговли.

— Красавица, вижу, ваши глазки смотрят в правильном направлении, — а в глазах Бико как раз в нужный момент заиграл магический блеск.

Авалон в растерянности огляделась.

Найден сжал кулаки. Не заподозрит ли она, что в этот самый момент её в разгар предпраздничного дня атакуют двое мужчин? План этот придумала Женнивер, и Найден до сих пор не до конца верил в его успех и попросил девушку быть неподалёку и вступить в дело в случае чего.

— Я вам же, вам говорю, — зачастил Прокош, чуть ли не перепрыгивая через прилавок.

— Ах-ха-ха-ха, — возле лавки раздался заливистый смех Женнивер. Она очень натурально заспорила с какой-то дамой о качестве материи, разложенной на цветастых коврах. — Могу себе представить, как на вас разойдутся швы! Ещё раз вам говорю, этот материал не подойдёт для платья. И потом, нынче в моде красный.

Женнивер кокетливо поправила белый парик и бесцеремонно приподняла край платья, показывая собеседнице ткань и обнажая при этом загорелую ногу.

Даже лошадь, которую всё ещё мучил Орос, перестала фыркать.

Благородная Авалон Перт застыла, повернувшись всем корпусом к Женнивер. Найден готов был поспорить, что её глаза округлились, как серебряные кольца. Их в этот самый момент доставала из сумочки правая рука Авалон.

— Прекрасный выбор, госпожа! — пропел Бико. — Эта вещица отбросит румянец на вашу безупречную кожу и привлечёт внимание любого, кого ни пожелаете!

Искры в глазах Прокоша Найден видел даже сквозь пыльное окно трактира, и пока госпожа Перт педантично отсчитывала кольца, магия хитрости уже выстраивала в её голове коварный план по соблазнению непробиваемого учителя Ниса Ли, мага льда и холода. Нису Ли очень подходила его магия, или же, наоборот, именно магия воспитала в нём эту холодность, с которой, впрочем, Авалон Перт теперь намеревалась бороться.

На эту идею натолкнул Деян, сказав, что уже не очень молодая, но всё ещё хорошенькая учительница Авалон Перт, маг земли и плодородия, трепетно и нежно любящая каждую травинку в академии, чуть ли не теряет сознание при встрече на территории с вечно суровым Нисом Ли.

Брошь немедленно отправилась в сумочку, а Найден подумал, что им теперь остаётся лишь надеяться, что Авалон возьмёт эту вещицу в академию. Этого будет достаточно, ведь под россыпью слёз красного камня пряталась зачарованная булавка. Попав в академию, она незамедлительно начнёт своё разрушительное действие, создавая в магической защите бреши, чтобы через несколько дней академия, ничего не подозревая, впустила в своё нутро шестерых магов, которым учителя уже не смогут противостоять.

Первый боевой закон тёмной школы гласит: лучший удар наносится до начала битвы. Найден его знал.

Знал и принял меры, чтобы уберечь свою семью. Как только они перебрались в Дергдунум, чтобы затеряться в толпе, он сразу же уехал воевать. Гвен растила детей одна. Приезжал он редко, только чтобы оставить денег. Иногда они проводили вместе ночь, а иногда довольствовались лишь тем, что смотрели друг на друга, сидя за соседними столиками в трактире.

Но пришло время, и Деян поступил в академию магии. Тогда до столицы доползли слухи, и Найден решил, что вернётся и будет рядом с Гвен. Но он опоздал. Не подумал о первом законе. Не предвидел удар.

— Идан, у нас закончился чайный лист, я в лавку, — сказала Гвен, набрасывая на плечи тонкий плащ. Весна нынче запоздала, но разыгралась за считанные дни. Гвен щурилась от солнца, перепрыгивала через лужи, оставшиеся после утреннего дождя. Город дышал по-весеннему легко. Прохожие улыбались. Ласточки вили гнёзда под крышами домов.

Чайная лавка встретила ароматами и вмиг окутала густым теплом. Звякнул колокольчик — следом кто-то вошёл, но Гвен была поглощена выбором чайного листа из всего выставленного лавочником богатства. С лепестками роз, с мятой и календулой, с целым букетом южных трав… Она принюхивалась к мешочкам и слушала вполуха лепет суетливого лавочника.

— Попробуйте этот, — раздался справа вкрадчивый голос. — Не пожалеете, — сказал мужчина средних лет, одетый в чёрный плащ, из-под которого сверху торчал жёлтый шейный платок. Его длинные, будто смазанные блеском волосы были зачёсаны назад, а лицо покрыто пудрой. Он заметил её подозрительный взгляд. — Я Винн. Фокусник, — улыбнулся он.

— Гвендолин. Приятно познакомиться.

— И мне, поверьте, очень приятно, — Винн учтиво поклонился. — Эй, уважаемый, угостите девушку чаем. Вот этим, — он протянул лавочнику мешочек. Гвен не успела прочитать, что было написано на нём. — За мой счёт, — строго произнёс Винн, когда лавочник замялся у прилавка.

Хозяин лавки быстро кивнул и скрылся за бархатной занавеской.

