Айсберг

Глава 4

Безмолвно, не шелохнувшись, стоял Питт посреди сожженной палубы. Он простоял так, как ему казалось, меньше минуты, пытаясь сообразить, каким образом Коски мог оказаться на сожженном корабле. Он допускал, что Коски может появиться, но, по его расчетам, только часа через три. Теперь он понял, что вместо того, чтобы ждать условленного часа встречи, Коски пустил «Катавабу» на полной скорости по курсу, указанному Ханневеллом, к паковым льдам сразу же, как только вертолет скрылся из виду.

Коски направил луч фонаря на лестницу, высветив позади себя лицо Доувера.

— Нам будет о чем поговорить, если вам угодно, майор Питт и доктор Ханневелл.

Питт подумал, что бы сказать в ответ, но не нашел никаких объяснений. Вместо этого он сказал:

— Коль вы решили валять дурака, Коски, спускайтесь вниз! И тащите с собой этого медведя, громилу в офицерской форме, если вам так будет спокойнее.

Прошла почти минута зловещего молчания, прежде чем Коски ответил:

— Вряд ли ваше положение дает основание выдвигать требования в столь грубой форме.

— Почему же нет? Все преимущества на нашей стороне. Мы можем сидеть здесь и сосать палец, пока вы разыгрываете роль детектива-любителя.

— Не стоит так раздражаться, майор. Честное объяснение потребует много времени. Вы лгали с того момента, как ступили на палубу моего корабля. Начиная с «Новгорода». Даже «зеленый» курсант Академии береговой охраны не принял бы эту скорлупу за русский шпионский траулер. Антенны радарных установок, новейшие достижения электронной техники, которые вы обрисовали с таким знанием дела, — где они? Испарились. Я не доверял вам и Ханневеллу с самого начала, но ваши россказни были убедительны. Более того, мое начальство каким-то таинственным образом поддержало вас. Вы использовали меня, майор. Использовали мой корабль, мой экипаж, как такси или станцию обслуживания. Объяснитесь, пожалуйста. Не думаю, что прошу слишком много. Просто ответьте на один вопрос: что, черт возьми, происходит?

«Коски уже сдает позиции, — думал Питт. — Он уже не петушится, не требует — он спрашивает».

— Вам все-таки не помешает спуститься сюда — часть ответа лежит здесь, в пепле.

После недолгих колебаний Коски в сопровождении огромного Доувера спустился по лестнице и очутился лицом к лицу с Питтом и Ханневеллом.

— Хорошо, джентльмены. Пусть так.

— Вы уже осмотрели большую часть корабля? — спросил Питт.

Коски утвердительно кивнул головой.

— Да. Хотя, надо сказать, за восемнадцать лет полной опасностей морской службы я никогда не видел столь разбитого и разоренного корабля.

— Вы его узнали?

— По-моему, это невозможно. Разве можно узнать то, что осталось? Судя по всему, это судно было предназначено для развлечений. Это — яхта. Это можно сказать с уверенностью. Что же касается прочего, об этом можно только гадать. — Коски несколько озадаченно посмотрел на Питта. — Собственно, ответа жду я. К чем вы клоните?

— Это «Лакс». Слышали когда-нибудь?

Коски кивнул.

— «Лакс» исчезла больше года тому назад со всей командой, включая и владельца, исландского магната горнорудного дела… — Он неуверенно пытался вспомнить. — Фири. Кристиан Фири. Господи, половина службы береговой охраны была задействована в поисках в течение нескольких месяцев. Но не нашли никаких следов. Так это «Лакс»?

— Вы стоите на ее палубе, — медленно произнес Питт, стараясь, чтобы его слова запали глубоко в сознание капитана. Он направил фонарик на пол. — А эта горстка пепла — все, что осталось от Кристиана Фири.

Глаза Коски расширились, он побледнел. Он сделал шаг вперед и бросил взгляд на то, что лежало в желтом освещенном кругу.

— Бог мой! Вы уверены?

