Алекс и Алекс 4

Глава 16

— Что-то какая-то чехарда нездоровая вокруг назревает. — Делюсь с Алексом накопившимися буквально за пару последних суток ощущениями. — Такое впечатление, что вокруг вовсю идёт игра на повышение ставок. А ты сидишь, смотришь на это всё и правил не понимаешь.

— Точно такие же чувства. — Кивает он. — Насколько я в нынешнем своём состоянии способен их испытывать.

— Судя по твоей фазенде на берегу океана, очень даже способен! Интересно, к чему бы это всё? Чисто теоретически? Не могу сделать итоговый вывод…

— Мы уже договорились, что твой мир мне чужой. — Напоминает он. — И я у вас, как оказалось, ориентируюсь зачастую менее тебя. Хотя, тут могу и предположить. Основной сыр-бор из-за той лаборатории на этой вашей Мвензи. Насколько понимаю недоразвитые социумы типа вашего, такой куш — вполне себе мотивация для вашей элиты. Чтоб похоронить не то что пару человек, а вообще пару поколений.

— Мне не до конца понятно, что в этом генном редактировании такого. — Я сижу на балконе, в аналоге кресла, и смотрю в горизонт. — Да, я видел, что почти все вокруг возбудились тогда. Но практическая ценность эксперимента и чехарда вокруг него мне не понятны. Если это неизбежный этап развития цивилизации, как колесо, зачем так нервничать?

— Ты ещё слишком молод и растёшь. У ещё растущего организма особенности восприятия таковы, что инстинкт самосохранения работает чуть по иным законам. Мог бы засыпать тебя биохимией и нейро-физиологией, но лень. — Отзывается Алекс, изображая качающееся в гамаке тело. — Могу дать только свою субъективную оценку, если интересно. — Голова из гамака в виртуальном пространстве свешивается на сторону и вопросительно смотрит на меня.

— Если несложно. Буду благодарен.

— Насколько я понял ваше развесёлое общество: для вашей политической элиты, в случае конфликта интересов, вопрос они или остальные даже не стоит.

— Пф-ф-ф, открыл Новый Свет. Я тебе больше скажу! Если будет стоять вопрос их комфорта — против нашего выживания — всё равно этот вопрос стоять не будет! Не начинай издалека, — прошу. — Это даже мне очевидно.

— Это оно только тебе и очевидно, — не соглашается Алекс. — А лично мне оно совсем не очевидно. Потому что у нас чуть иные императивы. Процентов на семьсот. В общем, ваши толстопузики вполне могут устроить дерби на тему «кто первым придёт к финишу?». Если та лаборатория рапортовала, что хоть сколько-то приблизилась к результату, я никому из участников проекта не завидую. Как и всем косвенно с ними связанным. Не хотел нагнетать жути раньше времени.

— Мне почему-то тоже кажется, что Конституция и система сдержек и противовесов тут не сработает. — Признаюсь нехотя и я. — Будет какая-нибудь трёхходовка. Раз — резко засекретили и сам проект, и результаты. Что уже, кажется, случилось… Два — сбрили всех несогласных либо уже отработавших свою функцию. Три — пошли тиражировать эту редактуру гена в узком кругу непростых людей. Старательно сохраняя монополию, поскольку политическое значение такого инструмента нельзя недооценивать.

— Старательно размахивая мечом в положении «царя горы». — Подхватывает сосед. — Точно-точно. С ваших станется…

— Что есть царь горы?

— А-а-а, ты ж и снега-то не видел особо… Когда зимой наметает сугробы по пояс или выше, из снега очень часто делают горку. — Охотно поясняет Алекс. — Или сгребают его в одно место, или ещё как. Есть детская игра: добежать до вершины горки первым и не дать никому на неё подняться следом за тобой. Обычно играют дети лет до десяти-одиннадцати. Так сказать, два в одном: и с горы накатаются, и типа спортивной разминки. Удары обычно запрещены, только толчки и борьба.

— Ничего себе у вас тренинги. — Присвистываю после паузы. — Да у тебя там жизнь похлеще, чем тут. Это если вы такие схемы в подсознание детям забиваете с детства, то чем у вас там лучше?

Я давно подозревал, что с его миром не всё так просто. Но проговорился он впервые.

