Бабы нас погубят

Александр ГОРОХОВ

Бабы нас погубят

роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СМЕРТЬ "КУРЯТНИКА"

глава 1

В регистратуре медицинского Центра "Знахарь" сидела немолодая женщина, которая в силу своей двадцатилетней причастности к медицине, давно потеряла всякую способность к сочувствию чужим горестям.Она глянула через стойку на размалеванную девчонку, определила её - "проститутка", и спросила бегло.

- Когда анализы сдавала?

- Что? - нервно спросила девчонка.

- Давно, спрашиваю, анализы сдавала? На сифилис, СПИД, гонорею?

- Да, да, - поспешно ответила пациентка. - Две недели назад.

- Паспорт давай.

Строго говоря, устав медицинского Центра документа не требовал и даже наоборот - чтоб привлечь сюда на проверку клиентуру, руководство частного учреждения специально оповещало публику, что всякое обследование проводится анонимно - лишь бы приходили и проверялись за очень небольшую плату. Но у регистраторши было плохое настроение, а раскрашенная до вульгарности девчонка ей не нравилась, потому она и потребовала документ.

Девчонка торопливо покопалась в большой сумке и подала паспорт. Регистраторша глянула на фамилию, к фотографии не присматривалась, и принялась копаться в своих ящичках, отыскивая карточку на ГАЛИНУ СТЕПАНОВНУ КАРТАШАВУ.

Напрасно регистаторша проявила небрежение к документу - следовало бы все-таки сравнить фотографию и лицо предъявителя.

Паспорт у девчонки был чужой.

На поиски карточки лже-Карташовой у регистраторши ушло минуты три, а когда она эту карточку нашла, то настроение её резко переменилось. Она сразу увидела, что в правом верхнем углу карточки стоит едва приметный значок, выполненный красным фломастером - "S". Это был знак смерти. Или близко к тому. И как бы не была служащая регистратуры закалена равнодушием к чужим бедам, но невольно вздрогнула, после чего вспомнила инструкцию, по которой в данной ситуации ей предписывались определенные действия.

Она с трудом и фальшиво улыбнулась.

- Пройди в пятый кабинет, милочка, карточку сейчас поднесут.

Неожиданная приветливость регистраторши, испуг и сочувствие, мелькнувшее в её глазах, тут же сказали девчонке если не все, то многое. Она посмотрела на женщину в упор и возразила с неожиданной твердостью.

- Я занесу карточку сама. В пятый кабинет.

У регистраторши не хватило реакции и сноровки - она не успела перехватить паспорт и карточку, девчонка ловко выдернула оба документа из-под её руки, развернулась и пошла по коридору, звонко цокая по мрамору пола высокими каблуками.

Кроме этих туфлей на высоком каблуке, регистраторша успела отметить длинные ноги, торчавшие из под короткой юбки и яркую красную куртку. Регистраторша нажала пальцем на кнопку звонка под столешницей - значок "S" на карточке пациентки сообщал, что анализ на СПИД дал положительную реакцию. Пациентка инфицирована вирусом СПИДа, а следовательно в данной ситуации необходимо, на всякий случай, применение ряда особых мер.

На этот звонок регистраторши из боковых дверей в холл вошли двое охранников, один перекрыл двери, а второй, здоровый, неторопливый мужчина, подошел к регистраторше.

- Чего еще?

- Феликс...Девчонка сейчас прошла, видел?

- В трусах вместо юбки? - хмыкнул охранник. - Приметил.

- СПИД у нее. Анализы показали. Так смотри, чтоб не сбежала.

- Ладно, - спокойно ответил охранник . Он уже не первый месяц служил в "Знахаре" и знал, что бывали случаи, когда пациенты, узнавшие что заболели смертельной болезнью - бежали из центра, не оставляя по себе никаких следов. Уносили с собой и в себе смертельную заразу, распространяли её среди здоровых, а найти их было невозможно по причине анонимности появления. Вполне вероятно, что через несколько минут эта девчонка, получив от врача страшное известите - броситься прочь, кинется на трамвайные рельсы, устроит истерику, а потому следует её успокоить, помочь врачам удержать её до утра в специально устроенной палате. А уж завтра ей начнут заниматься специалисты. На такие случаи существовала инструкция: ВИЧ-инфицированных не то чтоб хватать и держать, но фиксировать их координаты, и без особых угроз обьяснять, что отныне - они знают, что больны. Знают, что могут заразить других людей, а потому, будут нести уголовную ответственность, если позволят себе акт распространения болезни половым или иным путем. Правило старое, известное всем сифилитикам со времен Египетских пирамид. Правило простое и примитивное: ежели знаешь, что болен и все равно допускаешь связи - изволь нести наказание, достаточно суровое.

Исходя их этих соображений и инструкции, охранник сказал напарнику.

- Девку в короткой юбке и красной куртке видел?

- Ну?

- Заразная, сука. Приглядывай, чтоб без разрешения не убежала. СПИД у нее.

- Мать твою! - выругался напарник. - Совсем ведь девчонка Что ж, помрет теперь в одночасье?

- А куда она денется?

Тем временем девчонка - Галина Карташова по чужому паспорту - уже подходила к кабинету №5. Она не отличалась высокими умственными способностями, но интуиция у неё была звериной. Не анализируя изменившегося поведения регистраторши, не делая вывода из её фальшивых улыбок, девчонка сообразила, что дела её плохи насколько только могут быть. В голове , сквозь метель испуга, промелькнула отчаянная мысль, что быть может дело ещё обойдется какой-нибудь пустяковой гонореей, сифилисом на худший случай. Но только бы не СПИД, после которого не останется уже более ничего - ни сомнений, ни надежд. Она продолжала двигаться по коридору автоматически, хотя больше всего хотелось бежать, бежать отсюда без оглядки, бежать неведомо куда и зачем.

Она оглянулась и увидела охранника в дверях - он смотрел ей в спину и в лице его светилась жалостливость.

Вот и все, мелькнула в мозгу пугающая мысль, теперь её отсюда не выпустят. Теперь она - зараза и смерть для всех. И ведь сама напросилась, сама пошла на эту проверку, черт побери, никто не заставлял!

Она чувствовала, как холодеют и деревенеют ноги, и с трудом удерживалась, чтоб не упасть.

Ее образования, жизненного опыта и просто знаний не хватало, чтобы правильно оценить свое положение, сколь бы оно не было ужасным. Она полагала, что сейчас попадет под арест - не тюрьма, конечно, но спец-больница с железными решетками на окнах и суровой охраной на дверях.Выход из этого заведния будет лишь один: в гробу на кладбище. Она исходила в своих размышлениях из тех слухов, которыми снабдили её подружки: СПИД - это чума ХХ века, от которой вскоре перемрет все человечество. И всякий зараженный - строго изолируется от тех, кто ещё не успел заразиться.

