— Не желаете ли вина, леди Тэмсин Калтроп?
Тэмсин слегка кивнула стюарду, подавив в себе вспышку раздражения. Он налил бледно-золотистое вино в два высоких бокала.
Они летели уже около часа, но, несмотря на роскошь, царившую в салоне частного самолета Алессандро, Тэмсин ощущала нервозность и тревогу. Все это время она листала какой-то глянцевый журнал, но не видела в нем ни строчки. Алессандро, сидя напротив нее, изучал протокол собрания акционеров.
Стюард, поклонившись, удалился, и Тэмсин подняла свой бокал.
— Пожалуйста, скажи своим служащим, чтобы они не называли меня «леди Тэмсин Калторп», — резко произнесла она. — Я никогда сама не называю свой титул и предпочитаю, чтобы другие обращались ко мне просто по имени.
Алессандро оторвался от протокола акционеров.
— Конечно. Как пожелаешь…
Лицо его было совершенно невозмутимым, но почему Тэмсин показалось, что в голосе его прозвучала насмешка? Раздражение, которое копилось в ней последний час, стало выплескиваться наружу, как кипящее молоко.
— Для тебя это проблематично?
Алессандро откинулся на спинку кресла — расслабленно и непринужденно, — но взгляд, который он кинул на нее, был острым и пронизывающим.
— Нисколько, — произнес он спокойно, отложив документы в сторону и развернув белоснежную салфетку. — Мне показалось несколько… забавным, что ты вдруг захотела не афишировать свои аристократические связи.
— Забавным? В каком смысле — забавным?
Алессандро неторопливо отпил вино.
— Ты открыто пользуешься своим именем, когда тебе надо что-то получить.
Снова появился стюард, на этот раз с двумя фарфоровыми блюдами в руках. На них лежали бледно-розовые лобстеры и изумрудные листья салата. Тэмсин сдержала гнев, который мгновенно взбурлил в ней.
— Я люблю свою семью и горжусь своим происхождением. Но я никогда не использовала свое имя для того, чтобы пробить себе дорогу в профессиональную жизнь. Ты не веришь мне?
Алессандро лениво нацепил на вилку листок салата и улыбнулся.
— Не совсем. Ты, наверное, предпочитаешь верить, что жизнь твоя — такая же, как у всех. Но происхождение твоей семьи…
Она скептически хмыкнула.
— Какой же ты лицемер! Мы находимся сейчас на борту твоего собственного самолета! И что ты знаешь о «жизни, как у всех»?
Алессандро напрягся.
— Разница состоит в том, — сказал он с тихой яростью, — что я заработал его. Я заработал все, что имею. Я пришел из ниоткуда, помни об этом.
— Как скажешь, — сказала она, слизывая с пальца майонез. — Значит твое происхождение так же повлияло на твою жизнь, как мое происхождение — на мою.
— Неправильно. У меня нет никакого «происхождения».
Голос его был жестким, в нем звучала угроза. Но Тэмсин проигнорировала ее.
— У всех есть «происхождение». И у тебя, конечно, тоже.
Он улыбнулся ей ледяной улыбкой.
— В твоем мире это так, но история моей семьи закончилась тогда, когда мне было пять лет. В тот год, когда меня привезли в Англию.
— А почему тебя привезли туда?
Алессандро взглянул в иллюминатор — в голубую бесконечность неба.
— Аргентина тогда была неспокойной страной, — произнес он невозмутимым тоном. — В ней царила вооруженная диктатура. Моего отца и дядю арестовали за участие в профсоюзном движении, и мать боялась, что за нами тоже скоро придут.
Она была наполовину англичанка, со стороны отца, и на следующий день после того, как отца арестовали, нашла способ увезти нас в Англию. С собой мы не взяли ничего.
— А что случилось с твоим отцом?