— Без преувеличения, сгорел до неузнаваемости. Но доктор Ханневелл на девяносто процентов уверен, что это именно Фири собственной персоной.

— Да, кольца. Я невольно слышал это.

— Возможно, это немного. Но это значительно больше, чем мы смогли обнаружить около других трупов.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал Коски озадаченно. — Это просто невозможно. Корабль таких размеров не мог бесследно исчезнуть почти на год, а потом вновь возникнуть сожженным дотла и замурованным в стену айсберга.

— Похоже, именно так и случилось, — вставил Ханневелл.

— Извините, док, — сказал Коски, глядя в глаза Ханневеллу. — Хоть я и не могу тягаться с вами в том, что касается науки о ледяных образованиях, но я достаточно много времени провел в Северной Атлантике, чтобы знать, что айсберг может уплыть в другую сторону, увлекаемый течением. Он может дрейфовать по кругу или перемещаться вдоль берегов Ньюфаундленда в течение трех лет — этого времени достаточно, чтобы «Лакс» по какому-то невероятному стечению обстоятельств была зацеплена айсбергом, а потом и замурована внутрь. Но с точки зрения здравого смысла — это совершенно не выдерживает критики.

— Вы совершенно правы, — сказал Ханневелл. — Вероятность мала, но тем не менее это возможно. Как вам должно быть известно, сгоревшему судну требуется несколько дней, чтобы остыть. Если же течение или ветер погонят судно и будут держать его остов прижатым к айсбергу, то в течение сорока восьми часов, а может, и меньше, весь этот корабль окажется внутри, под покровом айсберга. Это аналогично ситуации, если, скажем, прижать к глыбе льда раскаленную кочергу. Кочерга расплавит себе путь внутрь ледяной глыбы, пока не остынет окончательно. Тогда лед, если он вновь замерзнет вокруг металла, крепко схватит его.

— Хорошо, док. Вы правы. Однако есть еще один немаловажный фактор, на который никто пока не обратил внимания.

— Да? — немедленно отозвался Питт.

— Последний курс «Лакс», — ответил Коски.

— Здесь нет ничего странного, — возразил Питт. — Это было во всех газетах. Фири со своим экипажем и пассажирами покинул Рейкьявик утром десятого апреля прошлого года и направился прямым ходом в Нью-Йорк. Последний раз его видели с танкера компании «Стандарт Ойл» в шестистах милях от мыса Фэруэлл, в Гренландии. После этого никто не видел «Лакс» и ничего о ней не слышал.

— До этого момента все шло прекрасно, — отозвался Коски. Он поднял до ушей меховой воротник и постарался унять дрожь от холода. — Кроме того, что видели ее вблизи пятнадцатой параллели — слишком далеко от района айсбергов.

— Я бы хотел напомнить всем, — произнес Ханневелл, — что и ваша служба береговой охраны зафиксировала полторы тысячи айсбергов за один год ниже сорок восьмой параллели.

— А я бы хотел напомнить вам, док, — настойчиво заявил Коски, — что в течение года, о котором идет речь, количество айсбергов ниже сорок восьмой параллели равно нулю.

Ханневелл только пожал плечами.

— Было бы лучше, доктор Ханневелл, если бы вы объяснили, каким образом айсберг появился там, где не мог появиться, да еще с «Лакс», вмерзшей в его середину, да вопреки основным течениям, через одиннадцать с половиной месяцев. Да еще отдрейфовал на четыре градуса на север, в то время как все другие айсберги в Атлантике дрейфовали на юг со скоростью три узла в час.

— Этого я объяснить не могу, — бросил Ханневелл.

— Не можете? — Лицо Коски потемнело, выражая недоверие. Он посмотрел на Ханневелла, затем на Питта, затем вновь на Ханневелла.

— Вы, поганые ублюдки! — свирепо прорычал он. — Перестаньте врать мне!

— Ну, чересчур острые выражения, командир, — отозвался Питт.

