Анамнез

Глава 10

Алтайский край, 21 июня 2020 года

Вечер, пылающий закатным солнцем, медленно растворялся в густых сумерках, клубившиеся дождевые облака, подхваченные попутным ветром, стали приближаться ещё быстрее. И вскоре подёрнутое тьмой пространство озарилось рассветом молний и рычащим громовым ворчанием. Первые капли дождя стали наигрывать незатейливую мелодию, осторожно трогая молодую листву, лес наполнился шумной вознёй непогоды, и через несколько минут разыгравшаяся буря уже яростно трясла деревья.

Эмма раскачивалась в такт медленно продвигающейся машине и смотрела прямо перед собой, не видя происходящего. Её практичный ум и сухую материальную оболочку отравила нереальность всего происходящего, и сейчас она пыталась осознать, что мир поменялся. Наивно было надеяться, что завтра изобретут вакцину, которая совершит волшебный переворот и тот, кто сегодня упал за черту безумия, завтра вернётся обратно и как ни в чём не бывало возьмёт в поликлинике больничный, отстирает от чужой крови одежду и пойдёт назад в свою повседневность.

– Мы заблудились? – глухо спросила она.

– Нет, просто опасно гнать по такой дороге. – Роман мельком глянул на неё. – Ты как?

– Как атеист, которому показали живого Бога. – мрачно произнесла женщина.

Она старалась отодвинуть от себя недавние воспоминания, в которых роились страшные картины, где люди рвали на части людей. Такое они видели не один раз и если в первую жуткую встречу, она попыталась доказать Роману, что нужно помочь, то потом поняла тщетность своих воплей.

Мужчина нажал на тормоз, остановил машину посреди дороги и, развернув бумажную карту, стал водить пальцем по линиям дорог. Потом удовлетворённо крякнул и произнёс.

– Скоро будем на месте.

– На каком месте?

– На относительно безопасном. – он снова тронулся в путь, но через секунду резко вжал педаль тормоза в пол.

Дорогу им преградило поваленное дерево, причём легло оно так неудачно, что объехать его не представлялось возможности. Рома несколько секунд молча пялился на качающиеся в свете фар ветви, потом перевёл взгляд на Эмму и произнёс:

– Ну так-то километр остался, но это на машине. А пешком, боюсь, очень сложно будет идти.

– Учитывая погодные условия и остальную творящуюся хрень, – Эмма потёрла лицо руками, – идти сейчас – чистое самоубийство.

– В машине-то тоже как в ловушке, – Рома покачал головой, – но здесь много чего полезного в багаже.

– Я тем более не представляю, что делать. – отозвалась Эмма. – Я как-то больше к каменным джунглям приспособлена.

– Значит, будем пилить и растаскивать ствол лебёдкой. – мужчина вдавил одну из кнопок на торпеде, и пространство осветила мощная люстра, прикреплённая к крыше. – Но работа предстоит адская.

Он был абсолютно прав, потому что перед ними лежала старая кряжистая ель, причём на дороге покоилась средняя часть ствола, и предстояло разобрать немало колючих ветвей, прежде чем можно будет добраться до ствола. Фонари на крыше были устроены таким образом, что они светили не только вперёд: два боковых светильника периодически вращались вокруг своей оси и высвечивали тёмное волнующееся пространство.

– Ты стрелять умеешь?

– Да. Я несколько раз ездила в горячие точки, меня там научили. Потом в тир ходила. Не идеальный снайпер, конечно, но вполне вероятно, что в цель попаду. – у Эммы затряслись поджилки, она совершенно не хотела покидать машину после увиденного на улице, но оставаться внутри, похоже, тоже был не вариант. – Слушай, может быть, всё-таки попробуем объехать? Не может же вести в это загадочное место только одна дорога. Ты же сам понимаешь, что будет, если на нас выйдут, – Эмма запнулась на слове, – ну заражённые, мы точно не отобьёмся, и бегают они гораздо быстрее, чем в кино.

– Ну, это ещё плюс десять километров! – стукнул по рулю Рома и задумался.

– Но это безопасно! По крайней мере, это какая-то надежда на то, что мы в место назначения доберёмся целыми и невредимыми. – Эмма тяжело вздохнула и глянула в боковое окно.

Вопль застрял у женщине в горле, она судорожно сжимала руки и не могла отвести взгляд от того места, где только что скользнул луч света. Там было что-то вроде полуразвалившейся постройки и Эмма увидела, что под её крышей собралось немало людей. У неё была лишь секунда, чтобы это заметить, больше она не разглядела ничего, но ужас буквально сковал голосовые связки, и девушка лишь молча дёргала Романа за куртку и показывала в сторону страшного виде́ния.

– Что случилось-то? – непонимающе спросил мужчина.

– Ты можешь свет туда направить? – срывающимся шёпотом проговорила женщина.

– Ну, с улицы только. – Рома пожал плечами. – А что там?

– Смотри.

В этот момент фонарь снова прокрутился и сидевшие в машине увидели словно в замедленной съёмке нечто страшное. То, что Эмма приняла за строение, было свалившимися огромными елями, они образовали природную хижину и сейчас там внутри стояли десятка два раскачивающихся фигур. Свет прожектора сделал их лица мертвенно-бледными, провалил тёмными тенями глаза, а кровавые подтёки сделал чёрными, и такое зрелище лишило самообладания даже закалённого жизнью Романа.

