Алёша Попович

Глава 1

Участковый Алексей Попович вышел из родного ГОВД, неспешно спустился по широкой лестнице и грустно уставился на белоснежные ромашки, заполонившие три огромные клумбы перед четырёхэтажным зданием.

Инспектор паспортного стола Елена вновь отказала ему в свидании, многозначительно постучав длинным ногтем кровавого цвета по своим погонам. Нет, она не имела в виду своё звание — старшего лейтенанта, она намекала на звание участкового. На погонах Алексея красовалась только одна звёздочка, такая маленькая и незаметная, что ему иногда хотелось её дорисовать, увеличить размер фломастерами. Тем более, что Елена в первый же свой отказ от предложения Поповича громко рассмеялась и, фыркая, добавила:

— Звёзд у тебя маловато. Одна, неказистая, с двух шагов и не заметишь.

Елена

Высокий широкоплечий Алексей привык к тому, что на улице на него оглядывались почти все девушки, особенно, если он шёл в облегающей маечке, подчёркивающей строй рельефных мышц. Нет, он не пользовался своей фигурой в корыстных целях, так как однажды сидел в актовом зале ГОВД на офицерском суде чести, где одного майора дотошно расспрашивали про любовницу. Шуструю кареглазую девушку, решившую, что пора поменять статус любовницы на статус жены и написавшую заявление на майора.

Такие суды чести крайне редко происходили в советской милиции, но уж если случались, то познавательность на них просто зашкаливала.

Несчастный майор вынужденно рассказывал о своей порочной связи в деталях и нюансах, прекрасно понимая, что если его ответы не удовлетворят соратников и друзей по отделу, то быть ему простым юристом на заводе или, в худшем случае, дальнем колхозе. С невозможностью восстановиться в органах в ближайшие десять лет. Аморалка.

А друзья и соратники уточняли всё, даже цвет семейных трусов. Вот, блин! Алексей сидел в заднем ряду и прикрывал покрасневшее лицо кожаной папкой. На хрена ему это всё знать? Но старший участковый, быстро заметив желание Поповича смыться, погрозил кулаком и едва слышно прошептал:

— Слушай внимательно. Не дай Устав, если чё, у тебя будет также, я тебя лично застрелю.

Алексей понимал, что никто в него стрелять не будет, но и попадать в подобную передрягу точно не желал. Позорище!

Тем более, в короткостриженой голове младшего лейтенанта всё никак логически не срасталось соотношение его замечательного облика советского милиционера, положительного со всех сторон, и нежелание Елены ходить с ним на свидания.

Спустя полгода внимательного наблюдения за предметом своих чувств, Алексей заметил, что самые ласковые улыбки жгучей брюнетки достаются офицерам с наибольшим количеством звёзд на погонах. Самые ласковые, самые многозначительные, самые…

Впрочем, возможно, Попович просто накручивал себя. Действительно ли он любит Елену? Алексей прислушивался к своим ощущениям, к своим неожиданным мыслям, вспыхивающим в момент столкновения с Еленой в коридоре, на совещании, в столовой.

Ведь он уловил, что, как только в нём понижался восторженный пыл, так сразу брюнетка начинала ему призывно, нежно улыбаться. Мол, подожди немного, завтра обязательно начнём встречаться. Или послезавтра.

И наоборот, едва в его голову приходили новые идеи о романтических свиданиях, Елена словно покрывалась морозной свежестью, напоминавшей вековой лёд.

Алексей чувствовал, что с ним играются. Или просто тренируются на нём, или держат в качестве запасного аэродрома. В любом случае, было до жути неприятно, иногда даже возникало раздражение.

С другой стороны, это злило участкового и свою злость он вбухивал в работу и «качалку», незаконно устроенную знакомым в пустом подвале многоэтажки. Алексей не трогал «качалку» на своём участке, открыто в ней тренируясь, а её владелец не занимался криминалом.