— А на что, черт возьми, вы рассчитывали? Вы оба — интеллигентные люди, тем не менее позволяете вести себя подобно дикарям. Вот вы, доктор Ханневелл! Всемирно известный ученый, и не можете просто объяснить, как может айсберг дрейфовать на север против Лабрадорского течения. Или вы мошенник, доктор, или вы — самый тупой из всех всемирно известных ученых. Истина состоит в том, что айсберг не может изменить направление дрейфа, так же как и ледник не может повернуть вспять.

— Никто не совершенен, — заметил Ханневелл, беспомощно пожав плечами.

— Не соблюдены и правила хорошего тона, и не получен и честный ответ. Не так ли?

— Это вовсе не вопрос порядочности каждого из нас, — заметил Питт. — Мы имеем свой приказ, как и вы имеете — ваш. Еще час тому назад мы с Ханневеллом действовали по заранее разработанному плану, который в данный момент уже вылетел в форточку.

— Ха-ха-ха. Каков же следующий шаг в нашей игре в шарады?

— Дело в том, что мы не можем все объяснить, — сказал Питт, — а можем чертовски мало. Я расскажу вам, что известно нам с доктором Ханневеллом. А после вы сделаете свои выводы.

— Вы могли бы снизойти до моего уровня и пораньше.

— Вряд ли, — сказал Питт. — Как командир корабля вы имеете всю полноту власти. В вашей власти не выполнить приказ вашего начальства или принять собственное решение, если вы чувствуете, что этот приказ несет угрозу экипажу и кораблю. У меня такой возможности нет. Мы должны были ошеломить вас, чтобы побудить сотрудничать с нами. Кроме того, мы не имели права посвящать кого-либо в это предприятие. Я готов протестовать против подобных приказов хоть сейчас.

— Не собираетесь ли вы еще раз нас ошеломить?

— Может быть, — мрачно заметил Питт. — Все зависит от обстоятельств. Ханневеллу и мне больше ничего не надо. Мы умываем руки и направляемся прямо в Исландию.

— И бросаете все это на меня?

— А почему бы и нет? Заброшенное судно — это уже ваша забота. Помните, «Semper paratus» — «всегда готов». Таков ведь девиз службы береговой охраны.

Исказившееся лицо Коски выглядело довольно забавно.

— Я бы попросил касаться только фактов. Комментарии можете оставить при себе.

— Хорошо, — спокойно сказал Питт. — Все, что я рассказал вам на «Катавабе» было чистейшей правдой вплоть до одного момента — замены «Лакс» на «Новгород». На яхте Фири, разумеется, не было того, что именуется электронным оборудованием. Самой главной ценностью корабля были восемь высококвалифицированных инженеров и ученых из компании «Фири лимитед», направлявшихся в Нью-Йорк на секретные переговоры с двумя важными представителями нашего правительства в области оборонной промышленности. Где-то на корабле, может даже, в этой комнате, находились документы, содержавшие результаты геологических исследований шельфа. Что именно исследовательской группе Фири удалось обнаружить на дне морском — осталось загадкой, хотя информация эта была бы жизненно необходима огромному количеству людей. Наше собственное Министерство обороны также было не прочь наложить на эти данные лапу. Этого хотели и русские.

— Ваши последние слова объясняют многое, — произнес Коски.

— Что вы имеете в виду?

Коски обменялся понимающим взглядом с Доувером.

— Мы были одними из тех, кто принимал участие в поисках «Лакс» — это было первое задание «Катавабы». Не раз мы сталкивались с бороздившими океан русскими кораблями. Мы даже возгордились — нам казалось, они наблюдают за нашими поисками. А теперь оказывается, они просто вынюхивали, куда делась «Лакс».

— Именно поэтому мы и вмешались в ваши дела, — вставил Доувер. — Минут через десять после того, как вы с доктором Ханневеллом покинули корабль, мы получили телеграмму от командующего береговой охраны о том, что русская подводная лодка патрулирует в районе паковых льдов. Мы пытались, но не смогли связаться с вами…

— Ничего удивительного, — сказал Питт. — Было важно, чтобы на радиосвязи соблюдалось строжайшее молчание, поскольку мы направлялись к пропавшему судну. Мне была дана строжайшая инструкция отключить радиосвязь. Мы не могли ни передавать, ни принимать.