Яркий и чистый солнечный свет, проникший сквозь иллюминатор, залил лицо Тэмсин, отчего ее кожа стала золотистой. Глаза ее были холодными и зелеными, как луга Англии, и Алессандро показалось, что взгляд ее пронзил его насквозь.
— Никто не знает. Он стал одним из тысяч «пропавших без вести»: не числится в списках ни живых, ни мертвых.
— Это ужасно, — тихо произнесла Тэмсин. — Ничего не знать…
Алессандро пожал плечами.
— По крайней мере, у меня остается надежда, что он жив. — На его лице появилась горькая улыбка. — К сожалению, у матери было совсем другое мнение. Очень скоро она снова вышла замуж — за мужчину, у которого служила домохозяйкой в Оксфордшире.
— О… Ей, наверное, было нелегко.
Алессандро потер рукой лоб. Конечно, он понимал, что Тэмсин Калторп смотрела на всю эту ситуацию глазами его матери.
— Возможно, — сказал он безразличным тоном. — Но в конце концов, она стала вести себя так, будто прошлого вообще не существовало. Я был единственным напоминанием о нем. Поэтому в скором времени меня отправили в «тюрьму»: английское привилегированное частное учебное заведение для мальчиков.
Слушая его, Тэмсин машинально вертела в руках бокал, но при последних словах она поставила бокал на столик и накрыла своей рукой его руку. Ее прикосновение, казалось, обожгло Алессандро.
— Я очень сожалею, — сказала она тихо.
Шесть лет он жаждал услышать эти слова, но ирония ситуации заключалась в том, что он не мог понять — о чем она сожалеет? О предательстве его матери или о своем предательстве? Он убрал свою руку.
— Сомневаюсь в этом, — криво усмехнувшись, сказал Алессандро и встал.
Он был не прав. Тэмсин сожалела. Очень сожалела.
Сожалела о том, что согласилась поехать с ним, сожалела о том, что вообще когда-то встретила его.
Вздохнув, она взглянула в иллюминатор, в сине-голубую бездну неба. Под ними простирался Атлантический океан — того же цвета, что и небо. Устало вздохнув, Тэмсин посмотрела на журнал, который лежал у нее на коленях, и в сотый раз прочитала одну и ту же строчку. «В следующем сезоне будет моден камуфляж».
Очень кстати, подумала она и непроизвольно зевнула, прикрыв рот рукой.
— Ты устала. — Она вздрогнула, когда голос Алессандро нарушил долгое молчание. — Иди спать. Ты знаешь, где находится спальня?
Выпрямив спину, Тэмсин усиленно заморгала глазами.
— Со мной все в порядке. Я не хочу спать. Это твоя спальня, ты сам иди и поспи.
— Мне надо поработать.
Он произнес эти слова тоном холодного превосходства, и это задело ее.
— И мне тоже, — живо ответила она, открывая свой ноутбук. — Чем быстрее я начну, тем скорее вернусь домой, и, думаю, для нас обоих это будет лучше.
Все эти разговоры не относились к делу, со злостью подумал он и погрузился в изучение протокола собрания акционеров.
Бизнес был игрой, открыл для себя Алессандро. Такой же игрой, как и другие игры. Ты должен изучить тактику противника, узнать его сильные и слабые стороны и использовать их. Ты должен знать, когда тебе надо отступить, а когда ринуться в атаку, если на твоей стороне есть преимущества. И все это надо делать без всяких эмоций.
Он все это прекрасно умел.
Алессандро взглянул на Тэмсин, и сердце его на мгновение сжалось. Слегка склонив голову над компьютером, она спала. Длинный локон спадал на ее лицо.
Алессандро мгновенно встал со своего места и подошел к ней. Осторожно снял ноутбук с ее коленей, потом тихонько взял ее на руки и прижал к своей груди.
Голова ее откинулась назад, на его руку. Какое у нее изумительное лицо — с широкими скулами и красиво изогнутыми полными губами. У него перехватило дыхание. Шесть лет он рисовал себе ее образ — нечто среднее между Лолитой и леди Макбет. Но нежная хрупкая девушка, лежавшая у него сейчас на руках, не имела с ними ничего общего. Губы ее слегка приоткрылись, она тихо и удовлетворенно вздохнула, уткнувшись лицом в его грудь.
