Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович

У двери

— Тук-тук-тук.

— Кто там?

— Это писатель Шендерович?

— Ну, допустим.

— «Допустим» — или писатель?

— Допустим, Шендерович. А вы кто?

— А мы, допустим, читатели.

— Вы что, умеете читать?

— Не все.

— Прочтите, что написано на стене.

— Там написано «Все козлы!». Это вы написали?

— Ну, допустим, я.

— Хорошо написано, не сотрешь.

— Наконец-то у меня появился свой читатель. Входите.

Предуведомление для публики

Театр «Черные ходики» основан в 1988 году. С той поры В. Шендерович является его бессменным художественным руководителем, а также единственным драматургом театра. Он же работает в нем актером и председателем профкома.

Представления театра «Черные ходики» происходят по преимуществу на квартире у В. Шендеровича перед его женой, выслушавшей от мужа с 1988 года более 180 пьес, не считая набросков и вариантов, и находящейся в связи с этим в критическом состоянии.

По многочисленным просьбам московских театров с 1992 года пьесы к постановке не предлагаются.

Прибытие

МУЖЧИНА. Гражданин, вы не подскажете, как пройти к… (Шепчет на ухо.)

ГРАЖДАНИН. Это здесь. Занимай очередь.

МУЖЧИНА(в ужасе). Это все к ней?

ГРАЖДАНИН. К ней, к ней…

ГОЛОС ИЗ ПРИЕМНОЙ. Посланные к… матери за март прошлого года — идите на…!

Не надо шуметь!

ГАЛИЛЕЙ. Земля вертится! Земля вертится!

СОСЕД. Гражданин, вы чего шумите после одиннадцати?

ГАЛИЛЕЙ. Земля вертится.

СОСЕД. Ну допустим — и что?

ГАЛИЛЕЙ. Как что? Это же все меняет!

СОСЕД. Это ничего не меняет. Не надо шуметь.

ГАЛИЛЕЙ. Я вам сейчас объясню. Вот вы небось думаете, что Земля стоит на месте?

СОСЕД. А хоть бы прохаживалась.

ГАЛИЛЕЙ. А она вертится!

СОСЕД. Кто вам сказал?

ГАЛИЛЕЙ. Я сам.

СОСЕД (после паузы). Знаете что, идите спать, уже поздно.

ГАЛИЛЕЙ. Хотите, я дам вам три рубля?

СОСЕД. Хочу.

ГАЛИЛЕЙ. Нате — только слушайте.

СОСЕД. Ну, короче.

ГАЛИЛЕЙ (волнуясь). Земля — вертится. Вот так и еще вот так.

СОСЕД. Хозяин, за такое надо бы добавить.

ГАЛИЛЕЙ. Но у меня больше нет.

СОСЕД. Тогда извини. На три рубля ты уже давно показал.

ГАЛИЛЕЙ. Что же мне делать?

СОСЕД. Иди отдыхать, пока дают.

ГАЛИЛЕЙ. Но она же вертится!

СОСЕД. Ну что вы как маленький.

ГАЛИЛЕЙ. Вертится! Вертится! Вертится!

СОСЕД. Гражданин, предупреждаю последний раз: будете шуметь — позвоню в инквизицию.

Занавес

У врат

ДУША. Где это я?

АРХАНГЕЛ. В раю.

ДУША. А почему колючая проволока?

АРХАНГЕЛ. Разговорчики в раю!

Занавес

Сеанс

ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо-о…

ПАЦИЕНТ. Плохо мне.

ГИПНОТИЗЕР. Вам хорошо, хорошо-о-о…

ПАЦИЕНТ. Очень плохо.

ГИПНОТИЗЕР. Это вам кажется, что вам плохо, а вам — хорошо-о-о!

ПАЦИЕНТ. Это вам «хорошо-о-о», а мне жуть как плохо!

ГИПНОТИЗЕР. Вам так хорошо, вы даже не подозреваете!

ПАЦИЕНТ. Ой! Совсем плохо стало.

ГИПНОТИЗЕР. Стало хорошо, а будет еще лучше.

ПАЦИЕНТ. Не надо еще лучше, не-ет, только не это!

ГИПНОТИЗЕР. Поздно. Сейчас будет так хорошо — вы забудете, как маму зовут!

Занавес

Разговор по душам

ГРОЗНЫЙ. Ну что, смерды вонючие?

Бояре падают ниц.

Извести меня небось хотите?

Бояре скулят.

А я вас, сукиных детей, на медленных угольях!

Бояре стонут.

Медведями, что ли, затравить?

Бояре причитают.

С Малютой, что ли, посоветоваться?

Бояре воют.

Сами-то чего предпочитаете?

БОЯРЕ. Не погуби, отец родной!

ГРОЗНЫЙ. Ну вот: «Не погуби…» Скучный вы народ, бояре. Неинициативный. Одно слово — вымирающий класс.

Занавес

Орел и Прометей

ОРЕЛ. Привет!

ПРОМЕТЕЙ. Здравствуй.

ОРЕЛ. Ты, никак, не рад мне?

ПРОМЕТЕЙ. Чего радоваться-то?

ОРЕЛ. Это ты прав. Я тоже каждый раз с тяжелым сердцем прилетаю.

ПРОМЕТЕЙ. Да я тебя не виню.

ОРЕЛ. Это все Зевс. Суровый, собака. (Плачет.)

ПРОМЕТЕЙ. Ну ничего, ничего…

ОРЕЛ. Замучил совсем. Летай по три раза в день, печень людям клюй… Сволочь!

ПРОМЕТЕЙ. Ну извини.

ОРЕЛ. Ладно, чего там. У тебя своя работа, у меня своя. Начнем.

Занавес

Судья и Робин-Бобин Барабек

СУДЬЯ. Подсудимый, признаете ли вы, что скушали сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника?

БАРАБЕК. Ах, не могу об этом слышать! (Падает в обморок.)

СУДЬЯ. Но уцелевшие говорят, что вы их всех съели.

БАРАБЕК. А что, кто-то уцелел?

СУДЬЯ. Да.

БАРАБЕК. Ничего не знаю. Я боец идеологического фронта.

СУДЬЯ. Так вы их ели или нет?

БАРАБЕК. Были такие ужасные времена… Их съела эпоха!

СУДЬЯ. А ВЫ?

БАРАБЕК. Я только корову, остальных — эпоха!

Занавес

Воля к победе

ТРЕНЕР. Здесь лыжник не пробегал?

КОЛХОЗНИК. Это в синей шапочке?

ТРЕНЕР. Ага, жилистый такой.

КОЛХОЗНИК. Да раз пять уже пробегал.

ТРЕНЕР. Злой пробегал?

КОЛХОЗНИК. Ох, злой! Вас вспоминал, вашу мать и весь лыжный спорт.

ТРЕНЕР(радостно). На первое место идет, сучонок!

Убегает.

КОЛХОЗНИК(печально). Вот и мы тоже по району.

Занавес

В стойле

— Ты откуда такой заезженный, Буцефал?

— Империю расширяли… (Умирает.)

Занавес

Апарт

Считать ли изнасилованием, когда идея овладевает массами?

Голоса за ужином

— Вина передай.

— А тебе не хватит?

— Отвали. Праведник нашелся. Ну, будем.

— А этот чего не пьет?

— Спроси.

— Опять орать начнет. Достал.

— Спроси, спроси…

— Слушайте, вы чего такой хмурый сегодня?

— Один из вас предаст меня.

— Ой, Учитель, ешьте и не говорите глупостей!

Утренний доклад

— А что народ?

— Бунтуют, государь. Чего и взять с поганцев, кроме бунта?

— Чего хотят-то?

— Хлеба.

— Дать.

— Как будто уж съели весь.

— Зады наскипидарь. Всему тебя учить… (Ест осетра.)

— За скипидаром послано.

— Ну то-то! Хоть этого с запасом. Что пехота? Не ропщет ли?

— Весь день кричат «ура».

— Дать водки нынче ж. (Кушает паштет.) С валютой как?

— Валюты вовсе нет — Малюты есть.

— Да, русская земля обильна! (Доедает трюфеля.) Кто в заговоре нынче? Что притих? Неужто нету?

— Как не быть-то их? Вот список на четырнадцать персон.

— Казнить. (Пьет кофий.)

— Дыба, колесо?

— Ты их, мон шер, пожалуй, удави. По-тихому… (Рыгает.) Се ля ви! Все крутишься… (Рыгает, крестит рот.) Все для народа! Кстати, как народ?

Человек и прохожий

ЧЕЛОВЕК. Осторожней, пожалуйста, здесь яма!

ПРОХОЖИЙ. Это клевета на наши дороги!

Падает в яму.

ЧЕЛОВЕК. Ну я же вам говорил!

ПРОХОЖИЙ(из ямы). Демагогия!

ЧЕЛОВЕК. Давайте руку…

ПРОХОЖИЙ(кидаясь грязью). Уйди, провокатор!

ЧЕЛОВЕК. Простите меня, если можете.

Уходит.

Занавес

Протокол

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сидоров, вы взятки брали?

СИДОРОВ. Ну.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. А давали?

СИДОРОВ. Ну.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. И много?

СИДОРОВ. А вот сколько вам.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это немного.

СИДОРОВ. Вы у меня не один.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. А кто это у вас на червонцах вместо Ленина?

СИДОРОВ. Не выпендривайтесь, а то и этих не дам.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Тогда распишитесь вот здесь.

СИДОРОВ. Голуба, вы же знаете, я неграмотный.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. А вы крестик поставьте.

СИДОРОВ. А вы — нолик.

Занавес

Гоголь и редактор

ГОГОЛЬ. Добрый день.

РЕДАКТОР. Ну.

ГОГОЛЬ. Я приносил вам вторую часть моей поэмы.

РЕДАКТОР. Фамилия.

ГОГОЛЬ. Гоголь.

РЕДАКТОР. «Мертвые души» называлась?

ГОГОЛЬ. Да.

РЕДАКТОР. Она нам не подошла.

ГОГОЛЬ. Я тогда заберу?

РЕДАКТОР. Не заберете.

ГОГОЛЬ. Почему?

РЕДАКТОР. Мы ее сожгли.

Занавес

Лав стори

ОНА. Что вы тут делаете?

ОН. Я профорг.

ОНА. Не прикасайтесь ко мне.

ОН. Я по поручению.

ОНА. Что вы делаете?

ОН. Тс-с-с…

ОНА. Перестаньте сейчас же.

ОН. Тщ-щ-щ…

ОНА. Я закричу.

ОН. Уже поздно.

ОНА. В каком смысле?

ОН. В смысле — ночь.

ОНА. Что вы делаете?

ОН. Так надо. Я профорг.

ОНА. Ох… Но я же не член профсоюза!

ОН. Что ж ты раньше-то молчала, дуреха?

Занавес

Диспансеризация

ВРАЧ. Дышите. Не дышите. Не дышите. Не дышите…

КЛИЕНТ(сипит). Долго еще не дышать?

ВРАЧ. Не разговаривайте, больной. Ну что вы выпучили глаза — врачей не видели? Перестаньте хрипеть, больной! Не надо ложиться на пол, здесь не пляж! Марь Иванна! Унесите этого синего хулигана! Ну оборзел народ! Никакой дисциплины!

Занавес

Горе от ума

ЧАЦКИЙ. Чуть свет — уж на ногах!

ИНСТРУКТОР (входя.) Заканчивайте.

ЧАЦКИЙ. Вы кто?

ИНСТРУКТОР. Дед Пихто.

ЧАЦКИЙ. В чем дело?

ИНСТРУКТОР. Начинаем учения штаба гражданской обороны.

ЧАЦКИЙ. Но здесь спектакль!

ИНСТРУКТОР. Видал я ваш спектакль.

ЧАЦКИЙ. Уйдите со сцены, люди смотрят!

ИНСТРУКТОР. Где люди?

ЧАЦКИЙ. Вон сидят.

ИНСТРУКТОР. Товарищи, поздравляю вас с началом практических занятий по пользованию противогазом.

ЧАЦКИЙ. Вы с ума сошли!

ИНСТРУКТОР. На себя посмотри.

Занавес

Комсомольское ретро

КОМСОРГ. Васин, ответьте: почему вы мечтаете стать членом Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи?

ВАСИН. Че?

КОМСОРГ. Ну, вы, Васин, наверное, хотите быть в первых рядах строителей коммунизма?

ВАСИН. Ну, ептыть!

КОМСОРГ. Тогда скажите нам, Васин: сколько орденов у комсомола?

ВАСИН. Че?

КОМСОРГ. Я спрашиваю: Васин, вы знаете, что у комсомола шесть орденов?

ВАСИН. Ну, ептыть!

КОМСОРГ. Мы надеемся, Васин, что вы будете активным комсомольцем.

ВАСИН. Че???

КОМСОРГ. Ну, ептыть, Васин, билет возьмешь в соседней комнате!

Занавес

Реплики в антракте

Татуировка: «Не забуду мать родную, партию и правительство».

С транспаранта упала буква. Многих поубивало.

Если цирковой медведь поднял лапу, это еще не значит, что он «за».

Быки и не подозревают, что дозволено Юпитеру…

Опьяненные властью опохмеляются кровью.

Менделеев жил в эпоху, когда людям еще снились периодические таблицы.

Цезарь может гордиться рабами, которые гордятся водопроводом!

Рыбе трудно объяснить, что такое балык.

На государственной палитре нет места для краски стыда.

На болоте может не только стоять город, но и держаться государство.

Лифт, который ломается по два раза в сутки, и Федор Михайлович Достоевский — явления глубоко национальные!

Ездовая собака сдохла от гордости.

Старость, конечно, не радость, но иная смерть — всенародный праздник.

Конвойный вынужден повторять путь арестанта.

О величии эпохи спросите у раздавленных ею.

Священная обязанность

Строиться, взвод! Эй, чмо болотное, строиться была команда! Это ты на «гражданке» был Чайковский, а здесь — чмо болотное и пойдешь после отбоя чистить писсуары!

Еще есть вопросы? Кто сказал «еще много»? Я, Герцен, послушаю твои вопросы, но сначала ты поможешь рядовому Чайковскому в его ратном труде.

Вы чем-то недовольны, Грибоедов? Или думаете, если в очках, то умнее всех? А что ж у вас тогда портянка из сапога торчит? Сапоги, товарищ рядовой, тесные не бывают, бывают неправильные ноги! Объявляю вам два наряда вне очереди, рядовой Грибоедов, чтобы вы не думали, что умнее всех. В наряд заступите вместе с Менделеевым, он вчера отказался есть суп. Раз я говорю, что это был суп, Менделеев, значит, это был суп! Будете пререкаться, отправим на химию. Тридцать отжиманий, Менделеев! Лобачевский, считайте. Глинка, предупреждаю: если Менделеев не отожмется, сколько я сказал, вы с Левитаном будете в выходной заниматься физподготовкой.

Кому еще не нравится суп?

Пржевальский, тебе нравится? Рядовой Пржевальский, выйти из строя! Объявляю вам благодарность. Вот, берите пример: суп ест, ни на что не жалуется, здоровый, как лошадь.

А тебя, Толстой, я предупреждал, чтобы ты молчал. Не можешь молчать? Я тебе устрою, Толстой, пять суток гауптвахты, чтобы ты научился. Ты, Толстой, пахать у меня будешь до самого дембеля.

Дисциплина во взводе упала, но она об этом пожалеет. Взвод, смирно! Вольно. Рядовой Суриков, выйти из строя! Посмотрите на Сурикова! Это солдат? Нет, это не солдат, это лунатик. Ночью он рисует боевой листок, а днем спит в строю! У тебя, Суриков, листок, у Шаляпина самодеятельность, а служить за вас Пушкин будет? Не будет! Его вторую неделю особисты тягают за какое-то послание в Сибирь… Развелось умников! Шаляпин заступает в наряд по посудомойке, Суриков — в котельную.

Кто хочет помочь Сурикову нести людям тепло? Белинский, я вижу, что ты — хочешь. Выйти из строя! Товарищи солдаты! Вот перед вами симулянт Белинский. Он не хочет честно служить Родине, он все время ходит в санчасть, его там уже видеть не могут с его туберкулезом! Вы пойдете в котельную, рядовой Белинский. Я вас сам вылечу.

А вы чего там бормочете, Щепкин? О профессиональной армии бредите? Чтобы честные люди за вас служили, а вы — «ля-ля, тополя»? Не будет этого! Замполит сказал: гораздо дешевле противостоять блоку НАТО с такими, как вы. Особенно как Белинский. Чтобы равенство, и если сдохнуть, то одновременно.

Взвод — газы! Надень противогаз, уродина! Во какие лица у всех одинаковые стали! Где Шишкин, где Рубинштейн — ни одна собака не разберет. Заодно и национальный вопрос решили. А еще говорят, что в армии плохо. В армии — лучше некуда! Кто не верит, будет сегодня после отбоя читать остальным вслух «Красную звезду».

Взвод, напра-во! Ложись! На прием пищи, в противогазах, по-пластунски, бего-ом!.. арш!

Инспекция

ИНСПЕКТОР. К нам поступили сигналы о воровстве на вашем ракетном крейсере.

ОФИЦЕР. Воровство? На крейсере?

ИНСПЕКТОР. Да.

ОФИЦЕР. Это абсолютно исключено.

ИНСПЕКТОР. Где он у вас?

ОФИЦЕР. На пятом пирсе.

ИНСПЕКТОР. Пройдемте на пятый пирс.

ОФИЦЕР. Чего зря ходить? Мы на нем стоим.

ИНСПЕКТОР. А где же ракетный крейсер?

ОФИЦЕР. Какой ракетный крейсер?

Занавес

В мире животных

— Кабан, Кабан, я Белка. Как слышишь? Прием.

— Белка, слышу тебя хорошо. Ты где? Прием.

— Кабан, я лечу за тобой, за тобой лечу! Как понял? Прием.

— Белка, я Кабан, не понял: зачем летишь за мной? Прием.

— Кабан, повтори вопрос! Вопрос повтори! Прием.

— Зачем ты, Белка, летишь за мной, Кабаном?

— Не знаю, Кабан! Приказ Хорька. Как понял? Прием.

— Ни хера не понял! Какого Хорька, Белка? Я Кабан. Кто такой Хорек? Кто это? Прием.

— Кабан, ты дятел! Как понял? Прием.

— Понял тебя, Белка. Я — Дятел. Повторяю вопрос про Хорька. Кто это?

— Кабан, сука, ты всех заманал, лети вперед молча! Конец связи.

Занавес

Высокие широты

— Здравствуйте, товарищи североморцы!

— Здрав-ав-ав-ав-ав-ав!

— Поздравляю вас с наступлением полярной ночи!

— Уё! Уё-о! Уё-о!

