Атлантида

ГЛАВА 13

Это атомная подводная лодка класса «Акула», — сообщил Том Йорк, склонившись над экраном компьютера, установленного на командном пункте «Сиквеста». — Нет сомнений, что это та самая подводная лодка «Казбек», которая пропала в этом районе еще в 1991 году.

Джек и Костас вернулись на судно менее часа назад и сразу позвали Йорка и Хоува. Шторм, который первую половину дня надвигался на них с северного побережья Черного моря, уже бушевал, и Хоув вынужден был задействовать систему водного балласта, чтобы удержать судно в более-менее устойчивом положении. Джек прекрасно понимал, что нужно поскорее спуститься под воду и предпринять хоть какие-то меры для продолжения исследований, но прежде им придется решить проблему с затонувшей подводной лодкой, которая преградила путь от пирамид к склону вулкана. Именно поэтому у экрана компьютера сейчас собрались почти все члены команды, высказывая самые разные методы и способы выхода из ситуации.

— «Акула» — это по классификации НАТО, а советское название «Казбек» субмарина получила в честь самой высокой вершины Центрального Кавказа. — Катя подошла к пульту управления и с улыбкой протянула Джеку чашку кофе. — Официальное название подводной лодки «Проект 971».

— Откуда вам это известно? — поинтересовался Лановский, ученый, присоединившийся к команде «Сиквеста» в Трабзоне. Этот длинноволосый мужчина в очках с линзами из горного хрусталя с самого начала смотрел на Катю с подозрением.

— Перед написанием докторской диссертации, — спокойно пояснила Катя, — я служила аналитиком в Разведывательном управлении Советского ВМФ, в отделе безопасности подводного флота.

Лановский нервно протер стекла очков и надолго замолчал.

— У нас она считается лучшей многоцелевой военной подводной лодкой, эквивалентом которой является американская субмарина класса «Лос-Анджелес», — добавила Катя. — «Казбек» был построен в Комсомольске-на-Амуре в 1988 году и списан в начале 1991 года. На ней установлен только один реактор, что противоречит данным западных разведслужб. На борту находятся четыре шестисотпятидесятимиллиметровых пусковых установки и шесть пятисоттридцатитрехмиллиметровых, пригодных для различных типов оружия, включая ракеты среднего радиуса действия.

— Но у них нет ядерных боеголовок, — решительно заявил Йорк. — Они оснащены только баллистическими ракетами. Меня больше всего интересует, почему русские с фанатичным упрямством скрывали сам факт потери лодки. Ведь никаких секретов для нас там уже нет. Мы хорошо знаем технологию производства лодок такого класса еще с середины 1980-х, когда они только появились. Незадолго до увольнения из Королевского военно-морского флота я принимал непосредственное участие в разработке и подписании Договора об ограничении стратегических вооружений и с этой целью посетил базу подводных лодок Северного флота в бухте Ягельной, что неподалеку от Мурманска. Там нам предоставили возможность самым подробным образом ознакомиться с последними лодками типа «Акула». Мы посмотрели буквально все, кроме, разумеется, реакторного отделения и центра планирования тактических операций.

— Группа специалистов из ММУ принимала участие в списании и уничтожении лодки типа «Акула» во Владивостоке пару лет назад, — добавил Костас. — Я собственноручно разрезал ее на мелкие кусочки.

— Так что же случилось с «Казбеком»? — спросил один из членов команды. — Сбой в работе реактора?

— Именно этого мы опасались больше всего, — вышел вперед Мустафа Алькозен. — Если бы расплавился реактор, это неизбежно привело бы к огромной утечке радиации, которая уничтожила бы не только членов экипажа, но и все вокруг на расстоянии многих миль. И тем не менее турецкие службы раннего оповещения не зафиксировали тогда радиоактивного заражения в пределах территориальных вод.

— К тому же сбой в работе реактора редко приводит к его расплавлению, — согласился с ним Йорк. — Чаще всего такая поломка заканчивается резким сокращением выброса радиации. Что же касается самого судна, то реактор не мог стать причиной его гибели. Даже если бы реактор не удалось запустить вновь, на борту такой лодки всегда имеется дизельный двигатель, который поддерживает ее на плаву.

— То, что вы сейчас увидите, — сказал Костас, — может стать ответом на ваш вопрос. — Он направил внимание присутствующих на экран монитора, где только что появилось изображение, снятое с его аквапода на морском дне. Он нацелил на экран пульт дистанционного управления и быстро прокрутил снимки сфинкса-быка, обеих пирамид, после чего изображение стало менее отчетливым. На экране появилась масса темного металла, а потом и весь корпус подводной лодки, затуманенный поднятыми со дна осадками.

