Аристотель. Идеи и интерпретации

М.В. Егорочкин Античные биографии Аристотеля[275]

Если под античной биографической традицией об Аристотеле[276] понимать не всю совокупность свидетельств[277], но только ряд самостоятельных жизнеописаний, то придется признать, что традиция эта — в том виде, в котором она до нас дошла — не так уж и велика. Для простоты ее можно разделить на две «ветви». Первая связанна с именами Диогена Лаэртия и Гесихия Милетского; вторая — с Птолемеем по прозвищу ал-Гариб, неизвестным греческим автором, чья биография Аристотеля сохранилась лишь в арабском переводе. Кроме нее ко второй «ветви» относятся три анонимные жизнеописания: Vita Marciana, Vita vulgata и Vita Latina.

Перевод Гесихия Милетского и Vita Marciana ждут читателя ниже. Сперва же следует рассказать о нашей биографической традиции в целом, и начать этот рассказ лучше всего с Диогена Лаэртия.

Биография, которой Диоген Лаэртий (род. ок. 200 г.) открывает пятую, «перипатетическую» книгу своих Жизней знаменитых философов, является, пожалуй, наиболее значимой среди античных биографий Аристотеля — во всяком случае, с источниковедческой точки зрения. И тому есть ряд причин.

Прежде всего, биография Диогена — единственный греческий памятник, донесший до нас завещание Стагирита (D.L. V, 11–16). Существует также арабская версия этого завещания, она известна по переводу Птолемея и выпискам из него у средневековых арабских энциклопедистов. Между двумя версиями обнаруживается несколько примечательных расхождений, указывающих на то, что они, скорее всего, не зависят друг от друга. Причем местами арабская версия подробнее греческой[278]. И все же, несмотря на свою важность, она остается второстепенной: не окажись у нас греческого варианта, она сама по себе не обладала бы той степенью надежности, которая предъявляется к документам такого рода.

Наряду с завещанием Диоген приводит и чрезвычайно важный список аристотелевских сочинений (D.L. V, 22–27). Кроме него известны только перечни Гесихия и Птолемея, но и тот, и другой — более поздние (о них будет сказано дальше). На правах первой догадки естественно допустить, что за списком Диогена стояли обширные каталоги книг и писем, которыми во 2-ой пол. I в. до н. э. Андроник Родосский снабдил свое издание Аристотеля и Феофраста[279]. Так некогда полагали Розе, Дильс и Герке[280]. Но этот взгляд не нашел поддержки. На поверку оказалось, что списку D.L. V, 22–27 присущи куда более ранние черты, нежели это допускает Андроников «пинакс», и их сопоставление требует не только известной находчивости, но и осторожности. Проще предположить, что список Диогена был связан с каким-то александрийским библиотечным указателем — если не с самими Таблицами Каллимаха (Т 1 et fr. 429–452 Pfeiffer)[281], то с книгой Об Аристотеле его близкого ученика и помощника Гермиппа Смирнского (2-ая пол. III в. до н. э.). К сожалению, от нее осталось лишь несколько беглых фрагментов и свидетельств, не содержащих и намека на список (FGrHist 1026 F 28–33). Тем не менее, еще Целлер видел в книге Гермиппа тот источник, откуда Диоген почерпнул свой перечень аристотелевских сочинений; его уверенность разделяли Йегер и Росс, а вместе с ними и многие другие исследователи Аристотеля[282].

Первым серьезным вызовом для сторонников этой гипотезы стал вышедший в 1951 г. труд Поля Моро Les listes anciennes des ouvrages d’Aristote, на страницах которого ученый высказал новое и очень смелое предположение: источник Диогенова списка следует искать отнюдь не в Александрийской библиотеке, но в самом Ликее, и источником этим мог быть никто иной как Аристон Кеосский, преемник Ликона из Троады и пятый схоларх Перипата, живший в одно время с Гермиппом.

К этому выводу Моро подтолкнули следующие соображения (здесь они существенно упрощены)[283]. Во-первых, если бы список Диогена и впрямь опирался на Гермиппа, то и составлен он был бы по методу Каллимаха, то есть по алфавиту. Примером такого «алфабетикона» является перечень книг Феофраста (D.L. V, 42–50). Сравнение же двух списков сочинений — Феофраста и Аристотеля — ясно показывает, что index Aristotelis librorum — это список биографический, характеризующий философа из Стагир, а не библиографический, созданный исключительно для библиотечных нужд. Во-вторых, само расположение книг у Диогена обнаруживает близкое знакомство с аристотелевской философией, а также с ее внутренним членением на разделы и дисциплины. В-третьих, в списке перечисляется множество диалогов и риторических сочинений, тогда как естественнонаучные трактаты представлены весьма скудно. Такой подбор книг, полагает Моро, отражает интересы позднего Ликея, и, напротив, совершенно не соответствует состоянию Александрийской библиотеки. Из всего этого следует, что Гермипп не мог быть источником Диогена и что вероятнее всего — это перипатетик, которому еще были доступны сочинения Аристотеля.

Далее Моро обращает внимание на то, что, цитируя завещание Стратона Лампсакского, Диоген ссылается на некий «сборник Аристона Кеосского» (D.L. V, 64). По предположению ученого, речь идет о сборнике последних распоряжений, сделанных схолархами Перипата. И у этого предположения есть свои резоны. Примечателен уже тот факт, что в сочинении Диогена приводятся целых четыре testamenta Peripateticorum — Аристотеля, Феофраста, Стратона и Ликона (D.L. V, 11–16, 51–57, 61–64, 6974). К этому нужно добавить важный юридический статус этих завещаний, ибо в них, помимо прочего, говорится о преемстве и наследовании школы, — по меньшей мере, начиная с завещания Феофраста. Иными словами, как раз эти документы при необходимости могли подтвердить статус очередного преемника, а также его право распоряжаться школьным имуществом. Разумеется, все четыре завещания, да к тому же собранные вместе, должны были находиться в распоряжении пятого схоларха!

Другой вопрос, каким образом «сборник Аристона Кеосского» попал в руки Диогена? На это Моро отвечает еще одной догадкой: скорее всего, он был частью специального сочинения, посвященного истории перипатетической школы. Такой труд вполне мог содержать множество самых различных материалов, включая завещание и список сочинений Аристотеля, и даже более того — его биографию[284].

Нужно отдать должное искусности Моро и тем аргументам, которыми он подкрепляет эту догадку. Прежде всего он подмечает, что свои vitae Peripateticorum Диоген хронологически завершает Ликоном из Троады, об Аристоне же упоминает разве что вскользь, да и то не слишком уверенно[285]. Это обстоятельство явно указывает на Аристонову историю Перипата, считает Моро, как на тот самый первоисточник, к которому обращались все последующие авторы за сведениями о «трудах и днях» первого схоларха. Подтверждение этому ученый находит опять-таки у Диогена.

Моро обращает внимание на параллелизм между D.L. V, 1–6, где Диоген вкратце описывает жизнь Аристотеля, и датами из Хроники Аполлодора, которые он приводит далее (D.L. V, 9-10 = FGrHist 244 F 38). Очевидно, что основные вехи Аристотелевой биографии и здесь, и там совпадают. Это, казалось бы, естественное сходство, подсказанное самим ходом жизни, Моро рассматривает сквозь призму Quellenforschung. С этой точки зрения оно может объясняться двояко: либо Диоген при составлении V, 1–6 опирался на Хронику Аполлодора, либо они оба пользовались одним и тем же сочинением[286]. Стоит ли говорить, какую из этих возможностей исследователь предпочел, и какой вывод он из этого сделал.

Гипотезе Моро нельзя отказать в стройности и красоте, и все же в глазах исторической науки у нее есть один решительный недостаток: она слишком умозрительна. По существу, единственным фактом, лежащим в основании этой гипотезы, является ссылка Диогена на некий «сборник Аристона Кеосского».

Как бы то ни было, вызов Моро принимает Ингемар Дюринг. Его ответная статья выходит в 1956 г. в журнале Classica et Mediaevalia. Приведенные несколькими абзацами выше доводы Моро в пользу перипатетической генеалогии Диогенова списка (D.L. V, 22–27) Дюринг парирует следующим образом[287]. Во-первых, замечает он, александрийские каталоги могли быть организованы по-разному, а не только по алфавиту. В особенности это справедливо для трактатов Аристотеля, поскольку не все они имели фиксированное авторское заглавие. К тому же речь идет о III в. до н. э., когда библиотека в Александрии только формировалась, и принципы библиотечного дела окончательно не сложились. И напротив, тот факт, что Диоген после списка сочинений Аристотеля указывает общее число строк (D.L. V, 27), как и после списка книг Феофраста (D.L. V, 50), то есть приводит данные стихометрии — метода александрийских филологов, не оставляет сомнений относительно его происхождения[288]. Во-вторых, Дюринг не соглашается с утверждением, что список Диогена свидетельствует о близком знакомстве с философией Аристотеля, отражая ее внутреннее деление. Это не так. Но столь же неверной следует признать и другую крайность: будто он полностью лишен порядка[289]. В этом списке Дюринг выделяет следующие группы: 1-19 популярные сочинения; 20–24 конспекты и выписки; 25–73 логические и диалектические трактаты; 74–76 политические, 77–89 риторические, 90-110 естественнонаучные и 111–116 математические сочинения; 117–127 «вопросы» и «затруднения», к числу которых мог также относиться пункт 128 — Разрозненные заметки в 12 книгах (хотя исследователь не исключает, что этот пункт первоначально служил общим подзаголовком для следующего раздела); 129–144 различные сборники; и, наконец, 145–147 письма и поэтические произведения. В-третьих, представление Моро о состоянии Александрийской библиотеки кажется Дюрингу субъективным, а его указание на интересы поздних перипатетиков — не иначе как кругом в доказательстве.

Цель Дюринга проста: показать несостоятельность соображений Моро и тем самым опровергнуть его гипотезу. Прост и вывод: коль скоро у нас нет оснований полагать, что Аристон в действительности составил список аристотелевских сочинений, следовательно, его автором мог быть только Гермипп Смирнский. Именно его список, включенный в книгу Об Аристотеле, цитирует Диоген. Более того, отсюда же Диоген заимствует и завещание — то, что оно было известно Гермиппу, подтверждает Афиней (XIII, 589с = FGrHist 1026 Б 28). Впрочем, отдавая дань заслугам Моро, Дюринг не исключает, что самим завещанием Гермипп в конечном счете обязан Аристону. В завершение Дюринг выдвигает свой знаменитый тезис: «Большая часть того, что мы читаем в Диогеновой биографии Аристотеля, происходит из Гермиппа»[290].