Безмолвно выругавшись, он резко повернулся и понес ее в задний отсек самолета — туда, где находилась спальня.
Глаза Тэмсин открылись в тот момент, когда резко хлопнула дверь, за которой исчез Алессандро.
Всего лишь несколько минут назад она крепко спала, потому что безумно устала и больше не могла бороться со сном. Но сейчас глаза ее были широко открыты. Сердце ее бешено стучало, и тело дрожало так, будто только что она выпила несколько чашек крепчайшего кофе.
Но все это происходило оттого, что всего лишь нескольких минут он держал ее на своих руках.
Тэмсин откинула в сторону одеяло, которым Алессандро заботливо прикрыл ее, и села на кровати, облизывая пересохшие губы. С отчаянием оглядевшись вокруг, она встала.
С ужасом она думала о том, что ей придется проводить долгие часы рядом с Алессандро д'Арензо, но обратной дороги не было. Единственным выходом было погрузиться с головой в работу и больше не думать о нем. Но ее компьютер остался в салоне, и она не могла работать без него. Если только ей удастся найти листок бумаги и карандаш — тогда она сможет, хотя бы нарисовать несколько эскизов. Взгляд ее упал на маленький шкафчик возле кровати.
Выдвинув несколько ящиков, Тэмсин обнаружила блокнот — и издала ликующий крик. Она стала искать дальше, в надежде найти карандаш, и вскоре нашла и его. И тут ее взгляд упал на маленькие серебристые пакетики.
Дрожащими руками она взяла один из них, и тошнотворное ощущение возникло где-то в животе. Совсем непрошенные образы заполнили воображение: Алессандро, его загорелая кожа на фоне белоснежной простыни, его волосы, спадающие на лицо, когда он отрывается от пухлых алых губ сексапильной красотки и шарит рукой в ящике, чтобы достать презерватив.
Дверная ручка громко щелкнула. Тэмсин, судорожно глотнув воздух, молниеносно задвинула ящик шкафчика и засунула пакетик с презервативами в задний карман джинсов. Дверь открылась, и в спальный салон вошел Алессандро.
— Мне показалось, что я услышал какие-то звуки. Значит, ты не спишь.
— Конечно, — сказала она как можно более непринужденнее, поднимая вверх карандаш. — Я уже сказала тебе, что собираюсь работать. У меня нет времени для сна. — Дрожащей рукой она откинула со лба волосы.
Алессандро прошел в спальню, в глазах его блеснула язвительная усмешка.
— Значит, тебе не надо спать? Это хорошая новость.
Голос его был низким, гипнотизирующим. Невольно она взглянула на его лицо. Не спуская с нее глаз, без всякой улыбки, он стал медленно снимать с себя свитер. Тэмсин почувствовала, как сердце ее забилось, и губы мгновенно пересохли.
— Что… что ты делаешь? — еле выговорила она.
Его насмешливая улыбка обдала ее холодом.
— Потому что, полагаю, ты не будешь возражать, если посплю я. — С этими словами он открыл перед ней дверь. — Не слишком перетруждай себя.
Небо было бледно-розовым, когда Тэмсин закрыла ноутбук и устало провела рукой по лицу. Глаза у нее болели, шея затекла. Но теперь у нее были четыре эскиза, которые она могла показать Алессандро и руководству «Лос Пумас».
Откинув голову назад, она закрыла глаза и мгновенно провалилась в черную бездну.
Ей показалось, что прошла лишь минута. Перед ней стоял Алессандро, насмешливо глядя на нее. Волосы его были зачесаны назад, влажные после душа.
— Доброе утро, — сказал он. — Надеюсь, ты хорошо спала?