Но у неё была сильная нервная система. Она заставила себя отодвинуть на будущее панику и все страхи. Сейчас надо было поставить окончательную точку на состояние своих дел, а потом любыми путями вырваться отсюда Чего бы этого не стоило. Тем более, что ещё сохранялась слабая надежда - самого страшного не произойдет. С ней - этого произойти не может.

Она поправила на плече ремень своей сумки и успела надеть солнечные очки, перед тем как толкнуть двери кабинета №5.

- Разрешите? - ступила она в кабинет и седой, коренастый , энергичный врач положил на аппарат телефонную трубку, сказал преувеличенно бодро.

- Прошу, прошу, Галина Карташова! Здравствуйте, милочка.

Так. Регистраторша уже сообщила по телефону о её визите, ловушка захлопнулась.

Она положила карточку на стол и сказала.

- Две недели назад я сдавала анализы... Кровь из вены....

- Конечно, конечно, милочка! - с бодрой участливостью ответил врач. Садитесь, дорогуша, потолкуем.

Он суетливо открыл несколько ящиков в свое столе, пошарил там , взял её карточку и ткнулся в неё носом, сильно прищурив глаза - судя по всему, в столе не нашел своих очков, а был очень близорук.

- Та-ак, - произнес он, обнюхав карточку. - Ты не москвичка, дорогуша?

- Нет... Я приехала в Москву учиться.

Это были последние слова правды, которые лже-Карташова произнесла в кабинете.

- И где же ты грызешь гранит науки? - врач глянул ей в лицо, сильно щурясь.

- В Университете. - легко солгала она. - Что с моим анализом?

- Доберемся до твоего анализа, не торопись, - благодушно ответил врач. - Люди мы с тобой взрослые, тем более я - врач, так что не стесняйся и будь откровенной. Ты меня понимаешь?

- Да...

- Откуда приехала в столицу?

- Из Саранска. - (Ложь - в Саранске жили её дядя с тетей, которых она не видела лет пять)

- Так... Из Саранска. - кивнул врач. - Ну, а со скольки лет, не смущайся только, начала половую жизнь?

- С шестнадцати... - (Опять ложь - с четырнадцати, даже с тринадцати с половиной, если быть документально точным)

- С шестнадцати? Ну, нормально, нормально... А в Москве, здесь, у тебя есть постоянный дружок?

Она помолчала и спросила резко.

- У меня СПИД, доктор, да?

- Не торопись, не торопись, - он снова принялся шарить по ящикам своими короткими руками и снова ничего не нашел. - Мы с тобой , дорогуша, повторим анализ, ещё раз все проверим, а уж потом будем ставить окончательный диагноз.

- Значит - СПИД? - упрямо повторила она и врач в душе поразился этой твердости в девчонке, которой по карточке значилось семнадцать с небольшим лет.

- Дорогуша, - острожно начал он. - Это первый анализ ещё ничего не значит. Ты не паникуй. Одно дело заболевание, другое дело - быть инфицированной.. .

Она его уже не слушала. Слова - ничего не значили. Последняя надежда рухнула, жизнь кончилась, точнее - от неё остались лишь крохи. Она с трудом сдержала крик отчаяния - такой, чтоб от боли разорвалось горло, крик, оглушающий собственный мозг, крик, от которого этот старик врач перепугался бы до смерти и кинулся за помощью. Но она сдержалась.

- Ну, дорогуша, начнем, благословясь. Пройди в тот кабинет, разденься и я тебя посмотрю.

Она едва его расслышала, но поняла, что от неё требуется - обычная процедура на обычном кресле. Она подхватила сумку и прошла в соседний кабинет. Присела было на узкую кушетку, но тут же поняла, что сейчас не время рассиживаться и горевать - надо было вырываться отсюда. Она встала и оглянулась - в этом осмотровом кабинете оказалась ещё одна дверь, видимо, в соседнее помещение. Неясно было, заперта дверь или нет, и что там - за этой дверью.

Она не стала проверять этот выход преждевременно, быстро раскрыла сумку и вытащила из неё джинсы и кроссовки. Влезть в узкие джинсы, сменить обувь - вся эта процедура заняла времени менее полуминуты. Она вывернула свою куртку наизнанку и из красной та превратилась в голубую.

Она услышала, как врач заговорил по телефону.

- Вероника Сергеевна, извините, я не оставил у вас в кабинете свои очки?... Да?! Вот и чудесно, а то я, как слепая сова на дневном свету. А скажите...

Лже-Карташова в несколько движений изменила прическу - начесала на лоб челку, а на затылке перехватила волосы в "конский хвост". Потом шагнула к закрытым дверям и толкнула их. Двери открылись. Соседний кабинет представлял из себя такую же приемную, и так же на окнах была железная решетка, характерная для первых этажей всех московских учреждений.

Но дверь в коридор оказалась открытой. Лже-Карташова ступила в коридор и прикинула - как выглядит сейчас со стороны. Все в норме: если четверть часа назад в холл вошла девица в короткой юбке и красной куртке, на высоких каблуках и кудлатой прической, то теперь по тому же коридору передвигалась скромница в джинсах, кроссовках, голубой куртке , солнечных очках и гладкой прической.

Она увидела, что холл наполнен людьми. Возле нескольких солидных мужчин вьется один их охранников в униформе, (начальство приехало!) но второй - стоит в дверях.

Ровным шагом она двинулась прямо в двери. Охранник вперился было в неё настороженным взглядом, даже сделал неуверенное движение, будто собирался перекрыть выход, но оснований на то не было, - минуту назад он видел совсем другую девушку, в юбке и красной куртке, так ему во всяком случае казалось.

- Всего доброго, - сказал он и получил в ответ кивок головой.

В сумке у неё был складной зонтик, но она не доставала его потому, что не замечала мелкого осеннего дождя. Стараясь не ускорять шаг, достигла перекрестка, и махнула рукой катившейся мимо легковой машине. Водитель затормозил. Она села в машину без разговоров и лишь когда тронулись, сказала сухо.

- В Измайлово. Центральная аллея.

Водителя такая постановка вопроса устраивала - девочка знает цены, знает расстояние. Шины автомобиля влажно зашуршали по асфальту.

Сволочи, подумала она, вы мне за это заплатите. Убью всех четверых. Все четверо отправитесь на тот свет и плевать, кто из вас меня заразил. Вы все четверо - грязная зараза и помрете так же, как я.

- Куда тебе на Центральной аллее.? - спросил водитель.

- Я укажу. Сколько времени?

Водитель глянул на часы.