Занавес

Санчасть

ГЕНЕРАЛ. Доктор, мне скучно.

НАЧМЕД. А вы, дуся, водочкой.

ГЕНЕРАЛ. Куда водочкой, доктор? Спирт не берет!

НАЧМЕД. А вы картишки раскиньте… Штабные учения, то-се… Некоторым помогает.

ГЕНЕРАЛ. Надоело.

НАЧМЕД. Тогда крови попейте, ласточка моя!

ГЕНЕРАЛ. Опять крови?

НАЧМЕД. Как прописано, голубчик! По Уставу.

ГЕНЕРАЛ. Да я вроде только завязал…

НАЧМЕД. А вы опять развяжите, мамуня. Войну какую-нибудь.

ГЕНЕРАЛ. Скучно, доктор!

НАЧМЕД. Тогда, мамочка моя, стреляться. По две пули перед едой.

Занавес

Апарт

В военное время ничто не ценится так дорого, как плоскостопие…

Акт приемки

Политуправление Прикордонского военного округа приказывает:

1. Запретить сцену пьянства лейтананта Кассио как клевету на офицерский состав.

2. Запретить сцену похищения генералом Отелло его сожительницы Дездемоны как клевету на моральный облик генералитета.

3. Запретить поручику Яго расистские высказывания в отношении старшего по званию как подрывающие дисциплину.

4. Сократить сцену шторма до 2–3 баллов, ветер южный, умеренный.

5. Крик Отелло «ОЮЮЮ!» сократить в четыре раза.

6. Сократить целиком образ девицы Бьянки как неверно ориентирующий личный состав.

7. Сократить реплику «В Алеппо турок бил венецианца» как неверно ориентирующую турок.

8. Заменить сцену потери Дездемоной платка на сцену потери ею карты укрепрайона.

9. Ввести в пьесу образ шпиона Джимкинса, крадущего у Дездемоны карту укрепрайона.

10. Сделать Отелло белым.

11. И. Присвоить имя «Отелло» миноносцу «Непоправимый», а его самого переименовать в Отелкина.

12. Запретить Отелкину душить Дездемону. Душить шпиона Джимкинса, укравшего карту укрепрайона.

13. Автору — продолжить работу над пьесами, рассказывающими о нелегкой судьбе бойцов невидимого фронта.

Сельская жизнь

СТЕПАН ИВАНЫЧ. Чтой-то у нас выросло?

АГРОНОМ. Урожай, Степан Иваныч.

СТЕПАН ИВАНЫЧ. А чегой-то: никогда не росло, а вдруг выросло?

АГРОНОМ. Перестройка, Степан Иваныч.

СТЕПАН ИВАНЫЧ. И чего теперь?

АГРОНОМ. Посидите тут, узнаю. (Уходит, возвращается.) Убирать надо, Степан Иваныч!

СТЕПАН ИВАНЫЧ. Да ну!

АГРОНОМ. Честное слово.

СТЕПАН ИВАНЫЧ. Побожись.

АГРОНОМ. Век воли не видать.

Занавес

Получка

ПЕТРОВ. Что это?

КАССИР. Это ведомость.

ПЕТРОВ. Нет, вот это, вот это!

КАССИР. Это сумма.

ПЕТРОВ. Не может быть.

КАССИР. Бывает…

ПЕТРОВ. Долларов?

КАССИР. Это за неделю.

Петрова увозят в сумасшедший дом.

Следующий, пли-из!

Занавес

Человек и закон

ЗАКОН. Так нельзя.

ЧЕЛОВЕК. Отзынь, фуфло!

ЗАКОН. Нельзя так. Статья это.

ЧЕЛОВЕК. Да пошел ты…

ЗАКОН. Ну как знаешь. (Уходит.)

Занавес

Митинг

КРЕСТЬЯНЕ. Хле-ба! Хле-ба!

АРТИСТЫ. Зре-лищ! Зре-лищ!

Занавес

Лицом к народу

ЛИЦО В ПРОТИВОГАЗЕ. Бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу!

ДРУГОЕ ЛИЦО В ПРОТИВОГАЗЕ. Бу-бу, бу!

ДИКТОР. Мы передавали праздничный концерт, посвященный Дню химических войск.

Занавес

Прямой эфир

ДИКТОР. Внимание! Передаем экстренное сообщение. (Читает про себя.) Не может быть! (Достает платок, вытирает пот со лба.) С ума сойти. Вот ужас!

ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Читай текст, гадина!

ДИКТОР. Может, не надо им, на ночь-то?

Занавес

С пятой цифры

ДИРИЖЕР. С пятой цифры, пожалуйста!

ОРКЕСТРАНТЫ. А по лбу тебе контрабасом не надо, плешивый?

ДИРИЖЕР(доставая из чемоданчика). Это у меня пулемет.

ОРКЕСТРАНТЫ. Да ну!

ДИРИЖЕР. Уверяю вас.

ОРКЕСТРАНТЫ. Так бы сразу и сказал. (Играют с пятой цифры)

Занавес

У шлагбаума

НАРУШИТЕЛЬ. Скажите, пожалуйста, а что — граница по-прежнему на замке?

ПОГРАНИЧНИК. На замке, итить его мать, а то бы сам давно ушел!

Занавес

Киллер

— Здравствуйте. Вы слесарь?

— Я киллер.

— А я слесаря вызывал.

— А я — киллер.

— А где же слесарь?

— Откуда мне знать?

— Странно. Присылают кого ни попадя. Ну, входите.

— Зачем?

— Ну, раз пришли…

— Спасибо, я так.

— Что значит «так»?

— Через порог.

— Что вы, через порог нельзя!

— Почему?

— Поссоримся.

— Я что-то не пойму… Вы Скворцов?

— Скворцов.

— Ну правильно! А я — киллер!

— Да понял, не тупой. Господин Киллер, не в службу, а в дружбу, сбегайте в ДЭЗ, спросите — что они там все, с ума посходили?

Занавес

Рашен Канары

Хау мач… вот это? Большое, синее — хау мач? Ду ю спик инглиш? Спэниш? Че, онли спэниш? Ну, эль момент. Э-э… Их бин купить вот это. Зис — хау доллара? Вот, блин, тупой. Ай вонт зис! Зис! Давай, загорелый, соображай! Завязывай лопотать по-своему, не хиляет, Лисен сюда. Ли- сен сюда, говорю! Зис хочу! Зис, зис и вон зис! Их бин башлять! Доунт андэрстэнд? Онли спэниш? Хенде хох! Гы-ы-ы… Шутка, смайл! Купить, купить это все! Не понимать? Косишь, чернявый? Кэш, андэрстэнд, кэш? Да опусти руки-то! Ай эм раша, релакс! Нихт стрелять. Мир, дружба, долларз! Покупать это все. Цузамен, наличман! Ну? Хилтон, муйня вот эта синяя с дельфинами… Их бин владеть! Так! Резвее сучи ногами, чувак, квикли за лоером, одна нога здесь, другая — хиа! Май нейм из Паша фром Люберцы, салям алейкум, ферштейн? И давай, отмороженный, заманал уже, начинай понимать по-русски, включаю счетчик!

Вопросы в буфете

Что такое собака Баскервилей? Это Муму, которой удалось выплыть.

Может ли женатый человек позволить себе причинно-следственную связь?

В чем сила москитов? В подавляющем большинстве!

Когда уходить с корабля крысе, если она капитан?

Что такое человек, с точки зрения обезьяны? Это пример того, до чего может довести труд!

Dura lex…[54]

Встать, суд идет! Вон, уже идет. Где, где… Вон, в длинном, два мужика и баба. Не угадал. Вон баба, с краю, с фиксой. А по центру как раз мужик. Сам ты пальто, это мантия. Это ж суд идет! Ничего не медленно, дурачок. Куда спешить? Видал в коридоре у стенки тетку с глазами завязанными? Сам ты расстрел — это Фемида! Намек гипсовый для умных вроде тебя. Потому что видеть вас больше никого не может! Весы? Были весы, вчера еще были, в овощной унесли. А потому что не стой с завязанными глазами. А ты чего любознательный такой? Не журналист часом? А кто? Так, подышать зашел? Тикал бы ты отсюда, парень, пока эти трое в пути. Вон уже все разошлись давно, кроме конвоиров, обвиняемый мемуары пишет, адвокаты пиво пьют в прокуратуре, а ты все торчишь среди помещения. А суд-то идет! Смотри, они уже близко. Получше разглядеть хочешь? Не советовал бы. Люди пожилые, мирные: придут, чайку под гербом попьют и разойдутся. А не ровен час кого встретят — засудят к чертовой бабушке! Рефлекс. Слева, в очечках, видишь? С виду пришибленный, а такой умелец, статьями закидает по мозжечок, удивиться не успеешь. Тут Кони не валялся. Так что тикай, парень, тикай, это я тебе как секретарь суда советую. Мне ж потом тебя протоколировать руки отсохнут. Отползай тихонечко к дверям и растворяйся в пейзаже, только конвоира не разбуди, он за это убивает.

Реплики в антракте

Учитель физики спился, объясняя правило буравчика.

Носорог плохо видит, но при таком весе это уже не его беда.

Стартер в прошлом был снайпером, и бегуны это знали.

Приснился Петр Первый, стригущий бороды Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу.

Червяка мутило от слов «рыболов-спортсмен».

Моисей сорок лет водил евреев по оккупированным палестинским территориям.

Смердящих осторожно называли сильными духом.

Одного юношу не признали как художника. Стал фюрером. Надо быть внимательнее к талантам.

На круглых дураков число «пи» не распространяется.

Был так угрюм, что его перестали посещать даже мысли.

На удары судьбы отвечал ударами по ней же.

Протер глаза и перестал видеть окончательно.

Вот вам моя рука — вы ее выкрутили!

Чувствовал себя дикарем среди миклухо-маклаев.

Возле ударенного пыльным мешком задохнулось сорок человек.

Культуру — в массы!

КРИТИКЕССА. Что вы хотели этим полотном?

ХУДОЖНИК. Я хотел это… (Теребит бороду.) В общем, значит, тут такое дело… (Чешет голову.) Эхма! (Сморкается.)

КРИТИКЕССА. Больше ничего не хотели?

ХУДОЖНИК. Да оно как бы… (Скребет шею пятерней.)

КРИТИКЕССА. Желаю вам новых.

Занавес

Исповедь

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Грешил ли ты, сын мой?

ПРИХОЖАНИН. Ох, грешил. Ох, как грешил! Просто, если рассказать… Вот хоть вчера… (Шепчет.)

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Да ну! (Прыскает.)

ПРИХОЖАНИН. Вот тебе и ну.

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. А она?

ПРИХОЖАНИН. А она… (Шепчет.)

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Врешь! (Хихикает.)

ПРИХОЖАНИН. Ей-богу. Два раза.

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Врешь!

ПРИХОЖАНИН. Вот те крест. И главное: каждый день!

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Ой! (Хохочет.) Ой, нет!

ПРИХОЖАНИН. Каждый день по два раза! Гы-гы.

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. А-а-ах… ф-фу…

ПРИХОЖАНИН. А по субботам мы…

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Стой! Не могу! Прекратить! А-аах… (Плачет от смеха.) Но ты хоть раскаиваешься?

ПРИХОЖАНИН. То есть!

СЛУЖИТЕЛЬ КУЛЬТА. Я отпускаю тебе, сын мой!

ПРИХОЖАНИН. Да я никуда не ухожу, папа!

Занавес

На чай

ПАССАЖИР. Можно чаю?

ПРОВОДНИЦА. А яду тебе не надо?

ПАССАЖИР. Яду не надо.

ПРОВОДНИЦА. А то могу налить.

ПАССАЖИР. Спасибо, не надо.

ПРОВОДНИЦА. Вы не стесняйтесь.

ПАССАЖИР. Мне бы чаю.

ПРОВОДНИЦА. Чаю, значит?

ПАССАЖИР. Его.

ПРОВОДНИЦА. С сахарком?

ПАССАЖИР. Если МОЖНО.

ПРОВОДНИЦА. Ложечкой не размешать?

ПАССАЖИР. Спасибо, я сам.

ПРОВОДНИЦА. А яду, значит, не надо?

ПАССАЖИР. Вы уже предлагали.

ПРОВОДНИЦА. Работа такая.

ПАССАЖИР. Понимаю.

ПРОВОДНИЦА. Работать никто не хочет, а кататься взад-вперед — пожалуйста, чаю ему, трясь, хресь, елкин вексель, алкин штепсель, три аршина, восемь в кубе, через драный компостер налево!

ПАССАЖИР. Если не трудно, повторите, пожалуйста, еще раз.

Проводница повторяет еще раз.

ПАССАЖИР. Большое спасибо, теперь запомнил.

ПРОВОДНИЦА. А ты кто?

ПАССАЖИР. А я — лингвист.

ПРОВОДНИЦА. Лингвист, возьми яду!

Занавес

В ресторане

— Разрешите пригласить вашу даму?

— Она не танцует.

— Какие танцы? У меня ордер на арест!

Занавес

По списку

НЕКТО (входя со списком.) Кто тут Петухов?

ПЕТУХОВ. Я Петухов.

НЕКТО(торжественно.) Петухов, вы сопля на палочке!

ПЕТУХОВ. Я сопля на палочке?

НЕКТО. Вы Петухов?

ПЕТУХОВ. Петухов.

НЕКТО. Секундочку. (Сверяется со списком.) Все верно: «Петухов — сопля на палочке». Пышкина не видели?

ПЕТУХОВ. Нет.

НЕКТО. Увидите Пышкина, передайте ему, что он… (смотрит в список.) фигуля на рогуле! Только смотрите, ничего не перепутайте!

ПЕТУХОВ (радостно). Чего тут путать-то? Фигуля на рогуле! Пышкин! Пышки-ин! Иди, чего скажу-у! (Уходит.)

Занавес

Санкции

Акт первый

МАРЬ ИВАННА. Я вас последний раз предупреждаю, Капитолина Петровна: если Совет Безопасности проголосует за санкции, я за себя не ручаюсь!

Конец первого акта

Акт второй

КАПИТОЛИНА ПЕТРОВНА(входя). Ну что, Марь Иванна, — съели?

МАРЬ ИВАННА(темнея лицом.) Проголосовали?

КАПИТОЛИНА ПЕТРОВНА(пританцовывая.) Еще как проголосовали!

Конец второго акта

Акт третий

На крюке, удавленная бельевой веревкой, висит Капитолина Петровна.

ДИКТОР(появляясь в телевизоре.) Марь Иванна! Совет Безопасности отменил принятые накануне санкции.

Занавес

По мотивам Светония

ЦЕЗАРЬ. И ты, Брут?

БРУТ. И я, Цезарь.

ЦЕЗАРЬ. Не ожидал.

БРУТ. Сюрприз!

Занавес

Вам письмо!

ПОЧТАЛЬОН. Это Восковой тупик, двенадцать?

ЧЕЛОВЕК. Да.

ПОЧТАЛЬОН. А вы, значит, Крюкин?

ЧЕЛОВЕК. Крюкин Я.

ПОЧТАЛЬОН. Пляшите, Крюкин, вам письмо.

ЧЕЛОВЕК. Ура-а! (Пляшет.)

ПОЧТАЛЬОН. Что это?

ЧЕЛОВЕК. Что?

ПОЧТАЛЬОН. Что это вы такое сплясали?

ЧЕЛОВЕК. Да я так вообще…

ПОЧТАЛЬОН. Вы, Крюкин, еще раз такое спляшете, я милицию вызову. (Уходит.)

Занавес

Из цикла «Монологи у шлагбаума» Таможенник

Идут и идут… Вроде, думаешь, уже все — нет, опять они с тетками, с птичками, с чемоданами. Сколько их, а? Как погром — так никого… Выйдите из режимной зоны, гражданин!

Страна большая, вот что я вам скажу. Каждого в мирное время не разглядишь. В Москве — Иванов, в Херсоне — Сидоренко, а заглянешь в душу — все Шнейерсоны! Сумочку откройте. Лекарства — нельзя. Я вижу, что это анальгин, гражданка выезжающая. А я говорю — нельзя! Потому что анальгин нужен тем, кто остается жить на родине!

А что у вас, гражданин? Альбом? Почему нельзя — можно, только фотографии выньте. А откуда я знаю, что это за пруд с гусем? Может, это засекреченный пруд с за-секреченным гусем. Что значит «родина» — мало ли кто где родился? Я, может, в Генштабе родился, на карте мира. Вот не поставлю вам штампик, и будете смотреть на свой пруд с гусем, пока не ослепнете.

И маму анфас нельзя. В профиль — тем более. А кто подтвердит, что это ваша мама? Может, это директор швейной фабрики, которая самолеты выпускает? Кто вам сказал, что вы похожи? Ничего общего. И папу нельзя. Может, он у вас в «ящике». Что значит «живой»? Это он еще не выезжал, вот он и живой!

А это что за листочек? На память о сынишке? Палка, палка, огуречик? Надо было ставить печать у оценщика — и на палках, и на огуречике отдельно. А сейчас мы с вами пройдем и оформим контрабанду живописи. Вот такой у нас с вами огуречик получается, гражданин выезжающий. И не надо багроветь, надо внимательно читать декларацию! Что вы читали, какую? «Прав человека»? Это вы на зоне будете читать, начальнику конвоя, после работы!

А у вас, гражданин, где вещи? Как, это все? Авоська с визой и ботинки фабрики «Скороход»? Хотите ноги скорей унести? А как фамилия? Как?! Коган-Каценеленбоген? Через черточку? Как вы жили тут с такой фамилией, проходите скорей!

А вы чемодан открывайте, гражданин, и вещи выньте. Плед отдавайте сразу — это импорт. И крестик снимайте — это народное достояние. И зачем вам там — крестик? Вам дай волю — всю Россию увезете… Не дадим! Что можно? Подушку с матрацем можно и матрешку на память о перестройке. Все! А канарейку будем просвечивать. Я, гражданин выезжающий, вообще никогда не шучу. Будем просвечивать канарейку и резать ее вдоль, потому что в ней может быть контрабанда: камешки, металлы драгоценные, иконы… Я вижу, что это канарейка, а не кашалот, а вот вы что за птица, это мы сейчас посмотрим!

Нам торопиться некуда, мы тут по гроб жизни! А то они все — туда, а я, по уши в правовом государстве, сюсюкайся с ними? Так они ж не уедут тогда. Ведь плакать будут, взлетно-посадочную полосу целовать… Я, может, для того и стою тут, посланец Страны Советов, чтобы они уехали счастливыми оттого, что уехали!

Чтобы до конца дней своих вздрагивали на своей исторической родине, вспоминая настоящую.