— Это корма, — коротко объяснил он. — Большой гребной винт, точнее, то, что от него осталось. Семь его плоскостей целые и невредимые, но они будто срезаны у основания. А эта масса металла на переднем плане — остаток нижнего килевого стабилизатора. Чуть выше можно увидеть нетронутый верхний стабилизатор.

— Это должен быть чертовски сильный удар, — подал голос кто-то из членов команды.

— Мы осмотрели восточную пирамиду незадолго до того, как поднялись на поверхность, — продолжал Костас. — На противоположной от вулкана стороне есть весьма значительные повреждения. Это дало нам возможность предположить, что субмарина шла в юго-западном направлении с максимальной скоростью, превышающей тридцать узлов, и обнаружила пирамиду слишком поздно. Русские пытались повернуть нос субмарины, чтобы избежать лобового столкновения, но в результате врезались в неожиданное препятствие кормой. Результат происшествия вы видите. Субмарина прошла еще около ста метров, пока носом не ткнулась в скалу перед древней лестницей. Именно поэтому она затонула как раз между пирамидой и вулканом.

— Невероятно, — выдохнул Йорк. — Только безнадежно сумасшедшие люди могут мчаться на предельной скорости к острову, который не обозначен на картах.

— Да, у них произошло что-то чрезвычайное, — поддержал его Костас.

— Насколько мы можем судить, на борту лодки не осталось ни одной живой души, — продолжил Йорк. — Даже на глубине ста метров экипаж судна имел возможность использовать спасательные жилеты «Стейнке» и дыхательные аппараты. Даже одно-единственное тело на поверхности моря было бы обнаружено спутниками по миниатюрному радиопередатчику, вмонтированному в такой жилет. Почему они не включили радиомаяк, односторонний радиопередатчик, которым оснащена каждая субмарина? А корпус судна вызывает еще больше вопросов. Вы говорите, что повреждения имеют внешний характер, но почему-то нет свидетельств о повреждении корпуса судна. Почему они не сбросили баки с балластом? Лодки типа «Акула» имеют двойную обшивку корпуса, что в три раза превышает надежность подлодки по сравнению с теми, у которых только одна обшивка.

— Хорошие вопросы, — подытожил Джек, выходя из тени, где долго прислушивался к разговору. — Возможно, мы скоро найдем на них ответы. Но прежде мы должны вернуться к нашей главной задаче. Время не терпит. — Он встал перед группой рядом с Костасом и медленно обвел взглядом присутствующих. — Мы пришли сюда, чтобы отыскать сердце Атлантиды, а не возобновлять «холодную войну». Мы уверены, что текст папируса указывает на жерло вулкана. Лестница, на которую обрушилась злосчастная подводная лодка, скорее всего вела к святилищу, в настоящее время находящемуся под корпусом судна. Позади лодки ступеней нет, мы проверили. — Он упер руки в бока и после небольшой паузы продолжил: — Наша цель лежит под огромным металлическим цилиндром длиной сто восемь метров и весом более девяти тысяч тонн. Мы вынуждены признать, что цистерны с балластом освободить невозможно. Даже если бы у нас имелось специальное оборудование для подъема подводной лодки, наши действия не остались бы незамеченными на поверхности моря, и русские примчались бы к нам со скоростью пушечного выстрела. Если же мы попытаемся получить помощь со стороны, то сразу утратим инициативу и открытая нами Атлантида неизбежно станет достоянием Аслана и его банды грабителей. А снимки, которые вы только что видели, будут нашим последним трофеем. — Помолчав, Джек вздохнул. — У нас сейчас только один выход. Придется пробраться внутрь лодки и через нее пробиться к поверхности вулканической скалы.

— Глубина семьдесят пять метров, продолжаем погружаться. Входим в зону прямой видимости.

Катя посмотрела через плексигласовое окошко слева от себя. В непроглядной темноте моря стали постепенно вырисовываться смутные очертания темного массивного силуэта подводной лодки, поражающей воображение размерами и зловещей формой.

Костас потянул на себя рычаг управления и повернулся к своему напарнику.

— Джек, приготовь снаряжение для выхода в море. Скоро будем стыковаться.

Катя сидела возле двух членов команды, среди великого множества самых разнообразных приспособлений в центре ГВСА-4 — глубоководного спасательного аппарата, которым в последнее время были оснащены все научно-исследовательские суда Международного морского университета. На полу перед ней находился небольшой универсальный люк, соответствовавший практически любому спасательному выходу любой подводной лодки или другого морского судна. Именно через этот люк оказавшиеся в ловушке матросы могли пробраться на спасательный аппарат, причем в количестве не менее десяти человек. И сейчас два человека напряженно работали с оборудованием, стараясь приспособить его для стыковки с советской подводной лодкой.

Двадцать минут назад они бросили последний взгляд на «Сиквест», темный корпус которого медленно исчезал в толще воды над их головами.

— Курс примерно восемьдесят градусов к югу. Глубина погружения девяносто пять метров.

