Аллен Гинзберг в переводах Михаила Гунина

Когда умру я

Мне плевать, что будет с моим телом

бросайте пепел в воздух, рассыпьте вдоль Ист Ривер

похороните урну в Элизабет, Нью Джерси, на кладбище Б'нэй Исраэл

Но я хочу большие похороны

Собор Святого Патрика, церковь Святого Марка, большая синагога на Манхэттене

Прежде всего семья, мой брат, племянники, бодрая старая Эдит, мачеха, ей

девяносто шесть,

и тетя.

И милая из старого Ньюарка,

Кузина Минди, Доктор Джоэл, братец Джин, одноглазый, одноухий,

и невестка

Блондинка Конни, пять племянников, сводные братья, сестры и их внуки,

мой компаньон Питер Орловски, заботливые Розенталь и Хэл, Билл Морган —

Затем, дух моего учителя Трунгпы Ваджрачарьи, Гелек Ринпош, потом Сакьенг.

Мифам, бдительный Далай Лама, возможность посетить Америку, Шатчитананда

Свами

Шивананда, Дехорахава Баба, Кармапа XVI, Дуджом Ринпоче, духи Катагири

и Судзуки Роши

Бэйкер, Уален, Дэйдо Лури, Квонг, Фрэйл Белоголовый Кэплю Роши, Лама Тарчен

—

И главное, потом, любовники за все полвека

Дюжины, сотня и больше, старые парни, с деньгами и лысые

мальчики, недавно встреченные в постели, толпы удивленных увидеть друг

друга,

несчетные, интимный обмен воспоминаниями

«Он учил меня медитировать, теперь я старый ветеран тысячедневного уединения

—

«Я играл музыку на платформах в метро, я гетеро но любил его он любил меня»

«Я получил от него больше любви в 19, чем потом от кого-то еще»

«Мы лежали под одеялами, болтали, читали мои стихи, обнимались и целовались

живот к животу

обхватив руками друг друга»

«Я всегда залезал к нему в кровать в трусах, а утром они уже лежали на полу»

«Японец, всегда хотел пристроить к мастеру мою задницу»

«Бывало, говорили с ним всю ночь о Кэссиди и Керуаке, сидели в позах Будды,

а после спали

в постели гения-поэта.»

«Ему, похоже, было нужно столько любви, так стыдно не сделать его

счастливым»

«Я был одинок, никогда раньше не был голым в постели с кем-нибудь, он был

так нежен,

мой живот трепетал, когда он проводил по нему пальцем, спускаясь к бедрам — "

"Я просто лежал на спине с закрытыми глазами, он доводил меня до оргазма

ртом,

пальцами обняв меня за талию"

"Он здорово сосал"

И будут слухи от любовников из 1948-го, дух Нила Кэссиди соединится с плотью

и юной кровью 1997-го

какой сюрприз — "Ты тоже? Я думал, ты не голубой!"

"Да, но Гинзберг — исключение, мне почему-то с ним было хорошо"

"Я забывал, был я гетеро, геем, забавным или странным, я был собой, нежным

и любил, когда меня целуют в макушку,

мой лоб, горло и сердце и солнечное сплетение, пупок, мой член, мой

зад, который он щекотал языком"

"Мне нравилось, как он цитировал: 'Но позади всегда я слышу/как колесница

времени мне в спину дышит,'

головы лежат рядом, глаза в глаза, на подушке — "

Среди любовников один юный красавец бродит сзади

"Я посещал его уроки поэзии 17-летним парнем, бегал по поручениям в его дом

без лифта,

соблазнил меня, я не хотел, заставил меня кончить, ушел домой, никогда не

видел его больше,

никогда не хотел… "

"У него не вставал, но он любил меня," "Чистый старый человек." "Он

убеждался, что я кончил первым"

Скопление удивленных и гордых на почетном месте церемонии.

Потом поэты и музыканты — гранджевые группы парней из колледжа — звезды

старой эпохи "Битлз",

честные трудяги-гитаристы, голубые дирижеры классики,

неизвестные композиторы высокого Джаза, фанки-трубачи, черные гении

изогнутого баса и валторны,

скрипачи-фольклористы и домры тамбурины гармоники мандолины

арфы свистульки и казу

Затем, художники Итальянцы романтики реалисты обученные мистике в Индии в

60-е,

Поздние любимцы

Этрусские художники-поэты, Классики-художники Массачусетс сюрреалисты нахалы

с европейскими женами, скудные альбомы гипс масло акварель

мастера из американских провинций

Потом, школьные учителя, одинокие ирландцы-библиотекари,

утонченные библиофилы, нет движению за свободу секса

армии, дамы обоих полов

"Я видел его десятки раз он никогда не помнил моего имени я любил его

как бы то ни было, настоящий художник"

"Нервный срыв после менопаузы, юмор в его стихах спас меня от больниц для

самоубийц"

"Чародей, гений сдержанных манер, умывался, обедал в моей студии

гостил неделю в Будапеште"

Тысячи читателей, "'Вой' изменил мою жизнь в Либертвилле, Иллинойс"

"Я видел, как он читал Монклера в педучилище, решил стать поэтом — "

"Он завел меня, я начинал гаражным рокером, пел в Канзас Сити"

"После 'Каддиша' я плакал о себе и об отце, тогда еще живом, в Неваде"

"'Cмерть отца' утешила меня, когда сестра умерла в Бостоне в 1982-м"

"Я увидел его слова в журнале, мне стало так светло, я понял, что есть

другие люди,

такие же, как я"

Глухонемые барды поют при помощи рук, быстрые блестящие жесты

Потом Журналисты, секретари редакторов, агенты, портретисты и фотографы

ревностные поклонники, рок-критики, культурные трудяги, историки культуры

приходят лицезреть исторические похороны

Суперфаны, графоманы, стареющие Битники и Примыкалы, охотники за

автографами,

беспокойные папарацци, интеллигенты-простофили

Все знали, что они были частью "Истории", кроме покойного,

который никогда точно не знал, что происходит, даже когда я был жив