Ангел страсти

ГЛАВА 13

Она лежала в его объятиях ослабевшая, изнемогающая.

А он ненавидел себя.

Пригладил ее волосы, погладил по круглому изгибу плеча, постепенно отстраняясь от ее теплого влажного тела.

— Не уходи, — Анжела притянула его к себе.

Николас закрыл глаза, борясь с двумя противоречивыми необходимостями — сделать так, как она просит, и отделиться от нее, пока не поздно. Анжела прижалась к нему с безыскусной грацией. Все еще желая ее, знал — он должен уйти и не причинить вреда. Она поняла и шире раскинула ноги, стараясь удержать его.

— Нельзя, — протестовал он, сгорая от муки и соблазна.

Он не смел потерять над собой контроль и оставить ее с ребенком. Но она осыпала его поцелуями и не собиралась отпускать его.

— Мы так мало любили друг друга, давай дольше побудем вместе.

Ее призыв сковал его волю. Сознание заполнилось ею, только ею одной. Как и сердце, принадлежащее только ей. Желая загладить вину за боль, доставленную ей раньше, он показал, как может любить — долго, глубоко, сладостно. Ее страсть окутала его мягкой влагой, он двигался в ее лоне, как во сне. Стремясь доставить ей еще больше удовольствия, он продел руки под ее колени и приподнял их. Издаваемые ею стоны музыкой звучали в ушах.

Николас то ускорял, то замедлял свое скольжение, и она радостно принимала его. Когда она уже чуть ли не теряла сознание от наслаждения и возбуждение ее подходило к самому пику, он сделал попытку выйти из нее, сохранив от последствий. Но Анжела не отпустила.

— Останься. Давай вместе увидим звезды.

— Дорогая, — простонал он, — держать тебя в объятиях для меня вершина блаженства.

Она обвила его руками.

— Ты тоже должен почувствовать радость, — прошептала она.

Не дав ему ответить, она поцеловала его в губы. Анжела прижалась к нему грудью, и он почувствовал, как теряет рассудок и не может остановить безудержного стремления войти глубже, в самую сердцевину ее тела, открыть для нее и себя невиданный мир счастья.

— О, Николас, — она вся дрожала, нежно воркуя ему на ухо. — Вот так я хочу ощущать тебя всегда. Совсем слитым со мной — кожа к коже, сердце к сердцу.

Анжела положила руки ему на ягодицы и крепко прижала к себе, заставляя не бояться естественного пути сотворения всего живого. Внезапно молния пронзила мозг, затем наступила звенящая тишина, и их души слились в едином порыве. Лаская и услаждая ее, он взорвался внутри нее с невиданной силой, Анжела стонала и кричала от страсти. Николас удивлялся тому, как эта женщина смогла открыть для него новый мир неиспытанного доселе блаженства.

Уставший, взволнованный, он нежно прижал ее к себе. Она осыпала его поцелуями, стараясь удержать в себе неизведанные ощущения, их совместную вселенную, куда больше никому не суждено проникнуть, вселенную, созданную только для них двоих.

Он крепко держал в объятиях ее влажное тело, зная, как недолго ему осталось ощущать мягкую шелковистость ее кожи, целовать ее душистые волосы. Он попал в рай и в… ад.

Наступил момент, когда следовало нести ответственность за содеянное. Он напрасно позволил мечте унести себя туда, куда вход ему запрещен.

Николас подошел к кувшину с водой и налил воды в таз. Обмыл лицо, почувствовал способность рассуждать более трезво. На своем теле увидел пятна, свидетельствовавшие о ее невинности. Он, ощущая себя предателем, смыл их тоже. Теперь на нем навсегда останется печать причиненного ей зла.

Схватив полотенце, он насухо вытерся. Теперь нужно раздобыть масло акации и лимон. Не то чтобы от них можно ожидать большой пользы. Он так изголодался за несколько ночей воздержания, и если Анжела могла иметь ребенка, она должна была зачать его сегодня. Но все же не мешало попытаться предотвратить это.

