Арка в скале

Глава 14

Охотники уже примерно знали расположение леса над речными скалами от пещер и до водопада за речной излучиной. Вчерашняя экспедиция в этом плане пошла на пользу. Сергей Терентьев, назначенный главным охотником, как коммунист и активист, даже нарисовал простым карандашом у себя в маленьком блокнотике, который всегда носил в кармане, подобие карты. Лес протянулся поверху вдоль речных береговых скал на многие километры.

Но в ту часть лесного массива, где они еще не ходили, в этот раз решили не наведываться. Успеется. Прямо сейчас перед охотниками стояла задача самая прямая, промысловая. Нужно было настрелять побольше дичи, чтобы как следует запастись мясом и накормить всех колхозников. А содранные шкуры собирались начать выделывать и применять в качестве теплых подстилок на каменный пол в пещерах, да и в качестве одеял. Нечаев сказал, чтобы патроны не жалели. О пополнении боезапаса бухгалтер обещал переговорить с Сомовым в самое ближайшее время.

Лес стоял вокруг густой и величественный, с большими старыми деревьями, которых никогда еще не касались топоры дровосеков. С Нечаевым решили, что, как только хищники с излучины будут выбиты, там начнут работу лесозаготовители. Древесина произрастала весьма ценная. А лесной пейзаж мало походил на карельскую тайгу, да и леса средней полосы тоже не слишком напоминал. Хвойники перемежалась с широколиственными породами, повсюду разросся густой подлесок. Причем, на пути попадались целые заросли разнообразных диких ягод, в основном, малины, ежевики и смородины, спелых, крупных и сладких.

На эти дары природы сразу накинулись и сами охотники, и те женщины, которые шли за ними. После завтрака, состоящего из одной лишь рыбы, вкусные ягоды пришлись всем очень кстати. И Терентьев подумал, что, как только хищное зверье будет выбито с участка в излучине, обязательно надо послать ватагу мальчишек с корзинками в качестве заготовителей ягод. Да и листья смородины вполне сойдут вместо чайной заварки. Все равно, пока школа на новом месте не налажена, сорванцам нечего делать. А так хоть польза от них будет.

Охотники продирались сквозь подлесок, стараясь не шуметь, но это не получалось, потому что этот подлесок оказался слишком плотным. Хрустя ветками, они пугали живность, которая выскакивала из-под кустов, рассыпаясь в разные стороны. Колхозные бабы не могли надивиться разнообразию. Они то и дело восклицали:

— Ой, какие кроличьки! Ой, какие поросятки полосатенькие! Ой, какие барсучата! Ой, какие белочки жирненькие! Ой, а это кто там на дереве? Ой, какая большая кошечка!

Договорившись между собой, охотники решили не стрелять во все стороны, а бить только больших зверей, несколько туш которых сразу обеспечат весь колхоз мясом. Экономия боеприпасов будет, опять же. Но, на отстрел хищников патроны, конечно, не берегли. Завалили сразу еще одного саблезубого зверя, вроде того, которого подстрелили вчера. Только этот оказался самкой и был размерами немного поменьше. Буквально за час удалось подстрелить большого кабана и двух боровов поменьше, настреляли и несколько крупных косуль. Охота продвигалась успешно. А бабы предлагали:

— А давайте наловим кроликов и поросят, сделаем загончики, да будем их разводить.

С утра, проснувшись с больной головой после вчерашнего, подполковник Сомов и майор Синельников выехали на служебном УАЗе в ближайший поселок. Голова болела и у майора. Коньяк, наверное, попался паленый. Разговаривать не хотелось, ехали молча. В поселке заехали на хлебозавод и приобрели сотню теплых буханок. Погрузив хлеб в багажник, поехали обратно. И майор, который вел машину, неожиданно проговорил:

— Знаешь, Коля, одним нам с тобой все это не потянуть. Думал я тут обо всем этом приключении с попаданием, свалившемся на нашу голову, пока засыпал.