Тигр

Ахр-р-р! Они думают, что я заболел. Идиоты. «Он ничего не ест, скорее за ветеринаром!..» Приперся этот дурачок, залез ко мне в пасть по пояс, все потроха обстучал… Потом вылезает и говорит: «Очень тяжелый случай, у животного не в порядке печень». Сам ты животное! Я здоров, как завхоз! И твое счастье, что я политический тигр, а не уголовный — сожрал бы тебя за клевету, только мозги бы выплюнул.

«Печень»… Я голодовку объявил после Мадрида! Я теперь их тухлятину жрать не буду. Я теперь знаю, как тигров кормить положено — мясом их кормить положено, мясом! Нету мяса? Пускай отправляют в Мадрид, там есть. Там все есть! Замечательный город, чего меня раньше туда не пускали? Наверное, было указание сверху, из дирекции. Интриги, ахр-р-р! Совали в такие дыры — от названий мороз по коже! «Сык-тыв-кар»… Вот я вам теперь в Сыктывкар полечу!

В Мадрид, ахр-р-р! Тем более сюда меня теперь все равно не пустят, я документы съел… Вон он, дрессировщик Сундуков с женой своей, стервой, носится по аэропорту, как мартышка по манежу. Домой-то хочется! А документики — тю-тю…

В Мадрид, ахр-р-р! Отдельный вольер без сквозняков! Я не могу больше на семи метрах между пони и бегемотом — они меня угнетают своим интеллектом, эти травояд-ные! И потом: там тепло все время, и никто не празднует праздника «Русская зима». А здесь все празднуют праздник «Русская зима» — это надо, чтобы отморозило мозги, такое праздновать!

Звери дубака дают, а им хаханьки. Им мерзнуть некогда, они воруют. В один день попону с лошади стянули, кусок барьера и ящик с песком. Зачем человеку ящик с песком? А то еще — сперли с моей клетки замок… Клиника, честное слово! Ну, я походил по цирку… Мрачное, доложу вам, местечко. И люди какие-то нервные… Я же не инспектор манежа — чего от меня шарахаться?

Я уже не говорю об уважении к профессии. «Синьоры, эль тигро грандиозо, когтидо пол метро!» А здесь? «Ваня, давай тащи этот вонючий матрац на манеж!» А на манеже — дрессировщик Сундуков с женой-стервой… Слушайте, я пятый год с тумбы на тумбу хожу, а такого дурака не видал. Пьет все, что горит, сморкается на пол, читает «Советский спорт». Царь природы! Вон он, по аэропорту бегает, документы ищет… А я их съел! Сам теперь пускай через горящий обруч прыгает и тухлятину жрет — в гробу я его видал!

Господа! Никто не знает, как по-испански будет — «я прошу политического убежища»?

Мама

Сыночка, как только приедешь на место, сразу напиши. Открытки я положила в низ чемодана. Знаешь, этот город, куда ты летишь… я все время забываю… да, Нью- Йорк, — это очень большой город. Ты сразу купи там карту и отметь кружочком, где будешь жить, чтобы не заблудиться… Я знаю, как ты ориентируешься! Как Иван Сусанин, ты ориентируешься! Ты потерялся на Красной площади, когда тебя принимали в пионеры. Когда тебя подобрали милиционеры на площади Дзержинского, ты все еще искал Мавзолей. Я думала, я сойду с ума, когда они привели тебя, в соплях и красном галстуке.

Ты плакал, что не увидел дедушку Ленина. Ты правильно плакал! Те, что его тогда увидели, все поняли гораздо раньше. Этот Ленин так на них подействовал! И потом — ты все время думаешь о чем-то своем, поэтому с тобой все время что-то случается. Кстати, там есть океан, так ты купайся, но осторожно. Что ты машешь руками? Ты плаваешь, как твой отец, — он, наверно, давно утонул где-нибудь. В пионерлагере ты чуть не захлебнулся в блюдечке с чаем, а тут целый океан — и я должна быть спокойна?

Кстати, я чуть не забыла: ты помнишь Розу Львовну из второго подъезда? Слушай, у нее был зять, ты его знаешь — когда в семьдесят пятом хоронили Зелика, он одолжил у тебя трешку до среды… Так он ее не отдает, потому что давно уехал! Там, где конверты, его адрес — обязательно напиши ему, он даст тебе много хороших советов! Не маши на меня руками, там ужасная безработица! Но такие опытные инженеры по технике безопасности, как ты, наверняка нужны. Когда будешь устраиваться на работу, не забудь показать свой диплом и фотографию из газеты — они всех уволят, а тебя возьмут!

И я тебя умоляю: не ходи там вечером пешком, там это очень опасно! Не маши на меня руками! Во-первых, в Америке много наркоманов, а во-вторых — негры. Я очень уважаю негров за их борьбу за их права, но кажется, они тоже не любят евреев. И еще вот что хочу тебе сказать: там, среди капиталистов, бывают очень разные люди. Не маши на меня руками, а слушай! Бывают такие, которые ради сверхприбыли не пожалеют живого человека. Так ты, пожалуйста, не перенапрягайся, хорошо ешь и чаще бывай на свежем воздухе. Что ты смеешься? Ты же у меня как природа: осенью желтый, весной зеленый.

Обо мне не волнуйся: все, что мне надо, у меня есть, а молоко будет приносить Люся. И не уговаривай меня, ты же знаешь: я решила посмотреть, чем тут закончится. Нет, но они же обещали, они же не могут снова обмануть — люди перестанут им верить! Как только придет социализм с человеческим лицом, я тебе сразу напишу… И перестань махать на меня руками — когда ты машешь на меня руками, у тебя лицо, как у того социализма, что сейчас!

Да, чуть не забыла: в этом Нью-Йорке, там есть биржи, так ты на них не ходи. Они носятся как угорелые, тебя затопчут насмерть, это я тебе как мать говорю! И не играй в азартные игры. Что ты смеешься? Ты проиграл Семе в дурака сто рублей или не проиграл? Так он уже давно там, ждет не дождется твоего приезда. Ты опять ему все проиграешь, а остальное пропьешь. Молчи! Ты не знаешь, сколько людей спивается при капитализме! Мне Фира рассказывала, она сама видела в программе «Время»…

Что ты опять машешь руками? Потерпи, уже недолго осталось, будешь махать руками на ту статую, которая там стоит… Я знаю, что она молчит, — а что она может тебе сказать, когда ты ей совершенно посторонний человек? Ну хорошо, сыночка, не сердись. Что, тебе уже пора? Ну, иди. Хорошо, что ты летишь Аэрофлотом, это так надежно…

Подойди, я тебя поцелую. Кстати, ты помнишь, что там бушует СПИД? И можно, я попрошу этого молодого человека, чтобы он ничего не искал у тебя в чемодане? Он же все равно ничего не найдет, а ты потом не сможешь как следует сложиться. Ну, не надо так не надо. Прощай. То есть, конечно, до свидания, конечно… Иди. Стой. Сыночка! Если будет плохо с деньгами, ты не стесняйся, звони.

Апарт

Те, кто уцелеет, расскажут, как было замечательно!

Из дальних странствий

— Хай!

— Чего?

— Привет! Это я. Итс ми.

— Итс кто?

— Ну как же? Я жил тут, напротив!

— Ах да, да… Припоминаю.

— Ну как вы? Я тут не был семь лет…

— Мы? Помаленьку.

— У вас тут такие перемены…

— У нас? Секундочку… Маш, говорят, у нас перемены!

ГОЛОС ИЗ КУХНИ. Пускай идет к такой-то матери!

— Вот видите, все по-прежнему.

— Ну как же! А путч? А СНГ?

— А-а. Так это у них.

— А у вас…

— А у нас по-прежнему. Ну вот разве что… Даже не знаю. Ну вот Петька женился.

— Петька женился? Поздравляю!

— Спасибо, он уже развелся. Что еще? Коганы вернулись.

— Вернулись Коганы???

— Ага. И снова уехали. Вы Петрачкова Иван Борисыча знали?

— Петрачкова? А как же!

— Умер он.

— О господи!

— Да чего там «о господи» — реанимировали. Так что ничего, буквально ничего не изменилось. Вот вы приезжайте к нам лет так через… Впрочем, вы где живете?

— В Сан-Франциско.

— Вот и живите себе. Если что-нибудь изменится, я вам сообщу по факсу.

— У вас есть факс?

— Если что-нибудь изменится — будет.

Занавес

Реплики в антракте

Позвольте мне со всей прямотой криво усмехнуться. В государстве метрономов синкопы вне закона.

У нашего прошлого большое будущее.

Я знаю их кулаки как свои пять пальцев…

Истории из актёрской курилки Короли и шуты

У одного короля был шут. Очень талантливый юноша. Король на него нарадоваться не мог.

— Покажи, — говорил, — министра. — Шут показывал. Король задирал мантию и дрыгал ножками прямо на троне. Смешливый был.

— Королеву, — говорил, — покажи. — Шут показывал. Король сползал с трона и ползал по зале на карачках. «Ой, — говорил, — не могу».

— А теперь, — сказал однажды, — покажи меня. — Шут показал и потом, на лесоповале, все не мог понять, что же он такого сделал.

У одного шута был король. Довольно просвещенный был король, с пониманием. Однажды, когда в стране остался только абсолютизм, а все остальное кончилось, он призвал шута.

— Ты, — говорит, — давай острее шути. Сегодня уже можно острее. Что это за вечные фиги в кармане. Не при феодализме живем. Хочешь сказать, что я дурак, — скажи. Ты хочешь сказать, что я дурак?

Шута хватил паралич, и оставшиеся два года жизни он смешил государя лежа и без слов.

У одного короля были шуты. Штук двадцать, и все с дипломами «массовик-затейник». Придет, бывало, с работы, в ладоши хлопнет — шуты сбегутся отовсюду, как тараканы на хлеб, и до ночи ему глупости свои говорят. Потом короля осенило, и он их всех назначил министрами. Теперь хорошее настроение и в рабочее время.

У одного короля был шут. Хороший человек, но еврей. Причем картавый, что в профессиональном смысле шло на пользу. То есть текст значения не имел, все уже и так смеялись. А он, дурак, репетировал, ночами не спал, по восемь редакций одной шутки…

У одного короля был шут. В юности пошучивал на свой страх и риск на площадях и был порот, вследствие чего поумнел. Потом подстерег во время охоты королевского портного и неожиданно рассмешил. Был замечен, вошел в штат, пробился к телу. Теперь пожилой человек, с доступом к государеву уху. Решает вопросы торговли пушниной и раздает квоты на пряники. Недавно награжден орденом «За заслуги перед Родиной-матерью 12-й степени».

Юмор ненавидит.

Ночное

Акт первый

Город. Ночь. Входит человек.

ЧЕЛОВЕК(очень громко). Все люди — братья! Все люди — братья! Все люди — братья!

Зажигается свет, выходят люди.

ЧЕЛОВЕК. Вот они! Вот их сколько! И все — братья!

Человека начинают бить.

ЧЕЛОВЕК. Братья! Только не ногами!

Акт второй

Город. Ночь. Входит человек.

ЧЕЛОВЕК. Ну что? Попрятались, гниды? Попрятались, овечьи хвосты? Попрятались, индюшачье дерьмо?

Окна не зажигаются, люди не выходят.

Занавес

Ошибочка

— Тук-тук-тук.

— Кто там?

— Рэкет.

— Какой рэкет, я учитель труда!

Рыдания из-за двери.

Занавес

Контакт

ЧЕЛОВЕК. Ты КТО?

ИНОПЛАНЕТЯНИН. Бип. Бип.

ЧЕЛОВЕК. Чего?

ИНОПЛАНЕТЯНИН. Бип.

ЧЕЛОВЕК. Ты, сука, говори по-русски!

ИНОПЛАНЕТЯНИН. Бип! Бип! Бип!

ЧЕЛОВЕК. Знаешь что, вали отсюда, чудило пятиногое, без тебя тошно.

Занавес

Под микроскопом

ПЕРВАЯ АМЕБА. Слушай, чего он на нас все смотрит?

ВТОРАЯ АМЕБА. Смотрит — значит, надо.

ПЕРВАЯ. Я не могу размножаться, когда он смотрит.

ВТОРАЯ. Ой, какие мы нежные.

ПЕРВАЯ. Да! Мы нежные! Нежные мы!

ВТОРАЯ. Хорош выдрючиваться, делай как все.

ПЕРВАЯ(плача). Это унизительно…

ВТОРАЯ. Не смеши людей!

Занавес

Апарт

Когда я слышу слово «народ», моя рука тянется к валидолу.

Звуки жизни

— Па-алучай! (Звук удара.)

— Я требую уважения к правам человека!

— На! (Звук удара.)

— Если вы не прекратите, всем будет хуже!

— А вот тебе и ногой! (Звук удара.)

— Низкий негодяй, умрите! (Выстрел.)

— Это вы мне?

— Вам.

— Странно. (Стук тела.)

Занавес

Чушкин и Амальгамский

ЧУШКИН(поднося кулак). Видал?

АМАЛЬГАМСКИЙ. Да уж не раз.

ЧУШКИН. И чего думаешь?

АМАЛЬГАМСКИЙ. Думаю, надо бы помолчать.

ЧУШКИН. А ты скажи.

АМАЛЬГАМСКИЙ. Зачем?

ЧУШКИН. Я же вижу, тебе свербит сказать.

АМАЛЬГАМСКИЙ. Спасибо, я потерплю.

ЧУШКИН. Во-от! Хитрожопые вы, за это вас народ и не любит!

Занавес

Патриот и прохожий

ПАТРИОТ(входя с топором). Где тут живут эти…

ПРОХОЖИЙ. Какие?

ПАТРИОТ. Ну, такие…

ПРОХОЖИЙ. Такие тут больше не живут.

Занавес

В песочнице

— Давай играть, будто ты серб, а я хорват!

— А это как?

— Ну, ты моих всех убьешь, а я твоих всех…

— Ух ты! Класс! А потом?

— А потом: будто ты абхаз, а я грузин! Мы с тобой понарошку помиримся, а потом я сзади нападу. А Толька будет как будто русский, отвернется и ничего не заметит!

— Здоровско! А потом?

— А потом ты будешь как будто еврей.

— А ты?

— А я не еврей.

— А кто?

— Да какая разница?

Занавес

Недоразумение

ПУТЕШЕСТВЕННИК. Скажите, это что за деревня?

УЧАСТНИК. Бородино.

ПУТЕШЕСТВЕННИК. А чего народу столько собралось?

УЧАСТНИК. А тут сейчас начнется…

ПУТЕШЕСТВЕННИК. Я отойду. Вы скажете, что я за вами?

Занавес

Время — вперед!

— Почему вы не уезжаете, Исаак Моисеевич?

— А что?

— Как «что»? Но все же уезжают!

— Разве?

— Все уже давно уехали, Исаак Моисеевич!

— Куда?

— Вы что, сами не знаете?

— Боже, неужели обратно в Бердичев?

— Какой Бердичев? В Израиль!

— Зачем?

— Как «зачем»? Вы что, газет не читаете?

— А что-нибудь случилось?

— Как «что-нибудь»? Как «что-нибудь»?

— Розочка, накапай молодому человеку валерьянки и включи радио: мы таки немного отстали от жизни.

Занавес

Среди бела дня

МИЛИЦИОНЕР. Гражданин, можно вас на минуточку?

ГРАЖДАНИН. Не-ет! Не-ет! Не-е-ет! (Делает себе харакири.)

Занавес

Свобода перемещения

ЧЕЛОВЕК(входя с чемоданом). Здесь жить нельзя! (Уходит. Возвращается.) И там нельзя! (Садится на чемодан, цепенеет.)

Занавес

Апарт

Пока одни несут свой крест, другие становятся гвоздями сезона.

Встреча с народом

ФАРАОН. Как жизнь, ребята?

РАБЫ. Плохо, господин.

ФАРАОН. Есть-пить дают?

РАБЫ. Мало, господин.

ФАРАОН. Я чувствую вашу озабоченность. Сейчас вообще трудное время. Сейчас нам всем надо проявить выдержку, не поддаваться эмоциям. Пока не отбалансируется механизм перехода на феодальные рельсы.

РАБЫ. Поскорей бы, господин.

ФАРАОН. А я так скажу: чтобы лучше жить, надо лучше работать. Мы на правильном пути. Мне кажется, вы согласны.

РАБЫ. Мы согласны, господин, только скажи надсмотрщикам, чтобы не били!

ФАРАОН. Это неоднозначный вопрос. Совсем без плетей мы еще не можем. Но знаете, я верю в египетский народ! По-моему, это ясно.

РАБЫ. Ясно, господин. Спасибо тебе за все.

ФАРАОН. Вам спасибо, что пригласили. Трудности у вас, конечно, еще будут, но я смотрю в будущее с оптимизмом.

Аплодисменты, крики «приходи еще».

Занавес

Христос и собрание

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Слово имеет Христос.

ХРИСТОС. Люди! Я Сын Божий!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Регламент!

ХРИСТОС. Я еще не сказал.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Сказал.

ХРИСТОС. Люди!

НАРОД(хором). Пошел вон!

ХРИСТОС. Люди! Вы братья!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Уважайте собрание.

ХРИСТОС. Побойтесь Бога!

Христу отключают микрофон.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи! В президиум поступила записка с предложением Христа распять. Поскольку других предложений нет, ставлю вопрос на голосование. Кто «за»? Ну, подавляющее большинство!

Занавес

Сизиф и болельщики

СИЗИФ(катя камень). О-ох! О-ох!

БОЛЕЛЬЩИКИ. Давай, Сизифушко, не посрами!

СИЗИФ. Подмогнули бы, а?

БОЛЕЛЬЩИКИ. Давай-давай-давай!

СИЗИФ. Эх, мать честна! (Катит камень.)

БОЛЕЛЬЩИКИ. Си-зиф! Си-зиф!

СИЗИФ. М-м-м.

БОЛЕЛЬЩИКИ. Держать, Сизя, держать!..

СИЗИФ. А-а-а!..

Камень срывается и летит вниз, давя болельщиков.

Занавес

Перестройка

МУЖИК(стоя босиком в луже и топая ногой). Свобода-а! Брежнев — дурак, Ленин — сволочь, Сталин — скотина, Горбач — козел! Свобода-а-а-а!..

Занавес

Вольтерьянцы

— Знаешь, что сказал Вольтер?

— Нет.

— Вольтер сказал: «Я не разделяю ваших убеждений, но готов отдать жизнь за ваше право их свободно высказывать!»

— Прямо так и сказал?

— Ага.

— Еще раз повтори.

— «Я не разделяю ваших убеждений…»

— А они о чем спорили?

— Какая разница? Главное: этот «за», а тот «против», но терпит. Я, говорит, не разделяю ваших убеждений…

— Чьих?

