Айен

Глава 18. В которой Локс целует снежинки

— Надо уходить, пока Лорд не заявился сюда по твою душу, Ай.

— Ну и зачем я ему нужна, когда у него есть такой верный и мудрый дед?

Амелис облачился в новую одежду и медленно расчёсывал волосы широкой щёткой, рассуждая вслух. Айен кивала во время пауз и повторяла последние сказанные другом слова.

— Потому что ты открываешь порталы (кивает, Ай повторяет). А дед такого не может (кивает, Ай повторяет). Он вообще иллюзионист какой-то (кивает, Ай повторяет). Так пугал меня, какой он крутой (кивает, Ай повторяет), (фырк) пока я не стал Волком и не навалял ему кучу на его прекрасном белом холме.

Айен кивает, потом мотает головой:

— То есть как, ты нагадил во сне?

— Ага!

— Моя ж ты лапочка!

— Вот смеху-то было! Видели бы вы его рожу. Он осознал всю мою крутость. Истинная вонь! У него тогда заслезились глаза, возможно даже, он ослеп.

Дан закатил глаза.

— Да прекрати уже, можешь начинать вести мемуары о приключениях твоего зада, только письменно.

Амелис обрадовался, подняв указательный палец вверх:

— Тоооочно! Начну с топора. Где моё перо?

Лекарь вздрогнул и покосился на блондина. Как тут не поразиться лёгкости по-жизни, с коей этот демон преодолевал проблемы, и уж конечно, завидовал его прекрасному настроению по утрам.

«Чудовище», — был его вердикт.

Железные кони продавались и на ярмарках, но Дан решительно заявил, что коня надо брать только по блату, который был получен за любовь к кофе. Трактирщик нашёл в лице Дана страстного ценителя его увлечения и наградил контактом конных дел мастера.

— Нужен конь. Я от Васи, — немигающими глазами вошёл в прощелину забора плоский лекарь и поднял бровь.

— А вы-таки зайдите сначала, посчитаем ваши деньги, — отделился от стены дома мужчина со здоровенными усами.

Дан зашёл один, вышел один, а через пару минут ему привели из тьмы неосвещенного сарая крупного Железного Коня с отстегивающейся каретой на двоих.

Они всё равно, конечно, впихнулись туда втроём. Быть друг к другу так близко уже никого из них не смущало, а Амелис, похоже, даже наслаждался создавшейся теснотой. Лекарь опустил руку на плату управления и мысленно поговорил с животным. Теперь задача была: «Выбраться из города».

Коней на трассе двигалось много, но все мчали в одной скорости, подсвечивая дорогу глазами. Постепенно путь опустел.

Знакомый крик с неба заставил Ай похолодеть. Их настигала Железная Птица в золотой броне.

— Это Лорд. Он нашёл нас.

Только великолепный Молодой Лорд одевал свою Птицу в такой богатый шмот.

— Когда битва неизбежна, готовься нападать, — повторила Айен слова отца.

Первый топор в её жизни был подарен папой ещё на Плавучем Причале.

«Перед тем, как достать оружие, хорошенько подумай. Если вынула — значит бей. Другого не дано». Видимо так и получил свой шрам Амелис. Дева в гневе — топор в жопе. Сейчас Айен ещё не готова была убивать, поэтому просто использовала дыхательную технику, чтобы сосредоточится перед боем.

Конь ощутил приказ и остановился. Приняв неизбежное, все трое вышли из кареты.

Дан встал перед Госпожой, приготовившись метать ножи.

Птица слегка накренилась назад, открывая кабинку пилота.

Айен не верила своим глазам.

Из-под крыла Железной Птицы на неё смотрел Локс. Тёмные, словно спелые черешни, глаза светились из-под длинной чёлки.

— Ася! Ты улетишь со мной.

Туманные воспоминания о нём больно сжали сердце когтями терзающейся памяти.

Серый шум. Я НИКОГДА НЕ БРОШУ ТЕБЯ, АСЯ

Дан сделал шаг вперёд:

— Ты.

«Он тоже узнал его?» — не поняла Айен.