Небольшой толчок свидетельствовал о том, что спасательный аппарат благополучно сел на корпус подводной лодки. Прямо перед ними в толще воды виднелась башня субмарины с перископом и антенной. Только сейчас они в полной мере осознали истинную мощь подводной лодки, в два раза превосходящей «Сиквест» по тоннажу, а по длине не уступавшей футбольному полю.

Костас посмотрел на Джека:

— Субмарины класса «Акула» самые бесшумные из всех, произведенных в Советском Союзе. Корпус лодки покрыт антиэховым материалом — тонким слоем сверхпрочной резины, которая защищает внешнюю оболочку судна от повреждений и поглощает активные сонарные пульсации. Именно поэтому мы так мягко приземлились на нее. Кроме того, такое покрытие значительно облегчит нам процесс стыковки с люком спасательного отсека.

Он немного повернул рычаг управления, и спасательный аппарат продвинулся на несколько метров в сторону люка, который уже отчетливо виднелся неподалеку от них.

— Как Йорк и предполагал, люк крепко задраен. Если бы члены экипажа пытались спастись, он был бы открыт.

Костас прикинул, что древняя лестница к святилищу должна находиться где-то под торпедным отсеком лодки, то есть под конусом ее носовой части. Катя объяснила им еще на «Сиквесте», что в случае чрезвычайных обстоятельств или аварийной ситуации реактор автоматически отключается от питания и полностью изолируется от остальных отсеков лодки, делая невозможным любое несанкционированное проникновение посторонних в торпедный отсек.

— Аккуратно подсоединяемся.

Костас вперился взглядом в экран цифрового навигационного дисплея, чтобы как можно точнее навести ГВСА-4 на спасательный люк подводной лодки. Через минуту корпус аппарата слегка вздрогнул и замер. Значит, его выходной люк полностью совпал со спасательным люком субмарины. Костас выключил навигационный прибор и потянул на себя рычаги стабилизации аппарата на корпусе лодки.

— Стыковка завершена, — торжественно объявил он. — Все прошло нормально. — Костас расстегнул ремень безопасности. — Давайте проведем последнюю репетицию, — сказал он. — Сонар глубокого проникновения на АДУ показал, что передняя часть субмарины не затоплена. Что же касается остальной части, мы в этом не уверены, поскольку реакторный отсек и все машинное отделение занимают большую часть внутреннего пространства судна, но все же надеемся, что и там воды нет.

Он пополз к выходному люку, Джек последовал за ним.

— Прямо под нами люк спасательного отсека лодки, — продолжал объяснять Костас. — В случае «мокрого выхода» члены команды заходят в нижний отсек, включают дыхательные аппараты, отсек заполняется водой, а потом открывается люк верхнего отсека, и они выходят на поверхность.

— А «сухой выход»? — спросила Катя.

— Наш ГВСА сейчас находится как раз над внешним спасательным отсеком, — ответил Костас. — В модифицированных подводных лодках типа «Акула-1» этот отсек встроен в корпус лодки на два метра, создавая тем самым дополнительный внешний отсек, который значительно облегчает процесс спасения команды. Мы можем плотно присоединиться к этому отсеку, откачать из него воду, а потом с помощью роботов открыть люк и проникнуть внутрь субмарины. Но прежде проверим внутреннее пространство с помощью соответствующих приборов ГВСА, не подвергая себя лишней опасности.

Костас кивнул двум членам команды, и они приступили к работе. Закрыв вручную кольцо люка, спасатели проползли в заднюю часть аппарата, уселись перед небольшим пультом управления. После негромкого щелчка крышка люка стала медленно открываться, и Катя увидела перед собой темный люк подводной лодки. Операторы внимательно следили за процессом, а потом нажали кнопку, и насос стал откачивать воду из спасательного отсека субмарины. Послышалось громкое шипение. Это в камеру под высоким давлением нагнетался воздух из внешних цилиндров ГВСА.

— Спасательная камера свободна, давление в ней выровнялось, — доложил один из первопроходцев. — Включаем робот.

Катя протиснулась между Костасом и Джеком, чтобы получше рассмотреть происходящее. Внизу она увидела тонкую трубу с металлическими щупальцами, которыми с помощью джойстика и навигационного экрана управлял один из членов команды.

— Он работает по принципу разности давления, — пояснил Костас Кате. — Мы наполняем камеру воздухом под тем же давлением, которое сейчас в нашем аппарате. Потом с помощью механической руки прикрепляем конец трубы к люку и быстро уменьшаем давление. Когда оно там становится гораздо меньше, чем у нас, люк не выдерживает перепада и открывается.

Они молча наблюдали, как робот справился с замком безопасности, ухватил ручку люка и почти присосался к его поверхности. Человек за пультом дистанционного управления полностью сосредоточился на экране монитора, отслеживая показания приборов.