– Твою же ш. – сдавленно проговорил он и резко выключил внешний свет.

Мужчина и женщина сидели в машине не шевелясь, не отрывая взгляд от того места, где в нескольких метрах от них пряталась от непогоды смертельная опасность.

– Что будем делать? – прошептала Эмма.

– Бежать надо. Они в каком-то анабиозе, что ли. Если сейчас пилить начнём, то можем разбудить, а это далеко не в наших интересах. – Нервно проговорил мужчина, судорожно собирая с заднего сиденья кое-что из вещей.

– Ты серьёзно предлагаешь пешком идти? – Эмма развернулась к нему. – Ты в своём уме? Это нереально! А если они очнутся и нас догонят?

Рома тяжело осел на сиденье и громко выдохнул. Он несколько секунд молчал, потом развёл руками и произнёс:

– Эмма, больше вариантов нет. Если мы начнём разворачиваться, то можем застрять. И всё бы ничего, лебёдка есть, вытащить можем спокойно! Но где гарантия, что они не увидят нас? – он перевёл взгляд в темноту. – А так они спокойны.

На улице перестал шуршать дождь, ветер немного утих, и Эмма покивала в знак согласия.

– Ну да, так хотя бы какая-то надежда есть.

Вдруг они услышали какой-то странный шорох, было такое впечатление, что снаружи кто-то скребётся. Эмма с Ромой замерли, женщина нащупала руку мужчины и вцепилась в его ладонь почти не дыша. О корпус машины явно что-то билось, скреблось и этот кошмарный монотонный шелест был словно электрический разряд, сковывающий нервы. Снова послышались раскаты грома, ярким заревом полоснула молния, и люди увидели в свете скачущей зарницы, что машина полностью окружена теми, кто недавно стоял под ёлкой. Они шли мимо, их взгляды были устремлены вперёд, но находиться в центре этого чумного движения было невыносимо. Эмма захлебнулась неожиданным криком, Роман успел зажать ей рот, а гром замаскировал пробившийся через стенки машины голос и заражённые, к счастью, не услышали, что среди них есть те, кем можно поживиться.

Ветер принёс новую дождевую тучу, она замазала весь небосвод и стала щедро поливать землю. Движущиеся тела стали ломаться словно от боли, этот странный танец высвечивали молнии, и Эмма, не отнимая от лица рук, смотрела, как всё вокруг кишит нереальной агонией. Через несколько минут заболевшие люди словно испарились. Выждав ещё некоторое время, Роман завёл машину, потом максимально аккуратно развернулся и рванул по дороге обратно.

– Я не употребляю матерные выражения, но сейчас вспомнил все. – севшим голосом проговорил он.

– Останови машину. – сдавленно проговорила Эмма, когда они вырвались из лесного плена в свободное пространство поля.

– Что случилось? – не глядя на неё, спросил мужчина.

– Быстрее! – только и успела крикнуть Эмма, зажимая рот.

Она почти на ходу выпрыгнула из едущего автомобиля, упала на колени и стояла, раскачиваясь и опираясь на руки, пока желудок, сведённый судорогой страха, выплёскивал наружу всё содержимое.

Немного придя в себя, женщина подобрала бутылку воды, которую ей кинул Рома, прополоскала горло и стала потихоньку подниматься. Но вдруг она заметила как-то тусклый снопик света в траве. Наклонившись, женщина подняла мобильник, икающий экраном и показывающий, что ему нужна зарядка. Женщина сунула аппарат в карман и села обратно.

– Полегче? – спросил Рома, заводя машину.

– Угу. – тускло отозвалась Эмма. – Телефон чей-то нашла. Зарядка есть?

– Хочешь покопаться в чужой жизни? – усмехнулся мужчина.

– Нет. Делаю то, что умею: собираю информацию. Вокруг происходит какая-то хрень и нужно быть максимально вооружённым. И сейчас я говорю не про пистолеты и так далее. Нам нужно понимать, с чем мы столкнулись. А страх нам сейчас мешает трезво оценивать ситуацию. Поэтому я, пожалуй, начну работать – это мне всегда помогало.

Эмма воткнула тонкий проводок в гнездо мобильника и, включив его, нарисовала на экране самую распространённую букву «z» и не ошиблась. Телефон был явно девчачий, на заставке были розовые ленточки и сердечки, в фотоальбоме счастливые лица, а в мессенджере весело непрочитанное сообщение. Эмма открыла видео, перед ней возникло перепуганное лицо мальчишки.

– Привет! Рассылаю всем знакомым и вообще кому попадёт! Помогите мне! Я Клим. Я остался совсем один! Я живу в детском доме в Осторжево, я прятался от ребят, а когда вышел к ужину, то понял, что все куда-то пропали. Вообще никого нет! Вчера пробегали два странных мужика, но я не решился выйти. Они какие-то не такие были. – Мальчишка тревожно оглянулся. – Сегодня двадцать первое июля. Сейчас девять утра. Я на территории детского дома. Пожалуйста, помогите мне!

Эмма долго смотрела на телефон, потом перевела взгляд на Рому и произнесла:

– Мы, по-моему, проезжали поворот на Осторжево?

– И что? – проговорил мужчина.

– Нужно помочь ребёнку.