В самом деле, разве биография Диогена не начинается с цитаты из Гермиппа: «Аристотель, сын Никомаха и Фестиды, из Стагира. Никомах этот был потомок Никомаха, сына Махаона и внука Асклепия, — так пишет Гермипп в книге Об Аристотеле» (FGrHist 1026 Б 32 = D.L. V, 1, пер. М.Л. Гаспарова). У него же Диоген почерпнул и историю об участии Стагирита в афинском посольстве к Филиппу, по возвращении из которого он основывает свою собственную школу (FGrHist 1026 Б 33 = D.L. V, 2). Одно наличие такого рода цитат свидетельствует о том, что книга Гермиппа, будучи первой биографией Аристотеля, должна была оказать решающее воздействие на всю последующую биографическую традицию, и прежде всего на Диогена. Однако сам Диоген, — и в этом состоит основная трудность для Дюринга, — кроме двух указанных мест нигде более имени Гермиппа в связи с Аристотелем не упоминает.

Вынужденный отстаивать свой тезис, Дюринг выдвигает ряд дополнительных предположений. Так, например, он не исключает, что завещание Аристотеля было известно Диогену не прямо от Гермиппа, а через Фаворина из Арелаты, ритора и софиста 1-ой пол. II в. н. э.[291] Фаворин, стало быть, знал и пользовался книгой Об Аристотеле. Из этого, впрочем, вовсе не следует, что все сведения самого Фаворина непременно восходят к Гермиппу. В этой связи Дюринг обращает внимание на Б.b. V, 5, где рассказывается о причине, вынудившей Стагирита бежать из Афин в Халкиду. Виной тому стало обвинение Евримедонта, связанное с гимном и эпиграммой Гермию, которые философ сочинил в его честь (D.L. V, 6–8). При этом Диоген умалчивает о своем источнике, но зато замечает, что Фаворин называет обвинителем Демофила (fr. 36 Mensching). Это расхождение, по мнению Дюринга, не случайно: Диоген, скорее всего, сопоставляет здесь альтернативную версию Фаворина с основной версией Гермиппа, — а значит, и злосчастная эпиграмма (D.L. V, 6) должна происходить не иначе как из книги Об Аристотеле. Подтверждение последнему предположению Дюринг видит в Комментарии к речам Демосфена грамматика Дидима, где эпиграмма Гермию, как полагает ученый, также цитируется по Гермиппу (VI, 36–43 = T 15g Düring)[292]. Словом, подобными соображениями Дюрингу и удается подкрепить его основной тезис.

Легко заметить, что при всех существенных расхождениях между Моро и Дюрингом их сближает общее стремление: и тот, и другой пытаются свести биографию Диогена к одному «основному источнику». Но как справедливо заметил Йорген Мейер, обсуждая концепцию Дюринга: Диоген всякий раз либо сам называет свой источник, либо не называет его совсем, и у нас нет никаких причин приписывать «безымянные пассажи» в его биографии Аристотеля Гермиппу[293]. Взвешенный разбор двух таких пассажей был впоследствии предпринят Яном Боллансе. Его наблюдения, в частности, показали, что догадка о заимствовании Диогеном эпиграммы Гермию из книги Гермиппа не подтверждается параллельным свидетельством Афинея (XV, 696a — 697b = FGrHist 1026 F 30)[294]. Таким образом, на взгляд современных исследователей, биография Диогена представляет собой не эпитому, краткое переложение книги Об Аристотеле, как думает Дюринг, но вобравшее в себя множество разнородных материалов «собранье пестрых глав», куда на равных правах вошли не только достоверные свидетельства и документы, но и анекдоты, и заведомая клевета.

В этом ей близка другая дошедшая до нас биография, точнее биографическая справка об Аристотеле — Vita Menagiana, как ее называют по имени первого издателя Жиля Менажа (1692 г.). В современной литературе она также фигурирует как Vita Hesychii, поскольку ее автором считается Гесихий Милетский, историк и энциклопедист VI в. Судя по всему, первоначально эта биография входила в составленный им, но ныне утраченный био-библиографический справочник Ὀνοματολόγος ἤ Πίναξ τῶν ἐν παιδείᾳ ὀνομαστῶν — Именослов, или Указатель именитых писателей (Подробнее см.: Dorandi (2000), p. 678–680.). Главная ценность Vitae Hesychii — обширный список аристотелевских сочинений. Он состоит из трех частей[295]. Первая часть № 1-139 очень близка списку Диогена (D.L. V, 22–27), настолько, что Валентин Розе даже допускал прямую зависимость между ними[296]. Но, скорее всего, их сходство объясняется тем, что оба попросту восходят к одному источнику. Как уже говорилось в связи с Диогеном, этот источник был составлен прежде изданных Андроником сочинений Аристотеля. Напротив, вторая часть Гесихиева списка № 140–187 несомненно относится ко времени после Андроника. На это, в частности, указывает упомянутая в нем Метафизика (J№ 154). Показательно и то, что вторая часть имеет больше параллелей со списком Птолемея, определенно связанным с изданием Андроника. Третью часть списка Гесихия № 188–197 образуют псевдоэпиграфы, которых ни Диоген, ни Птолемей в своих биографиях Аристотеля не приводят.

Такова в общих чертах первая «ветвь» античной биографической традиции об Аристотеле.

Уже не раз упомянутая биография Птолемея принадлежит ко второй «ветви» биографической традиции об Аристотеле. Наряду с ней к этой «ветви» относятся три позднеантичные анонимные жизнеописания — Vita Marciana, Vita vulgata и Vita Latina, а также две сирийские и несколько средневековых арабских биографий. Все они предстают пред нами как апология и похвала Стагириту, и до поры считалось, что все так или иначе зависят от Птолемея.

Что же до самого Птолемея, то кроме прозвания ал-Гариб — араб. «чужестранец» или «неизвестный», о нем и впрямь ничего не известно. Составленная им биография Аристотеля утрачена. Долгое время исследователи судили о ней исключительно по скупым упоминаниям у поздних греческих авторов и выпискам у арабских энциклопедистов, да по чертам, предположительно общим для всей «ветви». И только в 1961 г. в стамбульском манускрипте Aya Sofya 4833, saec. XVIII, ff. 10^r-18^r был найден арабский текст, озаглавленный Труд Птолемея, содержащий завещание Аристотеля, список его сочинении и жизнеописание, посвященный Галлу. Заглавие полностью отражает содержание биографии. Она состоит из обращения к некоему Галлу и общего введения (f. 10^v-11^r), описания жизни (f. 11^r-13^r), завещания (f. 13^r-14^v) и каталога сочинений Стагирита (f. 14^v-18^r). К сожалению, ее полное критическое издание не подготовлено до сих пор и доступны лишь отдельные части биографии[297]. Но в любом случае стамбульская находка почти ничего не проясняет относительно личности Птолемея, а потому многие предположения о нем, высказанные прежде, и сегодня не утратили своей актуальности.

Исходным в этом вопросе является свидетельство Элия, александрийского неоплатоника VI в. В самом начале своего Комментарии на «Категории» Аристотеля Элий упоминает некоего философа Птолемея[298], которому приписывает биографию Аристотеля (In Cat. 107, 13 CAG XVIII, 1). Философов же с таким именем известно по меньше мере двое: платоник и перипатетик. О первом сообщают Ямвлих и Прокл (Iamb., De anima 26 Finamore-Dillon; Procl., In. Tim. I, 20), о втором — Секст Эмпирик и Лонгин (Sext., AM I, 60–61; Longin. ap. Porph. Vita Plotini 20)[299].

На Птолемея-платоника как на вероятного биографа Аристотеля еще в 1854 г. указывал Валентин Розе[300]. Спустя почти сорок лет на Розе сочувственно ссылался тонкий знаток позднего платонизма Адольф Буссе[301]. Однако уже тогда силу набирала совершенно другая гипотеза о Птолемее, надолго определившая представление о нем у европейских ученых.

Впервые эту гипотезу в 1888 г. выдвинул Вильгельм фон Крист. Согласно ей, Птолемей ал-Гариб есть никто иной как Птолемей по прозвищу Хенн (ср. χέννιον — перепел), александрийский грамматик, живший приблизительно в конце I — начале II в. н. э.[302] Суда говорит о Птолемее Хенне как об авторе Необыкновенной истории (до нас она дошла в пересказе Фотия как Новая история, — Bibl. cod. 190), романа Сфинкс, эпической поэмы с шутливо-полемическим названием Противогомер, а также «некоторых других сочинений» (Suda, II 3037). Среди этих последних, судя по всему, Крист и разумел биографию Аристотеля.

Окончательно гипотеза о тождестве Птолемея ал-Гариба и Птолемея Хенна оформляется в греко-арабских изысканиях Юлиуса Липперта. Как и Крист, Липперт исходит из того, что прозвание ал-Гариб было дано Птолемею не арабскими авторами, но является переводом с греческого: за ним легко угадывается ξένος. Решающим здесь оказалось сходство между Χέννος и ξένος. Липперт допускает, что причина, по которой первое могло быть ошибочно принято за второе, скрывается в маюскулах X и S — их легко перепутать при чтении. Не исключает он и другой возможности: арабский переводчик Птолемея прочитал ΧΕΝΝΟΣ верно, но не понял его значения, и решив, что оно является диалектной или варварской формой слова ΞΕΝΟΣ, перевел его как ал-Гариб[303].

Гипотезу Криста также поддерживает исследователь сиро-арабской традиции об Аристотеле Антон Баумштарк[304]. Опираясь на эту гипотезу, он строит стемму восточных жизнеописаний Стагирита, на «вершине» которой располагает Птолемея Хенна. В дополнение к ней Баумштарк выдвигает еще одно предположение: арабский перевод Птолемеевой биографии, скорее всего, был сделан не с греческого оригинала, а уже с существующего к тому времени ее сирийского перевода; переводчиком же на арабский стал Исхак ибн Хунайн (ок. 830–910 / 911 гг.), сын знаменитого представителя сиро-арабского христианства, врача и тоже переводчика Хунайна ибн Исхака. Хотя никаких следов сирийского перевода до сих пор не найдено, предположение Баумштарка поныне считается правдоподобными[305]. Это, в свою очередь, означает, что в арабский мир биография Птолемея попала вместе с сочинениями Аристотеля в IX в. при Аббасидах, во времена стремительно растущего «переводческого движения», центром которого стал Багдад и которое многим обязано образованным сирийским христианам, одинаково не чуждым эллинской мудрости и арабской вязи[306].