Проекция Алекса с ругательствами вываливается из гамака и мгновенно вырастает передо мной в полный рост и вплотную:

— Это просто игра! На ловкость и координацию! Никаких скрытых смыслов в ней нет!

— Угу, угу. — Киваю в ответ, не собираясь долго спорить. — Ты поэтому из гамака вывалился и сюда прибежал.

Лично мне диагноз ясен и так. Ещё до Квадрата я бы мог пропустить такой маркер мимо, даже не оценив в полной мере его глубину. Но не сейчас.

Сейчас я очень хорошо понимаю, какие качества воспитывают в ребёнке, если его с детства учат получать удовольствие от вида кувыркающихся на диком морозе вниз с вершины других детей. Так, чтоб стоять на этой вершине одному.

— Да ты мне не веришь! — ошарашенно изрекает Алекс. — Ты правда думаешь, что…

— Уже молчу на ту тему, это с какой территории надо снег собирать. — Добавляю ещё один очевидный для меня аргумент. — Чтоб такую гору сваять, как ты говоришь. Его ж утрамбовывать надо, нет? Я видел снег, у нас он иногда бывает. Он мягкий и рыхлый, его как ни складывай, провалишься. Представляю, сколько его надо свезти в одно место для такого тренинга. И всё это — исключительно чтоб развлечь крошек, ага.

— Вот ты дебил. — Продолжает достаточно убедительно изображать рассеянного сосед. — Ты правда считаешь, что у нас за этим есть какой-то второй, скрытый, смысл?! Да у нас снега просто больше зимой, чем у вас! И спрессовывать его не надо! После пары солнечных дней он сам настом берётся! Либо холмик какой укрывает! Можно ещё водой залить, тогда ледяная горка будет!

— Угу. Да-да. Конечно. — Демонстративно передёргиваю плечами, не вступая в спор. — Такой классный мир, что вы из морозного климата никуда в тропики перебраться не имеете возможности. Может, не дают???

И так всё ясно.

— Да иди ты! — отчего-то обижается на ровном месте сосед.

— Слушай, не кипятись. — Успокаиваю его, как могу. — Один хрен, я в твоём мире не был, не буду и даже никогда не увижу его, ни в каком приближении. У меня мой мир есть вон. Тебе не всё ли равно, кто и что о том мире подумает?

Его проекция молча возвращается в свой гамак и ничего мне не отвечает.

— О-о-о, а ведь этот разговор означает, что мы с тобой перестали быть чужими друг другу! — Доходит до меня с опозданием. — Давай мыслить позитивно?! — предлагаю. — От ремарки постороннего ты б так не завёлся! — моё настроение резко улучшается из-за осознания собственной проницательности. — Давай сменим тему? Ну не дуйся!

К сожалению, физика тут не работает и подойти вытряхнуть его из гамака я не могу.

— Интересно, какое отношение мой отец имел к этому проекту Мвензи и до чего та лаборатория докопалась. — Озвучиваю самый интересный для меня вопрос вопрос. — Чтоб понять, чего дальше ждать! — поясняю в ответ на вопросительный взгляд Алекса, снова свесившегося из гамака. — Есть мнение, это Жойс говорит, что у крестьян тем больше проблем от набегов, чем ближе сбор урожая. Понять бы, сколько там до урожая оставалось. И где те, кто это всё растили…

— Никакой разницы нет. — Отзывается сосед уже относительно спокойно, хотя на меня ещё не смотрит. — Боюсь, что ты думаешь не в ту сторону. Смешиваешь несравнимое.

— Почему? Поясни?

— А у вас сама социальная среда не позволит оценить полученный той лабораторией результат в полной мере, — легкомысленно отмахивается он. — У вас никто никому не верит и каждый подозревает друг друга. У вас, вне зависимости от точки остановки проекта, будет рубка «все против всех». Потому что каждый будет думать, что другой его обманывает; в лучшем случае — недоговаривает. Судя по вашему государственному устройству, в том проекте сто процентов участвует не одно и не два ваших федеральных ведомства. Каждое — со своим перечнем интересов, в который другие ведомства не включены. В паучатнике хорошо научные анализы делать?

— Блин. А представь, если мой отец до чего-то докопался? — начинаю мечтать вслух, глядя на горизонт. — И что-то такое во мне изменил. Ну, так, чтоб я был вечным. Не состарился. И мать меня потому от всего мира скрывала, чтоб…

Прекращаю монолог из-за крайне неуважительного гогота, доносящегося из гамака соседа.