– Извини! У меня другие планы и есть цель. – Роман упорно продолжал двигаться вперёд.

– Рома, ты совсем ку-ку, что ли? Какая цель? – вскрикнула она. – Мальчишка в опасности, ему необходима помощь!

– Таких мальчишек и девчонок, я думаю, в округе полно́. А мы с тобой не белки-спасатели.

Эмма замолчала, глянула в окно на розовеющую полосу рассвета и, повернувшись к мужчине, жёстко сказала:

– Значит, я пойду одна!

Роман резко нажал на тормоз, машина остановилась, впившись во влажную почву глубоким протектором, и проговорил:

– Прошу! Ты думаешь будешь кривляться, а я терпеть? – Рома в упор посмотрел на женщину. – Извини, но я не из тех подкаблучников, кто, один раз переспав в женщиной, начинает за ней носить сумки!

– А ты из каких? Кто несёт какую-то свою особую миссию по свету, а женщин пользует просто как расходный материал?

– То есть вот это мне всё вместо спасибо за то, что я тебя оттуда вывез? – повысил голос мужчина.

– А, ну да! Точно! Я забыла, теперь я полжизни должна тебя благодарить за спасение!

Внутри Эммы взвился гневный ураган эмоций, женщина схватила свою сумку, вышла из машины и хлопнула дверью. И уже через несколько секунд она наблюдала, как в рассветной дымке, в лучах полыхающего на горизонте солнца тает удаляющаяся машина.

Оставшись одна, Эмма огляделась, почувствовала, как липкий страх пытается внутри неё проложить путь, чтобы сделать из неё жертву, тряхнула головой и пошла вперёд. Насколько она помнила, поворот на Осторжево был впереди!

***

Рассвет дрожал в раскачивающихся от солнца створках окна, катался вместе с ветром в отражении, бродил по мальчишескому спящему лицу. Клим поморщился во сне, шлёпнул себя по веснушчатой щеке, сгоняя муху, и резко открыл глаза. Он мгновенно сел на кровати, бросил испуганный взгляд на тщательно запертую изнутри дверь и облегчённо вздохнул. Значит, ночь прошла спокойно и пока можно не волноваться.

Мальчишка подошёл к выходу, приложил ухо к тонкому дверному полотну и прислушался. Как и вчера вечером вокруг было тихо, а это значило, что за ночь никто не забрался в здание детского дома и можно прокрасться в столовую и хорошенько позавтракать. Клим протащил по полу тумбочку, которой блокировал дверь, оттянул назад несколько стульев и, выглянув в коридор, посмотрел по сторонам. Пространство дышало тишиной, а значит, можно смело выходи́ть.

Климу было жутко неуютно в одиночестве бродить по пустому зданию, но выходи́ть на улицу было ещё страшнее. И если ещё вчера он боялся Дениску и его подручных, то теперь был бы, наверное, даже рад их увидеть. Ещё позавчера он прознал, что пацаны снова готовят ему западню и решил, как всегда отсидеться в кладовке, пока их пыл не уляжется, и они не переключатся на что-нибудь другое. Но когда он покинул своё укрытие, то вокруг никого не было. Только валялись вещи по коридорам и спальням, и во дворе на влажной почве отпечатались множественные следы автомобильных шин. Мальчик не понимал, что произошло и куда все делись. Он сбе́гал даже в административный корпус, куда ребятам в принципе возбранялось ходить, но и здесь никого не было. Совсем недавно он гостил у знакомого в деревне, и там они смотрели какой-то фильм, где все люди сбега́ли в панике, так вот Климу казалось, что сейчас происходит всё то же самое, только не на экране.

В пустых коридорах гулко отдавались его шаги, Клим старался идти как можно тише, но всё равно постоянно цеплял ногами вещи, скрытые полумраком, и те катились в разные стороны, сыпали звуками и заставляли трепетать сердце мальчика. Вскоре он добрался до столовой, выглянул из-за угла и немного успокоился, огромные окна впускали много света, просторное помещение хорошо просматривалось, а на кухню можно было закрыть дверь и не бояться, что кто-нибудь вломиться. Но впереди была ещё одна сложная задача, войти в скрытое мраком складское помещение и набрать еды.

Клим побродил от стола к столу, надеясь найти что-то съестное, но здесь стояли лишь соль, сахар и валялось на полу несколько кусков хлеба. Мальчишка глянул на часы, механизму которых не мешали отсчитывать время никакие катаклизмы, мельком удивился, что проспал до полудня, решительно взял со стола поднос, чтобы вынести из кладовки побольше припасов и, лишь на секунду притормозив на пороге, двинулся вперёд.

Чем дальше за спиной оставался светлый проём двери, тем больше холодел затылок от страха, предательски тряслись коленки и чесались, как всегда, уши. У Клима почему-то всегда чесались уши, когда в крови начинал бродить адреналин. Он даже представил, какими пунцовыми они уже стали и вспомнил, как эта особенность всегда выдавала его перед мальчишками, даже когда он пытался показать, что не боится их нападок. Клим уже почти дошёл по коридорчику, вымощенному потрескавшимся светлым кафелем, до заветной цели, как явно услышал странный шорох. Ноги инстинктивно готовы были развернуться, чтобы бежать обратно и гнать что есть духу, но он обуздал свой страх и, закусив губу, стал осторожно продвигаться вперёд. Звук становился чётче и громче, но мальчик шёл на него словно заворожённый, пока не подошёл к повороту, где небольшое ответвление вело в овощное хранилище, доступ куда был перекрыт решёткой на замке. Так поварихи берегли от детей яблоки и бананы, иначе детвора умудрялась стянуть весь запас в первый же день привоза, а потом мучиться болями в животе и сидеть понурой гурьбой возле медицинского пункта.