Тэмсин взглянула в иллюминатор — самолет шел на снижение, настало время застегнуть ремни. Коснувшись земли, самолет подпрыгнул несколько раз, а затем, прокатившись по взлетно-посадочной полосе, замер на месте. Тэмсин отчаянно захотелось выйти из этого замкнутого пространства, но Алессандро, казалось, совсем не спешил. Он медленно пил кофе, а в салон между тем вошли двое мужчин в униформе. В солнечных лучах ярко блеснули рукоятки револьверов, пристегнутых к их поясам. Они о чем-то тихо разговаривали с Алессандро на испанском языке.
— Алессандро! — тихо вскрикнула она, инстинктивно рванувшись к нему и дотрагиваясь до его руки. — У них оружие!
Он медленно повернулся к ней.
— Не дергайся и делай то, что я тебе скажу, — сказал он очень тихо.
Сглотнув комок в горле, Тэмсин кивнула. До нее дошло, что это были работники таможни.
Ведь это был не простой самолет, а Алессандро д'Арензо был не простым пассажиром. Ему не надо было стоять в общей очереди, чтобы пройти через границу. Таможенники сами явились к нему — гора пришла к Магомету.
И вдруг она почувствовала, что все эти мужчины смотрят на нее, а один из них — очень смуглый и бородатый — направляется прямо к ней. Тэмсин сжалась, подняла голову и вопросительно взглянула на Алессандро.
— Что они хотят? — спросила она настороженно.
— Не волнуйся. Это простая формальность. Они осмотрят твои вещи.
Тэмсин почувствовала, что глаза ее расширились от страха, когда бородатый таможенник направился к ней.
— Боже мой, что я должна делать? — шепотом спросила она.
— Делай вот так. — Алессандро встал перед ней и поднял ее руки. Затем, с невозмутимым лицом, слегка коснулся ее талии и тихо сказал: — А теперь поставь пошире ноги.
Краска залила лицо Тэмсин. Бородатый таможенник подошел к ней ближе и стал обыскивать ее.
Прикосновения его были абсолютно профессиональными и обезличенными, но под пронзительным взглядом мерцающих золотом глаз Алессандро Тэмсин почувствовала себя обнаженной. Она высоко подняла голову, прикусив нижнюю губу, сдерживая ярость от такого унижения.
— Разве это так необходимо? — спросила она сквозь стиснутые зубы. — Неужели я похожа на торговца наркотиками?
Глаза Алессандро потемнели, став медового цвета, и она увидела, как губы его растянулись в довольной усмешке. Он смотрел, как руки офицера слегка касаются ее ребер под грудями, ощупывают ее талию, бедра.
— К сожалению, они не знают об этом. Ваш титул здесь ничего не значит, леди Тэмсин, — процедил он. — Ничего хорошего, по крайней мере.
Руки таможенника стали двигаться вверх, слегка коснувшись ее промежности…
Он остановился и что-то сказал на испанском языке. Алессандро коротко кивнул.
— Он хочет проверить твои задние карманы.
О боже!
— Нет! У меня там ничего нет! — Тэмсин охватила паника.
— Покажи им свои карманы, — голос Алессандро теперь был бархатным.
Высоко подняв голову, Тэмсин запустила руку в задний карман своих брюк. Алессандро смотрел на нее, словно лев, увидевший оленя. В глазах его блеснуло чувство, которое Тэмсин не могла, да и не желала распознать.
Она вытянула руку вперед и, с вызовом взглянув на мужчин, разжала пальцы. Нахмурившись, таможенники с недоверием уставились на серебристые пакетики, лежавшие у нее на ладони. Один из них взял пакетик и развернул его. Взрыв смеха наполнил маленький салон самолета.
Откинув назад волосы, изобразив на лице смирение, Тэмсин взглянула на Алессандро, ожидая, что он присоединится к общему веселью мужчин. Но сердце ее замерло в груди, когда она увидела, что лицо его было холодным и неподвижным, как мрамор.