- Без четверти шесть. Сейчас рано смеркается. Осень...

"Дворники" метались по ветровому стеклу, сметая водяную пыль и мерно щелкали. Водитель проскочил мимо трамвая и на красном свете светофора, выполнил левый поворот. По обеим сторонам дороги потянулись черные, голые деревья - листопад в этом году был ранним.

- Остановите. - сказала она и водитель послушно нажал на тормоз, хотя никаких строений на аллее в этом месте не наблюдалось: Измайловский парк ещё не был перегружен застройками, не были заасфальтированы все дорожки, как, скажем, в Сокольниках.

Она шла не разбирая дороги, продиралась сквозь кусты. Она хорошо знала направление и шагов через сто вышла на тропинку. Еще через двести метров она оказалась перед высокой сеткой, которая огораживала три площадки теннисных кортов и стенку для отработки ударов. С противоположенной стороны кортов в сумерках виднелись два деревянных двухэтажных коттеджа весьма внушительных размеров.

По периметру сетки она прошла к центральному входу на корты и остановилась у ворот. На каменном столбе у калитки была укреплена вывеска "ТЕННИСНЫЙ КЛУБ "ТАЙМ-БРЭК"

На площадке автостоянки одиноко мокла под дождем иаленькая, красная "альфа-ромео". Девчонка хорошо знала эту машину, знала, как откидываются оба передних кресла, чтобы из сидений получалось ложе любви. Она хорошо знала и оба коттеджа. Она знала здесь все.

Дальний от ворот коттедж стоял темен и сумрачен, одно из окон второго этажа первого коттеджа было освещено.

Убью всех четверых, ровно и жестко вновь решила она и открыла чуть скрипнувшую калитку. Ничего в душе своей, кроме холодной и обдуманной решительности она не ощущала.

Двери в коттедж оказались заперты, но она не нажала на кнопку звонка - она знала цифровой код замка - 769.

Она набрала цифры, замок щелкнул и двери раскрылись.

В холле коттеджа было пусто и сумрачно, пахло свежеструганным деревом - постройка была новой и дерево ещё сохраняло свой аромат.

Со второго этажа, на который вела крутая лестница, доносились звуки приглушенной музыки и чьи-то шаги.

Девчонка поставила сумку на пол и прошла в угол, где нашла высокий железный шкаф. В его замке торчал ключ. Она осторожно и беззвучно провернула ключ в замке и открыла ящик. В стойке стояли три помповых ружья и она выбрала крайнее, потертое, с черной пистолетной рукояткой - летом она стреляла из него и знала, как работает оружие. Она осторожно передернула затвор и убедилась , что магазин ружья пуст. Она присела к нижнему ящику оружейного шкафа, выдвинула его и нашла коробку с патронами. Четыре пули легко вошли в магазин помпового ружья. Через несколько секунд оружие было готово к своей убийственной работе.

Девчонка шагнула к лестнице, споткнувшись о низкую табуретку, на которой стояла ваза с цветами. Ваза упала, звонко расколовшись о каменный пол.

На верхней площадке лестницы послышались шаги, распахнулись двери и в освещенном прямоугольнике показалась рослая фигура - стройный силуэт мужчины в коротком халате и сигаретой в руках.

- Эй, кто там? - спокойно окликнул он. - "Восточный ветер?"... Это вы мужики?

- Я. - глухо ответила она, подымая ружье.

- Кто - я?... Мартышка? Это ты?

Он чуть наклонился вперед, всматриваясь в сумрак холла.

- Я, Мартышка... А ты - первый, гад заразный! Получай!

Почти не целясь, она плавно и мягко нажала на спусковой крючок, ружье грохнуло, выбросило из ствола длинную и ослепительную струю пламени, отдача оказалась настолько сильной, что оружие вылетело из её рук.

От удара крупнокалиберной пули в бедро мужнину бросило спиной на косяк двери, он выронил сигарету и осел было на пол. Но он был очень крепок физически, смертельной опасности до конца не оценил и боль огнестрельной раны его не столько испугала, сколько разозлила. Он захрипел, оперся руками о пол, поднялся, шагнул к перилам и с трудом произнес.

- Ах, ты сука грязная... Ну, я тебе сейчас...

Он сделал несколько шагов вниз по ступеням и уже ничего не соображавшая девчонка метнулась к ружью, привычным рывком передернула затвор и закричала, сравая голос.

- Не подходи, гадина! Вы меня убили и я вас всех перебью! Не подходи!

Мужчина качался на верхних ступенях лестницы, он терял сознание и уже не был оласен.

Вторая пуля ударила его в пах, он пошатнулся, уцепился за перила, несколько секунд удерживался в этом положение, потом колени его подкосились, он упал на ступени и покатился вниз.

Не ощущая в себе ничего, кроме отупения, девчонка подхватила ружье, прошла через холл, взяла свою сумку и вышла на крыльцо.

Она постояла под навесом около минуты. Пелена мелкого дождя все так же висела в воздухе, за сеткой теннисных кортов молча стояли мокрые, почерневшие деревья. На грохот выстрела некому было реагировать: ближайшие дома находились отсюда метрах в трехстах, за стеной леса, а в домике охраны у ворот все окна были темны - сторожей не было.

Перехватив ружье за ствол, она прошла сквозь калитку и по асфальтовой дорожке зашла в глубь парка. Ей никто не попадался навстречу. Ей казалось, что в мире вообще больше никого не осталось - кроме неё самой и собственной боли.

Сознание и способность думать вернулись, когда она оказалась на берегу небольшой речки. Серебрянка - вспомнила она название речки. Она почувствовала, что все ещё держит в руках ружье - ствол был ещё теплый. Она сделала несколько шагов вдоль речки, размахнулась и забросила оружие на середину потока. Ружье шлепнулось в воду и, почти без брызг, - изчезло.

Она не знала, сколько прошло времени, и что происходило в этой неосознаваемой временной дыре, пока не определила, что сидит на скользкой скамье, её голова и плечи уже мокрые, а все тело трясет холодный озноб. Потом оглянулась и увидела, что оказалась на краю пруда и на противоложном берегу кто-то жег костер.

Все события сегодняшнего дня показались ей отстраненными, никакого отношения к ней не имеющие. НИЧЕГО - сегодня не произошло. Она - все так же студентка Архитектурно-строительного лицея, второй курс. И в комнате общежития её ждут подруги, а завтра надо идти на занятия. А вечером, если позовут, можно будет пойти и повеселится в теннисный клубе "Тайм-брэк", остаться там на ночь, что много лучше, чем в паршивом и скучном общежитие.

