Анн Предай

11

Напустив на себя суровый вид, Анн перешла в наступление:

– В конце концов, это просто смешно, папа! У тебя семь пятниц на неделе! Клардье на тебя рассчитывают, организовывают столики… Теперь ты уже не можешь отказаться от приглашения.

– Я так сожалею, что согласился, – вздохнул он. – Меня застали врасплох. Тебя рядом не оказалось, Клардье настаивал, и я не смог отказать. Ты действительно думаешь, что нельзя позвонить и извиниться?

Она покачала головой:

– Нет, папа.

Он откусил от круассана, прожевал и продолжил:

– Ты же знаешь, меня пригласили только из сострадания. Раньше они приглашали главным образом твою мать, а я только сопровождал ее. Я был лишним. Никогда не считался среди них сильным игроком. Впрочем, если речь идет о бридже, то я без Мили – ничто, ноль!..

Нахмурив брови, Анн призвала его сохранять чувство меры.

– Все, что ты сейчас рассказал, – ерунда. Клардье тебя любят. Даже, может, больше, чем любили маму. И ты это хорошо знаешь. Любишь ты стонать и унижать себя.

Кофе с молоком остыл. Он допил остатки, почувствовав на языке привкус сахара. На тарелке оставался круассан.

– Ты не будешь? – спросил Пьер.

– Нет.

Он взял его, задумчиво намазал маслом и съел, не разбирая вкуса.

– Я так часто ходил к ним с твоей матерью… Оказаться снова в том же салоне без нее, с картами в руках перед сочувствующими физиономиями Клардье? Это будет так тяжело!

– Может быть, поначалу! – отозвалась Анн. – Но потом, уверяю тебя, ты начнешь радоваться старой привычке. И поверь мне, Мили любила жизнь как раз за то, от чего ты теперь отказываешься.

Последняя фраза тронула его. Анн сразу же стала ему ближе.

– Я предпочел бы все-таки побыть с тобой, – буркнул он. – Могли бы прогуляться после обеда.

– На улице дождь.

– Хорошо, мы остались бы дома, поболтали немного. Не правда ли, нам хорошо вдвоем?

И взял ее руку. Анн поднялась из-за стола и нежно поцеловала его.

– Да, все именно так, папа.

– Уж не докучаю ли я тебе?

– Ну о чем ты говоришь?

– Не знаю… Я все время чувствую себя громоздким и пыльным…

Она улыбнулась:

– Опять ты за свое…

Пьер окинул ее взглядом и заметил, что она невероятно похорошела: щеки тронуты румянцем, в глазах искорки.

– Может, пойдешь со мной?

– Нет, у меня дел много.

– Каких?

– Уборка. В шкафах все вверх дном. А маленькую комнату, ту, дальнюю, ты видел? В нее невозможно пробраться, так она захламлена. Ну и потом – тебе нужно уметь обходиться и без меня.

– Я вовсе так не считаю!

Стоя к нему лицом, она положила ему на плечи обе руки:

– А я считаю именно так! Это нужно для твоего и нашего общего блага.

– О, Анн, не говори так! Если ты меня бросишь, я думаю… я думаю, что покончу с собой! Без тебя я не смогу жить.

Она засмеялась:

– Почему ты думаешь, что я тебя брошу?

– Кто ж его знает…

– Я, – ответила она.

Гордость переполнила Пьера за то, что у него такая дочь.

– Пойду куплю чего-нибудь к обеду, – добавила Анн.

– Мне ничего не покупай, я не голоден.

– Как всегда? – весело спросила она. – А потом сядешь за стол и съешь за четверых.

И потрепала его по голове, а он боднул ее в бедро.

– Сколько времени, знаешь?

– Нет, – ответил Лоран, даже не шелохнувшись.

– Пять.

– Ну и что? Должен вернуться с бриджа твой отец?

– Нет – пока что нет.

Она выскользнула из постели и, почувствовав голыми бедрами прохладный воздух комнаты, быстро залезла в домашний халат.

– Ты куда? – поинтересовался он.

– В гостиную. Пойдешь?

Он пришел туда уже одетым и грустно осмотрелся вокруг.

– Добротная мебель, хорошие книги, красивый ковер. Не утомляют тебя вся эта банальщина и весь этот порядок?

– Без тебя, да, – ответила она.

– Я не смог бы среди всего этого жить. Даже телик есть. Ты смотришь по вечерам телик?

– Да, если хорошие передачи.

– Невероятно!

Он прошелся по комнате, потрогал безделушки и наткнулся на коврик, валявшийся на комоде.

– Твое?

– Да.

– Ну, прямо как моя мать! Как же она меня доставала этими пяльцами с мулине!

