Артур и война двух миров

ГЛАВА 8

Дверца холодильника открывается. Внутри царит изобилие и порядок ― хоть в рекламе показывай. К несчастью, то, что там лежит, не предназначено для Селении. Маргарита вынимает красивый хрустальный кувшин, наполненный ее знаменитым лимонадом.

― Зачем ты пригласил в дом этого человека? ― укоризненно шепчет она Арчибальду.

― Сам не знаю. Наверное, из-за голоса. Он кажется мне знакомым. Глухой тембр, надменные интонации. Скорее всего, я этого человека уже где-то видел. Только вот где? ― так же тихо отвечает Арчибальд, в раздумье почесывая затылок.

― Такое лицо не забывается, даже если увидишь его всего один раз! Этот кошмар надолго остается в памяти.

― Ох, Маргарита, ты разве забыла, что память начала мне отказывать? ― сокрушенно вздыхает дедушка. ― Вот я и не могу вспомнить, кому принадлежал этот голос.

― О-о... а-а... ― неожиданно раздается тонкий голосок.

Это в кухню вошла Роза. У нее болят руки, поэтому она вытянула их вперед и растопырила пальцы, словно сушит лак на ногтях.

― У меня не получилось открыть кран в ванной! ― жалобно произносит она и, успокаивая боль, дует на пальцы.

― Сейчас иду! ― откликается Арчибальд, протягивая ей холодный кувшин. ― Держи, обхвати ладонями кувшин, тебе станет легче.

Последовав его совету, Роза издает вздох облегчения.

― Отнеси кувшин в гостиную и угости лимонадом нашего гостя. А я пока поговорю с твоей матерью.

Роза кивает и уже собирается уходить, но Арчибальд останавливает ее.

― Маленькая деталь: наш гость очень... ммм... некрасив. Даже, пожалуй, уродлив. Во всяком случае, внешность его производит не самое лучшее впечатление, поэтому я прошу тебя сдержать эмоции и подумать о том, что ему с такой внешностью живется гораздо труднее, чем тебе, ― терпеливо объясняет Арчибальд.

― Не беспокойся, ― отвечает Роза с милой улыбкой. ― Я каждую субботу добровольно работаю в больнице и, поверь мне, вижу людей в самых плачевных состояниях. Сначала от этого я сама чувствовала себя больной, а потом привыкла. Теперь ничто не может меня удивить! ― уверенно произносит она и, стуча каблучками, направляется в гостиную.

Урдалак смотрит в окно и внимательно изучает сад. Раньше ему казалось, что он знает в нем каждый уголок, но теперь, когда он вырос, он не узнает его. Трудно узнать свой дом, когда смотришь на него с высоты птичьего полета. Внезапно до Урдалака доносятся частые шаги. Это идет Роза; на ней модная юбка, которая не позволяет ей шагнуть больше чем на десять сантиметров.

Уверенный, что его новый костюм и новая, ручной работы, физиономия удались на славу, завоеватель оборачивается и широко улыбается. Полагаю, вы представляете себе, какая у него улыбка. Как сказала Роза, улыбающийся Урдалак напомнил ей крокодила, произносящего «чи-и-и-з» перед выскочившей из кустов газелью. Молодая женщина мгновенно пожалела, что надела очки.

Когда первый испуг прошел, она, остановившись, набирает в грудь побольше воздуха и, схватившись за голову, издает оглушительный вопль. Но, чтобы схватиться за голову, ей приходится освободить руки, то есть выпустить из рук кувшин, который, упав на пол, разбивается вдребезги.

Вопль Розы выводит Армана из полусонного состояния. Он подпрыгивает и, выбросив вперед руку с бритвой, принимает оборонительную стойку.

― Роза! Держись! Я здесь! ― кричит он.

Он вертит головой во все стороны, пытаясь отыскать врага, и наконец видит его в зеркале ― ужасного, с пышной белой бородой. Арман издает вопль ― не менее громкий, чем вопль его жены, ― и, только когда звуки его стихают, понимает, что увидел в зеркале собственное лицо, покрытое густым слоем пены для бритья. Со вздохом констатируя свою ошибку, Арман наклоняется над раковиной, чтобы смыть дурацкую белую бороду, которая его ужасно старит. Он поворачивает кран, и из него вырывается сильная струя воды.

