Арлекин снимает маску

Глава 5 Счастливый побег (часть 2)

— Кто⁈ — бормочет Бельмондо, машинально вцепляясь в ручку саквояжа. — Это вы мне?

— Нет, ***, это я себе! — рычит «Пирагмон», заставляя его пригнуться и отступить к стене. — Жить хочешь⁈

— Хочу… — только и шепчет парень.

— Тогда вперёд!

— Я не один…

Шлем подворачивается. Его хозяин, кажется, лишь сейчас замечает, что на полу осталось ещё одно тело. Зубы Куликова постукивают, губы беспрестанно шевелятся, будто в молитве.

— Пойдёте оба! — принимает решение «циклоп».

Затем поднимает к груди коротконосый автомат и даёт в сторону тренировочного зала упругую неприцельную очередь. Бель вздрагивает, едва не обмочившись от неожиданности, но видит, как Лёня сонно поднимается на четвереньки.

— Мы уходим, «вонючка» со мной, — добавляет незнакомец в полном боевом обвесе, и Алекс понимает, что фраза адресована не ему, а другим атакующим. — Прикрывайте!

Стрельба усиливается, словно ливень после краткого затишья.

Ломается мебель, оборудование, звенит битое стекло. Курьер обнаруживает себя шагающим вперёд, монотонно и безотчётно, словно робот. Он пригибается, ощущая на спине тяжёлую пятерню автоматчика. Понимает, что его контролируют, как важную персону, выводимую с места покушения. Саквояж больно бьёт под колено, но мим и не подумывает бросить ношу. Где-то сбоку, подвывая, плетётся зуммер.

«Циклоп» тащит обоих к южным дверям, через которые Жнецы и привели своих пленников. По лицу снова бьют резиновые ленты, а затем все трое выкатываются в морозную ноябрьскую ночь.

Ледяной воздух врывается в лёгкие Бельмондо, чуть не лишив сознания; и только сейчас на него обрушивается настоящий страх, прорвавшийся через оцепенение. Ноги становятся ватными, но крепкая рука «Пирагмона» не даёт упасть — направляет, ведёт, подталкивает.

— Бегом, бегом! — поторапливает автоматчик.

Впрочем, в напоминаниях нет нужды, все трое и так рысят на пределе сил и умений. Алекс то и дело оглядывается на товарища, проверяя, не отстал ли. Но Зерно рядом, семенит тяжело, смешной припрыжкой, но бодро. Мужчина с автоматом всё так же прикрывает феромима своим телом, бормоча под нос и вертя инопланетной головой.

Они врезаются в кусты, хлещущие по лицу. Скатываются в овраг, а может, широкую траншею. Карабкаются выше, снова продираются сквозь голые ветки.

И едва не врезаются в борт здоровенного соратобу, спрятанного за стопкой бетонных плит. Машина заведена, чуть заметно подрагивая на холостом ходу. Выкрашенная чёрным и с выключенными фарами, она напоминает кусок металлического хлама, вдруг решивший ожить. Модель старая, если не сказать — древняя, а тонкие выхлопы тумана из-под днища наводят на ассоциации с викторианскими паровыми котлами и прочей неуместной архаикой…

Вздёрнув вверх скользящую дверь, «циклоп» закидывает обоих парней внутрь. Довольно грубо, без церемоний, а затем столь же решительно захлопывает створку, сдвигает автомат на правый бок и прыгает за штурвал.

Над землёй аппарат поднимается с таким треском и громыханием, что Белу кажется — едва они наберут опасную высоту, как ведро с гайками развалится и похоронит под собой всех троих беглецов…

— Отступайте, увожу посылку. — Алекс слышит голос незнакомца из-под бронированной личины и понимает, что ему намеренно позволяют уловить суть переговоров. Затем боец в жутковатом шлеме залихватски добавляет: — Ну, покатила нефть по трубам!

И соратобу рывком отправляется в полёт.

Мима и пиксельхантера вжимает в продавленные пассажирские сиденья. Зерно громко рыгает, но от тошноты удерживается. Прижав к груди саквояж, Бельмондо с ужасом смотрит в окно — узкое, исцарапанное, забранное мелкой бронированной сеткой. Соратобу «Пирагмона» идёт без фар и габаритных огней, маневрируя до того опасно, что едва не сносит пару ржавых подъёмных кранов.

— Кто вы такие? — выдавливает Алекс, хотя вовсе не собирался задавать этого глупого вопроса.