– Ты сам себя достаешь, Лоран. Тебе ничего не нравится, ты не выносишь даже моих вопросов…

– Ну и чего же ты хочешь узнать?

– Расскажи немного о себе, о твоей семье…

– Опять? Не так уж это интересно.

– Мне интересно.

– В своей семье я чувствую себя чужим, я там задыхаюсь. Провинциальные буржуа. Ограниченные простаки, опутанные смешными предрассудками.

– А брат, сестра?

– Такие же, только моложе…

– Чем они занимаются?

– Брат помогает отцу, в аптеке.

– Фармацевт – хорошая профессия, – возразила Анн.

– Бакалейщик – тоже. Впрочем, и сестра окажется за семейным прилавком, вот только учиться закончит. Она сейчас вроде бы собирается замуж – за вечного студента. Тот защищает диплом по праву. Она ждет защиты, чтобы сразу же залезть к нему в постель и женить его на себе. Соглашатели…

– Это ты соглашатель, только при этом ты еще и отвергаешь любые договоренности. В жизни нужно когда-нибудь начинать что-то и делать!

– Я об этом подумаю… Когда от безделья устану!

Она расхохоталась.

– Люблю, когда ты смеешься, – сказал он, обдувая ее лицо своим дыханием.

Зазвонил телефон. Анн сняла трубку и узнала голос Марка:

– Давненько не отрывал тебя от дел. Ты, наверное, спрашиваешь, что со мной?

– А действительно – что? – рассеянно спросила она.

– Я только что из Румынии. У тебя все в порядке?

– Все.

– А у отца?

– У него тоже все хорошо, – ответила она. – Насколько это вообще возможно.

Продолжая говорить, она наблюдала за Лораном – юноша приближался к ней вихляющей походкой. Он потянулся к наушнику на трубке, Анн улыбнулась и шлепнула его по пальцам. Вместо того чтобы положить наушник на место, Лоран удобно устроился с ним возле стены.

– Ты сегодня вечером свободна? Может, вместе поужинаем? – спросил Марк.

– Нет, – ответила она, – сегодня вечером я не могу…

– А когда? Завтра?

– Нет, завтра – тем более.

Лоран смотрел на нее с ухмылкой, и от этого Анн ощущала одновременно досаду и раздражение. Неожиданно он выхватил из корзины с рукоделием ножницы и сделал вид, что собирается перерезать телефонный шнур. Анн в ответ лишь пожала плечами.

– Завтра, но в обед, если хочешь, – добавила она.

– Мне хотелось провести с тобой вечер, – отозвался Марк. – Ну что ж, согласен и на обед. Как всегда на рю Сен-Бенуа, в нашем ресторанчике?

– Да.

Лоран, не отпуская наушник, пощелкал ножницами.

– Мне столько нужно тебе рассказать, – услышала она.

– Я обязательно приду.

– Тогда до завтра, обнимаю тебя.

– Я тоже.

И положила трубку. Лоран больше не ухмылялся – лицо его окаменело.

– Это кто? – спросил он.

– Марк.

– Экс-муж?

– Да.

– Зачем ты с ним снова встречаешься?

– А почему я не должна с ним встречаться?

– О чем вы собираетесь завтра говорить?

– Как обычно, о его работе, о моей, о наших общих знакомых, о его командировке. Он вернулся из Румынии. Мы остаемся хорошими друзьями.

По лицу юноши было видно, что он мучается и чего-то недопонимает.

– Я запрещаю тебе с ним встречаться!

– Ты ничего не можешь мне запретить, Лоран, – ответила Анн.

Ей казалось, что она разговаривает с невоспитанным ребенком. Никогда прежде так явно не чувствовала она их разницу в возрасте. Семь лет… Это чересчур.

Лоран ударил кулаком по столику:

– Тебе нравилось заниматься с ним любовью? – глухо спросил он ее.

Анн не ответила. Он грубо схватил ее обеими руками.

– Нравилось? С ним было лучше, чем со мной?

Он спрашивал, глядя прямо в глаза, почти касаясь ее губами. Его – нетерпеливого, грубого – она ощущала животом. Непослушными руками он распахнул полы ее халатика. Она прижала его голову к ямке между ключицами, откуда начиналась шея, затем меж грудей, потом меж бедер. Стоя на коленях, он вдыхал ее, как вдыхают воздух, надкусывал ее, словно хлеб, цедил сквозь зубы, будто вино.

От охватившего ее удовольствия она дрожала вся, целиком. Он опрокинул ее навзничь и лег сверху. Ей хотелось, чтобы он снял с себя одежду, но он торопился овладеть ею. Она было засопротивлялась, но слишком поздно: он упал рядом с ней уже опустошенный. Слегка разочарованная, Анн все еще продолжала ощущать в себе ту пьянящую дрожь, что жила внутри.

