Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

*16. Призрачные земли Моря Нези

Полдень 4 июля. Марианские острова. Остров Сайпан.

Остров Сайпан, этакий захолустный тропический рай размерами 20x6 километров, с 30 тысячами беззаботных туземцев, прекрасно устроившихся в номинальной автономии с фактическим управлением из США и дотациями оттуда же, позволяющими покупать товары в Китае, и нанимать менеджеров-японцев и рабочих-филиппинцев, чтобы все крутилось, инфраструктура работала, и стада туристов доились в марианский бюджет. Таким был Сайпан еще в позапрошлом году, но с появлением Меганезии многое здесь поменялось. Вот почему когда лайнер «Мидгардсорм» вошел в порт западного берега острова, его встретила не полиция и таможня Марианских островов, а некие веселые и энергичные ребята, одетые в легкую камуфляжную тропическую униформу с загадочной аббревиатурой «АЭО». Капитан Торфин Бйоргсон слегка растерялся, и…

…Очень вовремя на капитанский мостик зашел стармех Егор Попандопуло.

— Кэп, если что, я в этих краях уже бывал, и могу взять на себя формальности.

— Ты тут бывал? — переспросил Торфин.

— Да. Не совсем тут, а вообще на призрачных землях Моря Нези.

— Егор, я впервые слышу о призрачных землях. Ты можешь сказать понятнее?

— Легко, кэп! Значит, когда после Второй Новогодней войны на Американском Гуаме, который в 100 милях к югу отсюда…

— …Егор, я знаю, где Американский Гуам.

— Извини, кэп, я так, к слову… Так вот, когда на Гуаме собрались, как бы, политики, и начали составлять Марианский меморандум о мирном сосуществовании Меганезии с Западным альянсом, хотя почему он западный? Америка, вот на востоке отсюда…

— Егор, я знаю, где Америка, и что называется Западным альянсом.

— Извини, кэп. Короче: у США, двух Китаев, Японии, Филиппин, Новой Зеландии, и Австралии есть куча всяких стратегических точек и маршрутов в Тихом океане. Это главное для большой политики. И есть полузависимые островки, которые захвачены Западным альянсом давным-давно, и в наше время оказались не очень ему нужны. На переговорах в феврале эти островки попали в раздел «прочее».

— Вот теперь я не понял, — признался Торфин.

— Ну, — пояснил стармех, — например, в акваторию Меганезии в Восточном полушарии к северу от Экватора включены все острова южнее Северного тропика, и восточнее 130 меридиана, но исключая островок Окинатори (Япония), острова Гуам и Уэйк (США), и атоллы Маджуро и Кваджалейн (ассоциированные земли США).

Капитан внимательно посмотрел на стармеха.

— Егор, с чего ты это наизусть выучил?

— Так, просто любопытно было. Ну, объяснять про призрачные земли?

— Давай. Я же поэтому тебя об этом спросил.

— Объясняю. Северные Марианские острова со столицей на Сайпане, были не какой-то отдельной страной, а административной автономией почти в составе США. Это фокус, придуманный адвокатами для чего-то. Верховным правителем Северных Марианских островов является президент США, и в меморандуме сказано, что США сохраняют на обитаемых островах этого архипелага свое административное представительство.

— Егор, я ни хрена не понял. Какая тут власть, меганезийская или американская?

— Кэп, этого никто не понимает, кроме адвокатов. На человеческий язык это вообще не переводится. Но практически, рулит тут АЭО: Агентство Эволюции Океании.

— Чье это агентство? — спросил Торфин.

— Оно призрачное, — сказал стармех, и после паузы добавил, — но оно работает на базе Меганезийской Великой Хартии, которую еще называют Лантонской Хартией.

— Ясно, — буркнул Торфин, — остается вопрос: как получить от этих призраков штампы Северных Марианских островов, необходимые для наших круизных бумаг?

— Кэп, формально я твой третий помощник, так что ты можешь поручить это мне.

— Ладно, Егор. Я надеюсь, ты не шутишь.

— Я ни капли не шучу, кэп. Ты можешь спокойно отдыхать, тебе это надо. Ты реально вымотался из-за урагана и вообще. А на Сайпане есть Y-клубы, как в Меганезии.

— Y-клуб это вроде борделя? — спросил Торфин.

— Нет, кэп. Y-клуб это Y-клуб. Ты по дороге возьми прокламанку у любого АЭОмена.