— Давление один бар и постепенно уменьшается, — сказал он и повернул ручку на трубе, усиливая откачку воздуха из спасательной камеры.

— Девяносто пять сотых бара… девяносто… восемьдесят пять… восемьдесят. Начали!

Как только он повернул ручку до конца, крышка люка заскрежетала и открылась. Механическая рука аппарата автоматически отошла назад и закрепила люк к стенке камеры. Они впервые увидели внутреннее пространство субмарины, а свет фонаря высветил многочисленные узлы труб, кабелей и каких-то приспособлений.

— Давление семьсот девяносто пять тысячных.

— Примерно такое, как мы и предполагали, — довольно ухмыльнулся Костас и посмотрел на техника. — Дай мне полный спектр окружающей среды, прежде чем мы приступим к компенсации.

В камеру осторожно спустился сенсорный датчик с набором индикаторов, включая газовый спектрометр, счетчик Гейгера, радиационный дозиметр и так далее.

— Уровень радиации шесть десятых миллирема в час, то есть меньше, чем в салоне авиалайнера. Общий уровень токсичности вполне умеренный с отсутствием каких бы то ни было признаков утечки ядовитых газов или химических отравляющих веществ. Довольно высокий уровень аммония, что, вероятно, объясняется распадом органических веществ. Содержание кислорода на уровне восьми целых двух десятых процента; азота — семьдесят; двуокиси углерода — двадцать два; окиси углерода — ноль восемь. Немного рискованно для длительного пребывания. Температура воздуха — плюс два градуса по Цельсию.

— Спасибо, Энди. — Костас посмотрел на Джека. — Наше проникновение на лодку будет похоже на высадку на вершину Эвереста в тропическом наряде и с гнилыми яйцами во рту.

— Чудесно, — недовольно поморщился Джек. — Ну почему всегда так получается, когда ты берешь бразды правления в свои руки?

Костас улыбнулся и посмотрел на пульт управления.

— Энди, компенсируй нехватку кислорода и подключи газоочиститель.

В ту же минуту послышался шум нагнетаемого аппаратом воздуха во внутреннее пространство подводной лодки.

— Подлодки типа «Акула» имеют свои внутренние газоочистители, — подала голос Катя. — Если их активировать, они сделают эту работу вместо нас. Они также оснащены специальными приборами, которые разлагают морскую воду и извлекают из нее кислород. Эти субмарины могут находиться под водой несколько месяцев и при этом иметь воздух чище и лучше, чем на поверхности.

Костас смахнул пот с бровей и посмотрел на Катю.

— Это отнимет слишком много времени. Батареи, которые питают все эти системы, уже изрядно разрядились за то время, пока дизельный двигатель был отключен. А мне нужно сэкономить заряд батарей на ГВСА на тот случай, если придется использовать дополнительную энергию для освещения. Наш газоочиститель включает в себя окись углерода и сжигатель водорода, не говоря уже о химических фильтрах.

Послышался голос техника за пультом управления:

— Мы достигли адекватного давления. Через десять минут газоочистительный цикл будет завершен.

— Хорошо, — сказал Костас. — Пора одеваться.

Они надели плотно прилегающие к телу специальные костюмы из современного сверхпрочного материала — сочетание последней модели комбинезона для подводного плавания и костюма для химической и биологической защиты ВМФ США. Вокруг лодыжек плотно обернули силиконовые ласты, которые в случае необходимости можно было легко опустить на ноги под водой.

Костас застегнулся и кратко проинструктировал команду:

— Думаю, что мы сможем легко и безопасно дышать на подводной лодке, но все же предлагаю надеть всем маски. Кстати, там есть обогреватель воздуха, что поможет нам нормально перенести холод. В костюме имеется дополнительный источник кислорода, который включается автоматически, как только датчик покажет загрязнение воздуха или наличие опасных для жизни веществ.

Маска представляла собой обогащенный силиконом шлем, плотно прилегающий к лицу, повторяя его формы. Проверив собственное снаряжение, Джек помог Кате застегнуть костюм и отрегулировать систему внутреннего жизнеобеспечения, которая включала в себя подачу кислорода, многоуровневый регулятор обогрева и тройной набор титановых цилиндров, содержащих под высоким давлением необходимый запас воздуха. Цилиндры ММУ были выполнены из сверхпрочного материала и весили гораздо меньше, чем обычные цилиндры для подводного погружения. Кроме того, сделанные с учетом всех современных эргономических требований, в движении они были практически незаметны.

На руках каждого члена экспедиции были миниатюрный компьютер и дисплей, который своевременно оповещал о состоянии окружающей среды и системы жизнеобеспечения. Воздушная смесь для дыхания поддерживалась автоматически, а компьютер сообщал о глубине погружения, характере водной среды, ее температуре и даже о психологическом состоянии подводника.

