Айен

Глава 23. Детство Ай на Плавучем Причале

— Мы тебе помогли стать красивой. А теперь поможем стать знаменитой! Скажи, что это ты сама себя разукрасила. И тебя будут фотографировать!

Две девочки, разложив на неровном полу палитры с ритуальными красками, раскрашивали длинными кистями лицо третьей, самой младшей.

Лиля была дочкой соседки, старше Космеи на год. А маленькой моделью была Айен, разукрашенная всеми цветами. Ритуальная краска очень сложно отмывалась. Ой, что будет! Но, когда пришли взрослые, Айен гордо подняла головушку и заявила, что сама всё это сотворила. И да, она была в центре внимания. Мама голосила и охала, папа бегал за фотоаппаратом, ставил Айен на стул и делал фото. Можно было смело ставить подпись: девочка, которая ни о чём не жалеет.

— Давай вырежем дырочку в шторе и посмотрим ритуальный спектакль? — шептала Космея однажды ночью.

Раз в месяц взрослые устраивали спектакль для «отведения глаз Пурги». Каждый раз с новым сценарием. После полуночи. Как же это было интересно! Но детей укладывали спать по традиции, после «спокойной ночи, малыши», — сказки от местной сказительницы Тёти Вали. Айен, как всегда, не могла заснуть быстро, а Космея давно хотела смотреть спектакли вместе со взрослыми. Звёзды сошлись. В шторе образовалась дырочка. И девочки по-очереди глядели на действо. Ничего, правда, было непонятно. Про какого-то рыцаря на железном коне, его преследовала снежная королева, но он каждый раз оказывался смекалистей и избегал супружества, успев наклепать нескольких детей в разных сёлах по пути бегства.

— Кто это сделал? — строго спросила мама.

Все молчали, но Айен чувствовала себя виноватей других, и почему-то созналась.

Был такой период, когда Мастер, Слышащий Птиц был занят в Гроте по полгода. С таким раскладом дети могли его подзабыть. А как скучала жена! Полина считала дни, тосковала, и показывала девочкам из окна тропу, по которой должен вернуться отец, но дети начинали забывать, и как он выглядит, и что такое это «отец».

В одно суровое утро мама засияла, захлопотала и стало ясно: отец скоро. Ну как новый год или восьмое марта.

Космея и Айен прятались под кроватью, перебирали свои сокровища: гранёные бусинки и бисер, мохнатые кулоны из оленьей шерсти и клык медведя.

— Надо это спрятать получше, — серьёзно сказала Космея, — отец скоро.

Обе скорбно вздохнули. Им начало казаться, что это событие поменяет всё в их маленьких жизнях. Наступит «отец» и всё изменится.

И вот оно пришло.

Лохматое грязное чудище, хромой походкой качнулось в дверь. Мама плакала, обнимала, отправляла мыться, готовила еду и хлопотала, как будто родственник приехал. Позвала детей. Из ванной вышел мужчина. Айен даже побежала заглянуть в ванную, где там прячется чудище «отец», и как этот мужчина выжил в одной ванной с ним?

Но чудища больше никто не видел.

— Вылупился… — прошептала ей на ухо Космея, страшно вращая глазами.

В подтверждение этому мать вынесла из ванной грязные лохмотья и сложила их в огромный таз, кипятить с едким мылом.

— Может, его кожу можно использовать в хозяйстве? — задавались вопросами девочки.

Мужчина целовал детей в макушки, сажал к себе на колени. Это было неприятно и страшно. Космея будто бы начинала вспоминать его, но это не точно. Вот что случилось приятного, так это «паёк». Столько вкуснятины! Рыба сушёная в банках, зелёный горошек, сгущёнка, плитки шоколада, баночки с красной и чёрной икрой, пачки гречи и макарон, рыбных консервов ящик целый. А к ночи, уложив детей спать, мама ушла с этим человеком под ручку во тьму.

Айен как обычно притворилась, что спит, чтобы мама закрыла дверь, и поверила, что дети спят, а Ай сможет потом мечтать полночи и слушать тишину да ветер. Но до слуха донеслось, как закрывается дверь и как скрипит под сапогами снег.

В окно девочка увидела, как мамино пальто скрывается с НИМ.

— Мама нас бросила! — заревела Ай, разбудив сестру.

Личико Космеи вмиг стало серьёзным.

— Так, не ной. Она не бросила, она просто вышла погулять.

— Мама никогда не ходила гулять ночью!

Это показалось разумным. Космея задумалась.

