Автопортрет

Температура в тени + 57, в БТР - 87. Открывать люки нельзя - могут послать пацанов забросить в люк гранату. У "Витязя-01" была охрана 6 человек, которую он набрал из тех, кто постоянно попадал на гауптвахту и пил. Охрана полагалась ему по должности. Комсомольцев-активистов, рекомендованных замполитом, он отверг. Один парень заслонил М. от пулеметной очереди. М. представил его к ордену "Красной звезды". Парень отрицал, что сунулся под пули, чтобы спасти командира. Ему пробило легкие и печень.

Когда хотелось свежего мяса, ставили мины в местах, где пасется скот. Предупредительные таблички были чистой формальностью: ни афганцы, ни бараны читать не умели.

Я спросил, почему он разнес мечеть.

- Друга моего закадычного в том ауле положили. Уши отрезали, глаза выкололи... Кишки вывернули... И на дорогу швырнули рядом с мечетью. У него три дочки: Лизка, Светка, Настька...

Когда его привезли, я стакан спирту выпил, помянул... "Ничего, говорю, - Серега, я за тебя отомщу". Сел в БТР, взял две ракетные установки, вышел на позицию. Видите, говорю, мечеть? Давайте по ней залпом! Капитан ракетчиков головой мотает: не положено, подполковник. Все понимаю, но не положено. Не видно противника. Тогда я в БТР вернулся и по рации ему приказываю: "С территории мечети и из минаретов ведется прицельный артиллерийский огонь по нашей колонне. Подавить огневые точки противника!" Вот это, говорит, другое дело. Есть, подавить огневые точки противника. Ну и дали! Только пыль поднялась к небу!

Вернулся и всю ночь пил...

Достал письмо.

- Вот что ребята пишут... "Помяни Леху Гриднева - пал хорошо, легко. Помяни Славу Капустина - 20 августа его призвали, мучался парень, отошел в госпитале. Игорьку нашему не позавидуешь - подорвался на мине, ампутировали левую ногу, вытек глаз, отправили в Союз... Думаем, он тебе напишет".

Приехала последняя машина, и я попросил водителя привезти водки. Тот скривился - поздно, где сейчас найдешь, хотел футбол по телевизору посмотреть... Но к воротам подошел М.

- Приказы начальства не обсуждаются, а выполняются! Одна нога здесь, другая там. Быстро! И "Беломор" купи!

Саша позвонил жене, сказал, что задержится. Мы сидели до часу ночи.

Муторно было на душе. Иногда хотелось дать ему в морду. Иногда я сочувствовал ему и его парням. Сложные чувства вызывали его рассказы. Неужели все это так, как он рассказывает? В наших газетах - тишь да гладь. "Ограниченный контингент советских войск оказывает братскую помощь афганскому народу..." Но давно поговаривают, что привозят солдат в цинковых гробах, тихо хоронят, проводят с родственниками беседы, просят не распространяться...

И долго не мог заснуть - собаки лаяли, я вставал, бродил по гаражу, и почему-то представлял себе оскаленные трупы душманов, заваленных из крупнокалиберных пулеметов. И истерзанное тело закадычного друга "Витязя-01". Мрак какой-то...

1 октября 1984г.

С утра писал рассказ, потом пообедал, прилег и задремал. Мне снилось, что я умею летать. Дело происходило в Зеленогорске. Я зашел к сторожу дяде Васе, в трехэтажный дом напротив вокзала. У дяди Васи куражилась пьяная компания, которую пыталась разогнать его жена, некоторые спали в одежде на диванах. Была молодая женщина, у которой дядя Вася целовал руки.

Дядя Вася дал мне котелок манной каши, и я вышел в сломанную дверь. Я шел по дорожке вдоль шоссе. Светило солнце, голубело небо, две женщины катили детские коляски.

И вдруг я разбежался и полетел. Я круто взмыл вверх и понял, что могу лететь, куда захочу. Я спустился пониже и пролетел над женщинами, над кустами, над ручьем, я мог замедлять полет, взмывать ввысь, спускаться ниже. Изумительное ощущение! С земли на меня показывали руками. Я спустился на тропинку, по которой шел мальчик. Я взял его за руку - он был похож на Максимку, мы пошли куда-то, и я говорил, что сейчас покормлю его. Я попробовал кашу, она оказалась совершенно не сладкая и пересоленная.

Тут я проснулся.

Да! Чуть не забыл! Перед полетом я бежал и напевал мелодии импровизировал. Музыка сочинялась удивительно интересная.

Прекрасный сон. Прекрасные ощущения.

Вспоминаю, как нечто подобное я ощутил наяву за несколько часов до рождения Максима. Мы с Ольгой гуляли по заливу и вышли на старый финский мол около дома отдыха "Восток-6".

Солнце, ветерок, белые облачка на небе. Мы ступили на мол, сделали несколько шагов, взявшись за руки, и вдруг я почувствовал или мне показалось, или увидел внутренним зрением, что бетонная поверхность мола проносится подо мною, как взлетная полоса аэродрома, и я, расправив руки крыльями, отрываюсь от нее и в бреющем полете кругом проношусь над водой. У меня из горла хлынул восторженный выдох.

Я рассказал Ольге об этом минут через двадцать.

А когда мы вернулись на дачу, и она наклонилась, чтобы погладить выбежавшего к нам Степку, у нее началось... Я бегал на вокзал за такси, Феликс невозмутимо курил и улыбался - "Ничего, ничего, родит твоя баба, никуда не денется. Парень будет, по всему видно. На обратном пути бери бутылку, а то мы с Саней давно не выпивали". И Молодцов стоял рядом, дружелюбно улыбаясь и готовый помочь, случись нужда.

6 октября 1984г. Дежурю в ОТХ. Суббота.

Гуси пролетели стаей. Почему-то летели на Север. Какие-нибудь северные гуси? Или так им и положено? Не знаю.

Спросил Максимку, кем он хочет стать, когда вырастет, и он ответил: "Папой". Мне было приятно.

- Что же ты будешь делать?

- Курить. Печатать на машинке, писать. Разные другие дела делать.

Затем выяснилось, что у него тоже будут свои детки, 8 человек. Мальчики будут летчиками и моряками, а девочки - учителями.

- А где же ты их возьмешь? - спросили мы с Ольгой. - Ведь ты говоришь, что жены у тебя не будет.

- А в ясельках. Где же еще...

Третий раз пишу рассказ про Белова. Практически заново каждый раз. Измучился сам и замучил сюжет. Но доделать необходимо. Рассказ по объему перерос в короткую повесть. Что получится - не знаю.

Известному в прошлом вратарю Льву Яшину отрезали в Югославии ногу. Югославы только и делают, что отрезают великим людям ноги. Сначала своему президенту И. Броз Тито. Теперь - Яшину. Ни за что не поеду в Югославию.

Валера Суров как-то сказал, что хороший писатель дает государству прибыли, что твой завод. А требуется ему лишь стол, стул, ручка и стопка бумаги. Выручка от продажи книг весьма приличная.

Я заметил, что если герои кинокомедии много смеются, то в зале - скука. Чем больше смеются герои, тем меньше смеются зрители. На экране: "Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!", а я сижу, и мне тошно. Таким был фильм "Брелок с секретом" по ТВ.

14 октября 1984г. Зеленогорск.

Вчера наладил печку, затопил, и в доме сразу стало уютней. Люблю октябрь.

Вечером писал. Написал эпизод на три страницы. Идет туго. Возможно, оттого, что сюжет я задал заранее. Вот герои и сопротивляются. Экспромта почти нет. Идет 46 стр.

"Эк, как закрутило!", - подумал Белов. И то правда: еще вчера он был свободным человеком, а сегодня...

Такая конструкция вполне на уровне. Мысли героя + опосредованный внутренний монолог.

Мальчик у ночного костра - эпизод.

15 ноября 1984г. Деж. в ОТХ.

Как я живу? Ничего живу, по-разному.

Рейгана вот переизбрали на второй срок президентом. Индиру Ганди убили. Меня приняли в мастерскую молодой прозы при Ленинградском Союзе писателей, и я успел с этими ребятами выпить и пригласить их в гости. Разные там ребята.

Борис Натанович Стругацкий взял меня в свой семинар, прочитав мою первую повесть "Феномен Крикушина". Придется отбывать фантастический номер, коль записали в фантасты. Впрочем, "Шут" тоже с фантастическими допущениями, и Стругацкий, как я понял, вовсе не сторонник одних только космических эпопей и звездолетных декораций. Ребята в семинаре разные, глядишь, приживусь и я.

Заново написал рассказ (или повесть?) про Белова. Названия пока не придумал. Плохо что-то пишется. Не получается. Сейчас пишу рассказ "Этажи" (или "Случай с Евсюковым"?). Остановился на 13-й странице, перечитал и огорчился. Понимаю, что это эксперимент, но все равно - далеко до блеска. "Шут" лежит в столе в ожидании переделки. Буду менять его кардинально. Введу Феликса, как одного из главных персонажей, и он должен поставить всех героев и ситуацию на уши.

С сестрой Надеждой пересекаться неохота: надоели ее милицейские вопросы - как я себя веду и почему у Ольги, якобы, грустный голос по телефону. До сих пор не забуду ее летний разгон на даче, когда она устроила нам с Юркой головомойку за выпивку. Юрка тогда прижал уши, сделался меньше ростом и делал успокаивающие жесты руками: "Надежа, Надежа, мы по чуть-чуть... Мы же не пьяные!.." А Саня подмигивал нам у нее из-за спины и незаметно разводил руками - видите, мол, мужики, какое цунами! Представляете, как мне достается! Одним словом - сигуранца, готовый милиционер!

Так вот и живу. Толстого читал - философско-религиозные статьи с ятями, издание Маркса, Ольгино приданое, наследство от ее бабушки. Хорошие статьи. Другой Толстой мне предстал. Особенно про грехи и соблазны хорошо написано детальнейшая классификация, на все случаи жизни. Это в его статьях: "Учение Господа, преподанное народам двенадцатью апостолами" и "Христианское учение". Кое-что понимать начинаю в жизни после этих статей. И почему Синод отлучил его от Церкви?

"243. Первый и самый обычный соблазн, который захватывает человека, есть соблазн личный, соблазн приготовления к жизни, вместо самой жизни. Если человек не сам придумывает это оправдание грехам, то он всегда найдет это оправдание, уже вперед придуманное людьми, жившими прежде него.

244. Теперь мне можно на время отступить от того, что должно и чего требует моя духовная природа, потому что я не готов, - говорит себе человек. - А вот я приготовлюсь, наступит время, и тогда я начну жить уже вполне сообразно со своей совестью.

245. Ложь этого соблазна состоит в том, что человек отступает от жизни в настоящем, одной действительной жизни, и переносит ее в будущее, тогда как будущее не принадлежит человеку.

....................................................................................................................

249. Для того, чтобы не подпасть этому соблазну, человек должен понимать и помнить, что готовиться некогда, что он должен жить лучшим образом сейчас, такой, какой он есть".

Великий был мужик. Хочу ввести эту тему в "Шута".

Пью редко. Больше двух месяцев не пил, а перед Ноябрьскими выпил и пропил около 50 рублей. Обещали отдать компаньоны, но пока не спешат. А-а, не в деньгах счастье.

Тревожно в мире. Рейган, собака, заявил, что начинается решающий момент в схватке с коммунизмом, Армагеддон, дескать, близок.

Максимка растет, задает недетские вопросы про деньги, начальник ли я и т. п. В дневник стал писать без особого желания. Почему?

Живу какими-то рывками. Но работаю почти ежедневно. Вернее - еженощно. А получается плохо.

Так вот и живу. Не бегал уже дней 20. Потому что джемпер с дырками на локтях. Причина это или повод? Не знаю. Скорее всего, повод.

Гатчинские даль и грязь надоели. Буду искать работу в Ленинграде.

Родственники, похоже, успокоились, что я такой непутевый, и не дергают расспросами о продолжении карьеры. Даже теща молчит.

19 декабря 1984г. Деж. в ОТХ.

В субботу ездили с Ольгой в Зеленогорск. Сгребали лист, укрывали тюльпаны и анютины глазки. Надо готовиться к зиме.

Смотрели с Ольгой фильм "Берег". Я назвал его красивыми слайдами к роману. На большее он не тянет. Хотя уверен, что в печати хвалить его будут, т.к. роман удостоен Госпремии, и Бондарев сейчас в фаворе.

Пишу "Этажи" и по кускам читаю Жильцову по телефону. Ему нравится. Мне не очень. Сейчас мой герой на 4-ом этаже, отдыхает. Сидит, бедолага, на чужом балконе в тренировочных штанах и майке. Остался последний рывок до своей квартиры. И темно на улице, и сыро, и ветрено. И обнаружить себя нельзя.

Печатаю сразу на машинке - это впервые. Сознательно использую длинные сложносочиненные предложения и замысловатые обороты - экспериментирую. Пишу в третьем лице.

Зашел водитель, бывший зек, и поведал народное средство от клопов: посадить лягушку в банку и закрыть марлей. Клопы такого соседства почему-то не выносят и освобождают жилплощадь. Он же рассказал притчу.

Цыган, отправляя дочку с кувшином за молоком, хлещет ее кнутом: "Попробуй только молоко пролить или кувшин разбить!" - приговаривает он.

- Зачем же ты ее бьешь? - вступается за девочку сосед. - Она еще не разбила и не пролила!

- Э-э-э, - отмахивается цыган. - Когда разобьет, поздно будет.

21 ноября 1984г. Какой-то гад в неустановленной квартире нашей лестницы играет вечерами на флейте. А может, и на дудочке. Не исключено, что и на пастушьем рожке. Или жалейке. И тоскливо играет, заунывно. Может, он дрессирует кобру?..

Вчера поздно ночью закончил "Этажи". Сокращать и править!

К "Шуту":

"Я из кожи вон лезу, а вы мне прерогативы ставите". Клянусь! Он так и сказал - прерогативы ставите.

22 ноября 1984г. "Зенит" - чемпион 1984 года!

Вчера победой в матче с харьковским "Металлистом" (4:1) он досрочно завоевал золотые медали. Ура! Всеобщее ликование. Ровно сорок лет назад, в 1944 году, "Зенит" взял кубок СССР. В 1980 - бронза. И вот - золото. Мо-лод-цы!

26 ноября 1984 года.

Вот и стукнуло 35. Вчера экспромтом навестили меня родственники.

Вскользь и из вежливости поговорили о моих литературных делах, вспомнили родителей, нашу былую семью. Вера принесла слайды и диаскоп. Смотрели картинки времен строительства дома.

- Хорошая была компания, - с грустью вспомнил Молодцов.

Вера сказала, что наш дед - Павел Каралис был архитектором вокзала в г. Калуге. Вокзал во время войны разбомбили, но часть, вроде, осталась. И куда делся дед, почему отец в семнадцатом году оказался старшим в семье - никто не знает...

1 декабря 1984 года. Дежурю в ОТХ.

Сегодня - восьмидесятилетие отца. Отец умер 68-ми лет. Мать - 57-ми. Бронислав погиб в 20 лет. Лев на войне - в 19. Сашенька умер в 5 лет. Феликс ушел в 49.

