Авиация и космонавтика 2016 01

Воздушное сражение 22 июня 1941 г К 75-летию начала Великой Отечественной войны

Михаил Тимин

Вверху: Не-111 из 7./KG 55, совершивший вынужденную посадку. Самолет имеет усиленное для штурмовых ударов по аэродромам вооружение - 20-мм орудие MG-FF, установленное в носовом блистере

Эта статья открывает серию публикаций, посвященных боевым действиям советских летчиков в первый день Великой Отечественной войны. И в ней речь пойдет о самом первом воздушном таране, выполненном 22 июня 1941 г. в 4.55 утра командиром звена 46-го И АП старшим лейтенантом Ивановым Иваном Ивановичем, а также о действиях в первый день войны личного состава 46-го ИАП по отражению внезапного удара Люфтваффе.

Собственно, сам таран и биография И.И. Иванова были рассмотрены С.С. Смирновым еще в 1960-х гг. прошлого столетия, а спустя 50 лет подробнейшую книгу о жизни и подвиге летчика написал Георгий Ровенский - историк и краевед из подмосковного города Фрязино. Тем не менее, для того чтобы объективно осветить этот эпизод, обоим историкам не хватало информации из немецких источников (хотя Ровенский в своих исследованиях и пытался использовать данные о потерях самолетов Люфтваффе и книгу об истории эскадры KG 55), а также понимания общей картины воздушного сражения, разыгравшегося в первый день войны над украинскими городами Дубно, Броды и Млынув. Взяв за основу материалы предыдущих исследований Смирнова и Ровенского, документы ВВС ЮЗФ, 14-й и 16-й САД, 46-го и 92-го ИАП, III./KG 55, а также воспоминания И.И. Гейбо и Д.А. Медведева, постараемся более полно раскрыть как обстоятельства первого тарана, так и события, происходившие в тот момент в данном районе.

Герой Советского Союза Иван Иванович Иванов - летчик, совершивший первый воздушный таран в годы Великой Отечественной войне.

Иван Иванович Иванов был опытным летчиком, закончившим Одесскую авиационную школу еще в 1934 г. В качестве пилота легкого бомбардировщика он получил назначение в Конотоп, где прослужил более пяти лет, сначала в 19-й ЛБАЭ, а с 1938 г., после реформы эскадрильной системы, во 2-м ЛБАП. К сентябрю 1939 г. он, уже будучи командиром звена, участвовал в освобождении Западной Украины, а в начале 1940 г. выполнил 7 боевых вылетов на Карельском перешейке во время советско-финляндской войны. После возвращения с фронта лучшие экипажи 2-го ЛБАП, в том числе и экипаж Иванова, приняли участие в первомайском параде 1940 г. в Москве.

Вот как успехи старшего лейтенанта Иванова оценивало командование (из характеристики 1940 г.): "Воздушный бой ведет хорошо... Звено сколочено, имеет 624 часа налета, 2240 посадок. Достоин по личным способностям продвижения на должность помощника командира эскадрильи с присвоением воинского звания капитан".

Однако в летной судьбе Иванова после возвращения в Конотоп произошли куда более радикальные изменения. 2-й ЛБАП летом 1940 г. переформировали в 138-й СБАП, а на смену устаревшим бипланам P-Z полк получил бомбардировщики СБ, на которые личному составу было необходимо переучиваться. Видимо, вынужденное переучивание послужило для части летчиков 2-го ЛБАП толчком к кардинальному "изменению амплуа" и переквалификации из бомбардировщиков в истребители. В итоге несколько летчиков 2-го ЛБАП вместо СБ переучились на И-16 и получили назначение в 46-й ИАП 14-й И АД.

46-й ИАП был кадровой частью, сформированной в мае 1938 г. в первой волне развертывания полков ВВС РККА на аэродроме Скоморохи под Житомиром. После присоединения Западной Украины 1-я и 2-я эскадрильи полка перебазировались на аэродром Дубно, а 3-я и 4-я - в Млынув (Ровенская область).

Несмотря на то, что впоследствии в процессе оргмероприятий 1939-1940 гг. из части периодически изымали личный состав для пополнения и формирования других истребительных полков ВВС КОВО, к лету 1941 г. полк подошел в довольно неплохой форме, являясь, что называется, "крепким середнячком". За 1940 г. личный состав полка налетал 3331 ч 20 мин, что составляло в среднем примерно 50 ч налета на каждого летчика.

После зимней паузы весной 1941 г. учебно-боевая подготовка резко активизировалась - так, в апреле летчики полка налетали почти 600 ч, а в мае - более 700! Это не могло не радовать нового командира полка майора И.Д. Подгорного, назначенного в ноябре 1940 г., и его заместителя капитана И.И. Гейбо, также недавно переведенного на эту должность. Не снизился темп и в июне: с 1 по 17 число налет полка составил 426 ч 22 мин. Надо отдать должное капитану Гейбо и начальнику штаба полка подполковнику Макарову - по сути, это под их руководством полк добился достойных результатов в учебно-боевой подготовке, так как майор Подгорный в это время находился на учебе в академии. Всего за первую половину 1941 г. полк налетал 2167 ч 33 мин (5347 посадок), и по сравнению с 1940 г. это был несомненный прогресс. Что касается собственно боевой подготовки, то и тут командование 46-го ИАП было впереди большинства других истребительных частей округа, организовав учебный процесс так, что летчики регулярно, каждый месяц, стреляли по конусу и наземным мишеням, вели учебные воздушные бои. Всего личный состав полка произвел около 350 стрельб по конусу и 200 по щитам, что отвечало минимальным требованиям УБП. Естественно, до дальневосточных авиачастей, гораздо меньше затронутых переформированиями и поэтому стрелявших в 3-4 раза больше, было далеко, но стрелковая подготовка кадров полка была в целом неплохая. Необходимо учесть и то, что некоторые командиры имели опыт боевых действий и вполне представляли, как вести воздушные бои и сбивать врага: так, командир полка майор Подгорный воевал на Халхин-Голе, командир эскадрильи капитан Зверев - в Испании. Наиболее опытным летчиком, видимо, был заместитель командира полка капитан Гейбо - он успел поучаствовать даже в двух конфликтах, совершив на Халхин- Голе и в Финляндии более 200 боевых вылетов, и имел на счету подтвержденные сбитые самолеты противника.

Собственно, одним из доказательств боевого настроя летчиков 46-го ИАП является инцидент с принуждением к посадке высотного немецкого разведчика Ju 86, произошедший 15 апреля 1941 г. северо-восточнее Ровно. Тогда отличился флагштурман полка старший лейтенант Шалунов. Это был единственный случай, когда советскому летчику удалось посадить немецкого разведчика из числа "группы Ровеля", совершавшей полеты над СССР весной 1941 г. Справедливости ради следует отметить, что немецкому экипажу пришлось снизиться из-за отказа одного из моторов - собственно, поэтому Шалунову и удался перехват. Позднее этот эпизод красочно описал в своих мемуарах генерал Гейбо:

"... Следователь допросил и Шалунова. Тот все честно рассказал. Он догнал нарушителя уже недалеко от границы, сразу определил, что самолет чужой. Знаками предложил следовать за ним, но нарушитель продолжал идти своим курсом вдоль железной дороги. Шалунов повторил требование. Нарушитель опять не подчинился.

- Ну, я и не выдержал, - сокрушенно сказал Шалунов. - Летят, гады, как у себя дома! Вдарил. Ну, они сразу вниз и прямо на пашню плюхнулись на брюхо. А что? - снова загорячился он. - Они тут шпионят, а мы их только выгоняй? Нет, надо их сажать да разбираться. А не слушаются - сбивать!

- Ладно, капитан, - сказал следователь, закрывая свою папочку. - Молитесь своему авиационному богу, чтобы все обошлось. Знаете, что за такие вещи бывает?

Мы с комиссаром переглянулись. Я заметил:

Командир 46-го ИАП Иван Дмитриевич Подгорный, его заместитель Иосиф Иванович Гейбо и флагштурман полка Петр Михайлович Шалунов

Высотный разведчик Ju 86, выполнивший вынужденную посадку в районе Ровно 15 апреля 1941 г.

- Капитан Шалунов - прекрасный летчик. Службу знает, авторитетом пользуется.

- И в политическом отношении подкован, - поддержал меня комиссар.

- Подкован, говорите? - хмуро спросил следователь. - Смотрите, как бы перековывать не пришлось.

Никто из нас даже не улыбнулся ... В мае всему полку было приказано выступить в лагеря, поближе к государственной границе. Начались обычные организационные хлопоты. Так и забылось это происшествие, только мы с комиссаром время от времени вспоминали о нем и говорили Шалунову:

- Ну, что? Молишься авиационному богу?