— Помолчи пока, — сразу, но без злобы, велит ему «циклоп», ведущий машину исключительно по показателям в шлеме. — Выдохни, осознай радость жизни и постарайся не заблевать салон…

Бель подчиняется.

Рядом стонет Зерно, ещё не до конца осознавший, что случилось. Обоих трясёт так, что они стукаются локтями. Через лобовое стекло Алекс различает частокол дымов — это пожарища, раздирающие Марусинскую слободу.

Несколько кошмарных секунд ему кажется, что «Пирагмон» ведёт машину прямо в сердце резни, где им точно конец… но почти сразу тот сворачивает к северу, огибая неспокойный район по плавной дуге. А ещё минут через десять полёта направляет свой допотопный аппарат прямо в чёрный прямоугольник недостроенного здания, перекрывшего полнеба.

Бель успевает заметить тонкие перемигивания парковочных маяков, замаскированных так, чтобы их было незаметно снизу. Соратобу вплывает в темноту просторного этажа, примерно шестого от земли, но точнее феромим определить не может. Разворачивается, с треском сбрасывает тягу и тяжело опускается на бетонную парковочную подушку.

Пальцы Бела сводит судорогой, и он с трудом разжимает их, чуть не уронив саквояж. Куликов справа от него помалу приходит в себя, дыша редко и с присвистом, будто матёрый астматик.

«Циклоп» глушит двигатель, выскальзывает с водительского сиденья и распахивает заднюю пассажирскую дверь. Теперь Алекс видит в полумраке недостроенного этажа ещё один соратобу, столь же чёрный и столь же угловатый.

— Выходите, — снова включив внешние динамики шлема, приказывает незнакомец.

— Кто вы такие? — не спеша выбираться из машины, рискует Бель.

— Спасители, конечно же, — просто отвечает ему автоматчик, разводя руками. — В общем, когда надоест сидеть в тачке, можете идти за мной.

Разворачивается и демонстративно удаляется в темноту. Вздохнув, Алекс тянет друга за рукав утеплённой куртки и выбирается наружу. Парковочные маяки погашены, но в скелет недостроя врываются алые отсветы. Границ подожжённой слободы со столь малой высоты не видно, но отблески рикошетят от стёкол жилых многоэтажек, заставляя их переливаться драгоценными камнями.

Бель испытывает жгучее желание подойти к краю и выглянуть. Но замечает, что периметр этажа не обнесён даже примитивной оградой, позволяя соратобу втискиваться внутрь с любого из направлений, и откладывает решение. Кроме того, в ту же секунду на западе Посада раздаётся хлопок, а ночь пробивает короткой зарницей.

Бывшие пленники скинхедов, словно по команде, разом отшатываются от края.

— Сюда, — негромко зовёт «циклоп» из темноты.

Держась поближе друг к другу, будто перепуганные дети, зуммер и феромонный курьер бредут на голос.

Автоматчик обнаруживается у лестницы, ведущей вверх. В отличие от других элементов замороженной стройки, лестница затянута в непрозрачный плексигласовый рукав. Приоткрыв дверь, «Пирагмон» впускает парней внутрь, заходит сам; проверяет герметичность створки и лишь после этого включает неяркие потолочные лампы.

Теперь Бельмондо получает возможность внимательно рассмотреть «спасителя».

Его чёрный, в серых пятнах урбанистического камуфляжа армейский комбинезон без нашивок и знаков отличия; бронезащиту, лёгкую, но лишь на первый взгляд непрочную, современную и чрезвычайно удобную. Куда удобнее громоздкой полицейской, не говоря уже о шлеме. Его автомат — обычную с виду «Свиристель», но с любовно заменёнными цевьём, прицельными планками, рукояткой, прикладом и пламегасителем, усовершенствованную целой россыпью электронных устройств. И с целой гребёнкой засечек на спинке приклада…

Заметив интерес мима, какое-то время мужчина стоит неподвижно, словно позволяя спасённым удовлетворить справедливое любопытство. Затем поворачивается, начинает подъём и машет рукой, на ходу стягивая сложносоставной шлем.

Боец высок, не меньше 180, а на толстых подошвах армейских ботинок и вовсе кажется двухметровым. При этом здоровяком он не выглядит, телосложение имеет скорее худощавое, стройное. Старше самого Бельмондо лет на десять, вряд ли больше. Движения плавные, выверенные, ступает мягко, при этом едва покачиваясь, словно находится не на твёрдой поверхности, а на палубе корабля.

