Арктическая родина в Ведах

Глава IV Ночь богов

Жертвоприношения в Ведах, регулируемые лунно-солнечным календарем. — Шесть сезонов и двенадцать месяцев года с введением дополнительного месяца в тексте «Тайттирийя Самхиты». То же самое в Ригведе. — Современные итоги ведической мифологии. Все предполагали наличие родины в умеренной или тропической зонах. Необходимы дальнейшие исследования. — Специфический характер Ригведы. Выявляемые данные в Ригведе. — Бог Индра поддерживает небо на шесте и вращает его, как колесо на оси. — Шестимесячные день и ночь как полугодовые день и ночь богов. — Находки в текстах «Суръи Сиддханты» и в других самхитах по астрономии. — Разъяснение ошибки Бхаскарачарьи. — День и ночь богов, упомянутые в «Законах Ману» и в комментариях Яски. — Описания в «Махабхарате» горы Меру как Северного полюса. — Описание в «Тайттирийя Араньяке». — День богов длиною в год в тексте «Тайттирийя Брахманы». Это невозможно объяснить вне вероятной связи с явлениями природы. — Параллельные пассажи в «Вендидаде». Этот полярный характер четко выявляется в контексте. — Мима и его вера в Айрьяна Ваэджо. Там солнце восходит и заходит лишь один раз в год. — Дэваяна и питрияна в Ригведе. Возможно, это отражение в Ригведе дня и ночи богов, то есть древнейшего разделения года. — Путь Мазды в писаниях парсов. — Смерть в период питрияны считалась неблагой. — Точка зрения Бадараяны. Предложено возможное объяснение. — Смерть во время питрияны в писаниях парсов. Возможна связь с периодом полной темноты. — Аналогичная традиция греков. — Сумерки богов на севере. Объясненная таким образом идея дня и ночи богов говорит о принадлежности ее не только индоиранцам, но и индогерманцам. — Точное указание на исходную полярную родину.

С самого начала мы встречаемся в ведической литературе с четко организованной системой жертвоприношений, ясно соотносимой с лунно-солнечным календарем. Это указывает на то, что ведические барды достигли в те давние времена высокого уровня знаний в области практической астрономии. Я уже указывал в своей книге «Орион…», что своеобразными хронометрами в те дни служили ежедневные, двухнедельные, ежемесячные, поквартальные, полугодовые и годовые сроки жертвоприношений.

В «Тайттирийя Самхите» и в Брахманах четко упоминается лунный месяц из 30 дней и год, состоящий из двенадцати таких месяцев с одним дополнительным, время от времени прибавляемым для уравнивания лунного года с солнечным. Эклиптика, или пояс зодиака, подразделялся на 27 или 28 единиц, именуемых накшатра. Они служили как бы дорожными знаками, отмерявшими ежегодные продвижения солнца и ежемесячные обращения луны вокруг Земли.

Две точки солнцестояния и равноденствия, равно как и переход солнца в северную и южную полусферу, четко различались. Год делился на шесть сезонов, и праздники каждого месяца или года фиксировались и отмечались. Систематически наблюдались также звезды, восходящие и заходящие по солнцу, и восток и запад определялись с той мерой точности, которая была достижима на том уровне астрономических знаний.

В моей книге «Орион…» я показал, как положение равноденствий также отмечалось в те дни и как это дало нам возможность провести классификацию периодов ведической древности. По этой классификации «Тайттирийя Самхита» соотносится с периодом Криттика (2500 лет до н. э.). Некоторые могут поэтому полагать, что данные выше детали ведического календаря связаны только с поздней ведической литературой, но даже беглое ознакомление с Ригведой указывает на то, что это не так. Авторы Ригведы знали — и часто упоминали об этом в гимнах — что год состоит из 360 дней с добавляемым по мере необходимости месяцем (для согласования с солнечным календарем), что в году двенадцать лунных месяцев, к которым добавлялось в конце каждого года 12 дней (I, 25, 8; I, 164, 11; IV, 33, 7). Календарь Ригведы если и отличался, то весьма незначительно, от календаря, который был известен в период создания «Тайттирийя Самхиты» и Брахман — это видно из того, что в Ригведе неоднократно упоминаются северные и южные передвижения солнца от одной точки равноденствия к другой, две половины года — дэваяна и питрияна, наряду с саттрами — годовыми ритуальными действиями, воспроизводящими движение солнца в году.