— Интерком обеспечит надежную внутреннюю связь с ГВСА, — сказал Костас. — Не забудьте включить его, когда войдем внутрь лодки.

Проверив снаряжение, Джек взял с полки девятимиллиметровый пистолет «Беретта-92ФС», сунул в рукоятку магазин с пятнадцатью патронами и спрятал оружие в водонепроницаемую наплечную кобуру вместе с запасным магазином.

— Стандартная экипировка, — пояснил он Кате и ободряюще улыбнулся, вспомнив разговор накануне погружения о рискованности мероприятия. — В таком деле никогда не чувствуешь себя в полной безопасности.

— Доктор Ховард, срочное сообщение с борта «Сиквеста».

— Включи громкую связь, — приказал Джек технику, взяв микрофон. — Это Ховард. Прием.

— Джек, это Том, — послышался голос, с трудом преодолевающий треск и шум от статических помех. — Шторм в конце концов накрыл нас. Наблюдаются сильные электрические разряды, видимость уменьшилась до пятидесяти метров, шторм достиг десяти баллов и постоянно усиливается. Все гораздо хуже, чем я предполагал. Не могу оставаться на прежнем месте в такой опасной близости от острова. Повторяю, не могу находиться в такой опасной близости от острова. Прием.

Даже несмотря на многочисленные помехи, все отчетливо слышали тревогу в его голосе. Джек нажал кнопку ответа:

— Каков прогноз на ближайшее время? Прием.

— Один из самых разрушительных циклонов, зарегистрированных в это время года. Вам следует немедленно подняться на борт. Прием.

ГВСА слишком велик, чтобы развернуться и закрепиться к якорной системе «Сиквеста». В такую штормовую погоду его вообще может опрокинуть и разбить о корму судна. Горький опыт подсказывал, что слишком опасно возвращаться на судно в таких условиях.

— Какой у нас выбор? Прием.

— Вам придется действовать на свой страх и риск в течение суток. Я намерен увести «Сиквест» на двадцать морских миль севернее штормового фронта, а потом вернуться назад, когда все стихнет. Прием.

— У нашего ГВСА нет возможности последовать за «Сиквестом» под водой на столь длительное расстояние, — проворчал Костас. — Батареи рассчитаны лишь на время выполнения спасательных операций и могут обеспечить нам движение только на пару миль после разрядки.

Джек надолго задумался, прежде чем поднести микрофон к губам.

— Том, дай нам минуту на размышление. Прием.

В гнетущей тишине Джек посмотрел на своих техников. Те молча кивнули. Энди и Бен — ветераны ММУ. Энди прекрасный специалист по подводной технике и шеф Костаса в этой области, а Бен пришел в отдел безопасности Питера Хоува из Королевского флота. Оба преданы идеям ММУ и готовы следовать за Джеком хоть на край света.

Увидев столь единодушную и решительную поддержку со стороны специалистов, Джек ощутил прилив адреналина. Они зашли слишком далеко, чтобы выпустить удачу из рук. Сейчас любое передвижение «Сиквеста» вызовет всплеск интереса со стороны недоброжелателей, которые без колебаний пойдут на крайние меры против тех, кто встанет у них на пути. Джек понимал, что это единственный шанс.

— Мы остаемся, Том. Повторяю, мы остаемся и попытаемся обратить плохую погоду себе на пользу. Это будет нашим преимуществом, так как сейчас ни одно враждебное судно не сможет приблизиться к острову. Пока вы будете далеко от нас, мы попытаемся пробиться к интересующему нас месту. Прием.

— Я понял, — прозвучал сквозь треск и шум спокойный голос. — Уберите свой радиомаяк и используйте его только в крайнем случае. Иначе его может засечь любой приемник в нескольких милях вокруг. Ждите, когда мы свяжемся с вами. Желаем удачи. «Сиквест» уходит.

Какое-то время внутри аппарата было тихо, только жужжали газоочистители да слегка шумел электромотор, убирающий радиомаяк.

— Десять минут истекли, — сообщил Бен из-за пульта управления. — Вам пора спускаться.

— Хорошо, давайте приступим к делу и устроим пикник на обочине.

Энди подошел к люку и поднял крышку. Перед ними открылось небольшое пространство выходной камеры. Давление воздуха в подводной лодке и спасательном аппарате сравнялось.

Костас перебросил ноги через край люка и нащупал внизу лестницу на внутренней стенке. При этом он стал надевать маску на лицо, но потом вдруг остановился.

— Еще одно…

Джек и Катя удивленно посмотрели на него.

— Это вам не «Мария Селеста». На борту «Казбека» в момент затопления находился экипаж в полном составе, то есть семьдесят три человека. Хочу, чтобы вы были готовы к самому неприятному зрелищу.

— Мы пойдем по этому узкому коридору, — сказал Костас. — А за переборкой, что позади нас, находится реакторный отсек.

