Алая нефть

В грязи на кухне мировой

Валялось много городов и трупов,

Парламентеры с веткой сиротой,

Как школьники, ревели глупо.

А мы, узнав, что бог – верховный людоед,

Отсчитали ему процентов двадцать,

С весельем бросили на обед

И предались работе с ненасытной страстью!

Себя мы обожгли в кирпич,

Душа огнеупорней глины,

Ослеп верховный сыч

И наши векселя повыронил!..

И, заключив похабный мир,

Мы сделали святей всего, что знают святцы!

Теперь идем воистину громить

Последнюю опору англичанскую!

Какой на небе поднялся кабак

Под визг нетопырей и желтых херувимов!

Цари теперь душа бурлацкая,

Что всех святых отринула!

– Стареньких подслеповатых Сергиев

С ехидной книгой,

Что за девчонкой куцой бегали,

Вертя поддельною веригою!.. –

Мы само боги, над нами НИКОГО!

Удобно жить, развалясь в своей квартире,

Когда заштукатурен крепко потолок,

И не сочит небесной сыростью!..

В труде и свинстве погрязая,

Взростаешь сильная, родная,

Как та дева, что снеслась,

По пояс закопавшись в грязь!

По темному шествуй и впредь,

Пусть сияет довольный сосед!..

Душа русская непреклонна!

Железный игумен пусть горбится,

Выбрасывает трупы из гроба, –

Поваливший жертву

Нож разоренный

Не переломится!..

Коньяком опоили Богоматерь;

– Она думала, что росой окропили цветы, –

Покрова валялись алые под альковом ресторана,

Кружились хамелеоном восковые черты…

И перегарно спиртные дымы

Ползли к ней на амвон,

Стопудово чугунные бабы

Гуляще ухали с куцых колонн!

Хихикали носы шакальи,

Облизывая рваные десна:

– Полюбуйся, обманутая Богоматерь,

Как мы грациозны!

Дай поцеловать тебя, красотку,

Давно не видали таких прелестей,

Не вороти ротик от зубастой глотки,

Лучше с нами браги смертной испей.

Змеился рот Небесной судорогами отвращения,

Отрекаясь своей невинной святости.

И только в мокрых бульварных аллеях

Обезумевший рыцарь в бреду целовал ее прозрачные кисти

Ея уповальные руки

Тонким жемчугом обвились вокруг его склоненной шеи,

И в небе изломанно – ясном

Опавшие листья хоругвями рдели…

В избе, с потолком копченым,

Пятеро белобрысых птенят

Широко глаза раскрыли, –

Сегодня полные миски на столе дымят…

– Убоинки молодой поешьте,

Только крошку всю глотайте до конца,

Иначе – встанете, –

Миньку возьмет рыжий леший, –

Вон дрыхает, как баран, у суседского крыльца. –

Мать сказала и тихонько вышла…

Дети глодали с голодухи,

Да видят, – в котле плавают человечьи руки,

А в углу ворочаются порванные кишки.

– У-ох!.. завопили, да оравой в дверь –

И еще пуще ахнули:

Там мамка висела –

Шея посиневшая

Обмотана намыленной паклей…

Дети добежали до кручи

– Недоеденный мертвец сзади супом чавкал, –

Перекрестились, да в воду, как зайчики, бухнули,

Подхватили их руки мягкие!..

А было это под Пасху…

Кровь убитого к небу возносилася

И звала людей к покаянию,

А душа удушенной под забором царства небесного

Облокачивалась….

Нет, не хватило квасу!

Пылью завален порт.

На порыжелую шхуну льют известку;

Собака, прицепленная к музыканту,

От безветрия – сдохла…

К вечеру оскалом бешенным смотрит солнце,

В нефти качается сплющенный шар,

Чадит прокисшим маслом,

На жесткие сваи сядет без плеска перегруженный корабль…

А сухой ночью угольная луна крадется еще тише

Кто-то кажется в слуховом окне.

В 12 появляется удавленный на крыше.

Старуха напротив задыхается,

Кривляясь от хохота на ЧУЧЕЛЕ.

О, темный яд, грызущий Корморан,

Так незаметен ты в серой пилюле,

Тебя с небрежностью лосской проглотит граф, –

Но вскоре некрасиво скорчится на мраморном стуле!

О черный яд, грызущий Матабран,

Что в старое вино и кофе подливают,

Коварный гость из жарких стран,

Тебя, в пропащий час,

Уткнувшись носом в дырку неба,

Компотом сладким обливаю!..

Паюсный Корморан и Цикута, сестра милосердья,

Оставивши свой приватный монастырь,

К нам оба придут в Сиу конфетню,

Приложить к селезенке задыхающейся пластырь

Запнула нас ломтем светлая медь,

Мельхиор ехидный зажгущих ран

Сквозь хмель выходит из простреленной кареты

В лапте неслышном усыпитель Корморан!..

Кормаранщик

Мертвый яд,

Что в кофе

И старое вино

Подливают давно,

Он надсадит трупов сад!

Сгущает летом кровь,

Смутьянит напорный взор,

Глотает мутью горло,

Старому графу упавшая люстра в штоф!..

Властитель и подрядчик,

Твою облатку за пятачек,

Перед скандальной отъездкой

Запиваю своим хрустящим языком!..

          (щелк).

Фараон Соромзис

Замерз в железном морсе,

Поскользнувшись, круг выделывая на мистиканских роликах!

Не помогло ни лейб-медиков,

Ни колдунов искусство!

Курение бегемотной помады

Сарычей прогоняет с утра до ночи!..

Фараон не проснется,

В студне роликов нет,

И одеты глазурные туфли!..