— Правило Плавучего Причала: не бросать никого одного, помнишь? Я тебя не брошу! — она взяла за руку Ай.

Такие строгие дети, в темноте. Свет от уличного фонаря делал луч на полу, и казалось, что даже стало светлей.

— А что мы будем есть? — снова заплакала малышка.

Космея побежала куда-то в тёмный угол и вынесла круглые коробки с сушёной рыбой. Потом открыла холодильный ящик.

— Гляди! Сколько всего! Мама много наготовила, нам надолго хватит, а потом что-нибудь придумаем. Пойдем к соседям жить, к Лильке. Я знаю где мама хранит все припасы.

Холодильный ящик решили не закрывать, чтобы было светлей чистить рыбку. Глядя на спокойствие Космеи малышка Ай успокоилась. Плакать больше не хотелось.

«Раз Космея так уверена, значит всё будет хорошо».

Рано утром родители вернулись с гулянки, организованной главой их Грота, во имя окончания сложной работы над новыми Птицами Лорда, и нашли детей спящих на одной кровати, в обнимку с припасами рыбы.

Ну ведь точно не пропадут:)

Когда родилась Мара, то уже троим детям пришлось вспоминать «отца» из Грота. Как-то зимой выпало очень много снега, избы засыпало по верхушки крыш. Полина отпустила всех гулять, оставшись, наконец, дома абсолютно одна.

Жители посёлка расчистили проходы между домами, просто вырыв траншеи в снегу.

Одетые в кучу одёжек неповоротливые дети бросались в сугробы и рыли себе «детские» ходы.

Отец курил толстые офицерские сигары и глядел в небо.

— Мара пропала! — вдруг отрезвил его голос Космеи.

А потом все дружно лазили по детским траншеям, аккуратно расчищая их, чтобы ребёнка случайно не завалило снегом. Нашли. После чего Мару попросту посадили на санки, без права ползать, а старшие девочки встали на лыжи.

Дети придумывали друг другу прозвища, иногда смешные, иногда обидные. Космея бесилась, когда её обзывали Крячкой, Айен обижалась на Айку-пулемётчицу, а Мара — на Марка-доярка.

Война детей была строго по графику, когда можно было просто играть, а не заботиться о выживании. Например, когда приезжал «отец». Детям делали брызгалки из мягких сосудов для воды, и выдавались цветные мелки для игры в пиратов-разбойников. Война по расписанию всех устраивала. Потому что при объявлении настоящего военного положения дети становились кланом, друг за друга, строго соблюдая иерархию подчинения.

Время шло, дети взрослели, и кто выцарапал на кухонной панели «Крячка», и на двери в сортире «Бог, ты есть на свете?», — до сих пор оставалось тайной.

Иногда Железные Птицы не соглашались работать на Лорда. Тогда Птица устраивала бунт и Грот полыхал пламенем. Раненым не было счёта. А Птицу приходилось взрывать. Детям говорили, что это «Землятресение». Как-то ночью Айен не могла уснуть и слушала странные звуки земли. Она разбудила Космею, когда шум стал очевидным и пол затрясся, да так, что от стены отошёл шкаф, хлопая дверцами.

— Он хочет сожрать Мару… — зашептала Ай, видя, как шкаф направляется к манежке.

Но случилось дальше то, что подняло статус отца в глазах детей.

Он ворвался в детскую и усмирил кровожадного монстра, удерживая его на месте, пока не перестало трясти.

Весной отец собрался на рыбалку. Не на такую, когда собираются мужики с водкой. А на настоящую, чтобы ловить рыбу и слепнуть от бликов солнца на воде. Тогда-то он и решил взять с собой старших девочек. Маленькие сердечки колотились, ручки мастерили пилотки из газетной бумаги, а мама улыбалась, глядя на их неуклюжие сборы.

Рано утром, часа в четыре, они вышли из дома, тепло одетые, с удочками, с купленными заранее червями и подготовленной макухой. Нужно было ехать на железных санях до разрешённого для рыбалки места. Взяли в аренду неказистую лодку с двумя целыми вёслами.

«Главное, чтоб не дырявая», — думала Айен. Но ничего не говорила. Зачем говорить, когда есть два старших человека, гораздо опытней неё.

Так и ловили. Папа — больших рыбок, Космея — средних, а Айен — маленьких. Это был единственный раз, когда «отец» был с ними так близок, когда они делали общее дело вместе. Ай глядела восторженными глазками на то, как он ловко вылавливает еду прямо из воды, и думала, что всё же неплохо, что этот чужой человек остался у них жить.