Печальные цифры.

На той неделе перепечатал рассказ и отвез Аркаше Спичке.

Аркадий, помню, поучал меня: "Никогда не трактуй замечания критиков в свою пользу - дескать, они не понимают. Постарайся разобраться, в чем суть. Исключения составляют записные идиоты, непрофессиональные читатели и цензура. На них можно плевать. Но осторожно, особенно на последних".

У этого огромного человека удивительно тонкий вкус. Если он сказал, что плохо, я верю, что плохо. И вскоре понимаю, почему плохо. И лажи он не пропустит, выловит всех блох.

Два дня назад ударил мороз, напоминая, что осень кончается и быть зиме, и теперь оттепель. Корки льда, лужи, грязь.

Наши приняли предложение США начать переговоры по широкому кругу вопросов разоружения. Тянули, очевидно, потому, что ждали поражения Рейгана на выборах. Но, увы...

Отвез вчера отцовскую машинку в ремонт и перепайку шрифта - давно следовало поставить новый крупный шрифт, но не было денег. Сговорились на 60 рублях. Мастер сказал, что машинка отменная, такие, если они в исправном состоянии, стоят в комиссионках 200 рублей. Немецкая техника, долговечная. "Groma" называется. А у меня, честно говоря, была мыслишка заменить ее югославской, новой. Мастер сказал, что югославские - дерьмо. Долго не служат. Обещал сделать за две недели.

Приехал домой без машинки и не нахожу себе места - как будто что-то потерял или украли.

На семинаре Бориса Натановича Стругацкого, куда меня взяли кандидатом, я слышал две присказки:

1. Писатель - это не тот, кто пишет, а кто печатается. Шутка.

2. Писатель - это не тот, кто печатается, а кого читают. Это сказал Б. Стругацкий. Сказал серьезно.

Еще Стругацкий говорил - передаю своими словами: "Относитесь к критике спокойно. Запомните, что какую бы ерунду вы ни написали, всегда найдется человек, которому она понравится. И какой бы шедевр вы ни создали, всегда найдутся люди, которых он оставит безразличными".

"Кто успевает в науках, но отстает в нравах, тот больше отстает, чем успевает". - говорили в старину. И еще: "Величайшее несчастье быть счастливым в прошлом".

Выражение: Держать волка за уши.

3 декабря 1984г.

Вновь берусь за "Записки шута". Название и сюжет намерен менять. Будет "Вектор совести", возможно, "Дурак" или "Критик", допускаю "Не хочу быть ангелом", но - не "Шут". "Шут" - слишком многообещающе. Ждешь от героя россыпей юмора и шуток. А идея не в этом. Вещь д.б. с грустинкой, но оптимистическая.

У соседей наверху раздаются странные звуки. Как будто огромной бормашиной сверлят зуб мамонту, и он, бедняга, стонет. Бормашина при этом буксует.

9 декабря 1984 г. Деж. в ОТХ.

Вчера нашел в столе первый вариант "Феномена Крикушина" на тонкой бумаге, купленной в Сосново. Помню, как обнаружил в тамошнем универмаге пачку бумаги - дешевую и чуть желтоватую, две тысячи листов. Ольга дала деньги с неохотой, но промолчала.

Я взвесил пачку на руке и сказал Ольге:

- Испишу всю эту бумагу и стану писателем! Вот увидишь!

Она улыбнулась недоверчиво.

Я аккуратно разрезал "Феномен" для туалетных нужд. Получилась солидная стопка. Вот тебе и практическая польза...

Идет дождь. Гололед. Ходил на железную дорогу звонить в Ленинград. Неудачно, у них тоже нет связи. В промзоне грязь, темнота, из земли торчит железо, могучие затворенные ворота, балки, люки...Дважды перелезал через платформы со щебнем и прошелся по луже, приняв ее при свете прожектора за ледяную корку. Пришел с мокрыми ногами. Дамка зашла ко мне, виляя хвостом, и приложилась грязными лапами к груди.

Начал читать роман "Рославлев или Русские в 1812 году", господина Загоскина. И, не дочитав, бросил.

Писал, потом выпил чаю и прилег на топчан. Телевизор не работает.

Я достал банку с усохшей лягушкой, которую нам принесли как средство от клопов, и принялся ее разглядывать. Очевидно, лягушку бросили в какой-то раствор, и она умирала по мере его испарения. Лягушка была маленькой, пепельно-серой и напоминала ящерку. Я, как истинный естествоиспытатель, отметил ввалившиеся глаза, вывернутые лапы и задранную вверх голову. Тяжело, бедолаге, было умирать в испаряющемся ежедневно растворе. Может, это была ее стихия - вода? Лягушка, прилипшая к дну мутной баночки из-под майонеза. Баночка прикрыта марлей.

- Вот лягушка, - вслух философствовал я, держа в одной руке банку, а в другой - дымящуюся папиросу. - Клопы, оказывается, ее запаха не переносят. Народное, так сказать, средство. А знают ли об этом ученые, которые создают разные дихлофосы и карбофосы? И при этом травят другую живую природу. Э-э, наверное, не знают. Иначе не создавали бы такие бесполезные препараты. Надо выделить запах лягушки, синтезировать химическим путем такое же вещество - и порядок. Клопов не будет".

Я поставил банку обратно под топчан и стал думать о сюжете своей повести.

Думалось не ахти как, и я позвал Дамку и угостил ее булкой с маслом. Она подержала кусок во рту и с виноватым видом опустила его на пол. "Ага! Ты булкой брезгуешь! Ты думала, я буду кормить тебя артишоками? Да? Признавайся - ты так думала? Ты думала, что я, бедный механик, буду кормить собаку заморскими артишоками? Булку она не хочет, подавай ей артишоки. Ну и собаку я подобрал в кустах - просто королевских кровей. Артишоки ей, видите ли, подавай. Может тебе еще за анчоусами самолет во Францию послать?" Дамка застыдилась и дожевала булку. Глаза ее сразу повеселели: "Вот видишь, я все съела! Вовсе я не просила анчоусов с артишоками. Поиграй со мной!" Я ее похвалил и вышел с нею на улицу. Загадочные словечки - анчоусы с артишоками. Понятия не имею, что это такое. А нахально лезу в писатели...

"Все, что мне упало с неба, - любил говорить Н., - это три жены и три статьи Уголовного Кодекса. Остального добился сам."

17 декабря 1984. Деж. в ОТХ.

Вчера получил свою машинку из ремонта - ей переделывали шрифт на стандартный.

Немецкая трофейная машинка, ни разу не смазанная года эдак с 1947, исправно служила мне. Она досталась от отца и старшего брата, которые, скинувшись, купили ее в 1960 году в комиссионке. Побывав в руках мастера, машинка стала работать почти беззвучно, маслянисто клацая и мягко скользя кареткой. Я подремонтировал футляр и теперь хочу оклеить его дерматином, как посоветовал мастер. Шрифт четкий и красивый. Вчера вечером печатал и радовался. А года два назад я оставил ее в электричке, выйдя на "69 км", и чуть не расстался с нею навсегда. Меня спасло, что у кассира на платформе был телефон, и она созвонилась с милицией на станции Сосново, и дежурный сержант встретил поезд и забрал с полки во втором вагоне мою "Грому".

Забрать-то он забрал, но возвращать не поспешил. В тесной комнатке железнодорожной милиции мне предложили объяснить, по какому праву я имею в личном пользовании множительную технику, а именно - пишущую машинку.

Назваться писателем мне не хватило духу. Я, немного нервничая, объяснил, что машинки открыто продаются в комиссионных магазинах, и я как нештатный корреспондент нескольких центральных и ленинградских газет печатаю на ней свои материалы. Возьмите, дескать, подшивку газеты "Смена" за последние месяц-два, и вы найдете там мои рассказики. Есть у вас "Смена"?

- Понятно, - сказал сержант, разглядывая мой единственный документ проездной билет с фотокарточкой. - Пиши расписку, что получил.

Сев в обратную электричку, я обнял и расцеловал футляр машинки. А потом стал называть себя последними словами, но не сердито, а напевно, радуясь возвращенной потере: "Ну я и чудило с Нижнего Тагила... Ну и обормот. Раззява хренов..."

С тех пор я зарекся выносить машинку из дома. В крайнем случае привязывать ремнем к руке и в транспорте держать ее только на коленях или зажатой между ног.

Немецкая трофейная машинка - это, пожалуй, единственное, что дала нашей семье война.

26 декабря 1984 г. Дежурю в ОТХ.

Мой рассказ "Этажи" прочитал А. Житинский. Говорит, понравился. Я отнес его в "Неву".

Вчера был в Зеленогорске. Ездил за картошкой. Мороз и солнце. Ольга потеряла 25 руб. Может, сперли на работе - не знает.

На днях у Максимки в садике был новогодний концерт. Я помогал устанавливать елку, а на следующий день присутствовал. Максимка прокричал с выражением стишок: "Возле елочки кудрявой все мы весело попляшем. Раз, два! Раз, два, три, ну-ка, елка, посмотри!" Мальчики были в масках Петуха, девочки - зайчиками. Дед Мороз ходил с волшебной палкой, в набалдашнике которой зажигалась звездочка, и затевал с детьми игры. Потом - подарки из мешка. Мне понравилось.

Прочитал "Варраву" - повесть Пер Лагерквиста (швед) об отпущеннике Варраве, которого отпустили, помиловав, вместо Христа.

Интересен стиль повести. Необычен. Повествование движется через внутренние монологи героев, их размышления, т.е. почти всегда опосредовано. Автора совсем не видно.

Сегодня же прочитал роман-газету "Неоконченный портрет", А. Чаковского. Интересно. О Франклине Делано Рузвельте. Автор пишет, что есть наказание, посылаемое Господом, а есть испытания - для закалки человека, и надо их различать. Испытания, думаю, могут быть не только бедами, но и напротив богатством, славой и т.п. кайфами земными.

Очень холодно. Морозы до - 25. В нашем вагончике мерзнем и при трех электрических печках - все выдувает ветром.

28 декабря 1984. Гатчина.

Рано утром зазвонил местный телефон. Я, не зажигая света, снял трубку и ответил. Звонили из диспетчерской. Было очень плохо слышно. Выяснилось, что держу трубку вверх ногами.

По японскому обычаю, до Нового года надо отдать все долги, сделанные в уходящем году. Раньше, если японская семья не могла этого сделать, она снималась со своего места и шла на другое, более удачливое. И от стыда перед соседями. Такой вот обычай.

Может, и мне отвалить куда-нибудь по японскому обычаю?..

1985 год

С Новым годом! Прощай, 1984-й год!

Сегодня узнал из печати, что родился под знаком Быка (по восточному календарю), и наступивший год принесет мне удачу.

Тридцатого декабря ездили на Герцена, к Ольгиным родителям.

Дед Мороз (Юрий Эдуардович) принес всем подарки, Максимка рассказал ему стишки, сплясал немного, и мы посидели за столом..

31-го дома нарядили елку, попросили хором, чтобы она зажгла свои волшебные фонарики, и тут же, у елки, пили лимонад, жгли бенгальские огни и стреляли хлопушками с сюрпризами. Было весело и хорошо. "Елка, зажгись! Елка, погась!" - командовал Максимка елочке, а я незаметно втыкал штепсель в розетку. Максимка признался, что верит в мое умение колдовать. Мне было приятно и интересно.

Шампанское, которое я сунул в морозилку, замерзло - в нем, как подводные лодки, плавали льдинки, и за пятнадцать минут до Нового года я бросился отогревать бутылку водой из-под крана. Отогрел. Шампанское в бокалах было пронзительно-ледяное.

Уложив Максимку спать, мы вышли на балкон, где грохнули хлопушками и зажгли бенгальские огни. Над Васильевским островом, в низком небе, таяли и опускались огоньки ракет - то озорничали морячки.

Настроение все эти дни было приподнятое и доброе. Хотелось бы прожить так весь 1985 год.

Пишут подмастерья - вычеркивают мастера.

3 января 1985г.

Утро. Гараж. Ночью мне снился брат Феликс. Мы с ним собирались оклеивать декоративной пленкой Ольгин рояль, а затем - стены старинного помещения с высокими потолками. Потом оказались в тесном туалете при кафе. И стали рассуждать о зарплате официантов этого кафе. Высокие стены с лепниной, сводчатые потолки. Не помню - выпили мы с ним или нет?

Снилось, что я связан с партизанами, пробираюсь к ним лесом, убиваю из засады нескольких немцев; убиваю по-настоящему, безжалостно, подкарауливая их поодиночке возле карьера, где добывают гранит.

Затем недолгое чувство страха - меня выследили, мне грозит окружение, громкий лай собаки, и я просыпаюсь - наша Дамка тявкает в тамбуре вагончика.

Семь утра, пришел колонный Леша Туманов, и мы с ним говорим немного о работе, о предстоящем дне. Затем я иду в ремонтный бокс умываться, ставлю на плитку чайник. Приходят первые водители, и я узнаю что температура -17.

6 января 1985г. Воскресенье. Дежурю в ОТХ.

Холода до 30 градусов.

Читать ничего не взял - забыл, и теперь маюсь, приходится бездельничать в литературном плане.

Из самоутверждения вымыл в вагончике всю посуду, навел порядок и удлинил провод у электропечки, чтобы ее можно было засунуть под топчан. Теперь готовлю обед из болгарского сухого супа и пельменей. Эл. плитка греет плохо, и ожидание обеда может растянуться часа на два.

Кто-то оставил трехлитровую банку соленых огурцов, и я грызу их понемногу. Еще есть сало с перцем, колбаса, чеснок, чай, сахар, ириски. Прекрасно! Что еще надо? Чистую бумагу. А ее и не оказалось - забыл взять, хотя папку с черновиками и положил в сумку. Растяпа!

Вечером сходил на железную дорогу - через три забора - и позвонил домой.

23 часа. Сегодня занимался тем, что ел, лежал на теплом топчане, читал свой дневник, выписывая из него отдельные фразы для повести, а также просмотрел 10 номеров журнала "Моделист-конструктор", которые обнаружил в ремонтном боксе. А также курил и думал. Время, как ни странно, прошло незаметно. Пора спать, но я выпил крепкого свежего чаю и почувствовал бодрость.

7 января 1985г.

Утро моего дежурства. Мороз за ночь спал. Полнолуние. Астрология и др. науки утверждают, что в полнолуние мужчины становятся наиболее агрессивными. Подтверждение тому - три разбитые морды в нашем гараже.

На холоде машины заводятся плохо. Водители ходят с факелами из ветоши, пропитанной соляркой, суют их под кабины - отогревают загустевшую смазку двигателей, и оттого площадка похожа на древний военный лагерь. Дым, пар, темнота, отблески пламени на машинах и красных физиономиях. Вода, которую водители берут в боксе для машин - почти кипяток, ею толком не умоешься.

Сегодня Рождество. И один паренек из тех, что живут в деревушках вокруг Гатчины, поздравил меня с праздником. Я его тоже.

8 января 1985г.

