Аякс

Теламонов наследник, что город блюдешь

На брегах Саламина средь волн голубых,

Твое счастие всем нам отрада.

Но когда над тобою Зевесов перун,

Когда речи данайцев порочат тебя,

Мы смущеньем объяты и в страхе дрожим,

140 Точно глаз голубицы пугливой.

Так, в последнюю ночь, что от солнца бежит,

Злоречивые вести по стану ползут

И бесславят тебя:

Что на выгона луг ты коварно проник

И добытый данайцами скот перебил,

Все, что после раздела хранилось у нас,

Поражая булата грозою.

Так сплетает рассказ про тебя Одиссей,

Его на ухо шепчет то здесь он, то там,

150 И все верят ему.

Убедительно лживое слово звучит,

Ему пуще рассказчика слушатель рад,

Все глумятся над горем Аякса.

Да, в великую душу нетрудно стрелять:

Промахнуться нельзя. Если кто про меня

Небылицы сплетет, не поверят ему, —

А имущего Зависть следит по пятам,

Между тем как толпа без великих мужей

Ненадежный оплот воздвигает в бою.

160 Лишь под сенью великого малый цветет,

Лишь от малых великий могуч и силен.

Но не внемлет глупец в ослепленье своем

Благомыслящей мудрости слову.

И тебя они ныне поносят, Аякс,

И не в силах мы им ничего возразить,

Переспорить не можем одни, б з тебя!

Они рады, что взоров избегли твоих,

Верещат, словно стая шумливых птенцов,

Но яви им свой лик, — как пред коршуном злым,

170 Оробеют внезапно и в страхе немом

Разлетятся, забыв об отваге.

Вправду ль тебя Тавропола[5], дочь Зевсова, —

О безотрадная весть,

Мать позора моего! —

На не деленный скот подняла меченосного?

За то ль, что не дал ей в добыче доли ты,

Иль что трофеем почтить

Ее забыл ты, иль за охоту — венком?

Иль меднобронный бог Эниалий[6] в бою

180 К тебе был ласков, ты же не вспомнил о нем

И ночным был страхом наказан?

Нет, не поверю, чтоб в здравом рассудке ты,

Сын Теламона, скота

Кровью меч забрызгал свой!

Болезнь от бога — нам не осилить; но дайте же

О Зевс и Феб, отпор молве-злоречию!

Если же лживой молвой

Тебя порочат или Атридов чета,

190 Иль что Сисифом в ложе позора рожден[7] —

Молю, владыка! Лик из палатки явив,

Мглу развей навета лихого!

Встань, поднимись скорей с одра! Не всю же вечность!

Ты на нем пролежишь в безделье стыдном.

Наш позор до небес горит!

Гордыня врагов мчится,

Не зная препон, шумно,

Как вихрь на горе в роще.

У них на устах смех лишь,

Обиды полна речь их,

200 У нас же болит сердце.