— Что?

— Ну, кому он это говорил все время?

— Тебе не все равно?

— Так если какой-нибудь козел…

— Мало ли что! Козел не козел, а выскажись!

— Это кто сказал?

— Вольтер.

— Вольтер, а дурак.

Занавес

Мылодрама

Действие первое, перестроечное

— Товарищи, мойте руки с мылом!

— Тамбовский волк тебе товарищ!

— Не хотим с мылом!

— С мылом — не хотим!

— Надо, милые. Ну что вы как маленькие. Перед едой-то…

— Ешь свое мыло сам!

— По-да-вись!

— Ату его!

— Айда жрать немывши!

— Свобода-а-а!

Конец первого действия

Действие второе, демократическое

— Господа! Подойдите понюхайте, как пахну.

— Чего идти? Отсюда слышно!

— Да, браток. Амбре у тебя…

— Это все ерунда. Вы меня вдохните.

— Ну-ка… Ох ты! Мать. Вот это да! Уши закладывает.

— Имеем право!

— Почешите мне вот здесь, господа.

Конец второго действия

Действие третье, смутное

— Вы кто?

— Мы? Местные.

— То-то я гляжу: ростом вроде местные, а лиц не видать.

— Лиц ему… Пятый год на ощупь скребемся.

— Слушайте, а что, если — того?..

— Чего?

— Я в смысле… может, помыться?

— Типун тебе на язык!

— Нет, я ведь так, пофантазировать просто… Помыться, положим, с этим… как же его… ну брусочки такие… у этого, которого мы повесили тогда в поликлинике… как же это называлось?

— Мыло.

— Вот! С мылом. Да горячей водой, как при тоталитаризме!

Конец третьего действия

Крики в антракте:

— Отойдите от меня!

— Куда?

— Немедленно прекратите пахнуть!

— Воздуху! Кислороду! У мира…

Действие четвертое, гигиеническое

— Строиться, уроды! Мылься — р-раз! Мылься — два! Смывай! Руки к осмотру, сволочи!

Занавес

Реплики в антракте

Когда государство повернулось лицом к человеку, человек закричал от ужаса.

Все равно нищие — так уж хоть пойдем по миру!

Когда стране снится свобода, у пограничников встает шлагбаум.

Втянуть звук обратно в фанфары!

Человеку со школы разрешается пошуметь во время перемен.

Русский парламентаризм: Стенька на Стеньку…

Ветер перемен не должен свистеть в ушах.

Думали — оттепель, а это мартовские иды…

Дети согбенных вырастают горбатыми.

Иногда эпохи замирают, глядя на секундомер.

Бывает, что варвары занимают в империи руководящие посты.

Плешь на голове Цезаря не должна считаться достижением республиканцев.

Флюгер был приколочен намертво, и ветер обреченно дул в указанном направлении.

С рычагов власти надо снимать отпечатки пальцев.

Нашедшего выход затопчут первым.

Здесь вам не равнина

АЛЬПИНИСТ(вползая на карачках). Скажите, это пик Коммунизма?

НЕКТО (сплевывая вниз). Какого, бля, коммунизма… Вали отсюда, отмороженный, пока и тебя не приватизировали.

Занавес

Как ждет любовник молодой

— Слышь, чувак, где тут памятник Пушкину?

— А вон.

— Это вот этот, что ль, курчавый?

— Ну.

— Во, блин, здоровый какой. Слышь, чувак, тут телка не паслась? Такая, с пятым номером, черненькая, Татьяной звать.

— Да тут их, коз, до стеганой матери — Татьян, шматьян… Позекай.

— У, чувырла! Говорил ей: давай у «Мака», нет — «Пушкин, Пушкин»… Интеллигентка, японский бог! Найду — ноги вырву.

Медленно опускается занавес

Указатели

НЕПРУШЕЧКИН. Люди! Кто-нибудь наконец скажет мне, как пройти в…

ЛЮДИ(указывая в разные стороны). Туда! Туда! Туда!

НЕПРУШЕЧКИН. Всем спасибо. (Стреляется.)

Занавес

Не надо песен!

— Алло, вы меня слышите?

— Слышим.

— Это радио?

— Радио, говорите!

— Слушайте, это безобразие, к вам невозможно дозвониться!

— Говорите, вы в эфире!

— Я в эфире?

— Да, говорите!

— Ой. Чего-то я хотела сказать… Ах да. Все сволочи!

— Спасибо.

— Сволочи все.

— Большое спасибо за звонок.

— И вы тоже сволочь.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Белорыбицына Анна Петровна.

— Уйдите из эфира, Анна Петровна!

— А можно я вам спою?

— Не надо.

— Это народная песня, но слова мои.

Поет.

— Низкий вам поклон, Анна Петровна. Повесьте трубочку.

— Вы не любите народных песен?

— Я не люблю народных песен? Хочешь, я тебе сам спою, старая карга?

Поет.

— Батюшки, сумасшедший!

Частые гудки.

— Мы продолжаем передачу из цикла «Демократия на марше».

Занавес

Вечернее

— Стоять!

— Стою.

— Ты за Булкина или за Телкина?

— Простите, я не местный. (Пауза.)

— Не ходи тут, мужик. Выборы у нас завтра, убить могут.

Занавес

Специальное предложение

— Здравствуйте. У вас есть минутка?

— У меня их полно.

— Где вы проводите свой отпуск?

— Да вот тут и провожу.

— Вы бы хотели отдохнуть за границей?

— Хотел бы.

— Поздравляю! Вас ждет Ривьера.

— Меня?

— Вас.

— Кто вам сказал?

— Я сам вижу, ждет.

— Не дождется. Я бюджетник.

— Только не надо меня пугать.

— У меня зарплата триста грязными!

— Тогда вам нужен таймшер.

— Зачем?

— Забыться.

— Я не могу забыться, у меня семья!

— Вам надо забыться вместе с семьей.

— Вы предлагаете яду?

— Я предлагаю полупансион. С бонусом.

— Кто это?

— Приходите на презентацию, расскажу.

— А это бесплатно?

— Да.

— Я приду с женой.

— Пожалуйста.

— А у жены — брат…

— На здоровье.

— У брата — дети…

— Поздравляю.

— А горячее будет?

— Нет.

— А что будет?

— Вы будете приятно удивлены.

— Если будет горячее, скажите, мы не поедим.

— Мы сделаем вам специальное предложение.

— Специальное? Мне?

— Вам.

— Сделайте его сейчас!

— Речь идет о вилле на Лазурном Берегу.

— Где этот берег?

— Во Франции. Три этажа, два бассейна, парк с розарием, яхта с джакузи, всего — двести акров…

— А на сотки — это сколько?

— На сотки — вспотеете считать.

— От города далеко?

— От Монте-Карло полчаса.

— Мне надо подумать… Удобства в доме?

— Да.

— Беру!

— Там еще площадка для гольфа…

— Сказал же, беру. Ну-ка, покажите, где это. Ага, широта, долгота… Спасибо, записал.

— Зачем вам широта и долгота?

— Без этого нельзя.

— У вас кэш или по карточке?

— Чего?

— Деньги — чеком или налом?

— О деньгах вы забудьте. Я тридцать лет ковал для страны ядерный меч. У меня ничего нет, кроме красной кнопки.

— Но эта вилла стоит…

— Это она сейчас стоит. А нажму на кнопку — цена упадет.

— Но…

— Не сердите меня. Я еще зарплату за январь не получил, мне нажать кнопку — как почесаться… Я же сказал — беру.

— Это невозможно!

— Посмотрите, я правильно записал координаты? (Пауза.) Проследите, чтобы яхта стояла возле джакузи. Я скоро буду.

Занавес

Ход реформ

— Алло, Москва? Как у вас там?

— Все путем.

— Сразу главное скажи: реформы идут?

— Идут.

— Перекрестись.

— Сукой буду, идут.

— Сам-то как?

— Функционирует.

— В теннис играет?

— Бросил.

— Дирижирует?

— Завязал.

— Барвиха, обслуга?..

— Само собой.

— Но реформы — я правильно тебя понял?

— Реформы идут.

— А эти все бузят?

— Как положено…

— Фонды, комитеты…

— Как положено.

— Каддафи-мадафи…

— Не то слово.

— А реформы, говоришь…

— Реформы идут!

— А правда, что лысый?..

— Правда.

— Не может быть!

— Все правда.

— И жилье, и строительство?

— Аск!

— А этот… правда, что он «Мерседесы» себе?..

— Два.

— Только два?

— А там всего два было.

— А никель стратегический?

— Это не он.

— На финики, по бартеру..

— Не он.

— А кто?

— Это Федька.

— Какой Федька?

— Наш Федька, из орготдела…

— А лицензии?

— А лицензии он сам выдает.

— А-а… Но главное — извини, я тут просто волнуюсь очень… как реформы?

— Реформы идут.

— Ну слава богу. А вообще как жизнь?

— Нормально. Жена на Канарах, дети в Оксфорде…

— Так ты один?

— Ну вот еще!

— То-то я слышу: душ.

— Это фонтан.

— Врешь!

— Фонтан, мраморный. Приезжай, искупаемся.

— Хорошо. Только честно скажи: возврат возможен?

— Какой возврат?

— Ну вообще, назад…

— Назад ничего возвращать не будем!

— Нет, я в смысле: реформы — идут?

— Реформы — идут.

— Просто гора с плеч. Просто не поверишь. Ну, привет народу!

— Какому народу?

— Российскому. Увидишь кого-нибудь из российского народа — от меня привет!

— А ты где?

— А черт его знает — тут облака внизу. Я ж тебе из самолета звоню…

Занавес

Жизнь замечательных людей

Ступкин, Сявкин и Шмулькин на презентации.

СТУПКИН(налегая на жюльен). Вот оно, началось. (Отрезает ломоть ананаса.) Хорошо! (Мажет киви черной икрой.) Вот оно как. (Утирается.) Вот теперь все. (Ложится в блюдо с осетром.) Увидимся как-нибудь. (Умирает.)

Занавес

Выбор России

— Девушка, я вам нравлюсь?

— Нет.

— А вон тот, в портянках?

— Господи, ну и рожа!

— Вот видите. Так что давайте по-хорошему…

Занавес

Встреча с народом — 1993

ПРЕЗИДЕНТ. Низко кланяюсь вам. (Кланяется.)

НАРОД. Браво! Бис! (Овации.)

ПРЕЗИДЕНТ. Если бы не вы… (Кланяется.)

Народ плачет, утираясь триколором.

ПРЕЗИДЕНТ. Ну уж теперь я им… (Кланяется.)

НАРОД. Бо-рис! Бо-рис!

ПРЕЗИДЕНТ. Но если что — все к Моссовету! (Кланяется.)

Занавес

Сенаторы

МОЛОДОЙ. Я вам вот что скажу: грязная это вещь — политика!

СТАРЫЙ. Чудовищно грязная. Чу-до-вищ-но!

МОЛОДОЙ. Вот взять хоть меня. Третий только день в Капитолии, а уже, хвала богам, буквально с ног до головы…

СТАРЫЙ. Да, прилипает.

МОЛОДОЙ. И как же вы эдак всю жизнь-то?

СТАРЫЙ. Мы? Хорошо.

МОЛОДОЙ. Но ведь — грязно!

СТАРЫЙ. Грязно. Очень. Но хорошо.

Занавес

3акат империи

ВАРВАР(входя). Хороший город Рим. Баньки тут — зашибись!

Занавес

Апарт

Золотая Орда? Извините, цвет орды меня не интересует.

Ещё апарт

Кентавр хорош тем, что может сам обосновать необходимость стойла.

По вызову

Ночь. Курофеев дрожит, лежа под одеялом.

КУРОФЕЕВ. Сейчас мне явится призрак. Вот уже сейчас.

ПРИЗРАК(являясь). Привет. Звали?

КУРОФЕЕВ. Так я и знал. А-а-а! А-а-а!

ПРИЗРАК. Ты чего, Курофеев?

КУРОФЕЕВ(стучит). Тьфу-тьфу-тьфу! (Крестится.) Свят-свят-свят!

ПРИЗРАК. Ты, Курофеев, совсем спятил.

КУРОФЕЕВ. Провались! Сгинь! Исчезни! А-а-а!

ПРИЗРАК. Хозяин — барин. (Исчезает.)

Занавес

Экзамен

— «Зачем кружится ветр в овраге, подъемлет лист и пыль несет?»

— Перепад давления.

— Садись, два.

Занавес

Смерть атеиста

ПИЧУГИН(грозя в небо кулаком). У-у-у!

ГОСПОДЬ(посыпая молнию). Бац!

МОЛНИЯ(попадая в Пичугина). Хрясь!

ПИЧУГИН(чернея на глазах). Ну надо же!

Занавес

Рыба

— Слыхал: в ноябре — конец света!

— Какого числа?

— Пятнадцатого.

— Это у нас что?

— Пятница.

— А как же рыбалка?

— Какая рыбалка — конец света!

— Не, ну мы же договаривались.

— О чем?

— Насчет рыбалки.

— Петя, рыбы больше не будет!

— Так я что: зря снасти купил?

— Зря.

— Не, мы так не договаривались.

— С кем?

— А нельзя перенести на шестнадцатое?

— Кого?

— Ну конец этот.

— Нельзя!

— Ч-черт… Слушай, тебе снасти не нужны?

Занавес

Апарт

Человек произошел от обезьяны. Но с божьей помощью.

Эксперимент

Разговор первый

Парк, утро. Из густого тумана, прогуливаясь, медленно выходят двое. Они немолоды. На обоих добротные пальто, кашне. Один, прихрамывая, опирается на суковатую палку. Второй заметно выше своего хромого спутника. Они беседуют.

ВЫСОКИЙ. Кстати, ты обратил внимание на Ионова?

ХРОМОЙ. Ионов, Ионов. Позволь, это благообразный такой? Обратил, как же.

ВЫСОКИЙ. Прекрасный человек! Непорочный, справедливый. Богобоязненный.

ХРОМОЙ. Я заметил, тебя вообще боятся…

ВЫСОКИЙ(без иронии). Еще бы.

ХРОМОЙ. Но — не любят

ВЫСОКИЙ. Я им не апельсин.

ХРОМОЙ. И то верно. (Пауза.) Позволь спросить, а как с жилищными условиями?

ВЫСОКИЙ. У меня?

ХРОМОЙ. Про тебя я в курсе. У протеже твоего, непорочного.

ВЫСОКИЙ. При чем тут?

ХРОМОЙ. Да так, любопытно.

ВЫСОКИЙ. Нормально с условиями.

ХРОМОЙ. Конкретнее, если можно.

ВЫСОКИЙ. Ну, особнячок двухэтажный. По Рублево-Успенскому.

ХРОМОЙ. Кирпич?

ВЫСОКИЙ. Разумеется.

ХРОМОЙ. Участочек?

ВЫСОКИЙ. С обслугой, сорок соток. Живет, с божьей помощью, неплохо.

ХРОМОЙ. Так, так…

Остановившись у большого муравейника, начинает с интересом ворошить его палкой.

О! побежали, маленькие, побежали…

ВЫСОКИЙ. Не отвлекайся!

ХРОМОЙ. Извини. Привычка.

ВЫСОКИЙ. Между прочим, дурная.

ХРОМОЙ. Это надо доказать.

ВЫСОКИЙ (морщась). Ладно, ладно! Софист.

ХРОМОЙ. Отнюдь! Я — практик. Так о чем мы?

ВЫСОКИЙ. Мы об этом… а, ч-черт…

ХРОМОЙ(с готовностью). Да-да?

ВЫСОКИЙ. Забыл фамилию.

ХРОМОЙ (понимающе). Годы…

ВЫСОКИЙ. Кто бы говорил.

ХРОМОЙ. Ионов его фамилия, высокий. Точно.

ХРОМОЙ. Мудрый. Богобоязненный. Сорок соток.

ВЫСОКИЙ. Напрасная, между прочим, ирония. Да, я воздал ему. Но — по заслугам!

ХРОМОЙ. Ты, как всегда, торопишься.

ВЫСОКИЙ. Я наблюдаю его шестьдесят лет!

ХРОМОЙ. Шестьдесят лет наблюдать человека — и уже делать выводы? О-хо-хо! Тебе дай волю — опять мироздание за неделю…

ВЫСОКИЙ. Не богохульствуй хоть при мне-то.

ХРОМОЙ. Ладно, не будем о грустном. Итак, Ионов!

ВЫСОКИЙ. Ионов — образец. И пожалуйста, не возражай. Тут тебе ничего не светит.

ХРОМОЙ. Да мне и не надо У меня своя номенклатура, у тебя — своя. (Пауза.) Только что-то не верится.

ВЫСОКИЙ. Отчего же?

ХРОМОЙ. В особнячке, на сорока сотках… Дети небось пристроены?

ВЫСОКИЙ. Дети в порядке.

ХРОМОЙ. Ну вот.

ВЫСОКИЙ. Что?

ХРОМОЙ. Вот я и говорю: может, недаром богобоязненный Ионов твой?

ВЫСОКИЙ. Что, что?

ХРОМОЙ. Может, никакой не образец он, а просто — опытный экземпляр?

ВЫСОКИЙ. Это пошло.

ХРОМОЙ. Жизнь вообще пошлая штука. Не находишь?

Срывает травинку и ловит на нее муравья.

ХРОМОЙ. О! побежал, побежал…

ВЫСОКИЙ. Не отвлекайся!

ХРОМОЙ. Извини. (Слизывает муравья с травинки.) Ну так что с Ионовым твоим?

ВЫСОКИЙ. Что?

ХРОМОЙ. Давай разберемся с ним? Поскребем амальгамку-то?

ВЫСОКИЙ. Мы с тобой?

ХРОМОЙ. А почему нет?

ВЫСОКИЙ. Это исключено.

ХРОМОЙ. Да кто узнает-то? (Пауза.) По рукам?

ВЫСОКИЙ. Опять пари?

ХРОМОЙ. Почему непременно пари? Просто эксперимент, из любви к истине. Ты истину любишь?

ВЫСОКИЙ. Я сам истина.

ХРОМОЙ. Извини, запамятовал.

Несколько секунд идут молча.

ВЫСОКИЙ. Так что ты говоришь?..

ХРОМОЙ. Я говорю: эксперимент. (Пауза.) Притом во славу божию. Если, конечно, ты не заблуждаешься насчет Ионова.

ВЫСОКИЙ(сухо). Конкретнее.

ХРОМОЙ. Конкретнее: жилищные условия. Их надо ухудшить. Кардинально. А лучше вообще того… сжечь, например.

ВЫСОКИЙ. Зачем?

ХРОМОЙ. Как зачем? Послушать, что скажет!