Вчера с Колей Жильцовым были на семинаре Бориса Стругацкого. Трое участников семинара вернулись с традиционного слета молодых фантастов и приключенцев, который проводился в подмосковной Малеевке. Взахлеб делились впечатлениями. О чем только не пишут фантасты! Смешные и нелепые фразы заносились в специальный альбом - "Бормалярий". Название навеяно симбиозом имени и отчества Б. Стругацкого - Борнатаныч, так его зовут меж собой старички-семинаристы.

Председатель Клуба холостяков Чукотки, некто З., написал огромный роман "Звездный шериф". Ему 45 лет. Бывший учитель. Никто не смог дочитать роман до конца.

Фразы: "Профессор был настолько туп, что не видел своего конца".

В жанре приключенческой литературы была представлена повесть "Топь". Один из семинаристов в Малеевке, прочитав десять страниц, сказал:

- Я на эту "Топь" гать положил. Так и передайте автору. - Плюнул на пол и захлопнул папку с рукописью.

14 января 1985г. Дежурю в ОТХ.

Наши выпивки на семинаре "Молодой Ленинград" утомляют. Так повелось, что после занятий все спускаются в трюм - так окрестили кафе при Доме писателей - садятся за сдвинутые столы и пьют, практически, без закуски. Шум, гам, амбиции. А утром - головная боль и пустой карман.

Пил с В.С. "Не бойся, напечатаем!", - сказал он про мой рассказ "Этажи", который еще не читал. Что за этим обещанием - тонкая ирония или магическая сила совместной выпивки?

У водителя Сашки Киннери, финна, сгорела вместе с домом 72-летняя мать. И, как говорят, 15 тыс. денег. Сашка был в рейсе, когда это случилось. На подъезде к Гатчине его остановил встречный грузовик с нашим шофером, и Сашка узнал о беде. Он выслушал, кивнул и медленно поехал к своему поселку.

Вчера он похоронил мать и теперь сидит в кабинете начальника ОТК грустный и трезвый. Я молча пожал ему руку и вышел. Мне показалось, он понял, что я знаю о его горе. Мы обменялись скорбными взглядами. Что в такой ситуации стоят слова для мужчин? Ничего не стоят. Да и говорить я не умею.

Мороз, звезды, снег. Пил чай с сушеными на электропечке ломтями хлеба. На утро - две булочки по 9 копеек.

Вспоминается присказка: деньги, как навоз - сегодня нет, а завтра воз. Скорее бы воз. Юморески почти не пишу - кончился тонкий ручеек гонораров.

Читая Конецкого с его обилием житейских неурядиц, чувствуешь себя бодрее и тверже. Все страдали. И легких путей в Литературу - не бывает.

"Комнатная биография". Конецкий, я хорошо это помню, говорил мне в 1973 году, во время интервью, что писателю надо делать свою биографию.

А Коля Жильцов, хитрым способом перемножив дату моего рождения - число, год и месяц, предсказал мне на начинающийся год пик активности.

Лохматая дымчатая Дамка купается в снегу, заигрывает с Цыганкой, лает на меня призывно, приглашая позабавиться вместе с нею, и носится пулей по тропинке, когда мы идем к гаражу. Иногда она зарывается в снег, поджидает меня и вскидывается при моем приближении, как из засады.

Кормить собак сегодня было нечем, но - я знаю - они подхарчились на соседнем посту на ССК, у пенсионера, который теперь работает вместо дяди Васи.

Под утро снилось, что я купил железную печку для дачи и приволок во двор на 2-й Советской. Стал разглядывать ее вместе с Володей Подпальным и его сторожем Данилой Фомичем - и пытались приладить нестандартную трубу. Когда я втаскивал печку, они играли в футбол. Во время этого сна меня и разбудил телефонным звонком Подпальный. Он еще не проспался после вчерашней поддачи (не во сне, а наяву):

- Ну что, пес литовского ордена, брезгуешь нами, чистокровными хохлами? Не пришел вчера пить, а зря... - Он помолчал, и я глянул на часы: "6". Какого черта! Выяснилось, какого: - У тебя там выпить ничего нет? А то мы с Фомичем помираем... Правда, Фомич?

Я услышал, как Фомич поддакивает слабым голосом. Вчера они на пару песни пели и заставляли меня слушать в трубку: "Распрягайте хлопцы коней, да лягайте спочивать..."

- Володя, сижу без копейки. И вообще - не пью и не тянет.

- Не тянет... Лучшие люди гаража помирают... А у водителей нет? Пошукай...

- Так еще никто не приходил. - Я глянул в окно: темнота. - Я один с собаками.

Подпальный покряхтел и повесил трубку.

Я вышел на мороз, размялся. Открыл ремонтный бокс, умылся теплой водой с хозяйственным мылом, обтерся, потом растер лицо колючим снегом. Выпил крепкого чаю три стакана. И хорошо стало.

Сел и при свете настольной лампы написал этот кусочек - пригодится.

18 января 1985г. Гараж.

На днях дочитал роман Стивена Кинга "Мертвая зона" - про экстрасенса, в "Иностранке". Забавно. Человечество в наш жесткий примитивный век тянется к иррациональному. Даже я потянулся, написал повесть "Феномен Крикушина" и дописываю "Шута". Что это? Литературная мода или потребность? А может, иррациональное существует, и литераторы вычисляют его интуитивно?

Вчера учил Максима кататься на коньках. Я поддерживал его сзади, а он, откинувшись спиной на меня и выставив вперед ноги, скользил по льду. Толкал начинающего конькобежца, естественно, я. Ему такое катание нравится. Научился держать ноги вместе и заворачивать по моей команде.

Дамка с Цыганкой в панике - три собаки неизвестной принадлежности пытались проникнуть на территорию гаража. Причем, молча. Дамка с Цыганкой выставили стену оглушительного лая и даже поскуливали от испуга.

Я вышел из вагончика и погнал чужаков. Мои пески воспряли духом и даже попытались преследовать противника, но быстро вернулись - мало ли что! И стали обнюхивать следы на снегу, беспокойно поглядывая в сторону ретировавшейся троицы.

Уже утро, суббота, 19-е января. Вчера лег в час ночи. Идет снег, мелкий и редкий, кристалликами. Небо звездное, и с него досыпаются остатки. Вчера вечером валило хлопьями.

Написал про звездное небо, а потом вышел на крыльцо вагончика и увидел, что звезд нет - затянуло. Выпил, как всегда, крепкого чаю, съел две булочки.

Суббота, и выезд на линию идет медленно.

Сегодня - Крещенье.

Вчера писал новый план "Записок книгонелюба" и правил текст трехгодичной давности. Хочу отдать в "Аврору".

Киник - чудак, одиночка, выставляющий себя и свои странности напоказ.

Диоген. Виктор Конецкий. В чем-то киник и Серега Барышев.

22 января 1985 г. Деж. в ОТХ.

Вчера ездили с Ольгой в Зеленогорск. Денек был морозный и солнечный, и мы прошлись до залива, пообедали в столовой, тесной от лыжников, зашли к соседу Володе - за картошкой, которую храним в его подвале.

Приятно среди зимы взять в руки чистую сухую картофелину, которую сам вырастил. И не менее приятно чистить ее, срезая ножичком упругую кожуру, и видеть, что клубень сочный и белый. Я нагрузил большую сумку, и в ящике осталось еще килограммов пятнадцать, не считая посадочной - мелкой.

Русская православная церковь в Зеленогорске отреставрирована снаружи. И плывет высокой белой колокольней, золотыми крестами и медными фиолетовыми куполами в голубом небе. Красиво.

20 лет назад в церкви были склады, и на школьных каникулах я подрабатывал там ночью - разгружал булку и хлеб. На месте снесенного купола колокольни виднелась деревянная будочка и росла кривая березка. Рассказывали, что во время войны в этой будке засел финн с пулеметом и приковал себя цепью.

И когда пацаны спускались по улице Ленина к пляжу, обязательно рассуждали о том финне, его кандалах, цепи и возможной системе пулемета. И изображали звуком, как били наши корабли по церкви с глади Финского залива.

Я помню церковь с раннего детства: грязно-белая, с оранжевыми кирпичными ссадинами на углах, истлевшее железо куполов, вороньи стаи...

Лет десять назад, когда ее обвязали строительными лесами, мы с Барабашом залезли из самоутверждения на самый верх - к будочке на колокольне. Была осень, все скрипело и шаталось от ветра, накрапывал дождь, день шел к концу. Кривой березки уже не было. В обвалившейся будке зеленел мох и билась в щели скомканная газета, оставленная строителями. Сверху были видны желто-красные волны гнущихся от ветра деревьев, серая в барашках вода залива и дальше, дальше - постройки: коробки пансионатов, арочное здание вокзала, домики Лисьего носа, размытые непогодой...

За минувшие выходные отпечатал "Записки книгонелюба", 21 стр. Еще не статья, но заявка на статью; если эта тема вообще кого-либо заинтересует.

Отключили свет до 19 часов, и я делаю перерыв - темно и холодно в моем вагончике. За сегодняшний день - это второй раз. Говорят, в целях экономии. Перехожу в бокс - там есть свет и паровое отопление. Расположился в кабинете начальника колонны, позвонил дежурному по ДСК, тот - дежурному электрику. Не могут разобраться, почему в боксе свет есть, а в вагончике нет. Я грозил тем, что утром выход парка задержится, т.к. сейчас, без света, я осмотреть машины не смогу и придется делать это утром. Обещал составить акт об отключении электропитания на командном пункте стратегического объекта вагончике дежурного механика.

Диспетчер ДСК: Какой еще стратегический объект? Какой командный пункт?

Я (уверенно): Гараж - стратегический объект, весь транспорт приписан к военкомату. Нас могут в любой момент поднять по тревоге штаба гражданской обороны или того хуже. А дежурный механик - ответственное лицо в отсутствие начальника колонны. В вагончике я находиться не могу - уже вода в чайнике замерзает, - а там связной телефон, его номер есть в военкомате. Если не дадите электропитание, пишу рапорт и звоню в военкомат. - Короче, вешал электрикам лапшу на уши.

Они мне - макароны:

- Может, ты там замкнул чего-нибудь? Почему в боксе свет есть, а в вагончике нету? Сходи пробки пошевели.

Я советовал электрикам пошевелить ногами, пройти триста метров до нашей площадки и самим во все разобраться. Иначе - рапорт и задержка в подаче автотранспорта на ДСК.

Обещали.

Я взял с собой Дамку, пусть погреется в кабинете. Цыганка где-то шляется, пренебрегая своими служебными обязанностями. Дамка легла около батареи и смотрит на меня - не знает, что я пишу про нее. Хорошая собаченция. В ней есть охотничья кровь; несомненно. Когда мы идем с нею через перелесок, она сходит с тропы, зарывает лохматую голову в снег и нюхает - ищет, наверное, мышиные норы. Носится по снегу. Замирает, распластавшись на снегу и вытянув задние лапы. Затем вскакивает - плавно взлетают уши, - лает на меня, призывая играть с нею.

Сегодня Ваня Булдаков объяснял, как надо ставить петли на зайца. Ниточка от стального троса отжигается паяльной лампой, затем кипятится вместе с хвоей и ставится петлей-удавкой на тропе; конец привязывается к дереву. Диаметр петли - около 20 см. Капкан также кипятится в ведре с еловой лапой, а затем чистыми рукавицами кладется в рюкзак.

Булдаков - румяный деревенский парень в черном тулупе. Эдакий крепыш с курчавой бородкой. Я понимаю: охота - мужское занятие. Азарт, инстинкт, чисто мужское занятие. Но говорят, что раненый заяц кричит, как грудной ребенок, только пронзительнее и обреченнее. Верещит. И зачем тогда ставить на него петлю-удавку или капкан? Что с ним потом делать? Есть?.

Вышел, посмотрел - не идут ли электрики. Не идут.

Вчера был на семинаре Б. Стругацкого. Заслушивали творческий отчет Андрея Измайлова и еще одного фантаста (ни фамилии, ни псевдонима не запомнил). Измайлов прочитал рассказ, который мне не понравился. Но моего мнения никто не спрашивал - я всего лишь кандидат в действительные члены.

Рассказ раздолбала пожилая критикесса. Она сказала, что Измайлов принижает рабочий класс, холодно-созерцательно копается в помойках, и вообще, чуть ли не враг народа.

От ее выступления пахло худшими временами.

Измайлов, в свою очередь, сказал, что он знает рабочих, т.к. три года работал в заводских многотиражках.

Критикесса сказала, что тоже знает, о чем говорят в народе, т.к. прогуливает ежедневно собачку, проходит мимо пивного ларька и слышит беседы. Да, бывают крепкие выражения, встречаются и среди рабочих опустившиеся личности, но не надо обобщать, принижать и заниматься критиканством, ерничаньем и т. д.

Такой вышел разговор.

Потом выступил Борис Стругацкий.

Рассказ Измайлова никого не принижает, сказал он. Люди в его рассказе отличные парни, и он пошел бы с ними в разведку. Почему-то принято считать, что если герои говорят грубоватым языком и не слушают Моцарта - то они несчастны? Они по-своему счастливы, работают, имеют семьи, и в этом - жизнь.

Усатая и очкатая мадам заткнулась и скисла. Так ей и надо. Когда во время ее выступления умненькая девочка пыталась задать вопрос, она убийственно взглянула: "Потом, моя дорогая, когда закончу", но сама перебивала и кидала ехидные реплики выступавшим после.

Попадись такой змее на рецензию - век не отмоешься.

Второй семинарист, который с псевдонимом, долго и нудно занимался саморекламой в отпущенное ему для выступления время.

- Я работаю на стыке жанров фантастики и истории, - хорошо поставленным, но чуть картавым голосом вещал он на всю Красную гостиную Дома Писателя. - Я открыл новое направление для себя - это стык жанров...

Может, он и работает на стыке жанров, но не в литературе. Хотя текст его рассказа - гладкий. Про алхимика рассказ.

После семинара все спустились в трюм. Герои дня купили двести пятьдесят коньяка на всех, и кто-то вытащил из портфеля бутылку коричневой настойки.

Мы с Жильцовым, как кандидаты, сидели в сторонке и пили полюстрово. Нас никто не угощал, да мы и сами не хотели: у меня - режим, у Жильцова - язва желудка.

Мне показалось, что фантасты чересчур умненькие, и писательство для них - скорее, хобби, чем дело всей жизни. Работают в НИИ, КБ, есть кандидаты наук...

Пришли два электрика и наладили свет в вагончике. Поворчали насчет электрических печек - не положено. Возились долго - оказалось, что фаза заведена на группу ДСК, и они ее перекидывали внутри распределительного шкафа. Теперь нас не отключат в целях экономии. Зимовать будем в тепле.

Я учился в 164 школе, в той же, где и сестра Вера. Пожилые учителя помнили ее - она была отличницей. Чего не скажешь обо мне.

У Веры в классе учился Берлин - лохматый юноша с ранними усиками. Из бедной еврейской семьи. Он потешал класс артистическими выходками, играл под недотепу-дурачка.

