Айтиот

Глава 25 Время возвращаться к своим

Июль-август 2021 года

Стыдно признаться, но в глубине души я наделся, что едва распахну перед Катькой душу, она тут же разрыдается и бросится мне на шею. Разумеется, ничего подобного не случилось. Еще я ожидал, что увидев прежде родную и невероятно желанную, а теперь потерянную женщину, испытаю глубокое волнение. Нервничал по дороге, будто перед первым школьным свиданием.

Но и Катька, и ее родители встретили меня буднично — словно все эти годы я бывал у них пару раз в месяц. Мы попили чая с зефиром, потом я перетаскал книги в каршеринговую машину. Бывший тесть провел меня по саду. Деревья, которые я помнил хрупкими саженцами, вымахали выше меня, а те, что при мне были в расцвете, засохли. Я помог срубить и распилить две старые яблони, а там уж остался и на обед. Выслушал новости о бывших родственниках. Катькины брат и сестра за эти годы успели обзавестись в общей сложности тремя детьми — вся дача была завалена игрушками. А вот Катька еще не порадовала родителей внуками. Последнего, разумеется, вслух никто не сказал. Мои бывшие теща с тестем были людьми тактичными.

Катька одновременно и осталась прежней, и изменилась — стала подтянутой, спокойной, ироничной. Новая стрижка и очки в черной пластиковой оправе подчеркивали утонченную красоту ее лица. Мы болтали запросто, словно и не расставались со слезами и скандалами; и все же Катька теперь была более чужая и недоступная, чем любая женщина, встреченная на улице. Тем не менее почему-то я почувствовал, что мужчины у нее сейчас нет; не знаю, в чем это проявлялось, но я абсолютно в этом уверился.

Хотя я правда соскучился по своим книгам, но жалел, что забираю их — теперь повода повидать Катьку не осталось. Она вышла проводить меня к воротам поселка. Мы еще поболтали о ерунде, совсем по-приятельски, и это меня обнадежило.

— Может, встретимся в городе как-нибудь? — с деланной небрежностью спросил я. — Или на выступление своей спортивной школы пригласишь?

— Незачем, — ответила Катька с легкой улыбкой. — Нет смысла, Олег. Выезжай, я ворота закрою.

На работе все шло своим чередом. Повышение зарплат якобы по итогам консалтинга ощутимо всех взбодрило. Из разработки, естественно, никто не уволился — никто и не собирался. Спрос на интернет-рекламу стагнировал, но мы уверенно опережали конкурентов, выжимая из проседающего рынка все, что только возможно.

В июле получили заказ от крупного российского производителя обуви. С представителем заказчика я решил встретиться сам — не только из-за впечатляющего рекламного бюджета, но и потому, что заказы из реального сектора экономики у нас были редкостью, торговцы воздухом обращались куда чаще. В конце встречи я задал стандартный вопрос — откуда вы узнали о нашей компании. Менеджер по рекламе ответил, что их начальник отдела продаж рекомендовал к нам обратиться, потому что раньше работал тут и уверен, что ребята свое дело знают; и назвал фамилию Вадима.

После встречи я долго листал контакты в мессенджере, пока не добрался до Вадима. Последние сообщения были от меня — я спрашивал, как он там, и надо ли что-то привезти в больницу. Вадим не ответил, и на этом наша переписка завершилась — я полагал, навсегда. Но теперь появился повод ее возобновить. Я написал: «Спасибо за заказ!» Через полчаса Вадим вышел в сеть и сразу ответил: «Да не за что, амиго». Прислал эмодзи с двумя кружками пива. Я написал «А давай. В пятницу ок?».

Вадька изрядно раскабанел. Пижонские дреды он больше не заплетал, носил вполне консервативную стрижку и пиджак поверх водолазки. На пальце красовалось массивное обручальное кольцо — одна из его бесконечных бабенок все-таки заарканила вольного жеребца.

Не было никакого выяснения отношений, претензий, раскаяния. Мы говорили так, словно каждую неделю встречались пропустить по пивку. Вадим расспрашивал, как дела в «Нативе», и я рассказал ему все — даже гнусную историю с Сашей Корнеевым.

— Гнилая контора эта «Дахау», — сказал Вадим. — Пахать на заграничных хозяев, пока они дербанят экономику своей страны… Самому-то не обрыдло?

— Ты даже не представляешь, до чего обрыдло. Но тут такое дело… должен я им. Собственно, потому и не уволился тогда. Так быстро все произошло… срочно бабки понадобились, ну, проблема у меня случилась в семье. И так тогда запарился, что тебе не рассказал сразу, а потом уж…

— Лан, забей, амиго, — быстро сказал Вадим, отхлебнув изрядный глоток. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Я сам хорош был, драма квин прям. Совсем у меня тогда кукуха отъехала от этих таблетосов. Врач полное говно попался, такого стремака понавыписывал… В больничке сказали, я еще легко отделался, с «Физики» этой люди в петлю лезут только в путь. Месяц под капельницей валялся, потом год еще голову чинил у нормального психолога. Главное, выяснилось, что у меня и депры-то настоящей никогда не было. Просто загнался, эффективность упала, уставать быстро стал — вот и пошел за волшебной таблеткой. А врачей сейчас до жопы таких — любой каприз за ваши бабки. Ничо, выкарабкался, теперь живее всех живых. Лучше скажи, ты сколько должен-то?