Клим выглянул из-за поворота и остолбенел, потому что там за решёткой совершенно точно стоял человек, сквозь небольшое оконце пробивался солнечный свет и было хорошо видно, что это повариха тётя Люда. Мальчишке стало немного легче, это была хорошая и добрая женщина, она всегда по собственной инициативе пекла для детей печенье и покупала на свои деньги конфеты. Клим облегчённо вздохнул и уже сделал шаг вперёд, как вдруг заметил, что пятно на белой одежде, казавшееся сначала тенью, это кровь! Он охнул и громко икнул, фигура резко развернулась, бросилась к решётке, врезалась в неё и стала хватать воздух скрюченными пальцами. Судорога ужаса пригвоздила Клима к месту, он стоял и смотрел, как тётя Люда скалится, изо рта у неё идёт пена, и она пытается вырваться из своего заточения.

Через секунду преграда не выдержала напора ярости, и вечно вываливающийся из верхнего крепления болтик упал на пол. Клим увидел, как отваливается угол решётки, с него слетело оцепенение, и он бросился наутёк не разбирая дороги. Пробежав по дремлющей в темноте кухне, он зацепил стеллаж с посудой, тот слегка покачнулся, и дальше мальчик бежал под канонаду раскатывающихся по кафельному полу кастрюль, ковшиков и сковородок. Вылетев в столовую, мальчишка резко затормозил, потому что услышал коридоре скорые шаги, Клим бросился к окну, рванул на себя хлипкую оплётку рамы и, перескочив подоконник, вдруг услышал своё имя.

– Клим, это ты? Постой! – возле окна в столовой стояла незнакомая ему женщина. – Не убегай, не бойся! Я пришла тебе помочь!

– Бегите! Бегите! – закричал мальчик, прекрасно понимая, что через минуту-другую, существо, в которое превратилась повариха тётя Люда, будет здесь. – Там какой-то монстр!

Эмма побледнела, резко обернулась, увидела мятущуюся на кухне тень и прыгнула за мальчиком через подоконник.

– Где здесь можно спрятаться? – крикнула она на бегу.

– За мной! На водонапорку побежали. – махнул рукой Клим.

Они быстро пересекли пустой двор, обогнули место, где когда-то была спортивная площадка, а сейчас стояли лишь ржавые спортивные снаряды, и побежали по дорожке к высокой башне из красного кирпича. Клим подскочил к железной двери, пошарил рукой по осыпающейся кладке стены и, вынув один из обломков, вытащил ключ. Он быстро провернул его в замочной скважине, и они скрылись внутри как раз в тот момент, когда повариха уже появилась в начале дорожки. Буквально через секунду послышались громкие удары по толстому железному листу, но здесь Клим и Эмма были в безопасности. Второго входа в башню не было, всё пространство внутри мальчик прекрасно знал, так как часто здесь прятался. Тяжело дыша, они присели на деревянные ящики, стоявшие внутри, и переглянулись.

– Что происходит? – спросил Клим.

– Она внутрь не проберётся? – с опаской глянула на дверь Эмма.

– Не. Здесь надёжно! – покачал головой мальчишка. – А откуда вы меня знаете?

Эмма покопалась в карманах и протянула Климу мобильник, найденный в траве.

– Там от тебя послание.

– Я по всем сетям кидал. Просто гриндил и в меседж грузил, потому что сети не было. Но, видимо, подцепило, когда проявилась.

– Давно ты один? – Эмма глянула вверх, куда винтом уходила прикреплённая к стене узкая лестница.

– Позавчера вечером вышел отсюда, а никого нет. Я здесь придремал. – заметив удивлённый взгляд Эммы, мальчишка продолжил. – Целый день палаты грёб, устал сильно, а так как недоделал, то пацаны бы точно наваляли. Я и спрятался, думал после отбоя в комнату пробраться. Когда вышел, уже никого.

– Наверное, спешно эвакуировали детей. – вздохнула Эмма. – Хотя от вируса не убежишь.

– Какого вируса? – нахмурился Клим.

– Кто бы знал. – пожала плечами Эмма. – Какая-то болезнь делает из людей не пойми кого.

Общение с детьми никогда не было сильной стороной Эммы, и сейчас она увидела страх, промелькнувший в глазах ребёнка.

– Из нас тоже могут сделать вот такое? – он показал в сторону двери, куда всё ещё продолжала ломиться тётя Люда.

– Думаю что нет. – не моргнув солгала женщина. – Мы бы уже заболели, а если здоровы, значит, у нас иммунитет.

В конце концов, не было причин пугать ребёнка, а если он заболеет, то сделать всё равно пока ничего нельзя. Сейчас Эмма думала о том, куда им податься. Она довольно опрометчиво поступила, когда вылетела из машины, но она даже подумать не могла, что Рома вот так просто уедет. По крайней мере, это был очень странный поступок, ведь он же забрал её из той деревни, приехал за сотню километров.