Когда его вызывали к доске, он медленно поднимался из-за парты и плаксиво ворчал:

- Ну вот, все Берлин и Берлин... Как будто никого другого в классе нет. Только и слышишь: Берлин, Берлин... А что Берлин-то?

У доски он строил рожи за спиной учителя, и весь класс прыскал от смеха. Как только учитель оборачивался к нему, он напускал на себя понурый вид неудачника и устремлял глаза в пол, раскачиваясь слегка.

Однажды он пришел в школу в галошах, надетых на носки, и учительница выгнала его.

- Как ты посмел явиться в школу в галошах! Вон из класса!

Ему нечего было обуть. Жили бедно. Мать болела. Несколько детей.

Но учительница ничего этого не знала и накинулась.

Это были послевоенные годы.

Класс шумно заступился за товарища. Ее стыдили и отказывались у нее учиться. Бунт.

Потом все как-то успокоилось.

Я помню, как Вера ходила в школу - в жакетке, перешитой из материнского пальто, и с кожаным обтрепанным портфельчиком. Костлявая, бледноватая. Помню тревожные разговоры отца с матерью, что надо платить за школу. Тогда платили, хоть и немного. И еще помню, что постоянно брали деньги в долг...

30 января 1985. Дежурю в ОТХ. Морозы спали. В предыдущее дежурство утром было - 33. Сегодня -5. Весной пахнет. Или я так настроился в предвкушении Зеленогорска?

На листе миллиметровки во весь стол сделал схему "Записок шута". Есть 60 стр. м.п. текста: экспозиция, завязка и вот - подбираюсь к действию. Очень долго. Но не вижу путей сокращения. Может быть, и не надо? Может, это будет роман? Кто его знает. Недоволен написанным. В первую очередь - стилем. Много коротких предложений, которые хороши в рассказе, но не в повести, не в романе.

Рассказ "Этажи" понравился С. Лурье, и он отдал его с хорошей сопроводиловкой Конст. Ив. Курбатову - зав. отделом прозы "Невы". Я читал ее. Там написано, что я пишу легко, занимательно и правдиво. Но Курбатов, гад, рассказ забраковал. Сказал мне по телефону, что в нем есть литературные слабости, и он вторичен. Я не стал дискутировать по телефону и намерен идти разбираться - чем именно он слаб? по отношению к чему вторичен?

В "Неве" No12 вышел мой очерк "Бензин из-под земли". Сильно урезанный, но динамичный. Я там представлен как "Д. Каралис, автомеханик". Что соответствует моему общественному положению; на сегодняшний день.

Сегодня обсуждали статью в газете "Труд" об НЛО. Пожалуй, это первая отечественная публикация в широкой печати на эту таинственную тему. Сейчас только и разговоров об этой статье.

С самолета ТУ-134 наблюдали облако, которое летало с потрясающей скоростью рядом с самолетом и светило сильнейшими лучами то на землю, высвечивая дома и дороги, то на сам самолет. При этом облако меняло свою форму от элипса до квадрата и даже "передразнивало" контур ТУ-134. Статью комментировал председатель комиссии по НЛО, членкорр.

Мы, собравшиеся в будке механиков на главной площадке, тоже комментировали.

Мы - это Володя Подпальный, Володя Лебедкин, шофер с дежурного автобуса, восьмидесятилетний сторож Данила Фомич и я. Фомич больше слушал, моргая сонными глазами, чем говорил.

Суть обсуждений свелась к тому, что просто так в газете не напишут, значит, что-то в природе есть.

Я сказал, что в США выстроен наблюдательный пункт, с которого уже много лет ведутся наблюдения за космосом с целью установить контакты с пришельцами. А американцы деньги на ветер швырять не станут...

Подпальный вспомнил, как до "химии", работая главным инженером ТЭЦ, читал машинописные конспекты доцента Ажажи, и там чего только про НЛО не написано!

Я сказал, что тоже читал те конспекты.

- А чего там написано-то? - осторожно поинтересовался Лебедкин.

Подпальный стал рассказывать, привирая или переиначивая по-своему. Я не мешал.

Лебедкин жадно курил и слушал. Фомич перестал сопеть носом и приоткрыл рот. Смотрел растерянно. Подпальный размахивал руками, изображая то полет НЛО, то реакцию очевидцев на мгновенно заглохшие двигатели машин, стоявших у переезда.

- Ни хрена себе! - крякал Лебедкин.

- Мобуть, шаровая молния? - подсказывал Фомич.

- Какая, на хрен, шаровая молния! - убежденно смотрел на Фомича Подпальный. - Такая хреновина пролетела - размером с дом. Разве бывает шаровая молния размером с дом, Фомич?

- Молния такая не бывает, - поддакивал Лебедкин. - Это что-то другое... И все движки заглохли?

- Все, на хрен, как один! Даже у мотоцикла и трактора.

- Так трактор-то дизельный, у него нет зажигания. Там пускач...

- Какая, на хрен, разница! - горячился Подпальный. - Говорят, заглох. Им один хрен, что останавливать. Это же другая цивилизация, они и велосипед заклинить могут...

- Эвона как, - выдавил Фомич. - Как врыдытели какие...

Еще Подпальный рассказал, как у них в деревне на Украине смерч поднял старуху в воздух и шмякнул об землю в семи километрах.

- И шо старуха? - не выдержал Фомич.

- Пиз... старухе! - торжествующе объявил Володя. - Что же еще может быть... Тебя вот, Фомич, поднимет на пару километров вверх, да е... о степь! Что от тебя останется? Подумай сам.

Фомич вновь засопел.

- Да, Фомич, ты когда идешь в свое садоводство, поглядывай по сторонам, - захихикал Лебедкин. - И прогнозом погоды интересуйся. А то улетишь куда-нибудь к едреней фене, старуха искать будет...

Меня подмывало рассказать компании, как я видел НЛО в Мурманске в зиму 1968 года и что при этом чувствовал, но сдержался - разговор пошел шутейный.

Возвращался я к себе на площадку в темноте, через занесенную метелью стройку, а потом - пустынной дорогой. Было слегка жутковато, хотя я и понимал, что все это - от разговоров. Еще и Дамка где-то потерялась. Прибежала, когда я уже вошел в вагончик и разделся.

Только сейчас обнаружил, что одного из героев в рассказе "Этажи" я назвал Данилой Фомичем - как нашего Фомича. И говорит он так же, и похож чем-то. Непроизвольно получилось, сам он у меня выписался таким.

4 февраля 1985. 7 час. утра.

Спал плохо - в вагончике холодно. Печки грели вполнакала.

Полнолуние. Поземка, северо-западный ветер. Не дождавшись кипятка, пью едва теплый чай и выхожу на улицу - осматривать машины.

19 февраля 1985г. Деж. в ОТХ.

Солнце светит. И даже немного греет.

Купили с Ольгой десяток луковиц красных гладиолусов сорта "Оскар", семена цветной капусты, огурцов, астры, флоксов. Флоксы, бегонию и настурцию я посадил в горшочки.

Нашел книгу "Цветы" моей матери. В ней нашелся листок с ее записями побледневшие чернильные строчки. Знакомый по детским годам почерк. Помню записки матери в школу: "Глубокоуважаемая Ольга Константиновна! Дима вчера неважно себя чувствовал - у него болел живот, и я взяла на себя смелость не пускать его в школу на занятия. Надеюсь, Вы не осудите меня за такую предосторожность. Его готовность к урокам я проверила..."

Вчера дома выпил трехлитровую банку пива, под селедку. Давно не пил, месяца полтора.

"Шут" идет медленно. Многое не нравится, переделываю по несколько раз.

Скука откуда-то приползла, сунула свое серое рыло в мой вагончик. Холодно. Временами испытываю отвращение к бумаге и словам.

Когда прихожу в Дом писателя, меня бьет током от гардеробщицы - через алюминиевый номерок. Причем, бьет только от одной - худой и старенькой; от второй, пожилой и дородной - не бьет.

Когда ухожу и подаю номерок - все в порядке: статическое электричество уже разрядилось.

Может, это и не статическое электричество, а творческая энергия, творческий запал, которые угасают после пустых окололитературных разговоров и слушания плохих рукописей на семинаре.

23 февраля 1985. Дежурю в ОТХ.

Сегодня шел с электрички на работу и увидел куст, осыпанный красными фонариками - снегирями. Снегири покачивались на ветках и клевали какие-то зернышки.

Я остановился и долго смотрел на них. Давно не видел снегирей. Дамка, убежавшая вперед, нетерпеливо поджидала меня.

По утрам морозы, но солнце с каждым днем все выше пристраивается на небосклоне.

Вчера разглядывал рыже-золотой серп молодого месяца. Тонкий-тонкий, как выкованный искуснейшим ювелиром.

Стругацкий предложил сделать интервью не только с ним, но и с членами его семинара. Я сказал, что надо согласовать такие изменения с "Авророй". Действительно надо согласовать.

Вчера выпили с Ольгой яблочной настойки - в честь дня Красной Армии.

Читаю Феликса Джонсона - "...Да поможет мне бог", 1958г, пер. с англ. О временах маккартизма в США.

Забавный роман. Читается на одном дыхании. Написан ясно и напористо. Все на месте. Отличная композиция. И немного киношно: перед мысленным взором бежит картинка за картинкой. Славные диалоги. Высокопрофессиональная вещь. Есть чему поучиться.

8 марта 1985 г. Утро холодное. Солнце сквозь морозную дымку. Вода в кране замерзла, и я умылся снегом. Выпил крепкого чаю. Заканчиваю дежурство и еду в Ленинград.

28 апреля 1985 г. Дежурство в ОТХ. Воскресенье.

Дописал рассказ про Кошкина. Назвал "Маленькая битва в первом веке нашей эры". 32 стр. Писал почти месяц. По это причине не писал в дневник.

15 мая 1985г. Зеленогорск, отпуск.

Занимаюсь рассадой. Соскучился по письму. Накопились мысли и фразы.

29 мая 1985г.

Кончается отпуск. Целый месяц я вкалывал, как негр на плантации, а дел не убавляется. Как пишут в газетах, весна торопит земледельца. Почти весь участок - в грядках. Матово светится пленка на дугах.

3 июня 1985г.

Первый день вышел на работу после отпуска. Теперь можно и отдохнуть немного: поспать, посмотреть телевизор, почитать, пописать. Начиная с апреля месяца, я пахал, как новенький трактор. Выстроил теплицу, вырастил рассаду и наделал грядок. Заработали на сегодняшний день 200 руб.

Вчера в Зеленогорск приезжали Молодцовы. Ходили по случаю Троицы на кладбище.

Сегодня Духов день. Что за день - не знаю. Говорят, праздник важнее, чем Троица. Холодно: +10. Старик-финн сказал, что теперь 6 недель будут холода.

В конце мая ходили с Ольгой в Дом Писателя на творческий вечер А.Житинского. Ал. Ник. был застенчив, говорил поначалу сбивчиво.

Несколько дней назад ходил по рекомендации Житинского на "Леннаучфильм". Предложили несколько направлений для написания сценариев научно-популярных фильмов:

1. Технический прогресс.

2. Школа.

3. Антиалкогольная пропаганда (Самая близкая тема, знаю материал изнутри)

Заказных работ пока нет. Надо выбирать тему, писать заявку и прикидывать сюжет.

7 июня 1985г. Деж. в ОТХ.

Погода солнечная, но холодная - северный ветер. Ольга сегодня в отгуле и должна была пойти с рассадой на зеленогорский рынок. Как у нее все организавалось - не знаю.

Прочитал в "Иностранке" "Последний взгляд" Джеймса Олдриджа, о дружбе и ссорах Скотта Фицджеральда и Хэмингуэя. Роман построен вроде на документальной основе, но автор называет его своей версией дружбы двух писателей и чистейшим вымыслом. Читается с интересом (фигуры-то какие!); но много грязи.

Совсем ничего не пишу с конца апреля. Скверно!

Хозяйство и вынужденная коммерция заездили меня окончательно. На сегодняшний день заработали продажей рассады около 300 руб. - десятая часть того, что надо отдать кредиторам.

12 июня 1985г. Деж. в ОТХ.

Погода стоит пасмурная. Прохладно.

Вчера выступал на заседании Политбюро Генсек Горбачев. Спокойно и по-деловому разнес в пух и прах нашу бесхозяйственность. Сказал, что наша страна - самая обеспеченная в мире: есть и людские ресурсы, и материальные. Дал понять, что прошлые руководители занимались их разбазариванием, пытались развивать экономику экстенсивными методами. Пора показать на деле преимущества социализма, сказал Горбачев. Дай, Бог, чтобы ему удалось довести до конца задуманное.

Впечатление он производит самое приятное - улыбчив, хорошо держится, здоров, что весьма важно, не шамкает и не задыхается. Может говорить без бумажки - несколько раз он отступал от текста доклада и на пальцах пояснял свою мысль. Неплохо жестикулирует - сдержанно и точно. Неплохой парень. Ровесник моего брата Феликса.

13июня 1985г. Дежурю в ОТХ за Сашку Царева.

Пасмурно. Сашка поменялся со мной дежурствами и уехал на авторалли по Карельскому перешейку. Ему около двадцати, гоняет, как черт - я с ним ездил. Автогонщик и бабник. Второе для него тоже вроде спорта.

Зашел Володя Максимов, водитель "камаза"- панелевоза. Черные вьющиеся волосы, курчавые бакенбарды, усы. Что-то гусарское в нем. Глаза с поволокой. Но не бабник - скорее, поддавальщик и хулиган. Папироска во рту.

Сел на топчан. Погладил Дамку, выпустил на нее дым. Дамка фыркнула, тявкнула...

- Ну ладно тебе, я вашего брата уважаю, у меня две собаки были. Одну в карты проиграл, вторая от старости сдохла.

- Как это, в карты?

- Лайка охотничья, я с ней на кабана ходил. Зверь, а не собака.

- И не жалко?

- А чего жалеть? - затянулся глубоко, помолчал. - Она на следующий день ко мне обратно прибежала. Я потому и ставил ее на кон.

- А новый хозяин? Не в претензии был?

- Нет. Он отдыхающий из дома отдыха был. Он и адреса моего не знал, мы на озере играли...

- А если бы он ее запер?

- Сманил бы. Я-то его адрес знал.

- Хулиган ты, Володя. Ой, хулиган... - Я радуюсь за собаку.

- Хулиган, - кивает. - Матка у меня чаще моего в школу ходила. Как идет с работы, так сразу в школу, чтобы потом не возвращаться. Все равно вызовут. Хулиганил с первого до седьмого класса.

- А потом? Остановился?

- Не, работать пошел. Учиться что-то надоело. Взяли в гараж подсобником, машины помогал мыть. А в школе весело было... Сидим однажды на уроке химии, училка опыты с натрием показывает. Он, говорит, в воде взрывается. Ерема, мой приятель, оборачивается:

- Пи.., - говорит.

- Надо будет проверить, - говорю.

Заприметили, куда она банку спрятала, и после уроков стащили. Натрий там в керосине лежал.