— Так всё-таки, — предпринимает третью попытку Алекс, поднимаясь по лестнице вслед за автоматчиком, — кто вы такие?

Тот замирает, на мгновение обернувшись и смерив обоих парней внимательным взглядом светло-серых глаз. Пальцем в перчатке задумчиво проводит по аккуратной светлой брови, приглаживая волосок.

— Считай, что мы — оплот государственности, Лёшка, — спокойно отвечает он, пристраивая шлем на сгибе локтя. — Пока это всё, что тебе необходимо знать…

И продолжает движение.

У него идеально-очерченное лицо, которому позавидовал бы любой из Жнецов, нос с лёгкой горбинкой и светло-русые волосы, остриженные армейским ёжиком. Губы тонкие и подвижные. Виски выбриты, а в левом виднеется качественно-имплантированный порт.

— Гражданская милиция? — Алекс не намерен держать язык за зубами, но шагать продолжает послушно. — Выживальщики? Войсковая разведка? Иностранные шпионы? Силы слободской самообороны?

Мужчина молчит, но Бель готов поклясться, что тот улыбается, широко и задорно.

— Как вы нас нашли? — не унимается феромим, когда они минуют промежуточный пролёт и приближаются к седьмому этажу. — Вы следили за Жнецами?

— С лёгкостью, — боец отвечает на его первый вопрос, демонстративно игнорируя второй.

Отпирает ещё одну дверь на вершине подъёма и приглашает жестом. Держится при этом столь непринуждённо, словно ворваться в штаб нацистов, выкрасть двух человек, с боем отступить, при этом командуя отрядом невидимок для него — плёвое дело. Будто прогуляться по набережной, например…

— А если нашли мы, значит, это под силу и другим. Именно этим вызван лёгкий сумбур и спешка, в которых состоялась эвакуация. Если бы времени было больше, я бы вломился на базу нациков не вчетвером, а отрядом рыл в сорок…

Если это был сумбур, то Алекс знать не хочет, как мужчина и его коллеги проводят более вдумчивые и отлаженные операции.

За ними запирают дверь, и мим с зуммером оказываются в импровизированной куполообразной квартире. Вместо стен — толстые полиэтиленовые занавесы, непрозрачные и экранированные нитками проволоки, они закреплены на несущих колоннах недостроя. Виднеется десяток раскладных коек и дюжина стульев, пяток столов с терминалами, универсальный кухонный комбайн, три короба портативных генераторов и целая пирамида оружейных и патронных ящиков.

Алекс косится на друга, замечая, как того качает. На Зерно вообще трудно смотреть без слёз, до того подавленным и жалким он выглядит. Впрочем, это объяснимо — их обоих выдернули из привычной среды обитания, за какие-то считанные часы сначала бросив на край эшафота, а затем вытащив оттуда с взрывами и пальбой…

— Не стоит волноваться, — проследив его взгляд, советует русоволосый. Он щурится, но не сослепу, а будто мешая собеседнику прочитать ход собственных мыслей. — Здесь вы в безопасности, хотя бы на время. Кстати, я — Макс. А это мои люди.

Мочки уха он не касается, но делает дружелюбно-хозяйский жест, приглашая осмотреться, и теперь Бель замечает за столами ещё двоих мужчин. Подтянутых, одетых в уже знакомые чёрно-серые комбезы и броню; выправкой и причёсками они напоминают Максима, будто родные братья. Парочка тоже вооружена пистолетами и автоматами, сейчас заброшенными за спину. Прилипли к экранам переносных терминалов, что-то внимательно высматривая и не обращая на гостей ни малейшего внимания.

— Вы — антифа? — спрашивает Алекс, вкладывая в вопрос профессиональные интонации и прощупывая Макса на восприимчивость к гипнотическим манипуляциям. — Кто именно? «Благодарные правнуки»? «Вежливые почитатели Российской истории»? «Щит Отечества»?

— Если тебе так проще, — с подозрительной лёгкостью соглашается Макс, — то пусть мы будем антифашистами. Но хочу, чтобы ты понял — этот вопрос сейчас должен волновать тебя в последнюю очередь…

Он ведёт обоих вглубь штаба. Откладывает шлем на стол, стягивает тактические перчатки.