Тот по-прежнему отмалчивался..."

Собственно, практически во всех донесениях, составленных по этому инциденту, отмечается, что старший лейтенант Шалунов огня по немецкому самолету не открывал, однако в журнале управления ПВО по учету нарушений границы немецкими самолетами в записи, посвященной происшествию и составленной по горячим следам, указано, что в результате осмотра Ю-86 обнаружено пять пулевых пробоин: две в хвостовой части самолета и три в капоте мотора. Сейчас точно установить, стрелял советский летчик или нет, уже практически невозможно, однако никаких оргвыводов для Шалунова не последовало, и буквально через несколько дней, в связи с переходом частей ВВС на новые штаты, он прошел переаттестацию и был назначен командиром 1-й эскадрильи 46-го ИАП. Командир эскадрильи 721-го ИАП капитан Петр Михайлович Шалунов не вернулся из боевого вылета 7 августа 1942 г.

К 22 июня 1941 г. полк всеми подразделениями базировался на аэродроме Млынув - на аэродроме Дубно было начато строительство бетонной взлетно- посадочной полосы.

Слабым местом было состояние материальной части 46-го ИАП. 1-я и 2-я эскадрильи полка летали на И-16 тип 5 и тип 10, ресурс которых стремительно заканчивался, а боевые характеристики не шли ни в какое сравнение с "мессершмиттами" последних модификаций. Летом 1940 г. полк, согласно плану перевооружения ВВС РККА, в числе первых должен был получить современные истребители И-200 (МиГ-1), однако из-за задержек в доводке и развертывании серийного производства на авиазаводе №1 новых машин в части так и не дождались. Вместо И-200 личный состав 3-й и 4-й эскадрилий летом 1940 г. получил на вооружение И-153 взамен "устаревших" И-15бис и довольно вяло занимался освоением этого "новейшего" истребителя. Судя по всему, перевооружение на "Чайку" летчиков совсем не вдохновляло. Показательно, что налет летчиков эскадрилий, летавших на И-16, был почти вдвое больше чем у летчиков, эксплуатировавших И-15 и И-153. Всего на 1 сентября 1940 г. в полку числилось 25 И-16 тип 5, восемь И-16 тип 10, 30 И-153, а также два И-15бис, четыре УТИ-4, восемь УТ-1 и три У-2.

К 22 июня 1941 г. в наличии на аэродроме Млынув было 29 И-16 (из них 20 исправных) и 18 И-153 (из них 14 исправных). Разница с 1940 г. возникла из-за того, что четыре И-16 были в мае переданы в 92-й ИАП для переучивания личного состава на новые самолеты, а восемь И-153 были оставлены в Дубно на консервации - похоже, что личный состав "ни в какую" не хотел воспринимать эту машину. Кроме боевых машин, в распоряжении полка были два И-15бис, на которых молодые пилоты тренировались перед переучиванием на И-153, 12 учебных самолетов (пять УТИ-4 и семь УТ-1), а также четыре связных У-2.

Самолеты И-16, И-15бис, УТИ-4 и И-153 46-го ИАП, базирующиеся на аэродроме Млынув. Реконструкция по фото, художник А. Казаков

Личным составом к 22 июня полк был обеспечен неполностью, так как в конце мая - начале июня 12 летчиков были переведены во вновь формируемые части. Несмотря на это, боеспособность части не понизилась, ведь из оставшихся 64 летчиков, 48 служили в полку более года, и лишь 16 новичков считались пилотами первого этапа обучения.

Командный состав полка на утро 22 июня 1941 г.:

- ВРИО командира полка капитан И.И. Гейбо;

- зам. командира по политчасти батальонный комиссар С.Л. Трифонов;

- начальник штаба подполковник Макаров;

- командир 1-й эскадрильи старший лейтенант П.М. Шалунов;

- командир 2-й эскадрильи капитан В.М. Киселев (исполнял обязанности);

- командир 3-й эскадрильи капитан Н.М. Зверев;

- командир 4-й эскадрильи капитан Н.Г. Ломовцев.

С 16 по 19 июня в полку проводилась проверка под руководством заместителя начальника Главного Управления ВВС генерал-майора Фалалеева. Комиссия выявила ряд серьезных недостатков в состоянии части, из которых особенно серьезными, являлись:

- неудовлетворительные сроки приведения полка в боеготовое состояние; так, после объявленной 19 июня тревоги, личный состав полностью смог собраться и подготовить к взлету матчасть только через 50 мин после сигнала;

- данные от постов ВНОС в полк регулярно поступали с опозданием в 10-20 мин из-за плохой отработки взаимодействия между связистами полка и батальона ВНОС.

- плохое состояние авиавооружения; отмечено, что большая часть командиров вооружение вообще не осматривала, за исключением командиров 2-й и 3-й эскадрилий.

К летной работе также имелись вопросы: к примеру, оказалось, что в полку недостаточно отработаны групповые полеты в составе звена и эскадрильи, кроме того, летчики не имели практики взлетов звеньями, что приводило к скученности на старте. Недостаточно времени уделялось высотной подготовке, в результате чего в полку выше 7000 м регулярно летали только два пилота.

Напротив, порадовала подготовка личного состава по связи: абсолютное большинство кадровых летчиков в воздухе умело держать связь с КП и удовлетворительно знало устройство рации РСИ-3. Из командиров лишь шестеро не сумели настроить рацию и руководить полетами с помощью микрофона, установленного на КП полка.

В целом по результатам проверки были сделаны следующие выводы:

1. Политико-моральное состояние полка - здоровое.

2. По уровню летной и огневой подготовки летного состава: полк в составе 64 экипажей подготовлен к боевым действиям днем со средних высот, в простых метеоусловиях, и только 20 экипажей - ночью.

3. Дисциплина и воинский порядок в полку за последнее полугодие (с прибытием командира полка майора Подгорного) значительно улучшились, но все еще не отвечают требованиям НКО.

4. Штаб с работой справляется слабо.

5. Состояние вооружения и его эксплуатация в полку неудовлетворительны и не обеспечивают в настоящее время полной его боеготовности.

Однако времени на устранение недостатков уже не оставалось - через двое суток началась война.

Так сложилось, что 14-я авиационная дивизия ВВС 5-й Армии КОВО, в состав которой входил 46-й ИАП, находилась прямо на острие немецкого удара. Два основных "панцерштрассе", выделенные немецким командованием для движения 3-го и 48-го моторизованных корпусов 1-й танковой группы группы армий "Юг", проходили через направления Луцк - Ровно и Дубно - Броды, т.е., через населенные пункты, где базировались управление дивизии и ее 89-й, 46-й и 92-й авиаполки. К 22 июня состав 14-й авиадивизии изменился: в апреле штаб соединения начал формировать 253-й ШАП, в связи с чем дивизия была переименована из истребительной в смешанную. Соответственно, 92-й ИАП передали в подчинение 16-й САД. Забегая вперед, отметим, что, несмотря на передачу 92-го ИАП в состав другой дивизии, сражаться летчикам 92-го и 46-го ИАП пришлось против одних и тех же противников, поэтому вкратце необходимо рассказать о состоянии и этой части.

92-й ИАП был сформирован в апреле 1940 г. в Умани в ходе весеннего развертывания полков ВВС КА. Основу командного состава полка составили летчики 6-й эскадрильи 7-го ИАП, переброшенной в КОВО после окончания советско-финляндской войны, и кадровые командиры, назначенные из других частей ВВС КОВО. Собственно, одним из руководителей, формировавших полк, был бывший командир этой эскадрильи капитан Гейбо, назначенный заместителем командира полка. Рядовые пилоты прибыли после окончания Качинской авиашколы. Из-за проблем с выпуском истребителей И-16 тип 24 и тип 28, в отличие от большинства своих собратьев полк изначально был полностью вооружен истребителями И-153.

И-153 из состава 92-го ИАП. Реконструкция выполнена по фото, художник А. Казаков

После окончания формирования в июне 1940 г. полк кадровыми экипажами принял участие в освобождении Бессарабии, перелетев на аэродром Меркулешти. Собственно боевых вылетов не было, но личный состав полка практически месяц дежурил на аэродроме в готовности №1. После окончания операции 19 июля 1940 г. полк был переброшен на аэродром Кирсановка (г. Тульчин), а в конце августа 1940 г. в полном составе перебазировался на аэродром Броды, где приступил к учебно-боевой подготовке. Учитывая сроки формирования и участие в бессарабских событиях, у молодого летного состава выйти на приемлемый уровень в 1940 г. просто не было возможности, и летчики налетали всего 2280 ч 20 мин. В ходе ввода в строй молодого летного состава с апреля по декабрь 1940 г. в полку произошла одна катастрофа, три аварии, семь поломок и восемь вынужденных посадок из-за потери ориентировки. В целом это было неизбежно, учитывая слабую подготовку новоиспеченных пилотов в училище, тем не менее, командир полка, опытнейший боевой летчик и командир майор И.С. Хотелев был снят с должности и назначен с понижением заместителем командира 165-го ИАП, а зам. командира полка капитан Гейбо отправился в соседний 46-й ИАП.