Своеобразным итогом этих исследований становится книга Антона Хатциса Der Philosoph und Grammatiker Ptolemaios Chennos (1914 г.), где ученый собирает все возможные свидетельства об авторе. Как видно уже по заглавию, в этой книге Птолемей Хенн изображается не просто грамматиком и мифографом, каким его считали Фотий (Bibl. cod. 190, 151b, 10) и Суда (П 3037), но и человеком, не чуждым философских размышлений: издатель приписывает ему два специальных сочинения — Περὶ ψυχῆς и Περὶ φιλοσοφίας[307]. Впрочем, такая разносторонность была свойственна писателям той эпохи, а потому книга Хатциса не вызывает возражений. Напротив, она обеспечивает догадку Криста «вещественными доказательствами», придавая ей необходимую убедительность и завершенность. В результате гипотеза о единстве Птолемея ал-Гариба и Птолемея Хенна входит в авторитетное руководство Юбервега-Прехтера[308], так что и в 1957 г. Альбрехт Диле характеризует ее как communis opinio своего времени[309].

Но, как часто случается, чем шире простирается гипотеза в своем стремлении охватить множество разрозненных фактов, тем более очевидной становится условность ее допущений. Желание воссоздать интеллектуальный портрет Птолемея Хенна во всей доступной полноте невольно обнаружило шаткость тех предпосылок, на которых изначально держалась догадка Криста. Отождествление биографа Птолемея ал-Гариба с грамматиком и мифографом Птолемеем Хенном подспудно подразумевало и тождество последнего с Птолемеем-философом. Аргументы против такого упрощения приводит Диле. Их суть такова: у нас нет ни единого свидетельства, где бы мифограф — и притом довольно ненадежный — Птолемей Хенн упоминался в связи с философией, как нет и ни единого упоминания о философе Птолемее, которое свидетельствовало бы о его литературных занятиях[310]. Сам Диле, возвращаясь к точке зрения Розе, склонен считать, что биограф Аристотеля Птолемей ал-Гариб был платоником IV в., еще неизвестным Порфирию, но уже известным Ямвлиху.

Независимо от Диле к схожим выводам приходит Дюринг. Ученый уверен, что Птолемей ал-Гариб принадлежал кругу Порфирия и Ямвлиха и его биография Аристотеля написана в 1-ой пол. IV-го столетия. При этом своим прозвищем ал-Гариб Птолемей обязан вовсе не тому недоразумению, о котором говорит Липперт (см. выше), а стремлению арабского переводчика с его помощью отличить биографа Птолемея от астронома Клавдия Птолемея, автора Альмагеста, как еще в XIX в. верно полагал Мориц Штайншнайдер. Самое же главное убеждение Дюрига заключается в том, что почти все последующие биографии Аристотеля суть эпитомы Птолемея[311].

Обнаруженное в 1961 г. арабское жизнеописание, приписываемое Птолемею, заставляет Дюринга пересмотреть датировку его биографии, которую теперь он относит к сер. III в. (впрочем, совершено не поясняя причин своего решения). Кроме того, Дюринг делает несколько замечаний относительно вводной части биографии. В ней Птолемей признается, что взялся за свой труд по просьбе некоего Галла, желавшего иметь под рукой перечень аристотелевских сочинений, более краткий и ясный, чем у Андроника. И хотя, по заверению Птолемея, свой список он составил, не прибегая к Андроникову «пинаксу», Дюринг уверен, что это не так, и автор лукавит: перечнем книг и завещанием Аристотеля Птолемей несомненно обязан Андронику, причем материалы для биографии он собирал не иначе как в Александрии. Говоря же об отношении арабского текста к предполагаемому греческому оригиналу, Дюринг явно тяготеет к тому, чтобы считать новонайденную биографию всего лишь еще одним кратким переложением Птолемея, а отнюдь не полноценным переводом его сочинения[312].

Иной точки зрения придерживается польский филолог-классик Мариан Плезя, предложивший собственное решение «птолемеевского вопроса». По его убеждению, новооткрытый арабский текст в полной мере отражает биографию Птолемея. Обращая внимание на явные расхождения между ней и тремя позднеантичными биографиями Стагирита, — имеются в виду Vita Marciana, Vita vulgata и Vita Latina, — Плезя приходит к выводу, что те не являются, как думает Дюринг, всего лишь эпитомами Птолемея, но принадлежат иной традиции, в конечном итоге также восходящей к Андронику. При этом Плезя уверен, что как сторонники Розе, так и Криста равно не правы, и Птолемей ал-Гариб не может быть отождествлен ни с Птолемеем-платоником, ни с Птолемеем Хенном. В действительности за арабским прозвищем скрывается не известный по другим источникам преподаватель аристотелевской философии, которого правильнее называть Ptolemaeus Pinacographus. Заказчиком же его сочинения был не кто иной, как Флавий Клавдий Констанций Галл, брат императора Юлиана, ставший после восстания Магненция цезарем Востока. Столь точная идентификация адресата позволяет ученому сделать еще одно предположение: Ptolemaei vita Aristotelis была составлена не в Александрии, а в Антиохии между 351 и 354 гг.[313] В целом эту точку зрения разделяют многие современные ученые, отвергая, впрочем, отдельные ее аспекты[314].

Как сказано, кроме Птолемея мы располагаем тремя позднеантичными биографиями Стагирита: двумя греческими — Vita Marciana и Vita vulgata — и одной латинской — Vita Latina. Хотя все три анонимные, после работы Буссе Die neuplatonische Lebensbeschreibung des Aristoteles (1893 г.) не осталось сомнений, что все они связанны с Александрийской школой неоплатонизма V–VI вв., представителями которой были сначала язычники (Аммоний, Симпликий и Олимпиодор), после христиане (Иоанн Филопон, Элий и Давид). Разумеется, Буссе не мог ограничиться одной школьной атрибуцией и попытался также установить вероятные датировки, авторство и порядок отношения между биографиями. Отмечая их явное содержательное и композиционное сходство, Буссе обращает внимание и на расхождения. Они прежде всего касаются языка. Так, например, если язык VM почти тот же, что и у «последних неоплатоников», то несвободная от просторечной фразеологии VV, без сомнения, принадлежит уже византийской эпохе[315]. В подтверждение этому Буссе указывает на ее прямые переклички с анонимным ранневизантийским комментарием к Введению Порфирия, приписывая и то, и другое сочинение Псевдо-Элию. Допуская, что названный комментарий не мог быть составлен намного позднее Элия и Давида, Буссе датирует оба текста сер. VI в. При этом он склонен усматривать зависимость между VV и более ранней VM, автор которой, по его убеждению, жил в одно время с Элием[316].

Последующие наблюдения над биографиями принадлежат Дюрингу[317]. Соглашаясь с Буссе в главном, Дюринг предлагает принципиально иное решение вопроса об авторстве и датировке. По его мнению, изначально все три неоплатонические биографии не являлись самостоятельными сочинениями и примыкали к школьному курсу лекций об Аристотеле[318]. Саму же биографию в лекционный курс впервые ввел Аммоний. Никаких внутришкольных свидетельств об этом нет. Зато известны две сирийские биографии Аристотеля. Обе анонимны и весьма невелики: в издании Баумштарка они вместе занимают чуть более страницы[319]. Так вот, первая из них буквально начинается ссылкой на некие Деяния, или жизнь Аристотеля, составленные Аммонием (Vita Syriacaprima I, 1). Сей факт вполне может свидетельствовать о том, что какой-то сириец либо знал сочинение Аммония, либо посещал его лекции, по которым и составил свою биографию[320].

Нововведение Аммония, согласно Дюрингу, скоро прижилось и вошло в школьную программу. Далее процесс развивался следующим образом: ученики записывали лекции ἀπὸ φωνῆς, с голоса учителя, когда же кто-то из них сам приступал к ведению занятий, то пользовался своим конспектом, всякий раз то убавляя, то прибавляя те или иные сведения. Так, раз за разом и сложились эти три неоплатонические биографии. По этой причине попросту нельзя, полагает Дюринг, говорить об авторе и датировке в привычном смысле. Самое большее, что можно установить — приблизительный период бытования каждой из биографий: от поры, когда она уже была в ходу, до поры, когда приобрела свой окончательный, то есть известный нам вид. В частности, при сопоставлении со школьными пролегоменами обнаруживается, что VM была известна уже во 2-ой пол. V в., однако, свой итоговый облик она получает только после Симпликия — примерно столетием позже. То же самое можно сказать и о VV. Дюринг не оспаривает Буссе: в ней действительно есть просторечия, да и расхождения с VM, которые не могут быть простой случайностью, очевидны. Но это вовсе не означает, что VV непременно принадлежит Псевдо-Элию. Вполне вероятно, уже «первый ее автор» был менее консервативен, нежели «автор» VM, что и закрепилось в последующей традиции. Что же до VL, то она представляет собой латинский перевод греческого оригинала, сделанный в XII или XIII в. Тогда же, вероятно, к ней была добавлена выписка из Симпликия (In De caelo 292b 10 = VL 52). Оба эти обстоятельства только на первый взгляд делают эту биографию «моложе» VM и VV. В действительности, уверен Дюринг, греческий оригинал VL был самым ранним из всех трех неоплатонических жизнеописаний Стагирита.

На этом перечень собственно античных биографий Аристотеля заканчивается. И вместе с переводом Птолемея на арабский начинается новая, средневековая эпоха в развитии биографической традиции о «Первом учителе»[321].

D.L. V, 1-35 — Diogenis vita Aristotelis: Dorandi T., Diogenes Laertius, Lives of Eminent Philosophers (Cambridge, 2013).

VH — Vita Hesychii = Vita Menagiana: Dorandi T., «La Vita Hesychii d’Aristote», Studi classici e orientali 52 (2006), p. 87–106.

VM — Vita Marciana: Düring I., Aristotle in the Ancient Biographical Tradition (Göteborg, 1957), p. 94–119.

VV–Vita vulgata: Ibid., p. 120–139.

VL–Vita Latina: Ibid., p. 142–163.

CAG — Commentaria in Aristotelem Graeca, Vol. I–XXIII (Berlin, 1882–1909).

FGrHist — JACOBY F., Die Fragmente der griechischen Historiker, I–III (Berlin — Leiden, 1923–1958); Die Fragmente der griechischen Historiker Continued, IV A, 3: Hermippos of Smyrna, ed. by J. Bollansee (Leiden-Boston-Köln, 1999).

SFOD — Stork P., Dorandi T., Fortenbaugh W.W. and Ophuijsen J.M. van, «Aristo of Ceos: The Sources, Text and Translation», Aristo of Ceos: Text,

Translation and Discussion, ed. by W.W. Fortenbaugh and S. White (New Brunswick — London, 2006), p. 1–177.

Baumstark (1900) — Baumstark A., Syrisch-arabische Biographien des Aristoteles. Syrische Kommentare zur ΕΙΣΑΓΩΓΗ des Porphyrios (Leipzig, 1900).

Bieler (1935–1936) — Bieler L., ΘΕΙΟΣ ΑΝΗΡ. Das Bild des «Göttlichen Menschen» in Spätantike und Frühchristentum, Bd. I–II (Wien, 19351936; repr. Darmstadt, 1967).