Потом она вяло подумала, что в одном из коттеджей теннисного клуба , на втором этаже лежит убитый человек. Он назвал её "Мартышкой". Он всегда так называл и её, и её подруг. "Мартышка" - с этим словом он и умер, получив пулю в яйца.. Даже не разглядел или не успел разглядеть, кто принес ему смерть.

Она ещё не знала, что с этого момента и уже до конца - так и будет видеть себя в двух образах - Мартышки и человека со своим именем, данным при рождение. Эти две женщины в одном теле буду существовать раздельно, и каждая из них будет видеть другую со стороны. У каждой будет свой характер, своя манера поведения и свои жизненные цели. Мартышка - умирает от смертоносной болезни, а та, другая, словно забывает о ней и продолжает жить, как ни в чем не бывало, все такая же веселая, открытая, красивая и беззаботная. Обе будут идти одной дорогой, но параллельными путями, никогда не пересекаясь. Сознание её раздвоилось - быть может она теперь начала существовать воспринимая действительность то правым, то левым полушарием мозга, если такое возможно с точки зрения физиолога-профессионала.

Один - готов, подумала Мартышка, - лежит с простреленной задницей. Но осталось ещё трое, которые тоже получат то, что заслужили. А её, Мартышку, - не найдут. Или найдут, но очень не скоро. Потому что, по счастью, перед визитом в медицинский центр "Знахарь", у них в лицее были часы физкультуры и она захватила с собой в сумке джинсы и кроссовки, в которых бежала кросс по парку. Пусть теперь ищут. Найдут лишь Галку Карташову, но та - "убогая деревенщина" - не при чем, и решительно не подозревает, что паспорт у неё украден.

Один поплатился, подумала она, осталось трое и не надо было выбрасывать в реку ружье. Но это не проблема.Так или иначе, ещё оставшиеся в живых трое мерзавцев расплатятся за все.

Она встала со скамьи и двинулась к выходу из парка. Уже через несколько минут из Мартышки она превратилась сама в себя и прикинула, что до утра надо было бы подготовиться к коллоквиуму по истории искусств: педагог Андрей Александрович Голубев обязательно подымет её с места начнет пытать, какая разница между романским и готическим стилем архитектуры и, чтоб не попасть впросак, следует сейчас в общежитие взять учебник и что-нибудь там вычитать.

О том, что педагог Андрей Степанович Голубев должен быть убит следующим, она не думала. Это были не её заботы, это были дела Мартышки.

Через полчаса она вышла из парка, миновала короткую улицу и оказалась возле своего общежития. На крыльце компания ребят курила, пили пиво, кто-то бренчал на гитаре и подпевал себе на английском - истый англичанин счел бы, что песня исполняется на забытом наречии племени зулусов.

...Андрей Голубев сидел у руля весьма немолодого "опеля" и сквозь ветровое стекло, которое заливал бесконечный дождь занудливого сентября, смотрел на неярко освещенный проспект. Неподалеку возвышалась могучая композиция "Рабочий и Колхозница". За серебристой вуалью дождя оба гиганты выглядели и сегодня так же внушительно, как более шестидесяти лет назад Рабочий, взметнув молот, шагнул в Будущее. Колхозница, приложив к молоту серп, тоже устремилась Вечность. Но, подумал Голубев, задуманного марш-броска в светлый коммунизм не получилось, погорячились их Вожди-атаманы, чего-то не додумали...

Голубев не прислушивался, что говорил ему сидевший рядом Олег Михайлович: старик был болтлив и внимать ему следовало вполуха.

Так вот, ни Рабочий ни Колхозница в светлое будущее не дошагали. Колхозница, надо понимать, превратилась в фермершу. Рабочий, со своими накаченными мышцами и молотом - подался, скорее всего, в рекетиры. Они, работяги, сообразил Голубев, и не могли никуда дойти - ведь стоит только представить, что оба железных мастодонта сделают из этой позиции второй шаг, как тут же повалятся друг на дружку, запутавшись в собственных ногах и устаревших средствах производства. Собственно говоря, быть может именно эту коварную мысль - падение при следующем шаге - и закладывала в свою скульптурную композицию великая Мухина? Но вряд ли... Вряд ли... Нет, она была искренна и конечно вложила в своих монстров с первобытными орудиями в руках - прямой и суровый смысл: вперед, в Будущее!

- Ты меня слушаешь, Андрюша? - обидчиво спросил Олег Михайлович.

- Да... Ты говорил, что мы много пьем. Все четверо.И уже превратились в зависимых от алкоголя людей.

- Какая чушь! - рассердился Олег Михайлович. - Я не мог трепать такой ерунды! Да все мы и всегда: секс-зависимые, пожрать-три-раза-в-деньзависимые, погодо-зависимые, авто-зависимые! В этих зависимостях и заключаются все радости жизни! Ты не слушал старшего товарища, а, как всегда, предавался философским мечтаниям! Ты меня оскорбил! - закончил он капризно.

- Конечно, конечно, - терпеливо ответил Голубев и включил обогреватель: они стояли здесь уже около получаса и в машине стало прохладно. - Не обижайся, ты жаловались на погоду.

- Правильно, я этой погоды не переживу! - с веселой тоской сказал Олег Михайлович и тряхнул седой до голубизны гривой волос. - Надо махнуть в жаркие страны!

Голубев тихо засмеялся.

- Врачи говорят, что после шестидесяти климат менять вредно для здоровья.

- Компаньон! - укорил Олег Михайлович. - Не напоминай мне лишний раз, что вы, все трое: молоды, здоровы и веселы, а я у вас - старый пердун.

- Не злись, - вновь повинился Голубев. - Ты прав. Вынеси свое предложение на совет фирмы.

- Можно слетать в Анталию! - обрадовался Олег Михайлович. - И девчонок наших, весь "курятник", с собой взять! Отогреемся недельку другую и перейдем на осенне-зимний период. Я так и скажу Вадиму.

- Пока его нет. - ответил Голубев, взглянув на часы. - Ни Вадима, ни Сенчукова.

- У них ещё три минуты, а Вадим всегда точен.

Дождь мерно стучал по крыше "опеля", в котором они сидели и ждали, пока подьедут два остальных компаньона - Вадим Малкин и Валера Сенчуков. А следом за тем необходимо было в полном составе фирмы нанести визит начальнику районного отделения милиции полковнику Скрастину. Для этого визита в багажнике "опеля" была упакована сумка с полудюжиной коньяка и деликатесами. С полковником следовало обсудить животрепещущий вопрос - чем заниматься клубу "Тайм-брэк" зимой, когда корты занесет снег, а оба коттеджа, сауна, открытое кафе и небольшой бар будут простаивать за отсутсвием клиентуры. Полковник Скрастин, мужик не глупый и облеченный властью, мог подсказать толковый выход из положения - не без учет собственных интересов, естественно.