В 1941 г. новое командование части смогло развернуть учебу, и к 1 июня летчики уже налетали 1806 ч 22 мин (6240 посадок). Как и у соседнего 46-го ИАП, пик учебно-боевой подготовки (УБП) пришелся на апрель и май, и в эти два месяца личный состав полка налетал 575 и 811 ч соответственно. Касаемо непосредственно боевой подготовки, следует отметить, что молодым пилотам полка необходимо было еще много и упорно тренироваться: из 74 человек летного состава лишь 15 кадровых летчиков можно было считать реально подготовленными к боевым действиям, хотя в отчетах бодро рапортовали о том, что полк готов действовать днем в простых метеоусловиях звеньями и девятками.

Командовал полком с сентября 1940 г. опытный летчик майор С.С. Ячменев, заместителем командира в мае

1941 г. был назначен капитан С.М. Голубев. Эскадрильи возглавляли, соответственно, 1-я капитан Н.Г.Фадеев, 2-я и 3-я старшие лейтенанты И.Д. Барыбин и В.С. Шумейко, 4-я капитан Ф.Ф. Голубничий.

К 22 июня 1941 г. 92-й ИАП продолжал базироваться на аэродроме Броды, несмотря на то, что на аэродроме начали строить бетонную ВПП. В распоряжении командования полка были 54 И-153, кроме того, полк для переучивания на новые истребители получил четыре И-16, а для ввода в строй молодых пилотов использовали четыре И-15бис.

Волею судеб противниками 46-го и 92-го ИАП в первый день войны должны были стать экипажи III./KG 55, входившие в состав 5-го авиакорпуса 4-го Воздушного Флота Люфтваффе, соединения которого, по замыслу немецкого командования, должны были действовать против ВВС КОВО. 18 июня 1941 г. 25 "Хейнкелей" Не-111 группы перелетели из Гляйвитца (Gleiwitz) на аэродром Клеменсов (Klemensow) в 10 км западнее города Замостье (Zamosc). Командовал группой гауптман Виттмер (Hptm. Wittmer).

Две другие группы и штаб эскадры расположились на аэродроме Лабуние (Labunie) в 10 км юго-восточнее Замостье. В Замостье, собственно, располагался штаб 5-го АК, а части KG 55 располагались прямо в середине построения корпуса, буквально в 50 км от границы. Также в Замостье располагались III./JG 3 и разведывательная эскадрилья штаба корпуса 4./(F) 121. Ближе к границе базировались только части JG 3 (штаб и II группа в 20 км на аэродроме Хостуне, а I группа - в 30 км на аэродроме Дуб).

Сложно сказать, как бы сложилась судьба 46-го и 92-го ИАП, если бы все эти немецкие части были брошены на завоевание господства в воздухе над осью наступления 48-го моторизованного корпуса, пролегавшую через район Дубно - Броды. Скорее всего, советские полки были бы разгромлены подобно частям ВВС ЗапОВО, попавшим под сокрушительные удары самолетов 8-го и 2-го авиакорпусов. Но у командования 5-го АК были более широкие цели: сконцентрированные в районе Замостья части должны были атаковать аэродромы от Луцка до Самбора, основной упор, сделав на районе Львова, куда в первую очередь были утром 22 июня 1941 г. отправлены "мессершмитты" из JG 3. Кроме того, по каким-то фантастическим соображениям первая группа KG 55 была утром отправлена бомбить аэродромы в районе Киева. В итоге для атак аэродромов в Бродах, Дубно и Млынуве немцы смогли отрядить только третью группу KG 55. Всего в первый вылет были подготовлены 17 Не-111, каждый самолет был снаряжен для атаки самолетов на аэродромах и нес в бомбосеках по 32 50-кг осколочные бомбы SD-50. В 03.50-04.15 самолеты группы начали стартовать.

Из журнала боевых действий III./KG 55: "...Предусматривался старт 17 машин группы. Из-за технических причин две машины не смогли стартовать, еще одна машина возвратилась из-за неполадок с мотором. Старт: 02.50-03.15, цель - аэродромы Дубно, Млынов, Броды, Рачин (аэродром на северо-восточной окраине Дубно - прим. авт). Время атаки: 03.50-04.20 часов (по Берлинскому времени - прим. авт). Высота полета - бреющий полет, способ атаки: звенья и пары..."

Командир 14-й САД Иван Алексеевич Зыканов

Командир 92-го ИАП Семен Степанович Ячменев.

Надо отметить, что командир и штаб группы совершили серьезную ошибку, решив действовать парами и звеньями. Сделано это было, видимо, для того, чтобы атаковать максимальное количество целей, но за столь опрометчивое решение экипажам пришлось заплатить дорогую цену. Вылет группы с самого начала не задался, так как два самолета вообще не смогли стартовать, а один практически сразу вернулся обратно. В итоге в первом вылете приняли участие всего 14 машин (из 24 боеспособных): шесть, семь и одна машина из 7-й, 8-й и 9-й эскадрилий соответственно.

Из-за того, что немецкие самолеты действовали мелкими группами, мы не можем стопроцентно установить какие экипажи атаковали какой из советских аэродромов. Для того, чтобы восстановить картину событий, будем использовать советские документы, а также воспоминания участников событий.

Первые немецкие самолеты появились над аэродромами Дубно и Млынув. Генерал И.И. Гейбо указывает в своих воспоминаниях, что первое столкновение утром 22 июня произошло на подступах к аэродрому Млынув около 04.20 (Интересно, что мемуары И.И. Гейбо имеют характерное название: "Шла двадцатая минута войны". - прим. авт.).

Боевая тревога была объявлена во всех частях ВВС КОВО около 03.00- 04.00 22 июня 1941 г. после получения штабом округа текста директивы №1, и личный состав частей и соединений успел подготовить матчасть к боевым действиям еще до первых налетов немецкой авиации.

Надо отметить, что еще 15 июня по приказу командующего ВВС КОВО генерала Е.С. Птухина самолеты авиачастей были рассредоточены на аэродромах.

Тем не менее говорить о полной боеготовности ВВС КОВО не приходится, в первую очередь, из-за противоречивого текста директивы №1, в котором, в частности, было указано, что советские летчики не должны поддаваться на "провокации", и имеют право атаковать самолеты противника только в ответ на огонь с немецкой стороны. Эти указания утром первого дня войны были в прямом смысле смертельными для целого ряда частей ВВС КА, самолеты которых были уничтожены на земле, не успев взлететь, а также нескольких десятков летчиков, сбитых немецкими самолетами при попытках эволюциями вытеснить самолеты Люфтваффе с советской территории. Лишь небольшое число командиров различного ранга взяло на себя ответственность и отдало прямые приказы по отражению немецких ударов. Одним из них был командир 14-й САД полковник Зыканов.

В последующих боевых действиях Иван Алексеевич действовал также решительно и профессионально, часто сам летал на боевые задания, выполнив 5 боевых вылетов. Однако в экстремальных условиях был резок в отношении личного состава, причем зачастую весьма обосновано. За это заместитель командира дивизии и командиры 89-го ИАП и 253-го ШАП, после вывода дивизии для переучивания на ЛаГГ-3 в Ростов-на-Дону написали на комдива несколько донесений и докладов, больше похожих на доносы, обвиняя его в различных грехах. В результате, в августе 1941 г., полковник Зыканов был отстранен от командования дивизией. Его осудили судом военного трибунала на 10 лет и понизили в должности. В июле 1942 г. приговор отменили, восстановили в звании и Зыканов возглавил 9-й УТАП. Далее он командовал 835-м САП, 435-м и 760-м ИАП, был летчиком- инспектором 3-го Гв.ИАК, и, наконец, стал командиром 6-го ЗАП. Войну он как начал, так и закончил полковником, при этом выполнив 218 боевых вылетов (еще 225 в Испании. - Прим. Авт.).