Костас сошел с последней ступеньки лестницы в спасательном отсеке и огляделся, освещая прикрепленным на шлеме фонарем внутреннее пространство подводной лодки. Джек следовал за ним, наклоняясь, чтобы не задеть головой низкий потолок. Одновременно он протянул руку Кате, помогая ей спуститься вниз. Она бросила последний взгляд на двух техников, которые смотрели на них из люка ГВСА, а потом решительно последовала за Джеком.

— Что это за белое вещество? — спросила девушка, глядя на покрытые белым порошком приборы, провода и трубы. Затем она провела рукой в перчатке по поручням и долго рассматривала серебристый налет, отдаленно напоминавший снег.

— Осадок, — объяснил Костас. — Вероятно, он появился в результате ионизации между металлом и заметно увеличившимся количеством двуокиси углерода, после того как перестали работать газоочистители.

Призрачный глянец лишь усиливал ощущение полной заброшенности судна. Все это настолько отличалось от внешнего мира, что древний город казался принадлежащим совсем другому миру — воображаемому.

Они медленно продвигались по узкому коридору, а потом неожиданно вышли на пустое открытое пространство, ограниченное непроглядной тьмой. Костас сделал несколько шагов вперед и остановился перед электрическим распределителем, закрепленным на стене между трубами. Он достал из сумки миниатюрный пневматический очиститель и осторожно сдул с приборов белый осадок. Затем сунул в розетку вилку шнура, протянутого из ГВСА, после чего на приборной панели замигала красная лампочка.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул он. — Он все еще работает, после стольких месяцев под водой! А мы считали советскую технологию безнадежно отсталой. — Он посмотрел на Катю: — Не хотел вас обидеть.

— Никаких обид.

Вскоре помещение осветилось флуоресцентными лампами, которые вначале замигали, словно вспышки молнии. Археологи сразу выключили свои лампы на шлемах, и пред ними предстал затерянный и оттого еще более жуткий мир многочисленных приборов, проводов и другого оборудования, покрытого толстым слоем белого порошка. Было ощущение, что они вдруг оказались в ледяной пещере, и это чувство усиливалось от голубого мерцания флуоресцентных ламп и клубов пара, образующихся в холодном воздухе от дыхания членов экспедиции.

— Похоже на штаб оперативного управления, — заметил Костас. — Именно здесь мы можем найти ключ к разгадке произошедшего.

Они осторожно подошли к концу узкого коридора и спустились по ступенькам. На большом столе лежало множество автоматов Калашникова, а по полу были разбросаны магазины к ним. Пока Катя рассматривала эту гору оружия, Джек взял со стола один и внимательно осмотрел его.

— Специальный вариант для оперативных операций, — прокомментировала девушка. — «АК-74М» — модифицированный вариант модели «АК-47» калибра 5,45 миллиметра. С момента обострения политической ситуации в Советском Союзе Главное разведывательное управление Генерального штаба направило на все атомные подводные лодки группы сил специального назначения, более известных под кратким названием «спецназ». Руководство ГРУ было в ужасе от потенциальной возможности восстаний на флоте или массового дезертирства. Именно поэтому оно больше полагалось на спецназ, чем на капитана и его помощников.

— Но обычно оружие запирается в специальной оружейной комнате, — с недоумением заметил Джек. — Кроме того, есть еще одна странность. — Он отстегнул магазин от автомата и передернул затвор. — Магазин полупустой, а один патрон уже в патроннике. Значит, из этого оружия стреляли.

Быстрый осмотр оружия показал, что почти у всех автоматов были использованы патроны, а под столом участники экспедиции обнаружили большое количество пистолетов, и тоже с пустыми магазинами.

— Похоже, кто-то хорошенько поработал здесь после стрельбы.

— Именно, — согласился Костас, выходя на средину комнаты. — Вы только оглянитесь.

Посреди комнаты стоял стул командира субмарины, а с обеих сторон опускались цилиндры перископа. В стены командного пункта были вмонтированы разнообразные навигационные приборы и специальные шкафы для хранения оружия. По всему было видно, что именно здесь находился центр оперативного планирования и командный пункт боевого подводного судна.

Повсюду виднелись следы разрушений. Компьютерные мониторы зияли пустыми глазницами экранов, а пол был устлан обрывками проводов, металлическими предметами и осколками битого стекла. Оба перископа были изуродованы до неузнаваемости, картографический стол полностью разбит, а обрывки карт изрешечены пулями.

— Командный пункт субмарины разрушен до основания, — подытожил Костас, осмотрев дальний угол помещения. — Теперь понятно, почему они не могли продолжить плавание.

— А где же все? — удивилась Катя. — Члены экипажа?