ВЫСОКИЙ. Да что он вообще может сказать?

ХРОМОЙ. А вот послушаем.

ВЫСОКИЙ. Надеешься, скажет что-нибудь… эдакое… про меня?

ХРОМОЙ. Признаться, надеюсь.

ВЫСОКИЙ. Напрасно.

ХРОМОЙ. Так по рукам?

ВЫСОКИЙ. Неугомонный…

ХРОМОЙ. По рукам? (Пауза.)

ВЫСОКИЙ. Ну хорошо. Предположим, согласен.

ХРОМОЙ. Вот и отлично. Давно была у меня эта мысль…

ВЫСОКИЙ. Мысли бывают у меня! И то редко.

ХРОМОЙ. Поздравляю. Мыслишь — следовательно, существуешь…

ВЫСОКИЙ. Не отвлекайся.

ХРОМОЙ. Как скажешь. Итак…

ВЫСОКИЙ. Пожар?

ХРОМОЙ. Пожар. Хотя дело хозяйское. Может, и не пожар. Может, наоборот, наводнение. Землетрясение, сель, ядерная бомбардировка…

ВЫСОКИЙ. Ну, ну, размечтался. К чему расходовать энергию? Утюг оставили, спичку бросили…

ХРОМОЙ. Тебе виднее. Но чтоб дотла.

ВЫСОКИЙ. Зачем дотла?

ХРОМОЙ. Для чистоты эксперимента. Чтобы на ровном обугленном месте любил господа своего. Непременно дотла.

ВЫСОКИЙ. Ладно. Дотла так дотла. Это, в общем, все равно.

ХРОМОЙ. Кому как… И еще… (Пауза.)

ВЫСОКИЙ. Говори.

ХРОМОЙ. Детишек бы тоже того… прибрать бы. Для чистоты эксперимента, а? (Пауза.)

ВЫСОКИЙ. Что ж. Это даже… забавно.

ХРОМОЙ. Когда со мной скучно-то было? Ну? Сам сделаешь — или?.. (Высокий морщится.) Понял, понял — отдыхай. Вот расписочку только, если можно…

ВЫСОКИЙ. Какую расписочку?

ХРОМОЙ. Ордерок расходный. На домик, на детей…

ВЫСОКИЙ. Бюрократ.

ХРОМОЙ(разводя руками). Порядок, отчетность… Мы же не маленькие.

ВЫСОКИЙ. Держи. (Вынимает из кармана квадрат плотной бумаги.)

ХРОМОЙ. Вот это, можно сказать, по-божески… Благодарствуйте. (Аккуратно прячет лист.) Ну, до завтра! Пожар в полдень, не пропусти. (Улыбается.) Будет красиво… (Тает в тумане.)

Разговор второй

Уже вовсе и не туман, а нар. Сауна. На лавке, закутанный в простыню, сидит Высокий. Из парилки, смугл и волосат, выходит Хромой. Он в шапочке и с веником.

ВЫСОКИЙ. Ну как?

ХРОМОЙ. Отлично! Парку бы еще подбавить…

ВЫСОКИЙ. Не дома! Ишь, пригрелся, парку ему… Зубы-то не заговаривай! Знаешь, зачем зван!

ХРОМОЙ. Ты о чем?

ВЫСОКИЙ. Прекрасно ты понимаешь, о чем я!

ХРОМОЙ. А-а… Об Ионове?

ВЫСОКИЙ. О нем, о нем.

ХРОМОЙ. М-да… Действительно, странный случай. Ему дом спалили к чертям собачьим, а он доволен. Детей похерили, а он голову пеплом посыпал — и сидит тише мыши. Бог, видите ли, дал, бог и взял… (Пожимает плечами.) Слушай, а может, он просто… того, а?

ВЫСОКИЙ. Кого?

ХРОМОЙ. Не в себе.

ВЫСОКИЙ. Он абсолютно нормален.

ХРОМОЙ(смеясь, грозит пальчиком). Э-э… Все относительно — не слыхал?

ВЫСОКИЙ. Мне объясняли. Но я не понял.

ХРОМОЙ. А очень просто. Вот, например, ты говоришь: он нормален. А у меня есть парочка психиатров — так он у них завтра к койке примотанный лежать будет, с тусклым взглядом и головой трясти.

ВЫСОКИЙ. Бандиты они, а не психиатры.

ХРОМОЙ. Конечно. Но кто не бандит? Вот ты, между нами говоря, ни за что ни про что дом человеку спалил. Не говоря уж о детях.

ВЫСОКИЙ (строго). Это был эксперимент. Эксперимент, закончившийся к вящей славе божией.

ХРОМОЙ. Так уж прямо и закончившийся? (Пауза.) Вот за что люблю тебя — ловишь с полуслова. Приятно общаться.

ВЫСОКИЙ. В чем дело?

ХРОМОЙ. В Ионове дело. В рабе твоем бездомном, пеплом посыпанном. Неужто так и оставишь его?

ВЫСОКИЙ. За Ионова не бойся. Дом застрахован. Со стройматериалами помогу, детей пошлю. Заживет не хуже людей.

ХРОМОЙ. Вот этого и боюсь.

ВЫСОКИЙ. То есть?

ХРОМОЙ. Так ведь вернешь ему все — да еще и вознаградишь, пожалуй, не разобравшись!

ВЫСОКИЙ. Что значит «не разобравшись»? Дом ему спалили?

ХРОМОЙ. Как свечку.

ВЫСОКИЙ. Детей уничтожили?

ХРОМОЙ. Поголовно.

ВЫСОКИЙ. Ну! А он хоть бы пикнул!

ХРОМОЙ. Контролирует себя. Сдерживается. Я же говорил: опытный экземпляр!

ВЫСОКИЙ. Мне главное — как ведет себя.

ХРОМОЙ. А в душу заглянуть?

ВЫСОКИЙ. Меня подробности не интересуют.

ХРОМОЙ. А напрасно! Самое интересное в человеке — именно подробности. Например: что он там себе думает, когда славит тебя, на пепелище на детских костях сидя?

ВЫСОКИЙ. И что же он, по-твоему, думает?

ХРОМОЙ. Чужая душа — потемки! Но в виде исключения можно и с фонариком…

ВЫСОКИЙ. Ну и?..

ХРОМОЙ. Я ничего не утверждаю. Это только предположение. Рабочая гипотеза.

ВЫСОКИЙ. Короче!

ХРОМОЙ. Короче, не рад он. Внутренне сильно недоволен. Ропщет, можно сказать!

ВЫСОКИЙ. На меня?

ХРОМОЙ. Ну не на меня же.

ВЫСОКИЙ. Погоди-ка.

Открывает дверь сауны. За ней — облака. Смотрит куда-то вниз.

ВЫСОКИЙ. Ну, одежда разодрана. Ну, голова в пепле, действительно. Жена плачет. Сам грязный очень. На коленях стоит, качается туда-сюда… Вспоминает детей. (Удивленно.) Очень расстроен! Но — не ропщет, нет!

ХРОМОЙ. Торопишься! Опять ты торопишься! Одним глазком глянул — и готово! А ведь там не левиафан какой- нибудь — человек все-таки, венец творения…

ВЫСОКИЙ. Не усложняй. Глина — она глина и есть.

ХРОМОЙ. Однако ж не свистулька! Там, в глине этой, помимо божьего промысла, чего только не копошится! Самолюбие, идеи разные… Тут иной раз и в микроскоп посмотреть надо. А иной раз — и ланцетом разрезик-другой сделать. Для пущей ясности.

ВЫСОКИЙ. К чему это ты?

ХРОМОЙ. Что?

ВЫСОКИЙ. Да вот насчет ланцета.

ХРОМОЙ. Насчет ланцета — это к слову. А вот насчет Ионова говорю тебе: нечисто тут. Как профессионал говорю. Неспроста он богобоязненный такой. Понял, откуда ветер дует!

ВЫСОКИЙ. Ты считаешь?..

ХРОМОЙ. А чего там считать! Качается туда-сюда, а сам такое думает… Говорить не хочется.

ВЫСОКИЙ. Но, но!

ХРОМОЙ. Да что я-то? Это же он.

ВЫСОКИЙ. Погоди-ка!

Открывает дверь сауны. Долго и пристально смотрит вниз.

ВЫСОКИЙ. Нет. Не может быть.

ХРОМОЙ. Ну и слава богу, если ошибаюсь. Кто без греха. Но проверить все-таки не мешает.

ВЫСОКИЙ. Излагай, излагай…

ХРОМОЙ. Испытать его надо. До самого донышка испытать.

ВЫСОКИЙ. Уж куда дальше-то?

ХРОМОЙ. Не скажи. Мы покуда только вокруг да около ходили — теперь самое время плоти коснуться… Рассудок затмить. По черным полям на край доски провести — да там, на самом краешке, и оставить на время! Вот тогда и узнаем, что у него на душе, у твоего Ионова.

ВЫСОКИЙ. А не жалко?

ХРОМОЙ. Как не жалко! Были бы слезы — заплакал бы! Но что поделать: за истину надо платить. И потом: дело-то общее…

ВЫСОКИЙ. У нас с тобой?

ХРОМОЙ. Конечно. Ну чего, в самом деле… Все свои.

(Пауза.)

ВЫСОКИЙ. Хорошо, вот он в твоей руке.

ХРОМОЙ. Ага!

ВЫСОКИЙ. Только чур не до смерти.

ХРОМОЙ. Обижаешь. Зачем он мне мертвый-то? Сам же первый из него великомученика сделаешь! Нетушки, пускай живет. Но так живет, чтобы все время умереть хотелось!

ВЫСОКИЙ. Конкретнее.

ХРОМОЙ. Что-нибудь придумаю… С фантазией, слава богу, порядок!

ВЫСОКИЙ. Ты давай без экзотики.

ХРОМОЙ. Какая экзотика, что ты! Я же не маньяк. Ну, с легким паром, коллега! Как говорится — следите за рекламой!

Вышагивает из сауны и пропадает в ночных облаках.

Разговор третий

Сад. Чугунная ограда тонет в тумане. В шезлонге, у сервировочного столика, пьет чай Высокий. В кушах заливается соловей.

ВЫСОКИЙ. Надоел. (Соловей замолкает. Высокий, обращаясь в пространство.) С чем пожаловал?

ХРОМОЙ(появляясь). Да так. Проходил мимо — дай, думаю, зайду, давно не виделись.

ВЫСОКИЙ. Угощайся.

ХРОМОЙ. Спасибо, только что пообедал у себя. Кстати, решил прогуляться. Врачи рекомендуют после еды.

ВЫСОКИЙ. Садись.

ХРОМОЙ. Отчего же, присесть можно. Разговор не короткий.

ВЫСОКИЙ. Насчёт Ионова хлопочешь.

ХРОМОЙ. Увы.

ВЫСОКИЙ. Насквозь тебя вижу.

ХРОМОЙ. Так я ж весь как на ладони! Никаких вторых планов, раздвоений души… Простой, как жизнь.

ВЫСОКИЙ. К делу.

ХРОМОЙ. К делу. Заговорил Ионов-то…

ВЫСОКИЙ. Заговорил.

ХРОМОЙ. Ай-яй-яй. Неделю целую молчал и вдруг заговорил. И главное — как! Просто, можно сказать, поэт! Погибни, говорит, день, в который я родился! Так вот, сразу.

ВЫСОКИЙ. Не глухой, слышал.

ХРОМОЙ. Еще бы! Пятый день смерти просит.

ВЫСОКИЙ. Но меня — не похулил.

ХРОМОЙ. Все впереди.

ВЫСОКИЙ. Что ты с ним сделал?

ХРОМОЙ. Я? Помилуй! Даже странно… Состоялось коллективное решение…

ВЫСОКИЙ. Не паясничай. Что у него?

ХРОМОЙ. Проказа.

ВЫСОКИЙ. Звучит шаловливо.

ХРОМОЙ. Да и выглядит ничего себе. Взглянуть не желаешь?

ВЫСОКИЙ. Придет время — взгляну.

ХРОМОЙ. Не откладывай на завтра… Зовет он тебя. Объясниться желает. Узнать: за что?

ВЫСОКИЙ. Вот я прямо сейчас все брошу и побегу объясняться.

ХРОМОЙ. Правильно. Они ему так и сказали.

ВЫСОКИЙ. Да, кстати! Откуда эти трое?

ХРОМОЙ. Которые вокруг сидят?

ВЫСОКИЙ. Да.

ХРОМОЙ. Это друзья его.

ВЫСОКИЙ. Друзья? Что-то не припоминаю…

ХРОМОЙ. Друзья детства. Не оставили в беде, пришли посочувствовать.

ВЫСОКИЙ. Твоя работа?

ХРОМОЙ. Моя.

ВЫСОКИЙ. Это провокация.

ХРОМОЙ. Что ты! Провокации разве такие бывают?

ВЫСОКИЙ. Провокация чистой воды! Вон его как трясет от них! Того гляди, ударит.

ХРОМОЙ. Да, нервы у старика ни к черту. Пардон.

ВЫСОКИЙ. Твои люди кого хошь из себя выведут!

ХРОМОЙ. А что такое?

ВЫСОКИЙ. Что такое? А вот (указывая куда-то вниз) — долговязый этот каяться его зовет! В чем ему каяться, Ионову?

ХРОМОЙ. В чем покаяться, у приличного человека всегда найдется.

ВЫСОКИЙ. Софистика! Другой, жирный, рот ему затыкает, угрожает от моего имени… Где ты откопал этих сукиных детей?

ХРОМОЙ. Земля велика.

ВЫСОКИЙ. Но особенно третий старается, плешивый: на все, говорит, божий промысел! Он, говорит, и святым своим не доверяет, небеса ему и те нечисты… Это про меня-то. Смотри!

ХРОМОЙ. Не бери в голову. Утешает старика как может.

ВЫСОКИЙ. Я им устрою утешение. Самозванцы! И ты тоже хорош: подсадку устроил! Как маленький, честное слово…

ХРОМОЙ. При чем тут возраст? Проверенная методика…

ВЫСОКИЙ. «Методика»… А Ионов — ни слова против меня. Ни словечка! И твоим спуску не дает. Мне тут записали пару мест. Вот. Вы, говорит, сплетчики лжи! А? Каково?

ХРОМОЙ. Неплохо. А еще он сказал им: «Я хотел бы состязаться с богом». (Пауза.) Тебе — не записали?

ВЫСОКИЙ. Как он сказал?

ХРОМОЙ (раздельно). «Я хотел бы — состязаться — с богом». Я, говорит, завел на него судебное дело. А то, говорит, что же получается?

ВЫСОКИЙ. Что?

ХРОМОЙ. Получается, говорит, нет пользы человеку в благоугождении богу!

ВЫСОКИЙ. Это он сказал — или ты?

ХРОМОЙ. Он.

ВЫСОКИЙ. Нету пользы?

ХРОМОЙ. Говорит: нету.

ВЫСОКИЙ. Не врешь?

ХРОМОЙ. Моя специальность — неприятная правда.

ВЫСОКИЙ. Когда он это сказал?

ХРОМОЙ. Сегодня, в четырнадцать сорок три.

ВЫСОКИЙ. Мне не докладывали.

ХРОМОЙ. Распустил ты аппарат. Мне сразу доложили.

ВЫСОКИЙ. Что он еще говорил?

ХРОМОЙ. Так… Все больше вопросы задавал.

ВЫСОКИЙ. Кому?

ХРОМОЙ. Вообще. В пространство.

ВЫСОКИЙ. Например?

ХРОМОЙ. Например, спрашивал: почему беззаконные достигают старости и умирают в полноте сил своих, а праведник гниет заживо? Не ясно ему.

ВЫСОКИЙ. Еще вопросы были?

ХРОМОЙ. В основном — этот.

ВЫСОКИЙ. И что, кто-нибудь ответил ему из… пространства?

ХРОМОЙ. Отвечали, но шепотом. Ты, сказали, сначала думай, а потом говори.

ВЫСОКИЙ. Это долговязый сказал?

ХРОМОЙ. Ага.

ВЫСОКИЙ. Хороший совет.

ХРОМОЙ. Невыполнимый, к сожалению. Языки-то ты всем дал, а мозгов… Что ж, так всю жизнь и молчать?

ВЫСОКИЙ. Не отвлекайся. Что остальные?

ХРОМОЙ. Жирный возмутился. Речь говорить начал, все пепелище слюной забрызгал… Кричал: ложь это!

ВЫСОКИЙ. Да ну?

ХРОМОЙ. Ей-богу. Раз, кричал, гниешь заживо, сволочь, значит, никакой не праведник ты! Поделом тебе!

ВЫСОКИЙ. Дурак.

ХРОМОЙ. С кадрами вообще беда.

ВЫСОКИЙ. А что плешивый?

ХРОМОЙ. Плешивый с другой стороны зашел. Что, говорит, за удовольствие вседержителю, что ты праведен?

ВЫСОКИЙ. Слушай, они там у тебя совсем распоясались!

ХРОМОЙ. Разве, говорит, может человек доставлять пользу богу? Разумный доставляет пользу себе самому.

ВЫСОКИЙ. Он у тебя что, с философским образованием?

ХРОМОЙ. Нет. Просто демагог.

ВЫСОКИЙ. Мерзавцы. Все трое.

ХРОМОЙ. Это уж будьте покойны. Мерзее некуда. Да и четвертый… (Пауза.)

ВЫСОКИЙ. Эх, Ионов, Ионов, огорчил ты меня.

ХРОМОЙ. Чего уж так расстраиваться…

ВЫСОКИЙ. Пользы ему, видите ли… Хорош!

ХРОМОЙ. Все они там внизу хороши, если копнуть. Говорил я тебе: не надо было в шестой день работать! Отдохнул бы как человек…

ВЫСОКИЙ. Это тоже был эксперимент.

ХРОМОЙ. Понимаю. Молодость… Человек — это звучит гордо, и все такое… Звучит гордо, да выглядит отвратительно!

ВЫСОКИЙ. Лепил с себя.

ХРОМОЙ. Ну-у… Модель, кто спорит, совершенная. Но — глина… сопротивление материала… Ты им про вечное — а им особнячок отдай, детей верни, здоровье поправь. Кой им черт в этом здоровье, понять не могу! Мелочные людишки… Бог, можно сказать, с ними… Круглосуточно.

ВЫСОКИЙ. Не лезь копытами в душу.

ХРОМОЙ. Если обидел — извини.

ВЫСОКИЙ. Я могу обидеть. Меня — труднее. Итак! Провокаторов с пепелища убери. Сей же час убери, пока я их не испепелил. Эксперимент окончен.

ХРОМОЙ. Убрать — дело нехитрое. (Плюет вниз.) Видишь, уже и след простыл… Только что-то не пойму я… А как же подопытный наш?