А вот следующей звезды ждать было ещё очень долго. После двух лет в армии он поступил на заочное отделение юрфака в Ростове и его со скрипом взяли в участковые только потому, что их всегда просто катастрофически не хватало, сразу присвоив младшего лейтенанта. И пригрозили, что очередное звание будет только тогда, когда он принесёт диплом. То есть, через пять лет. Правда, сослуживцы, выпив на его проставлении два ящика водки, внесли ясность — зато до старшего лейтенанта останется всего лишь год-два. По совокупности выслуги.

Алексей отвёл взгляд от пышных ромашек и зашагал к дому. Скоро, кстати, первая сессия. В Горелово, маленьком городке, где он проживал, находились только ремесленные училища. Аж шесть штук. Они готовили самых разных специалистов, на которых был высокий спрос в Ростове, находящемся в двухстах километрах от Горелово. Алексея не раз звали в эти училища, но он рискнул махнуть в областной центр и не прогадал.

В университете, увидев его документы, посоветовали ему заочное отделение юрфака, куда успешно и зачислили после весьма небольшого собеседования.

Надо окунуться в учёбу и забыть про Елену. Может, всё к лучшему.

По пути домой ему привычно улыбались девушки, Алексей улыбался в ответ и настроение поднималось. Ничего, ничего, он ещё станет звёздным генералом и хитросделанная жена ему совсем ни к чему.

Липы, тополя и берёзы махали ему листочками, трава бодро зеленела, витрины сверкали яркими отражениями, солнце припекало, птички громко щебетали.

На кухонном белом столе, поверх полотенца, прикрывающего яичницу, лежала записка: «Я во вторую смену, закройся на ключ, а не на задвижку».

Отец Алексея умер от рака простаты, мать работала на консервном заводе в главном цеху. И всё время пыталась познакомить его с девочками-практикантками из училища, которых на заводе было пруд пруди. И всё время молодой участковый вежливо напоминал матери, что вполне способен сам знакомиться с девушками.

Вот и сейчас, Алексей лишь покачал головой. Сколько раз он просил маму не тратить время на такие мелочи, как яичница. Алексей с пятого класса умел самостоятельно бить яйца в тихо скворчащую сковородку.

После ужина молодой человек разобрал текущие милицейские бумаги, наметив, куда с завтрашнего утра он направится после совещания у шефа. Составил список, отметив адреса и имена людей.

Затем бухнулся в кровать, накинув тонкий плед. Взгляд встретился с календарём, висевшим над диваном перед глазами. Сегодня тридцатое июня одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, четверг. Завтра первое июля. Надо бы поменять листок календаря, да лень вставать. Алексей махнул рукой, утром сорвёт. Встанет и сразу сорвёт.

Даже толком не разлепив глаза, участковый зевнул, потянулся и начал медленно подниматься. Это хорошо, что последней мыслью перед сном было желание обновить листок календаря. Именно это запомнилось, именно это и собирался сделать сейчас Алексей.

Сфокусировав взгляд на стене, участковый увидел старые потемневшие брёвна и полное отсутствие календаря. От неожиданности Алексей икнул, попытался вскочить на ноги и свалился с печи. Довольно высокой, белой и немного потрескавшейся.

Печь стояла возле северной стены избы, заслоняя её на две трети.

Стоп! Какой избы?! Алексей, невзирая на ушибленный бок, вскочил и в панике огляделся. Два маленьких замызганных окна, три лавки, две короткие, одна длинная с какими-то тряпками, стол с помятым самоваром на дубовой столешнице.

Увидев единственную дверь, участковый ломанулся в неё. Проскочив тёмные сени, Алексей вывалился на улицу, невольно прищурился от яркого утреннего солнца и скатился кубарем по трём неровным ступенькам, успешно делавшим вид, что они лестница.

К ступенькам примыкала вытоптанная дорожка, из-за чего Алексей, пропахавший носом метра полтора, поднялся полностью пыльный и жутко недовольный.

— Это ты, что ль, Алёшкой будешь? — со скепсисом в голосе произнесла женщина в зелёно-красном платке, стоящая по ту сторону покосившегося забора.

— Да, — растерялся участковый.

— Из Горелкино?

— Да, но… — Алексей собирался поправить женщину, указав, что город называется Горелово, но не успел.

— И что ж там, у себя в деревне, — взгляд женщины опустился вниз, — вы всегда по утрам в исподнем ходите?