— Присядем, — Винн кивнул на столик в углу у закрытого ставнями окна. — Составьте мне компанию, прошу вас, Гвендолин. — Мне до самого вечера работать на площади, — он искренне засмеялся, и Гвен согласилась, устроившись в мягком, обитом кожей кресле.

Лавочник принёс чай, и крохотное помещение вмиг наполнилось ярким ароматом. Гвен хмурилась, вдыхая пар и пытаясь разгадать соблазнительные нотки, а фокусник сидел напротив, смотрел на неё и всё улыбался. Гвен почувствовала, как лицо и шею охватило внезапное покалывание, и уткнулась в чашку.

И зачем только она согласилась? Зачем он так смотрит на неё? Зачем она вообще попёрлась в эту лавку?

Сделав два глотка, она вся вспотела и поднялась, вцепившись в сумочку.

— Извините, мне нужно на воздух. Здесь душно.

— Что с вами? Я могу помочь? — Винн вскочил с обеспокоенным выражением лица.

— Нет-нет, я просто должна идти.

— Я провожу.

— Не стоит.

— Стоит, Гвендолин, — сказал он, и она крепче прижала к себе сумочку, направившись к двери. — Постойте, вот возьмите, это подарок. Кажется, из-за меня вы так и не купили чай, — засмеялся фокусник, протягивая мешочек.

Гвен взяла его лишь только затем, чтобы поскорее уйти и избавиться от навязчивого сопровождения. Лишь бы только не слышать этого голоса, которым должно разговаривать в постели с любовницей, а никак не со случайной знакомой в чайной лавке. С этой мыслью Гвен выбежала на улицу, на ходу запихивая пакетик в сумочку. Фокусник, да чтоб его, придержал для неё дверь и вышел следом, подставляя руку.

— Я что-то сделал не так? Извините меня, ради всех богов, Гвендолин. На вас нет лица! Держитесь же.

Она не собиралась, но всё-таки схватила его за локоть, когда перед глазами улица с её лавками, людьми, лошадьми и повозками слилась в одно сплошное жёлтое пятно. А потом пятно резко почернело.

Очнулась Гвен среди шума толпы и музыки, среди смеха и аплодисментов. Осмотревшись, поняла, что лежит на тюфяке в шатре, на стенах которого пляшут тени. Когда она села, со лба свалился почти высохший кусок белой материи. Гвен поднялась. Голова слегка гудела, но в целом всё было сносно. Выглянув наружу, она увидела на помосте фокусника с ассистенткой в неприлично коротком платье. Задрав ткань шатра с другой стороны, чтобы избежать внимания публики, Гвен побежала к дому.

По дороге она думала, рассказать ли Найдену, и, конечно, не стала никому рассказывать. А что говорить? Как она краснела от пристального взгляда фокусника? Как у неё сжималось в груди от его голоса?

Она не видела мужа почти год! Да ей вообще не следовало находиться ближе, чем в сто шагов от мужчин. А она позволила себе сесть с одним из них за столик и пить чай!

С этого дня Гвен предпочитала кофе и квас. Одна лишь мысль о чае вызывала у неё отвращение к самой себе. Но это уже ничего не меняло и не могло смыть с её тела маленькой отметины, скрытой под густыми волосами. Отметины, оставленной магией. Настанет день, и Гвен, сама себя не помня, пойдёт на зов.

Удар был нанесён задолго до битвы. Конечно, враг знал, что стоит магу смерти вернуться домой, момент будет упущен. Они начали действовать тогда, когда Найден был на войне, его старший сын учился в академии, а младший ещё не открыл своей магии и не мог ни защитить от неё мать, ни даже обнаружить её.

Этот удар Найден пропустил.

Гвен ничего ему не сказала. Но он всё узнал от него.

От Онгхуса Дэя.

— Гавран! Быстро ты! — обрадовался Найден, увидев птицу на окне своей комнаты в Доме Шторма через два дня после визита в Главную Башню. Крошечная записка была примотана к ноге птицы. Почти незаметно. Особенно в полёте.

В записке было всего три слова «трактир у причала». Найден, не сказав никому, а лишь бросив Деяну, что скоро вернётся, сразу же отправился к лодочнику и переправился в столицу. Вот только до трактира он не дошёл.

В этот раз Найден не взял ни Миля, ни Деяна. Никого. Он знал о видении Кази и был готов ко всему. Но только не к тому, что в руках врагов окажется его жена.

Он узнал об этом по дороге к трактиру у причала. Выйдя из лодки, он шёл по песку, под подошвами хрустели выброшенные на берег ракушки. Босоногий мальчишка, пронёсшийся мимо, сунул записку в карман его плаща.

Холодный пот побежал по спине Найдена, и он свернул в узкий переулок, чтобы отдышаться и подумать. Часы на Башне Времени отбили «двенадцать», и он с каждым ударом слышал стук сердца. Своего сердца. Сердца Гвен.

Гвендолин.

Каким же глупцом он был!

Сплюнув на брусчатку, Найден направился туда, куда велела записка.