ВЫСОКИЙ. С подопытным говорить буду. Сам!

ХРОМОЙ. Говорить? Он в суд тебя тащит, как президента какого-нибудь — прости, господи! — а ты: говорить?

ВЫСОКИЙ. Ты-то чего разволновался?

ХРОМОЙ. Как чего? Это же подрыв основ! Эдак каждый кусок глины начнет права качать! Он же атеист без пяти минут!

ВЫСОКИЙ. Не преувеличивай. И потом: атеисты — часть замысла. Чтобы скучно не было. А насчет «без пяти минут» — так за пять минут этих я… папу римского из него сделаю! Хоть он и прокаженный.

ХРОМОЙ. Ну и сделай для смеху папу, а потом мне отдай!

ВЫСОКИЙ. Насовсем?

ХРОМОЙ. Насовсем.

ВЫСОКИЙ. Насовсем — не могу.

ХРОМОЙ. Почему?

ВЫСОКИЙ. Потому что! Маленький ты, что ли? Представляешь, что начнется, какие разговоры пойдут? Кадры разбазариваю, своих сдаю… Ты даже понятия не имеешь, с кем мне тут, в высших сферах, приходится общаться!

ХРОМОЙ. Да плюнь ты на них! Тоже святые нашлись, политику диктовать… Оставь мне Ионова. Оставь!

ВЫСОКИЙ. Не проси. Рад бы — не могу. (Пауза.)

ХРОМОЙ. Жаль. А то бы отдал мне их всех?

ВЫСОКИЙ. Кого — всех?

ХРОМОЙ. Ну вообще. Оптом. А? Вот бы славно было. Что тебе стоит? Гулять так гулять. Разом бы все узлы и развязали. У меня на Ближнем Востоке парочка лидеров есть — любо-дорого посмотреть! И помогать им не надо, сами Судный день устроят… А когда пепел развеется, сядем вместе — но уже не за неделю, смешной срок! — а основательно, с учетом, так сказать, допущенных ошибок… Без вольнодумств этих. Я помогу. Там (указывает вниз) нас поймут. Давай тряхнем стариной, а? Натура у тебя широкая, я ж тебя знаю, самому небось охота…

ВЫСОКИЙ. Изыди.

ХРОМОЙ. Как хочешь. Я помочь хотел.

ВЫСОКИЙ. Спасибо.

ХРОМОЙ. Не за что. (Пауза.) Ну? Будешь восстанавливать статус-кво?

ВЫСОКИЙ. Да.

ХРОМОЙ. Сорок соток, особнячок?

ВЫСОКИЙ. Да.

ХРОМОЙ. Вот скука-то. Такое качественное пепелище…

ВЫСОКИЙ. Изыди.

ХРОМОЙ. Про прислугу не забудь: сгорела.

ВЫСОКИЙ. Прислуга будет новая.

ХРОМОЙ. А дети?

ВЫСОКИЙ. И дети новые.

ХРОМОЙ. Ионов — тоже новый?

ВЫСОКИЙ. Ионов — старый. Мозги только на место поставлю…

ХРОМОЙ. Больно ты добрый.

ВЫСОКИЙ. Это да. Посмотреть останешься?

ХРОМОЙ. Что ты, только душу травить…

ВЫСОКИЙ. Тогда изыди.

ХРОМОЙ. Уже изошел практически. Ну, до новых встреч в эфире. (Уходит и тут же возвращается.) А славно было бы… Всех разом. А? (Исчезает.)

ВЫСОКИЙ. «Всех разом»… Может, и стоило бы. Расплодились, размножились, теперь до каждого не доберешься… А доберешься — и сам не рад. Характер дурной, самомнение вселенское… Вот хоть этот, прокаженный… как же его… а, не важно. Пользы ему, видите ли, нету! А я не зубная паста! (Пауза.) И зачем я опять с ними связался? Теперь диспут устраивать, общественное мнение организовывать, апокриф создавать… На что вечность уходит, а? Иной раз думаешь: а не послать ли все… к этому? Но нет, нельзя. Кто придумал сюжет, тому и отвечать за развязку. И потом: они же верят! Не все, конечно, но многие… как ни странно… Теперь уже ничего не поделаешь. (Тяжело вздыхает.) Ну, пора. А то ляпнет еще чего-нибудь сгоряча, потом греха не оберешься… Эй, ты! внизу! тебе говорю! Как тебя там? Ионов! Это я. «Кто, кто»… Я!

Гром и молния.

Занавес

Реплики в антракте

Бессмертные все умерли. Осталось два-три долгожителя.

Эволюция началась с того, что обезьяна почувствовала себя человеком.

Когда истину долго отстаивают, вера выпадает в осадок.

Я и сам думал, что Харе Кришна, а оказалось — Аллах акбар!

Церковь поставила божий промысел на попа.

Относительно маятника Вселенная все время мотается туда-сюда.

Богов много, а мы одни. Пора поставить крест на Голгофе!

Хана

— Это ящик Пандоры. Если его открыть, всем хана. Открывать?

— Открывай!

— Так ить хана…

— Давай, не томи.

— Всем-всем хана.

— Всем-всем?

— Ага.

— И Козлову?

— Как же без Козлова?

— Открыва-ай!

Занавес

Революционная ситуация

ВЕРХИ. Вы че, не хотите жить по-старому?

НИЗЫ(почесываясь). Не-а…

ВЕРХИ. Вот и нам уже того…

НИЗЫ. Кого?

ВЕРХИ. Неможется нам. Управлять-то. низы. Ну и?

ВЕРХИ. Так это… Чего делать-то будем, нет?

НИЗЫ. Да задавиться.

ВЕРХИ. В смысле?

НИЗЫ. В смысле: гребись оно веслом!

ВЕРХИ. Так, значит, ничего не будет?

НИЗЫ. Не. (Плюют.) Отдыхайте пока.

Занавес

На ветвях власти

НАРОД(входя). Это ветви власти?

КРИКИ. Они, они!

НАРОД(озираясь). И который тут у вас будет самый легитимный?

КРИКИ. Я! Нет, я! Молчи, урод! Моя будет самый легитимный!

НАРОД. Вы тут все, что ли, легитимные?

КРИКИ. В натуре! Век воли не видать! Уйди из-под ветвей!

Улюлюканье.

НАРОД. Не пойму я что-то…

КРИКИ. Не надо тебе ничего понимать! Иди работай!

Хруст ветвей, чавканье, выстрелы.

Занавес

Высшая инстанция

— Слушаю вас.

— У меня проблемы…

— Вижу.

— Мне не платят зарплату.

— Ужас…

— Да! Два года.

— Я говорю: ужас, как от вас пахнет! Встаньте там, у двери.

— Простите.

— И пользуйтесь дезодорантом. Вы живете среди людей.

— Я…

— Слушаю вас.

— Два года — ни копейки… Написал в райсовет — оштрафовали. Пришел в милицию — выписали из квартиры.

— Все?

— Нет. Я пожаловался в прокуратуру.

— Вижу.

— Да. Мне сломали руку и выжгли клеймо, запрещающее въезд в пределы Садового кольца.

— На левом боку.

— Откуда вы знаете?

— В Конституционный суд обращались?

— Да.

— И что?

— Дочь забрали в армию.

— Хорошо. Дальше.

— Что?

— Изложите суть вопроса.

— Мне не платят деньги. Меня выписали из квартиры…

— Я уже это слышал.

— Мне сломали руку!

— Вторую?

— Нет, первую.

— Вы уже говорили об этом! Старайтесь не повторяться, у нас очень много работы… Вас тут миллионы таких.

— Мне выжгли клеймо.

— Зачем вы сюда пришли?

— Мне сказали, здесь…

— Да, и что?

— Я хотел…

— Короче.

— Но я…

— Время! (Пауза.)

— Я пойду?

— Спасибо, что напомнили. (В трубку.) Павел Семеныч, тут ко мне пришел человек, которому не нравится жить на родине — сломайте ему, пожалуйста, левую ногу.

Занавес

Спрашивайте — отвечаем

— Господи, за что?

— За все.

— Так я же ничего не делал!

— А вот как раз за это!

Занавес

Общественное мнение

КОРРЕСПОНДЕНТ. Что вы думаете о правительстве?

ПРОХОЖИЙ……….!

КОРРЕСПОНДЕНТ. Неужели?

ПРОХОЖИЙ……….!

КОРРЕСПОНДЕНТ. Спасибо.

ПРОХОЖИЙ……….!

Занавес

Выездной концерт

ВЕДУЩАЯ. Паганини! Каприз-фантазия! Опус двадцать семь! Исполняет Игнат Закорюкин! (Пауза.) Закорюки-ин! (Пауза.) Опять напился, подлец. (Улыбается.) Акробатический этюд! Исполняют Марина и Олег Сивцевы! (Пауза.) Сив-цевы-ы-ы! (Заглядывает в кулису, отшатывается.) Молодожены, блин! (Улыбается.) Ну и черт с ними. Танец с саблями! (Пауза.) Па-де-де из оперы «Щелкунчик»! (Пауза.) Вологодские попевки! Дрессированные собаки! Есть кто живой? (Пауза.) Концерт окончен! (Уходит.)

Занавес

Ток-шоу

ВЕДУЩИЙ. Добрый вечер! Сегодня в нашем ток-шоу в острой дискуссии о путях развития законности сойдутся милиционер Ангелюк и вор в законе Злыднев. Поприветствуем наших гостей!

Входят и садятся Злыднев и Ангелюк.

ВЕДУЩИЙ. Итак, справа от меня — полковник Ангелюк… или нет, простите. Да! Ангелюк слева. А справа, если я не ошибаюсь… Нет, пожалуй… справа Ангелюк, ведь он в форме. А впрочем… Ну да. В общем, один из них Ангелюк, а другой Злыднев. Аплодисменты в студии!

Занавес

У синего моря

ЗОЛОТАЯ РЫБКА. Отпусти меня, старик, а я тебе три желания исполню.

СТАРИК. Умори старуху, рыбка, а то сил моих больше нет.

ЗОЛОТАЯ РЫБКА. Уже.

СТАРИК. Точно?

ЗОЛОТАЯ РЫБКА. У нас как в аптеке.

СТАРИК. Тогда оживи и то же самое — еще два раза.

Занавес

Как хорошо быть патриотом

СЕНЬКИН(стоя в штанах и босиком). Люблю народ.

Сенькину приносят носки и галстук.

СЕНЬКИН(разрывая на груди рубашку от Армани). Верю в Россию!

Сенькину приносят новую рубашку, костюм и ботинки.

СЕНЬКИН(куря гавану). Отечество в опасности!

Сенькину приносят чашечку кофе.

СЕНЬКИН(прихлебывая). Держава и народ!

Сенькину приносят итальянский гарнитур, арабскую сантехнику, избирают депутатом, строят дачу на Рублевском шоссе и отправляют на Канары для обмена опытом.

СЕНЬКИН(лежа поперек Канар). Во пруха, я торчу!

Входит киллер.

Занавес

Египетские ночи

КЛЕОПАТРА. Скажите, кто меж вами купит ценою жизни ночь мою?

ПЕТР ИВАНОВИЧ ЧИЖИКОВ. Ценою жизни?

КЛЕОПАТРА. Да!

ПЕТР ИВАНОВИЧ ЧИЖИКОВ. Одну ночь?

КЛЕОПАТРА. Ну, две.

Занавес

Диоген и начальство

НАЧАЛЬСТВО. Ты кто?

ДИОГЕН. Диоген я. Может, слыхали?

НАЧАЛЬСТВО. Не слыхали. А чего в бочке сидишь?

ДИОГЕН. Так Диоген же.

НАЧАЛЬСТВО(сопровождающим лицам). Чтоб к завтрему ни одного бомжа в городе не было!

Занавес

Искусство принадлежит народу

ИНВАЛИД(сидя на газете с гармошкой). Какая песня без бая-яна!..

ПРОФЕССОР(высовываясь из окна). Уйдите из-под консерватории, милейший, вы мне срываете учебный процесс!

ИНВАЛИД. Где консерватория?

ПРОФЕССОР. Странный вопрос. Вы под ней сидите.

ИНВАЛИД. А-а, так это вы тут целый день тренькаете? (Поджигает консерваторию.)

ПРОФЕССОР. Гори-и-им!

ИНВАЛИД(сидя на пепелище). Какая песня без бая-я-я-яна-а-а-а…

Занавес

Ошибка резидента

Пивная. Над столами — Иванов, Петров, Мушкин и другие.

ИВАНОВ. Мужики, никто не знает — столица Венесуэлы, семь букв?

ПЕТРОВ. Кого?

ИВАНОВ. Венесуэлы. (Пауза.) Извините.

ПЕТРОВ. Смотри, а то можно и по хлебалу.

ИВАНОВ. Да нет, я так…

ПЕТРОВ. Я предупредил. (Пауза.)

МУШКИН(из угла). Каракас.

ПЕТРОВ. Что?

МУШКИН. Столица Венесуэлы — Каракас.

ПЕТРОВ. Кто это?

ИВАНОВ. Не знаю.

ПЕТРОВ. С тобой?

ИВАНОВ. Первый раз вижу.

ПЕТРОВ. Вяжи его, ребята! Шпион!

Мушкина вяжут.

Занавес

Премьера заявления

ЧЕЛОВЕК (скребет пером, бормоча). Я, Иван Иванович… Нет, что-то не то!

Рвет бумагу, задумывается.

Я, Петро Семенович… Не то!

Рвет бумагу.

Я, Асланбек Файзулович…

Рвет.

Я, Моисей Абрамович… Какая гадость!

Рвет на мелкие клочки.

Я, Хосе Фернандо… Батюшки! Кто же я?

Наливает, пьет.

Я, член КПСС с тридцать седьмого… очередник с семьдесят третьего, узник совести, секретарь парткома… Ай!

Наливает, пьет.

Я, вышеупомянутый… Уходя из жизни… Не то! Подъезжая под Ижоры… Вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени… Фиделя Кастро… Владимира Красное Солнышко… перед лицом своих… твоих… двоих-троих…

Плачет.

Не судьба!

Рвет чистые листы, посыпает клочками голову.

Зима!

Счастливо смеется, кладет голову на стол и засыпает.

Занавес

Реплики на выходе

Перпетуум пропили!

Власть народа? Уточните — над кем?

Является ли свободой осознанная необходимость пойти в рабство?

Сколько предрассудков искоренили, а рассудка все нет и нет.

Перстом указующим полезно чесать в затылке.

Левша подковал блоху. Теперь не только кусает, но еще, сволочь, и цокает.

Не так страшен палач, как отвратительны зрители.

Мало прийти к власти — надо уйти от нее живым.

Усилия пророков бесплодны, потому что история развивается по спирали…

Вечерний выезд общества слепых

Действующие лица

ОЧКАРИК

МУЖЧИНА ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ ДАМА

ЛЫСЫЙ, ее муж

ПАРЕНЬ

ДЕВУШКА

ПЬЯНЫЙ

БАБУШКА С МАЛЬЧИКОМ

ДЕДУЛЯ

ВОШЕДШИЕ НА СТАНЦИИ

Вагон метро, поздний вечер, редкие пассажиры. Поезд вдруг замедляет ход и останавливается, наступает тишина. Некоторое время все сидят молча. Парень и Девушка продолжают целоваться.

ДАМА. Кошмар какой-то.

ЛЫСЫЙ. Ровным счетом ничего ужасного.

ДАМА. У тебя всегда все в порядке. (Пауза.)

ОЧКАРИК. Приехали. «Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны!»

ПЬЯНЫЙ(просыпаясь). Что?

ОЧКАРИК. Спи, дядя. Спи, все в порядке.

ПЬЯНЫЙ. Какая станция?

ОЧКАРИК. Станция «туннель».

ПЬЯНЫЙ(подумав.) Мне плохо.

ОЧКАРИК. Кому сейчас хорошо?

ЛЫСЫЙ(кивнув на целующихся). Им.

ОЧКАРИК. Это ненадолго.

МАЛЬЧИК. Бабушка, а почему мы стоим?

БАБУШКА. Сейчас поедем.

Парень и Девушка продолжают целоваться. Пауза.

ДАМА. Мы вам не мешаем?

ПАРЕНЬ. Ничуть.

ДАМА. Ни стыда, ни совести!

МУЖЧИНА. Эй! Нажмите там кнопку.

ОЧКАРИК. Зачем?

МУЖЧИНА. Вам ближе.

ОЧКАРИК. И что?

МУЖЧИНА. Спросите у машиниста: долго еще будем стоять?

ОЧКАРИК. А он-то откуда знает?

МУЖЧИНА. А кто знает?

ОЧКАРИК. Никто не знает.

МУЖЧИНА. Вам что, трудно нажать кнопку?

ОЧКАРИК. Вы настаиваете?

МУЖЧИНА. Да.

ОЧКАРИК. Хорошо, нажал.

МУЖЧИНА. Теперь спросите.

ОЧКАРИК. Да у меня, собственно, нет вопросов.

МУЖЧИНА. Почему вы улыбаетесь?

ОЧКАРИК. А ЧТО?

МУЖЧИНА. Не надо улыбаться.

ОЧКАРИК. Почему?

Мужчина, не отвечая, подходит к точке экстренной связи и нажимает на кнопку.

МУЖЧИНА. Алло! Алло, машинист! Что случилось? Почему стоим? Алло!

ОЧКАРИК. А вдруг он умер?

МУЖЧИНА. Кто?

ОЧКАРИК. Машинист.

МУЖЧИНА. Да вы что?

ОЧКАРИК. А что? Дело нехитрое; вот у дедушки спросите…

ДЕДУЛЯ. Чаво?

ОЧКАРИК. Ничего-ничего. Отдыхаем.

МУЖЧИНА. А помощник машиниста? Он тоже умер?

ОЧКАРИК. Зачем? Помощник жив. Он сидит над телом машиниста и плачет. Тот был ему как отец. Подобрал на улице, дал в руки профессию. Передал секреты мастерства…

ДАМА. То, что вы говорите, — возмутительно!

ОЧКАРИК. Правда?

ДАМА. Да!

ОЧКАРИК. Тогда извините меня. Машинист жив. Помощник не плачет. Я пошутил.

ДАМА. Между прочим, очень глупые шутки.

ОЧКАРИК. А сидеть с важным видом под землей — не глупо?

ДАМА. Так, это уже слишком. (Мужу.) Мужчина ты или нет?

ЛЫСЫЙ. Почему это заинтересовало тебя именно сейчас?

ДАМА. Потому что ты позволяешь всяким наглецам разговаривать со мной в таком тоне!

ЛЫСЫЙ. Он и не думал с тобой разговаривать.