— Что?! — глаза парня мгновенно пробежали по своей фигуре и он со стыдом сообразил, что стоит в одних странных портках на голое тело.

Алексей взвыл, прижал руки к паху и шустро заковылял обратно к ненавистным ступенькам. Сзади раздался скрип калитки. Неужто женщина идёт за ним? Участковый оглянулся и обомлел — неизвестная приставучая тётка уверенно топала следом.

Не смотревший под ноги юноша споткнулся о первую же ступеньку, ушиб палец, заорал от боли, упал и приложился к лестнице носом.

— Да что ж это у вас, в Горелкино, и правда, ходить совсем не умеют? — раздражённый голос тётки догнал Алексея, заставил рывком подняться и влететь в избу, словно пуля.

Заметавшись по комнате в поисках своей одежды, он неожиданно наткнулся на женщину, которая резким движением сильной руки пресекла его метания, пригвоздив к полу.

— Вот же твоя рубаха, — она указала на тряпки, валявшиеся на длинной лавке. Затем взяла одну и только собралась накинуть на парня, как увидела его грязный живот, — а ну-ка, бегом умываться!

— Где? — еле слышно проблеял Алексей.

— В сенях должна кадка с водой стоять.

Участковый осторожно вышел в сени, почти наощупь наткнулся на кадку, зачерпнул пригоршню холодной воды и бросил в лицо.

— Да не стесняйся, — тётка шустро оказалась прямо за спиной Алексея, обхватила его голову руками и запихнула по плечи в кадку.

Молодого человека окатила ледяная волна, пробежав по всему телу и неожиданно отрезвляюще подействовав на разум. Участковый уверенно повёл широкими плечами и принялся энергично умываться.

— Вот так, да, — удовлетворённо произнесла тётка и вынесла из избы некое подобие полотенца, — странный племянник у Марьи Ивановны, то ли растяпа, то ли неумеха.

— А где сама Марья Ивановна? — осторожно уточнил участковый, быстро вытираясь и накидывая на себя рубаху и штаны. В дырки последних была продета верёвка, которую Попович затянул потуже. Если вдруг упадут, сраму не оберёшься.

— В Новгород укатила, — вздохнула тётка, — тамошний великий князь попросил нашего великого князя прислать лучшую знахарку, вот она и помчалась. А меня уговорила приглядеть за тобой.

— А… — в голове советского участкового выражение «великий князь» не упиралось никуда и ломало все стереотипы.

— А меня зовут Лукерья Степановна. Мы с твоей тёткой закадычные подруги, обе знахарки, живём по соседству.

— Но… — Алексей обвёл рукой пустые стены комнаты избы. Никак она не походила на жилище «лучшей знахарки».

— Не обращай внимания, — догадалась Лукерья, — Марья Ивановна здесь уже давно не обитает. Для удобства великий князь поселил её рядом со своими палатами. Она туда полностью переехала. Вот уже год, как мы стали видеться с ней пореже. Это твои сапоги, что ль?

Тётка нагнулась и достала из-под стола пыльные сапоги.

— Вот я старая, не соображу. Конечно, твои, чьи же ещё.

Взгляд знахарки упал на красный опухший большой палец левой ноги Алексея.

— Что ж ты молчишь, сердешный? — запричитала она, — Больно ведь! Пошли ко мне. Да не обувайся пока.

Тем не менее, Алексей привычным движением обмотал портянкой правую ногу и засунул в сапог. И зашкондыбал в одном сапоге за женщиной.

Они вышли из калитки и, пройдя вдоль забора, попали в соседний дом, отличавшийся от того, который достался участковому, как ручеёк и река. Дом Лукерьи Степановны возвышался в два этажа, за ним виднелись многочисленные пристройки, где-то кудахтали куры, мычали коровы, блеяли козы и хрюкали свиньи.

Внутри дома комнат было несколько, повсюду висели пучки трав, пахло так, что кружилась голова. Правда, пахло приятно.

— Ещё вопрос, — участковый даже на глаз прикинул, что окна Лукерьи явно больше окон его названной тётки, — отчего же Марья Ивановна себе такой же дом не отгрохала.

