Антигона

Сестра моя любимая, Исмена,

Не знаешь разве, Зевс до смерти нас

Обрек терпеть Эдиповы страданья.

Ведь нет такого горя иль напасти,

Позора иль бесчестия, каких

С тобой мы в нашей жизни не видали.

А нынче в городе о чем толкуют?

Какой указ царем Креонтом дан?

Ты что-нибудь слыхала? Или вовсе

10 Не знаешь о беде, грозящей брату?

Нет, Антигона, никаких я слов,

Ни радостных, ни горьких, не слыхала

С тех пор, как пали оба наши брата,

Друг друга в поединке поразив.

Лишь знаю, что ушло аргивян войско

Сегодняшнею ночью, — вот и все.

Не лучше мне от этого, не хуже.

Я знала, потому из врат дворцовых

И вызвала — сказать наедине.

В чем дело? Вижу, весть твоя мрачна.

Чтит погребеньем одного из братьев

Креонт, а у другого отнял честь.

Он Этеокла в землю по обряду

Сокрыл, и тот Аида стал достоин.[1]

Злосчастного же тело Полиника

Он всем через глашатая велит

Не погребать и не рыдать над ним,

Чтоб, не оплакан и земле не предан,

Он сладкой стал добычей хищным птицам.

30 Как слышно, сам Креонт по доброте

Тебе и мне — да, мне! — о том объявит.

Сюда идет он возвестить приказ

Не знающим его, считая дело

Немаловажным, — и ослушник будет

Побит камнями перед всем народом.

Теперь ты знаешь и покажешь скоро,

Низка иль благородна ты душой.

О бедная сестра! Но что мне делать?

Могу ли я помочь иль помешать?

Поможешь ли ты мне? Со мной ли будешь?

В каком же деле? Что ты замышляешь?

Ты мертвого поднимешь ли со мною?

Похоронить? Но это под запретом…

И за себя и за тебя для брата

Все сделаю, ему останусь верной

О дерзкая! Креонту вопреки?

Он у меня не волен взять мое.

Увы, сестра, подумай: наш отец

Погиб, отвержен, презираем всеми,

50 Свои разоблачивши преступленья

И очи вырвав сам, своей рукой.

И мать-жена — два имени единой! —

С позором в петле кончила свой век.

И оба наших брата злополучных,

Кровь братскую пролив своей рукой,

Друг друга одновременно убили.

Теперь — подумай — как, одни оставшись

Погибнем бедственно и мы с тобой,

Закон нарушив и царя веленье?

60 Мы женщинами рождены, и нам

С мужчинами не спорить, — помни это.

Над нами сильный властвует всегда,

Во всем — и в худшем — мы ему покорны.

И потому Подземных умоляю

Я, подневольная, о снисхожденье.

Я буду подчиняться тем, кто властен:

Нет смысла совершать, что выше сил.

Просить не стану: мне твое участье

Не надобно, хотя 6 ты и желала.

70 Что хочешь делай — схороню его.

Мне сладко умереть, исполнив долг.

Мила ему, я лягу рядом с милым,

Безвинно согрешив. Ведь мне придется

Служить умершим дольше, чем живым.

Останусь там навек. А ты, коль хочешь,

Не чти законов, чтимых и богами.

Всегда бессмертных чтила я, но все же

Я против воли граждан не пойду.

Что ж, и не надо: я пойду одна

80 Земли насыпать над любимым братом.

Как за тебя, несчастную, мне страшно!

Не бойся! За свою судьбу страшись.

Но только никому не говори,

Держи все в тайне, — промолчу и я.

Нет, доноси! Мне станешь ненавистней,

Коль умолчишь, чем если скажешь всем.

Ты сердцем горяча к делам ужасным.

Служу я тем, кому служить должна.

О, если б так! Ты хочешь, да не можешь.

Без сил паду, но все же сделав дело.

За безнадежное не стоит браться.

Ты ненавистна мне с такою речью,

И мертвому ты станешь ненавистной.

Оставь меня одну с моим безумством

Снести тот ужас: все не так ужасно,

Как смертью недостойной умереть.

Ну что ж, безумная, иди, коль хочешь.

Но близким, как и раньше, ты близка.