Николас начал одеваться. Анжела приподнялась, опершись на локоть, и наблюдала за ним светившимися счастьем глазами. В свете свечи она все еще казалась ему хрупкой, божественной. Ему стоило неимоверных усилий продолжать одеваться, собираясь сделать то, что он считал необходимым и срочным.

Анжела остановила его вопросом.

— Куда ты идешь? — Она села в постели. Простыня, прикрывающая плечи, сползла. Каскад золотистых волос закрыл ее до пояса, сквозь них просвечивала нежная бело-розовая грудь. Николас понял, он может любить ее часами, днями, годами — и ни на минуту его желание не ослабеет.

Он не сдержался. Подошел и поцеловал ее в губы долгим поцелуем.

— Мне нужны лимоны, схожу в кухню.

— Лимоны?

— Да, для тебя. Доверься мне.

Она счастливо улыбнулась.

— Верю.

Николас знал — она верит ему безгранично. Именно поэтому нужно скорее принести лимоны, в крайнем случае, апельсины, конечно, уксус, и приготовить для нее ванну.

Он открыл дверь, приказал стражнику Девро бдительно следить за безопасностью леди Форестер.

Вскоре он вернулся, неся поднос с вином, сыром, графинчиком с уксусом и двумя лимонами.

Николас прошел к комоду, где хранилось его белье и лекарства, достал масло акации — прекрасное средство для заживления ран. На Востоке оно применялось также как противозачаточное средство для тех женщин, которым роды грозили смертельным исходом.

Его Анжела стала такой «ценной жемчужиной». Ибо стоило Делигеру или кому-то еще, кто постарался убить Кретьена, узнать о ее беременности, они, наверняка, убьют ее. Рука, убившая Кретьена, не дрогнет и нанесет смертельный удар хозяйке Уиндома. Это Николас понял за несколько дней пребывания в замке. Вот почему он не мог скрыть радости, когда трех стражников Делигера и его самого выдворили из замка. Анжела не должна испытывать страха, оставшись без него.

При мысли об отъезде сердце его заныло. Николас не хотел оставлять ее одну, больше всего он мечтал остаться с ней, вновь и вновь переживать минуты счастья. Но вряд ли им суждено повториться. Оставалось позаботиться о том, чтобы ничто не омрачало ее одинокой жизни в замке. Но, всемилостивый Боже, как сможет он прожить без нее?

В дверь постучали. Анжела закуталась в простыню. Вошли Кейт и стражник с ванной, полотенцами и бадьями с горячей водой. Бросив робкий взгляд на хозяйку, они поспешили удалиться.

Николас попробовал температуру воды, она оказалась горячее, чем ему хотелось бы. Но рассуждать не оставалось времени. Он вылил в ванну уксус. Подошел к Анжеле, взял ее на руки. Она прижалась к нему, от нее исходил запах их страсти, дурманящий, заставлявший учащенно биться сердце. Николас принялся жадно целовать Анжелу, но потом взял себя в руки.

Со вздохом сожаления она погрузилась в воду. Он мыл ее губкой и мылом. Нехотя отвернулся от нее, вернулся к подносу, разрезал лимоны и выжал сок в чашу. Взял масло акации.

Она встала из ванны, закутавшись простыней, подошла и вопросительно посмотрела на Николаса. Он прижал ее к себе.

— Дорогая, я причинил тебе боль, теперь хочу помочь.

— Нет, ты не можешь причинить мне боль.

Стараясь не слушать ее уверений, будто все произошло только по ее желанию, он, зная, как ей должно быть больно, спешил сделать все необходимое, облегчить страдания и не дать Ангелу понести ребенка от Дьявола.

Николас отнес Анжелу на постель и замер. На белых простынях расплылись пятна крови, свидетельствовавшие о силе его любви и ее целомудрии.

— Отдохни, — прошептал он и отошел, собираясь налить масла в ладонь. Затем вернулся к Анжеле.