— Так это я всё на одном месте сижу, а она всю жизнь по сёлам и весям мотается, — всплеснула руками соседка, — придёт домой, переночует, да к новым больным побежит.

— А к вам сами ходят?

— А то как же? То курочку принесут, то поросёночка приволокут, так и набежало хозяйство.

Лукерья Степановна выбрала из многочисленных баночек на полке одну,

сняла её, открыла, набрала на ладонь и немного намазала на больной палец Алексея. Затем стала что-то тихо шептать, словно рассказывая пальцу сокровенную тайну.

Алексей хотел усмехнуться, но подавился, так как боль в пальце тут же начала стихать, краснота уходить, опухоль спадать. Младший лейтенант не поверил своим глазам, но левая нога целиком выздоровела в течении одной минуты.

Находясь в прострации, Алексей машинально надел второй сапог и слегка притопнул.

— Прошло?

— Да, спасибо, — растерянно отозвался участковый.

— Ништо, обращайся, — улыбнулась тётка, — чем заниматься-то в Ростове собрался?

— Да вроде учился я, — почесал в затылке Алексей, сообразив, что при «великом князе» университеты вряд ли существуют. Тем более, с никому неведомыми юридическими факультетами.

— На кого? Такой лоб вымахал, тебе только в княжескую дружину путь держать.

— А в ней есть сыскное отделение?

— Чего не знаю, того не знаю. Завтракать будешь?

— У меня денег нет.

— Да ты что, какие деньги? — замахала руками Лукерья Степановна, — Сказала же, Марья Ивановна просила приглядеть за тобой. Теперь ты у меня столоваться будешь, пока другое место не найдёшь.

— А другое, это что?

— В дружине, сказывают, кормят нынче очень хорошо. Или женишься, за такого видного парня любая пойдёт.

Лукерья усадила Алексея за стол и поставила перед ним тарелку с огромной яичницей, рядом появились грибочки с луком, нарезанное ровными дольками розовое сало, зелёный лук и жбан с квасом.

Участковый наткнулся глазами на деревянную вилку с двумя зубьями и осторожно взял в руки.

— Ты что, никогда вилку не видел? — ехидно улыбнулся Лукерья.

— Нет, — честно ответил Алексей, подумав, что такое чудо точно видит в первый раз.

Завтрак оказался одним из самых вкусных в его жизни. После трапезы хозяйка показала, в какой стороне находится рынок, а в какой — казармы княжеской дружины.

— Хошь — туда, хошь — туда иди, но обедать ко мне возвращайся.

С самого утра Алексей не торопился удивляться происходящему вокруг него. Сначала надо разобраться, и только потом делать выводы. А уж какие выводы, это он сам решит. Ростов, значит, Ростов. А там поглядим.

Собственно, на рынок шли все. Ну, почти все. Солнце едва поднялось и простой люд торопился поразевать рты, да прикупить, что надобно.

Алексей пристроился в хвост женской ватаги, громко обсуждающей непутёвую Варвару. Купила не то, не у того, не за ту цену, вот бестолковая.

Развесив уши, тем не менее, участковый привычно шарил глазами по лицам и рукам людей. Пусть он проработал в органах недолго, но суть уловил. Отличить тех, кто будет воровать, от тех, кто собрался торговаться, он уже умел. Или так ему думалось. Ошибка никогда не исключена.

Вот и сейчас, идущие справа, чуть позади него, два мужичка смотрели оценивающе на бёдра женщин, туда, где они прятали кошельки. Ну, не жён же мужички себе выбирали.

Алексей немного отстал и принялся пялиться на девицу в жёлтом сарафане, идущую слева от него. Хотя косил всё время на подозрительных субъектов и никак не ожидал, что девица так же нагло уставится на него. Неловко вышло. Пришлось участковому менять позицию и ещё чуть-чуть отстать.

Незаметно улица заполнилась и влилась в рынок. Чтобы не упустить подозреваемых, Алексей рванул вперёд, но никого не нашёл. Вот только что были, и вдруг исчезли. Словно испарились.

Ладно, в конце концов, это не его служба. Тут свои порядки.