— Здесь находились выжившие, — заключил Костас. — Ведь кто-то же собрал все оружие в одном месте. Кроме того, здесь должны быть трупы погибших, которые тоже были припрятаны или выброшены за борт.

— Сейчас ясно только, что они могут быть где угодно, только не здесь, — задумчиво произнес Джек. — Думаю, нам следует проверить жилые каюты экипажа.

Катя первой направилась вдоль коридора по направлению к другим отсекам субмарины. Они вновь погрузились в темноту, поскольку система электрического освещения работала только в больших помещениях. Джек и Костас следили за темным силуэтом идущей впереди Кати, которая безуспешно пыталась нащупать рукой кнопку, чтобы включить лампочку на шлеме.

Вдруг впереди послышался глухой стук, затем душераздирающий крик. Джек и Костас бросились вперед и наткнулись на лежавшую в проходе Катю. Джек наклонился над ней и первым делом проверил поступление воздуха. На его лице отразилась глубокая озабоченность, смешанная с недоумением.

Наклонившись еще ниже, он услышал невнятное бормотание на русском языке. Через мгновение Катя открыла глаза и приподнялась на локте. Мужчины помогли ей встать на ноги.

— У меня был… шок, — тихо пробормотала она. — Я только увидела…

Ее голос затих. Катя показала в сторону гидролокаторного отсека, находившегося в дальнем конце коридора.

Джек включил фонарь на своем шлеме и оторопело посмотрел туда. То, что они увидели, было похоже на кошмарный сон, от которого кровь стыла в жилах. На фоне темного коридора виднелась фигура человека в покрытом белым порошком военном мундире, висевшего в петле под потолком. Его руки свисали вниз, как у чудовищной куклы-марионетки, мертвенно-бледное лицо было перекошено предсмертной судорогой, а почти пустые глазницы еще больше усиливали ощущение невыразимого ужаса.

Это было торжество смерти в самом ее неприглядном виде, а тело казалось стражником у входа в царство мертвых. Джек почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Катя наконец пришла в себя и выпрямилась. Все трое осторожно протиснулись в каюту. Труп, одетый в мундир советского морского офицера, висел на обрывке толстой проволоки, один конец которой был закреплен под потолком. На полу валялись пустые коробки из-под продуктов и прочий мусор.

— Его звали Сергей Васильевич Кузнецов, — сообщила Катя, прочитав отрывок из дневника, который обнаружила на столе возле тела. — Капитан второго ранга, Советский военно-морской флот. Орден Красного Знамени за заслуги в обеспечении государственной безопасности. На «Казбеке» служил заместителем командира по политической части, то есть замполитом. Отвечал за политическую работу на субмарине и следил за тем, чтобы командир беспрекословно выполнял все его приказы.

— Марионетка КГБ, — проворчал Костас.

— Немного найдется капитанов на всем Черноморском флоте, которые пришли бы в восторг от такого зрелища, — вздохнула Катя, листая дневник. — Он провел свои последние дни в этом помещении. Он не мог подать сигнал бедствия, так как гидролокатор основательно разрушен, но мог принимать сигналы извне с помощью пассивного импульсного радара. Словом, он знал, что происходит на поверхности. — Катя перевернула страницу дневника. — Боже мой! — воскликнула она. — Последняя запись сделана 25 декабря 1991 года. По трагическому совпадению именно в этот день над Кремлем в последний раз развевался красный флаг. — Она посмотрела на Джека и Костаса широко раскрытыми глазами. — Подводная лодка затонула 17 июня того же года. Значит, этот человек жил здесь более шести месяцев.

Они с неподдельным ужасом уставились на тело офицера.

— Такое… возможно, — произнес Костас после раздумий. — Во всяком случае, физически. Батареи поддерживали работу газоочистителей, а электролизная машина извлекала кислород из морской воды. Что же касается еды и питья, то их здесь было предостаточно. — Среди горы мусора и отходов он обратил внимание на пустые бутылки из-под водки. — А вот психологически — другое дело. Не могу понять, как можно оставаться в своем уме в подобных условиях.

— Дневник заполнен политической риторикой в духе коммунистической пропаганды, которую вдалбливали нам десятилетиями как религию, — тихо сказала Катя. — Политическими офицерами становились, как правило, самые идейные и фанатически преданные члены партии, которых можно считать эквивалентом нацистского гестапо.

— И все же здесь произошло что-то странное, — растерянно пробормотал Джек. — Не могу поверить, что за шесть месяцев он не смог найти возможность сообщить о себе на поверхность. В конце концов, он мог вручную запустить маяк через торпедный люк или выбросить наружу отходы субмарины. Просто не понимаю, почему он этого не сделал.

— Послушайте эти записи, — сказала Катя дрогнувшим голосом. Она стала листать страницы дневника, останавливаясь на самых интересных отрывках и быстро переводя текст с русского на английский: — «Я принадлежу к числу избранных… Я похоронил товарищей с воинскими почестями… Они пожертвовали своими жизнями ради Родины… Их силы придавали мне уверенность… Да здравствует революция!»