– Слушай, а выйти отсюда больше никак нельзя, кроме как через центральную дверь? – спросила Эмма, прикидывая варианты спасения.

– Нет! – мальчишка нервно дёрнул плечами. – Капец какой-то, – жалобно произнёс он, – а что, так только у нас или везде?

– Клим, я честно не знаю. Я приехала сюда из Москвы на несколько дней и, по сути, завтра должна была бы лететь обратно. Но пока остаюсь здесь.

– Из самой Москвы? – протянул Клим. – Ничего себе. – мальчик как-то по-новому взглянул на Эмму. – Вы там прям живёте?

– Да. – покивала женщина в ответ.

– А какая она? – любопытство и детский непоседливый ум взяли вверх над страхом.

– Большая, шумная. – пожала плечами Эмма. – Надо подумать, как отсюда выйти. И куда идти потом. – пробормотала женщина.

– А никак! Меня один раз мальчишки загнали, так я через верх только и смог уйти! – Клим мотнул головой. – Там лесенка есть, навроде пожарной. Но она до земли не доходит, спрыгивать высоко.

Эмма коротко взглянула на Клима, ещё раз тускло обозрела ненадёжную конструкцию ступеней, ведущую наверх и, прикинув варианты, как именно она сломает себе шею, решила, что лучше всё-таки переждать. Может быть, бушующая за дверью сущность успокоится, и они смогут выбраться безопасным путём. Но солнце уже прошло зенитную точку, стало катиться в сторону второй половины дня, а неистовый грохот продолжался.

– Интересно, она когда-нибудь закончит? – устало спросил Клим, который уже успел намотать несколько кругов по лестнице, подремать, задать миллион вопросов о столице и окончательно проголодаться.

– Видимо, нет. – Эмма встала и, подойдя к ступеням, попробовала перила на прочность. – А высоко прыгать с лесенки?

– Ну, метр. – дёрнул плечами мальчик. – Так было б дело только прыгать, приземлимся-то прямиком с входной дверью.

Эмма в удивлении обернулась на него, хотела спросить, какого ляда он до сих пор молчал, но вовремя сообразила, что перед ней всего лишь ребёнок, и взрослые решения сейчас должна принимать она.

– Ладно, в любом случае нужно обозреть окрестности. Пошли наверх.

– Ну, блин. Чего раньше-то сидели, предлагал же. – сурово прошептал Клим, махнул рукой и проворно побежал вперёд. – Не, надо было, конечно, сразу идти, а то совсем сыкатно сидеть и слушать, как тётя Люда дуркует за дверью.

А Эмма шла, прижавшись к стенке, и вспоминала, как вот также лезла по разваливающейся лестнице в полуразрушенном доме, чтобы сделать репортаж, который собственно и стал отправной точкой в её продвижении на самый верх журналисткой пищевой цепочки. И теперь, к сожалению, всё это оказалось бессмысленным. Хотя, возможно, она и есть тот не отчаявшийся и не испугавшийся, а может даже и последний репортёр, который возьмёт на себя смелость задокументировать происходящие события. Отвлекая себя такими мыслями, Эмма добралась до верха, чувствуя острое желание поскорее очутиться на земной тверди и больше не ввязываться в авантюрные скалолазные эксперименты, потому что она до колик боялась высоты.

Отсюда открывался захватывающий вид. Солнце скользило по небосводу к западной стороне, в чистом небе плавился хрусталь воздуха, внизу шевелилась густая масса леса, пыльными росчерками лежали пустые дороги и нигде не было видно движения. Только в самом низу о дверь билось в судороге ярости почти посиневшее тело поварихи. Эмма стояла несколько секунд в нерешительности, потом глянула через плечо на Клима и подумала, что повариху нужно оглушить, тогда они смогут выбраться.

– Может, ей камнем в башку? – словно прочтя её мысли, сказал Клим.

– Может быть. – Пробормотала женщина.

Эмма ещё раз посмотрела на тётю Люду и поняла, что даже при всей своей меткости отсюда она не попадёт точно, а это значило, что нужно открывать дверь и как-то стараться нейтрализовать её лицом к лицу. Но такой расклад устраивал Эмму меньше всего, в драках она никогда не участвовала и не горела желанием.

– Слышьте, тётя Эмма, а может нам её внутрь заманить? – вдруг предложил Клим.

– Как это?

– Ну и закрыть. Она ведь если наверх подымится, то расшибётся.

– Хорошо, а сюда мы как её затащим? Если мы откроем дверь, то можем пострадать.

– А вот что я подумал. – Парнишка почесал затылок. – Над дверью есть типа полочки что-то, оттуда можно перескочить на лесенку и дать дёру наверх. А отсюда уже спускаться по внешней. – Он поморщился. – Нужно только к засову что-нибудь привязать, и я открою, когда вы уже к низу башни доберётесь, и когда она зайдёт, то дверь захлопнете с улицы.

Эмме очень хотелось согласиться, тем более что она плохо себе представляла, как исполнить такие акробатические пируэты, но позволить себе переложить на худые мальчишеские плечи такую задачу она не могла. Вздохнув, женщина критически оглядела все составляющие плана и проговорила:

– Отличная мысль. Только я сяду на эту притолоку и открою дверь, а ты тем временем спускайся.