Из туалета всех выгнали, бросили кусок натрия в унитаз, и дверь закрыли. Ждем, ждем - не взрывается. Ерема говорит: "Напиз...!". Дверь дерг! Как трахнет! Четыре унитаза, как ветром сдуло. И окна голые, без единого стекла.

На следующий день его папаня стекла вставляет, а моя маманя стены и потолок белит - она маляр.

Я поулыбался, поглаживая Дамку, - она настороженно следила за руками рассказчика. Володя стряхнул серый пепел в плоскую банку:

- Однажды Ерема ужа принес, говорит: "Кому бы его подсунуть? Так, чтобы наверняка?"

Я говорю:

- Давай в стол, где мел хранится.

Запихали в ящик, убрали мел с доски, сидим ждем.

Училка приходит:

- Мела нет. Кто дежурный?

Девица какая-то говорит:

- А вы в столе посмотрите.

Та ящик выдвигает, а оттуда уж к свету тянется. Училка - брык! - в обморок. Нас с Еремой к директору.

После этого я в школу и перестал ходить. Училка к нам в барак приходит, заглядывает осторожненько: "Он в школу думает ходить?" Маманя говорит: "Вы у него спросите". А я лежу на диване за перегородкой, покуриваю...

19 июня 1985. Деж. в ОТХ.

Вчера с Ольгой отметили, так сказать, Праздник урожая. Выпили сухого вина, поужинали. Все это время - с мая по вчерашнее число - занимались рассадой. Посчитали выручку: около 700 рублей. Пятьсот рублей надо отдать долг - ее родителям.

Читаю "Корнелий Тацит", Г.С. Кнабе, изд. "Наука", 1982г. Книгу дал Андрей Жуков, зеленогорец, который учится в Литературном институте, пишет неплохие рассказы и работает сторожем в пионерлагере. Ему 29 лет. Мы познакомились на семинаре молодой прозы. Вот и еще один писатель-зеленогорец. Теперь нас трое: Толик Мотальский (старейшина), я и Андрей Жуков.

Подпальный сегодня отличился. Пришел ко мне смотреть футбол по телевизору, выпил полбанки водки, начал поучать меня, чтобы я не отдавал деньги Ольгиным родителям, а пустил их на расширение теплицы и хозяйства, советовал называть Ю.Э. отцом, а тещу мамой - так, дескать, выгоднее мне и приятней родителям.

Я сказал, что о деньгах не может быть и речи - мы должны их отдать. Подпальный высокомерно заметил, что больше мне советов давать не будет пусть я сам барахтаюсь в воде. И стал хрустеть принесенной с собой курицей. Потом съел пару крутых яиц, холодец, селедку под шубой, банку сметаны с накрошенным чесноком... Предлагал и мне, но я отказался - сидел на топчане и потягивал чай с сигаретой.

Трезвый - он нормальный мужик; выпьет - и несет ахинею, надувается, как индюк.

Он еще говорил много и противно, а потом заблевал мне угол в вагончике.

Я дал ему тряпку и ведро с водой и вышел, сдерживая досаду, на улицу. Когда я через некоторое время спросил его, оклемался ли он, Подпальному почудилось недружелюбие в моем вопросе, и он нагрубил мне, а затем ушел.

Я протер пол по второму разу, нарвал травы за забором и постелил неприятный запах исчез. Дамка, фыркая и принюхиваясь, обошла вагончик, сунулась под топчан и враскачку потрусила к воротам, словно взяла след Подпального. А может, и правда - взяла. Но вскоре вернулась - неохота ей за чужими пьяными дядьками ходить, у нас своих хватает.

И действительно: кривые водители болтаются по гаражу. И я не решаюсь вызвать милицию или написать рапорт, как положено по новому Указу, с которым нас ознакомили под расписку. Но я всех предупредил. Они только улыбались расслабленно и раскидывали руки для объятий. Ну как таких подлецов сдавать в милицию?.. Никак их не сдашь.

Надо плотно браться за литературу. Завтра же!

Сегодня настраиваюсь.

23 июня 1985г. Деж. в ОТХ.

Вчера купили мне джинсы в магазине за 100 рублей. Я был доволен - давно хотел, но не было ни денег, ни джинсов. Производство - Западный Берлин. Сегодня обнаружил, что они линяют. Чего ждать от капиталистов!..

Вчера Ольга поехала к Максимке на 69-й км, а я начал печатать интервью с фантастами для "Авроры". Надеюсь, огородные дела уйдут на второй план, и я навалюсь на литературу.

Курт Воннегут, "Завтрак для чемпионов":

"...У него явно не все были дома. Чердак был не в порядке. Свихнулся он. Да, Двейн Гувер совсем спятил".

Прелестный абзац!

Или: "Старая его подруга Безвестность снова встала с ним рядом". (!)

Тут я готов поспорить с переводчиком. Следовало, как мне кажется, написать "вновь встала", убрав тем самым лишний свистящий звук "с" в слове "снова". Их и так хватает в предложении. Возможно, переводчик забоялся клинящего сочетания звуков "вн" и "вст", но я бы написал "вновь встала". Хорошо сказано по смыслу, но фраза проседает на слове "снова", уходит вниз.

26 июня 1985г. Зеленогорск.

В "Литературной России" вышла моя миниатюра "Смерть негодяя". Публикации, хоть и мелкие, подбадривают меня причастностью к некоему процессу. Да, пишу, печатаюсь. А с чем печатаешься-то? По-простому говоря, не миниатюра, а юмореска! Терпеть не могу это румынское слово.

Разговор старух на рынке: "Какой же это Вася, когда Вася давно умерши..."

Вспоминается: "Некоторые коверкают русский язык. Говорят: приехамши, уехамши. Это плохо. Но что сделаешь, если они к этому привыкши".

9 июля 1985. Гатчина.

Погода хреновая. Прохладно, дожди.

Перестроиться на литературу после сельхозкоммерции - сложно. В качестве допинга применяю бег.

Сделал, наконец-то, интервью со Стругацким и членами его семинара.

Я в растерянности: писать надо, но не хочется. Нет подъема, не захлебываюсь эмоциями, мысленно оглядывая возможный сюжет. Чувствую, что надо писать как-то не так.

Хочется написать ясно, коротко, ярко, занимательно и... трагически. Чтобы были мысли и чувства. Думаю, мучаюсь.

Сосед - Володя Решкин утомляет и раздражает одними и теми же советами: руби ночью под корень клены - они затеняют грядки, утепляй дом и перебирайся жить в Зеленогорск, если хочешь заниматься сельхозтрудом. Каждый день - одно и то же! Его общие советы достали меня. Ходит злой, не пьет, но по всему видно - скоро сорвется в штопор. "Расширяй теплицу. Пили клены! Елки подпили - пусть засохнут, потом срубишь!"

А, хрен с ним!.. Надоело. Мне надо пахать на другом поле литературном. Оно важнее. Если бы не крайняя нужда в деньгах - долг есть долг, - я бы сажал только зелень к столу, цветы и картошку - чтобы не стоять в очередях.

13 июля 1985г. Деж. в ОТХ. Суббота.

В бане Максим уже трет мне спину. Смастерил ему качели из каната и доски, повесил на ветке старого дуба. Старого финского дуба. Залезая на него, я обнаружил, что делаю это машинально: извивы ствола и ветки остались в моей памяти с детских лет. Некоторые нижние ветки, правда, высохли, их отпилили, но оставшиеся корни, как гнилые зубы, торчали из ствола. И памятливые руки тянулись к ним сами.

В детстве я ползал по нашему дубу ежедневно, устраивал в его тройной развилке штаб, привязывал к ветвям флажки и веревки, спускался по канату, обжигая ладони и худые ляжки, прыгал в копны сена, накошенного отцом.

Ездил к Б.Стругацкому домой - возил интервью для прочтения. У него на столике лежала Библия. На столе стоял странный телевизор - с неподвижными формулами на экране и подведенной к нему клавиатурой. Что это такое - не понял, но спросить постеснялся. У фантастов свои причуды. Текст интервью он завизировал.

Был в "Авроре". Видел верстку "Записок книгонелюба". Жанр: "вместо фельетона". Сильно сократили, оставив 17 страниц.. Убрали в конце "теперь он коллекционирует ломы, говорят это модно". Как мне передали, главному редактору почудился в этой фразе намек на некие готовящиеся разрушения устоев общества. "Почему ломы? Мы что, призываем крушить фундаменты? Нехороший намек". Я тут же предложил заменить ломы примусами. Согласились. И еще разные "мелочи" - вроде вставки из нелепого по смыслу и безобразного по стилистике предложения.

За забором гаража вымахали огромные ромашки. Они проросли сквозь куски бетона, битое стекло, кучу консервных банок и грязной слежавшейся бумаги. Я от скуки залез на прожекторную вышку и увидел цветочный ковер сверху. Спустился, нашел банку, вымыл ее и поставил туда букет. Наша комнатка, пропахшая мужским бытом и соляркой, мгновенно преобразилась.

"Опыты" Монтеня и "Мысли" Паскаля - прочитать!

20 августа. Сегодня я выходной. Думал, будет время пописать. Черта лысого! Мелкие пустяковые дела отвлекали, и только в 20 часов освободился.

Зато сготовил суп! Все компоненты - со своего огорода: картошка, капуста ранняя и цветная, свекла, горох, бобы, петрушка, лук-порей, лук репчатый, помидоры, чеснок, укроп. Суп получился что надо. Заправил сметаной и съел полкастрюли.

Купил в киоске "Союзпечати" 8-й номер "Авроры" с моими "Записками книгонелюба". Ольга обрадовалась больше моего. Для нее это прорыв, вещь, которую можно предъявить и показать - вот, мой муж печатается в журналах, его признают. А я уже перегорел...

27августа 1985.

Вчера уволился из гатчинского гаража. Сегодня устраиваюсь в Авто-Транспортное Предприятие No120 в Зеленогорске. АТП-120. База в Сестрорецке, в Зеленогорске филиал.

Хотел забрать Дамку с собой, но Ольга отговорила. Дамка, словно предчувствуя расставание, не отходила от меня ни на шаг, клала голову на колену, смотрела тревожно.

Я покормил ее напоследок, расчесал шерсть гребешком, выгулял по рощице, обещал приезжать. И имею тайную мысль, что может быть Ольга еще разрешит она знает Дамку по фотографиям и лично - мы вместе справляли Новый 1985 год, слышала мои рассказы о ней. И я надеюсь, что, когда поеду получать расчет, Ольга дозреет. В принципе, она не против, но боится, что будет много хлопот: кто будет гулять с нею, когда я на дежурстве? Ольге придется отводить Макса в садик, потом гулять с собакой. потом мчаться на работу...

Эх, Дамка, Дамка, милая ты моему сердцу песка. Хорошо мы с тобой дежурили.

30 августа 1985г. Ездил оформляться в Сестрорецк и заходил на кладбище к М.М.Зощенко. Его могила у самой ограды, но далековато от входа. Прошел дождь, еще капало с сосен, и в воздухе стояла испарина. Небольшие коренастые сосны, холмы. Белого мрамора камень, цветы. Я открыл незапертую калитку, посидел на мокрой лавочке, подстелив газету. Закурил, но тут же вспомнил, что на кладбище нельзя, и загасил сигарету. Рядом, в низинке, блестели рельсы железной дороги и провисали провода над ними. На проводах сидели вороны. Девять штук.

На обратном пути я постоял у могилы Емельянова - телохранителя Ленина, сестрорецкого рабочего. Крупный выпуклый лоб, узкие губы; стариковское фото.

Сегодня приснился Житинский. Мы с ним собирались идти купаться и выпить. Он был с похмелья. О литературе поговорить не успели - я проснулся.

Конец августа - уборка урожая. Собрал корзинку лука, кепку бобов - 0,5 кг (чистый вес зерен). Интересно.

И подумал о том, что для меня сейчас это просто интересно, а для отца с матерью это был огород, кормивший семью. Отец рассказывал, что он в сорок седьмом году даже овес сажал. И пытался поросенка держать. Потом, на пенсии, когда все выросли, уже арбузами и патиссонами увлекался. А после войны проблема была одна - прокормить детей...

4 сентября 1985 года. Зеленогорск.

Прощай, Гатчина. Вышел на первое дежурство в новый гараж.

Работа та же, но ближе ездить. А летом - совсем хорошо: пять минут пешком. Ну, может быть, десять. На велосипеде точно пять. А велосипед у меня пока есть.

Сейчас сторож закрыл автоматические ворота и чистит картошку - угостили водители, обслуживающие овощную базу.

Встретил знакомых. С одним в детстве играл в футбол, с другим удил на пирсе рыбу, с братом третьего дрался в парке на танцах. Некоторые мужики признали меня сами: "О, а где твой брат Юрка сейчас? Мы с ним за сборную Зеленогорска в футбол играли". Вспомнили и Феликса. Мне было приятно.

Печатаю вторую часть "Записок шута". Вспомнилось: "Человеку следует ясно понимать, что он должен в своей жизни делать. Но еще более яснее он должен знать, что он не должен делать".

Я не должен отвлекаться на пустяки. Это точно. Писать и писать. Вкалывать и вкалывать, как говорил Конецкий. Он говорил другими, более смачными словами, но суть та же.

20 сентября 1985. Зеленогорск. Живем здесь последние денечки - в воскресенье уезжаем в Ленинград. Работаю.

Заходил Коля Горев - бывший наш сосед и персонаж моей будущей повести "Мы строим дом". Их картофельное поле было рядом с нашим забором. Теперь там тонкие осины и кусты.

Сторож Герасим Михайлович давал мне трогать запястье с осколками разрывной пули под кожей. Твердые перекатывающиеся бугорки. Вторая разрывная пуля попала ему чуть ниже горла и осыпала верхушки легких металлическим дождем. Герасим Михайлович Власов освобождал венгерский город Печ, в котором я был в 1973 году со стройотрядом и в котором живет мой друг Имре Шалаи.

Из "Поучений Владимира Мономаха", двенадцатый век: "Посмотри, брат, на отцов наших: что они скопили и на что им одежды? Только и есть у них, что сделали душе своей". - Это я купил книгу "Древнерусская литература", пособие для студентов филологических институтов.

27 октября 1985г. Зеленогорск. Дежурю в гараже. Воскресенье.

Жизнь проходит в мелких ерундовских заботах и хлопотах: осенняя копка огорода, незначительные литературные поделки, заявки на сценарии и т.п. Оброс незаконченными рукописями. Нет твердости, чтобы отрешиться от всего постороннего, засесть за "Шута" и добить его, закончить. Возможно, мешает моя разносторонность житейского толка. Не умел бы ничего - и сидел только за машинкой.

Б. Стругацкий предложил мне поехать на семинар молодых писателей-фантастов в Дубулты, под Ригой с "Феноменом Крикушина" и "Маленькой битвой в первом веке до нашей эры". Наверное, поеду.

Зеленогорский гараж отличается от гатчинского, как Ленинград от Ленинградской области. Чище, культурнее, народ деликатнее.

Общее для двух гаражей - это шоферские пьянки.