МУЖЧИНА(в динамик.) Алло! Машинист! В чем дело? Долго мы еще будем тут стоять? (Пауза.) Немедленно ответьте! Отвечайте, когда вас спрашивают! Козлы!

ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКА. Сам ты козел!

ОЧКАРИК. Вы были правы: он жив.

МУЖЧИНА. Ах ты!.. (Ожесточенно жмет на кнопку, потом бьет по динамику.) Отвечай! Отвечай, гад!

ОЧКАРИК. Слушайте, вот я смотрю на вас, смотрю… У меня такое ощущение, что вы куда-то торопитесь.

МУЖЧИНА. Не ваше дело!

ОЧКАРИК. Конечно, не мое. Просто интересно: куда? (Пауза.) Быть может, дело того не стоит? А?

МУЖЧИНА. Помолчи, умник.

ОЧКАРИК. Молчу, молчу…

Несколько секунд наблюдает за тем, как жмет на кнопку Мужчина.

Кстати, один раз вы уже не прислушались к моим словам — и что же? Поезд стоит, как стоял, а вас, если я только не ослышался, публично назвали козлом.

МУЖЧИНА. Чего тебе надо, ты?

ОЧКАРИК. Ничего.

МУЖЧИНА. Ну и молчи.

ОЧКАРИК. Молчу.

МУЖЧИНА (жмет на кнопку). Прекратите смотреть!

ОЧКАРИК. Говорить нельзя, смотреть нельзя… Да вы тиран!

МУЖЧИНА. Чего тебе надо?

ОЧКАРИК. Вы уже спрашивали.

Мужчина жмет на кнопку.

Господи боже мой! Ну не будьте же вы опять… травоядным! Вы можете жать на кнопку или на голову этого дедушки — скорее не поедем.

ДЕДУЛЯ. Чаво?

ОЧКАРИК. Кочумай, дед, все замечательно! Ну давайте поговорим как люди, а? Все равно же сидим. Куда вы так торопитесь?

МУЖЧИНА. Почему это вас интересует?

ОЧКАРИК. Просто так.

МУЖЧИНА. Ничего не бывает просто так.

ОЧКАРИК. Вы уверены?

МУЖЧИНА. Уверен. (Пауза.)

ОЧКАРИК. Хорошо, я открою вам тайну. Я из органов.

ДАМА. Прекратите! Прекратите паясничать, слышите? А вы прекратите целоваться!

ПАРЕНЬ. А вы не смотрите.

ДАМА. Я сама знаю, куда мне смотреть!

ПАРЕНЬ. Тогда смотрите. (Целуются.)

ДАМА. Какая гадость!

МУЖЧИНА. Козел ты, а не работник органов.

ОЧКАРИК. А может, я и то и другое?

МУЖЧИНА. В органах не держат болтунов.

ОЧКАРИК. Откуда вы все знаете?

МУЖЧИНА. Да уж знаю.

ОЧКАРИК. Не смею спорить. Но помните: отказ от помощи следствию — усугубляет… Итак, версия первая: вы спешите к возлюбленной! Кто за эту версию? Правильно, никого. Вы не похожи на Ромео. Хотя убить можете.

ДАМА. Вы, молодой человек, не из органов. Вы, наверное, из цирка.

ОЧКАРИК. В некотором смысле.

ДАМА. Но здесь не цирк.

ОЧКАРИК. А что здесь?

ДАМА. Здесь — метро.

ОЧКАРИК. Простите! Метро — это вид транспорта. А мы сидим, как тушканчики, под землей и понятия не имеем, когда увидим свет божий. Так что это не метро.

ДАМА. А что же это?

ОЧКАРИК. Поживем — увидим. Может быть, как раз и цирк. Может, чья-то лабораторная колба. А может, могильник.

МАЛЬЧИК. Бабушка, а что такое могильник?

Пауза.

ПЬЯНЫЙ(просыпаясь). Где мы?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Знаете, этот вопрос мы как раз и обсуждаем.

ПЬЯНЫЙ. Мне плохо.

МУЖЧИНА. Слушайте, в чем дело? Нам всем надо поскорее выбраться отсюда, а мы слушаем этого балабола, вместо того чтобы что-нибудь придумать!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Я уже придумал. Вам надо срочно отойти в сторону.

МУЖЧИНА. С какой стати?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. На всякий случай.

ПЬЯНЫЙ. М-м-м-м…

МУЖЧИНА(отпрыгивая в сторонку). Эй! Ты!..

ДАМА. Его сейчас вырвет!

ЛЫСЫЙ. Чистая правда…

ОЧКАРИК. Дядя! Стой! Потерпи! Не высказывайся на людях!

ПЬЯНЫЙ. Га-а-а…

Общее смятение.

ОЧКАРИК. Ну вот. А вы говорите — метро.

ДАМА. Безобразие! Господи, ну почему я должна находиться среди этой мерзости?

ЛЫСЫЙ. Мы все находимся здесь.

ДАМА. Мне плевать на всех! Меня бесит твое вечное смирение!

ЛЫСЫЙ. Что поделать, дорогая. Все сущее — разумно!

ДАМА. Кто тебе это сказал?

ЛЫСЫЙ. Гегель.

ДАМА. Твой Гегель — идиот! Мне надоело! Зачем я вообще не осталась дома?

ЛЫСЫЙ. Я задавал себе этот вопрос весь вечер.

ПЬЯНЫЙ. Га-а-а…

ДАМА. Да уберите же его отсюда!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Куда?

ОЧКАРИК. Господа! Не дадим чьей-то рвоте помешать поиску истины! Итак: куда же так торопится самый нетерпеливый из нас? Версия первая — к возлюбленной — не набрала большинства голосов…

МУЖЧИНА. Парень, ты что, больной?

ОЧКАРИК. Это откуда смотреть. Если с вашей каланчи, то конечно.

МУЖЧИНА. Сам ты каланча.

ОЧКАРИК. Отличный ответ! Однако — к делу. Версия вторая: вы шпион и торопитесь на явку.

Глубокая пауза. Мальчик высовывается из-за Бабушки и восхищенно смотрит на Мужчину.

Ну ладно, ладно, пошутил. Закрой рот, мальчик. Никакой вы не шпион. Вы член ордена милосердия и спешите к одинокой больной бабушке, жертве коммунистического режима. Угадал?

МУЖЧИНА. Кретин!

ОЧКАРИК. Действительно. Как я мог такое про вас подумать! Все бабушки мира перемрут с голоду, прежде чем вы вспомните об их существовании.

МУЖЧИНА. У тебя все?

ОЧКАРИК. Да ну какое там «все» — полный коробок версий! Вы бизнесмен и опаздываете на бизнес-ужин. Вы язычник и торопитесь на вечернее жертвоприношение. Вы, наконец, коммунист-ленинец, и вас ждут в Минске четверо товарищей для празднования годовщины Первого съезда РСДРП…

МУЖЧИНА. Козел. Ну ты козе-ел…

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Простите, что вмешиваюсь, но ваша первая версия никуда не годится.

ОЧКАРИК. Почему?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Бизнесмен — в метро?

ОЧКАРИК. А у него «Мерседес» угнали.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. И вещи из квартиры вынесли? ОЧКАРИК. С чего вы взяли?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. В таких… штанах — на бизнес- ужин?

ОЧКАРИК(оценив). Да. Это не бизнесмен. Беру свои слова назад. (Мужчине.) Видите, я умею признавать ошибки! (Гражданину в плаще.) Либо язычник, либо коммунист-ленинец.

ГРАЖДАНИН в ПЛАЩЕ. Вот, другое дело… (Пауза.)

МУЖЧИНА. Вы что, из одного дурдома сбежали?

ОЧКАРИК. Те, кто сбежал из этого дурдома, живут себе где- нибудь на Лонг-Айленде и давно забыли, как выглядит метро. Впрочем, там тоже дурдом, только условия лучше. А мы, как видите, здесь. И что самое печальное: у наших лечащих врачей — там, наверху, — тот же диагноз, что у нас… Так что ваша версия не проходит. Может быть, есть другие? (Пауза.) Жаль.

ДАМА. Вы, наверное, считаете себя самым умным здесь.

ОЧКАРИК. Ну что вы, как можно.

ДАМА. Я же вижу.

ОЧКАРИК. Что?

ДАМА. Считаете себя самым умным.

ОЧКАРИК. Ну, если вы настаиваете…

ДАМА. Нахал! Вместо того чтобы что-нибудь сделать, сидите тут нога на ногу и поливаете всех грязью.

ОЧКАРИК. Мадам, по первому пункту ваших претензий я уже замечал, что сделать нам ничего нельзя. Пункт второй. Я могу не сидеть нога на ногу и даже готов пройтись не-сколько раз туда-сюда, если только это примирит вас с действительностью. И, наконец, относительно грязи. У меня и в мыслях не было обижать вас, равно как и нашего нетерпеливого товарища по несчастью. Я только отвечал на его вопрос относительно, как он выразился, дурдома. Дело в том, что мы с коллегой придерживаемся того прискорбного мнения, что вся наша жизнь — клиника… Но, я вижу, вы не согласны?

Дама хмыкает.

И отказываетесь считать себя членом нашей дружной спятившей семьи?

ДАМА. Хватит кривляться!

ОЧКАРИК. Правильно! Ощущение собственной полноценности — характерный симптом для пациентов именно вашего профиля. Только не волнуйтесь!

ДАМА. Вы абсолютно аморальный тип. Ваше присутствие оскорбительно для нормальных людей. И не впутывайте нас в свою компанию!

ОЧКАРИК. Мадам, в эту компанию всех нас привела сама Судьба! Всесильные Парки сплели нити наших жизней.

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!

ОЧКАРИК. Простите, как вы сказали?

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Не могли бы вы пояснить свою мысль чуточку доступнее?

МУЖЧИНА. Могу. Вы сами по себе — а мы сами по себе. Ясно?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Предельно. Но, извините, от вас я такого не ожидал…

МУЖЧИНА. Не понял.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Женщине простительно, но уж вы- то должны признать, что находитесь в нашем отделении с полным на то основанием!

МУЖЧИНА. Я сказал: не надо ля-ля! Я совершенно нормален.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Пардон. Только что на наших глазах вы били кулаком по куску пластмассы, требуя от него ответа… Так что говорить о норме не приходится. Может быть, ваш случай в нашей палате — самый тяжелый. МУЖЧИНА. Скопище козлов. Козлы. Все козлы.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. И кстати, зря вы упорствуете. Сознались бы, в самом деле, — куда торопитесь? И вам бы полегчало, и людей бы не мучили. Все свои… Не хотите? Ну, вольному воля.

ОЧКАРИК. Золотые ваши слова! Правда, дедуля?

ДЕДУЛЯ. Чаво?

ОЧКАРИК. Я говорю: правда, торопиться некуда?

ДЕДУЛЯ. Парамонов я!

ОЧКАРИК. Орел!

МУЖЧИНА. Козлы!

ОЧКАРИК. А в самом деле, господа, чего мы там, наверху, не видели? Ваше мнение, коллега?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Предлагаю поставить на голосование вопрос о сохранении статус-кво. Посидим, поговорим…

ДАМА. Глупо!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. А у вас, я вижу, очень высокие требования к окружающим. И тем не менее вот лично вы — что там забыли?

ДАМА. Нормальную жизнь!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Ту, где вам плевать на всех?

ДАМА. А если и так?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. У вас милое представление о норме. (Лысому.) Что говорит об этом Гегель?

ЛЫСЫЙ. Гегель молчит. Только регулярно утирается.

ДАМА. Ах, вот как?

ЛЫСЫЙ. Но если ваш вопрос касается и меня, то могу сказать, что лично я там, наверху, видел практически все и даже много лишнего. Так что я никуда не спешу.

ОЧКАРИК. О! Еще один наш! И Парамонов тоже «за»… Подними руку, дедуля! Вот… (Показывая на Парня с Девушкой.) И эти двое… просто у них руки заняты. Большинство!

ДАМА. Слушайте, да они же… Ну, это уже вообще!

БАБУШКА. Ребятки, потерпели бы до дому? Ей-богу, а?

ПАРЕНЬ. Сколько можно терпеть-то?

ДЕВУШКА. Он же стоит!

ДАМА. Фу, какой срам!

ЛЫСЫЙ. Дорогая, она имела в виду поезд!

ПАРЕНЬ. Ну, хорош глазеть, не в кино!

ЛЫСЫЙ. В самом деле, пересядем…

ДАМА. Вот еще! Х-ха!

БАБУШКА. Петя, пошли отсюда.

МАЛЬЧИК. Я хочу посмотреть!

БАБУШКА. Нечего там смотреть!

МАЛЬЧИК. Ну да, нечего…

БАБУШКА. Петя, идем!

МАЛЬЧИК. А тетя смотрит!

ЛЫСЫЙ. Ей уже можно.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Петр, это не «Чип и Дейл». Глазки вылезут.

ОЧКАРИК. Бабушка тебе потом все расскажет. Отвернись на полчасика.

ЛЫСЫЙ. Полчаса? Вы их переоцениваете.

ОЧКАРИК. Я вижу, вы не верите в молодежь.

ЛЫСЫЙ. Не верю. Минут десять-пятнадцать от силы.

БАБУШКА. Пойдем, Петенька, я тебе яблочка дам.

МАЛЬЧИК(вырываясь). Сама ешь свое яблочко! Я развитой мальчик! Мне уже можно!

БАБУШКА(хватая его в охапку и уволакивая прочь). Я тебе покажу «развитой»!..

МАЛЬЧИК. А-а-а!

ОЧКАРИК. Не меньше двадцати минут. Пари? лысый. Пари.

ОЧКАРИК. Коньяк.

ЛЫСЫЙ. Идет.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Я разобью.

ЛЫСЫЙ. Засекаю. Время пошло.

ДАМА. Поздравляю. Ты докатился.

ЛЫСЫЙ. А чего сидеть без дела?

ДЕВУШКА. О-О-О…

ДАМА. Какая мерзость!

ОЧКАРИК (Парню). Дружище, не торопись!

ЛЫСЫЙ. Не слушайте ничьих советов, молодой человек, и я прошу вас — по возможности скорее!

ПЬЯНЫЙ. Га-а-а…

ЛЫСЫЙ. Да я не вам!

МУЖЧИНА. Козлы!

ДАМА. Кончится это когда-нибудь или нет?

ОЧКАРИК. Мы как раз поспорили об этом с вашим мужем.

ДАМА. Размазня он, а не муж! Нашел себе приятелей!

ОЧКАРИК. Каждому свое. У нас пари — у них любовь, вы с язычником силой воли поезда подгоняете…

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Кстати, о поезде, соратники. Стоит и стоит. Любопытно, что бы это все-таки значило?

ОЧКАРИК. Ваша гипотеза?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Дайте подумать.

МУЖЧИНА. Да ладно, «гипо-отеза»! Ученые, блин! (Бьет ногой по двери.) Сломался к чертовой матери, совок вонючий, и вся гипотеза!

ОЧКАРИК(Гражданину в плаще). Он не язычник. Он таки коммунист-ленинец. (Мужчине.) Слушайте, из вас можно и нужно делать гвозди! Ну почему, если поезд остановился, где ему не положено, то он непременно сломался? Все может быть гораздо интереснее…

МУЖЧИНА. Глупости!

ОЧКАРИК. Знаете, я не удивлюсь, если окажется, что вы до сих пор живете по Птолемею, в центре мироздания… Очнитесь! Ваша чугунная логика давно не пляшет! Мир огромен и непостижим! Уже сто лет кратчайшей между двумя точками может оказаться кривая!

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!

ОЧКАРИК. Господи боже мой! Ну хорошо. Скажите, что делают там эти двое?

МУЖЧИНА. Они трахаются.

ОЧКАРИК. Чрезвычайно поверхностное наблюдение! То есть они, несомненно, трахаются, но не исключено, что она в настоящий момент переживает глубочайшее внутреннее перевоплощение, а он — в тот же самый, заметьте, момент! — просто мстит какой-нибудь блондинке.

ДЕВУШКА. О-о-о…

ЛЫСЫЙ. Простите, что перебиваю, но, по-моему, там — все!

МУЖЧИНА. При чем тут вообще они?

ОЧКАРИК. Это пример!

МУЖЧИНА. Пример — чего?

ОЧКАРИК. Неэвклидовой геометрии бытия!

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!

ОЧКАРИК. Тьфу!

МУЖЧИНА. Мы говорили о поезде.

ОЧКАРИК. Но поезд ехал во Вселенной! Как вы не понимаете: к этой остановке в туннеле могло привести все, что угодно!

МУЖЧИНА. Что? Кто-то перепилил рельсы?

ОЧКАРИК. Слишком прямая связь. Действительность всегда чуточку неочевиднее. Распрягите фантазию — и она приведет вас к месту сама! За десятки километров отсюда, на шлюзе Москвы-реки, дежурный, не выспавшийся из-за того, что соседи праздновали йом-кипур…

МУЖЧИНА. Что они праздновали?

ОЧКАРИК. Не важно!

МУЖЧИНА. Но я не понял!

ОЧКАРИК. Выбросьте из головы! Дежурный, говорю я, с недосыпу нарушил правила техники безопасности! Произошел громадный сброс воды. Вода хлынула в подземные реки и начала размывать стены туннеля. Могло такое случиться или не могло?

ДАМА. Да вы что? Вы что!

ОЧКАРИК. При чем тут вообще я? Это дежурный по шлюзу.

ДАМА. Не смейте говорить такое! Это ужасно!

ОЧКАРИК. Я только предполагаю. Возможно, для беспокойства нет никаких оснований, и у дежурного вообще нет соседей, и все они выспались, а потом никто не нарушал правил техники безопасности. А просто, пока мы ехали, какой-нибудь восточный умелец объявил всем желающим джихад, а министр путей сообщения оказался исламским фундаменталистом — и вот мы сидим тут с вами под землей и коротаем время в приятной беседе в ожидании слуг Аллаха. А? Что? Не хотите джихада? Хорошо, вот вам совсем простенький, семейный вариант: от машиниста ушла жена к другому машинисту, и он протестует…

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Или к власти пришли кроты.

Пауза.

ОЧКАРИК. Что?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Кроты. Кто заглядывал к ним в душу? Согласитесь: с точки зрения кротов, метро — это оккупация. Кто может поручиться, что все эти годы они рыли свои ходы просто так?

ОЧКАРИК. Мама родная!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. То-то и оно. И вот… Сегодня у нас какой день?

МУЖЧИНА(ошарашенно). Среда.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Правильно. А в прошлую пятницу они собрались под станцией Лось…

МУЖЧИНА. Почему под станцией Лось?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. А они всегда собираются там. (Пауза.) Я продолжаю. К этому времени почти все было уже готово, конечно же, они давно знали планы подземных коммуникаций и заранее отрыли ходы под пересадочные узлы. Оставалось наметить число… Что вы так на меня смотрите?