– Тёть Эмма, но я-то быстрее всяко добегу. – протянул он.

– Нет, Клим! Пожалуйста, давай план твой, а исполнение моё. – Эмма пересилила себя и потрепала парня по голове, – ей казалось, что для ребёнка такой жест будет успокаивающим.

– Ну, только вы это, – он испуганно посмотрел на неё, – пожалуйста, сразу бегите.

– Не волнуйся! Я сразу за тобой и потом пойдём что-нибудь на ужин искать. – улыбнулась Эмма, и работа закипела.

Они спустились, разобрались с тем, чтобы примотать к засову ремень и таким образом открыть его, когда все будут в относительной безопасности. К сожалению, у них не было более длинной верёвки, чтобы подняться ещё выше, так что пришлось остановиться на том что есть. Эмма кое-как уместилась на небольшой каменной полочке над дверью, вцепилась пальцами в кирпичную кладку и, крепко взяв ремень в руку, кивнула Климу, показывая, что готова. Мальчишка подхватил её рюкзак, закинул себе за спину и рванул наверх, и через несколько секунд Эмма услышала его крик.

– Тётя Эмма, давай! Я уже спускаюсь.

Эмма вдохнула, задержала дыхание и рванула засов, но, к сожалению, запорный механизм, которым пользовался только Клим, работал плохо и сейчас, сколько бы она ни старалась, ничего не получалось. Эмма с ужасом думала о том, что ей придётся спуститься и открыть эту чёртову дверь руками, а это значило неизбежное столкновение с поражённым вирусом человеком.

Вдруг засов поддался, Эмма потеряла равновесие и свалилась вниз как раз в тот момент, когда внутрь прорвалась повариха. Женщина приземлилась позади разбитого многочисленными ударами тела тёти Люды и пока та собирала себя с пола, успела вскочить на ноги и выбежать наружу.

– Дверь! – услышала она вопль Клима и кинулась обратно, чтобы запереть внутри чудовищное зрелище, которое представляла из себя повариха.

Спустя несколько секунд Эмма с Климом стояли на улице и тяжело дыша улыбались. У них всё получилось!

– А вы крутая, тётя Эмма! – проговорил пацан.

– Сама в шоке! – пошутила женщина. – Пошли, найдём чем перекусить.

Вернувшись к корпусу, где располагалась столовая, Эмма первым делом хорошенько заперла дверь. Но потом, увидев, как низко расположены окна, сказала:

– Нам нужно где-то укрыться, поесть и отдохнуть. А потом решим, что делать дальше.

– А прям в кухне можно. Там окна с улицы и решёткой и ставнями закрыты, только надо бы их снять, а то в потёмках будем сидеть. И дверь там хорошая. И еды много. – улыбнулся мальчик.

– Ну, пошли проверим что там. – Эмма взяла у него рюкзак и осторожно пошла по коридору.

Осмотрев всё пространство кухни, женщина с мальчиком быстро проверили, не скрывается ли ещё кто-то в подсобках, закрылись и стали рассматривать припасы.

– Ну что! – улыбнулась Эмма. – Я думаю, нам с тобой голод не грозит.

Вся подсобка была забита консервами, крупой, холодильник, где было много мяса и рыбы всё ещё хранил ледяное дыхание, а там, где кто-то запер тётю Люду, стояли ящики с овощами.

– А как думаете, нас спасут? – вдруг спросил Клим.

– Не знаю. – честно сказала Эмма. – Но теперь мы с тобой вместе.

Последнюю фразу оборвал громкий звук из столовой. Эмма с Климом коротко переглянулись, мальчишка побледнел и, приложив палец к губам, указал на длинные узкие окошки, расположенные прямо под потолком. Оттуда можно было посмотреть, что сейчас происходит в столовой. Эмма быстро забралась на стол, стараясь не шуметь, поискала глазами на что бы ещё встать, чтобы дотянуться до треклятых окон, которые кто-то додумался расположить под самым потолком. Она прижалась лицом к стеклу, балансируя на табуретке, которую подал ей Клим и увидела, что по столовой расхаживают двое мужчин. Один из них повернулся лицом и пошёл к двери на кухню, а Эмма, даже неожиданно для себя, произнесла вслух:

– Ваня? Кудрин?

Республика Алтай, 21 июня 2020 год

Целый день Кудрин с Русланом колдовали над системой фильтрации. Но всё было тщетно! Как только активировались насосы, подающие воздух, они моментально перегорели и теперь за всех трудился только запасной, еле-еле справляясь со своей работой. Костю и Василису всё чаще посещали мысли, что остаться в подземелье не удастся, дышать становилось всё сложнее, приходилось даже оставлять на день открытую дверь. А это уже перечёркивало актуальность места, потому что если раньше здесь можно было укрыться от вируса, то теперь смысла оставаться здесь не было.

За завтраком, Костя, понуро ковыряя в тарелке вилкой, сказал:

– Нужно искать место, где можно укрепиться и перевозить туда людей и оборудование.

– Из ближнего есть старый колхоз, но там все постройки почти уже разрушены. – Сказал Руслан. – В Осторжево есть детский дом, но там забора нет и вообще неизвестно что творится. Есть склады. Там, кстати, провизия должна быть, но это слишком близко от города.

