Арбалетчик с Тверской 3

Глава 9

Настало время рассказать, как мне удалось покинуть камеру инквизиции. Моих следователей интересовало два вопроса — мои связи с нечистой силой и где ценные бумаги Голландской Вест- Индийской компании. Ценные бумаги интересовали сильнее всего. Дошло даже до обещаний простить меня за связи с Сатаной. Но лимит идиотских поступков был уже исчерпан. Я опять был тем самым обитателем Города Москва и более никому не верил. Да и знал по опыту своей работы исполняющим следователем инквизиции — все эти обещания ложь. Подследственному можно обещать всё и вся, главное получить признание. В моем случае следователей интересовал только один вопрос — где спрятаны ценные бумаги и за эту информацию они были готовы обещать всё. Нет ни так — ВСЁ.

Я попросил совсем немного — часовую прогулку по замковой стене. И мне предоставили такую прогулку. Но и здесь не удержались от мелкой мести — одежды мне не дали и повели в костюме Адама дышать свежим воздухом. Цепи сняли, но надели на шею веревочную петлю и конец веревки остался в руках конвоира. Секретность была такой, что конвоир был не как обычно солдат — наемник. Конвоиром был монах из следственной комиссии. Ну, чтобы, уж, наверняка.

Так мы и пошли гулять по замковой стене. Я, с петлей на шее и конвой. Прыгать вниз было не вариант. Но лихорадочный подбор вариантов сделал свое дело.

Отступление 1.

Средневековые туалеты или уборные, которые назывались «garderobe», были примитивными, но в замке можно было найти немного больше комфорта и, конечно, гораздо больше дизайнерских изысков, чем в других местах. Учитывались практичность, конфиденциальность и эффективное удаление отходов, и даже сегодня одной из самых заметных и легко узнаваемых особенностей разрушенных средневековых замков являются туалеты, которые выступают из их наружных стен. Термин «garderobe» позже стал обозначать «wardrobe» (гардероб) на французском языке, и его первоначальное значение было связано с тем, что в туалетах замка никогда не было больше места, чем необходимо. Туалеты обычно встраивались в стены так, чтобы они выступали, и любой мусор мог падать вниз. Иногда отходы сбрасывались прямо в реку, в некоторых опустошение шахт происходило во двор, в то время как другие уборные удобно свешивались над скалой.

Выступающий вал каменной кладки, из которого состоял туалет, поддерживался снизу или мог прижиматься к стыку башни со стеной. Некоторые шахты были короткими, в то время как другие доходили почти до земли. В последнем случае это могло оказаться опасной особенностью при осаде.

На этом участке имелся такой «гардероб». Туда я подошел спустя некоторое время. Мне повезло прошедшие дожди промыли канал «гардероба» и отходов не было и запах стоял не такой уж и отвратительный.

Я остановился и сморщившись озвучил свою просьбу — посетить «гардероб». Помещение проверили и пропустили. И вот я в «гардеробе» и крутой поворот отрезал меня от взгляда конвоира.

Поднимаю деревянную решетку и снимаю с шеи петлю. И вперед. Узкий канал для смыва нечистот, но и я не настолько уж и широк в кости. Ход выводит меня прямо к воде и здесь меня поджидает крушение моих надежд. Решетка перекрывает мне дорогу к свободе.

И снова мне фартит. Речная вода и нечистоты сделали свое дело. Решетка едва держится и от моего удара покидает пазы крепления. И теперь мне ничто не мешает выползти и нырнуть в речную глубину. Будь я первый день в 17 веке я бы так и сделал. Только здесь я уже и не первый год. Потому сначала проверяю нет ли каких-либо сюрпризов. Как не быть сюрпризам. Прямо за выходом скрытые водой торчат острия копий. Так вот нырнешь и сам себя насадишь на лезвия копий. Потому вылезать пришлось, изгибаясь во все стороны, что твой угорь. И потом уже нырять. Пока я выделывал все эти телодвижения. Наверху обнаружили мое отсутствие в «гардеробе» и пушка грянула сигнал «тревога». Но было уже поздно. Быстрое течение меня волокло прочь от замка. Мне только требовалось максимально долго не появляться на поверхности речной глади и сразу нырять, вглубь схватив глоток свежего кислорода. Речной поток нес вперед по течению разный мусор и даже целые деревья и бревна. Попадались и трупы животных и трупы людей. Но мое везение пока меня не подводило и меня минули топляки и крупные куски мусора.