— Поцелуй меня.

Она прильнула к его губам.

— Люблю твои губы, — блаженно проговорила она.

Он положил ее на подушки, встал на колени между ее ног и, бережно раздвигая ее пальцами, тщательно смазал маслом внутри. Она трепетно отвечала на его прикосновения, и это доставляло ему неимоверные страдания.

— О, мое сердце, это чудодейственное лекарство. Не уходи…

— Нужно. Не надолго. Хочу очистить тебя от следов нашего супружества, если смогу.

— Но… — она схватила его руку.

— Не могу рисковать и оставить тебя с ребенком, дорогая, — говорил он, вводя еще масла.

Затем взял сок лимона и снова нагнулся над ней. Анжела наблюдала за ним с болью и отчаянием. Окончив процедуру, он поцеловал ее мягкий живот, руки, губы, мысленно произнося: «О, Господи, услышь мою молитву, пусть эта ночь любви останется без последствий!»

Когда он отошел от постели и начал мыть руки, до него донеслись ее сдержанные рыдания. Они разрывали сердце, Николас устремил на Анжелу полный любви взгляд.

Взяв себя в руки, он решил выяснить одно обстоятельство, так мучавшее его. С тяжелым сердцем вернулся к Анжеле, заключил ее в объятия и долго держал так, покачивая, как дитя. Когда она успокоилась, он внимательно посмотрел в зеленые озера ее глаз.

— Ты боялась признаться в своей невинности?

Она отрицательно покачала головой.

— Не могу поверить, ты специально скрыла это от меня? — Он приподнял ее лицо, убрал прядку золотистых волос со лба. — Ведь мы стали так близки, дорогая.

— Никто не должен об этом знать. И ты тоже — так я думала вначале. Это не имело никакого значения. Когда же мы стали совсем близки, это тем более перестало иметь всякий смысл.

— Ты боялась, думала, Делигер помешает унаследовать замок, если узнает, что брачные отношения оказались не скреплены физической близостью?

— Да! Брак может быть аннулирован по трем причинам. Это одна из них. Кретьен всегда относился ко мне хорошо. Я не возражала против супружеских отношений, раз уж пришлось дать согласие на брак. Но Кретьен не сделал меня настоящей женой, — она опустила глаза, пытаясь отодвинуться от Николаса.

Он крепче прижал ее.

— Почему же он не подкрепил данные клятвы, дорогая? Тебе он нравился. Он почитал тебя. Что же мешало?

Анжела поежилась.

— В брачную ночь он привел меня сюда… пытался поцеловать… но… у него не получилось. Он не смог… сделать то, что сделал ты. Сказал, я ему нравлюсь, и из меня выйдет прекрасная жена… но он… предпочитает иное…

— Иное? Он любил…

— Мужчин.

Николас откинулся на подушки. Анжела надела ночную сорочку. Она хотела рассказать то, что не смогла бы произнести в его объятиях, и Николас это понял.

— Сначала я не поняла, что он имел в виду, — она грустно улыбнулась. — Необходимость объясниться смущала его не меньше, чем меня. Я совсем не представляла, что должны делать мужья со своими женами. Господи, моя няня в Монтрозе поведала мне об этом лишь за неделю до свадьбы. Откуда мне было знать о любви мужчины к мужчине? Я чувствовала себя такой невежественной. Такой… разбитой и уязвленной.

Николас поднялся, налил им обоим вина, поднес ей. Когда она выпила, он забрал ее кубок, отнес на столик.

— По словам Кретьена, он в молодости знал нескольких женщин. Женщины ему нравились. Я тоже ему нравилась, он даже любил меня… так он сказал… как друга. Но я не вызывала у него того интереса, какой многие мужчины испытывают к своим женам. Походная жизнь научила его находить утешение с мужчинами. Он даже намекнул… будто король Ричард…

— Да. Это являлось одной из особенностей короля. Хотя сам Ричард всем пытался доказать обратное. Даже с собственной женой. Ричард страстно хотел ребенка, наследника. Он не хотел оставлять корону брату.