— После того как командир Коски уведомил штаб о невозможности связаться с вами, — продолжил Доувер, — по горячей линии связи поступил строгий приказ следовать за вами и сопровождать вас, если подводная лодка предпримет какие-либо активные действия.

— И как вы нас нашли? — спросил Питт.

— Мы не успели пройти и два айсберга, как заметили ваш желтый вертолет. Он стоял, как канарейка, на верхушке айсберга.

Питт и Ханневелл глянули друг на друга и дружно рассмеялись.

— Вам это кажется шуткой? — серьезно спросил Коски.

— Везение, незаметное, простое, парадоксальное везение, — ответил Питт, на лице которого все еще блуждала улыбка. — Мы летели через настоящий ад целых три часа, прежде чем нашли этот плавучий ледяной дворец, а вы нашли его через пять минут.

Питт вкратце рассказал Коски и Доуверу о ледовой ловушке и о встрече с русской субмариной.

— Бог мой, — пробормотал Доувер, — Вы предполагаете, что не мы первыми ступили на этот айсберг?

— Это совершенно очевидно, — ответил Питт. — Метка ледового патруля была соскоблена. Мы с Ханневеллом нашли отпечатки следов почти во всех каютах корабля. И более того, есть еще кое-что, что переводит ситуацию из категории мистического в категорию жуткого.

— Пожар?

— Пожар.

— Совершенно очевидно, что это — несчастный случай. Пожары на кораблях случаются с тех пор, как первые редкие лодки стали плавать вниз по Нилу тысячи лет тому назад.

— Убийства случались и задолго до этого.

— Убийства! — повторил Коски. — Вы сказали — убийства?

— С большой буквы "У".

— Если не считать интенсивного пожара, я не заметил ничего, чего бы я уже не видел на других судах, — и трупы, и зловоние, и опустошение, и прочее. Что именно, по мнению уважаемого офицера Военно-Воздушных сил, отличает этот пожар от других?

Питт проигнорировал замечание Коски.

— Все абсолютно очевидно. Радист — в радиорубке, капитан с помощником — на мостике, пассажиры — в каютах и салоне, даже кок — в камбузе. Каждый находится именно там, где ему следовало быть. Объясните, командир какой это должен быть пожар, чтобы он охватил полностью весь корабль, сжег всех в прах, не дав никому возможности даже предпринять что-либо для спасения.

Коски почесал себя за ухом.

— Ни один брандспойт не задействован. Совершенно ясно, что никто и не пытался спасать судно.

— Ближайшее к огнетушителю тело лежит в двадцати футах. Экипаж вел себя вопреки всем законам человеческой логики. Такое ощущение, будто в последнюю минуту они решили умереть на местах, хотя я не могу представить себе кока, который предпочел бы умирать в камбузе.

— Это ничего не доказывает. Могла возникнуть паника…

— Что же убедит вас, капитан? Объясните случай с радистом. Он умер на своем месте, хотя всем известно, что сигналов бедствия с «Лакс» никто не получал. Кажется довольно странным, что он не смог послать хоть три-четыре слова с призывом о помощи.

— Продолжайте, — спокойно сказал Коски. В его пристальном взгляде появился проблеск интереса.

Питт закурил сигарету и выпустил круглое облако дыма в студеный воздух. На какое-то мгновение он показался нерешительным.

— Давайте поразмышляем об обстановке на этом судне. Вы сказали, капитан, что не видели ни одного сгоревшего судна в таком ужасном состоянии, как это. Почему? На нем не было ни взрывчатых веществ, ни возгорающихся предметов, можно исключить и баки с горючим. Да, они способствовали распространению пламени, но не до такой же степени. Кроме того, они находились в совершенно противоположной части судна, посмотрите, как глубоко выжжен каждый квадратный дюйм! Обшивка и все верхние надстройки сделаны из стали. А ведь кроме брандспойтов и огнетушителей, на «Лакс» была и автоматическая противопожарная система.