Парк - около ста машин. Продуктовые фургоны, самосвалы, бортовые "зилки", фургончики "нысы" и "жуки". Плюс "Волга" директора и фургон технички. И за скобками - три автомобиля спецназначения, о которых не принято расспрашивать. Будка при воротах, проходная с турникетом.

В будке при воротах я и сижу. Со мной находится сторож, а по вечерам сидит водитель дежурной технички, ждет, пока все вернутся в парк. Часов в десять ворота запираются; отпираются в четыре - выезжает хлебная машина. Радио, городской телефон. Телевизора, к счастью, нет.

Сторож поддал сегодня с утра и прилег на диванчик. Сопит, похрапывает. Массивное красное лицо. По мясистому носу бродит муха. Сторож даже не шелохнется. Я представляю ощущение, которое испытываешь от прикосновения холодных, чуть влажных лапок мухи, и мне делается неприятно.

Надо искать новую форму для своих повестей и рассказов. Бойкий стиль Житинского хорош, но мой внутренний компас указывает другое направление. Мой герой-рассказчик иного склада. Нельзя на электрогитаре играть фуги Баха.

Ясное небо, ветерок, солнце.

Вчера в Ленинграде было наводнение: 215 см выше ординара. Дамба пока не спасает. В Зеленогорске наломало ветром деревьев, посрывало хлипкие крыши. У нас на участке повалило декоративный заборчик из реек - перед туалетом.

31 октября 1985 г. Зеленогорск, гараж.

Дома я пишу (пытаюсь писать) повести и рассказы. В гараже записываю то, что видел или слышал. Вспоминаю, рассуждаю. Нечто среднее между дневником и записными книжками. Короче - творю в свободном полете.

Пятидесятилетний экспедитор, зашедший к нам перекурить, рассказывал.

С шести до девяти лет он блокадничал в Ленинграде в коммунальной квартире.

У соседки-еврейки на руках было две дочки - пяти лет и трехмесячная малютка. В первую страшную зиму, когда кончилось грудное молоко, соседка положила меньшую между окон, чтобы она замерзла и уснула навеки. Утром она подошла к дочке и увидела парок из изо рта. Мать заплакала, внесла сверток в комнату и решила выхаживать.

Выходила.

Вся квартира знала об этой попытке матери.

После войны сосед-пьяница много лет подряд тянул из матери деньги на выпивку, шантажировал, обещая рассказать дочери о блокадном случае. Муж погиб на фронте, жили бедно. Соседи молчали. Однажды дочка, уже заканчивающая школу, вышла на кухню, где пьяный сосед подступался к ее матери с очередным шантажом, и решительно объявила:

- Мама, не смей давать ему деньги! Я все знаю! Я тебя не осуждаю. Наверное, ты была права.

Мать с дочкой обнялись, разревелись.

Несколько секунд слышались только всхлипывания и рыдания, шипела на сковородке картошка, соседки заморгали глазами, потянулись за платочками...

Пьяница бочком двинулся к выходу, но его схватили за рубаху соседки и с проклятиями принялись лупить, чем попадя. Разбили об его голову даже бутылку с постным маслом...

В одном из рассказов Чехова женщина говорит мужу:

"У вас честный образ мыслей, и потому вы ненавидите весь мир. Вы ненавидите верующих, так как вера есть выражение неразвития и невежества, и в то же время ненавидите и неверующих за то, что у них нет веры и идеалов; вы ненавидите стариков за отсталость и консерватизм, а молодых - за вольнодумство. Вам дороги интересы народа и России, и потому вы ненавидите народ, так как в каждом подозреваете вора и грабителя. Вы всех ненавидите."

Бывает, что и я живу по этой схеме.

Иногда задаюсь вопросом: зачем писать? В очередной раз изобличить и наказать зло на бумаге? И мир станет чище и гуманнее? История человечества не подтверждает впрямую результативность писательства. Прав, очевидно, Борис Стругацкий: литературой мир не переделаешь.

Вот сидит какой-нибудь писатель: долбает зло, высмеивает глупость, добро в его книге торжествует, герои благородны и решительны, бескомпромиссны и т.п. А потом идет пристраивать свою книгу в издательство и ведет себя как последнее ничтожество - прогибается перед власть имущими, лебезит с редакторами журналов и издательств, лжет, лицемерит... И вся его бумажная правда летит к черту.

Такие вот дела...

Собираюсь ехать под Ригу, в Дубулты, на семинар молодых фантастов. От Ленинграда едут трое: Андрей Смоляров, Коля Ютанов (будущий гений!) и я тот еще фантаст.

Отдежурил сутки, сутки отдохнул, и теперь дежурю еще двое - зарабатываю отгулы для поездки на семинар.

Ольга кашляет - бронхит. И бронхит затяжной, хронический. Это повергает меня в уныние: уезжать на две недели от хворающей жены - тоскливо.

19 ноября 1985г. Зеленогорск, гараж.

Сторож Володя Осипов, 1929 года рождения, блокадник:

"Мать мне говорит: "Сходи, Володя, к соседке, что-то она третий день не выходит". Я захожу к ней в комнату, та лежит под одеялом. Зима, холодно. Она и говорит: "Если тебе не трудно, Володя, почеши мне ноги. Что-то чешутся".

Я одеяло поднимаю, а там крысы - ей пальцы грызут. Костяшки торчат. Крысы разбежались. Я одеяло опустил, обжал со всех сторон и двумя утюгами придавил.

- Спите, - говорю, - больше чесаться не будет.

А утром она умерла".

Он жил на Васильевском острове, на 3-й линии.

Сейчас ходит по лесам, собирает чагу, делает из нее чай и угощает всех, уверяя, что она помогает от рака и других болезней. Три года назад лежал в Песочном с опухолью желудка - оперировали.

Маленький, худой, беззубый, в неизменном беретике, похожий на обезьянку, которая в моем детстве мелькала в телевизоре вместе с Телевичком. Пару месяцев назад я выкинул его из будки, когда он пришел затемно на смену и стал светить мне в лицо фонариком, разглядывая нового человека и интересуясь: "Что это за чмырь тут лежит?" Я спал. Мы не были еще знакомы. Я выкинул его и запер дверь. Он бегал под окном и обещал сходить за топором, чтобы зарубить меня.

Потом мы подружились.

14 декабря 1985г. Зеленогорск, гараж.

Вернулся с 4-го Всесоюзного семинара молодых писателей-фантастов и детективщиков-приключенцев. Пробыл две недели. На мой день рождения - 26 ноября - приехала Ольга. Гостила два дня.

Впечатления от семинара богатые. Завел знакомства интересные. Народ читающий, начитанный и одержимый. Последнее некоторым мешает - кроме фантастики они знать ничего не хотят. И не знают. Такое ощущение, что и Толстого не читали, только проходили. Эрскина Колдуэлла путают с американским космонавтом. Кстати, я познакомился с нашим космонавтом Георгием Гречко, взял у него интервью для "Авроры".

Я был приятно удивлен, что народ читал "Записки книгонелюба" в "Авроре", и некоторые, знакомясь, трясли руку: "Так вы тот самый Каралис, который "Записки книгонелюба" написал? Очень приятно! Замечательная вещь! В самую точку попали!"

Семинар проходил в Доме творчества писателей на берегу Рижского залива. Девятиэтажная башня, шведской постройки. Отличная кормежка, отличные номера, безалкогольный бар.

Когда мы приехали, еще зеленела трава и журчала река Лиелупе. Через пару дней река стала. Море не замерзает. С балкона был хорошо слышен его ровный шум.

Выражаясь экономическим языком, я ознакомился с производителями, покупателями и производственными отношениями на литературном рынке.

Пишут фантасты скверно. Много убогого фантазирования и мало литературы. В основном, выжимки из Стругацких, перепевы их сюжетов. Тексты, подчас, такие, что язык сломаешь. Много матерились по этому поводу. Мы ездили с Андреем Смоляровым и Колей Ютановым. Я был в семинаре Дмитрия Владимировича Биленкина. Приятный дядечка из Москвы.

Москвичи - неплохие ребята; есть проблески: Вит. Бабенко, Володя Покровский, Эдик Геворкян. Всего на семинаре было около сорока человек.

По ночам - жаркие споры о литературе.

За выпивкой приходилось рыскать по всей Юрмале.

Накануне вышел Указ - две бутылки водки в одни руки, и мы с Колей Ютановым и Смоляровым накануне моего дня рождения прошли пешком четыре километра по дачным поселкам и нашли, наконец, магазинчик, где продавался кубинский ром "Гавана клаб" крепостью 43 градуса. Задача была - взять как можно больше. По Указу нам полагалось шесть. Сначала мы взяли у скучающего продавца свои законные. Поинтересовались, нельзя ли по случаю дня рождения я показал паспорт - закрыть один глаз на удушливый закон, и дать еще несколько бутылок.

- Не палошена, - даже не глянув в паспорт, ответил здоровяк в фартуке и пестрой кепке.

Вышли, закурили. Ледяная корка на дороге. Ветер холодный. Кругом дачи заколоченные стоят. Ни души. Обратно - четыре километра пиликать. Обидно с полупустыми руками. Фантасты мы или не фантасты?

Придумали переодеться. Ютанова, как самого молодого, решили послать на амбразуру первым. К тому же, он меньше всех светился в магазине - топтался около кондитерского прилавка. Коля с трудом влез в мою куртку, развязал на моей шапке тесемки, опустил уши. Мы сняли с него очки с толстенными стеклами и подвели к двери.

- Помнишь, где продавец стоит? Налево по диагонали! Вперед!

Коля, как Паниковский, изображавший слепого, захлопал рукой по косяку двери, нащупал ручку...

Вернулся он с литром и даже сдачу правильно принес.

- Кошмар, - смеется, - как в тумане! Ни хрена не видно. Дайте скорее очки!

Выждали для порядка минут пять, и меня стали готовить. Колина шапочка с козырьком у меня до бровей съехала; его пальто из серого сукна, как на вешалке болтается. Едва я нацепил Колины очки, как магазин отпрыгнул от меня на десяток метров, а сам Коля, держащийся за дерево, показался мне далеким путником на опушке леса.

- Водка есть? - прорычал я продавцу. Он стоял, скрестив на груди руки в конце длинного конусообразного туннеля.

- Нет, - меланхолично ответил он. - Только "Кавана клап".

- Две бутылки! - заорал я не своим голосом. И вытянул бесконечно длинную руку с червонцем. Рука неожиданно быстро уперлась в прилавок.

Звякнули бутылки, брякнулась в блюдечко мелочь, шелестнула рублевая бумажка. Я навел телескопическую руку-манипулятор на блюдечко и сгреб сдачу. Ухватил раскатившиеся бутылки и, как на ходулях, пошагал к выходу. Вывалился, снял очки, отдышался.

Смоляров ходил в своих очках, но без шапки и верхней одежды. Он изображал выскочившего из автомобиля шофера. Весьма талантливо изображал. Перья рыжих волос, торчавшие над лысиной, придавали ему лихой и бесшабашный вид. Мы даже позавидовали. Посвистывая и приплясывая, он скрылся за дверью магазина и также весело вернулся с двумя пузырями.

Мы смудрили нечто невообразимое - я вывернул свою куртку мехом наверх, надел другие, круглые, очки, взъерошил волосы, поднял валявшуюся суковатую палку, вошел, прихрамывая, и спросил, заикаясь, про водочку. Пытался косить глазами. Парень дал мне две бутылки рому и, когда я пошел, шлепая ботинками и вихляя задом, сказал невозмутимо: "Мошна была и бес карнавала такаварица, па-харашему".

Четырнадцать бутылок рома и дюжина "тархуна" - крепкая основа для дружеского застолья.

В Дубултах - шаром покати.

Мы поделились схемой путешествия с коллегами-семинаристами. Бумажку передавали из рук в руки, снимали копии. Только два веселых приключенца из Минска - Брайдер и Чадович никуда не бегали - они привезли тьму белорусской самогонки и несколько шматов сала. Держались несколько особняком, но в опохмелке никому не отказывали.

Мои рукописи обсуждали последними. Обсудили, похвалили, назвали открытием семинара. Я возил "Феномен Крикушина" и рассказ "Маленькая битва..." Рассказ шел вне конкурса. В эйфорию я не впал: удачных стартов в литературе всегда было больше, чем удачных финишей.

Еще нас возили на экскурсию в музей криминалистики при МВД Латвийской ССР. Расчлененные трупы, пирожки из человеческого мяса, горы оружия, фальшивомонетчики, истории крупных уголовных дел. Детективщики привычно оглядывали стенды с фотографиями "расчлененки" и задавали профессиональные вопросы. Ольга вышла бледная и села на лавочку: "Вот, дура, ходила бы по магазинам. Зачем я сюда поперлась?.."

Я ездил в новой темно-синей куртке с капюшоном и новой шапке из стриженого бобра - купили с рассадных денег. Ольга - в полосатой шубе из искусственного меха. Богачи!.. Зажиточные селяне.

На семинаре мне понравилось. Как кто-то выразился, "мы стали членами дубултянского братства". Возможно, это был Коля Ютанов. Но никак ни А.С. Одному москвичу он обещал вылить кефир на голову, другого обозвал обидно, и вообще, кичился своим литературным нигилизмом так, что его приходилось сдерживать.

Заканчивается Год Быка. Что сделано? Мало, очень мало.

Не закончен "Шут".

Сейчас делаю реалистическую вещь "Мы строим дом". Пишется легко и с интересом. Затем, возможно, добью "Шута".

Заходил в гараж Андрей Жуков, принес рассказ "Часы с птенчиком". Неплохой рассказ. Андрей писать будет. Он ушел из сторожей и работает на Пухтоловой горе под Зеленогорском, обслуживает лыжный подъемник.

Кто бы мог подумать, что на Пухтоловке, где мы в детстве собирали грибы, ягоды и поддавали ногой гильзы и ржавые каски, будет лыжный подъемник, и слаломисты станут резать зигзагами белый склон, пыля колючим снегом?..

Сторож сидит за столом, держит в руке книгу "Разорванное кольцо" и спит.

Крепкий дядька, сибиряк. Перед этим он выпил два стакана портвейна. Но вот он вздрагивает, открывает глаза (книга в руке) и говорит: "Пока ты пишешь, я полежу". И укладывается на диван.

Ест он много и с аппетитом. Ему шестьдесят шесть. Малиновые ботинки на толстой подошве - купил в уцененных товарах за 5 рублей. Жалел, что не купил сразу две пары.

Сегодня я в шутку спросил водителя с технички - Колю Т.: "Служили ли вы в Белой Гвардии? И если нет, то почему?"

И Коля рассказал мне длинную, но интересную историю своей семьи.

Коля - 1946 года рождения. Мать - 1906. Отец - 1908. Брат - 1934. Сестра - 1932.

Отец с матерью жили врагами: даже с фронта он не присылал им помощи по вещевому и продовольственному аттестатам, которые шли ему, как офицеру. Чужие и чужие. Коля подозревает, что он - не сын своего отца. Он всегда чувствовал отчуждение со стороны брата и сестры.

Отца впервые увидал, когда во втором классе болел корью. Отец приехал к ним в Зеленогорск - в военной форме, - но к сыну не подошел.