Как-то в феврале вечером, когда уже давно было темно за окнами и стужа норовила сломать стёкла, малышку Ай мама уложила отогреваться под шубу, напоив молоком с мёдом. Одно ужасное происшествие на Плавучем Причале взбудоражило Военный Городок.

Женщина устроила дебош, потребовала самого Лорда к ответу.

Тогда в комнату Ай впихнули худого лохматого мальчика.

— Ложись, согрейся, поспишь пока здесь, Даниэль.

Дверь закрылась, стало темно. Мальчик продолжал стоять на одном месте. Ай лежала тихо, едва дыша. Тишину нарушили редкие всхлипывания. Мальчишка ревел, стараясь делать это беззвучно.

Айен не выдержала. Нельзя никого бросать на Плавучем Причале! Она откинула шубейку:

— Иди ко мне греться!

Всхлипы не прекратились. Но мальчик подошёл, снял верхнюю куртку и забрался в нагретую постель. Девочка взяла его заледенелые руки в свои. «Как странно. У неё такие же глаза, как у меня», — подумал Даниэль.

Тогда он ещё не знал, что рядом с ним маг времени, меняющий цвет глаз и волос по настроению. Айен настолько прониклась сопереживанием к этому мальчику, что повторила его охровый цвет в своей радужке. Он продолжал плакать, потому что такие же глаза были у его мамы. Которую посадили в темницу. И которую, возможно, он больше никогда не увидит.

— Как тебя зовут?

— Даниэль.

Тогда Ай запела.

Колыбельная Айен

Спи, волчонок спи родной,

Дождь идёт, смывает краски.

Баю-баю, снежный мой,

Мы с тобой уходим в сказку.

Спи, Даниэль, снег — твоя колыбель.

Будет солнечно и ярко,

Я взяла с собою зонтик.

Сладко спи, пусть будет жарко,

Мы — огни на горизонте.

Спи, Даниэль, снег — твоя колыбель.

Мама ходит в снах под снегом,

Волки воют ночью белой.

Спят снежинки, мы по следу

Ищем маму в лапах елей.

Спи, Даниэль, снег — твоя колыбель.

Баю-баю, спи, малыш,

Айен рядом, осень близко.

На руках ты сладко спишь.

И луна на крыше низко.

Спи, Даниэль, снег — твоя колыбель.

Не печалься, я с тобою.

Дождь прошёл, исчезли краски.

Баю-баю, мир нам снится.

Мы с тобой уходим в сказку.

Так Дан прожил некоторое время в семье Ай, пока за ним не приехала тётушка и не увезла его в солнечный Аз-Тархань, греться и учиться.

——

За военным посёлком был обрыв. Страшный такой обрыв, упадёшь — башку свернёшь. Но в обрыв манили заросли малины. Взрослые туда не ходили, некогда было. А вот дети туда собирались огромными компаниями. Держась друг за друга, кто за руки, кто за край одежды, дети гуськом шли вниз. Айен была самой маленькой в этой экспедиции, потому что без неё Космею никуда не отпускали. То есть наоборот.

У Ай получалось найти большее количество ягод! Потому что такие крохи никогда не ходили в эти места, и малина по низу была свободна от покушений. Ягоды надевали на пальцы, словно шапочки. Ведь с пальцев вкуснее!

Уже на обратном пути в кустах послышался шорох. Дети обомлели. Ведь это наверняка… медведь! Космея загородила собой сестру. Впереди всех стояла Лилька с палкой.

Из кустов выглянул хмурый Даниэль. А после и весь показался. С ножом в руке, весь в царапинах.

— У него кровь! — закричала какая-то девочка.

Мальчишка, не отводя взгляда от толпы, слизнул красное с губ. На самом деле это была малина, конечно.

— Медведя тут нет. Я проверил. — спокойно сообщил он.

——

Как-то летом родители, взяв кроху Мару с собой, направились к прибывшей по морю торговой шхуне, в надежде купить детям заморских фруктов и овощей, что было огромной редкостью на Плавучем Причале.

— Двери никому не открывайте. А то говорят, что злые духи входят, если их самим впустить, и воруют детей, — сообщил Космее отец расхожую байку.

Через три часа времени дети стали переживать, что родители не возвращаются, а значит, их украли в рабство пираты. И тут послышался звук вскрываемого окна на кухне. Защёлка не поддавалась. Звон стекла.