- Зимой вы меня уволите. - неожиданно услышал Голубев. - За ненадобностью.

Вот так. Старика, оказывается, не погода волновала.Его беспокоила скудная, одинокая жизнь - он боялся потерять сезонное партнерство, оказаться без приличного заработка.

- Я считаю, Андрюша, что на зиму мы должны открыть массажный кабинет!

- С девочками массажистками?

- К черту девочек! - возмутился Олег Михайлович. - Я сам массажист высочайшего класса. Сквозь мои руки проходили чемпионы мира и призеры Олимпиад! Я знаю массажи классический, точечный, тайский, эротический и...

- Вот именно. - перебил Голубев. - А что такое МАССАЖНЫЙ КАБИНЕТ, знаю все. Это бордель в одиннадцати случаях из десяти. И лучше всех это знает полковник Скрастин.

Олег Михайлович замолчал. Голубев понимал, что старик мучительно ищет выход из положения. Он боялся не столько потерять работу, сколько разрыва с компанией парней, к которым прилепился год назад. Он, старый спортивный массажист, всю жизнь был среди молодежи, дряхлел телом, сохранял юность души и теперь страшился перехода в иное состояние - стариковское. За суетой и динамикой жизни Олег Михайлович умудрился категорически не подготовиться ко дням своего заката. Осознав это наконец, он определил для себя последнюю цель, которая казалась ему по плечу - мечтал подохнуть на бегу, в движении то есть. Только чтоб при этом была добрая компания - молодых парней и барышень.

Голубев повернулся и сказал мягко.

- Олег Михайлович... Вы равноправный партнер в нашей фирме. В той или иной форме занятие для вас на фирме всегда найдется. И в сезон, и в межсезонье.

Олег Михайлович поежился и попытался выдавить на своем розовом,почти без морщин лице улыбку.

- Я очень к вам всем привык, Андрюша.

Сквозь дождь, с противоположенной полосы движения, прямо на них, вылетел белый вседорожник "ниссан", едва не ткнулся своим высоким бампером в радиатор "опеля" и тотчас под рукой Голубева запищал мобильный телефон.

Голубев взял трубку и сказал.

- Ты точен как всегда, секунду в секунду.

Он видел сквозь стекло "ниссана" тонкое лицо Вадима и его глаза за стеклами очков. Голос его в ответ прозвучал хрипловато.

- На том и стоим. Валерий с вами?

- Нет. Ведь договаривались, что соберемся к семи.

- Но уже семь и тридцать пять секунд! - разом разьярился Вадим.

- Сейчас подьедет. Может ты переберешься к нам?

- А зачем мне к вам перебираться? - подозрительно спросил Вадим.

- Наш дед комплексует. - ответил Голубев, покосившись на Олега Михайловича.

- В чем это выражается?

- Говорит, что хочет на курорты, в компании нашего"курятника". Он боится, что мы вышибем его из нашей фирмы по причине его ненадобности.

Вадим оборвал связь и Голубев видел, как он вылетел из машины, подскочил к "опелю", влез на заднее сиденье, в одно движение сильной руки развернул за плечо к себе Олега Михайловича и сказал грубо.

- Правильно, старый черт! Завтра же мы тебя вышибем из фирмы! Ты ни хрена не делаешь и делать не умеешь. Думаешь только о девочках и прочих радостях жизни. Завтра же увольняем, понял?

- Понял. - безжизненно ответил Олег Михайлович.

- А ты, в свою очередь, дашь пинка под зад мне! За то, что я - ни о чем, кроме денег не думаю! И на этом событие наша фирма развалится! Мы все четверо равны, и никто никого выгнать не может.Понял, старая балда, или тебе дать по шее?

- Я понял. - со слабой улыбкой ответил Олег Михайлович и Голубев сообразил, что такая жестокая грубость Вадима убедила старика в верности его друзей куда как надежней, чем все его, Голубева, тактичные объяснения.

- Так. - Вадим не останавливался. - Что касается краткого отдыха на теплых курортах - идея мне нравится. Но непонятно, зачем тащить с собой весь наш "курятник"? Что там, на месте, своих шлюшек мало?

Взбодрившийся Олег Михайлович ответил напористо.

- Так там все лоханки с триппером, "сифоном", а то и похуже что!!

- Презерватив натянете.

Олег Михайлович засмеялся вызывающе.

- Сам трахайся с калошей на носу!

Голубев подавил смех и заметил.

- Наш дед в чем-то прав, Вадим.

- Козлы! - убежденно сказал Вадим. - Протрахаете все дивиденды нашей и без того нищей фирмы!

Олег Михайлович почувствовал колебания Вадима (он его побаивался: при общем равенстве партнеров, основной движущей силой фирмы был все же Вадим) и потому заговорил решительно.

- Но, Вадим! Наши девочки заслужили маленький отдых на теплых пляжах! А с тамошними шлюхами без презерватива даже в теннис играть нельзя! Такому гаремчику, как наш "курятник", стамбульский султан позавидует! Четыре девочки на любой вкус и настроение! Плохо ли живем?!

- Старый козел! - фыркнул Вадим. - На транквилизаторах небось уже сидишь, а все ещё только о бабах и думаешь! Тоже мне, потомок Джакомо Казановы.

- Казанова - миф, исторческая сплетня. - заметил Голубев. - В своих мемуарах он ни слова про эротические победы не пишет. Похваляется только успехами на финансовом и общественных фронтах. Он деньги любил, а не баб.

Олег Михайлович подхватил животрепещущую тему весело.

- Настоящий сексуальный петух на сто процентов, как ни грустно признавать - был Лаврушка Берия! За час до расстрела занимался онанизмом! Я читал мемуары его палачей. Какой-то генерал...

- Хватит чушь пороть, - оборвал Вадим. - Где Валерий?! К полковнику милиции Скрастину не опаздывают! Точность - наш имидж! Мораль и Закон наши Боги. Извините, что напоминаю.

Он сделал знак всем помолчать, поскольку решил дозвонится по мобильному телефону до Сенчукова Валерия, четвертого совладельца фирмы.

Голубев же с трудом сдерживал смех.