Именно этого и ждал Мракос ― чтобы кто-нибудь, наконец, открыл хотя бы один из этих чертовых кранов и бегущая под давлением вода вымыла бы его из впадины, где он застрял. Некоторые наверняка уже задались вопросом, откуда у Мракоса поистине фантастическая способность оставаться так долго под водой без доступа воздуха. Ответим: мать Мракоса была в родстве с амфибиями и в возрасте личинки проживала на дне водоема. Теперь понятно, почему этот грозный воин может побить все рекорды пребывания под водой, оставив далеко позади даже морскую черепаху.

Мракос не помнит матери. Урдалак уничтожил ее, когда сын был совсем маленьким. Возможно, он сделал это потому, что именно она заразила его ужасным недугом, от которого завоеватель с каждым днем разлагается все больше и больше. Конечно, Мракос хотел бы унаследовать от матери способность отравлять все, до чего дотянешься, но природа распорядилась иначе. Впрочем, сегодня грозный воин, сидя в водяной яме, в полной мере оценил материнский дар.

В сущности, Мракос был несчастным ребенком, воспитанным в обстановке ненависти и насилия. Ничего другого он не знал. Возможно, если бы он рос в другой среде, из него вышел бы вполне милый минипут. Если бы у него были добрые и любящие родители, друзья и подружки, он наверняка не был бы таким глупым и злым. Но ни один луч дружбы, ни один луч сочувствия не озарил ни его детство, ни его юность. Единственный раз отец проявил великодушие и назначил его капитаном имперских войск. Однако это случилось в тот самый день, когда Урдалак покинул сына[6].

Теперь Мракос предоставлен самому себе, никто не оказывает на него дурного влияния. Он может жить так, как ему хочется. Может продолжать грубить окружающим и злодействовать, а может стать вежливым и добрым. Но в настоящую минуту он не намерен меняться, а напротив ― горит желанием разделаться со своими заклятыми врагами. И сжав, словно волчий капкан, свои многочисленные зубы, он изо всех сил плывет по трубе следом за Артуром и его друзьями.

В поисках еды для своей обожаемой голодной принцессы Артур перепрыгивает с игрушки на игрушку. Селении вполне хватило бы одной крошки, и мальчик очень удивлен, как это при его ― если говорить честно, свинских ― привычках всюду оставлять крошки еды, он не может найти ни единой съедобной соринки. Ах вот оно что! Он совсем забыл, что устроил свою хижину под кроватью, и теперь они вместе с Альфредом уносят туда еду и спокойно поглощают ее вдали от нескромных взоров. Есть под кроватью гораздо интереснее, чем на кухне, хотя этот способ почему-то никому не нравится, а особенно Маргарите, которой приходится сгибаться в три погибели, чтобы вымести из-под кровати крошки, в то время как на кухне ей надо лишь смахнуть их тряпкой со стола и подмести веником покрытый линолеумом пол.

Артур мчится под кровать и сразу упирается в целое, даже не надкусанное печенье. Судя по тому, что оно напоминает пирамидку, это курабье. Лучшего и желать нельзя: курабье легко крошится, и отломить от него кусочек даже человеку ростом в два миллиметра труда не составляет.

Схватив огромный для его теперешнего роста кусок печенья, Артур изо всех сил мчится обратно, втискивается в вагон и кладет добычу перед Селенией.

― Что это? ― спрашивает девочка с плохо скрываемой брезгливостью.

― Местное лакомство! Рассыпчатое печенье, ― отвечает Артур.

Глаза Селении округляются, словно ей предложили попробовать кусочек марсианской еды.

― Во всяком случае, это гораздо лучше стрекозиных яиц, которые вы едите каждый день! ― многозначительно бросает Артур, стоя на подножке вагона.

Спрыгнув на пол, он направляется к трансформаторной будке и изо всех сил тянет на себя рукоятку выключателя. Увидев, что красная лампочка загорелась, Артур издает радостный вопль и стрелой мчится обратно.

― По вагонам! ― кричит он как заправский проводник.