Я назвал сумму — и остаток долга, и проценты; они превышали остаток уже в несколько раз. Вадим крякнул и добил пиво в один дых.

— Да уж, попадос… Влетел ты крепко, амиго. Если прижмут евромрази совсем, обращайся. Посмотрим, что можно сделать. Кто ищет, тот всегда находит…

— Что как у самого-то на новой работе?

— Да какая она новая, я уж год как там… Говна всякого, конечно, хватает, это уж как водится. Менеджмент ворует, как не в себя, степлер, блин, на столе оставлять стремно. Поставщики — твари хитровыделанные. Чуть с ними расслабишься, брак подсовывают. В производстве через одного рукожопы. И все-таки… мы в два с половиной раза за последний год выросли. Тут тебе и рабочие места, и развитие промышленности, и рост отечественного сегмента на рынке. Есть чем, — Вадим улыбнулся в пустую кружку, — ну, гордиться, что ли.

— Круто, чо. Еще по одной?

Опытным путем я выяснил, что две кружки пива за вечер мой организм переносит без закидонов. А если хорошее пиво да в хорошей компании, то можно и на третью размахнуться.

— Так что разберешься с Дахау — давай к нам, в реальный сектор, — Вадим подул на пену, чтобы добраться скорее до пива. — Здесь приличных руководителей днем с огнем не сыщешь. Легко не будет, но и скучать не придется. Деньги, конечно, не такие, как в айти, но жить можно.

— Слушай, ну айтишечка все время растет, а в реальном секторе все наверно давным-давно поделено…

— Ты чего, новости не смотришь, амиго?

Вадим серьезно глянул на меня. Я пожал плечами. Пока держал акции, вполглаза следил за деловыми новостями, а теперь и на них забил. Политикой и вовсе никогда не интересовался. Судьба «Натива» все равно зависела от дрожания левой пятки руководства в Дахау, а не от общемировых трендов.

— Зря, зря, — Вадим покачал головой и захрустел гренкой. — Понимал бы, что настало время на свою страну работать, а не на глобальную, мать ее за ногу, экономику.

— Да ну, какое такое время, — я вяло махнул рукой. — Не будет ничего. Как обычно, кулаками помашут и успокоятся. Все к тому идет.

— А вот не скажи, — протянул Вадим. — Знаешь, что госслужащих уже перевели на банковские карты с отечественным биллингом? Теперь муниципальных переводят. Серьезная заваруха намечается. А ты на Дахау пашешь…

Я закатил глаза. И почему мне не наплевать?..

Между всей этой суетой я искал повод снова увидеть Катьку — и не находил. Скучал я уже не по той Катьке, которую помнил, а по той, какой она стала. Нет, любови страстной со мной не приключилось — не те годы, видать. Но я твердо понимал, что с этой женщиной буду счастливее, чем без нее; и сам готов был работать над тем, чтобы сделать ее счастливой, насколько возможно. Осталось только донести эту несложную идею до Катьки и узнать, что она думает. Вот только повода не находилось.

Помощь пришла, откуда не ждал — от отца. Я и забыл, что все эти годы он поддерживал связь с родителями Катьки, они поздравляли друг друга с праздниками и обменивались сплетнями о непутевых детях. Отец сказал, что моему бывшему тестю иногда требуется помощь по хозяйству на даче — годы уже не те, чтобы самому тяжести таскать. Разумеется, проще было нанять рабочих, но я с радостью ухватился за этот предлог и стал иногда приезжать на выходные. Расчищал угол садового участка под будущую детскую площадку, красил летнюю кухню, чинил крыльцо… ну, почти дочинил это чертово крыльцо. Перевязывая мне разбитый молотком палец, Катька смеялась совсем как тогда — запрокидывала голову, и я видел все ее мелкие белые зубы. Само собой получилось, что на ночь я остался у нее в комнате. Но напрасно меня воодушевила легкость, с которой это произошло.

— Зря так стараешься, — остановила меня Катька, когда я в третий раз за ночь принялся ласкать ее. — Это просто ностальгический секс по случаю, Олег. Не воображай себе…

Трахались мы, разумеется, в презервативах. У меня с собой были, но свои Катька достала раньше.

— Как скажешь, — ответил я, нехотя убирая руки. Она отзывалась на мои прикосновения так же, как и тогда, я помнил каждую родинку на ее теле. — Слушай, я просто хотел сказать, что вел себя как последний мудак…

— Ты? — Катька перевернулась на живот и уперла острый подбородок в сплетенные пальцы. — Ты-то что такого сделал? Это я была дура конченая. Потом только, не скоро, поняла, почему. Женщинам компостируют мозг, что любовь, брак, дети — это самое важное, важнее ничего не бывает. Поэтому в отношениях мы… слишком стараемся. Сильнее, чем мужикам это нужно. Сами наизнанку выворачиваемся и от мужиков того же ждем. А когда не дожидаемся, начинаем на стенку лезть. Никому от этого не хорошо. Я не хочу больше так жить.