— Вот ты скотина, — тщетно пытаюсь укорить его напоследок, поскольку тупой смех не стихает.

— Поговорка есть, — сообщает он, отсмеявшись. — Дурачок богатеет исключительно количеством несбывшихся мечтаний!

— Да ну тебя, — отворачиваюсь от него и усилием воли смахиваю виртуальное пространство в сторону, продолжая глядеть вдаль. — Вечно ты всё испохабишь…

Несмотря на отсутствие визуализации, его конское ржание сотрясает мой преддверно-улитковый нерв, отвечающий за слух, ещё какое-то время.

— Не волнуйся, — опять раздаётся в моём ухе его голос. — Ты нормальный. Никто тебя не калечил. Нет у тебя даже малейшего намёка на эту редактуру.

— Ты что-то знаешь?! — меня вдруг пронзает странная догадка. — Тебе что-то известно о редактировании гена старения?!

— Да что там такого, — ворчит он. — Там и редактируется то всего лишь один очень небольшой участок…

— Ты знаешь, какой?

— Ну да. — Недоумевает он.

— Можешь показать? — кажется, моё сердце сейчас выпрыгнет из груди

Перед глазами мелькают лишь каскады эмоциональных маркеров, мышление спутано. Неужели…?

— Верни виртуалку. — Простенько отвечает сосед и демонстрирует схему через секунду. — Вот. Вот эти цепочки, — он подсвечивает цветом нужный участок, — банально изымаются. Получается вот так. — Новая картинка загорается рядом со старой. — Либо можно их чуть переписать, тогда будет вот так. Эй, да не загружай ты эту срань в свой чип! — буквально подпрыгивает он. — Оно всё равно бесполезно! Мы же это проходили у себя…

— Почему бесполезно? — сумма чувств, одолевающих меня сейчас, такова, что слова кажутся гирями весом под центнер.

— А ген старения неразрывно связан вот с таким процессом… — он кое-что дорисовывает. — В общем, в итоге, теряются способности к размножению, некоторым видам мышления и по мелочи… — он пару минут перечисляет побочки. — К сожалению, человек сконструирован так, что именно это изменение даже на нашем уровне является невозможным. Ну или будешь жить деревом.

— Зашита защита от изменений? — доходит до меня. — На аппаратном уровне?

— Угу. Причём конструктор поработал так, что доступным нам инструментарием оно не проходится. — Веско завершает свои построения Алекс. — Но ты не парься. Многие цивилизации этот этап проходят, я тебе точно говорю. Соблазн жить вечно — он такой. Всех манит.

— И ничего нельзя сделать?

— С накапливающимися ошибками обмена веществ? Нет. — Чётко отрезает он. — Коэффициент полезного действия в вашем мире бывает равен единице? Или может превышать её, пусть теоретически? Ста процентам равен бывает?! — поправляется Алекс на ходу, поскольку я его не сразу понимаю.

— Нет. Невозможно даже на уровне теории. Хотя первое, что мне пришло в голову, это искра. — Рассуждаю вслух, поскольку так неохота выпускать из рук столь заманчивую возможность. — У вас её нет, у нас она есть. Может, и это редактирование из той же природы?

— Не-а. — Весело качает головой сосед. — Насколько я разобрался на твоём примере, механизмы передачи наследственной информации у нас идентичны. Правда, я ещё никого из одарённых не колупал! — вдруг озадаченно спохватывается он. — Да нет… Ну не может же быть!..

Его проекция садится в гамаке, свешивает ноги вниз и начинает активно болтать ими в воздухе.

— Что тебе нужно, чтоб проанализировать и одарённого на этот же предмет? — аккуратно подбрасываю самый интересный для меня вопрос.

— Ничего. Капля крови есть в памяти, когда мы костью в глаз Энзи ткнули. — Озадаченно и отстранённо отмахивается от меня Алекс.

А я понимаю, что он вовсю занят какими-то непонятными на моём уровне вычислениями.

_________

Командированный в этот муниципалитет федеральный сотрудник преспокойно лежал на крыше и наблюдал за объектом.

Такой техники, которой пользовался он, в обозримых радиусах не водилось (точнее, не должно было водиться). Этих модулей была выпущена весьма небольшая (скорее, вообще опытная) серия. И к дальнейшему тиражированию она не планировалась.