Как к Закону, так и к нормам Морали Вадим относился...м-м... игриво, скажем так. В части "Закона", он считал, что допустимо все, что недоступно расследованию налоговой полиции. Касательно "Морали", он полагал, что эта абстракция не подлежит серьезному обсуждению. "Не плюй ближнему своему в рожу и он не даст тебе ногой под зад" - вот и весь юридически-моральный кодекс Вадима Малкина.Этого доставало, чтоб в деловых кругах Москвы Вадим Васильевич Малкин считался надежным бизнесменом и порядочным человеком. Правильно - Вадим и сам числил себя борцом за высокую нравственность, несколько забывая при этом, что именно по его идее фирма "Тайм-брэк" организовала для личного пользования - "курятник". Четыре милые девочки с прошлой зимы ходили по кругу, от первого до четвертого совладельца фирмы. Точнее сказать не по кругу, а по четырем постелям. И это, с точки зрения высоконравственного Вадима Малкина - было очень хорошо, поскольку никого из компаньонов не отвлекало от основных дел бизнеса. Олег Михайлович тоже прав - первоклассный гарем, ничего не скажешь. Елена, Александра, Раиса и Юлия - : можно осуждать, а можно и завидовать. Да воздастся каждому по степени его нравственности.

Вадим отключил аппарат и сказал раздраженно.

- Черт! Дома его нет. Что за безобразие!

- Может быть он на кортах? - предположил Олег Михайлович.

- Что ему там делать сегодня? - Вадим извлек из нагрудного кармана золотые часы, щелкнул крышкой, прищурился из-под очков и сообщил. - Так. Подельщик опаздывает уже на восемь минут. Ставлю перед правлением фирмы вопрос о санкциях. На сколько штрафуем господина Валерия Сенчукова, занимающего пост главного тренера?

- Десять долларов! - тут же радостно сказал Олег Михайлович - первый штрафник компании.

- Позвони на корты, - сказал Голубев. - Больше ему быть негде.

- Штрафуем на двадцать долларов. - Вадим вновь принялся набирать номер и поднес трубку к уху, морщась, словно у него прихватило зуб.

Хорошая у нас все-таки компания, с неожиданной теплотой подумал Голубев, настоящая - мужская. Люди совершенно разные, но каждый привносит в дело свои таланты, энергию и свою сущность. По двадцать семь лет ему самому и Вадиму, тридцать Валерке Сенчукову, и крепко за шестьдесят - Зубкову Олегу Михайловичу. Хорошая компания, хотя и разношерстная.

- Нет никого на кортах! - раздраженно сказал Вадим, но через секунду Голубев увидел, что Вадим дернулся и крикнул в трубку.

- Валерий.. Это ты?!.. Какого черта, ты пьян что ли? Мы уже час стоим возле памятника колхозникам, а полковник нас ждать не будет!.. Что?... Я не понял?.. Алло!..В чем дело, Валера?!

Последние слова Вадима прозвучали настолько настороженно, что напрягся и Голубев.

Вадим быстро набрал номер вторично, прижал трубку к уху и смотрел заледеневшими глазами в лицо Голубева, скорее - сквозь него.

Связь соединения не давала. Через полминуты Вадим отключил аппарат и сказал резко.

- Дробь барабан, мужики. Там что-то случилось. - он ухватился за ручку дверцы.

- Что? - тревожно спросил Голубев.

- Ему плохо, как я понял.

- Пьян в дым? - хохотнул Олег Михайлович и осекся под жестким взглядом Вадима.

Нет, тут же понял Голубев - случилось что-то серьезное: Вадим выглядел настолько встревоженно, что у него дергалась щека.

- К сожалению, не пьян. Кажется, прихватило сердце. Гоним на пределах возможностей. Дуйте за мной.

- Если на пределе - то ты за мной! - крикнул Голубев ему в спину.

- Да, конечно. Но сильно не отрывайся.

Голубев понял, что дело очень серьезное, если Вадим забыл, что водитель он - скверный и развить по Москве высокой скорости не в состоянии. В подобного рода ситуациях, когда требовалось умело и рискованно нарушать правила движения и находить точный к цели путь - Вадим сидел у Голубева "на хвосте".

Голубев включил мотор и не набирал скорости, пока огни "ниссана" не засветились в зеркале обратного обзора.

Голубев не был гонщиком ни по духу, ни по скоростному стилю управления машиной. Но он обладал уникальным чутьем профессионального бандита засекать милицию за двести метров перед собой - даже в дождь и туман. Пардокс в том, что он не только не был бандитом, но и хулиганом не числился в школьные годы. Господь, создавая Голубева, допустил ошибку, вложив бандитские таланты в характер мягкого, доброго и в целом безвольного человека.Если бы не друг Вадим, он бы так и прозябал, питаясь скудным хлебом лекций в Архитектурном лицее... Правда, была жена, которая и Вадиму могла в бизнесе дать фору в сто очков. Но это уже очередная ошибка Господа по отношению к Голубеву - жена его Антонина четыре года как совершенствовалась в бизнесе в Америки. Там же с ней торчала и восьмилетняя дочь. Обе его женщины чаще просили по телефону денег, чем признавались в любви или тоске по любимому мужу и папочке. Но - были друзья, был Клуб "Тайм-брэк", был,в конце концов, и "курятник"...

Почти без остановки они пролетели Сокольники, миновали Преображенку, выкатились на Центральную аллею. Вадим на "ниссане" - не отставал, хотя Голубев знал, что этот трюк потребовал полного напряжения всей нервной системы талантливого бизнесмена, а потому задница у него сейчас - мокрая.

Они достигли ворот тенисных кортов и остановились перед ними. Олег Михайлович первым выскочил из машины и ловко распахнул ворота. Вадим резко протиснул свой "ниссан" мимо Голубева и по узкой дорожке помчался к центральному, Большому коттеджу.

Почти одновременно они остановились возле служебного входа. Неожиданно Голубев увидел, что у дверей коттеджа Вадим вытащил из кармана свой газовый пистолет.

- Вадим, ты что? - удивленно спросил Голубев.

- Ничего. Ты не слышал, что сказал Валерий по телефону, а я слышал.

- Что же он сказал?

Вадим не ответил, остановился на крыльце, и проговорил тихо.

- Дверь открыта...

Вадим позвал, не касаясь дверей.

- Валерий! Это мы!

Из дома никто не ответил.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза, потом Вадим толкнул дверь и они вошли в холл, едва освещенный лампочкой дежурного света.

Но даже в этом сумраке была видна темная, неровная полоса, тянувшаяся от лестницы к круглому столику в углу. На столике стоял телефон. Под столиком, лицом вниз, скорчившись, лежал Сенчуков. Возле его головы висела на шнуре телефонная трубка, и рот у Сенчукова был ещё открыт, словно он пытался что-то прокричать в аппарат.

- Стой на месте и не шевелись. - шепотом отдал ненужную команду Вадим, хотя и без того Голубев стоял столбом, ничего не в состояние понять.