В итоге недобросовестного и предвзятого отношения и банальных доносов была поломана судьба блестящего опытного боевого командира, который в результате целый год был не у дел и впоследствии на прежний уровень уже не поднялся. А ВВС Красной Армии потеряли перспективного подающего надежды офицера, который вполне мог стать генералом и впоследствии руководить объединениями.

Предыдущая биография полковника И.А. Зыканова была вполне положительной со всех точек зрения, в определенном смысле его судьба была примером военной карьеры советского командира. В Красную Армию Иван Алексеевич вступил в 1918 г. в возрасте 15 лет, участвовал в гражданской войне, сначала рядовым, а затем командиром стрелкового взвода. В 1921 г. был зачислен в военно-морское училище и по его окончании в 1922 г. служил помощником командира подводной лодки (механиком) на Черноморском флоте. В авиацию перешел в 1924 г., получив назначение на должность механика авиаотряда. Окончив в 1931 г. Сталинградскую авиашколу, служил летчиком и командиром звена. В 1937 г. участвовал в гражданской войне в Испании, командовал эскадрильей. При освобождении Западной Украины в сентябре 1939 г., он, на тот момент командир 12-го ИАП, совместно с еще двумя летчиками, стал автором единственной подтвержденной победы над польским самолетом. С января 1940 г. Зыканов командовал 38-й истребительной авиабригадой, а в мае 1941 г., закончив академию, вступил в командование 14-й САД.

Из воспоминаний генерала Гейбо четко прослеживается, что комдив вовремя объявил тревогу, а после того, как посты ВНОС сообщили о пересечении границы немецкими самолетами, приказал их сбивать, чем привел в состояние полной прострации даже такого опытного бойца как Гейбо. Тем не менее, именно это твердое решение комдива буквально в последний момент спасло 46-й ИАП от первого внезапного удара:

"Прерванный сон возвращался с трудом. Наконец я стал понемногу подремывать, но тут снова ожил телефонный аппарат. Чертыхнувшись, взял трубку. Снова комдив.

- Объявите полку боевую тревогу. Если появятся немецкие самолеты - сбивать!

В телефоне звякнуло, и разговор прервался.

- Как сбивать? - заволновался я. - Повторите, товарищ полковник! Не выдворять, а сбивать?

Но трубка молчала. Свет снова зажегся, комиссар встал и начал быстро одеваться.

- Что там? - спросил он.

- Боевая тревога, - ответил я.

Взлет Не-111 из KG 55 утром 22 июня 1941 г.

Аэрофото аэродрома Млынув, сделанное 22-24 июня 1941 г. Хорошо видно, что воронки от бомб легли вдалеке от ангаров и стоянок самолетов

22 июня 1941 года. Пронзительное, душу выматывающее завывание полевой сирены мгновенно подняло лагерь на ноги. Через пятнадцать минут пришли доклады, что все четыре авиаэскадрильи приведены в полную боевую готовность. И я, да и все летчики, были уверены, что это очередная учебная тревога, какими за последнее время нас просто замучили..."

Учитывая, что перед нами воспоминания со всеми присущими любым мемуарам недостатками, сделаем небольшие комментарии. Во-первых, приказ Зыканова, который цитирует Гейбо: "Объявите полку боевую тревогу. Если появятся немецкие самолеты - сбивать!" - это явно два разных приказа, полученные в разное время. Первый, об объявлении тревоги, очевидно, был отдан около 03.00. Приказ сбивать немецкие самолеты явно был получен после поступлений данных от постов ВНОС, около 04.00-04.15. В связи с этим становится понятен и взлет лично Гейбо, ведь до этого было поднято в воздух дежурное звено именно с целью выдворять нарушителей границы, а вот Гейбо однозначно взлетел уже именно с приказом сбивать немецкие самолеты! Причем капитан, и это четко следует из его воспоминаний, явно был в больших сомнениях, что не удивительно, учитывая, что в течение часа ему выдали два полностью противоречащих друг другу приказания. Что и говорить, летчику было от чего "схватиться за голову", но он не только взял на себя полную ответственность за происшедшее, но и довольно быстро в воздухе разобрался в ситуации и атаковал летевшие немецкие бомбардировщики, и тем самым отразил первый немецкий удар:

"Примерно в 4 часа 15 минут от постов ВНОС, которые вели постоянное наблюдение за воздушным пространством, поступило сообщение, что четыре двухмоторных самолета на малой высоте идут курсом на восток. В воздух по заведенному порядку поднялось дежурное звено старшего лейтенанта Клименко.

- Знаешь, комиссар, - сказал я Трифонову, - полечу-ка сам. А то видишь, мгла опускается, как бы чего-нибудь опять, вроде Шалунова, не напутали. Сам разберусь, что за самолеты. А ты тут командуй.

Вскоре я уже догонял звено Клименко на своем И-16. Приблизившись, подал сигнал: "Пристроиться ко мне и следовать за мной". Бросил взгляд на аэродром. На краю летного поля резко выделялась длинная белая стрела. Она указывала направление на перехват неизвестных самолетов.

Пока летели, я пытался разобраться в обстановке. Наверняка это свои самолеты, их пустили для проверки бдительности постов наблюдения и боевой готовности истребителей, их способности перехватить и уничтожить, в случае необходимости, противника. Что ж, покажем свое умение! Я прибавил газу, мой самолет стремительно двигался в нужном направлении.

Прошло чуть меньше минуты, и впереди, немного ниже, в правом пеленге, появились две пары больших самолетов. Так, будем действовать грамотно, как в настоящем бою. Ведь наверняка за нашей схваткой наблюдает посредник.

Дал полный газ, круто набирая высоту, занял исходное положение для атаки. И туту меня в груди похолодело. Передо мною - четыре двухмоторных бомбардировщика с черными крестами на крыльях. Я даже губу себе закусил. Да ведь это "юнкерсы"! Германские бомбардировщики Ю-88! Что же делать?

Иосиф Иванович почему-то в мемуарах упорно называет немецкие бомбардировщики, которые пытались 22 июня атаковать аэродром, "юнкерсами" - судя по всему, банально путает за давностью лет тип немецких машин.

Думаю, что никогда больше, ни раньше, ни потом, мне не приходилось принимать такое трудное решение. Мысли у меня бежали стремительно, меняя одна другую. Отчего Ю-88 здесь в такую рань? Идут спокойно, на нас даже внимания не обращают. Но ведь приказано: сбивать! А договор о ненападении? А если это провокация? А вдруг из-за моих опрометчивых действий начнется война? Все эти мысли не приходили одна за другой, постепенно, а нахлынули разом, сплетаясь в пульсирующий клубок.

Усилием воли я взял себя в руки. Стиснул зубы, крепче сжал ручку управления и рычаг газа. "Ты - командир, - сказал я себе. - Ты не имеешь права растеряться. Ты обязан быстро и правильно оценить обстановку и дать боевой приказ".

И еще я подумал о том, что эти четыре немецких "юнкерса" до отказа набиты бомбами. Они несут смерть и разрушение на нашу землю. А там, на мирной пока что земле, спокойно спит моя жена, баюкая маленького сына, спят дети, жены и матери ребят из звена Клименко... И как последняя капля возникла еще одна мысль: "Сегодня воскресенье, а по воскресеньям у немцев учебных полетов не бывает". Выходит, война?Да, война!

"Атакую, прикройте!" - подал я сигнал своим. Быстрый маневр, и в центре перекрестья прицела ведущий Ю-88. Нажимаю на гашетку пулеметов ШКАС. Трассирующие пули вспарывают фюзеляж вражеского самолета, он как-то нехотя кренится, делает оборот и устремляется к земле. С места его падения вздымается яркое пламя, к небу тянется столб черного дыма.

Бросаю взгляд на бортовые часы: 4 часа 20 минут утра. Надо поскорее возвращаться на аэродром, выяснять обстановку. А с остальными "юнкерсами" справится звено Клименко. Сделав круг, я направил свой И-16 на видневшиеся вдали на горизонте лагерные палатки...

...Тем временем на места своих стоянок заруливали истребители дежурного звена. Сам Клименко уже бежал к нам, придерживая болтавшийся планшет. За несколько метров он, строго по уставу, перешел на строевой шаг, четко вскинул руку к шлему. Лицо у него раскраснелось, глаза возбужденно горели.

- Товарищ капитан, дежурное звено поставленную задачу выполнило. Сбито два "юнкерса", одному удалось скрыться. Вести преследование за границей я не стал.

- И правильно сделал, - сердито ответил я. - Нечего по заграницам болтаться..."

Летчики из звена И.И. Иванова - Тимофей Иванович Кондранин (погиб 05 июля 1941 г.) и Иван Васильевич Юрьев (погиб 07 сентября 1942 г.)