– Девки, чего сидите? – вдруг встряла в разговор баба Вася. – Давайте посуду собирать. Надо прибраться и паковать ещё всё для переезда.

– Шустро вы, Василиса, решили переезжать. – проговорил Костя.

– А чего нюни тянуть? – сказала она. – Вы за эти несколько дней все рассобачились уже, а дальше только хуже будет. Давайте все делом займёмся. Вода тоже на исходе, а сухие макароны и гречу никто жрать не будет.

Прошедшие дни и правда были очень тяжёлыми. Людям было сложно дышать, а выходи́ть наверх, чтобы проветрить лёгкие, мало кто хотел, потому что вокруг забора всё ещё толкались тела. И тогда Костя с Кудриным приняли решение ликвидировать заражённых. Стрелять почти в упор на поражение в фактически ещё вчера мирное население было нелегко. Иван отказался это делать с крыши сарая и вышел за ворота. Кудрин отщёлкнул предохранитель и быстрыми чёткими выстрелами уложил тех, кто кинулся в его сторону. В воздухе раздались только громкие хлопки, сдавленные выдохи и падение тел. Потом снова всё смолкло, тишина наполнилась птичьим гомоном, и Кудрин вернулся в бункер

– Можно выходи́ть и дышать. – пресно произнёс он.

– А если мы заболеем, нас так же? – со слезами в голосе произнесла девица в розовом костюме.

– Если будет такая боевая задача, то да! – резко осадил её мужчина.

Склоки, толкотня, девочка, периодически бьющаяся в судорогах и пугающая людей – всё это стало отправной точкой для того, чтобы Костя принял решение, что здесь оставаться нельзя. В подземелье, рассчитанном на небольшую группу учёных, толпилось слишком много народу, любая секретность, а вместе с ней и герметичность этого бункера были условными. Радовало одно, что здесь есть оборудование, которое можно перевезти, а также демонтировать и установить на новом месте независимую энергосистему.

Лилинг держалась особняком, и с каждым днём Косте было всё тяжелее находиться рядом с ней и при этом общаться только по работе. Он пытался посмотреть на ситуацию отстранённо, но сейчас он точно понимал, что любит её и не знал, как вернуть всё на круги своя. У Лилинг был свой кодекс чести, и Костю она вряд ли когда-либо простит.

– Ши Дза! – тихо позвал Костя возвращающегося с улицы китайца. – Можем поговорить?

– Если про сестру и ваши отношения, то я сразу же занимаю срединное нейтральное положение. – опередил его мужчина. – А если про переезд, то я с тобой согласен на сто процентов. С таким подходом к строительству секретных объектов, как у вас, мы можем ожидать, что вскоре заклинит дверь, и мы останемся здесь в братской могиле.

– Ну да, – поджал губы Костя, – куда нам до вашей прогрессивной общественности, которая сотворила супервирус и ещё кое-что похуже.

– Костя, давай займёмся работой, а не будем, как женщины склочиться.

– Собачиться! – машинально поправил его Костя. – Собирайте с Лилинг оборудование, а я обсужу с Кудриным, в каких направлениях выдвинемся на разведку.

Костю очень напрягло замечание Ши Дзы про дверь, и он даже подошёл к ней поближе, чтобы оценить толщину полотна. Несколько минут он молча стоял возле неприступной перегородки и, глянув на подошедшую бабу Васю, сказал:

– Отсюда же только один выход?

– Почему один. Два! – ответила женщина.

– А какой второй? – нахмурился Костя.

– Сдохнуть здесь и сразу на небо. – невозмутимо проговорила она.

– Тьфу ты! – молодой человек зло сверкнул глазами. – Я думаю, что система потихоньку отказывает, – он указал в сторону комнаты с датчиками, а вчера заметил, что барахлит также система охлаждения. А Ши Дза высказал мысль, что дверь может не сработать, и тогда мы все останемся здесь.

– Да он вообще какой-то мрачный пессимист, этот ваш китаец. – проворчала баба Вася. – Но не могу не согласиться, надо тикать. Потому что мой забор натиска этих отмороженных долго не выдержит.

– Нужен транспорт. И самим переехать и всё оборудование перевезти.

– Самое лучшее место, всё-таки это территория детского дома. Там и водонапорка есть, и корпуса. Только одна загвоздка, забора нет. – Всплеснула руками баба Вася.

В коридоре показалась Ульяна, девушка вышла из медицинского отсека, где они с Катей попеременно ухаживали за раненными и заболевшими.

– Простите, – Уля остановилась возле них и взглянула на Костю, – нужно девочек посмотреть, а Никита вышел на улицу. У одной как-то странно пожелтела кожа, и она постоянно бормочет.

– Я сейчас не могу ей заниматься. Пожалуйста, найди Никиту. – проговорил Костя. – Где Кудрин?

– Во дворе вроде. Бдит! – отозвалась Василиса. – Пойду к детям, пока вы будете думать, кто о них позаботится.

– Нет, вы найдёте себе помощников и пойдёте собирать вещи! – жёстко сказал Костя. – Для заботы о больных у нас есть медицинский персонал.