Паровоз свистит, колеса приходят в движение. Артур догоняет еще не набравший скорость локомотив и вспрыгивает на подножку. Не может же он опоздать на поезд! Пробежав по вагонам, он, запыхавшись, вваливается в вагон-ресторан, где, удобно устроившись за столиком, Барахлюш уписывает за обе щеки рассыпчатое печенье. Селения по-прежнему ни к чему не притронулась.

― Очень вкусно! ― с набитым ртом изрекает Барахлюш. ― Похоже на белликорн, только без сиропа![7]

Несмотря на столь лестное сравнение, принцесса по-прежнему отказывается попробовать принесенную Артуром еду и молча разглядывает в окно проплывающие мимо пейзажи Артуровой комнаты.

― Ну пожалуйста, Селения, попробуй! Сначала надо попробовать, а потом уж говорить, что ты этого не любишь! ― уговаривает ее Артур. ― Разве не так написано в вашей Большой книге?

― Нет! ― отрезает Селения тоном пустого холодильника.

― Значит, это упущение, и я непременно предложу совету вписать эту истину в Большую книгу! ― со смехом заявляет Артур.

― Надо быть минипутом, чтобы получить право выступать на совете! Совет не станет слушать неизвестно кого! ― надменно изрекает принцесса, которую голод сделал еще более несговорчивой, чем обычно.

Артур берет кусок печенья и с видимым удовольствием засовывает его в свой рот.

― Однако, если мне не изменяет память, я женат на жительнице страны минипутов, и не на простой, а на принцессе. А значит, я не только стал гражданином вашей страны, но еще и потенциальным ее королем, что, несомненно, дает мне право не только выступать в совете, но и заседать в нем!

Уши Селении начинают лихорадочно подрагивать ― верный признак того, что принцесса в ярости и что ярость ее вот-вот выплеснется наружу.

― Конечно, если моя принцесса не станет возражать, ибо я готов смириться с любым ее решением! ― примиряюще произносит Артур, вовсе не желая, чтобы его принцесса, напоминающая сейчас кипящую скороварку, принялась со свистом выпускать пар, то есть накопившееся в ней негодование.

Как и все принцессы, Селения неравнодушна к лести. Снисходительно улыбнувшись, она отламывает кусочек печенья и подносит его к губам.

― Правда, вкусно? ― по-прежнему с набитым ртом спрашивает Барахлюш.

Не удостоив его ответом, Селения чинно кушает печенье. Однако ее голодный желудок урчит все пронзительнее. Артур не без злорадства наблюдает борьбу воли и инстинкта, дуэль гордыни и здравого смысла. Голова борется, отказывается от пищи, но желудок урчит, под ложечкой сосет, и сопротивляться становится крайне трудно. А голодный мозг отказывается повиноваться. И по примеру брата Селения начинает обгрызать со всех сторон высящийся перед ней кусок печенья.

― Вот и отлично! ― радуется Артур победе здравого смысла.

И словно в честь этой маленькой победы паровоз гудит, гудок разносится по всей комнате и проникает в ванную, где ему злорадно внимают чьи-то чуткие уши.

Две крючковатые руки, более напоминающие клешни, вцепляются в бортик поддона, и над краем его показывается всклокоченный гребень Мракоса. Сын Урдалака никогда не любил причесываться, а теперь, когда возможность отмщения близка, он тем более не задумывается о своем внешнем виде.

Подтянувшись, Мракос взбирается на бортик и оттуда прыгает вниз. Шлепнувшись на пол, он тотчас вскакивает, отряхивается и прислушивается, откуда исходит незнакомый ему звук, издаваемый, без сомнения, каким-то механизмом. Сквозь щель под дверью он видит Артуров поезд, который, стуча колесами, мчится к другой двери и, проехав под ней, вырывается в коридор. Поезд исчезает, оставив Мракоса рвать на себе волосы от злости.

Сознание того, что его враги прячутся совсем близко, буквально сводит Мракоса с ума, но, так как изобрести машину для сокращения расстояний ему не под силу, приходится искать иное решение. Мракос оглядывается и замечает велосипедиста в желтой майке, прислонившегося вместе со своей машиной к стенке поддона.

― Эй, ты! ― окликает его Мракос.