- И ничего не трогайте, мужики. - прозвучал у них за спиной спокойный голос, но оба вздрогнули, оглянулись и обнаружили, что появился Олег Михайлович. Старик словно ожидал увидеть ту картину происшествия, к которой они прибыли, и знал, что делать. Он приблизился к Сенчукову, присел возле него и прижал тыльную сторону ладони к его шее. Потом сказал ровно.

- Он ещё теплый... Но мертвый.

- Совсем мертвый? - глуповато спросил Голубев.

- Мертвей не бывает. Я пошел домой, ребята. Спокойной ночи.

- Иди. - кинул Вадим, все так же оставаясь у дверей.

Олег Михайлович вернулся через холл к дверям, но там приостановился.

- Я надеюсь, вы правильно понимаете мои действия?

- Правильно, дед. Чем меньше свидетелей, тем меньше путаницы. Сваливай, тебя здесь не было. - нервно ответил Вадим.

Голубев не отрывал глаз от скрючившегося тела Сенчукова и почему - то представлял себе как всего несколько недель назад, в яркий солнечный день, Валерка Сенчуков, в белом элегантном наряде теннесиста играл здесь, на их кортах, с чемпионкой Москвы. Матч был красивый, напряженный, оба игрока знали свое дело и тогда Голубев пожалел, что игру не записали на видеопленку. Теперь главный тренер клуба уже никогда не сыграет ни одного гейма.

- Надо звонить. - тихо сказал Голубев.

- Это я знаю. - так же негромко ответил ему Вадим. - Вопрос только в одном - кому звонить?

Вадим уже пришел в себя и в голосе его звучала обычная рассудительность.

- В каком смысле - кому? - дернулся Голубев. - Врачам и милиции. Они первые стервятники в таких ситуациях.

- Врачам - логично. А с милицией - не торолись.

- Ты что - рехнулся? - испуганно спросил Голубев.

- Нет. Я только размышляю, не лучше ли по началу уведомить полковника Скрастина... Коль скоро мы ему платим за нашу охрану и он... Нет. решительно оборвал Вадим сам себя. - Не будем маневрировать, все делаем официально. - он сунул руку в карман. - Телефон оставил в машине. Пойду позвоню - Позвони отсюда! - крикнул Голубев.

Вадим глянул на него насмешливо.

- Здесь, дорогой, трогать ничего нельзя.

- Да иди и звони скорей! - заорал Голубев. - Вызывай "скорую помощь", может быть Валерий ещё жив! Что там наш старик понимает в медицине?!

- На трупы наш дед насмотрелся, можешь быть уверен.

Вадим бесшумно вышел наружу, а Голубев так и остался на пороге. Труп близкого, ещё утром живого человека - ему довелось увидеть впервые в жизни.

В ярком свете люминисцентных ламп под потолком вся обстановка в холле казалась ему теперь холодной и чужой. Чужим было и тело Сенчукова - даже не верилось, что этот труп всего несколько часов назад числился в живых, был красивым молодым мужчиной, недалекого ума, но широкой, расхристанной души. Но - все, нет более на земле Валерия Сенчукова, нет и не будет. От него остался ворох костей и мяса, которое скоро начнет протухать.

Голубев скользнул взглядом по кровавому следу, тянувшемуся из под живота Сенчукова к лестнице и - по ступенькам наверх. Следовало понимать, что его застрелили на втором этаже, но он, услышав телефонный звонок пополз вниз, к аппарату. Или - звонок тут был не при чем, он сам собрал свои последние силы и попытался добраться до телефона, чтобы вызвать помощь. Но застрелен, в любых случаях, был наверху, возле дверей в кабинет.

Голубев обернулся на стук дверей и увидел Вадима. Тот сунул мобильный телефон в карман и сказал, искуственно улыбаясь.

- Ну, спорим на пять долларов, кто быстрей приедет: менты или медики?

- Нервы у тебя железные, - неприязненно ответил Голубев. - Валерку убили в кабинете, он вниз к телефону полз, видишь - след крови. В кабинете сейф... Ограбление похоже.

- Нет, Андрюша. Это много хуже. Но ты свою головку не ломай. Наша позиция кристально ясная: "Приехали в свой офис, застали компаньона мертвым" И более никаких домыслов! Ты понял меня?

- Понял... Подожди! Ни хрена я не понял! Ты же звонил сюда! Мы же гнали через Москву! Вадим! Что Валера тебе сказал перед смертью?!

Малкин помолчал, оглянулся и удивленно воскликнул.

- Смотри-ка, шкаф оружейный открыт! - он шагнул, присмотрелся и закончил. - И одного ружья нет! Вот это поворот событий... Где ружье, Андрюша?

- Я тебя спрашиваю - что он сказал? - теряя терпение завопил Голубев.

- Ага... И вот еше вопрос: где сторож, мать его так...

- Я спрашиваю тебя, что сказал Валерий перед смертью?!

Вадим ответил не сразу. Перевел взгляд от оружейного шкафа к кровавому следу на лестнице, потом на труп Сенчукова и произнес раздельно, внушительно.

- Андрей Александрович... Сейчас начнутся опросы и допросы.. Чем меньше ты знаешь, тем меньше ты скажешь... ЧЕМ МЕНЬШЕ ТЫ СКАЖЕШЬ, ТЕМ МЕНЬШЕ ТЫ СЯДЕШЬ.. Старый закон уголовников...

- Ты что несешь? - тихо спросил Голубев.

- Если не понимаешь, то слушай, что я тебе говорю, так будет лучше. У нашего деда мозгов оказалось побольше, чему тебя.

- Да он просто смылся со страху!

- Он провел правильный стратегический маневр. Дед молодец, он заботился не о себе, а о фирме. Повторяю: талдычишь одно - последний раз видели Валерку утром, он не явился на встречу, мы приехали - он лежит.

- Я понял, - сдался Голубев.

- Я передам тебе его слова. Потом. А по началу придерживайся нашей версии. - его лицо исказилось вымученной улыбкой. - Десять долларов, что милиция приедет первой, играем?

Голубев заставил себя ответить.

- Пятнадцать долларов на расторопность отечественных медиков.

- Заметано, пошли во двор.

Машины "скорой помощи" и милицейская "волга" явились одновременно и едва не столкнулись в воротах. Медицина была представлена студентом второго курса, подрабатывавшего на дежурствах.Молодой парень, тощий до того, что казалось странным - отчего не слышно стука костей его скелета при движении, быстро глянул на тело, оттянул веко, деловито попытался уловить пульс и через минуту выдал уверенный диагноз.

- Это уже не наш пациент. Это - для морга.

Милицию представлял почти такой же молодой старший лейтенант, который и к телу не подходил, а тут же вызвал оперативную группу, которая и явилась в полном составе через час. Голубева с Вадимом опросили по отдельности и вместе, и более всего Голубева бесил многократно повторявшейся вопрос в разных вариациях, но один и тот же:

- Кого вы подозреваете в содеяном?