С замковой стены стреляли в воду. Куда они стреляли. Так я же говорю в речном потоке хватало и трупов людей и трупов животных. Вот в них мои конвоиры и стреляли. Я же решил выбираться из реки. Охране скоро надоест стрелять без особого результата и за мной снарядят погоню. Лодки в замке имеются и на лодках они меня быстро догонят и вытащат на белый свет.

Как Вы понимаете мне такой исход не подходил. Мне надо было покинуть реку и резко уйти к лесам. В лесу меня, конечно, будут искать, но там у меня все-таки имелись неплохие шансы остаться на свободе. Конечно, меня будут искать. И у меня теперь нет ни замка, ни возможности вернуться к нормальной жизни в границах Священной Римской империи германской нации. Да и католических странах у меня будут проблемы. Розыск еретика и человека, имевшего связи с нечистой силой, будет объявлен обязательно. Потому придется подаваться в Голландские земли и там устраивать свою жизнь. Но пока о жизни в Голландии придется забыть. Впереди у меня путь к моим захоронкам. Бумаги и немного денег с предметами первой необходимости я на всякий случай закопал в тайники в окрестностях своего замка. Но сейчас скорее всего уже там новый владелец. Только мне этот факт не помешает. Тайники не в самом замке. Они в лесной чаще в окрестностях замка. Надо добраться до этих самых окрестностей и тогда я уже буду иметь возможности перебираться в Голландию. Там же в Голландии перейду к протестантам. Что-то меня стало напрягать католическое вероисповедание. Вот как сильно влияет на религиозное сознание человека, несправедливое следствие инквизиции. Теперь у меня вообще личные счеты с Инквизиций и Императором. Солидные такие счеты. Как Вы, думаете четверть миллиона это достаточное основание, чтобы перейти из католичества в кальвинисты. Мне кажется вполне достаточное основание. Вот пока я тут размышлял обо всех этих религиозных проблемах, речное течение вытолкнуло меня на перекат. На мель выкинуло не только меня, но и несколько топляков и тело утопленника, вернее утопленницы. Эту утопленницу я вытащил на мелководье ближе к берегу. Утопленница до своей смерти была монахиней и соответственно была в монашеском платье. Выбора у меня не было. Мужских трупов здесь не наблюдалось, а вот прибрежную полосу надо было покидать с возможно большой скоростью. Бултыхаясь в речной воде, я стянул платье с утопленницы и прополоскал в воде. Мне это платье было великовато, но без вариантов и я натянул на себя мокрое женское платье. На голову имелся головной убор монашки.

В католической традиции нет единого стандарта по головным уборам монахинь.

Да и вообще по монашеским костюмам.

Дело в том, что не бывает просто католического монаха — все католические монахи принадлежат к разным монашеским орденам и конгрегациям.

Соответственно — они различаются внешними деталями одежды, которые закреплены в уставе конкретного ордена.

Одежда может быть разного цвета и отличаться по крою или дополнительным аксессуарам.

Одно из самых ярких отличий — это головной убор.

Но почему они именно такие — по сути это накрахмаленный, и разным способом сложенный платок?

С крахмалом все было сложно, но как-то я этот платок завязал и рванул от берега.

Плохо было то, что обуви я не нашел потому замотал ноги тряпками и вот в такой импровизированной обуви и отправился в путь. Все сучки и камни были мои. У меня уже не осталось сил, и я мог говорить только буквы и только нецензурные. Только любое расстояние заканчивается и наконец я в лесу. Тормознулся на опушке леса. Идти в чащу мне было не очень комфортно, босой ногой в чаще опасно бродить. Пораню ноги и можно самому себе выносить приговор. Никуда я уже не дойду. Что я делал на лесной опушке. Я искал себе ветку или небольшое дерево. Из чего мне удастся сделать либо дубинку, либо что-либо в виде эрзац-копья.