Он остановился и указал на свисавшие с потолка два куска арматуры.

— Пожар на судне обычно начинается в каком-нибудь одном месте, в машинном отделении или трюме, а затем распространяется из помещения в помещение. Требуются часы, а иногда и дни, чтобы пожар охватил весь корабль. Держу пари на любую сумму, что тому, кто будет расследовать обстоятельства возникновения пожара, придется попыхтеть, но рано или поздно заявить, что он вспыхнул мгновенно, сразу охватив весь корабль. Воспламенение произошло по причине или по вине лица, оставшегося неизвестным.

— А что вы думаете о причине?

— Огнемет, — ответил Питт.

С минуту потрясенные люди стояли в полной тишине.

— Вы представляете, что вы говорите?

— Представляю. Неистовый взрыв испепеляющего огня, жуткое шипение струи пламени, ужасный запах сгоревшего мяса. Так или как-то похоже, но огнемет — это единственный логичный ответ.

Они слушали его, замерев от ужаса. У Ханневелла что-то сдавило в горле, будто опять подступила рвота.

— Это… невообразимо, — пробормотал Коски.

— Вся эта трагедия невообразима, — тихо произнес Питт.

Ханневелл взглянул на Питта невидящим взором.

— Не могу поверить, что они стояли как бараны, безропотно позволив превратить себя в человеческие факелы.

— А разве вы не поняли? — спросил Питт. — Наш дьявольский друг каким-то образом отравил пассажиров и команду либо наркотиками, либо ядом. Может, он влил огромную дозу хлоралгидрата в их пищу или выпивку.

— А может, они были застрелены? — вставил Доувер.

— Я изучил останки некоторых из них. — Питт отрицательно покачал головой. — Ни признаков пуль, ни поврежденных костей.

— А может, он ждал, пока яд поразит их, а затем растащил их по всему кораблю? Он ходил из одного помещения в другое с огнеметом… — Коски умолк. — Как же этот убийца мог попасть сюда?

— Прежде чем ответить на этот вопрос, — жестко произнес Ханневелл, — давайте разберемся, куда он мог исчезнуть. Ведь на «Лакс» было пятнадцать человек — мы нашли пятнадцать обгоревших трупов. Значит, эта работа выполнена командой какого-то другого корабля.

— Не получается, — произнес Коски. — Любое соприкосновение двух кораблей требует своего рода радиоконтакта. Если бы даже «Лакс» подобрала потерпевших аварию с какого-либо другого судна, капитан немедленно должен был доложить об этом. — Коски неожиданно улыбнулся. — Насколько я припоминаю, в последней телеграмме Фири просил зарезервировать для него пентхауз в отеле Стетлер-Хилтон в Нью-Йорке?

— Бедняга, — медленно проговорил Доувер. — Если успех и богатство имеют такой конец, то кому это нужно?

Он вновь посмотрел на то немногое, что оставалось на полу, и быстро отвернулся.

— Господи, какой же маньяк мог убить пятнадцать человек разом? Методически отравить их, а затем спокойно сжечь их из огнемета?

— Такой же, как и те, кто разбивает самолеты ради получения страховки, — сказал Питт. — Тот, кто способен убить другого, себе подобного, не испытывая при этом чувства вины, может угробить и самолет. Мотив же вполне очевиден. Фири и его люди сделали жизненно важное открытие. Его пожелали иметь Соединенные Штаты. Его пожелала иметь Россия. Но темная лошадка исчезла и унесла все с собой.

— Стоило ли этого всего, что произошло? — с болью во взгляде спросил Ханневелл.

— Это нужно было тому, шестнадцатому. — Питт посмотрел на жалкие останки на полу. — Неустановленному, незваному посетителю, ставшему причиной смерти всех на корабле.