— А как же ты хочешь жить?

— Да уже живу, как хочу… У меня интересная работа, полотна, друзья, путешествия. Ну и секс вот так, по случаю. Если для тебя это тяжко, лучше больше не приезжай. Ничего другого у нас не будет.

Я обнял Катьку, прижал к себе. Разумеется, она не доверяет мне; я бы и сам такому мудаку не доверял. Спрашивать, уверена ли она, что в самом деле ничего другого не будет, не стал. Понимал, что не уверена. Если работа меня чему и научила, так это тому, что люди не всегда на самом деле имеют в виду то, что говорят.

Жаль, я не понимал этого раньше, когда каждое Катькино слово, брошенное в обиде или в гневе, принимал за истину в последней инстанции.

Что я мог сделать, чтобы попытаться вернуть Катьку? Героем любовного романа, роковым и напористым, мне не стать. Я тот, кто я есть — ординарный наемный менеджер. Не красавец, но и не урод. Не богач, хотя зарабатываю прилично. Не гигант большого секса, но и отнюдь не импотент. И мне осточертело жить для себя, я изнемогал от одиночества. Теперь, признав это, я был готов приложить усилия, чтобы это преодолеть.

Нужен романтический жест, вот только какой? Кольцо с бриллиантом? Катька не любит эту пошлую чепуху. Внезапная поездка в какое-нибудь красивое пафосное место? Муторно, сейчас к обычной суете с визами добавились непонятные и все время меняющиеся ковидные правила. Нужны какие-то определенные вакцины и, главное, бумаги о вакцинировании… А потом, у Катьки могут быть свои планы, ей не понравится, что я за нее решаю, так что она просто откажется.

Главное, подарок должен подойти не только Катьке, но и мне. Я хотел раскрыть свои настоящие намерения, и, пожалуй, не столько даже Катьке, сколько самому себе.

Долго ломал голову, а потом снова обратился за советом к отцу. Дурак я был, что прежде относился к нему с пренебрежением: карьера завхоза в детском садике, любовь к телевизору, замороченность на быте, пузырящиеся на коленях треники… Раньше я обещал себе, что никогда не стану таким, как отец, а теперь понимал, что на самом-то деле до него банально не дотягиваю. Как бы там ни было, они с матерью вырастили двух детей в недавно распавшейся стране. А я даже в спокойные стабильные времена только и могу, что жить для себя, хотя моя жизнь и мне самому не особо нужна и интересна…

Отец позвонил моему бывшему — и, как я уже понемногу надеялся, будущему тестю — и вместе мы составили план. Катька не сможет отказаться от подарка, который будет сделан не совсем даже ей; тем более, август выдался на редкость жаркий… Я приехал на дачу среди недели, благо там работал вайфай, и за «Нативом» можно было присматривать удаленно. Выбрал материалы, купил новый насос, разметил площадку. Тут уже пришлось нанять рабочих, хотя и сам вволю помахал лопатой — они отлично справились бы без меня, но хотелось побольше поучаствовать в этом проекте.

Когда Катька в субботу, как обычно, вышла из машины с пакетами гостинцев в руках, ее встретил самозабвенный детский визг. Трое племянников и пяток их дачных друзей-приятелей с воплями носились между небольшим бассейном, качелями и горкой — все яркое, новенькое, только что установленное.

Я забрал у остолбеневшей Катьки пакеты, аккуратно поставил их на землю. Обнял сзади за плечи, прижал к себе.

— Уже август, — сказала Катька. — Не поздновато для бассейна?

— Это надежная конструкция. Площадка простоит много лет. Для всех детей, которые здесь есть… и, может быть, еще будут.

Катька молчала. Ее плечи были напряжены.

— Ты нужна мне, — сказал я ей. — Я хочу, чтобы ты всегда была на моей стороне. А я — на твоей. Чтобы у нас была одна сторона на двоих. Тогда мы со всем справимся. Да, я был тупым мудаком, но люди могут себя чинить, и свои отношения тоже. Я не стану больше… отсутствовать.

Я видел только край Катькиного лица, но понял, что она улыбается. А потом заметил слезу, скатившуюся по щеке.

— Мне тридцать семь стукнуло, — тихо сказала Катька. — Возможно, я теперь и при всем желании не забеременею…

— Мы можем быть в этом вместе, — ответил я. — Это главное. А вместе мы уже справимся со всем. В конце концов, есть же ЭКО, другие способы. Усыновление, наконец. Важно, что искать решение мы станем вместе.

Катька не отрываясь смотрела на бесящуюся малышню. Ее плечи под моими руками понемногу расслаблялись. К ногам подкатился брошенный кем-то мячик.

— Я подумаю, — сказала Катька. — Как-то ты неожиданно явился из ниоткуда и с порога требуешь судьбоносных решений. Куда спешить, мы же не дети уже… Слушай, а взрослым-то в бассейн можно? Жарень такая… Кажется, у меня тут где-то был купальник.