Одинокий путник в наряде монахини. Это однозначно жертва и на этого путника обязательно нападут. Причины для нападения даже искать не будут. Таковы реалии этого времени. На одинокого путника мужчину тоже нападут, но есть нюансы. Сейчас надо было вооружиться и добыть себе другую одежду и какое-либо настоящее оружие. Без оружия и без денег я был обречен.

Идеально было бы подловить из засады одного или двух путников и дальше уже идти в нормальной мужской одежде и вооруженным. Деньги и продукты тоже были бы не лишними.

Вот и наконец удобное такое бревнышко, прямо-таки вылитая дубинка. Опять повезло. В руку легла как влитая. Значит ждем прохожего. И долго мне ждать не пришлось.

Трое мужчин. Один мерин, нагруженный каким-то грузом. По внешнему виду или наемные солдаты или дезертиры. Пьяные идут горланят какой свой марш. Ну, что же — вперед. Или пан или пропал.

Меня увидели они внезапно, и я уже подошел почти вплотную. И увидев перед собой монахиню просто обалдели.

Я же рассчитывал схватку. Самый опасный противник и он же самый трезвый. Ведет в поводу мерина с вьюками. Двух остальных можно не учитывать. Они настолько пьяны, что едва держатся на ногах. И они безоружны. Их оружие приторочено к вьюкам на мерине.

Не зря Горбатый говорил — бабы доведет до цугундера. Здесь просчет в цели привел к смерти всех троих. Вместо веселого времяпровождения с беззащитной монахиней они нарвались на свою смерть. Опять вопрос стоял так — или они или я. Никаких промежуточных вариантов не было. Время стояло слишком тяжелое и опасное. Меня при любых раскладах ждала смерть. Хоть в мужском костюме, хоть в женском. И потому я ударил первый. Возчик не ожидал удара и не держал руку на мече. Но всё-таки попытался уклониться от удара. Безуспешно. Дубина врезалась в висок и с мерзким хрустом впечаталась в голову моего врага. Затем я отпустил свою дубину и вытащил меч из ножен у поверженного мной противника. Пока шла наша схватка оставшиеся двое протрезвели и оценили обстановку. И надо признать оценили они обстановку верно и приняли единственно правильное решение и смогли спасти свои жизни. Эти пьяные морды рванули в лес. В сумерках и в ночных условиях найти их в лесу было невозможно. Я не стал никого преследовать. Труп возчика я перекинул через вьюки на мерине и повел лошадь в лес в другую сторону. Надо было осмотреть трофеи и переночевать. Уже утром определяться с дальнейшим направлением движения.

Далеко в чащу я не стал забираться. На первой же поляне и остановился. Костер развел и стал разбирать трофеи. Денег оказалось неожиданно много, видимо взяли купца и везли добычу на прогул. Мне же эти семьсот талеров вполне хватало добраться до окрестностей замка, где уже меня заждались мои ценные бумаги. Хватало и добраться до Амстердама. Но без акций там мне нечего было делать.

Из оружия мне досталось пара пистолетов, неплохой арбалет и интересная штука чисто разбойничья, маленький арбалет, но многозарядный. Этакая киллерская штука.

Отступление 2.

Инженерный гений человека вдохновляет, озадачивает, а некоторых случаях и пугает. Так уже в III веке нашей эры в Китае для ведения боевых действий активно применялись «автоматические» арбалеты, способные делать несколько десятков выстрелов без необходимости совершать привычный «ритуал» перезарядки с натягиванием тетивы вручную или при помощи зарядного поручня, как это делали в Европе.