МУЖЧИНА. Вы говорите о кротах?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да.

МУЖЧИНА. Но… Этого же не может быть!

Пауза. Все уже давно не отрываясь смотрят на Гражданина в плаще.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Я вижу, мне придется начать ab ovo…

МУЖЧИНА. Не понял.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Это по-латыни. «Ab ovo» значит: с самого начала, «с яйца».

МУЖЧИНА. Они откладывают яйца?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Не отвлекайтесь. Слушайте. После войны на одном из засекреченных объектов под Москвой биологи начали выводить особую породу кротов-мутантов для диверсионных целей. Кроты были выбраны не случайно. Известно, что они — самые жестокие существа на земле. Встречи в подземных ходах никогда не заканчиваются бескровно. Львы и волки оставляют побежденного соперника в живых, кроты — никогда. Слепые, в полной тьме, они сражаются до тех пор, пока один из них не умрет.

ЛЫСЫЙ. Это правда.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Курировал проект лично Берия. Животных облучали, воздействуя на генетический код.

ОЧКАРИК. Да-да, я читал в «Огоньке»…

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Результатов не было. Кроты мерли. В начале пятидесятых проект был закрыт, лабораторию разогнали: лженаука и всякое такое… — а уцелевших животных просто выпустили в окрестные поля.

ОЧКАРИК. Роковая ошибка!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да, но кто же мог знать?! Излучение дало результаты через два поколения: уже совершенно бесконтрольно начали появляться крупные, почти человеческих размеров особи с повышенной агрессивностью. Вначале это были одиночные нападения на ночные смены проходчиков метро…

ДАМА. Боже мой!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Но вскоре они прекратились — и прекратились словно по чьей-то команде… Вы догадываетесь?

МУЖЧИНА. Нет.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Облучение дало еще один страшный эффект. У кротов появилась иерархическая структура — вроде той, что существует у крыс и людей: подчинение всех одному, самому сильному… У них появилась организация. Почти все, что рождалось в чьем-то подземном мозгу, теперь могло стать реальностью… О! Вы слышите?

МУЖЧИНА. Что? Что?! (Пауза.)

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Кажется, показалось.

ПАРЕНЬ. Мужик, это ты что — серьезно?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Хотел бы я, чтобы это оказалось шуткой.

ДЕВУШКА. Сереж, ну ты чего?

ПАРЕНЬ. Погоди.

МУЖЧИНА. Не мешайте, вы, там! Говорите, говорите!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Они готовились много лет. Они посылали наверх мутантов-разведчиков… Вы заметили, что в последнее время в метро стало гораздо больше слепых? дама. Ах!

МУЖЧИНА. Что?..

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да. Они готовились. Они копили силы. И вот, кажется, их час настал. Уже в понедельник гигантские кроты-мутанты были готовы парализовать поезда в туннелях, но что-то им помешало…

ОЧКАРИК. Я думаю, дождь.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Дождь?

ОЧКАРИК. В ночь на понедельник шел сильный дождь. Шел или нет?

МУЖЧИНА. Шел.

ОЧКАРИК. Ну вот. А в это время кроты хуже слышат — ведь они переговариваются на высоких частотах…

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да-да! Наверное. Но как бы то ни было, вчера дождь прекратился…

МУЖЧИНА. И что?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Вы еще спрашиваете?

Пауза. Где-то внутри состава раздается скрежет.

МАЛЬЧИК. Кроты — это такие мыши?

ДАМА. Я хочу наверх! Немедленно, сейчас же сделай так, чтобы я была наверху!

ЛЫСЫЙ. Дорогая, не все сразу.

ДАМА. Я не хочу здесь, не хочу, не хочу!

МАЛЬЧИК. Дядь, а кроты скоро будут?

ПАРЕНЬ. Эй, вы чего все, а?! (Девушке.) Чего тебе?

ДЕВУШКА. Поцелуй меня вот сюда…

ПАРЕНЬ. В мозг тебя не поцеловать? Ты слушай, чего говорят-то!

ДЕВУШКА. Сереж, ты меня любишь? парень. Дура!

Мужчина подходит к кнопке экстренной связи, поднимает руку, медлит. И все-таки решается.

МУЖЧИНА. Алло! Кто-нибудь, ответьте! Ответьте, я прошу вас. (В динамике — тишина.)

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Похоже, вам никто не ответит больше.

МУЖЧИНА. Но кто-то же называл меня козлом!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Я не хочу вас расстраивать, но для того, чтобы назвать вас козлом, необязательно быть машинистом!

Пауза.

ОЧКАРИК. А может, все-таки — шлюз?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Давайте наконец назовем вещи своими именами. И шлюз, и джихад — это всего лишь наши безобидные фантазии. Бегство от реальности. Все гораздо серьезнее.

ДАМА. Господи, спаси и сохрани! Господи, спаси и сохрани! (Начинает истово креститься.)

ОЧКАРИК. Она верующая?

ЛЫСЫЙ. Сам удивляюсь!

МУЖЧИНА. Что же нам делать?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Ждать.

МУЖЧИНА. Чего?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Я бы на вашем месте приготовился к худшему.

МУЖЧИНА. А на вашем?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Я готов к худшему уже давно. С тех пор, как узнал обо всем этом.

МУЖЧИНА. Да? А как вы узнали?

ГРАЖДАНИН в ПЛАЩЕ. Я не могу вам этого сказать.

МУЖЧИНА. Понимаю. (Пауза.)

ДЕДУЛЯ(вдруг, очень громко). Товарищи! Почему стоим?

БАБУШКА (в страшном испуге). Тс-с-с!

ДЕДУЛЯ. Чаво такое?

БАБУШКА (в ухо, громким шепотом). Кроты!

ДЕДУЛЯ. И чаво?

Бабушка начинает плакать. Пьяный, очнувшись, подходит к двери и смотрит наружу тусклым взглядом. Потом оборачивается и натыкается все тем же взглядом на Даму.

ПЬЯНЫЙ. Э! Тетка! Чего не едем?

ДАМА. Гадость, гадость!

ПЬЯНЫЙ. Мне самому плохо, чего кричать-то! (Лысому.) Слышь, друг, разбудишь во Владыкине. (Ложится.)

МУЖЧИНА. Надо что-то предпринять! (Греет ладонями лицо.) Надо срочно что-то предпринять!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Что?

МУЖЧИНА. Откуда они могут… прийти?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Отовсюду. За пределами этого вагона — их территория…

ПАРЕНЬ. Слушайте, что за… Берия, шмерия! Вы что? Кроты не ходят! Кроты вот такие вот, маленькие! Этого всего не бывает, что вы тут говорили!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Откуда вы знаете?

ПАРЕНЬ. От верблюда! Кроты не разговаривают на высоких частотах!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. А на каких же они, по-вашему, разговаривают?

ПАРЕНЬ. Ни на каких они не разговаривают! Они вообще молчат!

МУЖЧИНА. Дурак!

ПАРЕНЬ. А за дурака я тебе сейчас ряшку на куски порву. Хочешь?

МУЖЧИНА. Ты что, тупой? Ты что, до сих пор ничего не понял?

ПАРЕНЬ. Я понял. Я понял, что вы все либо обкурились, либо природой поврежденные.

ДЕВУШКА. Сереж, да ну их, Сереж…

ПАРЕНЬ. Да крыша у меня от них едет! Кроты не разговаривают! Не разговаривают кроты!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. То есть вы хотите сказать, что никогда не слышали их разговора?

ПАРЕНЬ. А вы — слышали?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. А вы слышали, как летит через ночь летучая мышь? Слышали, как, не видимая никем, ползет к спящему каравану змея? Как рассекает черную толщу воды акула-убийца? Что мы вообще знаем о жизни за пределами нашего слуха — мы, стоящие на еле освещенном полустанке цивилизации, посреди враждебного мира?

ПАРЕНЬ(перепуганный). Мужик, ты чего?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Он не слышал!

ОЧКАРИК. Какая самонадеянность!

ДАМА. Господи, спаси и сохрани!

ЛЫСЫЙ. Вряд ли господь начнет спасательные работы именно с нас.

МУЖЧИНА. Скажите… Вам что: совсем не страшно?

ЛЫСЫЙ. Нет.

МУЖЧИНА. Но почему?

ЛЫСЫЙ. Реинкарнация.

МУЖЧИНА. Что?

ЛЫСЫЙ. Переселение душ. После смерти я превращусь в ворона и проживу еще триста лет.

МУЖЧИНА. А я?

ЛЫСЫЙ. Вы верите в реинкарнацию?

МУЖЧИНА. Нет.

ЛЫСЫЙ. А во что вы верите?

МУЖЧИНА. Да я, собственно…

ЛЫСЫЙ. Я вижу, вы еще не сформулировали.

МУЖЧИНА. Еще нет.

ЛЫСЫЙ. Тогда — извините.

МУЖЧИНА. Не понял.

ЛЫСЫЙ. Тогда вам кранты.

МУЖЧИНА. Какие кранты?

ЛЫСЫЙ. Обыкновенные советские кранты. Отсутствие реальности, данной в ощущениях. Вам как коммунисту после смерти больше ничего не положено.

МУЖЧИНА (чуть не плача). Я не коммунист! Что вы привязались ко мне! Я на футбол ехал! «Спартак» играл с этими… (Пораженный.) Забыл!

ДАМА. Господи, спаси и сохрани!

МУЖЧИНА. Это я что же — не увижу финала?

ЛЫСЫЙ. Смотря о каком финале речь.

Тяжелый скрипучий звук проходит по составу. Мужчина вскакивает и прижимается спиной к торцу вагона.

МУЖЧИНА. Они?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Кто?

МУЖЧИНА(одними губами). Кроты?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Кому же еще…

ОЧКАРИК (трагически). Прощайте! Простите и вы, если что не так…

ПАРЕНЬ. Эй! Вы чего? А? Не, вы что, серьезно?

ДАМА. Да сделайте же что-нибудь!

МУЖЧИНА. Нас тут пятеро мужчин. Дед и алкаш не в счет. Пятеро! Просто так мы не сдадимся. Каким-то му…

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Мутантам.

МУЖЧИНА. Да! Каким-то, блядь, кротам! Да я им яйца поотшибаю, сукам! Да я… Что?

ОЧКАРИК(сдавленно). Ничего. (Он сидит, согнувшись пополам и закрыв лицо ладонями.)

МУЖЧИНА. В чем дело?

ОЧКАРИК. Ой.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Простите, я тут… (Вынимает платок, притворно сморкается.)

МУЖЧИНА. Вот как. Значит…

ОЧКАРИК. Ох! Все! Не могу! Извини, старик! Уй! Все! А-а- а! (Хохочет в голос.)

Через несколько мгновений к Очкарику присоединяется Гражданин в плаще. Они хохочут, колотя себя и друг друга ладонями по коленкам и плечам, они воют и скулят от прорвавшегося наконец наружу смеха.

МУЖЧИНА. Вот, значит, как…

ЛЫСЫЙ. Если я не ошибаюсь, кроты отменяются?

ОЧКАРИК. Ну, класс! Ай, какой класс!

ПАРЕНЬ. Ну, вы, мужики, даете! Ну вы ваще отвязанные…

ДЕВУШКА. Сереж, поцелуй меня знаешь куда?

ПАРЕНЬ. Да с удовольствием!

ДАМА. Мерзавцы! Мерзавцы оба!

ЛЫСЫЙ. Твои молитвы подействовали! (Тоже начинает смеяться.)

ОЧКАРИК. Ой, сейчас сдохну! Дедуля! Как тебя! Парамонов! Что ж ты глухой такой, а? Такую мульку пропустил…

ДЕДУЛЯ. Сынок, я что-то не пойму: поезд, что ль, испортился?

Очкарик, не в силах говорить, несколько раз кивает головой.

Это, я помню, однажды тоже: вот так стоим, стоим, а потом — басмачи… Не люблю поездов!

БАБУШКА. Предупреждали меня насчет москвичей, но чтоб такое… Тьфу!

МУЖЧИНА(сухо). Я рад, что вам весело.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Извините нас, но вы же сами… Ради бога, простите. И вы тоже. Даже не знаю, что на меня нашло.

МУЖЧИНА. Послушайте, что я вам скажу. Вас надо расстреливать. Всех.

ОЧКАРИК. Неужели — всех?

МУЖЧИНА. Тебя. Тебя. И тебя с твоим Гоголем.

ЛЫСЫЙ. Гегелем.

МУЖЧИНА. Не важно. Всех умников.

ЛЫСЫЙ. И чем же, позвольте осведомиться, займете свой досуг после расстрела? Скучно не станет?

МУЖЧИНА. За меня не беспокойтесь.

ЛЫСЫЙ. А если отменят футбол?

МУЖЧИНА. Футбол не отменят.

ЛЫСЫЙ. А вдруг?

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля.

ЛЫСЫЙ(жене). Когда станешь вдовой, обрати на него внимание. Основательный человек.

И вдруг — толчок, и медленно, но все быстрее, быстрее начинают ползти за окнами стены туннеля. И общий выдох облегчения.

ВСЕ. Ну слава богу! Поехали! Все! Наконец-то!

ОЧКАРИК. Джихад кротам! Ура!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Ф-фу. (Перестав смеяться, откидывается на спинку сиденья.)

ОЧКАРИК. Что с вами?

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Ничего. Хорошо, что поехали.

ОЧКАРИК. Да! Хорошо! И-йех! (Потягивается.) Посидели на славу! (Снова хохочет.)

ДАМА. Вам надо сидеть в тюрьме.

ОЧКАРИК. Это невозможно. Меня только что расстреляли.

ЛЫСЫЙ. Знаете, шутки шутками, а ведь я тоже сначала… ну не то чтобы поверил, но… То есть гляжу на вас, вижу, что сочиняете, а все равно…

ОЧКАРИК. Еще бы! Берия, кроты-разведчики, слепцы-мутанты… Чистый Голливуд!

ЛЫСЫЙ. А вообще — осторожнее надо с фантазиями.

ОЧКАРИК. Почему вдруг?

ЛЫСЫЙ. Сбываются. В России особенно.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Да. Что-то повело меня… И откуда такая жуть в голову лезет? До сих пор (стучит себя пальцем по голове) сидят, проклятые…

ОЧКАРИК. Ладно, проехали! (Указывая на Парня и Девушку). О, смотрите!

ДАМА. Да что ж такое, а? Опять!

МАЛЬЧИК. Ура-а! Опять!

БАБУШКА. Петя, от-вер-нись!

ЛЫСЫЙ. Кстати, за вами коньяк.

ОЧКАРИК. Куда прикажете доставить?

ЛЫСЫЙ. Ладно, живи…

БАБУШКА. Отвернись, кому сказано!

ОЧКАРИК. Ребята, давайте в темпе, скоро станция!

ЛЫСЫЙ. Не тушуйся, молодежь! В случае чего — сорвем стоп-кран!

ДАМА. Я вас в милицию сдам! Всех!

ЛЫСЫЙ. Верю!

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Вы слышали? Был какой-то звук.

ДАМА. Хватит, хватит!

ОЧКАРИК(от дверей). Ну, господа-товарищи, спасибо за компанию. Слышь, спартаковец! Последняя просьба перед расстрелом: согласись, что мир — нелинейная штучка!

МУЖЧИНА. Не надо ля-ля!

ОЧКАРИК. Счастливец! Все-то тебе ясно: мяч круглый, поле ровное, да?

МУЖЧИНА. Да!

ОЧКАРИК. Терпенье и труд все перетрут, не плюй в колодец, копейка рубль бережет… Да?

МУЖЧИНА. Да.

ОЧКАРИК. И не надо ля-ля?

МУЖЧИНА. Не надо.

ОЧКАРИК. И все просто?

МУЖЧИНА. Как дважды два.

Пауза. Стук колес все реже.

ОЧКАРИК. Дважды два бывает одиннадцать.

МУЖЧИНА. Дважды два — четыре.

ОЧКАРИК. Чаще, конечно, четыре. Но иногда бывает и одиннадцать. Болельщику «Спартака» это знать необязательно, но ты уж поверь на слово. И если поезд остановился в туннеле, то скорее всего это поломка, но — не всегда…

Двери открываются, но Очкарик не выходит, а отшатывается назад. В вагон начинают входить слепые — много, очень много слепых. Стуча палочками, они быстро и организованно рассаживаются по свободным местам. Гражданин в плате встает и остается стоять.

ДЕВУШКА. Сереж, ты чего? (Смеется.) Да они же ничего не видят: ну, давай…

СЛЕПОЙ(остановившись возле Гражданина в плаще, писклявым голосом). Простите, это место свободно? (Гражданин в плаще молчит.) Могли бы и ответить.

ГРАЖДАНИН В ПЛАЩЕ. Свободно. Садитесь, пожалуйста.

СЛЕПОЙ. Большое вам человеческое спасибо.

Садится и, повернув голову, улыбается Гражданину в плаще, обнажив верхние зубы. Поезд трогается и въезжает в туннель.

Занавес

Нимфа

ГАМЛЕТ. Чего там у нас с текстом?

СУФЛЕР. Офелия. О нимфа.

ГАМЛЕТ. Кто?

СУФЛЕР. Что?

ГАМЛЕТ. Кто нимфа?

СУФЛЕР. Офелия.

ГАМЛЕТ. Мы чего играем?

СУФЛЕР. «Гамлета».

ГАМЛЕТ. Погоди, а «Поросята»?..

СУФЛЕР. «Поросята» были с утра.

ГАМЛЕТ. Сейчас что — вечер, что ли?

СУФЛЕР. Ну.

ГАМЛЕТ. С ума сойти, как летит время! «Офелия! О нимфа!..»

Занавес

Случай из практики

СЛЕПОЙ. Гражданин, вы не переведете меня через улицу?

ГРАЖДАНИН. Говорите громче, я глухой.

СЛЕПОЙ. Через улицу!

ГРАЖДАНИН. Вы что, слепой?

СЛЕПОЙ. Да!

ГРАЖДАНИН. То-то я смотрю: какая улица? Мы же в лесу!

Занавес

Бессонница

ЧЕЛОВЕК (ворочаясь в постели). Интересно все-таки, есть бог или его нет? Или все-таки есть? Или все-таки — нету? Или есть?

ГОЛОС СВЕРХУ. Нету меня, нету! Спи!

Занавес

Поклон

Эволюция миллионы лет распрямляла человека, но так и не сделала его несгибаемым.

Границу рабства нельзя пересечь нелегально.

Ничего не бойтесь — все уже было.

Умом Россию не понять, а другими местами — очень больно!

Хочешь укрыться от дождя? Поднимись над облаками!