Оставим пока это красочное описание атаки "звена Клименко" и два сбитых "юнкерса". Согласно журналу боевых действий (ЖБД) полка, капитану Гейбо была засчитана победа над Не-111 именно в составе звена. Вернувшись на аэродром, он попытался связаться со штабом дивизии, но из-за проблем со связью не смог этого сделать. Однако несмотря на проблемы со связью, дальнейшие действия командования полка были четкими и последовательными. Гейбо и замполит полка уже не сомневались в том, что война началась, и четко ставили подчиненным задачи на прикрытие аэродрома, городов Млынув и Дубно. Судя по сохранившимся документам, по приказу штаба полка летчики около 04.30 начали взлетать на боевое дежурство. Одно из звеньев, которое должно было прикрыть аэродром Дубно, вел старший лейтенант И.И. Иванов. Выписка из ЖБД полка:

"Схема и описание воздушного боя 22 июня 1941 года.

Участники воздушного боя: командир звена старший лейтенант Иванов И.И., пилоты лейтенант Юрьев, лейтенант Кондранин.

В 04:55, находясь на высоте 1500- 2000 метров, прикрывая аэродром Дубно, заметили идущих на бомбежку ЗХе-111. Перейдя в пикирование, атакуя Не-111 сзади, звено открыло огонь, после израсходования боекомплекта старший лейтенант Иванов протаранил Не-111, который упал в 5 км от аэродрома Дубно. Старший лейтенант Иванов погиб при таране смертью храбрых, защитив Родину своей грудью.

Задание прикрытия аэродрома выполнено. Не-111 ушли на запад. Израсходовано 1500 шт. патронов ШКАС".

Таран видели сослуживцы Иванова, в тот момент находившиеся в дороге из Дубно в Млынув. Вот как описал этот эпизод в письме к С.С. Смирнову гвардии подполковник технической службы А.Г. Больнов:

"Как всегда под воскресенье, часть офицеров была отпущена и уехала на зимние квартиры, в том числе и я. На рассвете 22 июня была объявлена боевая тревога, сбор у дежурного по гарнизону. По тревоге я прибежал к штабу в Дубно. Там уже все были на ногах. Машины базы обслуживания одна за другой уходили на аэродром в Млынув. На одной из машин я, инженер 1-й эскадрильи Романов, инженер 2-й эскадрильи Белич и начальник связи выехали в Млынов. При выезде из Дубно по дороге Дубно - Ровно мы увидели взрывы на аэродроме. Я крикнул: "Алеша, началось!" В воздухе была слышна пулеметная стрельба. Три бомбардировщика шли на аэродром Дубно, а три истребителя пикировали на них и вели огонь. Через мгновение огонь прекратился с обеих сторон. Пара истребителей отвалила и ушла на посадку, расстреляв весь боекомплект...

...Иванов продолжал преследовать бомбардировщики. Они с ходу отбомбили Дубненский аэродром и уходили на юг, а Иванов продолжал преследование. Будучи отличным стрелком и пилотом, он не стрелял - видимо, не было уже боеприпасов: все расстрелял. Мгновение, и...

Мы остановились на повороте шоссе на Луцк. На горизонте, к югу от нашего наблюдения, мы увидели взрыв - клубы черного дыма. Я крикнул: "Столкнулись!" - слово таран в наш лексикон еще не вошло. Я уверен, что Ивана Ивановича взяло зло на нашу технику в начале войны. Летчики знают, что такое ШКАС, - пулемет, часто заклинивавший, и он решил идти на таран..."

Еще один из свидетелей тарана Евгений Петрович Соловьев, авиатехник звена Иванова, вспоминает:

"Наша машина неслась из Львова по шоссе. Заметив перестрелку "бомберов" с нашими "ястребками", мы поняли, что это война. Момент, когда наш "ишачок" врезал "хейнкелю" по хвосту и тот камнем повалился вниз, видели все, и что наш пошел на посадку - тоже. Прибыв в полк, мы узнали, что в сторону затихшего боя выехали Бушуев и Симоненко, не дождавшись врача.

Симоненко рассказывал журналистам, что, когда они с комиссаром выносили Ивана Ивановича из кабины, он был в крови, без сознания. Помчались в госпиталь в Дубно, но там застали весь медперсонал в панике - им было предписано срочно эвакуироваться. Ивана Ивановича все же приняли, санитары унесли его на носилках.

Бушуев и Симоненко ждали, помогая грузить оборудование и больных в машины. Потом вышел врач и сказал: "Летчик умер". "Мы похоронили его на кладбище, - вспоминал Симоненко, - поставили столбик с табличкой. Думалось, что отгоним немцев быстро и установим памятник".

И.И. Гейбо тоже вспоминал про таран Иванова, также отмечая, что советский летчик расстрелял патроны, и что его самолет нашли недалеко от места тарана:

"Еще днем, в перерыве между вылетами, кто-то доложил мне, что из первого боевого вылета не вернулся командир звена старший лейтенант Иван Иванович Иванов...

...Была снаряжена группа механиков на поиски упавших самолетов. Они и нашли И-16 нашего Ивана Ивановича рядом с обломками "юнкерса". Осмотр и рассказы участвовавших в бою летчиков позволили установить, что старший лейтенант Иванов, израсходовав в бою все боеприпасы, пошел на таран. Сбил врага, но и сам при этом не уцелел..."

По прошествии времени сложно точно установить, по какой причине Иванов совершил таран. Свидетельства очевидцев и документы говорят о том, что Иванов расстрелял все патроны. Учитывая, что с большой долей вероятности Иванов пилотировал И-16 тип 5, у которого было всего два ШКАСа калибра 7,62 мм, сбить Не-111 было далеко не просто, кроме того, мы помним, что у Иванова была не такая уж большая практика стрельбы. В любом случае, не попал ли Иванов в своего противника, или у него заклинило пулеметы - это не так уже и важно. Главное то, что советский летчик готов был драться до последнего и уничтожил противника даже ценой собственной жизни, и совершенно заслуженно был посмертно представлен к званию Героя Советского Союза.

Аэрофотосъемка аэродромов Дубно и Рачин 1944 г., хорошо видна недостроенная бетонная полоса на аэродроме Дубно

Другие летчики 46-го ИАП действовали не менее отважно, и немецким бомбардировщикам так и не удалось прицельно отбомбиться ни по самолетам, ни по ангарам на аэродроме Млынув, несмотря на несколько налетов, потери полка на земле были минимальные. Из сводки 14-й САД о состоянии частей дивизии к утру 23 июня 1941 г.: "46 ИАП. Уничтожен на аэродроме один И-16, один не вернулся с задания. Сбит 11 человек, 1 убит. Полк на аэродроме Гэановка".

Из мемуаров Иосифа Гейбо становиться понятно, что урон полку был причинен около 11 часов, когда небольшой группе немецких бомбардировщиков под прикрытием истребителей удалось прорваться к аэродрому, а вот от первых утренних налетов ни материальная часть, ни личный состав, похоже, вообще не пострадали.

Документы III./KG 55 подтверждают минимальные потери 46-го ИАП на аэродроме Млынув:

"Результат: Аэродром Дубно не занят [самолетами противника]. На аэродроме Млынув бомбы сброшены на стоящие группой примерно 30 бипланов и многомоторных самолетов. Попадания между самолетами (Немцы, судя по фотографиям, отбомбились по стоящим за ангарами самолетам P-Z и У-2 27-й КАЭ. То, что они упоминают про многомоторные самолеты - явный признак того, что экипажи не имели возможности оценить эффективность своей атаки из-за активного противодействия истребителей 46-го ИАП. - прим. авт.).

Атака на аэродром Броды неожиданно удалась. Бомбы были сброшены на тесно стоящие друг рядом с другом самолеты. Зафиксированы многочисленные горящие самолеты. На аэродром Рачин бомбы были сброшены на пункты сосредоточения самолетов и массово стоящие грузовики (Судя по всему, немцы сбросили бомбы на строящуюся ВПП, строительную технику и автотранспорт. - прим.авт.).

Общий результат равняется более 50 уничтоженным истребителям и другим вражеским самолетам. Оборона: очень много истребителей в районе цели. Обстрел с земли и зенитные орудия - лишь единичны. Победы: 2 истребителя были сбиты бортовым оружием.

Погодные условия: незначительная облачность.

На большом поле севернее Злочев обнаружено примерно 100 самолетов. Около 80 самолетов на площадке севернее шоссе Броды - Каменка. Эта площадка была атакована в качестве запасной цели. Бомбы хорошо легли в цель. Появился красный истребитель (биплан), который из-за недостаточной скорости не смог догнать Не-111..." (В обоих случаях речь идет об аэродроме Адамы 23-го ИАП 15-й САД. - прим.авт.).