Но Лорд проигнорировал лекаря, он скрестил руки на груди и улыбнулся.

— Я никогда не брошу тебя, Ася. Ты нужна мне. Хотя тебя здесь зовут Айен, но какая ж разница. Можешь даже взять с собой твоего пёсика, — Лорд щёлкнул пальцем в сторону Амелиса.

— Она не пойдёт! — возмутился Амелис, хватая девушку за плечи.

— Хватит решать за меня! — Леди раздражённо вырвалась из рук друга. Как такое возможно. Её дорогой человек, которого она так желала увидеть во снах, сейчас стоит в Яви перед ней.

Птица резко приблизилась, Локс вынул птичье лассо, невероятное оружие ловли бунтующих Железных Птиц для наказаний, и нацелился ловить Айен. При соприкосновении будь то с человеком или с птицей, лассо выдавало мощный заряд молнии. Но бросок закончился неудачей. Перед Леди открылся портал и оружие просто вылетело туда.

Как мы помним, в прошлое, в 16ю главу.

— Строптивая Ася, как же я тебя люблю, — Лорд Локс ухмыльнулся, вынул из внутреннего кармана рубашки маленький сосуд с блестящей жидкостью и бросил его прямо в лоб Ай.

— Это твоё, Ася. Твои воспоминания, которые забрали Учителя обо мне.

Прозрачная блестящая жижа залила девушке глаза, Дан бросился вытирать, но всё мгновенно впиталось.

— Амелис, немедленно уходим, в карету! — крикнул он, подхватив леди на руки.

Железный конь не заставил себя ждать, и как только все погрузились, выдал хорошую скорость.

Локс дал команду своей птице, но она не сдвинулась с места.

— Я не ссссстану их пресссследовать, мой Госссподин. Они отдали мне очень важжжжное, они дали мне жжжизнь. Я бы не сссмогла вернуться к вам, госссподин…

Молодой Лорд схватился за плётку и в ярости стегал Птицу.

Она поджимала свой отремонтированный хвостик, в котором до сих пор виднелись ножны меча Амелиса.

Не подумайте, что Локс такой изверг. За плётку он схватился за кожаную. Такие плётки бессмысленны для Железных Птиц совсем. Он стегал её, выпуская отчаянье и невозможность преследовать цель. Да и лассо его было тысячу лет как разряженное, если бы он ухватил им добычу, то просто поиграл бы в родео, утаскивая леди в машину связанной. Конечно, в успех этого трюка он не поверил ни на секунду, думал, что она схватит лассо и вырвет из его рук, отстегает его, дурашку, за то, что так долго не приходил за ней, изрубит лассо на куски, вынув острый меч. В конце концов, со злости метнёт в него лекаря.

Воспоминание он хранил на самый крайний случай.

То, что он увидел — мгновенный временной портал в момент опасности, превзошло даже самые смелые ожидания Лорда.

«Она смогла. Она практиковала! Как же я рад за неё!»

Птица жалела своего человека, но преследовать этих людей тоже не могла. Она улыбалась чёрным холодным клювом. Когда Локс выдохся и прислонился к ней лбом, она, как мама, обняла его железным крылом.

— Просто вспомни меня, моя Ася. Сначала просто вспомни, — шептал Локс.

Белый шум. У НАС ВСЁ ПОЛУЧИТСЯ

Горящие холмы птичьего народа. Ася координировала команду минёров. Чтобы прекратилась война, нужно взорвать склады оружия обоих сторон. Нет оружия — нет войны! Птицы кланов в этом мире были невероятно красивые, огненные и водяные. Локация могла бы стать прекрасным курортом: бирюзовое прозрачное море, уникальные деревья, но война между кланами никогда не прекратится сама, поэтому Учителя решили вмешаться.

На этом задании команде выдали радио-передатчики, потому что работать придётся вблизи птичьих гнёзд, а там шаманы устанавливали защиту от эмоций, «чтобы враги не могли проклясть детей».

Вот когда уже все бомбы были на местах, ещё оставалось время на перепроверку. Ася решила сама пойти, чтобы не тревожить маленького Сержа, он был ближе всех.