Blum (1991) — Blum R. Kallimachos: The Alexandrian Library and the Origins of Bibliography, trans. by H.H. Wellisch (Madison, Wis., 1991).

Bollansee (1999) — Bollansee J., Hermippos of Smyrna and His Biographical Writings (Leuven, 1999).

Buhle (1791) — Buhle J.G., Aristotelis opera omnia, Vol. I (Biponti, 1791).

Busse (1893) — Busse A., «Die neuplatonische Lebensbeschreibung des Aristoteles», Hermes 28 (1893), S. 252–276.

Chatzis (1914) — Chatzis A., Der Philosoph und Grammatiker Ptolemaios Chennos: Leben, Schriftstellerei und Fragmente (mit Ausschluß der Aristotelesbiographie), I. Teil (Paderborn, 1914).

Christ-Schmid (1912) — von Christ W. und Schmid W., Geschichte der griechischen Literatur, I. Teil, 6. Auf. (München, 1912).

Chroust (1973) — Chroust A.-H., Aristotle: New Light on his Life and on Some of his Lost Works, Vol. I: Some Novel Interpretations of the Man and His Life (London, 1973).

Diels (1988) — Diels H., «Zu Aristoteles’ Protreptikos und Cicero’s Hortensius», Archiv für Geschichte der Philosophie 1 (1888), S. 477–497.

Dietze-Mager (2015a) — Dietze-Mager G., «Aristoteles-Viten und — Schriftenkataloge. Die Aristoteles-Schrift des Ptolemaios im Licht der Überlieferung», Studi classici e orientali 61 (2015), p. 97–166.

Dietze-Mager (2015b) — Dietze-Mager G., «Die Pinakes des Andronikos im Licht der Vonede in der Aristoteles-Schrift des Ptolemaios», Aevum: Rassegna di scienze storiche linguistiche e filologiche 89 (2015), p. 93–123.

Dihle (1957) — Dihle A., «Der Platoniker Ptolemaios», Hermes 85 (1957), S. 314–325.

Dorandi (2000) — Dorandi T., «Hésychius de Milet», Dictionnaire des philosophes antiques, publié sous la direction de R. Goulet, Vol. III (Paris, 2000), p. 678–680.

Dorandi (2006) — Dorandi T., «La Vita Hesychii d’Aristote», Studi classici e orientali 52 (2006), p. 87–106.

Dorandi (2016) — Dorandi T., «The Ancient Biographical Tradition on Aristotle», Brill’s Companion to the Reception of Aristotle in Antiquity, ed. by A. Falcon (Leiden, Boston, 2016), p. 277–298.

Düring (1956) — Düring I., «Ariston or Hermippus? A Note on the Catalogue of Aristotle’s Writings, Diog. L. V 22», Classica et Mediaevalia 17 (1956), p. 11–21.

Düring (1957) — Düring I., Aristotle in the Ancient Biographical Tradition (Göteborg, 1957).

Düring (1971) — Düring I., «Ptolemy’s Vita Aristotelis rediscovered», PHILOMATHES. Studies and Essays in the Humanities in Memory of Philip Merlan, ed. by R.B. Palmer and R. Hamerton-Kelly (The Hague, 1971), p. 264–269.

Finamore-Dillon (2002) — Finamore J.F. and Dillon J.M., Iamblichus, De anima: Text, Translation and Commentary (Leiden-Boston-Köln, 2002).

Flach (1882) — Flach I., Hesychii Milesii Onomatologi quae supersunt (Lipsiae, 1882).

Gercke (1894) — Gercke A., «Andronikos», Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft I, 2 (1894), Sp. 2164–2167.

Gigon (1958) — Gigon O., «Interpretationen zu den antiken Aristoteles-Viten», Museum Helveticum 15 (1958), S. 147–193.

Gigon (1962) — Gigon O., Vita Aristotelis Marciana (Berlin, 1962).

Gigon (1987) — Gigon O., Aristotelis Opera, Vol. III: Librorum deperditorum fragmenta (Berlin, 1987).

Gottschalk (1972) — Gottschalk H.B., «Notes on the Wills of the Peripatetic Scholarchs», Hermes 100 (1972), p. 314–342.

Goulet (1989) — Goulet R. et al., «Aristote de Stagire», Dictionnaire des philosophes antiques, publié sous la direction de R. Goulet, Vol. I (Paris, 1989), p. 413–590.

Goulet (2000) — Goulet R., «Gallus», Dictionnaire des philosophes antiques, publié sous la direction de R. Goulet, Vol. III (Paris, 2000), p. 467.

Goulet-Toulouse (2012) — Goulet R. et Toulouse S., «Ptolémée al-Garïb», Dictionnaire des philosophes antiques, publié sous la direction de R. Goulet, Vol. Vb (Paris, 2012), p. 1744–1747.

Gutas (1986) — Gutas D., «The Spurious and the Authentic in the Arabic Lives of Aristotle», Pseudo-Aristotle in the Middle Ages. The «Theology» and Other Texts, ed. by J. Kraye, W.F. Ryan and C.B. Schmitt (London, 1986), p. 15–36.

Gutas (1998) — Gutas D., Greek Thought, Arabic Culture: The Graeco-Arabic Translation Movement in Baghdad and Early Abbasid Society (2^nd — 4^th/8^th — 10^h centuries) (London, 1998).

Hahm (2006) — Hahm D., «In Search of Aristo of Ceos», Aristo of Ceos: Text, Translation and Discussion, ed. by W.W. Fortenbaugh and S. White (New Brunswick — London, 2006), p. 179–215.

Hansen-Nielsen (2004) — Hansen M.H. & Nielsen Th.H., (eds.) An Inventory of Archaic and Classical Poleis (Oxford — New York, 2004).

Hein (1985) — Hein Ch., Definition und Einteilung der Philosophie. Von der spätantiken Einleitungsliteratur zur arabischen Enzyklopädie (Frankfurt-am-Main — Bern — New York, 1985).

Heitz (1859) — Heitz E., Fragmenta Aristotelis (Parisiis, 1859).

Jaeger (1923) — Jaeger W., Aristoteles. Grundlegung einer Geschichte seiner Entwicklung (Berlin, 1923).

Kenyon (1951) — Kenyon F.G., Books and Readers in Ancient Greece and Rome, 2^nd ed. (Oxford, 1951).

Lippert (1894) — Lippert J., Studien auf dem Gebiete der griechischarabischen Übersetzungsliteratur, Heft I (Braunschweig, 1894).

Littig (1890) — Littig F., Andronikos von Rhodos, I. Teil: Das Leben des Andronikos und seine Anordnung der aristotelischen Schriften (München, 1890).

Martini-Bassi (1906) — Martini E. et Bassi D., Catalogus codicum GraecorumBibliothecae Ambrosianae, Vol. I–II (Milano, 1906).

Mejer (1978) — Mejer J., Diogenes Laertius and His Hellenistic Background (Wiesbaden, 1978).

Ménage (1692) — Ménage J., In Diogenem Laertium Ægidii Menagli observationes & emendationes (Amstelædami, 1692)

Mensching (1963) — Mensching E., Favorin von Arelate, I. Teil (Berlin, 1963).

Mioni (1958) — Mioni E., Aristotelis codices Graeci qui in bibliothecis Venetis adservantur (Padova, 1958).

Moraux (1951) — Moraux P., Les listes anciennes des ouvrages d’Aristote (Louvain, 1951).

Moraux (1955) — Moraux P., «La composition de la Vie d’Aristote chez Diogène Laërce», Revue des études grecques 68 (1955), p. 124–163.

Overwien (2014) — Overwien O., «Kurzfassungen und Erbstreitigkeiten: Die zwei Versionen des Testamentes des Aristoteles», Mnemosyne 67 (2014), p. 762–780.

Pfeiffer (1949–1953) — Pfeiffer R., Callimachus, Vol. I–II (Oxonii, 19491953).

Pfeiffer (1968) — Pfeiffer R., History of Classical Scholarship from the Beginnings to the End of Hellenistic Age (Oxford, 1968).

Plezia (1975) — Plezia M., «De Ptolemaeo pinacographo», Eos 63 (1975), p. 37–42.

Plezia (1977) — Plezia M., Aristotelis privatorum scriptorum fragmenta (Lipsiae, 1977).

Plezia (1985) — Plezia M., «De Ptolemaei vita Aristotelis», Aristoteles Werk und Wirkung. Paul Moraux gewidmet, Bd. 1: Aristoteles und seine Schule, hrsg. von J. WIESNER (Berlin — New York, 1985), S. 1-11.

Plezia (1986) — Plezia M., «Encore sur la Vie d’Aristote de Ptolemee», Les études classiques 54 (1986), p. 383–385.

Primavesi (2007) — Primavesi O., «Ein Blick in den Stollen von Skepsis: Vier Kapitel zur frühe Überlieferung des Corpus Aristotelicum», Philologus 151 (2007), S. 51–77.

Reinsch (1982) — Reinsch D., «Das griechische Original der Vita Syriaca I des Aristoteles», Rheinisches Museum für Philologie 125 (1982), S. 106–112.

Robbe (1861) — Robbe L., Vita Aristotelis ex codice Marciano Graece nunc primum edita (Lugduni-Batauorum, 1861).

Rose (1854) — Rose V., De Aristotelis librorum ordnine et auctoritate commentatio (Berolini, 1854).

Rose (1863) — Rose V., Aristoteles pseudepigraphus (Lipsiae, 1863).

Rose (1870) — Rose V., Aristotelis qui ferebantur librorum fragmenta (Berolini, 1870; Aristotelis opera, ed. I. Bekker, Vol. V).

Rose (1886) — Rose V., Aristotelis qui ferebantur librorum fragmenta (Lipsiae, 1886).

Ross (1949) — Ross D., Aristotle, 5^th ed. (London, 1949).

Sandys (1908) — Sandys J.E., A History of Classical Scholarship, Vol. III: The Eighteenth Century in Germany, and the Nineteenth Century in Europe and the United States of America (Cambridge, 1908).

Schubert (2002) — Schubert P., «Strabon et le sort de la bibliothèque d’Aristote», Les études classiques 70 (2002), p. 225–237.

Shute (1888) — Shute R., On the History of the Process by which the Aristotelian Writings Arrived at their Present Form (Oxford, 1888).

Sollenberger (1992) — Sollenberger M.G., «The Lives of the Peripatetics: An Analysis of the Contents and Structure of Diogenes Laertius’ Vitae philosophorum, Book 5», Aufstieg und Niedergang der römischen Welt II, 36, 6 (1992), p. 3793–3879.

Toulouse (2012a) — Toulouse S., «Ptolémée», Dictionnaire des philosophes antiques, publié sous la direction de R. Goulet, Vol. Vb (Paris, 2012), p. 1737–1738.