Календарь из 12 месяцев и шести сезонов типичен только для умеренной или тропической зоны, и если мы будем исходить только из этих фактов, то придем к выводу, что люди, пользующиеся таким календарем, должны были жить в местах, где солнце весь год стояло выше горизонта, восходя ежедневно.

Те, кто изучает ведическую мифологию на современном уровне ее развития, поддерживают такой взгляд. О Вритре говорят, что он был демоном засухи или мрака, и несколько мифов разъясняется с той точки зрения, что в них говорится о ежесуточной борьбе между силами света и тьмы, или о вечной победе лета над зимой, или дня над ночью, или же о победе Индры над тучами, не испускающими воды. Г-н Нараяна Айангар (г. Бангалур) попытался объяснить некоторые из этих мифов, обратившись к астральной теории, указав, что в них говорится о точке весеннего равноденствия при Орионе в древнейший период ведической цивилизации. Но все эти теории и методы интерпретации исходят из того, что создатели Вед всегда жили в умеренной или тропической зоне, а поэтому и все эти мифы и традиции сложились или развились в условиях таких местностей.

Таковы результаты последних исследований в ведической филологии, мифологии или ведическом календаре, относящиеся к древней родине создателей Вед, к возникновению и древности их мифологии. Но перед исследователем, работающим в этой же области, неизменно встает вопрос: а достигли ли мы высшего предела в наших изысканиях? Безусловно, ошибочным является предположение, что все традиции и мифы, и даже боги, упоминаемые в Ригведе, возникли в течение какого-то одного периода.

Воспользовавшись геологической фразеологией, мы можем сказать, что и Ригведа, да и вся ведическая литература не может быть разложена по слоям в хронологическом порядке, чтобы можно было переходить от слоя к слою, исследуя каждый из них по отдельности. Ригведа — это та книга, в которой старые данные о разных периодах настолько смешаны, что требуется долго и терпеливо работать, дабы получить возможность разделить и классифицировать ее содержание в хронологическом порядке.

Я уже указывал, насколько такая задача трудна и даже невыполнима в некоторых случаях в силу несовершенных наших знаний о древнем человеке и его окружении. Но, как заметил профессор Макс Мюллер, долгом каждого поколения ведологов является возможное сокращение числа непонятных частей текстов Ригведы, чтобы, благодаря развитию научных знаний, каждое следующее поколение оказывалось бы в более преимущественном положении, чем предыдущее.

Ведический календарь, насколько нам известно, или же ведическая мифология могут и не содержать прямых открытий, указывающих на арктическую родину, но под ними при тщательном изучении или, так сказать, рядом с ними можно обнаружить факты, которыми до сих пор пренебрегали, но которые в новом свете научных открытий приводят к важнейшим заключениям. Упоминание в Ригведе о лунно-солнечном календаре не должно удерживать нас от дальнейшего продолжения наших исследований и углубления в изучение текстов и легенд, которые еще недостаточно объяснены, так как необходимо установить, в какой мере эти тексты и легенды подтверждают существование полярной и циркумполярной родины в те древние времена.

Определяющие характеристики этих регионов уже обсуждены и утверждены в предыдущей главе, и мы теперь должны использовать эти конкретные тесты и решить, доказываются ли они и подтверждаются. ли текстами и легендами, подлежащими разбору.

Вращение небосвода над головой является одной из специальных характерных черт Северного полюса, и это феномен столь особого свойства, что каждый может надеяться найти его следы в ранних традициях того народа, который или сам, или же его предки когда бы то ни было жили вблизи Северного полюса.