Потери 7./KG 55 в этом налете составили два не вернувшихся из боевого вылета Не-111:

1) Не 111Р-2 W.Nr.2140 "G1+KR", экипаж: пилот фельдфебель Дитрих (Fw. Dietrich), штурман унтер-офицер Зантке (Uffz. Zantke), радист ефрейтор Вассмут (Gefr. Waftmuth), механик унтер- офицер Лонзингер (Uffz. Lonsinger), стрелок ефрейтор Ноймайер (Gefr. Neumaier);

Заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Симон Лаврович Максименко - опытный летчик, участник боевых действий в Испании. В мемуарах Гейбо указан как "комзвена Клименко". Далее командир эскадрильи 10-го ИАП, погиб 5 июня 1942 г. в воздушном бою.

Не-111 из 7./KG 55

2) Не 111Р-2 W.Nr.1410 "G1+MR", экипаж: пилот унтер-офицер Вольфайль (Uffz. Wohlfeil), штурман унтер-офицер Мозер (Uffz. Moser), радист унтер-офицер Бернгерн (Uffz. Borngen), механик унтер-офицер Парплис (Uffz. Parplies), стрелок ефрейтор Берингхаузен (Gefr. Baringhausen).

Еще три самолета получили повреждения различной тяжести. В результате Не 111Р-2 W.Nr.2128 (пилот обер- фельдфебель Грюндер (Ofw. Grunder)), подбитый якобы огнем своей зенитной артиллерии, смог дотянуть до аэродрома Лабуние, но после аварийной посадки машина полностью сгорела (повреждения 100% по немецкой классификации), экипаж не пострадал.

По двум другим поврежденным самолетам информация довольно скудная, известен лишь Не 111Р-2 W.Nr.1537, который получил повреждения 25% и приземлился на аэродроме Клеменсов. Про номер второго самолета информации нет ни в журнале боевых действий III./KG 55, ни в сводках генерала-квартирмейстера о потерях Люфтваффе за 22 июня 1941 г. Известно о двух раненных членах экипажей: из экипажа унтер-офицера Мейлера (Uffz. Maueler) получил ранения механик ефрейтор Каппелер (Gefr. Kappeler), а из экипажа обер-фельдфебеля Баумгартнера (Ofw. Baumgartner) получил ранения механик обер-фельдфебель Найдель (Ofw. Neidel).

46-й ИАП заявил за весь первый день войны пять воздушных побед (все над Не-111), из них с высокой степенью вероятности самолеты противника сбили капитан И.И. Гейбо (звеном) и старший лейтенант И.И. Иванов тараном. Младший лейтенант И.М. Цибулько заявил победу после обеда (он был в этом же бою сбит и обгорел). Точное время еще двух побед, заявленных старшим лейтенантом С.Л. Максименко и младшим лейтенантом К.К. Кобызевым, неизвестно. Однако И.И. Гейбо явно не преувеличил, рассказывая про атаки "звена Клименко" на группу немецких бомбардировщиков и сбитые два "юнкерса". Учитывая то, что летчика фамилией Клименко в списках личного состава полка не обнаружилось, и принимая во внимание созвучие "Клименко" - "Максименко", можно с большой долей уверенности утверждать, что именно Симон Лаврович Максименко возглавлял дежурное звено 46-го ИАП, и в результате его атак был подбит и сгорел на аэродроме Лабуние Не-111 обер- фельдфебеля Грюндера, а еще два самолета получили повреждения. Максименко при докладе явно слукавил: судя по всему, гоняя "хейнкели", его звено все же перемахнуло через границу и не оставляло противника в покое практически до самого Замостья.

Действия экипажей III./KG 55, которые отправились атаковать аэродром 92-го ИАП в Бродах, оценены немцами как чрезвычайно эффективные. Судя по косвенным данным, удалось отличиться экипажам 8-й эскадрильи. В летной книжке командира этой эскадрильи капитана Кнорра (Hptm. Knorr) отмечен этот боевой вылет (старт из Клеменсова в 03.06, атака аэродрома Броды в 04.14 по берлинскому времени).

Что касается 92-го ИАП, то личный состав был поднят по боевой тревоге в 04.35, однако приказа, подобного тому, что капитан Гейбо получил от полковника Зыканова, командир полка майор Ячменев от генерал-майора Шевченко (Командир 16-й САД. - прим, авт.) не получил, и это привело к трагедии. Оперативная сводка №01 штаба ВВС 6-й Армии не дает возможности полностью оценить эти события, в ней есть лишь сухие данные о потерях и победах полка в результате первого налета:

"...В 05.00 над аэродромом Броды на высоте 50 м появилось одно звено истребителей (Очевидная ошибка в передаче донесения, аэродром атаковали Не-111. - прим, авт.), которые произвели две атаки на самолеты, стоящие на аэродроме. В результате были сожжены два самолета И-153, один У-2 и походная фотолаборатория. Убито два человека, ранено шесть человек. В 05.05 в воздух была поднята одна эскадрилья, в воздушном бою сбито два самолета Не-111, один наш самолет не вернулся на свой аэродром и один сел на вынужденную в районе Радехова, самолет поломан, пилот невредим..."

Подробности налета сохранились в воспоминаниях будущего Героя Советского Союза Д.А. Медведева, служившего в то время заместителем командира эскадрильи:

"Проснулся от надрывного воя сирены. Почти сразу раздался рев моторов истребителей дежурного звена.

- Тревога!.. Тревога!.. Тревога!.. - катились эхом по опушке леса голоса дневальных. Вскочив с койки и надев сапоги, я выбежал из палатки. Везде, куда только хватал глаз, увидел летчиков, техников и младших специалистов, спешивших на стоянки своих самолетов. Сходу вырулив на взлетную полосу, в небо поднялось дежурное звено полка.

Летчики нашей эскадрильи, проверив готовность своих самолетов, стали подтягиваться к стоянке моей "Чайки", выжидательно посматривая в мою сторону. Мне трудно было сейчас что-либо объяснить им. А Петрову уже не терпелось высказать свое мнение по поводу тревоги:

- Ну, что приуныли, пилоты? Не будет нам покоя от нового комдива. Сам он бомбардировщик, воевал в Испании. Вот и проверяет боевую готовность по воскресеньям. Там у них...

Разговор оборвался из-за необычного гула, доносившегося в дальнем, невидимом за кустарником конце аэродрома. Он напоминал звук набегающей морской волны различной высоты, то громче, то глуше. Самолеты! Все вглядывались в подернутый утренней дымкой горизонт, пытаясь определить их тип:

- Похоже, не наши.

- Двухмоторные.

- Где?

- Да вот, смотри, за городом, на горизонте!

Из-за темно-серой полосы горизонта выползали силуэты трех самолетов. Высота их полета была не больше 500 м. Они разворачивались прямо на центр аэродрома, где около взлетно-посадочной полосы в линейку стояли истребители четвертой авиаэскадрильи.

- Смотрите, смотрите, товарищи! - крикнул Лященко. - Самолеты на наших бомбардировщиков СБ похожи.

- А, может быть, провокация?

- Нет, братцы, это...

В эту минуту в районе самолетов четвертой эскадрильи раздались оглушительные взрывы. Ошеломленный Петров так и не досказал своей мысли. Осколки зашелестели высоко над головами, к счастью, никого не задев. Люди, еще не веря, что случилось страшное, непоправимое, отхлынули в лес. Бомбардировщики с черными крестами на желтой полосе светло-серых крыльев и с мальтийским крестом на киле стали плавно разворачиваться над аэродромом.

В это время дежурное звено наших истребителей стремительно настигало их. Командир звена старший лейтенант Кузьмин по инструкции, покачивая самолет с крыла на крыло, приблизился к фашистским "Хейнкелям-111".

Звуки пулеметных очередей разрезали воздух. Все произошло молниеносно: "Чайка" Кузьмина, вздрогнув всем корпусом, замерла в отчаянном усилии удержаться в воздухе, задымилась и рухнула на окраине аэродрома. Высоко в воздух взлетели комья земли. Мы с оцепенением смотрели на пылающий костер.

Техник самолета Кузьмина с криком: "Убили, убили, гады!", размахивая кулаками в сторону удалявшихся вражеских бомбардировщиков, побежал к месту гибели своего командира. Его никто не остановил. Все понимали, что это неутешное горе...

Адъютант эскадрильи 92-го ИАП лейтенант Алексей Григорьевич Кузьменко, 22 июня 1941 г. был сбит стрелком Не 111 и погиб при попытке выдворить немецкий самолет с советской территории.