Toulouse (2012b) — Toulouse S., «Ptolémée le Platonicien», Dictionnaire des philosophes antiques, publié sous la direction de R. Goulet, Vol. Vb (Paris, 2012), p. 1739–1743.

Ueberweg-Praechter (1926) — Ueberweg F. und Praechter K., Grundriss der Geschichte der Philosophie, I. Teil, 12. Aufl. (Berlin, 1926).

Waitz (1844) — Waitz Th., Aristotelis Organon Graece, Vol. I (Lipsiae, 1844).

Wartelle (1963) — Wartelle A., Inventaire des manuscrits grecs d’Aristote et de ses commentateurs (Paris, 1963).

Wehrli (1968) — Wehrli F., Die Schule des Aristoteles, Heft VI: Lykon und Ariston von Keos, 2. Aufl. (Basel — Stuttgart, 1968).

Westerink (1962) — Westerink L.G., Anonymous Prolegomena to Platonic Philosophy (Amsterdam, 1962).

Westermann (1845) — Westermann A., Bioypâçoi. Vitarum scriptores Graeci minores (Brunsvigae, 1845).

Zeller (1879) — Zeller E., Die Philosophie der Griechen in ihrer geschichtlichen Entwicklung, Teil II 2, Abt. II, 3. Aufl. (Leipzig, 1879).

Верлинский (2014) — Верлинский А.Л., «Из Афин в Стагиры — из Стагир в Афины: Об одном предложении из утраченного письма Аристотеля (Arist. fr. 669 Rose)», Philologia Classica 9 (2014), с. 42–88.

Гаврилов (1989) — Гаврилов А.К., «О технике чтения в классической древности», Вспомогательные исторические дисциплины, Вып. XX (Л., 1989), с. 239–251.

Гаврилов (1995) — Гаврилов А.К., «Чтение про себя в древности (обзор античных свидетельств)», Hyperboreus I, 2 (1995), c. 17–33.

Доватур (1966) — Доватур А.И., «Платон об Аристотеле», Вопросы античной литературы и классической филологии, под ред. М.Е. Грабарь-Пассек (М., 1966), с. 137–144.

Завьялова (2009) — Завьялова В.П., Каллимах и его гимны (М., 2009).

Рабинович (2007) — Рабинович Е.Г., «Несколько замечаний о библиотеке Аристотеля», Восток и Запад в балканской картине мира. Памяти В.Н. Топорова, под ред. Т.Н. Свешниковой, И.А. Седаковой и Т.В. Цивьян (М., 2007), с. 153–158.

Торшилов (1999) — Торшилов Д.О., Античная мифография: мифы и единство действия (СПб., 1999).

Щетников (2013) — Прокл Диадох, Комментарий к первой книге «Начал» Евклида, пер. А.И. Щетникова (М., 2013).

Vita Hesychii Жизнь Аристотеля и его сочинения[322]

(1) Аристотель, сын Никомаха и Фестиады (Никомах был врачом из рода Асклепиадов, отпрыском Никомаха, сына Махаона), происходил из фракийского города Стагиры, философ, ученик Платона, имевший шепелявый голос. (2) У него были брат Аримнест и сестра Аримнеста, а также дочь от Пифиады, дочери евнуха Гермия, который произвел ее на свет, хотя и был скопцом. (3) Дочь Аристотеля трижды выходила замуж и, родив, умерла прежде отца. (4) Имел он и сына Никомаха от наложницы Герпиллиды, которую взял после Пифиады у евнуха Гермия, правителя Атарнея (область, относящаяся к Троаде). Этот Гермий был прежде рабом вифинца Евбула, в то время как Аристотель был любовником самого Гермия. (5) В течение 13 лет он возглавлял философскую школу, названную перипатетической за то, что он учил в перипате или в саду, уйдя из Академии, где учил Платон. (6) Родился Аристотель в 99 Олимпиаду, а умер, выпив аконита, в Халкиде, поскольку был приговорен к наказанию, после того как написал пеан в честь евнуха Гермия. (7) Впрочем, иные говорят, что он скончался от недуга, прожив 70 лет, а некоторые, что — 63. (8) Он написал приблизительно 400 книг. (9) Наследниками его школы по очереди были Феофраст, Стратон, Пракситель, Ликон, Аристон, Ликиск, Праксифан, Иероним, Притан, Формион, Критолай. (10) Сочинения же его таковы:

1. О справедливости 4 книги (D.L. 1; Ar. 4);

2. О поэтах 3 книги (D.L. 2; Ат. 7);

3. О философии 4 книги (D.L. 3*; Ar. 1*);

4. К политику — 1 книга (D.L. 4*; Ar. —);

5. О политической деятельности, или Грил — 3 книги (D.L. 5*; Ar. 3?);

6. Неринф — 1 книга (D.L. 6; Ar. —);

7. О богатстве 1 книга (D.L. 11; Ar. — ; ср. Н. 151);

8. Софист — 1 книга (D.L. 7; Ar. 2);

9. О молитве (D.L. 14*; Ar. —);

10. Менексен — 1 книга (D.L. 8; Ar. —);

11. О благородном происхождении 1 книга (D.L. 15; Ar. 6*; ср. Н. 183);

12. О любви 1 книга (D.L. 9; Ar. 14*);

13. О душе 1 книга (D.L. 13; Ar. — ; ср. Н. 152).

14. Протрептик — 1 книга (D.L. 12; Ar. 0);

15. О наслаждении 1 книга (D.L. 16; Ar. 20);

16. О царской власти 1 книга (D.L. 18; Ar. 8*; ср. Н. 171);

17. К вопросу о домашнем хозяйстве — 1 книга (D.L. 23; Ar. —);

18. О воспитании или К вопросу о воспитании — 1 книга (D.L. 19*; Ar. 5*; ср. Н. 172);

19. Силлогизмы — 1 книга (D.L. 47; Ar. — ; ср. Н. 54);

20. О благе 1 книга (D.L. 20*; Ar. 9*);

21. О началах или О природе — 1 книга (D.L. 41*; Ar. —);

22. Александр, или В защиту колоний — 1 книга (D.L. 17*; Ar. —);

23. Извлечения из «Законов» Платона — 2 книги (D.L. 21*; Ar. 16);

24. О дружбе 3 книги (D.L. 24*; Ar. 28);

25. О науках 1 книга (D.L. 26; Ar. —);

26. О том, что значит претерпевать или быть претерпевшим (D.L. 25*; Ar. —);

27. О доводах в споре 2 книги (D.L. 27; Ar. —);

28. О видах 1 книга (D.L. 31*; Ar. 15*);

29. Разрешение спорных вопросов — 4 книги (D.L. 28; Ar. —);

30. О состоянии гнева 1 книга (D.L. 37*; Ar. —);

31. Софистические разделения — 1 книга (D.L. 29*; Ar. —);

32. О противоположностях 1 книга (D.L. 30; Ar. —);

33. Заметки о диалектической аргументации — 3 книги (D.L. 33; Ar. —);

34. Положения о добродетели — 2 книги (D.L. 34; Ar. —);

35. Об элементах 3 книги (D.L. 39; Ar. —);

36. Возражения (D.L. 35*; Ar. 61*);

37. О том, что говорится в нескольких значениях или в порядке уточнения 1 книга (D.L. 36; Ar. —);

38. Предпосылки — 1 книга (D.L. — ; Ar. 88*? 89*?);

39. Этика — 20 книг (D.L. 38*; Ar. —);

40. О движении 1 книга (D.L. 45*; Ar. 21*; ср. Н. 102);

41. О разделениях 17 книг (D.L. 42; Ar. 57*?);

42. К вопросу о разделениях — 1 книга (D.L. 43; Ar. —);

43. О вопросах и ответах 1 книга (D.L. 44*; Ar. —);

44. Предпосылки в спорах — 1 книга (D.L. 46; Ar. —);

45. Об идее 1 книга (D.L. 53; Ar. —);

46. Первая аналитика — 9 книг (D.L. 48; Ar. — ; ср. Н. 134);

47. Вторя аналитика — 2 книги (D.L. 49*; Ar. —);

48. Проблемы (D.L. 50*; Ar. 25*);

49. Методика (D.L. 51*; Ar. —);

50. О лучшем 1 книга (D.L. 52; Ar. —);

51. Определения — 1 книга (D.L. 54*; Ar. 66*?);

52. Топика — 7 книг (D.L. 55; Ar. 32*);

53. Математика — 1 книга (D.L. 63*; Ar. —);

54. Силлогизмы — 2 книги (D.L. 56; Ar. — ; ср. Н. 19);

55. Силлогистические определения — 1 книга (D.L. 57*; Ar. —);

56. О предпочтительном и случайном 1 книга (D.L. 58*; Ar. —);

57. Введение в топику — 1 книга (D.L. 59; Ar. —);

58. О добровольном 1 книга (D.L. 67; Ar. —);

59. Топика к определениям — 6 книг (D.L. 60*; Ar. 69*);

60. Страсти — 1 книга (D.L. 61; Ar. —);

61. Определения — 13 книг (D.L. 64*; Ar. 67*);

62. Эпихиремы — 2 книги (D.L. 65; Ar. 60*? 94*?);

63. О красоте 1 книга (D.L. 68*; Ar. —);

64. О справедливом 2 книги (D.L. 75; Ar. 12*);

65. Тезисы об эпихиремах в 25 книгах (D.L. 69; Ar. 62*?);

66. Тезисы о любви в 4 книгах (D.L. 70; Ar. 63*);

67. Тезисы о дружбе в 2 книгах (D.L. 71; Ar. —);

68. Тезисы о душе в 1 книге (D.L. 72; Ar. —);

69. Тезисы о политике — 2 книги (D.L. 73*; Ar. —);

70. Политика — 8 книг (D.L. 74*; Ar. 37*);

71. Свод искусств — 1 книга (D.L. 76*; Ar. 27а);

72. Риторическое искусство — 3 книги (D.L. 77*; Ar. 38а);

73. Искусство — 1 книга (D.L. 78*; Ar. —);

74. Свод искусства Феодекта в 3 книгах (D.L. 81*; Ar. —);

75. Поэтическое искусство — 2 книги (D.L. 82*; Ar. 38);

76. Риторические энтимемы — 1 книга (D.L. 83; Ar. —);

77. О величине (D.L. 84*; Ar. —);

78. Разделения энтимем (D.L. 85*; Ar. —);

79. О ясном слоге 1 книга (D.L. 86*; Ar. —);

80. О совещании 1 книга (D.L. 87*; Ar. —);

81. О природе 1 книга (D.L. 89*; Ar. —);

82. К вопросу о природе 1 книга (D.L. 90*; Ar. —);

83. О философии Архита 1 книга (D.L. 91*; Ar. 10*);

84. О философии Спевсиппа и Ксенократа 1 книга (D.L. 92; Ar. —);