— Гм… Прокламанка тут, это как памятка, а АЭОмен, это как полисмен, так что ли?

— Точно, кэп. А прокламанка тут вещь полезная, я бы даже сказал: необходимая.

…

А пассажиры не вникали в политику, и воспринимали АЭОменов, просто как местную полицию (бытовой здравый смысл: если вооруженные ребята в униформе выполняют пограничный контроль, то они — полиция). Въездные штампы в паспорта поставлены: «Северные Марианские острова». Еще, вручены «прокламанки» (понятно: памятки для иностранных туристов). Готово! Можно метнуться на пляжи, и на поиски прочих чудес, которые, наверное, должны быть на экзотических островах Океании.

Азалинда Кауфман и Герда Шредер прошли короткую и простую въездную процедуру в первых рядах, и вырвались на оперативный простор.

- Вот по этой дороге! — объявила Азалинда, глянув на навигатор смартфона, — От порта меньше километра до пляжей Гарапан-дистрикт. Там куча кафе прямо около океана, на любой вкус, включая Y-клубы. Вот куда точно надо пойти! И еще там шопинг-центр.

— Минутку, — сказала Герда, шагая рядом с подругой, — зачем нам Y-клубы? Это что-то наподобие таиландских стриптиз баров с интим сервисом, насколько я понимаю.

— Ни фига ты не понимаешь! — весело возразила Азалинда, — Тут Море Нези, а не Азия с азиатским дерьмом вроде сутенеров и проституток в дурацких притонах, где по ушам колошматит отвратительная музыка, и пьяные неперспективные мужики хватают тебя кривыми лапами за задницу, отчего возникает желание сразу смыться. Тут все иначе.

— Ты поэтесса! — восхитилась Герда, ткнула значок «аудиозапись» на своем смартфоне, повторила по памяти слово в слово филиппику своей подруги, и выключила запись.

— Ты, что, Герда, хочешь вставить мой флейм в свой репортаж на блоге?

— Да, хочу. Не дрейфь, я переведу это в текст, и не буду называть, от кого услышала. А теперь объясни: что иначе тут, в Море Нези.

— Объясню на пляже, — пообещала Азалинда, — кстати, тут в ходу полный натурализм.

— Э-э… Натурализм, это в смысле разрешено topless?

— Это, — весело ответила Азалинда, — topless, bottomless, и вообще как угодно. Острова анархистской свободы. Я уже прочла на сайте «Туризм без тормозов» все, что надо!

…И две подружки — германки уверенно зашагали к пляжу.

…В это же самое время, два других пассажира, французские молодожены Кристофер и Франсуаза Февре, с такой же уверенностью зашагали в сторону автобусной остановки с надписью: «В аэропорт». Через полчаса, прокатившись на автобусе, они без проблем и бюрократических преград, просто заплатив чуть-чуть денег, сели в самолет до Палау. Винтовая машинка-ретро вроде знаменитого «Дуглас-Дакота». Тот же автобус, только летающий (со скоростью 400 километров в час, кстати).

Через 3 часа полета на юго-запад, «Дуглас-Дакота» приземлился во втором (местном) аэропорту острова Бабелдаоб (архипелаг Палау). Кто-то из репортеров назвал Палау «северо-западной триумфальной аркой Меганезии». Авиалайнеры из Европы, Индии, Японии, и Китая прилетали сюда в первый (международный) аэропорт Бабелдаоба. От второго до первого аэропорта — четверть часа на автобусе. И, молодые супруги Февре оказались в нужном месте в нужное время: на площади у международного аэропорта, именно тогда, когда прибили два огромных Боинга-797: из Амстердама и из Шанхая. Соответственно, на площади оказалось более полутора тысяч туристов, и…

…Нет-нет, вовсе не то, что приходит в голову! Кристофер и Франсуаза Февре не были террористами-подрывниками. А если бы были, то ничего бы у них не получилось. Как полагается, полиция проверила рюкзачки и пояса этих молодых людей, ведущих себя капельку подозрительно. Проверка — в фирменном дружественном стиле Tiki. Улыбки, объяснения, извинения, благодарность, и пожелание удачно поработать и отдохнуть в Свободной Гавайике — Меганезии. Почему «поработать»? Потому, что в рюкзачках у проверяемых нашлись голографические диапроекторы, штативы, и мегафон: комплект уличных рекламистов. Полицейские спросили: «что продвигаем а, ребята?». Французы ответили: «вегетарианские продукты». Почти честно, между прочим. Почти…

…А если более честно, то данная парочка молодых французов была активистами ИВО (Интернационального Веганского Общества). Как только полиция убралась подальше, активисты развернули наглядную агитацию и пропаганду (а вовсе не рекламу).

