Анн Предай

16

Анн открыла глаза. Лампа на ночном столике была зажжена. Стрелки небольших настенных часов показывали десять минут третьего. Не совсем придя в себя, она высчитывала, как долго спала. Лоран в очередной раз не пришел домой к ужину. Может, он вернулся, пока она спала? Анн соскользнула с кровати и прошмыгнула в коридор. Маленькая комнатка была пуста. На мгновение Анн тупо застыла перед этой пустотой, затем быстро натянула брюки, пуловер и выбежала в дверь черного хода. Ей во что бы то ни стало нужно подняться на шестой этаж. Зачем? Она не могла этого сказать. Ноги несли ее туда сами, не советуясь по этому поводу с головой. Длинный коридор освещала тусклая лампочка. Дверь комнаты под номером одиннадцать была приоткрыта. Анн толкнула ее.

В углу краснела спираль нагревателя, на стенах полыхало искусственное зарево. Кровать была занята: Лоран! Анн не могла вымолвить ни слова. Он приподнялся с радостной улыбкой на губах. Она всматривалась в него, и счастье мешалось в ней с негодованием.

– Я знал, что ты поднимешься, – сказал он. – Не поверишь, но я все же починил эту тарелку.

– Мы вниз не спустимся? – спросила она.

– Нет.

– Там все-таки уютнее, чем здесь.

– Ты достала меня своим уютом! Я поправился, в твоих апартаментах мне делать больше нечего. И потом, там ты не та Анн, которую я люблю. Не моя Анн, а общая. Милая, молодая женщина, застрявшая между холодильником и телевизором. Чтобы я снова нашел тебя, ты должна подняться ко мне, через этажи.

Он встал с кровати, прошел по сумеркам, раскинув руки в стороны, и остановился перед Анн, не касаясь ее. Друг от друга их отделял узкий наэлектризованный провал. Она медленно стекла на пол перед его голым телом. Его руки улеглись ей на голову и принялись ласкать ее волосы.

Свернувшись клубком в объятиях Лорана, Анн слушала его ровное, сильное дыхание, напоминавшее шум набегавшей морской волны. Он молчал, и ей казалось, что он спит. Но время от времени то легкое пожатие руки, то неуловимое движение бедра выдавали его. Он не спал, а так же, как и она, неустанно и напряженно о чем-то размышлял. Тарелка радиатора полыхала, было почти жарко. Анн говорила себе, что, в общем-то, и сама предпочитала встречаться с ним в этой комнате. Здесь любовь с Лораном была более терпкой. И найдет она его в этой берлоге всегда. В этом она с ним согласится, не споря. С признательностью за удовольствие. Уж не испытывает ли она, пусть по-своему, потребность в подчинении? Наверное. Она же не каменная, есть у нее и слабости, и внутренние противоречия. Лоран обучил ее этому. Все, что случалось где-то вдалеке от него: дома, на работе – было нелепым и скучным. Столько утрачено времени. Работа, зарплата, повседневные хлопоты, счета, обеды… Взорвать бы всю эту планету – восхитительное получилось бы зрелище. А после того как осядет пыль, под выглянувшим солнцем родится новый мир. Без домов, газет, заводов, одежды… Мир, где обнаженные мужчины и женщины помышляли бы только о любви. Анн с трудом приподняла веки, чтобы отогнать навязчивую мысль. В слуховом окошке висело бледное предрассветное небо. Пора уходить. Она пошевелилась, но Лоран только крепче стиснул ее в объятиях.

– Не уходи, – попросил он.

– Я должна.

– Почему?

– Ты хорошо это знаешь.

– Ну да, – недовольно пробурчал он. – С минуты на минуту придет Луиза, поднимется твой отец, ты рискуешь опоздать в издательство, утром у тебя очень важная встреча… И я со всем этим соглашаюсь. Я жду! Как идиот! Я жду, когда подойдет моя очередь! Все эти люди, твоя работа, которую ты любишь… Все это дерьмо, Анн! Мне хотелось бы весь день бродить с тобой рука об руку по улицам, наугад. Не переставая, смотреть друг на друга, дышать друг другом…

– Ты не знаешь меры, – воспротивилась она, целуя его в лоб.

Он приподнялся, чтобы переложить ее под себя.

– Нет, Лоран, нет, мне нужно уходить…

И осталась.

Она спустилась вниз, когда на кухне уже возилась Луиза. Анн прикрыла за собой дверь на черную лестницу под удивленным взглядом прислуги, и прошла в гостиную, к отцу. Дожидаясь ее, он читал газету. Они сели друг против друга и, как ни в чем не бывало, принялись завтракать. Заметил ли он вообще отсутствие дочери?

– Ты мог бы, по крайней мере, поесть с нами, – сказала Анн.

Лоран покачал головой:

– Нет, мне нужно уладить кое-какие дела.

Наступила тишина.

Вернувшись из издательства в семь, Анн, не заходя к себе, сразу же поднялась к нему. Но не смогла начать с того, ради чего, собственно, и пришла. Сердце в груди билось глухо, словно она все еще продолжала идти по лестнице.

– Ты ничего не улаживаешь, – тихо промолвила она, – просто у тебя нет денег.

– Завтра я опять подзаработаю. С Фабрисом.