— Я думала, вернее, так говорил отец, будто Кретьен тоже хотел наследника. Я спросила Кретьена, так ли это, он подтвердил. Он надеялся сделать меня настоящей женой, но не смог, так он говорил. Кроме того, его любовник высказал протест.

Сердце Николаса наполнилось страхом.

— А он не упоминал, случайно, кто был его любовником?

— Никогда. Я и не спрашивала. Не хотела знать. Я не испытывала к Кретьену ни любви, ни ревности. Я ни к кому не испытывала чувства, которое испытываю к тебе.

Николас поцеловал кончик ее носа.

— Я знаю.

— Однако мы стали верными друзьями. Кретьен меня очень уважал, заботился обо мне. Я говорила, как ценила его заботу. Он спросил… и я рассказала, почему согласилась выйти за него замуж. Он пришел в ярость и пообещал, что Данстану не достанется ничего из моего наследства.

Николас одобрительно кивнул, ему понравилась такая забота Кретьена об Анжеле.

— Так он написал завещание?

— Да. Отдал мне через несколько недель после свадьбы. Велел спрятать подальше. Поэтому ни король, ни кто-либо другой не могли отнять у меня Карлисли или Монтроз. До Кретьена доходили слухи о претензиях лорда Джеффри Девро на земли Уиндома. Я вряд ли сумела бы сохранить их, и Кретьен этого боялся. По его мнению, мне принадлежало право унаследовать определенную часть имения.

Николас задумался. Кретьен побеспокоился о завещании сразу после свадьбы, это доказывало его подозрения насчет кое-кого, кто хотел бы отнять у Анжелы ее права. Возможно, кто-то даже угрожал ему… или ей.

Анжела с грустью наблюдала за Николасом, видя, как он ушел в себя.

— Но сохранить кусок пергамента легче, чем сдерживать аппетит короля. Когда Кретьен умер, появились претенденты на меня. А я, о Николас, мне ненавистна стала мысль о замужестве. Я не хотела жить в одном доме с мужчиной. Думала только о том, как спастись от новой петли. Тогда Леон предложил привлечь Полуночного Дьявола. Он сказал, что сумеет помочь мне и доставить Дьявола. Ему известно, где ты встречаешься со связными, и…

— Гм, да. К Леону у меня есть несколько вопросов. Он мог и не заманивать меня в ловушку и приносить связанного. Если бы он потрудился объяснить, я бы сам пришел.

— Он сказал, будто никто никогда не видел твоего лица.

— Кроме моих людей. Но очевидно, Леон частенько наведывался в лес и знал, который из нас Дьявол. — Николас сел поудобнее.

— Тебе неизвестно, кто мог быть любовником Кретьена?

— Нет. Каждый вечер после ужина он удалялся с мужчиной. Я сидела в светелке и шила. И всегда запирала дверь. А потом… потом Кретьен приходил и говорил, что пора спать. А я все шила, пока не начинали смыкаться веки.

— Тебе никогда не приходилось находить какого-нибудь предмета одежды, чего-нибудь, указывающего на этого человека?

Анжела отрицательно покачала головой.

— А об этих шести стражниках из Карлисли… ходили ли о них какие-либо слухи?

— Нет. Впервые я поняла кое-что, когда пожаловались Джил и Джек. Одно дело развлекаться со взрослым и совсем другое — совращать невинных подростков.

— Да, дорогая. Но мы избавились от этой гнусности. Теперь можно не бояться Делигера, Росса, даже Бартлета. Слава Богу, мы выкинули также тех трех негодяев.

— Делигер любит Нелл.

— Я наблюдал за ними за ужином и могу сказать — этот человек любит только себя самого.

— Возможно. Но ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Да. Поживем — увидим. Что тебе известно о Россе? Он… обращает внимание на женщин?