Космея взяла Айен за рукав и заставила влезть под кресло. Сама втиснулась рядом. В руке её был нож, в глазах — стремление защитить сестру любой ценой.

Послышался незнакомый мужской голос.

«На Плавучем Причале не бывает грабителей… Тогда это точно злые духи». У Ай от страха задрожали ноги. Но вдруг мамин голос стал звать детей. Но они не вылезали из-под кресла. Потому что духи могли скопировать голос матери.

Когда покрывало с кресла приподняли, оттуда выскочила Космея с ножом, рыча и нападая.

Незнакомый мужской голос оказался соседом, мама — мамой. Просто забыли ключи от дома, пришлось лезть в форточку.

———

Ночное недержание всегда стыдная тема. Для всех участников регаты. Маме стыдно, что ребёнок никак не «научивается». Ребёнку стыдно, что он словно младенец не может держать в себе то, что следует донести до ночного горшка. Сестре стыдно за то, что всем стыдно.

Космея очень долго мочила постель, аж до двенадцати лет, пока не научилась практике самовнушения. Все годы этой беды Айен молча страдала за сестру. Когда та плакала перед мамой, стыдимая ею. Ай хотелось броситься между ними, защитить, обнять милую её родную сестричку и говорить ей правильные слова, какие только, Ай ещё не знала.

Но страх и стыд парализовывал девочку. Спустя годы она нашла нужные слова, и говорила сестре их уже по другому поводу. Но катарсис всё равно испытывала.

— Ты не виновата в этом, Космея! Я люблю тебя.

—

Летом можно было много играть на улице. Тогда Даниэль забрался на крышу и соорудил из верёвок «почту». Письма можно было отправлять снизу вверх, перетягивая верёвку. Айен ещё не умела писать, поэтому рисовала буквы от балды, задом наперёд и вверх ногами. Даниэль рисовал ей в ответ смешные картинки с участием человечков.

—

Недалеко от военного посёлка, в лесу, было место, называемое местными «Оленье чудо». Если смотреть с высоты полёта Железной Птицы, то это были лесные тропы, вытоптанные в форме оленёнка. Туда бегали играть Ай, Дан, Космея и Лилька, потому что создали там свой «шалаш».

Однажды в посёлок приехал сам старик Лорд, да не один, а со своим дальним племянником, Локсом. Заносчивый мальчишка глядел на всех свысока, поправляя аккуратные вышитые перчаточки на аристократических ручках.

— Меня щаз вырвет, — хмуро сказала Лилька и дети гуськом скрылись с официальной части приветствия.

Нужно ведь собрать немного провизии, чтобы устроить обед в шалаше. К приезду Лорда ответственные сельские власти приготовили вкусняшек, словно на месяц снежной блокады. Лилька хищно глядела на жареные куриные ножки в огромной миске. Даниэль подготовил мешок. Туда сгрузили всю курицу, две банки неведомых детям «кабачков» и много-много красивых ярких фруктов. И с мешком по пересечённой местности дети бежали в Оленье чудо, подгоняемые страхом от содеянного. За ними по пятам бежал маленький лордский племянник.

— Стойте! Воры! Как вы посмели красть у Лорда! Я всё расскажу дяде! Вас всех утопят в ледяной воде Белого Моря! Да остановитесь же вы!

Но дети не останавливались, надеясь на то, что пацан отстанет.

— Вроде отстал, — выдохнула красная Лилька.

В шалаше было тесновато, но все поместились. Посередине поставили мешок с едой. Как же было вкусно! Особенно, когда без тарелок, руками, вытирая жир об одежду. Смеясь.

Грянул жуткий ливень. С молниями, с громом.

— Он же вряд ли сам вернулся в посёлок, — сказала Лилька после определённо напряжной тишины в шалаше.

Айен сделала огромные глаза и изготовилась плакать, представив, как лордский пацан вязнет в грязи и тонет, захлёбываясь в коричневой жиже.

— Я пойду, — сказал Дан непререкаемым тоном.

— И я тоже, — сказала Лилька, как самая старшая.

Космея и Ай оставались в шалаше «стеречь» еду от медведя.

Ноги вязли в глинистой почве. Дождь заслонял от них реальность. Пройдя часть пути дети услышали всхлипывания. Мальчишка стоял, обнимая сосну, жмурясь и рыча от страха.

Лилька с силой отняла его руки от дерева.

— Пойдём с нами в убежище.