Пользуясь этим тестом применительно к ведической литературе, мы явно находим строки, в которых сравнивается кружение неба с вращением колеса и указывается, что небесный свод как бы поддерживается осью. Так, в Ригведе (X, 89, 4) об Индре говорится, что он «раздельно удерживает своей силой землю и небо, как два колеса повозки удерживаются ее осью». Профессор А. Людвиг думает, что это относится к земной оси, и это объяснение вполне вероятно.

То же самое указание встречается и в других строках, и иногда небо даже описывается как поддерживаемое без всякого шеста, чем подчеркивается великая сила и мощь Индры (II, 15, 2; IV, 56, 3), В Ригведе же (X, 89, 2) Индра идентичен Сурье и описано, как он «поворачивает широчайшее пространство, как колеса повозки». Слово, которое мы переводим и объясняем здесь как «пространство», звучит в памятнике как «варамси», поясняемое комментатором Саяной как «сиянья», или «звезды». Но какое бы название мы ни приняли, ясно одно — речь идет в стихе о вращении неба, что сравнивается с вращением колеса. В умеренной и тропической областях небо тоже может быть описываемо как кружащееся подобно колесу, но лишь с востока на запад, а затем обратно к востоку, только при этом вторая половина его движения не может быть видима наблюдателю. Но мы, конечно, не можем говорить о небе тропиков как о своде, опирающемся на шест, потому что Северный полюс, служащий единственной точкой опоры в этом случае, не расположен в умеренной и тропической зоне столь близко к точке зенита. И если мы соединим оба утверждения, то есть что небо поддерживается как бы шестом и что оно вращается, подобно колесу, то смело можем утверждать, что речь идет о таком движении небесной полусферы, которое можно наблюдать только на Северном полюсе.

В Ригведе (I, 24, 10) созвездие Большой Медведицы описывается как стоящее «высоко», а это может относиться только к высокому положению созвездия в небе, когда оно может быть видимо как бы над головой наблюдателя, что ясно говорит о такой возможности лишь в циркумполярном регионе (следует отметить, что в указанных строках говорится о появлении, а не восхождении этого созвездия по ночам, и о его исчезновении, а не заходе при свете дня, что говорит о циркумполярном расположении места наблюдателя). К сожалению, в Ригведе мало таких пассажей, которые описывали бы движение небесной полусферы или звезд на ней, и поэтому мы должны находить другие характеристики полярных регионов, например такие, как «день и ночь, длящиеся по шесть месяцев»; нам следует посмотреть, содержат ли памятники ведической литературы упоминания об этой единственно четкой черте, типичной для полярных мест.

Утверждение, что день и ночь богов длятся по шесть месяцев, крайне широко распространено в индийской литературе, в силу чего мы остановимся на этом как можно полнее и начнем с постведической литературы, прослеживая эти упоминания вглубь, к наиболее древним памятникам. Они встречаются не только в Пуранах, но и в работах по астрономии, а поскольку именно в них сведения носят наиболее определенный характер, мы начнем с последних, известных как Сиддханта.

Гора Меру признается нашими астрономами земным Северным полюсом, и в «Сурья Сиддханте» (XII, 67) говорится так: «На Меру боги видят солнце после его единственного восхода и в течение половины его вращения, начинающегося с Ари» (в древнеиндийской астрологии так называется «шестой дом» планет или небесного пространства). В Пуранах о Меру говорится, что это жилище или местопребывание всех богов, и легко и естественно поясняется указание на их полугодовые ночь и день; все астрономы и богословы соглашаются с точностью этих пояснений.