— Ты, — изящный палец тычет в Зерно. — Присядь тут. — Пиксельхантер покорно опускается на указанный раскладной стул с пружинящим сиденьем. Боец придвигает к нему термос. — Кофе глотни, в себя приди. А ты, Лёшка, давай-ка за мной…

— Можно меня так не называть?

— Можно, — с интересом соглашается Макс, ещё раз осмотрев мима с ног до головы. — Пусть будет Бельмондо. Или Алекс, если тебе кажется, что так глаже. И оставь уже свой чемодан, никто его не утащит…

Бель вручает саквояж в одеревеневшие руки Куликова. Петляет меж столами за Максимом, с подозрением косясь на оборудование. Армейское, вне всяких сомнений, без логотипов и маркировок. На автоматные магазины и наборы чистки оружия, разложенные среди терминалов и пластиковых тарелок с остатками ужина.

И начинает понимать, что, скорее всего, попал не к обычным антифа. Может быть, Макс и его люди военные. Может быть, даже из Корпуса Федеральной Безопасности. А может быть, это и вовсе разведотряды генерала Орлова, внедрённые на границы вспыхнувшей слободы, чтобы прощупать почву и оценить мощь погромщиков…

Правда, в пользу последней теории говорит немногое. Иначе почему бы этим бравым мо́лодцам не подавить волнение в зародыше? Неофициально, так сказать? Или не арестовать Жнецов Орктоса, а не рисковать жизнями, вытаскивая феромима из склада в заброшенной промзоне? Ведь по всему выходит, что Макс приходил не карать или наносить превентивный удар.

Он приходил за феромимом, точно зная кого, где и когда искать…

— Кто это были? — спрашивает Алекс, меняя тактику. — Ну, эти бритоголовые, у которых мы гостили?

— «Ячейка-32», — охотно отвечает Макс.

Они за самым дальним столом, где мужчина опускается на мягкий табурет и жестом приглашает мима сесть напротив. Подтягивает терминал, раскрывает, включает голографический проектор множественных экранов.

— Неприятные парни, нужно заметить. Кстати, Бельмондо, тебе повезло остаться без увечий…

Алекс вздрагивает и глотает комок. Подворачивает полы пальто, некстати порванного на плече во время бегства, и оседает на предложенное место. Не глядя на парня, Макс манит пальцем, приглашая придвинуться ближе.

— Хочешь рассказать, как именно тебя нанимали на доставку телеграммы Дубинину? — словно бы невзначай роняет автоматчик, лукаво улыбаясь.

— Я всё рассказал. — Бель пытается отчеканивать слова, но в горло будто загнали раскалённый прут, и он лишь бессвязно бормочет. — Полицейским. Фамилия одного детектива — Лютц. Второго, вроде бы, Усманов. Или вы тоже считаете, что своего клиента я убил преднамеренно?

— Да что ты! — Макс правдоподобно разыгрывает удивление и негодование. — Хорошо, Бельмондо, не заводись, вопросов про Дубинина больше не будет. Но, пожалуйста, взгляни, если тебе не трудно, — тут же просит он, и по тону ясно, что отказа боец не примет. — Узнаёшь кого-либо?

По столу рассыпаются фотографии. Каскадом, как любит раскладывать сам Алекс при подготовке к работе. На шотах лица людей, самых разных, не меньше трёх десятков. Мужчины и женщины, старые и молодые, в изысканной богатой одежде, военной форме и самых повседневных тряпках. Есть тут и бритоголовые, но портрет Орктоса Макс первым делом сдвигает на край — и так всё ясно…

Алекс листает. Раскладывает по виртуальным стопкам, пытаясь вспомнить, не встречал ли этих людей ранее. Может быть, по работе. Может, просто так, в обычной жизни, магазине, кафе или на улице. Но пролистываемые им персоны не годятся ни в его бывшие клиенты, ни в соседи, ни в случайные встречные.

Макс молчит, внимательно наблюдая за реакцией мима.

— Может, кто-то хоть смутно кажется знакомым? — подталкивает парня таинственный боевик, вырвавший его из рук Жнецов.

— Может, разве что…

Палец Бела замирает на фотографии молодой женщины. Красивой, как кинозвезда. Но холодной, будто январская прорубь. Каштановое каре, чуть раскосые глаза, острые скулы — во всё это можно влюбиться с первого взгляда. Если бы не глаза девушки. Карие, блестящие, они прекрасны… но в них кроется что-то недоброе. Ведьмино, как сказали бы старики…

— Кто это? Актриса? — Алекс поворачивается к собеседнику.