Зазвонил телефон.

– Опять? – крикнул Лоран.

Он спрыгнул, опережая Анн, и схватил телефон. Анн различила доносящийся из поднятой трубки женский голос. Не произнеся ни слова, Лоран передал трубку ей.

– Алло, Анн? Здравствуйте, моя дорогая. Это Ивон Клардье. Да… Мы оставляем вашего отца на ужин. Не могли бы и вы к нам присоединиться?

Анн инстинктивно запахнула на голой груди полы халатика.

– Увы, это невозможно, – сказала она. – Но за папу я рада.

– Ну что же, как-нибудь в другой раз, Анн.

Лоран сидел на канапе, нахохлившись. Она пристроилась рядом, и он обнял ее одной рукой за плечи.

– Останься со мной, – попросил он. – Мне так плохо… Я хотел бы посадить тебя в маленькую коробочку и носить повсюду с собой. Ты завтра идешь в свою контору?

– Конечно.

– И будешь с теми двумя парнями, которых я видел на улице?

– Да, – сказала она. – Это Каролю и Бруно. Отличные ребята, талантливые и большие выдумщики. Мне хотелось бы, чтобы ты был на их месте.

– А они, думаешь, не хотели бы оказаться на моем?

– Ну чего ты выдумываешь? Они меня даже не замечают.

– Но ты же их замечаешь? Ты только что сказала, что они великолепные.

– Послушай, Лоран, ты мне надоел…

– Пойми меня, Анн…

Она остановила его поцелуем. Он отыскал у себя в ногах на канапе какой-то диск и поставил его на проигрыватель. Сидя бок о бок, они слушали баркаролу Шопена. Понемногу комната погрузилась в сумерки, и лицо Лорана превратилось в большое, едва различимое светлое пятно. Рука его нервно теребила руку Анн.

Им достался очень удобный столик. Стоял он чуть поодаль от других, возле окна с мелким, не больше бутылочного донышка, стеклом. Молчаливый официант наполнил бокалы светлым «Флери» и удалился.

Под румяной и ароматной корочкой, в надрезе, оставляемом ножом, раскрывалась розоватая, бархатистая мякоть.

– Мясо здесь и в самом деле великолепно, – отметил Марк.

Анн с полным ртом радостно закивала головой, соглашаясь с ним. Тайна, которую она носила глубоко внутри, без сомнения, настраивала на более тонкое восприятие всех жизненных удовольствий.

– Ну как там в Румынии? – немного погодя спросила она.

– Совсем не просто, – ответил Марк. – Конечно же, это социалистическая страна, которой ужасно хочется стать капиталистической. Отель, в котором я останавливался, в буквальное смысле был забит всяческими дельцами из Европы и Америки. Америка так старается там зацепиться! Конкуренция жуткая… Но и перспективы невероятные…

Внезапно Анн перестала его слышать. Похолодев от ужаса, она со сжавшимся сердцем смотрела на Лорана, медленно приближавшегося к ним.

Должно быть, он заглянул во все рестораны на Сен-Бенуа, прежде чем добрался до этого. Лицо его было мертвенно-бледным, губы судорожно сжаты, в глазах сквозило безумие. Плечи его покрывал черный пуловер с капюшоном. Он застыл возле их столика в расхлябанной позе, заткнув за ремень брюк большие пальцы. Между ним и Анн повисла зловещая тишина. В ее взгляде читалась решимость, осуждение и требование убраться прочь.

– Здравствуй, Анн, – заговорил он. – Могу я присесть?

– Нет, – бесцветным голосом ответила она.

Он сделал вид, что удивлен:

– Почему? Я мешаю тебе?

– Да, и очень.

Ресницы Лорана задрожали. Переполненный гневом, разочарованием и сарказмом, он глубоко задышал, раздувая ноздри. Глаза его заблестели.

– Ты могла бы хоть из приличия представить меня! – запальчиво выговорил он. – Не хочешь? Ну хорошо, тогда мне придется сделать это самому. – И повернувшись к Марку, продолжал: – Я Лоран, а вы Марк, бывший муж Анн, не так ли? Вы, должно быть, не так много слышали обо мне. А я о вас весьма наслышан. Я знаю от Анн, что вы остались с нею в прекрасных отношениях. Друг, почти что брат. Трогательно!

Анн перевела взгляд на Марка. Тот был спокоен и с улыбкой кончиками пальцев обнимал винный бокал.

– Впрочем, я вас представлял себе именно таким, – продолжал Лоран, повысив тон. – Уравновешенным, надежным, добившимся успеха. Мужчиной, на которого можно опереться. Да, у тебя теперь есть неплохой выбор, Анн! Конечно, когда ты сравниваешь меня с этим мсье…

Задыхаясь от стыда и бессильной ярости, Анн вспыхнула:

– К чему ты клонишь, Лоран?