День богов совпадает с движением солнца от весеннего к осеннему равноденствию, когда солнце можно видеть на Северном полюсе или на Меру, а ночь — это прохождение солнца по югу, от осеннего обратно к весеннему равноденствию. Но Бхаскарачарья, не понявший правильного значения слов «уттараяна — это день богов», поставил вопрос о том, как это уттараяна, что в его время понималось как прохождение солнца от зимнего к летнему солнцестоянию, могла обозначать день богов, находящихся на Северном полюсе, тогда как наблюдатель, стоя на полюсе, мог видеть только солнце, продвигающееся от весеннего к осеннему равноденствию.

Но, как я уже писал, Бхаскарачарья впал здесь в ошибку, приписав слову «уттараяна» смысл, которого оно не имело в те старые времена, или по меньшей мере в тех пассажах, которые трактовали эту традицию. Дело в том, что старое значение слова «уттараяна» буквально относилось к северному пути солнца и означало время, необходимое для того, чтобы солнце могло совершить свой путь от весеннего к осеннему равноденствию, или же, наконец, часть эклиптики северной полусферы. И если мы усвоим этот смысл указанного слова, то утверждение, что уттараяна — это день богов, сразу станет ясным и понятным. Ссылка Бхаскарачарьи на древнейшие астрономические Самхиты явно указывает на то, что такая традиция восходит к давним временам. Пояснялось даже, что в указываемых пассажах богами назывались обожествленные предки людей. Но я не думаю, что нам нужны подобные разъяснения.

Если предки человеческой расы когда-либо и жили на Северном полюсе, у них должны были быть боги, жившие там же; и я попытаюсь в соответствующих главах показать, что ведическим богам приданы атрибуты, явно обладающие полярным происхождением. Для нашей цели не играет важной роли вопрос, сохраняются ли в памяти или в традициях черты древнейшей родины людей, приписываемые богам или обожествленным предкам. Нам интересна традиция как таковая. И наша цель будет достигнута, если ее наличие будет твердо установлено.

Это подтверждается и таким авторитетным источником, как «Законы Ману» (I, 67): «У богов и день и ночь — (человеческий) год, опять разделенный надвое: день — движение солнца к северу, ночь — период движения к югу». Здесь день и ночь богов принимаются за единицу измерения более долгих периодов времени, вроде тех, что известны как «кальпа» и т. п. В комментарии Яски, известном как «Нирукта» (XIV, 4), видимо, это воспринимается так же.

Исследователь Д. Муир в первом томе своей работы «Оригинальные санскритские тексты» приводит некоторые из таких пассажей в той мере, в какой они связаны с системой юг в Пуранах. Но наши положения не соотносятся с таким развитием идеи, что день и ночь богов длились по шесть месяцев; с нашей точки зрения, важно то, что в ведической и постведической литературе непрерывно сохраняется эта традиция, которую можно объяснить лишь на основе гипотезы, что изначально она должна была стать результатом реального наблюдения явления.

Здесь мы должны обратиться к цитатам из «Махабхараты», где дается такое ясное описание горы Меру — царя всех гор, что не останется места для сомнений в том, что это Северный полюс, или место, соответствующее его характеристикам. В одной из книг этого эпоса, в «Ванапарве»«(«Лесной»), в разделах 163 и 164 детально описывается приход героя Арджуны на эту гору — и говорится так: «На Меру Солнце и Луна ходят кругами слева направо («прадакшинам») каждый день, и это же совершают все звезды». И дальше: «Гора своим сверканием настолько превосходит мрак ночи, что ночь бывает трудноотличима от дня». И несколькими строками дальше: «День и ночь вместе равны году для обитателей этого места»[4]. Этих цитат уже достаточно, чтобы убедить каждого, что в то время, когда создавался великий эпос, индийские авторы обладали вполне приемлемым уровнем знаний о метеорологических и астрономических характеристиках Северного полюса, и эти знания не могли быть результатом только простых математических подсчетов. Указания на сверкание горы особо интересны, поскольку это, видимо, может быть описанием северного сияния, видимого в области Северного полюса. В постведической литературе мы поэтому встречаем постоянно упоминаемую традицию описания дня и ночи богов по полгода длительности, но гора Меру описывается так детально, что это приводит нас к убеждению о глубокой древности традиции, возникновение которой должно быть прослежено в той эпохе, когда этот феномен мог быть постоянно наблюдаем с Земли. Это же подтверждается и тем, что традиция не связана только с постведической литературой.