Оказавшись рядом, она увидела, как в нору со складом оружия влезает птенец.

— Нет, нет, малыш стой! — крикнула Ай, но он упрямо лез туда.

Леди заглянула в нору, создав свет взглядом.

В пещерке жались друг к другу птенцы, и мама огненная птица обнимала несколько красных яиц. Никакого оружия тут не было. В висках застучало.

— Срочно! Выньте все мины! Мы ошиблись! Учителя ошиблись с картой!

Но связь не работала.

Карта. Которую им выдали учителя. Они отметили там гнёзда, а не склады оружия, планируя убить птенцов обоих народов, устроив геноцид на этой Локации.

Мина была вжата в землю, вынуть её не выходило. Тогда Айен бросилась вынимать птенцов, и вот, обняв одного малыша она упала, опалённая взрывом.

Умереть во сне — значит проснуться? Но не всегда, поверьте мне, не всегда ты готова и хочешь этого. Как и зачем было возвращаться в мир, когда ты только что убила птенцов обоих народов?

Айен осталась в Локации, когда все участники команды уже проснулись.

Птенчик пискнул в её руках, Ай повернулась на спину. Он жив! Господи, он жив!

— Локс… вернись, ты нужен мне, — позвала леди.

Да, такая связь тоже есть. Недавно проснувшийся человек может снова заснуть в предыдущий сон и увидеть продолжение. Локс, почувствовав её зов, заснул снова.

— Ася, Ася, просыпайся, это уже не исправить!

— Нет, он живой. Прошу, спрячь его от учителей. Прошу тебя, Локс!

Парень вынул испуганного птенца из обгоревших рук и исчез из Локации.

В когда-то зелёном месте с холмами, деревьями и морем полыхали костры смерти. Несколько оставшихся в живых взрослых птиц обоих народов стенали, раскачиваясь возле горящих гнёзд. Для размножения им требовались какие-то слишком особые условия, по рассчёту Учителей, это уже невозможное событие. В воздухе стоял плач. Разочарование в уважаемых людях, смерти прекрасных созданий и боль.

«Это я сделала. Я их убила».

Айен не хотела больше жить. Она осталась тут умирать. Когда преисполняешься уверенностью, что делаешь добро, а по итогу глядишь на созданную тобою смерть, то жизненные силы растворяются в пепле собственной важности.

Но Локс всё равно вернулся за ней.

— Я не брошу тебя, — он обнял её за плечи, приподняв из грязи и пепла, — Ты жива, не смей умирать, — голос его сорвался на крик, — Я люблю тебя, Ася! Не смей умирать!

Под его поцелуями оживала её кожа, пропадали волдыри и почернения.

— У тебя безупречная, нежная кожа, Ася. Ты спишь, и это всё происходит в треклятом сне.

Локс погладил её по волосам трясущейся рукой, с ужасом наблюдая, как тело отказывается быть целостным в этом сне.

«Я схожу с ума. Я не могу позволить ей тут умереть».

На ней сгорела вся одежда. Кожаные ножны в огне вплавились в бедро, никчемный нож лежал в пепле. Да, Учителя предали их, подставили. Знали бы эмпаты, что идут убивать, они бы отказались. И не предполагалось, что кто-то узнает правду. Но сейчас выходило всё так, что Лидер команды вкурсе. И чтобы идти учинять скандал Учителям, для начала следует выжить.

Локс, ни капли не хладнокровный характером, тихонько зарычал, пытаясь придумать нужные слова.

— Ты не умираешь. Ты просто спишь. Это не происходит по-настоящему.

— А что по-настоящему, Локс? — прошептала Ай, — Я не знаю, где я существую по-настоящему.

Локс разорвал пространство обгорелыми руками и вынес Ай в её личную Локацию со снежным ночным лесом.

— Смотри, родная, тут снег. Это твой снег, он идёт тут только потому, что этого хочешь ты. Он приятный, не холодный, тут не простудишься. Тёплый красивый снег.

Его руки сантиметр за сантиметром прикасались к повреждённой коже девушки и лечили её.