Анжела удивилась.

— Не приходилось видеть. По-моему, женщины не интересовались им. Поэтому трудно сказать.

Они долго сидели, обнявшись. Николас искал ответы на мучавшие его вопросы, но не находил. Вскоре Анжела уснула. Он уложил ее на подушки и улегся рядом. События ночи, ее рассказ утомили его, он тоже закрыл глаза.

Николас собирался немного отдохнуть, пока не остынет вода в ванне. Тогда он смоет с простыни следы, выдававшие секрет непорочности Анжелы.

Но когда до него дошел громкий стук в дверь, солнце уже взошло и ярко освещало спальню. Он вздрогнул, испуганный, смущенный, все еще сжимая Анжелу в объятиях. Положив ее осторожно на подушки, он вскочил, протирая глаза.

— Откройте дверь, милорд, — истошно кричала Кейт.

Николас распахнул дверь. Кейт рыдала. У горла ее блестел нож. Несколько пар рук схватили его. Этих людей он никогда не видел. Но по их снаряжению догадался. Люди короля.

— Как вы вошли в замок? — прохрипел он.

— Делигер показал подземный ход, — с усмешкой ответил один, затягивая веревки на запястьях Николаса.

— Жалеете, что выбросили нас из замка? — прохихикал кто-то.

Николас увидел одного из стражников Делигера, которых они отправили из Уиндома накануне. В это время проснулась Анжела, и скабрезник осклабился.

— Вот так зрелище! В ночной сорочке, ни больше, ни меньше. — Он двинулся к ней.

Николас рванулся, но веревки и двое вооруженных рыцарей держали его крепко.

— Не трогайте ее!

Вперед выплыла Нелл, не обращая внимания на Николаса и рыцарей, прошествовала в спальню.

Николас снова попытался освободиться, но безуспешно.

Делигер подошел ближе, желая поиздеваться.

— Успокойся, милейший. Замок в наших руках. Мы прошли ночью по подземному ходу. Очень тихо, ваши друзья снаружи не заметили ничего подозрительного. А ваши люди в замке надежно охраняются и не смогут помочь вам.

Небрежной походкой подошел Роджер Бартлет. Заглянул в глаза Николасу.

— Доброе утро, братец. О да, мне известно, кто вы. Я вспомнил кольцо вашего отца, которое носит на пальце ваша супруга. Давно подозревал, что именно вы правите языческий бал в окрестных лесах. Никто больше не обладает такими возможностями и не знает так хорошо эти места. Но это утро оказалось добрым для меня, как вы успели заметить. И советую хорошо всмотреться в солнечные лучи, возможно, это последний шанс в вашей жизни. Видите ли, сейчас вас отправят в глубокое и темное подземелье. Мой друг Иоанн специально приготовил его для вас.

Нелл выступила вперед, таща за собой смятую простыню.

— Я говорила еще ночью, мы опоздали, когда он задернул полог ложа, — завизжала она. — Я знала, я говорила, это случится сегодня, настоящий он муж или не настоящий. Вот доказательство вашей глупости.

Она развернула простыню и продемонстрировала всем пятна крови. Делигер мерзко ухмыльнулся, Бартлет состроил кислую мину.

Граф Свонсдон обвел взглядом собравшихся и остановился на законном обладателе этого титула.

— Как удачно. Мы воспользуемся этой простыней и докажем, что леди Карлисли не являлась настоящей женой лорда Кретьена, и, таким образом, становится очевидным — у нее имелась веская причина убить его… из ревности… согласны, Делигер? — Лицо его приняло сатанинское выражение, когда он перевел горящий взгляд на Анжелу и снова на Николаса.

— Похоже, мне достанется и Уиндом, и Карлисли. Не как наследство, а как награда. Что скажешь на это, братец Никки? Когда Иоанн расправится с тобой, ты проклянешь тот день, когда появился в Англии. Захочешь оказаться в аду, властелином которого ты себя объявил.