Переходя поэтому к ведической литературе, мы видим, что гора Меру описывается как местопребывание семи Адитьев, как это указано в «Тайттирийя Араньяке» (I, 7, 1), а восьмой Адитья, по имени Кашьяпа, никогда не покидал Великой Меру (Махамеру). Он описывается как передатчик света семи Адитьям, сам при этом будучи занят непрерывным озарением горы. А в «Тайттирийя Брахмане» мы видим пассаж, в котором ясно говорится (III, 9, 22, 1), что «то, что есть год, является единым днем богов». Это настолько четкое указание, что нет места сомнениям в его смысле. О годе смертных сказано, что это всего лишь один день богов. Но в то же время я считаю очень опасным основывать теорию даже на таких ясных утверждениях, тем более что и мне сначала оно представилось единственным во всей ведической литературе. Я тогда не мог найти что-либо подобное ни в Самхитах, ни особенно в Ригведе, и стал склоняться к мысли, что и уттараяна (северный) и дакшинаяна (южный) — это, по всей видимости, своеобразные описательные названия обычных дня и ночи. Последующие исследования заставили меня, однако, нрийти к заключению, что именно эта традиция в данном пассаже обозначает наличие полярной родины в древности, и я продолжал настаивать на выводах из указанного свидетельства.

Имеется несколько теорий, которые поясняют это утверждение из «Тайттирийя Брахманы». Мы можем относиться к этому или как к порождению воображения, или как к использованию метафорических языковых форм для объяснения факта совсем по-другому, чем он выражен в приводимых строках. Можно принять это и за результат отражения чего-то, реально виденного самим автором строк, или же теми, от кого традиционно передавалась эта информация. Можно полагать, что это основано на более поздних астрономических подсчетах, которые изначально являлись астрономическими выводами, постепенно приобретшими форму якобы реально наблюдавшегося факта. Последнее предположение может показаться вероятным, но оно весьма предположительно, ибо традиция не привязана только к постведической литературе, а поэтому и не может быть отнесена к работам по астрономии. Мы не можем полагать, что во времена создания Брахман астрономия была столь развита, что могла создать некий реальный факт путем математических калькуляций, даже если бы мы и допустили мысль, что поэты Вед были способны на такие действия. Ведь даже во времена Геродота считалось невероятным, что «существовал народ, который мог спать по шесть месяцев» (IV, 24). Поэтому мы должны отбросить идею, что за несколько столетий до Геродота могла быть сфабрикована версия, говорящая о таком явлении, как день и ночь богов. Но все сомнения по этому вопросу сводятся на нет наличием почти идентичного утверждения в священных книгах парсов. Так, в «Вендидаде», в фаргарде 11, в разделе 40 (хотя, по Ф. Шпигелю, это раздел 133) мы встречаем слова: «Они считают одним днем то, что является годом». Ведь это просто парафраза строки из «Тайттирийя Брахманы», и текст этого памятника литературы парсов снимает все возможные сомнения относительно связи этого утверждения с полярной областью.

В другой части фаргарда 11, содержащего указанный пассаж, приводится спор между богом Ахура Маздой и первочеловеком Йимой. Ахура Мазда предупреждает Йиму, царя людей, о приближении жестокой зимы, которая истребит все живое, покрыв землю толстым слоем льда; он советует Йиме построить «вару» — некое укрытие, чтобы сохранить зародыши (семена) всех животных и растений. Указывается, что их встреча имела место в Айрьяна Ваэджо, или арийском раю (раю иранцев). По совету Ахуры Мазды, вара, или укрытие, было устроено, и Йима спрашивает бога: «О, Создатель материального мира, святейший! Какие светильники будут светить в варе, созданной Йимой?» И Ахура Мазда ответил: «Есть несотворенный и сотворенный свет. Звезды, луна и солнце лишь один раз в год видны восходящими и заходящими, и год кажется одним днем» (я привел разъяснение Дармштетера, который по сути сходится со Шпигелем).