* Спасем наш общий дом от жестокости технократов-убийц!

* Трансгенные технологии надо запретить уже сегодня!

* Генная модификация — страдания животных и болезни людей.

* Планктонные фермы убивают морскую фауну! Закройте их!

* Биотопливо сегодня — голод и смертельный климат завтра!

* Остановите овцекроликов! Вы же не хотите жить в пустыне!

Через четверть часа тут снова появились полисмены (уже другие), и начали снимать оперативное видео. Агитация продолжалась. Затем, заключив, что информативность отснятого материала достаточна, полисмены подошли к активистам ИВО.

— Инспектор Хэггис, — представился старший, — вы миссис Февре и мистер Февре?

— Да, а в чем проблема? — спросил Кристофер.

— Вы оба арестованы по Хартии и директиве судьи Малколма. В тачку садитесь.

— Подождите! — возмутилась Франсуаза, — Что мы нарушили?

— Рори, — обратился Хэггис к напарнику, — я зачитаю им директиву Малколма, а ты пока найди социального наблюдателя из независимых foa. Тут, по ходу, непросто все будет.

Младший полисмен двинулся сквозь собравшуюся толпу туристов и местных, отвечая периодически на вопросы «что случилось-то?». Но вот, старший полисмен объявил:

«На территории и акватории Меганезии запрещается распространение и демонстрация политических и религиозных убеждений, требующих ограничить свободу жителей сверх ограничений, данных в Великой Хартии или следующих из нее. Любые покушения такого рода, включая и соучастие в ассоциации с подобными целями — это попытка учредить государство. Она должна пресекаться высшей мерой гуманитарной самозащиты. Директива есть руководство к действию для полицейских и военных подразделений».

Из толпы послышались реплики от людей местного (незийского) класса. От foa.

— Хэй, парни, не перебарщивайте! За что ВМГС?

— … Эти французы еще дети почти! А вы предъявляете им расстрельную директиву!

— …Инспектор, включи мозг! К Хартии мозг должен прилагаться, вы в курсе? E-oe?

— Блин! Foa! — ответил инспектор Хэггис, — Я только арестовал их! Дальше вопрос суда! Сейчас найдется соцнаблюдатель, и мы поедем в кампус к локальному судье.

— Какой судья будет? — поинтересовался кто-то из толпы.

— Инженер Алекс Чо, вот какой! Мы ему позвонили, и он сейчас приедет.

— Ну, если Алекс Чо… — произнес вопрошавший.

— Посторонитесь! Лошадь! — предупредил кто-то.

И правда: появилась лошадь, или точнее, пони светло-рыжего окраса, в сопровождении смуглой невысокой девушки лет 20 примерно. По разрезу глаз и форме скул антрополог определил бы, что девушка принадлежит к смешанной малайско-полинезийской расе.

— Вот, Хэггис, — объявил Рори, обращаясь к старшему напарнику, — я нашел социального наблюдателя. Это Микар Унгилранг, резерв-капрал, хозяйка мини-ранчо в Ибобанге.

— Понятно, мини-ранчо, а здесь лошадь зачем? — спросил инспектор Хэггис.

— Это девочка кианг-пони, ее зовут Намиками, и сейчас я выгуливаю ее, — невозмутимо сообщила Микар Унгилранг. Лошадка фыркнула, видимо в знак согласия.

— Хэх… — инспектор почесал в затылке, — …Короче: мы едем в кампус Лабораториума. Скоро там будет локальный судья Алекс Чо. А ты что, прямо на пони поедешь?

— Ага, — ответила Микар, легко вскочила на спину лошадки, и поправила шнур-кордео, наброшенный лошадке на шею и плечи. Ни седла, ни уздечки не было: freestyle.

— Зачет, — произнес Рори, — алло, Микар, а какую скорость держать?

— До двадцати километров в час, — сказала она.

— Ну, нормально, — сделал вывод инспектор Хэггис, и вскоре кавалькада из двух мини-джипов и одной лошадки двинулась в сторону кампуса.