— Не оставляй меня одного! Только не оставляй меня одного…

Нужно, чтобы она захотела жить. Ася не могла простить себе смерть птенцов, хоть миссия и считалась выполненной.

Зачем было устраивать эту бойню? Айен больше не могла так продолжать, выполнять эти задания, верить в эту жизнь, которая бессмысленна, если нельзя просто спасти детей. Ты выполняешь всё, как от тебя требуют, а в итоге ты убиваешь своими руками, не зная этого!

Но хуже было другое. Погибли шаманы и защитные от эмоций поля пропали. Прижимая к себе птенца, тогда, Ася пропустила через себя всё горе остатков обоих кланов. Скорбь, гнев, отчаянье. Как теперь это пережить?

Локс целовал её и говорил, говорил, говорил. Иногда речь его становилась для Ай шумом реки, иногда он вскрикивал, плакал и снова целовал, целовал.

Невозможно было остановить его, да Айен и не хотела, чтобы он прекращал. Он говорит, что она нужна ему? Что хочет быть сейчас рядом? Что ж, пускай.

Снег начал таять на её лице. Может ли любовь исцелить душу?

Душу, тело. Вытащить с того света.

Айен отказалась думать сейчас. Смерть не наступала, а вместо неё происходило что-то невыразимо прекрасное. Хоть раньше Локс не претендовал на интимные отношения с ней, но он был самым первым и лучшим другом Ай, её компаньон, её эмпат, с которым она случайно встретилась, а потом стала работать в паре на Учителей. Их дуэт был лучшим. Много времени спустя, команду расширили на ещё несколько человек, но он был первым.

Его поцелуи, его прикосновения заставляли тело дрожать. Он чувствовал её, как самого себя, и страдал, отчаянно желая помочь. Боль всё ещё была рядом, и желание смерти никуда не делось, но Локс умел лечить, умел любить, и он не давал Айен умереть.

— Ты чувствуешь это, чувствуешь? Ты живая. Моя родная Ася.

Вскоре в лесу завыли волки, но Ася не боялась их. Это её волки.

Она почувствовала себя живой. Невероятно живой.

Руки и ноги сплелись в узлы, вокруг них таяли сугробы, снег мягко сыпался на их головы.

Даже если она умирает в этом снежном крошеве, прямо сейчас (или уже целую вечность), то пусть так и будет. Мы никогда не знаем, в каком виде с каким лицом к нам придёт смерть, и сколько раз она уже навещала нас. Сейчас смерть хотя бы была Локсом и так увлеченно её любила.

«Я могу любить. Просто любить его сейчас, словно это единственное мгновение в моей жизни. Первое. Последнее».

Ловить снежинки губами и дарить их друг другу в поцелуе.

Останавливать падение снежинки, чтобы поцеловать её с обоих сторон.

Зарыться в волосы друг друга и вдыхать запах.

Чувствовать, как горят пальцы от прикосновения к спине.

Ася, ты живая.

Они провели там несколько дней. Бродили в лесу, любили друг друга, кричали, смеялись. Летали над чёрным лесом. Укрывались снежными одеялами.

И в конце концов, решили выйти к границе Локации, где начинались владения Жанин.

Деревянный домик Жанин с настоящей печкой и низкой маленькой дверью, с вязаными ковриками, давно стал тайным убежищем их команды. Они встречались, когда кто-то из них ставил на столик у окна букет лесных цветов днём, а свечу — ночью. Тогда образ этого дома сигналил в мозгу как навязчивая реклама, и нужно было идти на помощь. Сейчас в Локации было ближе к полуночи, стояла тихая летная погода.

На пороге Ай скинула снежное одеяло и повернулась к Локсу.

— Я не умерла, да? И учителя, наверное, ищут нас. Как мы будем дальше жить, Локс?

— Разберёмся. Уйдём от Учителей. Станем свободными. Не бойся, Ася. Я с тобой. И Жанин всегда на твоей стороне. Разве что Даниэль будет не рад, что мы с тобой провели столько времени наедине так близко.

— Даниэль? Почему?

«Какой Даниэль? Почему я не помню в нашей команде такого человека?»