Этот пассаж важен с разных точек зрения. Прежде всего, в нем сообщается, что Айрьяна Ваэджо, или исходный дом иранцев, был превращен оледенением в необитаемое место; и дальше говорится, что там, на их родине, солнце всходило и заходило лишь один раз в год и что год был как один день для обитателей этих мест.

Важность сообщения об оледенении будет обсуждена ниже. Здесь же будет достаточным указать, до какой степени полно эти строки совпадают с утверждением «Тайттирийя Брахманы», приведенным выше. Ежегодный восход и заход солнца возможен только в условиях Северного полюса, а все приведенные характеристики не оставляют места сомнениям в том, что и вара, и Айрьяна Ваэджо были расположены в арктическом или циркумполярном регионе и что, соответственно, пассаж из «Тайттирийя Брахманы» тоже относится к полярному году. Тот факт, что эти указания находятся и в иранской, и в индийской литературе, полностью исключает возможность их фабрикации путем математических калькуляций.

Равным образом, мы никак не можем предположить, что обе ветви арийской расы узнали этот факт как нечто, порожденное их беспомощным воображением, или же что это была просто метафора. Единственной альтернативой этому остается, говоря словами Чарлза Лайеля, то, что «традиция основана на наблюдениях за природой».

Верно, что и это утверждение, как и нечто ему подобное, не обнаруживается в Ригведе, но ниже будет показано, что в Ригведе много других пассажей, которые подтверждают его самым определенным образом, соотносясь с другими полярными характеристиками.

Я должен, однако, упомянуть здесь сразу о том, что древнейший ведический год является нам разделенным на две части — дэваяна и питрияна, что исходно соотносится с названиями уттараяна и дакшинаяна, или день и ночь богов. Слов «дэваяна» много раз встречается в Ригведе и буквально означает «Путь богов». Так, в Ригведе говорится, что бог Агни знает путь дэваяна (I, 72, 7), а в другом месте указывается: «О Ашвины, достигли конца мрака, теперь придите к нам по пути дэваяна» (I, 183, 6; I 184, 6). И снова в Ригведе мы читаем: «Мне стал видим путь дэваяна. Знамя рассвета появилось на востоке» (VII, 76, 2). Подобные пассажи ясно указывают на то, что путь дэваяна начинался с рассвета, то есть с окончания мрака, и что это был тот путь, по которому проходили Агни, Ашвины, Ушас, Сурья и другие утренние боги в своем небесном движении. Путь же питрияна (или питри) описывается по-другому — как «обратный по отношению к дэваяне, или путь смерти» (Ригведа, X, 18, 1). В одном месте в Ригведе поэт говорит, что он «слыхал» только о «двух дорогах — одна для богов, а другая для питри» (X, 88, 15).

Если дэваяна начиналась с рассвета, то мы должны думать, что питрияна связана с наступлением тьмы. Надо признать, что Саяна правильно объяснял гимн (V, 77, 2), говорящий о том, что «вечер — это время не для богов». Опять же, если бы дэваяна и питрияна были простыми синонимами, обозначавшими день и ночь, то неуместно предполагать, что древние риши знали только эти два пути, так как нельзя было бы эти две дороги описывать как состоящие каждая из трех сезонов, начиная с весны, как указывается в «Шатапатха Брахмане» (И, 1, 3, 1–3).