Вскоре он демобилизовался и стал жить в Ленинграде - снимал комнату и работал "сапожником", как ругала его мать, - инженером на обувной фабрике. Брат и сестра учились в институтах. Коля с пятнадцати лет работал на заводе. Деньги шли и брату. Коля был горд, что помогает, но брат чуждался его.

После окончания медицинского института и института физкультуры (заочного) брат отработал три года по распределению и однажды приехал в Зеленогорск. Коля шел по улице с приятелями и вдруг встретил его. Тот хмуро отвернулся и прошел мимо. А Коля было к нему дернулся, потянулся - старший брат приехал! Друзья говорят: "Это же твой брат! Чего это он?" Коля ответил что-то невразумительное и отстал от компании. Он не верил своим глазам. Ведь он же помогал ему учиться. Вкалывал на заводе! Вместе с матерью посылали вещи и деньги!

Дома брат весьма неохотно признал младшего, попил несколько дней, прописался в квартиру и уехал в Ленинград делать карьеру. Сестра к тому времени обосновалась в Воркуте, бухгалтером. Вскоре она дослужилась до должности главного бухгалтера и большой зарплаты. Брат стал администратором по спортивно-медицинской линии: дача, машина, секретарша, связи, поездки за границу. В письмах они передавали Коле приветы и подстрекали учиться. Чтобы выйти в люди, как они.

Престарелая мать была на руках Коли. Они жили в трехкомнатной квартире-распашонке, в двухэтажном доме с деревянной скрипучей лестницей. Кухня - 4 метра. У Коли уже хныкали двое детей, он учился на заочном в автомобильном техникуме. Вдруг закончил работу отец и приехал по месту прописки. Ему было семьдесят. Плохо слышит, плохо видит.

- Мне нужен уход, покой...

- Что-что тебе нужно? - спросил Коля. - Уход?.. Ах ты, батянька мой родной! Вспомнил!..

Три семьи стали жить в трех комнатах. Мать с отцом продолжали враждовать. Отец выходил на кухню и скидывал с плиты детское питание, чтобы поставить себе чайник. Стоял в луже из манной каши и ждал, когда будет готов чай.

Брат с сестрой занимались своими делами. Раньше, когда отец работал в Ленинграде, он жил в одной из комнат в трехкомнатной кооперативной квартире дочери. Две остальные она сдавала. Отец как бы присматривал за квартирой-гостиницей. Но потом у дочки выросли дети, и она отдала квартиру сыну, попросив отца съехать по месту прописки.

С приездом отца жизнь стала невыносимой. Коля рассорился и с матерью, и с отцом. Детей отовсюду гнали. Они спали в своей конуре в два яруса. "Иди в свою комнату! Не болтайся по коридору!" - слышали они от деда с бабкой.

Всеобщая война! Цунами!

Заболела жена - позвоночник. Год в больнице. Коля с детьми один. Возвращаясь с работы, он заходил в лесок, садился на камень и не мог сдержать слез. Пытался завербоваться куда угодно - шофер! - но ему предлагали приезжать без семьи: нет квартир, нет садиков, трудно со школой... С разменом квартиры ничего не выходило. Коля два года бегал по инстанциям - глухо дело.

И вдруг летом приезжает сестра с детьми. Она вспомнила, что у родителей есть квартира в курортной зоне, на берегу Финского залива.

Все лето сестра прожила с гостями, с застольями, своей собачкой и собаками друзей.

Туши свет! Жуть!

Стала попрекать Колю, что он плохо относится к родителям. А им уже к восьмидесяти годам. Мать плохо ходит. Отец ходит, но слеп, глух и плохо говорит. А кто же все эти годы ухаживал за ними? Ссорились по их стариковской дури, но он все равно ухаживал...

Появился брат. Он тоже вспомнил о родителях и квартире.

Сестра принесла Коле заявление на свою прописку, но Коля не подписал. Коля вспомнил, как он выписал жену из квартиры ее родителей по просьбе брата, чтобы тому встать на очередь. Теперь, когда у брата была своя квартира, он забыл этот эпизод. А Коля с женой потеряли виды на квартиру тещи и тестя.

Скандал! Сестра живет, терроризирует Колину семью, водит гостей и не думает уезжать.

Коля пошел к знакомому милиционеру и попросил его помочь, ссылаясь на шум и тесноту. Тот сказал, что по закону он ничего сделать не может, но обещал помочь и однажды прислал участкового. Сестра сказала: "Да, да, извините. Но можно понять нашу шумную радость - мы приехали к родным родителям" и все такое. А когда милиционер ушел, накинулась на Колю. Его назвали говночистом и моральным уродом.

Брат с сестрой стали искать пути, как разменять квартиру. Как потом выяснилось, сестра хотела, чтобы родители получили отдельную квартиру в районе, а она, разведясь формально с мужем - прописалась бы к ним для ухода за стариками. У мужа, кстати, двухэтажный кирпичный дом на Украине.

Они пошли в Совет ветеранов и им обещали помочь: Совету ежегодно выделяли квартиры для ветеранов.

- Где же вы раньше были? - изумились в Совете. - Конечно, поможем.

Колина мать еще в гражданскую войну работала машинисткой при каком-то Красном штабе в Самаре. Колю обозвали беспомощным дураком - не догадался сходить в Совет Ветеранов!

Принесли документы. А родители в разводе!..

- Нет, ребята, ничего не выйдет, - говорят им ветераны.

Брат с сестрой уговорили родителей обратно пожениться. Те согласились.

Шампанское, торт, цветы, свидетели, батя надел галстук, приехал представитель ЗАГСа, подняли невесту с постели. Брат с сестрой проговорили слова о двух любящих сердцах, которые всю жизнь были рядом, но волею случая и военного лихолетья оказались формально разъединены. Поженили.

Дали им квартиру однокомнатную в Сестрорецке. Коля их туда перевез. Сестра развелась с мужем, прописалась к старикам. Бывает наездами.

Ухаживает за ними Коля. Ездит к ним из Зеленогорска и ухаживает. Матери - 79, отцу - 78.

Сестра, которая вышла на пенсию в пятьдесят лет по северным льготам, собирается оформлять бронь на квартиру стариков и податься в Воркуту для дальнейшего зарабатывания денег. Неизвестно ведь, когда старики умрут. Что зря сидеть в Ленинграде, когда в Воркуте ей обещают хорошее место...

Коля закончил рассказ, помолчал и вспомнил:

- Ты меня про Белую Гвардию спросил. Так вот, если бы в наше время началась Гражданская война, я бы записался в Белую Гвардию, чтобы воевать против брата и сестры. Потому что они, сволочи, во время конфликта осаживали меня: "Не забывай, что мы - коммунисты!.."

30 декабря 1985 г. Зеленогорск. Гараж.

В "Смене" вышла моя рецензия на повесть А. Житинского "Часы с вариантами".

Заканчивается 1985 год, год Быка.

1986 - год Огненного Тигра.

Что же произошло в 1985 году?..

Кончилась эпоха стариков (Брежнев, Андропов, Черненко), лидером стал молодой Горбачев. Ему 54 года. Симпатичный мужик. Премьер-министр тоже новый - Рыжков. Предс. Президиума Верховного Совета - А.А. Громыко. Думаю, пробудет в этой должности не долго.

Обновляется весь аппарат. Стариков пачками отправляют на пенсию: министров, председателей Госкомитетов, секретарей Обкомов, Секретарей ЦК (Романов). Я уже сбился со счету, сколько министров погнали. Много... Это хорошо.

Свежий ветерок подул в 1985 году. Саню Молодцова взяли работать в Ленинградский Обком КПСС - зам. зав. отделом промышленного строительства.

Горбачев встретился с Рейганом в Женеве. Наметился сдвиг в отношениях двух стран после восьми лет отчуждения.

Начинается последнее пятнадцатилетие двадцатого века.

Что сделал я? Очень мало.

"Шута" не закончил, есть 150 стр. Осталось страниц 50.

На сегодняшний день отпечатал 47 стр. повести "Мы строим дом". Вера дала мне связку семейных документов, которые надо осмыслить и учесть в тексте, поэтому до Нового года закончить не успею, хотя раньше и намечал. Имеющиеся страницы я сделал за две недели.

Обрастаю незаконченными рукописями.

За лето заработали с Ольгой около 1200 руб. Отдали долг - 500 р.

В "Авроре" напечатали "Записки книгонелюба".

Что еще?

Поумнел, помудрел, стал лучше писать? Едва ли...

1986 год

Маленький блокнот, подклеенный скотчем

14 января 1986г. Гараж, Зеленогорск.

Если кот спит мордочкой в лапы - к холодам; если мордой вверх - к теплу; народная примета.

О ней поведал седой водитель мусорной машины - маленький, морщинистый, в сапогах и застиранном комбинезоне. Он сегодня утром сделал наблюдение над своим Васькой, который раскидистой позой прочит потепление в наших краях.

Сторож Герасим Михайлович, освобождавший венгерский город Печ, в котором живет мой венгерский друг Имре Шалаи и в котором я работал со стройотрядом в 1973 году на пивном заводе, так вот - Герасим Михайлович рассказал историю, приключившуюся с ним пару лет назад. Вот она, эта история, записанная с его слов.

Г.М. смотрел дома телевизор, когда пришел взволнованный участковый врач и приказал ему быстро собираться в больницу.

- Зачем? Почему?

- Быстро, быстро, но только осторожно. Не делайте резких движений - вы в любую минуту можете умереть, а я за вас отвечать не хочу. Ложитесь и не двигайтесь, сейчас машина придет. У вас инфаркт.

- Какой инфаркт? - испугался Г.М. Он полчаса назад выпил маленькую водки по случаю пенсии.

- Кардиограмма показала. Ложитесь.

Гер. Мих. сразу отяжелел, добрел до кровати и лег, мысленно прощаясь с жизнью.

Пришла машина. Его погрузили на носилки, вынесли (вперед ногами, черти! чтобы кровь к голове не приливала), отвезли в Сестрорецкую больницу и перегрузили на койку. Лежи, дед!

Вечером прибежала жена, заплакала украдкой. Пришел сын с суровым лицом: "Держись, батя!"

Гер. Мих. неделю лежал "умирал". Его слушали, измеряли давление, приходили родственники.

Перед Новым годом пришел зав. отделением, осмотрел, попросил сесть. Гер. Мих. сел, закружилась голова от долгого лежания. Врач похмыкал, спросил о самочувствии. Гер.Мих. сказал, что плохо. Врач извинился, сказал, что инфаркта нет, вышла ошибка - перепутали кардиограммы. Гер. Мих. оделся и в тапочках рванул домой. Сразу почувствовал себя хорошо... Но зато появился седой волос.

31 января 1986г. Зеленогорск, гараж.

Вчера прилетел из Москвы - ездил в командировку от "Авроры", чтобы завизировать у космонавта Гречко интервью.

Гречко домой не пригласил (и хорошо - я был с похмелья: всю ночь выпивали в поезде с двумя офицерами) и попросил бросить интервью в почтовый ящик - он потом перешлет. Что я и сделал. Живет космонавт в Безбожном переулке. Кинув письмо под бдительным взором вахтера, я пошел искать пивную. И нашел в районе Белорусского вокзала огромный зал, покрытый шатром, где наливали пиво в банки и прямоугольные молочные пакеты. Попил пива с креветками, ожил.

Заехал к Вит. Бабенко - старосте Всесоюзного семинара фантастов, с которым подружился в Дубултах. Отдал ему рассказ для "Дубултянского" сборника. Говорили, пили чай.

Разбился американский "Челенджер", упал в океан. Семь человек погибло, из них - две женщины: учительница и космонавт.

"Челенджер" стоил 1,5 млрд долларов.

Водитель, слышавший сообщение по радио, говорит про учительницу:

- Не хрен было летать. Сидела бы на земле да детей учила. Если ты учителка, так учи! А то ей полетать захотелось, чтоб потом завучем или директором школы стать!

Сторож Володька (горестно и без тени иронии): "Да, вот что творится там, где властвует капитал..."

К 13 февраля надо сдать заказчику первый сценарий: "Покупателю - нужную книгу".

"Здесь плохо с куревом, писал тебе не раз.

Высылай посылку, старый лоботряс!"

Сторож Володька Осипов - маленький, суетливый, болезненный мужичок лет шестидесяти, уверяет, что это строки из письма Есенина к деду. Сегодня он дежурит в мою смену.

Володька дремлет в полупьяном состоянии за столом, изредка просыпается, ворчит на кого-то и мелет разную чепуху.

Я пишу сценарий.

Днем Володя бегает по гаражу, со всеми здоровается, вскидывая руку, впотычку бросается звать водителей к телефону, суетится, если ему что-то поручают, пропадает надолго и появляется к вечеру пьяный.

Он 1926 года рождения, и сегодня он уверял меня и кочегара Мишу, что воевал в Финскую войну 1939 года, и его ранило осколком в руку, отчего левая кисть плохо его слушается. Когда мы сильно усомнились, чтобы 13-летних подростков брали на фронт в те годы, он закивал: "Правильно, в тридцать девятом я лицо себе отморозил! А на фронте я с сорок первого!" Когда мы взяли под сомнение и этот факт, он долго спорил и, наконец, согласился с реальной датой его возможного призыва в армию - 1944 г.

- Ну да, да, - закивал он, - меня призвали в сорок четвертом... Вот меня осколком и ранило. Здесь, здесь и здесь - около плеча. Все правильно.

И не знаешь - верить или нет? В прошлый раз рассказывал, как в блокаду жил на Васильевском...

- А именными трусами тебя не награждали? - с ехидцей спрашивает кочегар. - Чтобы после атаки переодеться?

Володя делает злое лицо, тяжело дышит:

- На мне фрицы зубы сломали! - плаксиво выдыхает он. - Я их всех в рот .... как хотел! Они у меня вот где все были! - Он стискивает кулак. - Вот, где были! Пачками! Пачками делал! - Он судорожно вздыхает и выходит на крыльцо смахивать слезы. И пропадает где-то в шхерах гаража.

Такой вот у нас Володя. Одинокий безобидный мужик.

Мы курим с кочегаром Мишей, он щурит красное от котла лицо, и я не решаюсь спросить, откуда у него синие пороховые пятна на скуле и лбу. Неожиданно он рассказывает про свою мать.

Миша во время войны жил в Новгородской области. Ему было пять лет, когда началась война.

Отца репрессировали в 1937 году как врага народа.

- Он был ближе к кулакам, чем к беднякам, - покуривая, сказал Миша.

Рядом с их деревней располагался немецкий аэродром. Мать работала там уборщицей.

У нее было трое детей. Она вместе с одной женщиной полгода укрывала от немцев нашего летчика, сбитого над аэродромом. Самолет упал в лесу, и они перетащили летчика в старый погреб, где и кормили, чем могли.

Однажды пришли партизаны и повелели ей сломать прожектор, который стоял на аэродроме. Пригрозили ей, напомнили про мужа, врага народа...

Про летчика в погребе она умолчала.