...Ячменев провел разбор первого боевого вылета в составе полка. Похвалив летчиков за четкость и организованность в воздухе, он с горечью говорил о том, что полк не сумел перехватить немецких бомбардировщиков над Луцком. Система постов воздушного наблюдения, оповещения и связи с большим опозданием обнаружила противника.

- Товарищи летчики! - обращается к нам командир полка. - Кузьмин действовал по инструкции мирного времени. Фашистские летчики видели это, но они варварски расстреляли нашего товарища у нас на глазах. И теперь, пока мы живы, мы будем платить фашистам тем же, а Кузьмин будет с нами и в горе, и в радости до полной победы над врагом".

Так из-за противоречивых указаний директивы №1 погиб опытный летчик, ветеран боев на Халхин-Голе и в Финляндии лейтенант Александр Григорьевич Кузьменко (Медведев несколько исказил его фамилию. - Прим, авт.), а полк только по счастливой случайности отделался минимальными потерями. Несмотря на победные реляции немецких экипажей, им удалось уничтожить на аэродроме Броды на порядок меньше машин, но это скорее неудача немцев, чем заслуга 92-го ИАП. Упомянутые в оперсводке два уничтоженные Не-111 вызывают законное сомнение: учитывая то, что в немецком отчете говорится о двух сбитых И-153, и эти данные подтверждаются оперсводкой, да и, судя по воспоминаниям Медведева, догнать "хейнкели" летчикам дежурного звена и взлетевшей эскадрильи не удалось. Вероятно, на их счет можно записать Не 111 P-2 W.Nr. 1494 "G1+KS" из 8./KG 55 пилота обер-лейтенанта Фархольца (Obit. Fahrholz). Из-за простреленной в воздушном бою системы выпуска шасси самолет при попытке совершить посадку на аэродроме Клеменсов был разбит на 100%, получили ранения члены экипажа механик обер-фельдфебель Айзенманн (Ofw. Eisenmann) и стрелок унтер-офицер Каден (Uffz. Kaden).

Подводя итоги вылета, командир III./KG 55, несомненно, должен был быть всерьез озабоченным такими потерями - из 14 вылетевших самолетов два не вернулись, два были полностью разбиты из-за боевых повреждений, а еще два требовали ремонта. Конечно, в личной храбрости гауптману Виттмеру, лично участвовавшему в первом вылете, не откажешь, но записи в ЖБД об якобы 50 уничтоженных на аэродромах советских самолетах представляются банальной попыткой сгладить досадное поражение и тяжелые потери, понесенные группой. Надо отдать должное командиру немецкой группы - он сделал правильные выводы и попытался в следующем вылете взять реванш.

Тем временем, пока личный состав III./KG 55 и других бомбардировочных групп готовил технику к повторному вылету, истребительные подразделения 5-го авиакорпуса продолжали небольшими группами действовать по аэродромам 14-й, 15-й, 16-й и 63-й САД. В результате воздушных боев над Дубно и Млынувом были сбиты и погибли летчики 46-го ИАП И.О командира 2-й эскадрильи капитан В.М. Киселев, лейтенанты Г.А. Лысенко и И.С. Бабенко, по некоторым данным, был сбит и получил ранение младший лейтенант Н.П. Козинец.

Атмосфера накалялась, но командование 46-го ИАП продолжало уверенно оборонять аэродром, избегая безвозвратных потерь на земле и быстро ремонтируя поврежденные самолеты. Кроме того, все время сохранялся резерв, что было в этой ситуации крайне необходимо. Из воспоминаний И.И. Гейбо:

"Боевые вылеты продолжались без перерывов. Несколько самолетов были повреждены во время налета "юнкерсов", но техники сумели ввести их в строй. Горючего и боеприпасов пока что хватало. Между тем, наши ряды редели. То один, то другой летчик не возвращался из боя. Все чаще приходилось подниматься тем из нас, у кого сохранились машины...".

К 15.30 штаб III/KG 55 подготовил к вылету все исправные самолеты группы, и гауптман Виттмер повел 18 Не-111 в решительную атаку, единственной целью которой должен был стать аэродром Млынув. Из ЖБД группы:

"В 15.45 группа в сомкнутом строю с высоты 1000 м атаковала аэродром. Половина бомб была сброшена на рулящие и стартующие самолеты (И-16 и И-15). Четверть бомб было сброшено на пункты сосредоточения на восточном краю площадки. Пункты сосредоточения, насколько это удалось наблюдать, были еще заняты самолетами. Подробности результатов не наблюдались из-за сильных атак истребителей. После сброса бомб дальнейший старт вражеских самолетов не состоялся. Это был хороший результат.

Оборона: очень много истребителей с атаками на отходе. На одну нашу машину напали 7 вражеских истребителей. Посадка: 16.30-17.00. Один истребитель И-16 сбит. Экипажи наблюдали его падение. Погодные условия: хорошие, местами небольшие облака. Использовано боеприпасов: 576 SD 50.

Потери: Самолет ефрейтора Ганца пропал, обстрел истребителями после сброса бомб, скрылся вниз. Дальнейшую судьбу не могли наблюдать из-за сильных атак истребителей. Ранен унтер-офицер Парр".

Командир III/KG 55 гауптман X.Виттмер (Heinrich Wittmer) в кабине Не-111.

Истребители И-16 тип 5, тактические №№10 и 13, и И-16 тип 10 №19, разбитые в результате летных происшествий или оставленные из-за технических неисправностей на аэродроме Млынув. Вероятно, одну из этих машин пилотировал капитан Гейбо в вечернем бою, а затем выполнил вынужденную посадку из-за боевых повреждений.

В журнале есть и довольно забавное примечание к этому налету: "По уточнению на месте после захвата Млынува, достигнут полный успех: на стоянке уничтожено 40 самолетов".

Несмотря на очередную попытку оправдаться и в донесении, и позднее в примечании, совершенно очевидно, что над аэродромом Млынув немцев вновь ждал "теплый прием". Группа советских истребителей была в воздухе и атаковала бомбардировщики еще на подходе. Из-за непрерывных атак немецкие экипажи не имели возможности ни зафиксировать результаты бомбардировки, ни судьбу потерянного экипажа. Вот как передает атмосферу боя с советской стороны И.И. Гейбо, который возглавлял истребители, перехватившие бомбардировщики:

"Во втором часу дня в поле видимости на высоте около восьмисот метров появилась еще одна группа немецких бомбардировщиков, державших курс на Здолбунов. На перехват вышли три наших звена, а вместе с ними и я. Когда мы приблизились, я увидел две девятки в правом пеленге. "Юнкерсы" тоже заметили нас и мигом сомкнулись, прижались друг к другу, готовясь к обороне - ведь чем плотнее строй, тем плотнее, а значит, и эффективнее огонь воздушных стрелков... ...Лезть на рожон не годится. Я завел семерку истребителей со стороны солнца для атаки всей группой. Прикинул, как бы это сделать похитрее. Надо сначала расстроить порядок "юнкерсов", рассредоточить их, а потом уж и сбивать по одиночке. Значит, следует сперва сбить ведущего. В первой утренней схватке мне удалось это сделать. А как сейчас?

Я подал сигнал: "Переходим в атаку все сразу, каждый самостоятельно выбирает себе цель". И тут же ринулся на ведущего. Вот он уже в прицеле. Вижу вспышки ответного огня. Нажимаю на гашетку. Огненная трасса моих очередей уходит к цели. "Юнкерсу" пора бы заваливаться на крыло, а он как заколдованный продолжает следовать прежним курсом. Дистанция стремительно сокращается. Надо отваливать! Совершаю крутой и глубокий отворот влево, готовясь снова зайти в атаку. И вдруг - резкая боль в бедре..."

Заметка с описанием этого боя была опубликована в газете "Правда". Очень интересно, как человек иногда запоминает мельчайшие детали, к примеру, высоту 800 м, на которой происходил бой, и то, что вел семерку истребителей, и что в группе противника было 18 самолетов, и эти данные совпадают с немецким донесением практически на 100%. А вот почему Иосиф Иванович в итоге назвал немецкий бомбардировщик Ю-87, причем упирая на то, что это был именно пикировщик с неубирающимися шасси и установленными сиренами, объяснить невозможно. Память человека весьма избирательна, и в воспоминаниях ветерана явно закралась ошибка, тем более, что в заметке из "Правды", написанной по горячим следам, упоминаются просто 18 бомбардировщиков, без указания типа. Однозначно, и в мемуарах Гейбо, и в журнале боевых действий III./KG 55 описан один и тот же бой!