В шалаш давно, несколько недель как, были принесены одеяла и сменная одежда. Локса раздели донага, вытерли, одели в сухие одежды и укутали в плед лилькиной бабушки. Вещи его выжали от воды и закрепили внутри шалаша наверху. Само строение не мокло, потому что его фундамнтом и внутренним слоем была супер тонкая прочная непромокаемая осиморская ткань, добытая Лилькой и Космеей при аресте легионерами пиратов прошлой зимой. Громкое урчание в животе заставило Локса покраснеть.

Дан протянул мальчишке куриную ногу из снова раскрытого мешка.

— Ешь.

Вот тут-то и выяснилось, кто из них самый голодный.

Ливень шёл всю ночь. Было принято решение ночевать в шалаше, ведь идти сейчас по лесу было очень опасно, тропа слишком мокрая, в глине действительно страшно было сгинуть.

Дети прижались друг к другу, укрылись одним огромным одеялом. Настало время страшилок.

— Когда папа вернулся из Грота, — начала Лилька, — он рассказал такую историю. Когда его сгрузили в воду внутри птицы, было очень темно. Он спрашивал в темноте: «ты слышишь меня, душа?» А она молчала, молчала, да потом как зашипит: «я тебя слышу, человек. Зачем тебе жизнь в этой железке?» «Кто ты, с кем я говорю?» «Я бестелесный дух, коих полным-полно в мире». «Ты разве не душа птицы?» «Нет, но я могу ею стать» папе было очень страшно, он думал, что должен пробудить птицу, а выходит, что он вселяет в механизм живую уже готовую чью-то душу! «Расскажи мне, человек, что есть хорошего в этом мире?» Тогда папа рассказал ей о цветах и пище, о жене и детях, тогда Янка уже родилась, поэтому и про неё тоже рассказал. «Ты хорошо рассказываешь, человек, я хочу увидеть такое счастье». Тогда птица оживала, и будто бы этого разговора и не было!

— Вселять чужие души? Это Шаманизм какой-то, ведь да? — шёпотом добавляла Космея, — тогда я вам расскажу, как однажды я встретила шамана. Я с мамой ходила на местный рыночек. А он шёл навстречу, неся на руках маленькую девочку. Это было после той страшной бури. Увидев меня он остановился, присел на корточки и подозвал меня по имени. Мама была рядом, она его не узнала. Тогда он сказал одними губами: «всё будет хорошо, мне просто нужен ночлег», и упал на землю. Девочку он держал крепко, я заметила, что у малышки были перебинтованы ножки. Тогда шамана разместили в гостевой комнате. Он тогда, оказывается, от голода рухнул. Не ел несколько дней. Всё девочке отдавал. Я видела у него ночью странное.

Все с испугом:

— Что?

— Кинжал с гравировкой Плавучего Причала. Такие кинжалы стали изготавливать только в этом году. А шамана я встретила задолго до этого! Он за один день наколдовал лекарство, вылечил свою дочь, а потом и всех остальных, кто заразился кровавыми язвами.

Даниэль, с сомнением:

— Почему ты решила, что он шаман?

— А потому, что у него куча всяких коробочек, бутылочек и трав было с собой. И он знал моё имя. И Айен тоже. Он играл по ночам на странном инструменте, то ли оргАн, то ли вУрган назывался. Он когда очухался, он напугал Ай, что бросился её обнимать, а потом извинялся, говорил, что по болезни, перепутал со своей девочкой. А та дикая такая была. Ночью у неё вырастали чёрные перья на руках и в голове, и она не признавала никого кроме своего папы, этого шамана. Вроде его звали Дьяни.

— Можно я тоже расскажу? — тихонько сказал лордский мальчишка.

— Давай, — разрешила Лилька.

— Моя мама любила вышивать. Красивые картины на холстах. Иголка в её руках оживала и рисовала горы, уточек, красивых людей. А мой папа часто пил коньяк. Когда он был злой, он брал мамины иголки и втыкал ей в руки, чтобы ей никто их не целовал. Кроме него.

Повисла тишина, после чего Ай громко заревела.

— Это страшно, — сказала Лилька. Ты придумал очень страшную историю, ты получишь утром приз, я конфету припрятала для этого.

— Но я рассказал правду, как и все вы, разве не так? — Удивлённо проговорил Локс.

Повисла тишина.

— Лилька, спой нам песню, — попросила Космея.

И к звуку дождя присоединился детский голосок Лильки, поющей про неловкого белого медвежонка, что пытался уснуть, но лишь собирал приключения на свою мохнатую жопку.

Лильке 6 лет, Космее 5 лет, Айен и Дану по 4 года.