85. Извлечения из сочинений Тимея и Архита — 1 книга (D.L. 93*; Ar. —);

86. Против учения Мелиса — 1 книга (D.L. 94; Ar. —);

87. Против учения Алкмеона — 1 книга (D.L. 95; Ar. —);

88. О пифагорейцах 1 книга (D.L. 100; Ar. 23а*?);

89. Против учения Горгия (D.L. 97*; Ar. —);

90. О бесплодии 1 книга (D.L. 106*; Ar. —);

91. О животных 9 книг (D.L. 101; Ar. —);

92. О сложных животных 1 книга (D.L. 104*; Ar. —);

93. Об анатомировании 6 книг (D.L. 102*; Ar. 46a*);

94. Избранное из анатомирования — 1 книга (D.L. 103*; Ar. —);

95. О мифологических животных 1 книга (D.L. 105*; Ar. —);

96. О растениях 2 книги (D.L. 107; Ar. 53);

97. Физиогномика — 2 книги (D.L. 108*; Ar. —);

98. О врачебном искусстве 2 книги (D.L. 109*; Ar. 102*; ср. H. 167);

99. Приметы непогоды — 1 книга (D.L. 111; Ar. —);

100. О единице 1 книга (D.L. 110; Ar. —);

101. К астрономии — 1 книга (D.L. 112; Ar. —);

102. О движении 1 книга (D.L. 114; Ar. — ; ср. Н. 40);

103. К оптике — 1 книга (D.L. 113; Ar. —);

104. О музыке 1 книга (D.L. 115; Ar. —);

105. Пеплос (D.L. — ; Ar. — ; ср. H. 169)[323];

106. Трудные места у Гомера — 6 книг (D.L. 117; Ar. 101*?);

107. Затруднения относительно богов — 1 книга (D.L. — ; Ar. —)[324];

108. К поэтике — 1 книга (D.L. 118*; Ar. —);

109. К мнемонике — 1 книга (D.L. 116; Ar. —);

110. Физика — 38 книг по алфавиту (D.L. 119; Ar. —);

111. Метафизика — 20 книг (D.L. — ; Ar. — ; ср. H. 154);

112. Рассмотренные проблемы (D.L. 120*; Ar. —);

113. Общие [проблемы] — 2 книги (D.L. 121; Ar. —)[325];

114. К механике — 1 книга (D.L. 122; Ar. —);

115. Цикл о поэтах — 3 книги (D.L. — ; Ar. —);

116. Демокритовы проблемы — 2 книги (D.L. 123*; Ar. —);

117. О магните 1 книга (D.L. 124; Ar. —);

118. Сравнения — 1 книга (D.L. 125; Ar. —);

119. Разрозненные [заметки] — 12 книг (D.L. 126*; Ar. —);

120. Притязания городов — 1 книга (D.L. 128*; Ar. —);

121. Исследования по родам — 14 книг (D.L. 127; Ar. —);

122. Победители Олимпийских игр — 1 книга (D.L. 129; Ar. —);

123. Победители Пифийских игр — 1 книга, [сочинение], в котором [Аристотель] превзошел Менехма (D.L. 130*; Ar. —)[326];

124. О мусическом искусстве 1 книга (D.L. 130*; Ar. —);

125. Софистические опровержения, или О споре (D.L. — ; Ar. 34*);

126. Победители местных Дионисий и Ленеев (D.L. 133*; Ar. —);

127. Зачины — 1 книга (D.L. 136*; Ar. —)[327];

128. О трагедиях 1 книга (D.L. 134; Ar. —);

129. О дидаскалиях 1 книга (D.L. 135; Ar. —);

130. Законы собраний — 1 книга (D.L. 137*; Ar. —);

131. Законы — 4 книги (D.L. 138; Ar. —);

132. Категории — 1 книга (D.L. 139; Ar. —);

133. Об истолковании (D.L. 140*; Ar. —);

134. Первая аналитика — 2 книги (D.L. — ; Ar. 31*; ср. H. 46);

135. Государственные устройства городов простонародных, демократических, олигархических, аристократических и тиранических — 158 книг (D.L. 141*; Ar. 90*);

136. Застольные вопросы — 3 книги (D.L. — ; Ar. —);

137. Письма — 20 книг (D.L. 142*; Ar. 99*, 100*);

138. Эпическая поэма, начало которой: «О меж богами священный, почтеннейший [Феб] дальновержец…» (D.L. 143; Ar. —);

139 Элегия, начало которой: «Матери дочь благодетной…» (D.L. 144; Ar. —)[328];

140. О таблицах Солона 5 книг (D.L. — ; Ar. —)[329];

141-142. О блаженстве, <или> Зачем Гомер придумал быков Гелиоса? (D.L. — ; Ar. —)[330];

143. Трудные места у Гесиода в 1 книге (D.L. — ; Ar. —);

144. Трудные места у Архилоха, Еврипида и Херила в 3 книгах (D.L. — ; Ar. —);

145. Затруднения относительно поэтического искусства — 1 книга (D.L. — ; Ar. —);

146. Причины поэтического искусства (D.L. — ; Ar. —);

147. Гомеровские проблемы — 10 книг (D.L. — ; Ar. 101?);

148. Физика — 18 книг (D.L. — ; Ar. 39*);

149. О возникновении и уничтожении 2 книги (D.L. — ; Ar. 41);

150. О небесных явлениях 4 книги, или Метеороскопика (D.L. — ; Ar. 42*)[331];

151. О богатстве 1 книга (D.L. — ; Ar. — ; ср. H. 7);

152. О душе (D.L. — ; Ar. 43*; ср. H. 13);

153. О риторике (D.L. — ; Ar. —);

154. Метафизика — 10 книг (D.L. — ; Ar. 54*?; ср. H. 111);

155. Об истории животных 10 книг (D.L. — ; Ar. 47*?);

156. О движении животных 3 книги (D.L. — ; Ar. 46*);

157. О частях животных 3 книги (D.L. — ; Ar. 48*);

158. О возникновении животных 3 книги (D.L. — ; Ar. 49*);

159. О разливе Нила (D.L. — ; Ar. 26*);

160. О сущности в математических науках (D.L. — ; Ar. —);

161. Об общих трапезах или пирах (D.L. — ; Ar. —);

162. О мнении (D.L. — ; Ar. —);

163. О добродетели (D.L. — ; Ar. —);

164. О звуке (D.L. — ; Ar. —);

165. О совместной жизни мужчины и женщины (D.L. — ; Ar. —);

166. Обязанности мужчины и супруга (D.L. — ; Ar. —);

167. О врачебном искусстве 7 книг (D.L. — ; Ar. — ; ср. H. 98);

168. Разнообразные исследования — 72 книги, как сообщает его слушатель Евкер (D.L. — ; Ar. —);

169. Пеплос, содержащий разнообразные изыскания (D.L. — ; Ar. — ; ср. Н 105);

170. О времени (D.L. — ; Ar. 96*);

171. О царской власти (D.L. — ; Ar. — ; ср. Н. 16);

172. О воспитании (D.L. — ; Ar. — ; ср. Н. 18);

173. О зрении 2 книги (D.L. — ; Ar. —);

174. О Никомаховой этике (D.L. — ; Ar. —);

175. Наставления (D.L. — ; Ar. —);

176-177. К Александру, или Об ораторе или политике (D.L. — ; Ar. —)[332];

178. Искусство похвалы (D.L. — ; Ar. —);

179. О замечательных изречениях (D.L. — ; Ar. 20а*?);

180. Похвальные слова или Гимны (D.L. — ; Ar. —);

181. О различии (D.L. — ; Ar. 13*);

182. О любви 6 книг (D.L. — ; Ar. —);

183. О благородном происхождении 1 книга (D.L. — ; Ar. — ; ср. Н. 11);

184. О природе человека (D.L. — ; Ar. —);

185. О возникновении космоса (D.L. — ; Ar. —);

186. Законы римлян (D.L. — ; Ar. —);

187. Сборник варварских законов (D.L. — ; Ar. —).

Сочинения, приписываемые [Аристотелю]:

188. Анатомирование человека (D.L. — ; Ar. —);

189. Защитительная речь против Евримедонта по обвинению в нечестии (D.L. — ; Ar. —);

190. Земледелие (D.L. — ; Ar. 82*?);

191. Похвала разуму (D.L. — ; Ar. —);

192. К вопросу о магии (D.L. — ; Ar. —);

193. О благоразумии (D.L. — ; Ar. —);

194. Осуждение Александра (D.L. — ; Ar. —);

195. Похвала богатству (D.L. — ; Ar. —);

196. К Александру (D.L. — ; Ar. —);

197. О методе (D.L. — ; Ar. —).

Примечания

Самая ранняя копия Гесихиевой биографии Аристотеля обнаружена в кодексе A — Ambrosianus L 93 sup. (490 по каталогу Martini-Bassi). Кодекс выполнен на пергамене и состоит из 254 листов размером 270 х 175 мм. Кроме них он содержит несколько вставных листов, причем лист I бумажный. В целом манускрипт датируется концом XI — первой половиной X века, за исключением ff. 75, 80–98, которые относятся к XIV столетию. Содержание кодекса составляют преимущественно логические сочинения Аристотеля, а также комментарии, схолии и прочие материалы к ним. Так, Vita Hesychii (f. 20^r-23^v) помещена между Введением Порфирия (f. 1^r-19^r) и извлечением из Комментария к Категориям Симпликия (f. 23^v = CAG VIII, 14, 3 — 15, 5).

Все прочие списки биографии так или иначе восходят к A и включены в следующие манускрипты (далее они перечисляются в хронологическом порядке): Marc — Marcianus gr. 226, saec. XIII in., f. 381^v-382^r содержит всю первую часть биографии вплоть до слов τὰ δὲ συντάγματα αὐτοῦ, но не содержит каталога аристотелевских сочинений; Mut — Estensis gr. 235 (α.Q.4.13), saec. XIV, f. 14^r-16^r; Patm — Patmiacus 413, saec. XIV, f. 1^r-4^v; P — Palatinus gr. 124, saec. XIV, f. 236^r-v, где биография обрывается на словах αὐτοῦ πολλὰ ὑπάρχουσ; B — Brixianus A VI 13, saec. XV, f. 55^r-57^r; Ott — Vaticanus Ottobonianus gr. 178, a. 1485, f. 3^v. Непосредственно из кодекса A Vita Hesychii переписывалась по меньше мере пять раз в XVI столетии: один из этих списков сохранился в Ambr^A — Ambrosianus P 105 sup. (635 Martini-Bassi), f. I+4+I; Ambr^B — Ambrosianus Q 121 sup. (704 Martini-Bassi), f. 12 et 16 и Ambr^C — Ambrosianus R117 sup. (724 Martini-Bassi), f. 269 et 273 содержат по два списка. Самые поздние копии: M — Parisinus suppl. gr. 557, saec. XVII, p. 215–218 и Gott — Gottengensis, philol. 3. saec. XVIII (ante 1772), p. 215–218. В ряде рукописей биография имеет заглавие ᾿Αριστοτέλους βίος καὶ συγγράμματα αὐτοῦ.