— И что надумал, Миша? — спросил подполковник.

— Надумал, что надо бы привлечь общественность, — сказал майор.

— Какую еще нах общественность привлечь на секретный объект? С ума сошел? — спросил Сомов, выругавшись.

Синельников объяснил:

— Да ты не понял, Коля. Я не про какую-то постороннюю общественность говорю, а про своих друзей из клуба реконструкторов. Они все военные бывшие. И их очень порадует, что нашли мы с тобой проход в сорок первый год. Они именно на периоде Великой Отечественной специализируются. Да и спонсор у них богатый, известный олигарх-патриот, который ЧВК организовывает. Если привлечем реконструкторов, то и проблему со снабжением всего этого колхоза решить сможем. Да и партизанам поможем тоже. В нашем клубе реконструкторов «Война и Родина» многие очень даже захотят пойти повоевать с немцами. А специалисты там военные самых разных специальностей. У нас подобрались серьезные люди с боевым опытом, хоть и отставники.

Сомов сказал:

— Ну, не знаю, Миша. Я до этого относился ко всем этим реконструкторам, как к ряженым артистам, которые выпендриваются подобным образом, чтобы к себе внимание привлекать на разных праздниках или в киносъемках участвовать. А ты вот мне заявляешь, что среди них полно военных специалистов, оказывается.

— В нашем клубе так, а что в других местах, я не знаю. Но, я же предлагаю тебе задействовать моих друзей по клубу, которым я доверяю полностью и за которых головой могу поручиться, а не каких-то там людей непонятных со стороны, — проговорил майор.

— Но, как же мы им допуск оформим? — спросил подполковник.

— Да, ничего сложного. Ученые у нас статус арендаторов имеют. Вот они этих людей и оформят к себе на службу, как консультантов, — объяснил майор.

Подполковник пробормотал:

— Это только в том случае, если профессора Игнатова уговорить сможем на такое дело.

Аркадий Игоревич слыл в научных кругах за чудака. Мэтры традиционной науки никак не могли простить ему того, чем он стал заниматься в последние годы. Поиски древних артефактов, которые производил Игнатов, несмотря на все его прошлые заслуги перед наукой, вызывали в Академии Наук лишь раздражение и критику. Финансирование ему урезали до самого минимума. Впрочем, его это беспокоило не слишком сильно. Он давно уже не переживал из-за денег, будучи очень богатым вдовцом, чья жена, единственная дочь известного промышленного магната, миллиардера, одного из самых успешных приватизаторов, умерла от неизлечимой болезни. И никакие деньги, позволившие лечиться в самых лучших заграничных клиниках, не помогли, а лишь отсрочили ее смерть. Умерла Люда в сорок лет от банального рака груди, который неумолимо распространился метастазами по всему ее организму.

Прожили они вместе двадцать лет, да детей так и не завели. Люда всю жизнь отличалась слабым здоровьем и не смогла родить. Получилось так, что к тому моменту, как жена Игнатова умерла, вся ее немногочисленная родня уже тоже перешла в мир иной. Потому Аркадий Игоревич и остался единственным наследником. С потерей любимой жены, которая, несмотря на болезнь, аккуратно вела дела до самого последнего времени, на него свалилось просто колоссальное богатство.

Вот и плюнул Игнатов на все официальные установки Академии Наук, воплотив свою давнюю мечту, создав собственный научно-исследовательский институт на базе заброшенной военной лаборатории, находящейся на полигоне РХБЗ, подальше от всех недоброжелателей и поближе к местам поиска. До этого он переругался в Академии почти со всеми руководителями, безуспешно пытаясь доказать существование доисторической страны Гипербореи на территории современной Карелии. И теперь ему приходилось на свой страх и риск заниматься альтернативной археологией.