Костя вышел наружу, подставил лицо солнцу, полной грудью вдохнул утренний, горьковатый от цветущей полыни, воздух и задумался. Всю его сознательную жизнь он шёл по чётко намеченному плану. Учёба, служба, спецвойска, потом снова учёба, но уже по особой программе и по тем дисциплинам, которые изучают немногие, а потом встреча с Лилинг… Руководство посчитало, что это идеальный вариант глубоко влиться внутрь влиятельной китайской семьи. Несколько лет Костя вертел пробирки, собирал крохи информации и ждал появления детей, потому что тогда он стал бы полноправным и любимым зятем, а дальше можно было начинать переправлять нужные сведения, жить с прекрасной женой, воспитывать детей и немного погодя организовать собственный бизнес. Но судьба распорядилась иначе и если бы это случилось ещё год назад, когда Косте осточертело сидение на месте, он был бы только рад побегать с автоматом и пострелять. Но сейчас, когда до мечты оставалось рукой подать, и он уже наладил все нужные связи, всё рухнуло, а теперь он ещё лишился и Лилинг.

– Звал? – грубо ворвался в его мысли Кудрин.

– Нужно несколькими группами прочесать те объекты, которые Руслан и Василиса назвали и выбрать место, куда переберёмся.

– Ну, ехать туда, где нет забора, по мне так лучше здесь остаться. – развёл руками Иван.

– Там есть запас продуктов, водонапорная башня, медпункт, кухня, столовая, душевые и много места, чтобы расположить людей. Забор не проблема. Поснимаем откуда-нибудь.

– В смысле?

– В городе наверняка есть строительная база и, я думаю можно, найти и грузовик с краном, и какую-нибудь шаланду для перевозки.

– Костя, – произнёс Кудрин и немного помолчал, подбирая слова, – есть ещё причина, по которой мы так спешно отсюда сматываемся?

Константин коротко взглянул на Кудрина, оторвал спину от нагретой стены дома и прошёл несколько шагов. Он наблюдал за тем, как буднично люди занимаются делами, вытаскивают на улицу коробки, вешают выстиранное бельё, переговариваются, потом мотнул головой и позвал Кудрина за собой.

– Есть! – сказал он, но их снова выдернул на улицу крик Пети, который вместо дозорного сидел на крыше сарая и наблюдал за окружающей обстановкой.

– От леса движение! Группа! – отрывисто произнёс он, поднося бинокль к глазам. – Идут вразброс.

Кудрин быстро вскарабкался к нему и, стараясь не высовываться в прорез крыши, которую они сделали, чтобы оборудовать наблюдательный пункт, глянул в ту сторону, куда указывал подручный.

От кромки махающих огромными колючими лапами елей и правда отделились человеческие фигуры. Но вот только разобрать кто это, было никак нельзя. Люди шли неуверенно и медленно, словно нащупывая каждый шаг на зыбком болоте. На них не было следов крови, одежда целая, но всё равно что-то в их поведении смущало Кудрина.

– Не понимаю, – пробормотал он, – какие-то они странные.

Вдруг один из приближающейся группы совершенно по-человечески поднял руку с сомкнутым кулаком, и это дало знак остальным остановиться. Кудрин выдохнул, потому что отравленные вирусом тела вроде теряли способность взаимодействовать друг с другом и просто болтались как стадо. Он отнял от лица бинокль и уже приготовился крикнуть, что всё хорошо, но вдруг почувствовал, как его в плечо нервной рукой толкает Петя.

– Смотри! – проговорил мужчина.

Кудрин снова приложил бинокль к глазам.

Группа уже была значительно ближе и это было странно, потому что они вроде не бежали. Но теперь он мог рассмотреть, что с ними было не так. У них не было ртов и глаз, всё лицо было словно замазано кожей. Ивану стало несколько нехорошо, он потряс головой и глянул через плечо на поднявшегося сюда Костю.

– Что это за хрень?

– Срочно уходим в подземелье. – глухо проговорил Костя. – Бегом!

Вслед за Костей, Кудрин и Петя буквально скатились с крыши, молча стали толкать в спины собравшихся во дворе, хватали их за руки и грубо вталкивали внутрь, Кудрин увидел, что собака Василисы развалилась в углу двора, побежал к ней, зажал морду и схватил за ошейник. Пёс дёрнулся, но увидел знакомое лицо и вильнул хвостом. Мужчина отпустил его, шлёпнул себя по ноге, призывая собаку бежать за ним, и рванул к двери. Через секунду двор опустел, а внутри бункера группа встревоженных людей прильнула к экранам, по которым было видно, что творится на улице.

Вскоре калитка отворилась, внутрь медленно и неуверенно вошли та группа, которую они увидели. Они водили носами по воздуху, кружили по земле и вынюхивали прерванные толстой железной дверью следы. Вскоре, поняв, где обрывается драгоценный аромат, странные создания сгрудились возле входа в подземелье и застыли.

– Это что такое? Это тоже вирус? – послышался шёпот со всех сторон.

– Это хуже. – мрачно проговорил Костя. – Я думаю, нам всем «чиидаа́». Конец, одним словом.

– Это уже давно понятно. Можно более развёрнуто и конкретно эту чиду́ описать? – буркнул Иван, не отрывая взгляда от монитора.

– Если кратко, то это продукт генной, мать её, китайской инженерии. И поверьте, эти ещё милые. – выдохнул Костя. – То, что мы видели там, до сих пор пугает меня. И нам необходимо разобраться с этими и построить себе укрепление, потому что за ними следуют другие, они просто более медленные.