Впервые биография была издана в 1692 году Жилем Менажем, в честь которого и получила название Vita Menagiana. Менаж поместил ее среди своих замечаний и исправлений к тексту Диогена Лаэртия. При этом издание было сделано по копии Филиппа Луайоте, снятой с рукописи М (MÉNAGE [1692], p. 201–204).

Изданный Менажем текст впоследствии не раз перепечатывался. В ряду прочих жизнеописаний его воспроизводит Иоанн Готтлиб Бюле в первом томе своего Аристотеля (Buhle [1791], p. 60–68). Антон Вестерманн включает этот текст в подборку малых античных биографов (WESTERMANN [1845], p. 401–405). Эмиль Хайтц (Heitz [1859], p. 5–9) и Валентин Розе (Rose [1863], p. 18–20) отдельно публикуют каталог сочинений, предваряя им сборники аристотелевских фрагментов. Но если Хайтц попросту копирует каталог из книги Менажа, то Розе на основании чтений Patm вносит в него некоторые исправления. Уже в следующем издании фрагментов Аристотеля, составившем пятый том знаменитого Беккеровского собрания, Розе учитывает Ambr^C (Rose [1870], p. 1466–1469). Полностью биографию по всем известным к тому времени рукописям издает Иоганн Флах, помещая ее, впрочем, in appendicem Pseudohesychianam (Flach [1882], p. 245249). Наконец, в 1886 году Vita Hesychii издается Розе, которому, помимо прочего, оказался доступен кодекс А (Rose [1886], p. 9–18).

Следующий этап в издании биографии связан с трудом Ингемара Дюринга. Ученому известно куда больше рукописей Гесихиевой биографии, чем всем его предшественникам. При подготовке ее текста он главным образом следует A B P M Ott (Düring [1957], p. 80–92). На эти же манускрипты впоследствии будет опираться и Олоф Жигон (Gigon [1987], p. 26–28). Однако между издателями есть существенное различие: Дюринг строго держится рукописной традиции, в то время как Жигон охотно вносит в текст Гесихия исправления. Кроме того, издание Жигона не содержит аппарата, но зато снабжено удачным указателем соответствий между тремя списками аристотелевских сочинений — Гесихия Милетского, Диогена Лаэртия и Птолемея ал-Гариба. В этой связи нельзя не упомянуть и сравнительных таблиц Ришара Гуле, составленных им для статьи об Аристотеле в Dictionnaire des philosophes antiques. Гуле не ограничивается сведением воедино всех достигнутых исследователями результатов и предлагает несколько своих решений для сложных мест в списках (Goulet [1989], p. 424–434).

Последнее на сегодняшний день издание биографии принадлежит Тициану Доранди. Помимо рукописей, которым следовали Дюринг и Жигон, Доранди учитывает Mut и Gott. Впрочем, как признается сам издатель, они не привносят ничего нового в установление текста (Dorandi [2006], p. 94).

Перевод Гесихиевой биографии Аристотеля выполнен по изданию Доранди. Учтены также издания Розе, Дюринга, Жигона и таблицы Гуле. По примеру Жигона Доранди снабжает приведенный в Vita Hesychii список аристотелевских сочинений указателем соответствий между ним и списками Диогена (= D.L.) и Птолемея (= Ar.). Для настоящего перевода этот указатель, однако, потребовал существенной переработки. На поверку оказалось, что редакция списка D.L. V, 22–27, недавно предложенная тем же Доранди (Dorandi [2013], p. 357–362), значительно отличается от всех предыдущих редакций. В переводе все ссылки на список Диогена указаны по новому изданию. В свою очередь, арабский перечень Птолемея еще раз сверен по единственной на сегодняшний день его публикации, подготовленной Христель Хайн (Hein [1985], S. 415–439). Вместе с тем в указатель добавлена нумерация заглавий по Дюрингу и ссылки на схожие заголовки внутри списка Гесихия (= H.).

Астериском (*) в указателе отмечены сочинения, содержащие вариации в названиях или расхождения в количестве книг; знак вопроса (?) указывает на сомнительность возможного сопоставления заголовков из разных списков; прочерк (—) означает отсутствие заглавия.

Vita Marciana[333]

(1) Философ Аристотель был родом из Стагир. Стагиры — это город во Фракии близ Олинфа и Метоны[334]. Он был сыном Никомаха и Фестиды, ведущих свой род от Махаона, сына Асклепия[335], как разъясняет написанная на него эпиграмма:

(2) Родился у них не только Аристотель, но еще и Аримнест и Аримнеста. Никомах был врачом Аминты, царя македонян и отца Филиппа. В память о родном отце Аристотель и своего сына назвал Никомахом, которому и написал Никомахову этику. От отца, стало быть, и даже от самого начала рода у Аристотеля была предрасположенность к естествознанию и врачебному искусству[337]. (3) Оставшись сиротой, он рос у Проксена в Атарнее[338], в память о котором, а также памятуя о воспитании которого[339], он воспитал, дал образование и усыновил его сына Никанора. Будучи же при смерти, Аристотель завещал отдать тому в жены свою дочь Пифиаду, родившуюся у него от Пифиады[340].

(4) Когда Аристотель был еще юношей, он получил образование, подобающее людям свободным, как показывают написанные им Гомеровские изыскания и список Илиады, который он передал Александру, диалог О поэтах, сочинение О поэтическом искусстве и Риторические приемы, Врачебные проблемы, Физические проблемы в семидесяти книгах, Оптические проблемы и Механические проблемы, а также Притязания греческих городов, при помощи которых Филипп положил конец соперничеству греков, как он сам порою хвастал, заявляя: «Я разделил землю Пелопа»[341]. Впоследствии им также была составлена история государственных устройств.

(5) Достигши семнадцати лет, когда бог в Дельфах повелел ему заняться философией в Афинах, он примкнул к Сократу[342] и учился у него до самой его смерти, пусть это и длилось недолго. После этого он примкнул к Платону и учился у него вплоть до его смерти на протяжении двадцати лет, как он сам рассказывает в письме Филиппу. (6) И так он усердно учился у Платона, что дом его был назван домом читателя. Платон ведь часто говаривал: «Идемте в дом читателя!», (7) а когда он отсутствовал на лекции, восклицал: «Ум отсутствует — аудитория глуха!»[343].

(8) Он пережил Платона на 23 года, то занимаясь образованием Александра, сына Филиппа, то обходя с ним многие земли, то работая над сочинениями, то возглавляя школу. (9) Стало быть, Аристотель основал Ликей не в противовес Платону, — в чем его первым обвинил Аристоксен, которому после вторил Аристид, — коль скоро он обучался у Платона до самой его смерти. (10) [По словам Филохора], Платон родился в то время, когда архонтом в Афинах был Диотим, и, прожив 82 года, почил при Феофиле. Аристотель же, родившись при Диотрефе и прожив 63 года, умер при Филокле, а примкнул к Платону при Навсигене. От Феофила, при котором умер Платон, до Филокла, при котором умер Аристотель, прошло 23 года — на столько он и пережил Платона. (11) Из этого следует, что Аристотель примкнул к Платону отнюдь не при Евдоксе, когда ему было сорок лет, как это утверждают сами клеветники [Аристоксен и Аристид]. Ибо если учесть при этом, что Аристотель прожил 63 года, да вычесть те 20 лет, которые он был слушателем Платона, то выходит, что после Платоновой смерти ему оставалось жить лишь три года. А за три года столь многое не то что изложить, но и прочесть нелегко! (12) Об этом сообщает Филохор. Он также находит маловероятным, чтобы чужеземец Аристотель мог поступить так по отношению к Платону, который был гражданином и имел большое влияние благодаря Хабрию и Тимофею, бывшим в Афинах стратегами и состоявшим с ним в родстве[344].

(13) После смерти Платона школу унаследовал Спевсипп, его племянник (ведь был он сыном Понтоны, сестры Платона)[345]. (14) Аристотель же отправился в Македонию, приглашенный Филиппом для того, чтобы дать образование его сыну. (15) И был он столь почитаем Филиппом и Олимпиадой, что те воздвигли ему статую рядом со своими[346]. Философ, будучи важным человеком в царстве, по возможности употреблял орудие философии во благо, помогая и каждому в отдельности, и целым городам, и всем людям вместе. (16) Сколько добра он сделал каждому в отдельности, ясно дают понять его письма к царям о некоторых гражданах; (17) сколько для целых городов — показывают Стагиры и Эрес (отчизна его учеников Феофраста и Фания). Ведь он убедил Александра заново отстроить свои родные Стагиры, разрушенные Филиппом до основания, и даже присоединить к ним новые земли, из-за чего местные жители один из месяцев назвали Стагиритом и стали справлять Аристотелии; (18) а когда он умер в Халкиде, они послали за телом, установили на его могиле алтарь, назвали место Аристотелионом и стали собирать там совет. (19) Эрес же, которому предстояло подвергнуться осаде Филиппа, он уговорил пощадить. (20) И для афинян он сделал много хорошего в своих посланиях к Филиппу, отчего афиняне воздвигли ему статую на Акрополе. (21) Наконец, чтобы оказать благодеяние всем людям, он написал для Александра сочинение О царской власти, наставляя его в том, как следует править. Эта книга произвела на душу Александра такое впечатление, что когда он не оказывал кому-либо помощи, то говорил: «Сегодня я не царствовал, ибо никому не сделал добра»[347]. (22) Это означает то же самое, что и местное выражение, с которым обращаются к тем, кто испытывает небольшую слабость, то есть легкое недомогание — «завтра пройдет»[348], поскольку в этот день они не совершают действий, свойственных здоровому человеку.

(23) Аристотель не оставил своего занятия философией, даже когда отправился вместе с достигшим зрелости Александром в военный поход против персов. Тогда он и составил описание <250> государственных устройств[349]. Готовому начать Персидскую войну Александру он говорил, что жертвоприношения не предвещают удачи[350]. Тот, не поверив, начал войну и погиб. Не меньше прежних царей — Аминты, Филиппа, Олимпиады и Александра — Аристотеля чтил и Антипатр, наследник Александрова царства.