В Китае было создано множество удивительных вещей, в том числе и тех, что использовались для ведения войны. Взять хотя бы многозарядный арбалет под названием Чо-Ко-Ну. Его главное отличие от традиционного европейского арбалета в том, что Чо-Ко-Ну способен делать множество выстрелов. Как правило, конструкция арбалета предусматривала использование боекомплекта в 10 болтов. Когда точно появилось это специфическое оружие — не известно.

Интересный факт: изобретение и введение в использование многозарядного арбалета приписывается китайскому полководцу Чжугэ Лян, который жил с 181 по 234 год нашей эры. Впрочем, археологические данные оспаривают эту точку зрения. Дело в том, что в китайских захоронениях удавалось найти как целые арбалеты, так и их фрагменты, датируемые еще IV веком до н.э.

По устройству взводного механизма магазинные арбалеты относились к рычажным и были довольно слабыми — энергия не превосходила 90 Дж, зато эффективный рычаг позволял взводить их быстро, прилагая небольшую силу.

Болты с утопленным оперением в количестве 8—12 штук располагались в верхнем магазине и скатывались в жёлоб под собственным весом. Скорострельность с прицеливанием достигала 8 выстрелов в минуту. На расстоянии 50—70 метров магазинный арбалет был достаточно эффективен против не защищённых доспехами людей.

Очень удобная штука для работы против противника, который не ожидает нападения. Потому и был запрещен Церковью. Но для меня это не было аргументом против использования. Пара мечей, которые традиционно использовали наемники и продукты. Из брони нашлась только кольчуга и стеганка. Старенький шлем, но по размеру мне как раз подошел. Остальная одежда мне тоже подошла. После того как я одел штаны, стеганку и кольчугу, подобрал себе меч и приготовил арбалеты и разобрался с болтами, я окончательно успокоился и более не опасался каких-то неожиданностей. Я был одет и вооружен. Меня больше не пугала дальняя дорога и розыск, объявленный Инквизицией. Теперь можно было приготовить похлебку и поспать. Спать пришлось на высоте, на дереве. Спать на земле у костра было просто глупо. Охранять мой сон было некому и в лесу бродили не только сбежавшие от меня два дезертира. В лесу хватало и дикого и хищного зверя. Расплодилось и волков, и медведей. И двуного зверья хватало. Потому поужинав я забрался на дерево и устроился в его ветвях на ночлег. Костер я затушил, чтобы не привлекать ничьего внимания. Существовала опасность, что мерина могут задрать хищники, но пришлось пойти на риск.

Подтвердилась старая истина — кто не рискует, тот не пьет шампанское. Ночь прошла спокойно и на мой лагерь не вышли ни лихие люди, ни хищное зверье. Из груза пришлось выкинуть те вещи, которые могли связать меня с разбойниками. Это были улики — личные вещи купца, ограбленного дезертирами. Я оставил только оружие и продукты. И походные принадлежности. Обратно к своему бывшему замку я отправился уже напрямик. Переправы через реки меня больше не интересовали. В одно лицо с вьючной лошадью я мог двигаться, минуя мосты и оживленные тракты. Искать меня будут везде, но в первую очередь на оживленных торговых путях. Только там одиночка мог хоть как-то обезопасить себя, присоединившись к охраняемому каравану. Но мне эти приемы розыска были знакомы, и я решил не идти путем который был наиболее примитивным. Я пошел напрямик, через леса и брошенные земли. Да была опасность нарваться на банду дезертиров или крестьян, мстящих за свою жизнь всем подряд до кого смогли дотянуться. Но у меня было оружие и знания. Потому я решил рискнуть. Терять то мне уже было нечего. И теперь меня опять ждала дальняя дорога и неизвестность. Но любой дальний путь начинается с первого шага. Или как меня учили — слона надо есть маленькими кусками и строго по плану. В общем, совсем старое — не верь, не бойся и не проси. Я отошел от этого принципа и решил купит себе титул и почти погиб. И сейчас ещё было далеко до безопасного места, но сейчас у меня хотя бы имелся шанс. И я решил использовать этот шанс на всю катушку.