Впрочем, наличие огромных денег позволяло Игнатову затыкать рты наиболее рьяным оппонентам и финансировать свои экспедиции. А его статьи и отчеты об этих экспедициях печатали самые известные издания. Что только добавляло желчь и зависть в риторику его недоброжелателей. Тем не менее, были у профессора и убежденные сторонники из научных кругов. Все те, вместе с кем он и нашел удивительный артефакт внутри труднодоступной пещерки, затерянной в карельских скалах, являлись убежденными сторонниками его теории о существовании древнейших цивилизаций, обитающих на планете в доледниковый период.

Конечно, взрыв, уничтоживший главную лабораторию НИИ Игнатова, причинил немалые убытки. Погибло ценнейшее современнейшее оборудование, которое Игнатов, не жалея средств, собирал по всему миру. Но, дело того стоило. Артефакт удалось «разбудить». И результаты оказались просто феноменальными. Научного открытия подобного масштаба не делал еще никто. Никому и никогда не удавалось установить контакт с представительницей иной цивилизации. Да и не просто контакт был установлен, а самое настоящее продуктивное взаимодействие. Вот только Аркадия Игоревича немного коробило, что девочка, живущая в камне, почему-то пошла на контакт не с ним самим, а с аспирантом Димой Матвеевым.

Разумеется, Игнатов немного удивился, когда к нему в расщелину, где находился ценнейший артефакт, явились начальник полигона вместе с заместителем, оба одетые в форму времен Великой Отечественной.

— Да вы, товарищи военные, похоже, на маскарад собрались? — спросил профессор подполковника и майора.

Сомов ответил:

— Это маскировка. Снаружи здесь сорок первый год и война идет, не забывайте. Да и все беженцы тоже оттуда, как вы помните. Потому лучше так здесь ходить, чем народ этот пугать непонятным им обмундированием из нашего времени. Смотрю я, что вы тут уже неплохо обустроились. Мебель поставили из камня, видеонаблюдение наладили, да электричество протянули. Вот только я бы еще посоветовал вам отгородить эту вашу нишу стеночкой с дверью, а то все, кто мимо пойдут, секреты ваши подсмотрят. Потом судачить начнут колхозники между собой, что это, да почему. Я пока что караул на входе усилил, на всякий случай, чтобы никакие случайные мальчишки сюда не забегали. А то сорванцы они еще те. Но, мы не просто так пришли полюбопытничать, а есть серьезный разговор, Аркадий Игоревич. Надо бы нам переговорить без посторонних о дальнейших действиях, в связи со сложившейся ситуацией.

— Ну, тогда давайте вернемся на полигон и пройдем в мой кабинет, — предложил Игнатов.

Начальник полигона и главный ученый удалились вместе. Забравшись по лестнице в дырку в прибрежной скале, они прошли сквозь арку, заполненную туманом. Очутившись на противоположной стороне, Игнатов с грустью рассматривал остатки безнадежно погибшего уникального оборудования. Взрыв уничтожил буквально все. Потому тот факт, что все исследователи остались живы, с научной точки зрения был попросту необъясним. Впрочем, профессор все-таки надеялся постепенно получить ответы от существа, живущего в артефакте. Даже если ради этого понадобятся многие годы дополнительных исследований.

В кабинете Игнатова, расположенном в подземном комплексе, все стены были завешаны картами Карелии, от самых обыкновенных до очень секретных. Эти карты отображали не только положение с геологическими разломами, с гидрологией, с распределением радиационного фона и могильников вредных веществ, с наличием полезных ископаемых, но и наличие всех военных объектов, причем, не только действующих, но и давно уже закрытых и ликвидированных.

— Да у вас тут сведения, касающиеся государственной тайны, как я погляжу, — заметил Сомов, усевшись в одно из кресел для посетителей.

— А вы, наверное, думаете, что Академия Наук секретными сведениями не располагает? — произнес Игнатов.