Задача осложнялась тем, что объект находился на территории другого федерального объекта (такая вот тавтология) и, по косвенным признакам, тоже являлся федералом. Так-то, в жизни бывает всякое. Но армия — вещь в себе, и её лучше лишний раз не трогать.

Если бы не чёткая команда.

Пока предстояло лишь составить карту регулярных маршрутов объекта. На первый взгляд, безобидная задача.

Лежавший на крыше был не особо молод и понимал: регулярные маршруты скрупулёзно учитываются только в одном случае. Когда движущегося по ним надо перехватывать. В удобном месте, гарантирующем результат.

Если учесть, что пацан слонялся по местному Корпусу не без дела, а вовсе даже числился соискателем, то выглядело задание тухло. По личной статистике, установленные регулярные маршруты семь раз из десяти завершаются весьма однообразно.

Не то чтоб он был пацифистом или чрезмерно страдал от избытка совести, нет. Просто предчувствие — не та вещь, которую надо игнорировать при его работе. С армией ранее схлёстываться попросту не приходилось.

Он не идеализировал и не демонизировал армейцев. С другой стороны, он не имел и практического опыта работы по ним. А когда тебе выставляют в роли цели достаточно бывалого бойца, не остающегося надолго даже на фоне стены, являющейся контрастным фоном для его одежды, поневоле думается о плохом.

Слава богу, пацан на многоопытного бойца не походил.

Вообще, если б не кое-какие мелочи, лежавший на крыше даже не чесался бы из-за нет-нет, да и мелькавших сомнений.

Во-первых, даже его доступа не хватало, чтоб за армейскими классификаторами подробно ознакомиться, чем же пацан здесь занимается. Было ясно, что он ведёт какие-то темы на одной из кафедр в роли соискателя, но на этом всё. Детали тем из армии пока никуда не выходили. А обращаться напрямую с вопросами о том, кого вскоре могут исполнить, это всё равно что добровольно оформить собственное признание.

Кстати, какой-то интересный у парня куратор: соблюдает всё от и до, ни грамма информации не отпуская. Или у них там вся кафедра такая? В принципе, бывают повёрнутые на правилах коллективы.

Во-вторых, вокруг пацана вот прямо с утра мелькнула какая-то странная девица. Сама выше него ростом, явно старше возрастом, ещё и колониальный сержант. Она в перечне работ не значилась, но доставить неприятностей при определённом стечении обстоятельств наверняка была способна. Достаточно посмотреть, как она топает по самому обычному парку на территории Корпуса. Не говоря о том, что эта самая сержант была чёрной. Значит, это явно какое-то своё землячество или аналогичное образование на территории местного гарнизона (эх, почему-то белые аналогичным образом друг друга не поддерживают).

Третьей крайне неприятной мелочью было то, что задачу лежащему на крыше ставили впопыхах, явно скрывая большую половину массива информации. По общему контексту было ясно: какая-то из трёх весьма определённых служб потерпела тут фиаско. Судя по угадываемым деталям, служба могла быть не одна. И прокол тоже мог быть не единичным.

В таких условиях, сама задача выглядела походом с ножом в курятник — прогнать хорька. Тогда как точное наименование резвящегося среди кур зверя тебе неизвестно; а что, если там кто-то побольше?

С другой стороны, буксовать есть смысл начинать тогда, когда будет приказ на исполнение. Говоря цинично, текущее задание — это лишь регулярные маршруты. Вдруг да и пронесёт нечистая, тьфу три раза от греха подальше…

Лежавший на крыше сотрудник упорно гнал от себя ту мысль, что ужасно смердит всё дело. Именно отсутствием любой конкретной информации по объекту и по его окружению, на лично его уровне.

Успокаивать себя периодически удавалось лишь тем, что пока речь лишь о регулярных маршрутах, будь они неладны. Хотя, некоторые последние вводные ему всё больше не нравились.

На худой конец, и против чрезмерно оборотистых «коллег» по Федерации есть свои нехитрые инструменты. Вон, часть из них уже даже успешно задействовали.

_________

— Привет! — Перед моим носом неожиданно вырастает голограмма Жойс.

Мы настроили наши с ней коммы так, что любой вызов с её ВАРВАРА автоматически активирует мой аппарат, что бы я ни делал. К сожалению, в обратную сторону схема не работает, так как мой казённый комм на такое обилие вспомогательных функций не рассчитан.