У нее перехватило дыхание, но она продолжила:

– Вот об этом я и говорила с шефом. Он готов взять тебя к нам грузчиком. Я уже переговорила и с руководителем отдела доставки, мсье Лассо. Он ждет тебя в четверг, к трем часам. Увидишь, это прекрасный человек…

Но чем дальше она говорила, тем очевиднее для нее становилась несбыточность всей этой затеи. Все, что вдали от Лорана представлялось желаемым и возможным, в его присутствии обращалось в монументальный абсурд. И все же она не могла отказаться от попытки вытащить его из грязи, в которую он соскальзывал.

Лоран поднялся со стула, открыл кран, залпом выпил два стакана воды и спросил:

– Это шутка, верно?

– Нет, Лоран.

Он направил в нее указательный палец, затем развернул его к себе и с неправдоподобной медлительностью сказал:

– Анн. Выходит, ты – назначила – мне – деловую встречу.

– Да.

– Если я правильно уловил, мне придется там быть каждый день, с восьми утра до обеда и с двух до шести вечера?

– Да.

– И сколько же за это все я получу?

– Для начала чуть больше тысячи франков.

– Да это же безумие! И ты, любящая меня Анн, ты хочешь, чтобы я так жил?

Голос его звучал с такой вкрадчивой нежностью, что Анн смутилась.

– Да, но согласился же ты работать посыльным, – стала оправдываться она.

– Ты ничего не поняла! – рявкнул он с искаженным лицом. – У тебя шарики за ролики заехали, наверное!

– Это у тебя шарики за ролики заехали! – крикнула она. – Ты не можешь больше так жить, ничего не делая! И потом, это место в «Гастель» – только начало. Ты год занимался дизайном, можешь совершенствоваться, походил бы по вечерам на курсы, стал бы оформителем… или еще кем-то. Должна же быть работа, которая тебе нравится!

– Работы, которую любят, не существует!

– Неправда, Лоран! Вот я свою профессию обожаю!

Он ухмыльнулся:

– Ну-ну! Ты лишь один из винтиков, вот и все. Когда я смотрю, как ты летишь сломя голову на свою работенку, мне становится тебя жаль.

– А мне всякий раз жаль, когда я вижу, как ты слоняешься в четырех стенах руки в брюки.

Она пошла к двери, но Лоран остановил ее:

– Куда ты, Анн?

– К себе.

– Останься, прошу тебя!

– Уже половина восьмого. Как ты только что правильно заметил, я винтик и теперь спускаюсь, потому что меня ждет к ужину отец. Если хочешь, пойдем со мной.

– Нет, – ответил он. – Ночью я тебя жду, так?

– Я не приду.

– Ты обиделась?

Он попытался ее поцеловать, однако она отстранилась и быстро вышла.

Спуск по лестнице казался ей бесконечным. На каждой ступеньке затухающим эхом ее подгонял голос Лорана. Она продолжала начатый спор, путаясь в собственных мыслях.

Войдя на кухню, Анн нервно открыла холодильник и налила себе полный стакан белого вина. На столе дожидался грустный ужин, приготовленный Луизой. Анн машинально перевернула лист салата. Зазвонил телефон. Послышался голос отца:

– Алло! Да, это я… Здравствуйте… как ваши дела? Нет, это невозможно… Сожалею, но я… мне нездоровится… Ничего серьезного… так, пустяки. Уверяю вас… не нужно…

Анн осушила стакан, подумала, налила другой, затем прошла в гостиную. Отец только что положил трубку и повернулся к ней, совершенно оторопевший.

– Кто это был? – спросила она.

– Мадам Редан.

– Кто?

– Мадам Редан из книжной лавки.

– Зачем ты ей сказал, что тебе нездоровится?

– Она хотела занести книги – те, что мадам Жиродэ для меня отыскала.

– Ну и что?

– Я предпочитаю больше с нею не встречаться. После того, что ты мне сказала.

– Папа, но это же смешно! Одно дело – впустить продавщицу, доставившую тебе на дом заказанные книги, и другое – прогуливаться с нею по Версалю!

– Верно! Впрочем, может, она и зайдет. Она сказала, что не будет меня беспокоить, но заскочит…

– Хорошо, так она придет или нет?

Он в полном отчаянии раскинул руки:

– Я не знаю, Анн. Она так быстро положила трубку…

Анн села в кресло и подобрала с пола газету. Ей вновь вспомнился спор с Лораном. Обмен промахами. Рядом бессмысленно крутился отец, виноватый, растрепанный и обеспокоенный.

– Думаю, лучше не садиться за стол прямо сейчас, а немного подождать, – сказал он.

– Почему?

– На случай, если она все же заскочит.

В дверь позвонили. Пьер поспешил к выходу. Услышав какой-то шепот, Анн вышла следом. В прихожей рядом с отцом стояла женщина – невысокого роста, худая, увядшая, с плохо покрашенными волосами и бледным лицом.

– Моя дочь, – пробормотал Пьер. – Мадам Элен Редан.

Пришедшая извинилась за свой визит «в столь поздний час».

– Я только что из магазина. А у меня книги для мсье Предая… Надеюсь, с ним ничего серьезного?

– Нет-нет. Уверяю вас! – ответила Анн.

Пьер побагровел. В глазах его читалась неловкость, он машинально улыбался. Как только за мадам Редан закрылась дверь, он выдавил:

– Я очень сожалею, это так глупо…

– Почему? – сказала Анн. – Она хорошо выглядит.

Физиономия Пьера расцвела. Казалось, произнеся эту банальную фразу, Анн сняла с него заклятье.

– Ты действительно так думаешь? – переспросил он.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Пьер не настаивал.

3а столом он был разговорчивее обычного. Покупка привела его в восторг – еще бы, три очаровательных томика о моде времен Второй Империи.