— Нет, я так не думаю. Просто знаю, что ваш исследовательский центр является аффилированной структурой. Частная лавочка, так сказать, — проговорил подполковник. И добавил, внимательно посмотрев на ученого:

— Сами понимаете, если подобные сведения попадут к нашим стратегическим противникам, то все мы подвергнемся опасности.

Игнатов сказал:

— Это вы намекаете, что я, гипотетически, могу продавать гостайну на Запад? Так вот, хочу сразу успокоить вас, Николай Павлович. У меня дед на Великой Отечественной погиб. И я патриот не меньше вашего. Потому никакие секреты никому выдавать не собираюсь. Деньги меня не интересуют.

Но Сомов был человеком недоверчивым, потому проговорил:

— Все так говорят. А как вражеские разведки крупные суммы начинают предлагать, так секреты и сдают. Вон сколько дел уже против ваших коллег из научного сообщества завели в последние годы.

Игнатов поведал:

— Знаете, я очень богат и без того. Да еще и не жаден. И никакие посторонние деньги меня не прельщают в принципе. Просто я никому особо не афиширую факт собственной материальной независимости. Моя покойная супруга была единственной дочерью одного известного миллиардера, который тоже умер. И я к пятидесяти годам неожиданно сделался единственным наследником баснословного состояния. Потому я в последние годы и имею возможность, в отличие от многих своих коллег, заниматься той отраслью науки, которая меня действительно интересует, а не всякой ерундой, навязанной сверху научным руководством. Только давайте оставим этот факт между нами. Будем считать тоже государственной тайной.

Выслушав ученого, и приняв к сведению то, что он только что рассказал, Сомов перешел прямо к делу:

— Ну, раз вы относите себя к патриотам, то хочу обратиться к вам с просьбой помочь нам, руководству полигона, наладить жизнь беженцев на новой сопредельной территории.

— На территории временного сдвига, — поправил профессор подполковника. Потом добавил:

— Отчего же не помочь? Чем могу, как говорится. Готов даже выделить необходимое финансирование в полном объеме.

Сомов проговорил:

— Это было бы очень кстати, Аркадий Игоревич. Вы же знаете, в каком плачевном состоянии после оптимизации находится наш объект. Чтобы накормить этих несчастных беженцев, мы с моим заместителем сегодня утром были вынуждены купить за свои деньги хлеб для них.

— Хорошо, завтра же организую подвоз необходимого продовольствия. Составьте список, — кивнул профессор.

А подполковник сказал:

— И вот еще что. Нам, разумеется, понадобятся добровольцы, которые захотят вмешаться в военные действия против немцев на стороне партизан. Контрактники, как вы понимаете, на эту роль не слишком подходят. Нужны люди, готовые сражаться по собственным убеждениям, а не за деньги. И готовые умереть на поле боя, если надо. А на такое способно сейчас только старшее поколение. Вот мой заместитель Синельников и предложил задействовать ветеранов боевых действий из клуба реконструкторов «Война и Родина», в котором он сам состоит. У него есть на примете несколько военных специалистов, которые, что называется, не смогли найти себя на гражданке. И он обещает отобрать именно таких, которым действительно нечего терять, а в случае гибели по ним никто плакать не станет. Потому что все они — люди одинокие, личная жизнь которых не сложилась по тем или иным причинам.

— А я-то в таком вопросе каким боком могу помочь? — спросил ученый.

Сомов объяснил:

— А вы, Аркадий Игоревич, как арендатор, можете помочь тем, что оформите этих людей в свою контору военными консультантами. Тогда с допуском их на объект все гораздо проще получится.

Профессор проговорил:

— Ну, что же, давайте списки и на этих отставников. Надеюсь, что они не лютые пьяницы?

— Майор Синельников за них готов собственной головой поручиться, — сказал начальник полигона.

Они поговорили еще целый час, обсудив дополнительно массу деталей, связанных с освоением нового мира временного сдвига. Наконец, выработав общую стратегию предстоящих действий, главный ученый и начальник полигона пожали друг другу руки.