(24) После смерти Спевсиппа ученики школы послали за Аристотелем. Он и Ксенократ стали руководить школой самым благоразумным образом. Аристотель учил в Ликее, а Ксенократ — в Академии, где и Платон. (25) Дело ведь обстояло совсем не так, как рассказывают Аристоксен и Аристид, будто Аристотель основал Ликей, когда Платон был еще жив и преподавал в Академии. (26) Ясно, что Аристотель как никто другой восхищался Платоном, раз уж сочинил ему такую надпись:

И в другом месте говорит о нем как о

(27) Да и в письмах он явно восторгается Платоном и ставит его родственников в один ряд с царями. (28) Добавим, что даже в тех сочинениях, где он возражает Платону, он все же остается верен духу его философии. Ибо никто иной как Платон говорит, что он мало печется о Сократе, но больше об истине. И еще: «Что до меня, то я не склонен доверять ничему другому, кроме размышления, которое мне, размышляющему, представляется самым лучшим». А также: «Если не прислушаешься к тому, что говоришь сам, не поверишь и тому, что говорят другие». (29) Равным образом Аристотель не спорит и с воззрениями Платона, но — лишь с теми, кто неверно их истолковывает, как в случае с нерожденностью неба в сочинении О небе, которую иные поняли в смысле времени, а не причины[352]. (30) Также и с идеями в Метафизике: кто-то полагал, будто они находятся вне ума, а кто-то считал их вечными чувственно-воспринимаемыми вещами вроде бессмертного человека или лошади. То, что Аристотель не намерен вовсе отрицать существование идей, он ясно показывает в Этике, где говорит, что существует два порядка: один у полководца, а другой у армии, и что первый — причина второго. И в О душе он утверждает, что ум в действительности есть [все] вещи[353].

(31) Аристотель, несомненно, был человеком умеренного нрава, коль скоро в Категориях он говорит, что следует высказываться не поспешно, но по многократному рассмотрению, и что только сомневаться — также бесполезно[354]. (32) И в сочинении О благе он говорит: «Не только счастливый должен помнить, что он человек, но и приводящий доказательства»[355]. (33) А в Никомаховой этике: «Дорог друг, но дорога и истина; а коли дороги оба, благочестиво будет предпочесть истину»[356]. (34) В Метеорологике он говорит так: «Относительно одних [явлений] мы сомневаемся, а другие постигаем каким-то образом». И здесь же: «Не единожды и не дважды, но бессчетное количество раз у людей возникают одни и те же мнения, поэтому мы не должны слишком высоко ценить то, что, как нам кажется, мы открыли»[357].

(35) Таков был этот философ. И все же в философию он привнес больше, нежели заимствовал у нее. (36) В этику он привнес [представление], что счастье относится не к внешним обстоятельствам, как считает большинство людей, и не только к душе, как Платон, но в душе имеет залог, и лишь омрачается и умаляется за счет неблагоприятных внешних обстоятельств, если говорить его собственными словами. Ибо омраченное скрывает внутри красоту саму по себе, которую не видно разве что на поверхности, умаленное же только кажется ничтожным, а на деле обладает тем же самым величием[358]. (37) В учение о природе он привнес пятую сущность и то, что зрение осуществляется через принятие[359]. (38) В математику — что конус, образуемый зрительными лучами, является остроугольным, поскольку зрение простирается дальше той величины, которую видит: в этом случае, ось [конуса] оказывается больше образованного [видимым] предметом основания, что и делает конус остроугольным — по этой причине ничто видимое нельзя увидеть сразу целиком[360]. (39) В теологию он привнес [представление], что не все является внутрикосмическим, что кажется правдоподобным, но есть и нечто надкосмическое[361]. Так, в пятой книге сочинения о природе он говорит, что первое движется не по совпадению, тогда как внутрикосмическое — по совпадению, благодаря тому, с чем соприкасается. И в восьмой книге Физики утверждает, что первое движущее — неподвижно[362]. (40) Логическое же его открытие состоит в том, что он отделил умозаключения от вещей.

(41) Когда афиняне поднялись против него, он перебрался в Халкиду, сказав лишь: «Я не позволю афинянам дважды согрешить против философии». (42) Поскольку у гражданина и чужеземца были не одни и те же обязанности в отношении Афин, он в письме к Антипатру пишет: «В Афинах находиться крайне тяжело, ибо груша за грушей здесь зреет, смоква за смоквой», — намекая тем самым на череду сикофантов[363]. (43) Умер он там [в Халкиде], оставив письменное завещание, которое приводится у Андроника и Птолемея вместе со списками его сочинений (44) и которое он адресовал детям — Никомаху и Пифиаде, и ближайшим ученикам — Феофрасту, Фанию, Эвдему, Клиту, Аристоксену и Дикеарху. (45) Сочинений же у него было тысяча. (46) Он имел большое влияние при тогдашних царях Филиппе и Олимпиаде, Александре и Антипатре, по возможности используя философию в качестве орудия.

(47) Своеобразие философии Аристотеля состоит в том, что она не отходит от очевидного, так как наряду с доказательствами призывает в свидетели еще и большинство[364]. (48) В сочинении О небе он, следуя очевидности, говорит, что планеты движутся неравномерно, хотя так называемые сферы при вращении сохраняют равномерное движение[365]. (49) В Категориях он вводит неделимые сущности и ставит их прежде общих, руководствуясь исключительно очевидностью[366]. (50) О том, что общих сущностей нет, он говорит и в О душе, потому что живое существо как общее есть либо ничто, либо нечто последующее[367]. Ведь общее, находящееся во многом, неясно, вот он и убеждает всех, исходя из очевидности.

Vita Marciana сохранилась в одной единственной рукописи — Marcianus gr. 257, saec. XIII, хранящейся в Венеции в Библиотеке св. Марка. Рукопись состоит из 284 листов размером 280 × 175 мм и выполнена на бумаге. Согласно Мьони, f. 1-187 писаны рукой одного писца, и притом весьма старательно, прочие же листы — «multis manibus minus eleganter» (Mioni [1958], p. 137).

В каталоге Андре Вартелля Marcianus gr. 257 указан под № 2143 и, судя по аннотации, в основном является собранием текстов, так или иначе связанных с Аристотелем и его сочинениями (Wartelle [1963], p. 160). Открывает кодекс трактат Александра Афродисийского О смешении и росте (f. 2^r-11^r). Далее с f. 56^v следует комментарий Дамаския на первую книгу О небе, за ним — анонимная схолия к первой книге Первой аналитики (f. 68^r sqq.) и комментарий Евстратия на первую книгу Второй аналитики (f. 87^r sqq.). Кроме этого в манускрипте есть небольшой «раздел» собственно Аристотелевских сочинений: он состоит из нескольких Проблем (f. 188^r-190^v), Метеорологики (f. 196^r-235^v) и Разделений (f. 251^r-254^r). Ближе к концу помещен анонимный комментарий на трактат Об истолковании (f. 256^r-277^v). Завершают кодекс две биографии Аристотеля: Vita Marciana (f. 278^r-279^r) и Vita vulgata (f. 279^r-279^v). Как видно, интересующее нас жизнеописание невелико: оно занимает чуть больше одного рукописного листа.

К сожалению, сам манускрипт находится в очень плохом состоянии. Еще Вайтц сетовал на то, что иные его части с каждым днем разрушаются все больше (Waitz [1844], p. 12). И виной тому стали не столько обычные порча и истлевание бумаги, сколько губительный состав чернил, буквально изъевших тетради кодекса. Как следствие, все вошедшие в него сочинения пестрят лакунами. Не избежала этого и Vita Marciana. Следуя фрагментации Дюринга (принятой в переводе), можно констатировать, что в относительной целости до нас дошли фр. 1–5, 11–21 и 36–42; фр. 610 и 22–35 содержат существенные пропуски; фр. 43–50 испорчены настолько, что прочтению поддаются лишь два десятка разрозненных слов. Это обстоятельство, впрочем, не остановило будущих издателей.

Судя по аннотации Вайтца, обе Венецианские биографии в свое время намеревался издать нидерландский филолог Карел Габриэль Кобет (Waitz [1844], p. 12). Несмотря на то, что на тот момент Кобету исполнился только 31 год, он уже был весьма известен и за свое пятилетнее пребывание в Италии (1840–1845 гг.) успел стать «опытным и сведущим палеографом» (Sandys [1908], p. 283). Тогда же, судя по всему, им и была обнаружена Vita Marciana, а также сделан ее черновой список. Кобету, однако, не довелось завершить начатое: по возвращении из Италии в Лейден его ждала стремительная и блистательная академическая карьера, полная великих свершений. Вспомним хотя бы его Диогена Лаэртия, вышедшего впервые у Дидо в 1850 г., из которого последующие издатели извлекли немало уроков. И все же Кобет не оставил надежды издать VM и в конце концов доверил работу над ней Леонарду Роббе.

В 1861 г. Роббе представляет диссертацию pro gradu doctoratus, которая тут же выходит в Лейдене отдельной книгой: Vita Aristotelis ex codice Marciano Graece nunc primum edita (Leiden, 1861). Но, увы, как явствует из вступительных замечаний, в основу этого издания легла отнюдь не рукопись из Библиотеки св. Марка, а список Кобета. Можно не сомневаться, что и при восполнении лакун VM, сделанном главным образом по латинской биографии (= VL), Роббе не преминул воспользоваться указаниями своего наставника (Robbe [1861], p. v-vi).

В целом Лейденское издание было принято благожелательно. Однако уже в 1863 г. Валентин Розе включает ряд пассажей из VM в собрание Aristoteles pseudepigraphus (fr. 22, 69, 597–599, 608 et 614 in comm.), редакция которых обнаруживает глубокие расхождения с редакцией Роббе. По свидетельству Розе, Marcianus gr. 257 был изучен им еще в 1857 г., что не только позволило скептически отнестись к качеству Кобетова списка и последующей работе над ним, но и в конце концов заново издать Венецианскую биографию Аристотеля: Rose (1886), p. 426 sqq. (Предшествующая ее публикация, предпринятая Иоганном Флахом, не в счет, так как он, по сути, воспроизводит текст Роббе, — см.: Flach [1882], p. 249–255).

Издание Розе попросту невозможно переоценить. Розе застал манускрипт в гораздо лучшем состоянии, нежели последующие исследователи: Marcianus gr. 257 продолжал разрушаться вплоть до середины XX в., — то есть еще столетие после Кобета и Вайтца, — когда был реставрирован в лаборатории Гроттаферраты. Именно на издание Розе опирается Дюринг, включивший VM в свой биографический сборник об Аристотеле (Düring [1957], p. 94–119). На него же ориентируется и Жигон, который в 1962 г. публикует «чистый список» VM, восполняя лишь те лакуны, коих, судя по всему, еще не было во времена Розе (Gigon [1962], S. 1–7). Впоследствии Vita Marciana была переиздана Жигоном среди прочих биографий Аристотеля в кн.: Gigon [1987], p. 28–31).

Предлагаемый перевод VM выполнен по изданию Дюринга. Учтены также издания Роббе, Розе и Жигона. Наиболее существенные расхождения между ними отмечены в примечаниях.