В очередной раз, когда она мыла пол в прожекторной будке, немец полез на вышку чистить прожектор и оставил полканистры бензина, которым заправлял двигатель генератора. Топилась печь. Мать домыла пол и поставила открытую канистру рядом с дверцей. Затем она крикнула немцу, что работа сделана и поехала на телеге в деревню. Через несколько минут грянул взрыв. Немец чудом уцелел. Ее догнали и забрали в комендатуру. Держали три дня. Кто-то из немцев подтвердил, что взрыв произошел после того, как она уехала. Спасло и то, что муж - "враг советской власти".

Ее отпустили. Немца отправили на фронт.

Что стало с летчиком, как отнеслись к выполненному заданию партизаны и как сложилась судьба Мишиного отца - не знаю.

Привезли на буксире сломавшийся "камаз", и мы с Мишей разошлись - я пошел оформлять документы на ремонт, а он - кидать уголь в кочегарку.

Спрашиваю Володю:

- Ну, что делаешь?

- Что делаю? Я всегда что-нибудь делаю. На свою задницу.

Опять Володя, ночные рассуждения:

- Геббельс у немцев был, как у нас Левитан. Да! А Левитана в войну наши под землю прятали. Да... Голос такой был, что немцы не выдерживали. Как заговорит, так мурашки по коже. От его голоса фрицы дивизиями сдавались!

Вспоминаю, как дремлющий Герасим Михайлович на мой вопрос, есть ли у него спички, ответил: "Возьми в шинели, в левом кармане". А на стене висело пальто. Перед этим он стонал во сне тоненьким голоском, жалобно как-то.

Он дважды был ранен, воевал под Сталинградом.

Рассказывал, как в Югославии, будучи еще капитаном, попросил у дочери хозяйки дома, где они остановились заночевать: "Дай, пожалуйста, спичку!" Девушка покраснела и выскочила. Мать подступилась к нему с кулаками и хотела прогнать. Герасим Михайлович (тогда просто Герасим) захлопал глазами - что я такого сказал? Выяснилось, что "спичка" созвучна с "пичкой", и его просьбу расценили как прямую атаку на девичью честь.

16 февраля 1986. Зеленогорск. Деж. в гараже.

Вчера начал 90-ю страницу повести "Мы строим дом". Хорошо идет. Тьфу, тьфу, тьфу, не сглазить бы. Надо заканчивать.

Отвлекает сбор материалов для сценариев - езжу по разным конторам, книжным магазинам и т.п. Заказчик всего цикла - "Союзкнига". Возможно, будут деньги. Обещают неплохо заплатить.

Не пью с 1-го февраля, и почти каждый день снится выпивка. Мне ее, якобы, предлагают, а я, якобы, отказываюсь.

Был на выставке "Интенсификация-90" и там, в разделе "Новые технологии - новые производства", наткнулся на табличку около портативного приборчика: "ФАНК-1. Фотометр аналитический Каралиса." Феликса прибор! Вот бы он порадовался!..

Я коснулся пальцами любимого детища брата. Молодец, Феликс. Молодцы сотрудники - назвали прибор его именем.

По радио - передача, посвященная Марку Бернесу. Записи песен. Хороший был певец и артист.

19 февраля 1986г. Три выходных дня неотрывно печатал "Дом". Заканчиваю 101-ю страницу и повесть. Будет еще страниц 20, короче не получится.

По радио говорят об ускорении.

- Эй, друг!

- Какой я тебе друг! Твои друзья в овраге лошадь доедают.

4 марта 1986г.

День рождения матери. Ей было бы 79 лет.

Закончил повесть. Время покажет, что из нее выйдет. Работы предстоит много. Написал сам себе замечания из 10 пунктов. Замечания крупные. Пока я только приготовил глыбу. Теперь надо тесать из нее скульптуру.

2-го марта вечером позвонил из аэропорта брат Юра. Он летел из Владивостока в Москву, их самолет посадили в Ленинграде, и он пригласил меня в аэропорт. Я примчался - он уже улетел.

Звонил уже из московской гостиницы. Теперь он работает директором варьете и прилетел в столицу добывать световое оборудование, в т.ч. лазеры для каких-то спецэффектов. Обещал на обратном пути заехать на денек.

28-го февраля собирались на 2-й Советской в день памяти Феликса.

Я не пил, настроение было неважное, все щебетали, и я устал от разговоров. Спорили о съезде и новых веяниях.

16 марта 1986 г.

Вчера с Ольгой и Максимом ездили в Зеленогорск. Снегу - по грудь. Это Максимке, конечно, по грудь. Он кувыркался в сугробах, как дворовый мальчик.

Я очистил место для продолжения теплицы и около грядок с тюльпанами. Ольга посеяла в ящик помидоры и поставила к соседям в теплицу.

После чая Максим нарисовал нечто непонятное и показывает мне: это корабль!

- А как же можно узнать, что это корабль?

- А вот же мешки с едой лежат... Чтобы морякам есть.

Парень приехал к земляку в воинскую часть, звонит по телефону:

- Это ты, Мустафа?

- Нет, это рядовой Садыков, - отвечает Мустафа.

21марта 1986. Гараж.

Сторож Володька Осипов курит и рассуждает о политике и истории. У него какая-то своя политика, свои факты. Гамаль Абдель Насер, по его мнению, награжден именным пулеметом, шашкой, папахой, буркой, орденом Ленина и является Лауреатом Ленинской премии.

Я напомнил стишок:

Лежит на солнце кверху брюхом полуфашист, полуэсер,

Герой Советского Союза Хасан Гамаль Абдель Насер.

- Вот-вот! - радостно кивает Володька. - Еще и Герой Советского Союза! Я же говорю, у него именной пулемет в серале стоял, ему Никита подарил. Мне ребята из его охраны рассказывали.

Дальше идут рассуждения о грибах и рыбалке.

Я невзначай пожаловался, что у меня в животе уже две недели что-то урчит и перекатывается, особенно к ночи. Володька уверил, что это солитер, и посоветовал, как его успокоить.

- Он сладкое любит. После сладкого нажрется и спит. Ага. А после соленого бузить начинает. Дай ему на ночь булки со сладким чаем - и порядок!

После его слов мне уже не писалось - я стал представлять солитера у себя в животе. И представил, к своему несчастью. Сделать это было несложно. Как выглядит солитер я знал - однажды мы с батей тянули такого гада из задницы нашей собаки Альмы-второй. Батя, надев рукавицы, тянул, а я держал ее голову зажатой между ног. Альма извивалась и скулила. Очень давно это было, на даче, но помню отчетливо. Бр-р.

28 марта 1986. Зеленогорск.

Прошли дожди. Снег съедают.

Ездил в Гатчинское ОТХ - брал справки для детского садика и снимался с профсоюзного учета. Там никаких перемен. Только Подпального оштрафовали на 25 руб. за пьянку на рабочем месте - новый Указ действует.

Грязь, лужи, убогость во всем. Огромные транспаранты, славящие решения ХХVII-го съезда.

Моя давняя знакомая - собака Дамка, опять родила щенят. Но я к ней не пошел. Что я ей могу сказать? И как уйти? Не пошел...

Сейчас, после съезда, в газетах много критики. Но я думаю, что эта волна скоро иссякнет. Новое руководство критикует старые промахи, а кого будут критиковать, скажем, через год? Самих себя?

Вчера сходил в баню, попарился. Появилась бодрость. До этого угасал от внезапной апатии.

Говорят, что у Дамки пятеро щенков - три мальчика и две девочки. И все похожи на мать...

Вчера мне удалили второй зуб. Теперь их у меня 30. Полагаю, что 30. Не пересчитывал. Зуб вырвали в один прием - хрустнуло, во рту стало тепло от крови, звякнуло в плевательнице, мне сунули в рот вату и - пошел вон.

И я пошел к дому, оставляя на снегу кровавые плевки и поражаясь размеру дырки, возникшей в зубном ряду. Примечательно: накануне мне приснилось, что рвут зуб.

Некогда сходить в лес и понюхать ландыши. Или прыгнуть с парашютной вышки.

У нас на участке ползает, шурша листьями, ежик. Мы с ним поговорили. Когда он лежит, свернувшись в клубок, видно, как бьется его сердце и вздымаются легкие.

Ритмично вздрагивают иголки.

13 апреля. Зеленогорск, гараж.

Вчера отдал А. Житинскому немного подправленную по замечаниям Аркадия Спички повесть - "Мы строим дом".

Сегодня шел снег, но до Зеленогорска не дотянул. Кончился в Комарово. Машины, возвращающиеся из города, въезжали в ворота залепленные снежной кашей. (Безобразно тяжелую фразу влепил в строку. Но переделывать желания нет.)

Чувствую, что тема семьи переварена мною не полностью. Оттуда можно дочерпывать и дочерпывать...

15 марта 1986г.

Сегодня утром позвонил Житинский и поздравил с повестью. Он ее прочитал. Было приятно. Будет читать второй раз.

Рядом с гаражом спилили пару берез. Пни истекали соком несколько дней. Рано утром я обнаружил, что сок застыл на морозе - пни стояли как глазированные. Подошел поближе - желтые макушки пней блестели живой влагой. Я приложился губами, втянул в себя и потом долго отплевывался от опилок.

Выламывал абзацы из "Шута" - лишние и не очень. Целую корзину словесного мусора накидал. Перечитал - что-то изменилось. Непонятности образовались, но лучше недосказать, чем пересказать.

Мимо гаража шел поддатый мужик и остановился прикурить у меня. Он был в трех рубахах, надетых одна на другую: в клеточку, в полосочку и горшком. Под мышкой газетный сверток, из которого выглядывала ручка мясорубки.

- От жены ушел, - печально сказал мужик. - Хочешь выпить? Я угощаю.

3 июля 1986г. Зеленогорск.

Июнь простоял жаркий. Суечусь по огороду и хозяйству. Раз в четверо суток хожу на дежурство в гараж. За "Шута" не брался, но подбираюсь.

Володя Павловский, который всю войну прожил во Львове под немцем, и хорошо разбирается в немецкой военной форме - он детально описывал полевую и парадную форму различных родов войск вермахта, когда мы заспорили в моей будке о каком-то военном фильме - так вот, этот Володя, предпенсионного возраста шофер, которого в гараже зовут польским евреем, рассказал, как в 1948 году он с приятелем нашел в Зеленогорске (тогда еще Териоках) ящик дореволюционной водки - "Андреевской". Эта водка обладала диковинным свойством: в бутылке она стояла слоями трех цветов - красный, синий, белый повторяя цвета российского флага. Целая корзина запылившихся бутылок в подвале разрушенного дома. Стоило налить водку в стакан, как цвета смешивались, но, постояв, водка вновь расслаивалась цветами флага: красный синий - белый. Володя с приятелем напоили петуха - для проверки. Тот стал бегать, пошатываясь, по двору, "кусать кур", а потом свалился и уснул. Но не надолго. Очнувшись, хрипло кукарекнул, ему дали воды, он жадно напился и побежал дальше - кругами. Успокоенные друзья стали пить древнюю разноцветную водку.

Еще Володя рассказывал, как немцы убивали евреев на Львовщине. Евреи сами рыли себе ров, вставали на колени, и несколько фашистов ходили вдоль рядов и стреляли им в затылок из пистолетов. Пистолеты от стрельбы нагревались, и их меняли - рядом ходили солдаты с ящиками, они же их заряжали.

Было убито 25 тыс. евреев. Евреи не роптали, а лишь молились и говорили, что эту смерть им Бог дал. "Бог дал, Бог дал..." Рядом с местом расстрела стоял огромный лес - Покутинский, можно было попробовать разбежаться, но они покорно принимали смерть, слушая своего раввина: "Бог дал... Бог дал..." Если в семье один из супругов не был евреем, но хотел умереть вместе с родными, его отшвыривали ото рва: "Прочь!"

Младенцев подбрасывали и накалывали на штыки. Или рубили в воздухе. Младенцы не понимали, что это "бог дал", и вскрикивали, и булькали; но недолго...

Володя Павловский окончил гражданское летно-техническое училище. Работает в гараже шофером. Скоро ему на пенсию.

18 июля 1986г. Гараж.

Вчера получил из машбюро повесть "Мы строим дом". Получилось 140 стр.

Сегодня вычитал ее, исправил опечатки и отдал Ольге.

В некоторых местах - каша. Плох язык: местами блеклый, много "невидимых" слов. Нет сочности, как принято говорить. Нет образности: хороших сравнений, метафор.

Надо работать над языком.

24 июля 1986. Отправили Максимку к дедушке и бабушкам на "69-й км". Сразу стало необычайно тихо и скучновато. Завтракал в одиночестве, потом прибрал в доме и не знал, чем заняться.

Неподалеку от нашего дома, на просторной лужайке, где прошло мое детство - футбол, волейбол, драки - затеялись строить рынок. Строители привезли вагончик, экскаватор, трубы, паклю и стали стучать в домино. Проходишь мимо вагончика и слышишь: тресь! тресь! На стройке же - тишина...

Вопрос, занимавший еще Аристотеля более 2000 лет назад: почему киты выбрасываются на берег и спокойно ждут наступления смерти? Что это несчастный случай или массовое самоубийство?

5 августа 1986г. Зеленогорск.

Сегодня впервые в жизни написал в жалобную книгу.

Стоял за персиками, и продавец-армянин огромного роста, терроризировавший недовольных высказываниями типа "Иди отсюда!", "Ты из какой деревни приехал?", сначала нахально обвесил гражданку пляжного вида недодал семьдесят граммов персиков. Затем всучил мне в бумажном непрозрачном пакете шесть гнилых персиков. Персики мне безропотно заменил директор магазина, к которому я зашел с черного хода, и я написал жалобу, указав свой адрес для уведомления о принятых мерах.

Да, хамство, наглость, но печальнее другое. Когда огромного армянина обвинили в обвесе, вся очередь глухо роптала и сочувствовала гражданке в панаме. Но как только продавец пообещал закрыть торговлю на перерыв ("Мне положено, я в обед товар принимал!"), многие зашикали на обвешанную тетечку и стали заискивать перед хамом, сочувствовать его трудной работе, ругать въедливую покупательницу и уговаривали его остаться. Кто-то из мужчин услужливо предложил ему сигарету, чтобы он не ждал, пока грузчик принесет ему из винного магазина; и даже просили курить здесь же, за прилавком. Армянин отказался от предложенной болгарской "Стюардессы", и когда грузчик принес ему пачку "Мальборо", он закурил и, взяв гири, ушел в подсобку отпускать персики своей знакомой.

Вот тогда я и решил написать жалобу. Тридцать шесть лет терпел. Ну, может быть, двадцать - отроческие годы не в счет.

На продавца написать можно. А как напишешь на очередь? И кому?

6 августа 1986 г. Зеленогорск.

Прочитал Влад. Влад. Набокова - "Защиту Лужина". Славный язык, оригинальная отточенная техника, но мысли - где они? Как бы ни были хороши подробности жизни, занимателен сюжет, как бы ни были выпуклы характеры нужна идея... Роман написан без единого диалога (в привычном понимании, т.е. - прямая речь с абзацем ), но все слышно и видно.