Апраксин двор (СИ)

Глава 27

Жизнерадостный энтузиазм Вольского казался в каком-то смысле очаровательном, но при этом и раздражал настолько, что я никак не мог понять, что испытывал в большей степени. Как бы то ни было, улыбчивый и неуклюжий старикашка-профессор выглядел куда менее угрожающим, чем Геловани.

Впрочем, на его вопросы мне тоже предстояло ответить — а они вполне могли оказаться позаковыристее предыдущих.

— Итак, приступим! — Вольский в предвкушении потер ладони и уселся прямо на край стола. — Но прежде мне хотелось бы извиниться перед вами, Владимир. И, конечно же, перед его преподобием Антоном Ивановичем.

— Интересно, за что? — усмехнулся Дельвиг. — Надеюсь, вы не собираетесь устраивать несчастному юноше еще один допрос с пристрастием?

— Нет-нет, что вы. — Вольский махнул рукой, хихикнул — и тут же нахмурился. — Я никогда не посмел бы докучать человеку, но если уж моя страсть и природное любопытство способны послужить государю и его…

— Ближе к делу, Петр Николаевич, — устало буркнул Геловани. — Полностью разделяю ваш интерес, но вряд ли Владимиру с Антоном Ивановичем захочется просидеть здесь до вечера.

— Да, конечно. Конечно же. Надеюсь, вы сможете простить мою назойливость. — Вольский склонил голову и легонько ударил себя кулаком в грудь. — В конце концов, не каждый же день видишь перед собой этакий… реликт.

— Реликт? — переспросил я.

— Да, друг мой. Вы — реликт! Один из немногих, возможно, даже последний в своем роде. Настоящий знахарь, волхв, колдун… или ведьмак — как вам больше нравится. — Вольский широко улыбнулся. — Пусть пока еще юный, но несомненно обладающий способностями, которые я лишь отчасти могу объяснить родовым Талантом.

— Не вы ли пару недель назад утверждали, что любые проявления так называемого колдовства — это не более, чем фольклор? — ядовито поинтересовался Геловани.

— Если так — я ошибался. И вряд ли ваше сиятельство станет спорить — раз уж перед нами сидит живое доказательство! — Вольский вытянул руку, указывая на меня. — Наследие тех времен, когда подобные Владимиру еще ходили по земле среди нас. Когда наши предки еще не утратили древние знания, которые передавали из поколения в поколение. До того, как способности Владеющих превратились то, что мы видим сегодня, а были истинным таинством, могуществом… Как знать — может, современные аристократы пользуются лишь крохам того, что умели их прадеды?

В целом его благородие профессор говорил истинную правду, но так, что даже у меня возникало ощущение, будто он несет полнейшую околесицу. То ли дело было в чрезмерной поэтичности речи, то ли в том, что Вольский совсем уж разошелся и с каждым мгновением все больше напоминал токующего глухаря: надулся, запрокинул голову и даже чуть прикрыл глаза, вещая все громче и громче.

— Петр Николаевич! — на этот раз не выдержал Дельвиг. — Ну право же — если у вас есть вопросы, то самое время…

— Не так уж много. — Вольский тряхнул головой, виновато посмотрел на меня и тут же подобрался: — В сущности, буквально несколько: скажите, Владимир, вы знаете тех, кто обладает Талантом и умениями, подобными вашим?

— Только ныне покойную Арину Степановну, — ответил я. — Конечно же, не считая бессчетного количества столичных гадалок и предсказателей.

— Чуть ли не каждый знаток трав и так называемой народной медицины приписывает себе колдовские способности. — Дельвиг поморщился. — Впрочем, если желаете, я мог бы даже назвать несколько имен — если вам будет угодно проверить…

— Нет, ни в коем случае! Может, кто-нибудь из вас, судари, и считает меня чересчур легковерным, — Вольский многозначительно взглянул на Геловани, — но я уж точно не собираюсь носиться по городу с подобной затеей. Проще отыскать иголку в стоге сена, чем встретить среди бездарей и шарлатанов истинный самородок, подобный нашему юному другу.

— Думаю, вы переоцениваете умения Владимира, — усмехнулся Геловани. — Хотя, не буду скрывать, без такого человека делать наше общее дело будет непросто. Почти невозможно.

— Полностью с вами согласен, Виктор Давидович. Полностью! Собственно, поэтому мне и не терпится узнать предел возможностей Владимира. — Вольский снова заулыбался и повернулся ко мне. — Вы ведь расскажете нам, не так ли?

Не знаю, чему я удивился больше: что Вольский не добрался до этого вопроса раньше — или что его не задал сам Геловани. Впрочем, даже такой ход вполне мог быть частью заранее придуманного плана. Сам старичок-профессор выглядел слишком уж наивным и неуклюжим для всяких хитростей, а вот хозяин темного кабинета в Зимнем дворце…

Прямо по классике: плохой городовой и хороший. Один запугивает и пытается сбить с толку, а второй оказывается добродушным валенком. И тот, кому посчастливилось отбиться от первого, на радостях выложит второму куда больше, чем собирался.

Не дождетесь, судари.

— Вероятно. — Я пожал плечами. — Что именно вас интересует, Петр Николаевич?

— Все! — с жаром воскликнул Вольский. — Что вы умеете? Как при этом работает родовой Талант? И как долго вас обучала ваша… Ирина Станиславовна — так, кажется?

— Арина Степановна. — Я картинно нахмурился и покачал головой. — Совсем недолго. Боюсь, вы будете разочарованы.