В силу всего изложенного, можно предположить, что дэваяна и питрияна представляли собой изначально две половины года — одну, состоявшую из непрерывного света, и другую — из непрерывного мрака, как это бывает на Северном полюсе. И хотя такие явления не сопровождали создателей Вед в более поздние времена, это удержалось в памяти, что было подкреплено и устоявшимися фактами языка, такими, например, как выражение «семь солнц» или «семь коней солнца» (свидетельства в поддержку этого взгляда будут приведены ниже). Достаточно заметить то, что если мы объясним таким образом дэваяну и питрияну как двухчастное деление года, это полностью совпадет с указаниями «Тайттирийя Брахманы» на то, что год был днем богов.

Отметим снова прямую связь выражения «Путь богов» с Писанием парсов. Так, в «Парвардиняште» (разделы 56, 57) фраваши, подобные ведическим питри, указывают на солнце и луну, говоря, что «это дорога, созданная Маздой, путь, созданный богами». Сами фраваши при этом описываются как нарастающие. О солнце и луне говорится также, что «они долго стояли на месте, не будучи в силах двинуться вперед, так как их подавляли Даэвы (то есть ведические Асуры, демоны мрака), и это длилось до тех пор, пока фраваши не показали этим двум светилам «путь Мазды». Это говорит о том, что «путь Мазды» начинался, как и дэваяна, лишь после освобождения солнца из когтей демонов мрака. Говоря другими словами, речь здесь идет о том периоде года,» когда солнце поднималось над горизонтом в тех областях, где жили в древности предки индоиранцев. Выше упоминалось, что дэваяна, или путь богов, — это дорога, по которой следуют Сурья, Агни и другие утренние боги, как сказано в Ригведе. Писание же парсов информирует нас, что солнце стояло неподвижно до того, как фраваши показали ему «путь Мазды». Это явное указание, что дэваяна, или «путь Мазды», являл собой ту часть года, когда солнце появлялось над горизонтом после того, как завершался период удержания его силами мрака.

Но и на этом не прекращаются совпадения в Писании индусов и парсов. Известна традиция строгого предубеждения против ряда событий в период питрияны, что отражено как в индийской литературе, так и в Писании парсов.

Индусы убеждены в неблагоприятности наступления смерти в дни питрияны, и даже величайший герой «Махабхараты», старый Бхишма, ждал на смертном ложе того момента, когда солнце перейдет точку зимнего солнцестояния, то есть пройдет дакшинаяну (Южный путь), что есть синоним питрияны; в те времена это понималось как завершение отрезка времени, необходимого для прохождения солнца от летнего к зимнему солнцестоянию. Множество пассажей, рассеянных по всей литературе Упанишад, являют поддержку этой же точки зрения. Там описывается путь души человека в зависимости от наступления его смерти в период дэваяны или питрияны и говорится о ряде преимуществ, получаемых душой того, кто умер в дни дэваяны, то есть в дни пути богов. Все эти пассажи собраны воедино в произведении Шанкарачарьи (Шанкары), известном под названием «Бхашья о Брахма-сутрах» (IV, 2, 18–21), то есть «рассуждения о Брахма-сутрах». В этом произведении мудрец Бадараяна стремится совместить и примирить все эти указания с практическими действиями и фактом наступления смерти во время ночи богов (питрияны). Ведь с религиозной точки зрения такая смерть должна считаться недостойной, и он' выражает свое мнение, говоря, что не следует нам думать, будто тексты предупреждают о тяготах будущей жизни каждого, кто умирает во время дакшинаяны, то есть ночи богов. Бадараяна добавляет, как бы предлагая альтернативный вариант, что эти предупреждения могут, возможно, относиться лишь к йогам, стремящимся к достижению особого счастья на небесах после смерти.

Что бы мы ни думали об этих взглядах, мы можем ясно увидеть в этих попытках Бадараяны непреложное знание о наличии такой традиции, которая, хотя и не может строго запретить умирать во время ночи богов, но, во всяком случае, явно осуждает такое событие, исходя из религиозных устоев. Эту традицию можно легко и разумно объяснить, если, как уже указывалось, питрияна изначально означала долгий мрак, непрерывную ночь: ведь погребальные церемонии следовало в таких случаях отложить до момента рассвета в конце питрияны, то есть до начала дэваяны. Даже теперь считается неблагоприятным факт наступления смерти в ночное время, и погребение может начаться лишь с наступлением рассвета.