— Имею ровно две свободные минуты, решила с тобой созвониться. Меня сегодня ночевать не жди. — Скороговоркой выдаёт она. — А ты что, занимаешься? К чему готовишься?

Вид моя половина имеет донельзя замотанный. Одета в какую-то сменную одежду, явно предназначенную для тяжёлых либо грязных работ.

— Физика, математика. Особо не опасаюсь, но смотрю варианты разрешённого на тесте математического аппарата… А что у тебя там происходит? Помочь чем-то могу? — кажется, несмотря на относительно небольшой возраст, я уже хорошо усвоил, что надо говорить в таких ситуациях (на самом деле, в своё время подсказала Камила. Приём работает безупречно).

— Можешь помочь, — через силу улыбается Жойс. — Завтра надо пробежаться ногами.

— Сколько точек? — Её мысль ухватываю с полпинка, поскольку этот проект у нас совместный.

— Сколько успеешь. Хорошо бы хотя б десятка три. Надо понять, как эта стандартизация влияет на отток с полки. — Она набирает побольше воздуха, но тут её зовут откуда-то сбоку и она скомкано целует воздух перед собой, косясь назад. — Ладно! Отпишусь, как смогу! Нам тут ещё суток двое грести… На ровном месте, б##дь…

Суть её вопроса, переходящего в задание, мне понятна. Во-первых, она всерьёз подумывает об уходе из армии. Вроде как в отношении её личности, по её же словам, армия все свои воспитательные и полезные функции более чем выполнила. Пора и жить начинать.

Во-вторых, с подачи Алекса, мы адаптируем одну старую идею под новый товар — те самые наши премиальные колониальные сигары. Гипотеза Алекса была: стандартизация всех пунктов продаж по одному шаблону повышает наши продажи на десятки процентов. А всего-то и надо, что четыре момента сделать одинаковыми (Жойс говорит — как в армии): единая цена во всех точках, единое торговое оборудование с подсветкой, строгие неснижаемые остатки товара на полке и унитарное расположение всех категорий товара.

Алекс брякнул, что в его мире это как азбука. Когда я пересказал суть Жойс, она вообще выпала из коммуникации на какое-то время (из-за раскрытого до пола рта), а потом потребовала всё немедленно нарисовать.

Ну мы с Алексом и нарисовали: он — в виртуальном пространстве, а я — перенеся через комм это всё в голографический редактор.

Увидев проект в цифрах и глазами, Жойс воспылала энтузиазмом и заявила, что это надо пробовать срочно.

Судя по тому, что её пригрузили на армейских складах чем-то основательно, измерять первые результаты завтра мне придётся в одиночку (и не дронами Моше, а лично).

_________

Примечание.

В мире ГГ, идея стандартизированной торговой сети в рознице ни по одной товарной категории не была оформлена в том виде, как она известна нам. Издержки специфики мышления. Соответственно, четвёртый элемент такой сети — стандарты мерчендайзинга — тоже отсутствует, как явление в природе.

_________

Я уже заканчиваю повторение всего активного на тесте математического аппарата (благо, он достаточно несложен — по нашим с Алексом меркам), когда ко мне без стука вваливается Фельзенштейн.

Ну, то есть он пару часов тому предупредил сообщением, чтоб я двери держал открытыми. А теперь вот возник воочию.

— Погнали смотреть, что-то интересное покажу. — Заявляет он с порога. — Там, кажется, в тебя кто-то целится.

_________

Моше уже много лет имел отработанную до автоматизма привычку: контролировать все потенциально узловые места лично, с двойной подстраховкой. Он не понаслышке знал: сухих и дотошных педантов гибнет на порядок меньше, чем восторженных и увлечённых романтиков.

Поначалу стопроцентный контроль всех высот и подступов к ним был залогом выживания. Затем, уже в городской обстановке, к этому добавились совершенствуемые лично им алгоритмы определения направлений потенциальных угроз.

Летая в регулярном режиме, он сегодня обнаружил кое-что, что ему очень не понравилось.

Заварив себе большую кружку крепкого кофе, он поудобнее устроился на своём козырном командирском месте в ангаре и пару часов только и делал, что проверял свою догадку.

А потом банально встал и потопал за товарищем: отчего-то захотелось пройтись. Да и местным сетям он не особо доверял, если честно.