— Почему же?

— Я не имею ни малейшего представления, как работает мой Талант — просто повторяю кое-какие приемы, которые сумел запомнить. И их наберется совсем чуть-чуть — буквально дюжины полторы-две… Признаться, я не самый усердный ученик, хоть и всегда любил сказки про колдунов и все тому подобное. — Я попытался изобразить на лице что-то вроде чувства вины. — Могу заговорить кровь, если рана небольшая. Или снять порчу… Помочь отыскать пропажу — вещь или человека, такой ритуал тоже есть. Еще Арина Степановна говорила, как защищаться от зла, но вряд ли это…

— Можете показать⁈ — Вольский едва не подпрыгнул. — Ничего особенного — мне… то есть, нам вполне хватит самой маленькой демонстрации ваших сил. Что-нибудь несложное — к примеру, если я спрячу что-нибудь в этой самой комнате, а вы попробуете…

— Вы пришли сюда смотреть фокусы, Петр Николаевич? — Дельвиг уже даже не пытался скрывать раздражение. — Или вам почему-то недостаточно моего слова?

— Что вы, что вы, Антон Сергеевич! — Вольский замотал головой. — У меня и в мыслях не было… Но вы даже представить себе не можете, как бы я хотел увидеть нашего друга в деле. От этого ведь не будет никакого вреда, зато мы наверняка убедимся…

— Вред может быть, — буркнул я. — Арина Степановна всегда говорила, что не следует прибегать к ее знаниям без особой необходимости. Любое действие имеет свою цену, и такая сила не дается…

— Достаточно. Не будем превращать нашу встречу в балаган судари. В сущности, сейчас интересует только один вопрос. — Глаза Геловани недобро блеснули в полумраке. — Можете ли вы, Владимир, создать предмет, подобный тому, что мы видели в Парголовской мызе?

— Что?.. Нет, конечно же!

На этот раз мне даже не пришлось изображать возмущение — оно и так оказалось вполне искренним. Вряд ли его сиятельство всерьез подозревал меня в злодеяниях, но после нашей и без того сомнительной беседы вопрос прозвучал и вовсе… опасно.

Впрочем, куда больше смущало, что ответить на него честно я не смог бы даже при всем желании. Моих теоретических познаний и опыта вполне хватало разобраться в принципах «конструкции» нитсшеста. Я кое-что смыслил в обоих видах колдовства, которые использовали при его создании и при желании, но за сотни лет мне даже не приходило в голову попробовать соединить их вместе.

Мог бы я? Вероятно — провозившись с ритуалом месяца полтора-два.

Стал бы? Определенно нет.

А значит, таинственный маг был или покруче всех, кого я когда-либо знал, или уже давно не терзался ничем, хотя бы отдаленно напоминающим мораль.

И это не то, чтобы пугало — но все же изрядно нервировало.

— Я не знаю, как делается ваша… штуковина! — Я подался вперед и облокотился на стол. — Это колдовство опаснее и сложнее всего, что я я знаю и когда-либо видел… Мне было всего двенадцать лет. Кто в своем уме стал бы учить подобному ребенка?

— Может быть, ведьма? — Вольский нервно захихикал. — Говорят, они не могут умереть, пока не передадут кому-нибудь всю свою силу. И если уж в глухой деревне не нашлось девчонки с подходящими способностями — сойдет и мальчик из города, разве не так? Вполне возможно, когда уважаемая Ирина Семеновна, так сказать, отдала богу душу…

— Довольно, Петр Николаевич, — раздраженно бросил Геловани. — Я понимаю, что весь наш разговор с самого начала многим показался бы сущим безумием — но давайте хотя бы попытаемся окончательно не удариться в мракобесие. Вы — человек науки, и куда лучше любого здесь должны знать…

— Я знаю, что ничего не знаю! — Вольский вздернул подбородок и сложил руки на груди. — Так, кажется, говорил Сократ — вне всяких сомнений, величайший из античных мыслителей. И нам с вами, Виктор Давидович, следует уподобиться древнему мудрецу и, наконец, признать, что все наше образование и жизненный опыт не следует считать абсолютным знанием. И если уж даже наука более не способна служить единственным и верным мерилом истины, мы просто обязаны обратиться к…

— Хватит! Я не собираюсь дальше выслушивать всю эту чушь. — Дельвиг с грохотом отодвинул стул и поднялся. — Если ваше сиятельство не возражает — мы с Владимиром вас покинем. И немедленно.

Весьма своевременно. Не то, чтобы я успел всерьез забеспокоиться, но беседа определенно принимала все более и более опасный оборот — особенно с того момента, как к ней снова подключился Геловани. Сама по себе болтовня Вольского по большей части лишь сотрясала воздух, но вопрос про нитсшест определенно не был праздным. И если уж меня и правда в чем-то подозревают — впору начать продумывать план бегства.

Когда сроки поджимают, а высшие чины требуют результат немедленно, и можно лишиться не только погон статского советника, но и чего посерьезнее, сыскари порой не гнушаются даже самых сомнительных методов. И в моем родном мире и, похоже, в этом. В конце концов, виноватого в страшных преступлениях против столичной знати можно не искать, а просто назначить из числа подходящих кандидатур.

И тем проще, если вариант всего один.

— Не возражаю. И приношу свои извинения — Петр Николаевич порой бывает чересчур усердным, пытаясь мне помочь. — Геловани устало потер глаза. — И все же я настоятельно прошу Владимира не покидать город… Думаю, мы скоро увидимся.