Подводя итоги и сравнивая результаты, отметим, что летчикам 46-го ИАП, несмотря на победные реляции немцев, и в этот раз удалось надежно прикрыть свой аэродром, не позволив противнику удержаться на боевом курсе и прицельно отбомбиться. Надо отдать должное мужеству и хладнокровию немецких экипажей - несмотря на то, что они действовали без прикрытия, советским истребителям так и не удалось разбить их строй, а сбить один и повредить еще один Не-111 получилось у советских летчиков только ценой аналогичных потерь - один И-16 был сбит огнем стрелков, и младший лейтенант Цибулько, только что сбивший один бомбардировщик, выпрыгнул с парашютом, а капитан Гейбо, повредивший другой Не-111 получил ранение и с трудом посадил поврежденный самолет на аэродроме.

Вместе со сбитым "хейнкелем" Не 111Р-2 W.Nr.1385 "G1+CT" из 9./KG 55 погиб экипаж в составе пилота ефрейтора Ганца (Gefr. Ganz), штурмана обер-ефрейтора Ганса (Ogefr.

Gans), механика ефрейтора Штаудера (Gefr. Stauder), радиста ефрейтора Мессершмидта (Gefr. Messerschmidt) и стрелка ефрейтора Пихльмайера (Gefr. Pichlmeier). Повреждения получил еще один самолет 9-й эскадрильи, который пилотировал лейтенант Бермадингер (Lt. Bermadinger), был ранен механик унтер-офицер Парр (Uffz. Parr).

На этом боевые действия первого дня войны над аэродромом Млынув, городами Дубно и Млынув фактически закончились. Чего же добились противоборствующие стороны к вечеру первого дня войны?

Летчики 46-го ИАП, отличившиеся в послеобеденных боях 22 июня: Иван Мефодьевич Цибулько и Константин Константинович Кобызев

Оставленные в ангарах на аэродроме Млынув исправные И-153, УТИ-4 и УТ-1 46-го ИАП. Несколько позже самолеты были ободраны на сувениры, поломаны и перевернуты немецкими военнослужащими.

III./KG 55 и другим частям 5-го авиакорпуса не удалось уничтожить материальную часть советских авиачастей на аэродромах Млынув и Броды, несмотря на возможность первого внезапного удара. Уничтожив на этих аэродромах шесть боевых самолетов (два И-153 в Бродах и по два И-16 и И-153 в Млынуве) и сбив еще три истребителя в воздухе (два И-153 и один И-16, кроме того, И-16 Иванова, разбитый при таране). Немцы сами потеряли пять Не-111 полностью уничтоженными и еще три поврежденными, что составляет третью часть самолетов группы, имевшихся на утро 22 июня. Справедливости ради необходимо отметить, что немецкие экипажи действовали в трудных условиях: их цели располагались в 100-120 км от границы, они действовали без истребительного прикрытия, находясь около часа над территорией, контролируемой советскими войсками, что, собственно, наряду с тактически неграмотной организацией первого вылета и привело к большим потерям.

46-й ИАП был одним из немногих полков ВВС Красной Армии, летчики которого не только смогли 22 июня 1941 г. надежно прикрыть свой аэродром и понести минимальные потери от штурмовых ударов, но и нанесли противнику серьезный урон. Это было связано как с грамотным управлением со стороны штаба полка, так и, несомненно, с личным мужеством и героизмом летчиков, которые готовы были ценой своей жизни отразить атаки противника. Отдельно хотелось бы отметить выдающиеся лидерские качества, а также личное мужество Иосифа Ивановича Гейбо, великолепно сражавшегося в этот трудный день и, несомненно, являвшегося примером для молодых пилотов 46-го ИАП.

Поражает практически полное соответствие заявленных побед и реально уничтоженных немецких самолетов даже без учета поврежденных машин. Кроме сбитых в районе Млынув - Дубно двух Не-111 из 7./KG 55 и еще одного сгоревшего после посадки, а также сбитого в вечернем бою самолета из 9./KG 55, в районе Дубно после полудня был сбит советскими истребителями Не-111 из 3./KG 55. Вместе с Не 111 P-4 W.Nr.2928 погиб экипаж в составе пилота унтер- офицера Бахрингера (Uffz. Bahringer), штурмана унтер-офицера Бутчера (Uffz. Buttscher), радиста ефрейтора Аргшторфера (Uffz. Argstorfer), механика обер-фельдфебеля Лерхе (Ofw. Lerche) и стрелка ефрейтора Рестемайера (Gefr. Restemeier). Вероятно, автором этой победы был младший лейтенант К.К. Кобызев. За этот успех, а также за другие заслуги в первых сражениях (Кобызев был единственным летчиком полка, заявившим две личные победы в июньских боях) он был удостоен высшей награды СССР - ордена Ленина.

Отрадно, что и все другие летчики полка, отличившиеся в боях первого дня, были награждены правительственными наградами 2 августа 1941 г.: И.И. Иванов посмертно стал Героем Советского Союза, И.И. Гейбо, И.М. Цибулько и С.Л. Максименко получили ордена Красного Знамени.

Потери, понесенные 46-м ИАП в воздухе, несомненно, связаны с недостатками в учебно-боевой подготовке ВВС РККА и совершенно неудовлетворительной матчастью. На И-16 тип 5 и 10, а также на И-153, конечно же, можно было противостоять Не-111 и Ю-88, хотя сбивать эти живучие и хорошо вооруженные машины было чрезвычайно сложно. При столкновениях же с Bf 109F-2 практически всегда советские летчики вынуждены были обороняться, и тяжелые потери в воздушных боях с немецкими истребителями были неизбежны.

Командир 14-й САД полковник И.А. Зыканов и штаб дивизии также вполне адекватно руководили боевыми действиями частей, начиная с первых минут войны, и ставили задачи, соответствующие обстановке - чего стоил один приказ сбивать немецкие самолеты! После вечерней попытки разбомбить аэродром Млынув во избежание новых ударов и потерь комдив приказал перебросить 46-й ИАП на аэродром Грановка, с которого советские летчики продолжили боевые действия.

Зафиксированные на фотографиях немецких военнослужащих исправные И-153, УТИ-4 и УТ-1 на аэродроме Млынув, которые штаб III./KG 55 беззастенчиво приписал в качестве своих побед, в реальности попали в руки противника вследствие стремительного наступления 11-й танковой дивизии 48-го моторизованного корпуса 1-й танковой группы. Немецкие части уже 24 июня захватили Берестечко, а 25 июня ворвались в Дубно и Млынув. Аэродром Грановка находился всего в 30 км восточнее Берестечка, поэтому уже 24 июня 46-й ИАП был вынужден перебазироваться на аэродром Федоровка близ Новоград-Волынска, бросив в Млынуве и Бродах 16 И-153, 4 УТИ-4 и 7 УТ-1. Конечно, это можно поставить в вину командованию полка, но авиаторы наверняка и представить себе не могли возможность такого быстрого прорыва немецких танкистов на 100 км в глубь советской территории на третий день войны.

Оставленные на аэродроме Млынув неисправные самолеты P-Z 27-й корпусной авиаэскадрильи. Хорошо видно, что в результате бомбардировки были уничтожены всего несколько самолетов

1. ЦАМО. Ф.46 ИАП.

2. ЦАМО. Ф. 92 ИАП.

3. ЦАМО. Ф. 14 САД.

4. ЦАМО. Ф.229, оп. 181, д. 10 и 14.

5. Смирнов С. С. Рассказы о неизвестных героях - М.: "Молодая Гвардия", 1968.

6. Ровенский Г. В. Иванов И. И. - герой первого тарана 22 июня 1941 года. Клуб "Историк". Щелково - наукоград Фрязино. 2009.

7. Гейбо И. И. Шла двадцатая минута войны". Куйбышев, 1984.

8. Медведев Д.А. В пылающем небе. Л.: Лениздат, 1989.

9. Wolfgang Dierich. "Kampfgeschwader 55 "Greif". Eine Chronik aus Dokumenten und Berichten. 1937-1945. Motorbuch Verlag Stuttgart. 1994.

10. Kriegstagebuch Nr. 4 III./Kampfgeschwader 55.

11. Http://www.yogysoft.de/pawe:/index.html.

12. Интернет-публикация P. Ларинцев, А. Валяев-Зайцев. "Потери Люфтваффе в первый день войны" (www.airforce.ru).

Особую благодарность автор приносит внуку И. И. Гейбо Сергею Лабецкому, предоставившему документы из семейного архива, а также Константину Стрельбицкому за помощь в переводе документов III./KG 55.