Мракос терпеливо ждет ответа, но велосипедист упорно молчит. Молчит не потому, что ужасающе невежлив, а всего лишь потому, что не умеет говорить, так как сделан из пластика. А Мракос не привык прощать непочтительного отношения к своей персоне, даже когда в роли дерзкого нахала выступает пластмассовый человечек. Воитель вытаскивает меч и наносит сильнейший удар по несчастному спортсмену. История не оставила сведений, был ли этот велосипедист победителем велогонки «Тур де Франс», но соревнования на закрытом треке он бы наверняка выиграл, ибо после столь сильного удара велосипедист, подскочив, совершил стремительный круг по стенам ванной и только потом рухнул на пол и разбился на мелкие кусочки.

Мракос смотрит на велосипед: этой машиной управлять не труднее, чем гамулем. Взгромоздившись на седло, он отталкивается и жмет на педали. Сначала он чувствует себя младенцем, который только-только научился ходить и время от времени теряет равновесие и падает. Но, когда воитель добирается до двери, то уже держится в седле вполне уверенно и даже набирает скорость. Однако быстро соображать Мракос никогда не умел, поэтому совместить скорость движения велосипеда и высоту двери ему не удается, и велосипед влетает в комнату Артура без седока. Промчавшись сквозь строй велосипедистов, в недоумении расступившихся перед машиной, мчащейся на полной скорости без своего седока, велосипед первым пересекает финишную ленточку. Впервые за всю историю велогонок «Тур де Франс» победителем становится велосипед, а не велосипедист.

Арман вбегает в гостиную.

― Что здесь происходит? ― запыхавшись, спрашивает отец Артура.

Оглядевшись, он замечает жену, лежащую на диване с компрессом на голове.

― Ничего, ничего особенного... она просто поскользнулась, как обычно! ― отвечает Арчибальд.

Отец уже давно перестал считать синяки, которые набивает себе его дочь.

Арман бросается к жене; он так разволновался, что вот-вот разрыдается.

― Что с тобой, дорогая?! ― шепчет он, хлопая ее по щекам. ― Посмотри на меня!

Арман в растерянности. Он поворачивает голову, и взгляд его падает на комбинированное лицо Урдалака.

― Это... это не опасно, доктор?

Слезы затмили ему взор, иначе он вряд ли смог бы перепутать Франкенштейна и его создателя. Урдалаку такое сравнение нравится. Ошибка Армана ему льстит.

― Если вы спрашиваете мое мнение, то, полагаю, все образуется и ваша жена непременно выживет! ― не без чувства юмора отвечает он.

― О, спасибо, доктор! ― восклицает Арман, восхищенный столь ободряющим ответом.

В пылу признательности он хватает доктора за руку и восторженно трясет ее. Но именно этого делать и не следовало.

― Все, довольно, не стоит благодарности! ― отвечает Урдалак, пытаясь высвободиться из цепких рук Армана.

Но Арман счастлив, а потому он трясет руку доктора так, словно это не рука, а ветка старой сливы. Сравнение это довольно точное, ибо наспех сшитый костюм Урдалака непрочен. И рукав рвется, обнажив сухую, словно древесная кора, кожу Ужасного У.

― Да прекрати же ты, идиот! ― вопит У, что, согласитесь, весьма странно слышать от доктора.

Гнев всегда дурной советчик. От яростного вопля скроенное лицо Урдалака падает, открывая его истинную физиономию, не похожую ни на доктора, ни на человека вообще. Это лицо Ужасного У, повелителя мрака.

Арман утирает слезы радости. И как только взор его проясняется, он тотчас падает в обморок ― на диван, где лежит его жена. У Маргариты начинается приступ тошноты, а у Арчибальда вдруг срабатывает память.

― Я же говорил, что где-то слышал этот голос! ― удовлетворенно восклицает старичок.

От радости, что к нему вернулась память, он не осознает, какая опасность теперь грозит им всем.

Сбросив ненужные больше лохмотья, Урдалак ― заметим, не без удовольствия ― предстает перед всеми в своем королевском облачении. Отбросив шляпу, он горделиво поводит своей бесформенной головой, а затем, стянув с рук перчатки и швырнув их в угол, потирает затекшие рукоклешни.

― Ах, наконец-то я обрел свое истинное лицо! ― произносит он, небрежно взмахивая плащом.