Писания парсов еще более выразительны. В «Вендидаде» (фаргард V, 10; VIII, 4) ставится вопрос: что должны делать приверженцы Мазды, если в доме случится смерть, когда прошло лето и пришла зима? Ахура Мазда отвечает так: «В таких случаях в каждом доме следует выкопать яму, и пусть тело лежит в ней и две ночи, и три ночи, и месяц, до тех пор, пока не начнут летать птицы, расти травы, течь потоки и ветер не начнет подсушивать влажную землю». Считаясь с тем фактом, что почитатели Мазды должны вынести мертвое тело на солнце до того, как отдадут его на съедение птицам, можно думать, что единственной причиной предписания держать его в доме в течение месяца является, вероятно, то, что речь идет о месяце мрака. Описание начала полетов птиц и истечения потоков напоминает одно из описаний рассвета в Ригведе, и не исключено, что все эти слова относятся к тому же феномену, что и в Ригведе. Они указывают на полный мрак периода зимы, когда тело следует держать в доме, чтобы явить его солнцу при первых же проблесках зари, последовавших после долгой ночи.

Более удобным для нас будет обсуждение всех таких пассажей после того, как мы рассмотрим все ведические свидетельства об арктической родине. Я привел их тут лишь для того, чтобы указать на полное совпадение и близость между текстами индусов и парсов, касающимися проблемы дня и ночи богов и являющими свои полярные характеристики, безошибочно указывающие на существование древней родины в пределах Полярного круга.

Такие же традиции обнаруживаются не только в литературе индусов и парсов, но и у других ветвей арийской расы. Например, д-р Уоррен приводит греческие традиции, подобные вышеприведенным здесь. Так, говоря о вращении неба, Анаксимен уподобляет его «вращению шапки на голове человека». Цитата из другого греческого писателя показывает, что «сначала Полярная звезда всегда появлялась в зените». По утверждению Антона Кирхенбауэра, в «Илиаде» и «Одиссее» два рода дней постоянно соотносятся с одним, который длится год, особенно при описании жизни и подвигов богов в течение других 24 часов.

Ночь богов находит параллель в скандинавской мифологии, когда упоминаются «сумерки богов», означающие то время Одина и асов, или богов, Когда кончается их власть, но не навсегда, а до времени своего возрождения, которое описывается так: «От мертвого солнца произошла дочь, прекраснее своего родителя. И человечество снова стало возрождаться к жизни и бракосочетаниям». Если эти традиции и утверждения правильны, они показывают, что идея полугодовой ночи и дня богов принадлежит не только индоиранцам, но и индогерманцам и что она, значит, родилась на исходной родине арьев.

Как будет показано ниже, сравнительная мифология полностью поддерживает мысль об исходной арктической родине всех арийских рас, а поэтому нет ничего удивительного в том, что традиция, говорящая о дне и ночи, длящихся по шесть месяцев, обнаруживается не только в ведической или иранской, но и в греческой и норвежской литературе. Представляется, что эта идея традиционно унаследована всеми ветвями арийской расы, и, поскольку она явно носит полярный характер, ее одной достаточно для утверждения существования арктической родины. К счастью для нас, наша конструкция опирается не на единственную колонну, поскольку в ведической литературе есть явные свидетельства, поддерживающие арктическую теорию, соответствуя всем тестам полярности и циркумполярности, приведенным в предыдущей главе. Долгий кружащийся по небу рассвет является другой типичной характеристикой Северного полюса, и в следующей главе мы увидим, что сообщения Ригведы о рассвете могут быть поняты, только будучи соотнесены с полярным рассветом.