А тот, притянув к себе выбранный снимок, косится на Бельмондо с интересом и опаской.

— Уверен?

— Нет, конечно! — едва ли не фыркает тот. — Но кажется смутно знакомой… всего лишь кажется, но… я мог её где-то видеть? В шоу? Или интерактивном кино? Может, это спортсменка?

— Почти, — уходит от ответа Максим, сворачивая голографическую россыпь. — Спасибо, Бельмондо. Кофе хочешь?

— Не хочу. — Бель отодвигается от стола и вцепляется в края табурета, всей позой выражая непокорность и упрямство. — Хочу знать, что происходит. Пока не узнаю, с места не сдвинусь. Имею право.

Макс, уже поднявшийся из-за стола, медленно опускается обратно. Закрывает крышку терминала, мягко постукивает пальцами. Такие больше бы подошли пианисту, но Бельмондо лично видел, что и на спусковой крючок они нажимать тоже умеют…

— Имеешь право? — задумчиво переспрашивает боец. Осматривает штаб: притихших за приборами напарников, съёжившегося Куликова. — Да, пожалуй… Рассчитывал оставить беседу на утро, когда у тебя голова прояснится…

— Но я хочу сейчас.

— … Но ты хочешь сейчас. — Максим кивает. — Дело в том, Алексей Вэньхуа по прозвищу Алекс Бельмондо, что ты стал частью непростой игры. Большой, запутанной и не очень чистой. Я бы даже сказал — грязной.

Чего-то подобного Алекс ожидает, но ему всё равно становится до жути не по себе. Он даже подумывает-таки попросить кофе, лишь бы чем-то занять руки, но перебивать автоматчика не осмеливается.

— Она только начинается, — продолжает тот, и в голосе слышна печаль, — но перехватить фигуры на старте мы не успели…

— Мы? — на всякий случай уточняет феромим, но его игнорируют.

— Боюсь, уже утром всё завертится так, что вздрогнет весь Посад… — Пшеничная бровь Макса изгибается, тонкий палец почёсывает гладкую щёку. — И пока весь клубок не будет распутан, Бельмондо, боюсь, тебе придётся остаться под нашей защитой и опекой. Кстати!

Он будто вспоминает что-то важное, указав на ряды армейских коек. Бель недовольно следит за жестом, испытывая твердейшее намеренье не дать увести разговор в сторону и получить ответы хотя бы на часть вопросов.

— Бельё в комплекте, спальные мешки в изголовье, — как ни в чём не бывало продолжает его спаситель. — Почему бы вам с приятелем не прилечь? Отдых, знаешь ли, никогда не бывает лишним…

Алекс хмурится, собирается возразить, но боец плавно подаётся вперёд и Бела что-то коротко колет в шею. Он вскрикивает, отшатывается, но поздно.

— Какого чёрта⁈

— Это просто успокоительное, — миролюбиво сообщает Макс, снимая напальчник с короткой иглой. — Иначе будешь маяться бессонницей и путаться под ногами, а у нас с парнями сегодня ещё куча дел…

Бельмондо проклинает себя за невнимательность и доверчивость, но сознание уже окутывает дымкой эйфории и безмятежности. Зерно на другом конце штаба тоже клюёт носом, и один из коллег Макса помогает зуммеру добраться до койки.

— Не паникуй, старичок, — доверительно подмигивает ему Максим. Кажется, его глаза голубеют. — Если бы я хотел тебе зла, стал бы вызволять от Жнецов?

Алекс хочет ответить, что стал бы, если бы имел ещё более далеко идущие планы, чем скинхеды. Но язык не желает слушаться. Он вдруг понимает, что Макс под локоток ведёт его к раскладушкам. Помогает сесть и стянуть ботинки.

Один из операторов за терминалами докладывает о прибытии оперативной группы. Снаружи гудят турбины соратобу, влетающих в пустой этаж стройки. Через пару минут в штаб поднимаются ещё трое бойцов в глухих «Пирагмонах» и с автоматами на груди. Вероятно, те самые, что помогали вызволять курьера и его приятеля…

До рассвета не меньше четырёх часов, и теперь мысль об отдыхе уже не кажется феромиму такой уж неуместной. Рядом под тёплый спальник сонно заползает одурманенный Куликов. Бель успевает заметить, как Максим показывает троице оттопыренный большой палец, и мягко погружается в сон.