― Я же говорила тебе: не пускай незнакомых людей в дом! ― с упреком в голосе шепчет Маргарита на ухо Арчибальду.

― К сожалению, он не незнакомый, ― со вздохом отвечает ей супруг. ― Позволь мне представить тебе повелителя Некрополиса и Седьмого континента ― Ужасного У, чье имя, произнесенное вслух, приносит несчастье.

― Для меня большая честь быть представленным вам, мадам Маргарита!

― Откуда он знает мое имя? ― с тревогой шепотом спрашивает мужа почтенная дама.

― В другой жизни мне выпало счастье наблюдать, как вы работаете на кухне, и, должен признаться, вы произвели на меня неизгладимое впечатление. К сожалению, я не могу по достоинству оценить качество еды, которую вы готовите, ибо я пока не знаком с ее вкусом. Но та любовь, старание и упорство, с которыми вы стремитесь приготовить то или иное блюдо, всегда меня восхищали. В частности, я прекрасно помню ваш знаменитый шоколадный торт. Вы экспериментировали, наверное, не меньше сотни раз, прежде чем создать ваш шедевр. Мне нравится такая целеустремленность. В нашей семье все были очень целеустремленными.

― Только ваша целеустремленность, к сожалению, служит для разрушения и грабежа, а не для приготовления тортов! ― назидательно замечает Арчибальд.

Урдалак начинает действовать ему на нервы.

― Согласен, результат разный. Однако качество то же самое, и сегодня, пользуясь случаем, я позволю себе высказать вам, Маргарита, свое восхищение!

И Урдалак изгибается в элегантном поклоне.

― Мне хотелось осыпать вас своими комплиментами еще раньше, но в те времена рост мой не превышал нескольких миллиметров, и мой голос, каким бы громким он ни был, звучал не громче треска разгрызаемого ореха. Зато сегодня все по-иному, ― произносит он с такой улыбкой, от которой, как вы сами понимаете, не следует ждать ничего хорошего. ― Мой голос набрал силу и глубину. Он стал грозным оружием. Вы позволите мне произвести небольшое испытание? ― вежливо спрашивает он.

― От тебя можно ждать только гадостей, Урдалак! ― не покривив душой, сухо отвечает Арчибальд, позабыв, что произнесенное вслух имя Урдалака приносит несчастье.

― Ты так считаешь? ― неподражаемым тоном откликается мерзкий тип. ― А я-то хотел всего лишь напугать тебя! Но ты оскорбил меня, и не только оскорбил, но и произнес мое имя, а значит, сам навлек на себя страдания!

― А почему нельзя произносить твое имя? ― тревожно спрашивает ничего не понимающая Маргарита.

― А потому, что произнесенное вслух, оно приносит несчастье, дорогая Маргарита! ― отвечает Ужасный У, набирая в легкие побольше воздуха, так что вскоре грудная клетка его раздувается до чудовищных размеров. Затем он с шумом выдыхает.

Результат достигнут. В доме все взлетает на воздух: скатерти, коврики, занавески. Разбиваются стекла. Хлопают ставни. Опрокидываются стулья. Даже массивный комод выезжает на середину гостиной.

Циклон движется на лестничную клетку, и поезд быстро оказывается в его эпицентре. В вагоне-ресторане начинается паника, наши герои отчаянно цепляются за тянущиеся вдоль стены поручни. Ветер такой сильный, что поезд едва не сносит с рельсов. По комнатам летают вилки и ложки. Неожиданно вилка влетает в розетку, происходит короткое замыкание, и поезд замедляет ход. Некоторое время ветер еще подталкивает его, но вскоре вагоны замирают на рельсах.

Подхваченная неукротимым вихрем, Маргарита отлетает к стене. Прилагая титанические усилия, Арчибальд остается на месте. У него разорвана куртка, растрепались волосы, однако он не намерен уступать позиций.

Силы Урдалака на исходе. И вот уже ураган вылетает через разбитое окно и мчится вдаль. От некогда уютной и старательно убранной гостиной Маргариты не осталось и следа. Мебель валяется на полу, а посреди, словно маяк, возвышается Арчибальд. Видя, что Арчибальд по-прежнему стоит на месте, Урдалак снова набирает в грудь воздух.