…

Тот же день 4 июля, несколько позже. Сайпан, Гарапан-дистрикт, полоса пляжа.

Выбор Y-клуба, понятно, оказался на усмотрение Азалинды Кауфман. А что касается Герды Шредер, то, после купания «в натуралистическом стиле» в больших, и при этом изумительно-мягких волнах теплого океана, ей казалось, что значительная часть «слоя цивилизованности» растворилась и исчезла. Конечно, повлиял не только океан, но и та публика, что была вокруг. Преимущественно — разноцветная и разнородная молодежь в возрасте лет 30 с минусом, а то и 20 с минусом. Несмотря на отсутствие одежды, легко угадывалось, что тут аномально высока доля военных (если точнее, то доля людей, чьи занятия так или иначе плотно связаны с войной). Герда сейчас задумалась о том, какие штрихи стиля отличают таких субъектов от мирных жителей. Казалось бы, у военных должна быть повышенная агрессивность — но нет. Примерно час наблюдая за публикой, Герда пришла к выводу: тут вообще принята доброжелательная, неагрессивная манера поведения. Может, из-за обилия огнестрельного оружия? Оно было почти у каждого, и абсолютно открыто. Пистолет-пулеметы, револьверы, карабины-дробовики лежали на надувных матрацах и циновках, рядом с дайверскими масками и чайниками. Забавная особенность: многие на пляже пили чай, используя чайники со спиртовками. И другая особенность: подвижные игры. Наряду с интернациональным пляжным волейболом и футболом, здесь пользовалась популярностью какая-то игра со сплошным каучуковым мячиком размером как ядро от старинной корабельной пушки. И эффект от попадания таким мячиком по игроку был соответствующий. Но, у здешней публики это вызывало только дополнительное веселье. Драйв. Адреналин…

…Азалинда хлопнула задумавшуюся подругу по спине.

— Мечтаешь?

— А? — переспросила Герда, и добавила, — Я смотрела игру с этим жутким мячиком.

— Это ацтекбол, — сказала Азалинда, — такая игра первобытных мексиканцев. Если нам захочется украсить себя синяками по всему телу, то мы можем принять участие.

— Нет уж! — и Герда отрицательно покрутила головой.

— Тогда, — объявила Азалинда, — следуем исходному плану. Я побегала по интернету, и выбрала именно такой Y-клуб, который нам нужен. Он называется «Студия Пикассо». Место не для тинэйджеров, а для взрослых людей, знающих толк в сексе. Глянь туда.

И Азалинда указала рукой на двухэтажное кирпичное здание шагах в двухстах от них. Исходно это была, наверное, чья-то дорогая вилла, а затем кто-то будто разрезал ее по диагонали — от левого верхнего угла фасада до правого нижнего, после чего залил это сверху чем-то наподобие быстро застывающего бетона. Теперь казалось, будто здание оплавилось, как фигурная рождественская свечка. Это и правда напоминало картины Пикассо из серии «текущие часы».

— Оригинально! — оценила Герда.

— Еще как! — Азалинда кивнула, — В интернете сказано: тут была резиденция какого-то японского банкира, и в эту резиденцию попал снаряд. Темная история, но плевать. Мы пойдем туда, или ты сдрейфила?

— Ты меня провоцируешь! — обиженно сказала Герда, и добавила, — Конечно, идем!

Вообще-то, у Герды имелись некоторые сомнения по поводу данной идеи. Y-клуб, как вкратце рассказала Азалинда (и как объяснялось в «прокламанке»), это кафе, в котором принято, что мужчины знакомятся с женщинами на предмет секса за деньги. Попросту говоря, любой мужчина подходит к любой женщине и предлагает сумму — обычно от 50 меганезийских фунтов (т. е. около 60 USD) или выше, смотря по обстоятельствам. Это абсолютно не значит, что женщина согласится. Она легко может ответить отказом без объяснения причин — и мужчина не может настаивать. Принцип отказа без объяснения причин (как объяснялось в «прокламанке») является базовым для Tiki (меганезийской культуры), и защищен Лантонской Хартией. Нарушителей Хартии в Море Нези легко расстреливают после простой и быстрой процедуры наподобие военно-полевого суда, поэтому желающих нарушать — крайне мало, и Y-клуб, это безопасное развлечение.