— Не важно, — вздохнул Локс, зарываясь в светящиеся волосы Аси.

Внутри было тепло. Печь никогда не переставала греть, на подоконнике сияла свеча. Круглый вязаный коврик. Интересно, Жанин, наверное, сама вязала его?

Двое залезли на печь, и лоскутное одеяло, которое Серж и Мальвина подарили Жанин на день рождения, стало самой уютной вещью на свете.

Хозяйка пришла утром, с нею зашли два волка и облизали голые ступни Локса.

— Эй, пупсики! Мы вас обыскались! Сержа снова лечат наяву от бессонницы после миссии. Мальвина скитается грустная да вялая по ярморочным Локациям. Даниэль заколебал орать в каждом сне, чесслово, ужасный паникёр. А вы тут чегось делаете? Ляяяя, классные, я никому не скажу, — выпучила глаза хозяйка.

— Жанин, отстань, — улыбался Локс.

Но эта веселушка облокотилась на грудь Локса и повела бровью в сторону Аси, отвернувшейся к стене.

— Как она? Я сходила с ума. Мы все переживали.

— Ты присмотрела за НИМ? — шёпотом спросил парень.

— Да. Я спрятала его на границе реальности и сна, в укромном местечке. Ей уже можно сказать?

— Пока не надо.

Ася повернулась, скинув одеяло.

— МНЕ МОЖНО ГОВОРИТЬ ВСЁ. И ВСЕГДА.

Вот что значит, Лидер команды. Жанин вытянулась по стойке смирно и отчеканила:

— Птенец спрятан, вылечен и присмотрен! Даниэль создал очень сложную Локацию, и только я имею от неё ключ. Мало того, дом спрятан во времени сна, пока цветёт вишня.

Ася выдохнула. С воздухом из грудины вышел стон и боль.

— Вас преследовали учителя?

Жанин стащила с них одеяло и протанцевала по комнате. Стройняшка, с короткой стрижкой, с огромными чёрными глазами, красотка, одним словом.

— Ну и что? Больно я их боюсь. Я даже никогда не выполняю команду о стирании памяти об отношениях. Я просто им вру. Учителям. Я читер, ясно? У меня такой парень есть в одной Локации, закачаешься! Спускайся, расскажу!

— Выдай нам сначала штаны, — попросил Локс.

Создавать вещи в сердце чужой сонной Локации мог только её создатель, поэтому ходить им голыми, если б стройняшка не сжалилась и не выдала им одежду.

Теперь они выглядели как брат и сестра — в одинаковых светло-серых потёртых шмотках.

Жанин предпочитала платья — облегашки и туфли на шпильке.

Возле костра вечером все сидели рядком и наблюдали, как на границе с Локацией идёт снег.

— Вам бы всё-таки проснуться, там же переживают. Твой друг, Амелис, наверное не отходит от тебя, да? — пихнула локтём подругу Жанин.

— Он не отходит, потому что в детстве дал клятву защищать меня. Очень упёртый парень.

— И ревнивый, наверное, Локса порвал бы на труселя?

— Не знаю, — задумалась Ай, — У Амэ интересные отношения с ревностью.

Да что эта Жанин знала об Амелисе? Он может и ревновал, но никогда не давал себе позволения быть неуважительным к Леди. Госпожа имеет право любить кого угодно. Иметь кого угодно. Спать с кем угодно. Это непререкаемо. Он, конечно, мог позволить себе ревность, но Любить — это фундаментальное право женщины. И если она желает получить эти чувства — она их получает. «Как ты посмел отказать моей Леди!», — орал как-то Амелис на одного мужика, который не понял заинтересованности Ай в его персоне. В итоге решили, что тот тупой и недостоин. Айен просто понаблюдала за ним ещё недельку и охладела. А как Леди с Амелисом следили за Даном, когда он появлялся в деревне, если б вы видели!

Ей можно любить кого угодно и сколь угодно. И точка. И да будь проклят тот суслик, что посмеет ограничить Госпожу в движениях сердечной мышцы. К тому придёт Амелис и воткнёт ему топор в жопу. Вот так то.