― Тростник гнется, но не ломается, Урдалак, ― заметив приготовления Ужасного У, говорит дедушка. ― Если бы ты обращал больше внимания на окружающую тебя природу, ты бы усвоил это. И знал бы, что молния гораздо чаще бьет в могучий дуб, нежели в гибкую тростинку.

Урдалак не удостаивает Арчибальда ответом, но надуваться перестает. Он понимает, что, даже если он разнесет по кирпичику весь дом, сломить этого человека ему не удастся.

Сознание собственного бессилия ужасно раздражает Урдалака. Злобно шипя, У решает сорвать гнев на маленьком круглом столике на одной ножке и ударом кулака разносит столик в щепки. Поступок исключительно глупый, так как нервы он не успокоил. И вдобавок разбудил Розу.

Молодая женщина поднимается с дивана, куда она упала, потеряв сознание, и водружает на нос очки. Лучше видеть она не стала, потому что от зычного голоса Урдалака стекла их покрылись трещинами. Но сейчас это хорошо, иначе она бы опять упала в обморок, обнаружив, что новый пришелец еще ужасней прежнего.

― Я, наверное, очень долго спала? ― спрашивает Роза, обращаясь к Урдалаку.

Но завоеватель больше не склонен разыгрывать из себя воспитанную особу.

― На мой взгляд, не слишком! ― отвечает он, стукнув Розу по голове, и она, потеряв сознание, вновь падает на диван.

Артур выходит из вагона и, окинув взором разрушения, причиненные ураганом, начинает оценивать ущерб. Пол усыпан ложками, вилками, осколками и обломками. Налетевший внезапно ураган нанес огромный урон хозяйству Маргариты.

― Я знаю только одно существо, которое может произвести столько разрушений сразу, ― задумчиво говорит принцесса, положив руку на меч.

― Оставь меч в покое, Селения! Сейчас у тебя не тот рост, чтобы сражаться с этим существом! Лучше помоги мне подключить электричество, ― говорит Артур, пытаясь повернуть рукоятку рубильника.

Тем временем Альфред, которого не оставляет мысль проникнуть в гостиную, воспользовавшись затишьем, прыгает в разбитое окно. Подбежав к Маргарите, он лижет ей руки, и с помощью собаки Маргарита наконец обретает устойчивое положение. Отряхнувшись, она направляется к мужу.

― Почему бы прямо не сказать о цели своего визита, вместо того чтобы крушить все подряд? ― обращается Арчибальд к Урдалаку.

― Крушить все на своем пути ― моя маленькая слабость! ― отвечает Урдалак таким тоном, словно речь идет о пристрастии к клубнике со сливками. ― Пнешь стенку карточного домика, а потом наблюдаешь, с какой скоростью он рушится ― чем не занятие? А тот, кто построил этот домик, разве он строил его не для разрушения? Ничто не вечно под луной, ― философски рассуждает Урдалак, меряя шагами разгромленную гостиную. ― И назовите мне хотя бы одну империю, которая не была бы построена на обломках предшествующего государства! Руины всегда становятся фундаментом для новых построек ― домов, дворцов, крепостей! При виде последствий разрушения у человека рождается желание отстроить все заново, и не просто отстроить, но и превзойти то, что было сооружено раньше! Производя разрушения, я экономлю время архитекторам будущего!

― Время, за которое ты еще что-нибудь разрушишь! ― насмешливо произносит Арчибальд.

― Согласен. Это порочный круг. Вы строите, я разрушаю, вы вновь строите, я вновь разрушаю! Ах, когда же этот круг разорвется?! ― с наигранной жалостью восклицает Урдалак.

У Арчибальда нет ответа. Нет его и у Маргариты.

― Быть может, именно противодействие и помогает сохранять равновесие? Разве круг не является самой совершенной из всех геометрических форм? ― добавляет Урдалак, гордый, что ему удалось продемонстрировать свою эрудицию.

― Действительно, круг ― совершенная форма, ― соглашается Арчибальд.

― Добро и зло неразрывны, мой бесценный Арчибальд! Они слишком нужны друг другу. Это тот самый цемент, который скрепляет наши два мира!