…

Внутри «Студия Пикассо» оказалась стилизована под старинную средиземноморскую тратторию. Белые стены с яркими картинами-репродукциями. Грубоватая деревянная мебель. Деревянные кровельные балки, с которых свисают гроздья каких-то растений, издающих чуть заметный аромат. И (вот это да!) в углу стойки бара самый настоящий электрофон 1950-х, на котором крутится настоящая виниловая грампластинка. Играет легкая музыка той эпохи… За стойкой — молодой улыбчивый бармен-негр, одетый под джазмена из Нью-Орлеана опять же, 1950-х.

— Обалдеть… — прошептала Азалинда.

— Да, — также шепотом согласилась Герда, — в таких кафе танцевала в моя прабабушка в юности. Это какой-то провал во времени.

— Туда! — сориентировалась Азалинда, и подтолкнула подругу к пустому столику между стойкой и угловым окном, будто расплавившимся, и выгнувшимся на манер пузыря.

— Ладно, — согласилась Герда и они устроились за столиком.

— Мужики, что надо, — продолжила Азалинда, мгновенно оглядев зал.

— Не знаю, — тут Герда качнула головой, — есть ли у нас шансы. Тут в наличии девчонки, которые вдвое моложе.

— Чушь! — Азалинда махнула рукой, — На нашей стороне больший сексуальный опыт!

На несколько минут их диалог был прерван появлением официанта (еще одного негра, молодого парня, опять же, одетого под джазмена 1950-х). Германки без затей выбрали белое сухое вино и салат с кальмарами, после чего Азалинда приступила к наглядной демонстрации «большого сексуального опыта». Выбрав в качестве мишени довольно внушительного дядьку — кажется, этнического ирландца лет около 50, она принялась с подкупающей откровенностью поглаживать его нежным многообещающим взглядом.

— Ты что творишь!? — тревожно зашептала Герда, — Ты хоть видишь компаньона этого ирландца?

— Я вижу, — отозвалась Азалинда, не отводя взгляд от объекта, — Не дрейфь. Это вполне нормальный негр, папуас, или вроде того. Смотри, какие у него чувственные губы.

— О, черт… — выдохнула Герда, наблюдая, как умеренно-толстый и крайне энергичный чернокожий субъект: компаньон и примерно ровесник ирландца, встает из-за столика.

Несколько шагов — и «негр-папуас» уже рядом с двумя германками.

— Изумительный день, прекрасные леди! Позвольте представиться: я Оникс Оуноко с Автономного Бугенвиля, Северные Соломоновы острова, а вот там мой друг Хебер из Ванкувера, Канада. Я старый моряк, и не знаю слов любви, а мой друг, он ирландец по крови, у него тоже проблема с подбором слов любви. В общем так: Хебер романтично приглашает фройляйн Адалинду, а я романтично приглашаю фройляйн Герду. У нас в программе: вечеринка на яхте «Шербурский зонтик» в открытом океане, ночь любви, и возвращение на Сайпан завтра вечером. Вы успеете на «Мидгарсорм» до его выхода к атоллу Ламотрек. Каждая из прекрасных леди получит 300 нези-фунтов. Вот так.

— Ой, — сказала Азалинда, — нас ведь могут хватиться на «Мидгардсорме».

— Aita pe-a, — ответил негр-папуас, — я позвоню капитану Бйоргсону и поручусь, что вы будете в порядке, и вернетесь на «Мидгардсорма» за час до его выхода в море.

— Вы лично знакомы с капитаном Бйоргсоном? — спросила Герда.

— О, прекрасная фройляйн, я не знаком с ним лично, но капитан Бйоргсон меня знает.

…

Порт острова Сайпан, борт лайнера «Мидгарсорм».

Вторая половина того же дня 3 июля.

Торфин Бйоргсон вернулся на капитанский мостик лайнера в состоянии этакой легкой тревоги. Пока он списывал это на профессиональный микро-невроз командира (эффект, возникающий по обыкновению, когда капитан на несколько часов оставляет корабль в незнакомом порту под ответственность кого-то из помощников). Но в голове Торфина крутилась мысль, что это не микро-невроз, а предчувствие целой кучи проблем.

— Привет, Егор! — произнес он, быстрым шагом заходя на мостик, — Как обстановка?

— Все ОК, кэп, за исключением пустяков, — ответил стармех (третий помощник), — а ты справился с задачей релаксации, или как? Ну, если не секрет.