— Что это значит? — не понял Костас.

— Согласно записям в дневнике, их осталось всего двенадцать человек. Через пять дней после затопления они выбрали того, кто должен выжить, а остальные приняли цианид. Их тела были выброшены в море через торпедный люк.

— Они потеряли остатки надежды? — удивленно спросил Костас.

— Нет, они были полны решимости сделать все возможное, чтобы их лодка не попала в руки НАТО. Они готовы были уничтожить субмарину, если бы их потенциальный спаситель оказался врагом.

— Теперь я понимаю логику их поступков, — протянул Костас. — Для того чтобы взорвать детонатор, нужен только один человек. Одному требуется намного меньше еды и воздуха, поэтому субмарина могла продержаться под водой так долго. Второй человек на судне уже рассматривался как балласт, потребляющий драгоценные продукты и кислород. Стало быть, они выбрали сильного духом, который вряд ли сломается в таких условиях.

Джек присел над горой пустых бутылок и покачал головой.

— Думаю, здесь нечто большее, чем просто желание спасти лодку. Эту тайну нам еще предстоит раскрыть.

— Их мир должен был вот-вот рухнуть, — продолжал рассуждать Костас. — Твердолобые коммунисты могли легко убедить себя в том, что являются последним бастионом коммунизма, финальным оплотом в борьбе против Запада.

Они посмотрели на Катю.

— Мы все чувствовали, что скоро конец, — тихо произнесла она, — и многие отказывались принять этот факт. Однако таких сумасшедших обычно не направляли служить на атомные подводные лодки.

С тех пор как они увидели тело повесившегося офицера, их терзал один важный вопрос, и Костас решил задать его:

— А что случилось с остальными членами экипажа?

Катя прочитала еще одну часть дневника. Пока она переводила с русского языка, на ее лице все больше проявлялись горечь и растерянность.

— Как известно, такое иногда случалось в морской разведке, только сейчас все было намного хуже. Эта подводная лодка стала ренегатом, предателем. Ее капитан, Евгений Михайлович Антонов, вышел из Черноморской военной базы в Севастополе с обычным заданием патрулировать определенный участок акватории. А потом он неожиданно исчез в южной части моря и больше не выходил на связь.

— Но они не могли рассчитывать на беспрепятственный выход из Черного моря! — воскликнул Костас. — Тем более незамеченными. Турки держат под контролем гидролокации всю территорию Босфора.

— Не думаю, что у него было намерение покинуть Черное море. Скорее всего лодка шла на важную встречу, и возможно, на этом самом острове.

— Мне кажется странным время перехода на другую сторону, — заметил Джек. — Как раз накануне распада Советского Союза и окончания «холодной войны». Любой квалифицированный офицер ВМФ должен был предвидеть эти события. Думаю, больше смысла было бы в том, чтобы залечь на дно и ждать лучших времен.

— Антонов был блестящим военным подводником, но не являлся членом партии. Он так ненавидел американцев, что его могли считать слишком рискованным человеком, чтобы поручить командование атомной подводной лодкой с баллистическими ракетами на борту. Не думаю, что он действительно был предателем.

Джек не скрывал своей озабоченности:

— Он, должно быть, хотел кому-то что-то предложить. Нечто такое, ради чего стоило рискнуть.

— В дневнике говорится, что с ним случилось? — спросил Костас.

Катя прочитала несколько страниц, а потом посмотрела на Костаса и Джека.

— Наш друг замполит узнал о том, что затеял капитан, за несколько часов до того, как субмарина пошла на дно. Он собрал всю команду спецназа и ворвался на командный пункт. Антонов к тому времени уже успел раздать оружие своим сторонникам, но они так и не смогли раздобыть автоматы. После ожесточенной перестрелки спецназовцы вынудили капитана и оставшихся в живых членов экипажа сложить оружие и сдаться. Однако к этому времени лодка уже потеряла управление и рухнула на дно моря.

— А что они сделали с капитаном?

— Перед началом схватки Кузнецов запер и опечатал инженерный отсек и запустил механизм, выкачивающий в отсек накопившуюся в коллекторе окись углерода. Таким образом, инженеры погибли от удушья, даже не успев сообразить, в чем дело. Что же до самого Антонова и его сторонников, то их загнали в реакторный отсек, расположенный позади камеры спасения.

— Смерть от медленной радиации, — вздохнул Костас, глядя на мумифицировавшееся лицо офицера. — Она могла наступить через много дней, а то и недель.

Этот покрытый белым осадком труп даже сейчас казался находящимся на посту и выглядел так, словно хотел вонзить свой кулак в разложившуюся голову.

— Ты заслужил свою смерть, подонок и садист.