– Ты не догадываешься? – процедил он сквозь зубы.

И глаза его наполнились робкой мольбой. Перед нею склонился жалкий и безответный нищий. В наступившей тишине он безмолвно бросал ей в лицо воспоминания о той ночи. Она устояла, не дрогнув. Губы Лорана скрутила злоба, он оперся о столик обеими руками и заговорил язвительно:

– Вчера мы забыли договориться о встрече. Я хотел бы узнать, сегодня ночью ты поднимешься в мою комнату или мне спуститься к тебе?

– Хватит, Лоран. Уходи!

– Думаешь, я подчинюсь? Как послушный пес? За какое вознаграждение?

Он ухмылялся. Марк положил на запястье Анн свою руку.

– Позволь мне выпроводить этого милого юношу за дверь, – попросил он.

– Нет, – ответила Анн, поднимаясь. – Ему же очень хочется поучаствовать в этом спектакле. Так что уйду я. Не провожай меня, Марк, прошу тебя. Я тебе вечером позвоню.

Говоря это, она надела пальто. Один из официантов поспешил раздвинуть перед ней столики. Вышла она с горящими щеками, спиной ощущая следовавшего за ней Лорана. Она шла наугад, думая лишь о том, как подавить разыгравшуюся в душе бурю, всполошившую сердце и перехватывающую дыхание. На бульваре Сен-Жермен тротуар заполнила стайка смеющихся мальчишек и девчонок. Между ними внезапно вырос Лоран и перегородил ей дорогу. Стоя перед нею, он пожирал ее взглядом.

– Ну так что? – спросил он. – Ты думала, я тебе позволю продолжить эту очаровательную любовную встречу? Ты меня, Анн, еще узнаешь!

– Я тебя уже достаточно хорошо узнала, – процедила она сквозь зубы. – Я знаю про твое безволие, про твои глупость и грубость, эгоизм и самомнение. Ты просто дрянной мальчишка, которому следует спать с сопливыми девчонками! Никакой обходительности, сдержанности, скромности! Ничтожество… дрянь!

Он схватил ее за руку. Она вырвалась и, крикнув:

– Не трогай меня, – влепила ему пощечину. Да так сильно, что почувствовала боль в плече. Зачем она это сделала? Анн видела, что на лице Лорана застыло глупое выражение вины, и прикрыла рукой свой рот. Пелена слез заволокла ей глаза.

Он бросился прочь.

– Послушай, Лоран!.. – простонала она.

Выскочив на проезжую часть, он прыгал между машинами. На него летел какой-то мотоцикл, и Анн представила его себе в следующий момент – после столкновения он лежит на земле, в луже крови. Но нет, Лоран появился на другом тротуаре, продолжая бежать. В разлетевшемся пуловере, с длинными, как у индейца волосами. Юноша затерялся в толпе. Прохожие, наблюдавшие всю эту сцену, бросали в сторону Анн косые взгляды, полные насмешливого любопытства. Теряя последние силы, она продолжала шагать, обливаясь слезами. Кто-то взял ее за руку. Она обернулась. Это был Марк.

– Пойдем со мной, – предложил он.

И повел ее в бистро. Зал был почти пуст. Сидя в глубине, перед чашками черного кофе, оба молчали. Какой-то клиент не умолкая болтал за матовой дверцей телефонной кабины. Мужчина ли, женщина? Были видны лишь очертания плеч.

– Извини меня, – попросила Анн. – Так все нелепо.

– Ты с ним спишь? – тихо спросил Марк.

– Да.

– Ты любишь его?

Анн промолчала. Он взял ее руку. Она так нуждалась в поддержке, что это прикосновение растрогало ее до слез.

– Конечно, любишь, – сказал Марк. – Кажется, ты основательно влипла. Он же безумец.

Она кивнула.

– И что ты собираешься делать? – спросил он.

– Все, что произошло, было и необходимым, и неизбежным. Теперь все позади. Я больше не хочу ничего о нем слышать. Только что я поставила на этой никудышней затее жирный крест. Поздно, мне нужно возвращаться.

– Хочешь, я провожу тебя?

– Да, Марк.

– Может, поужинаем вместе?

– Нет, мне надо побыть одной.

– Я буду звонить тебе каждый день, – пообещал он.

Анн улыбнулась. Настрадавшись, она чувствовала облегчение и в то же время избавление от чего-то. И оттого ей казалось, будто по ее судьбе пронесся перевернувший все вверх дном торнадо, и она теперь не сможет и шагу ступить по этой новой для нее земле. Хотя вокруг все оставалась по-прежнему. И дома, и люди, и руку ее держал Марк. Она благодарно прижалась к его плечу.