— Откат нормальный, ствол чистый, — произнес капитан, — эти Y-клубы очень полезное изобретение… Ладно. Давай сначала о работе. Какие именно пустяки произошли?

Егор Попандопуло коротко кивнул.

— Значит, кэп, так. Ты видел у причала недалеко от нас 40-метровый микро-фрегат?

— Я видел, — подтвердил капитан, — схема там примерно как у нашего «Мидгардсорма». Тримаран с центральным корпусом кинжальной формы. Похоже на продвинутый клон океанского малого сторожевика «Мозамбик» 2015 год, Франция, Шербур.

— Вот так дела, кэп. Я не знал, что прототип был построен в Шербуре. Теперь понятно, почему адмирал-президент Оуноко назвал свой микро-фрегат: «Шербурский зонтик». Говорят, он часто развлекается каламбурами на темы военных проектов прошлого.

— Егор, какое нам дело до адмирала-президента Бугенвиля? Тем более, что, как я вижу, «Шербурский зонтик» уже куда-то делся. Его нет у причала.

— Да, кэп. Час назад микро-фрегат вышел в море, а адмирал-президент позвонил нам на мостик, и сообщил, что у него на борту две наши германки из Штайнау — полненькая и худенькая. Он с приятелем снял их в Y-клубе, и обещает привезти их завтра вечером, к нашему отбытию на юг. Оуноко знает график нашего круиза.

— Бойкие тетки, — проворчал Торфин, — как, по-твоему, Егор, это проблема или?..

— Это не проблема, кэп. У адмирала-президента Оуноко хорошая репутация.

— Правда? Но он ведь в листинге Гаагского трибунала по военным преступлениям.

— Ну и что? — стармех пожал плечами, — Главное: он соблюдает Лантонскую Хартию.

— Ладно. Наверное, ты прав. А какие еще пустяки случились?

— Еще, кэп, молодожены-французы Февре оказались активистами Общества веганов, и сделали пикет у турцентра Палау. Они арестованы за нарушение Лантонской Хартии.

Капитан Бйоргсон на секунду разинул рот от удивления.

— Палау? Какого дьявола? Это почти 700 миль к юго-западу! Как они туда попали?

— На самолете, кэп. Тут сесть на региональный авиарейс проще простого.

— Егор, а разве эта Хартия запрещает веганство?

— Нет, конечно. Проблема в том, что митинг был с требованием запретить применение генной инженерии и генетически модифицированных организмов. Тут это криминал. Запрещена пропаганда запрета чего-либо, не запрещенного Хартией.

Торфин Бйоргсон выругался сквозь зубы и стукнул кулаком по переборке.

— Я всегда знал, что веганы — дебилы. Тысячу троллей им в дышло! Нашли, дебилы, где пропагандировать свою картофельную ботву. Их что, могут расстрелять за это?

— В принципе, да, — ответил стармех.

— Хреново… — капитан вздохнул, — …И что можно сделать?

— Не надо ничего делать, кэп. Судья, которому полиция скинула дело, Алекс Чо, умный дядька, русско-китайский метис из Хабаровска, инженер-энергетик. Я читал как-то его тезисы по переходным режимам…Хе-хе…Геотермального реактора. Когда Алекс Чо разыщет подозрительную ниточку, то размотает до самой катушки.

— Подожди, Егор! Как судья может быть еще и инженером чего-то такого?

— Кэп, в Меганезии нет профессиональных юристов. Судьи выбираются по рейтингу и жребию, из обычной гражданско-военной публики. Так сказано в Хартии. Короче: суд начнется завтра утром. К этому времени Гестапо должно нарыть инфо для судьи. И, я уверен: они нароют. Не так сложно. Судья поймет, что французские юниоры не сами выдумали пропагандировать запрет ГМО, а кем-то направлены, и юниоры получит не больше, чем штраф и общественные работы. Еще, конечно, судья натравит Гестапо на заказчиков этой пропаганды, где бы заказчики ни находились. Но сие не наша печаль.

— Гм… Егор, а Гестапо, это незийская разведка, INDEMI?

— Да, — стармех Попандопуло кивнул.

— Гм… — повторил капитан Торфин Бйоргсон, — …Надеюсь, так и будет. Не хватало нам потерять двух пассажиров путем расстрела.

…