- Кто, по вашему мнению, мог это совершить?

- Были ли у него враги?

- С кем он был не в ладах?

В конечном счете Голубев пробормотал что-то в том роде, что это дело милицейское: подозревать и искать врагов убитого. .

В действиях милиции прослеживалась такая явная усталость и безнадежность, что Голубев был вынужден признать - Вадим прав, когда предложил помалкивать. Милиция сегодняшнего дня - замордованная общественным мнением, растерянная и едва ли не беспомощная, поливаемая каждый день грязью на страницах газет, распятая на телеэкранах - могла только огрызаться. Ибо, как ни печально, только одно-два дела из двух дюжин очень громких, на всю страну (а то и масштабней) убийств, ограблений и мошенничеств были раскрыты и дошли до суда.

В работе экспертов-криминалистов Голубев не отметил какой-то определенной системы - суета их казалась ему малоосмысленной, но это он обьясянил собственным невежеством в данном вопросе.

Часа через три Вадим, уже вернувшийся в свое обычное деловое состояние полностью, затащил старшего лейтенанта в кабинет, выставил на стол коньяк и сказал решительно.

- Старлей, я работаю с профессионалами и в те дела, где ничего не понимаю - не лезу. Лишних вопросов не задаю. Выпейте рюмашку и скажите хотя бы то, что вам дозволено по долгу службы.

- Что? - устало спросил старлей и отодвинул от себя налитую рюмку.

- Хотя бы общую картину событий.

- Это можно... Неизвестное лицо вошло через служебный вход в здание, вскрыло оружейный шкаф, достало ружье и затем произвело два выстрела по пострадавшему.

Ничего более вразумительного старлей не сказал, даже когда ему предложили взять непочатую бутылку коньяка с собой.

Еще через полчаса, когда от всей опергруппы осталось только пара человек с непонятной Голубеву аппаратурой, Вадим сказал ему.

- Я останусь здесь, а ты отправляйся к полковнику Скрастину. Встречаемся завтра, в полдень...

- К полковнику? - удивился Голубев.

- Дела есть дела, - сдержанно разозлился Вадим. - Мы обещали у него быть с визитом и должны у него быть! Мертвые или живые!.. Извинишься, передашь подарки, про события ничего не говори , он и так про все узнает.

- Вадим.. Но это как-то неправильно все. - попытался возразить Голубев и закончил напряженно. - Я думаю, что Валерия убили мерзавцы из "Восточного ветра". Больше некому! Они же на нас "наезжали"!

Вадим продекламировал неприязненно.

- Мертвый пусть во гробе спит, жизни радуйся живущий!... Пока жив.

Последняя фраза была произнесена с такой многозначительностью, что Голубев спросил.

- Что значит "ПОКА ЖИВ"?

Вадим выглянул за двери кабинета, убедился, что его никто не может подслушать, вернулся к Голубеву и сказал тихо.

- Это значит, что милиция должна работать в своем направлении. Пусть ищут. А мы будем живы, пока молчим. Иначе следом за Валерой на тот свет отправимся и ты , и я, и наш дед.

- Как тебя понимать? - спросил Голубев.

- Так и понимай. Завтра, завтра все обмозгуем. И "Восточный ветер" и прочее. Поезжай к полковнику. Дела прежде всего.

Голубев неестественно хохотнул.

- Сперва запугаешь до смерти, потом предлагаешь дела! Так что сказал на прощанье Валерий?

- Обсудим. - упрямо ответил Вадим. - Завтра. А то ты будешь плохо спать. Будь здоров.

...До той квартиры, где полковник Скрастин полу-конспиративно принимал свою клиентуру было около десяти минут езды по уже опустевшим улицам. Да и дождь кончился. Возле высокоэтажного блочного дома в глубине дворов Голубев остановил машину, вытащил из багажника причитавшиеся полковнику Скрастину подарки и поднялся на третий этаж. Голубев подозревал, что квартира эта - служебная, служит для всяческих потайных милицейских целей. Скорее всего конспиративное логово напичкано всякого рода подслушивающей, поднюхивающей и подсматривающей аппаратурой, так что в разговоры на скользкие и опасные темы здесь было лучше не встревать.

Полковник Скрастин открыл двери, едва Голубев нажал на звонок, и вместо приветствия спросил без любопытства.

- Ну что, грохнули вашего тренера?

- Вы уже знаете? - подивился Голубев.

- Плохой бы я был мильтон, если б заранее не знал, кого и когда в моем районе прикончат.

- Как это - заранее?

- Да так, - неопределенно повел крупной, пепельно-серой головой Скрастин. - Есть у меня такой список кандидатов.

- И наш "Тайм-брэк" занимает в нем первое место?

- Нет. Вы вырвались вперед, нарушая прогноз. На первом месте был банкир Шукуев и его, как известно, взорвали летом вместе с автомобилем.На втором месте мальчики из конторы "Сигма-Экспресс". Странно, что ещё живы... Ну, да ничего, месяца не пройдет, как у них тоже объявится покойник. Они подошли к рубежу.

Голубев поставил коробки своих приношений на пол в прихожей и спросил.

- К какому рубежу, Василий Степанович?

- К тому рубежу, за которым российский бизнес становится смертельно опасным.

Голубев внимательно посмотрел на него. Невысокий, коренастый, в стеганой домашней куртке Скрастин производил впечатление туповатого мужика, который ни при каких условиях не мог дослужиться выше поста регулировщика на перекрестке. Ан нет, к пятидесяти годам Скрастин был полковником. Видать потому, что не только свое дело ИСПОЛНЯЛ, но ещё и думал, имел свою собственную теорию по криминалу и даже составил очередь бизнесменов-покойников.

- И в чем этот рубеж заключается? - вежливо осведомился Голубев.

Скрастин повел плечами.

- В степени делового риска. В соотношении законных и незаконных операций. Орлята из "Сигмы-Экспресс" - перешагнули рубеж. - он внимательно посмотрел на Голубева из-под клочковатых бровей, потом взглянул на приношения и спросил насмешливо. - Ну, и какое заведение ваш клуб собрался открывать на зимнее бессезонье?

- Пока не знаем.

- А я опять же заранее знаю. Массажный кабинет откроете, или казино с рулеткой. Вот такая ваша дорога к рубежу смерти.

Голубев почувствовал, как его слегка прознобило, но он сумел спросить легко и с улыбкой.

- Это неизбежно и предопределено?

- Да, мой дорогой. Уровень получаемого дивиденда диктуете степень безопасности, неужели тебе непонятно?

- В целом понятно. - кивнул Голубев. - Ну, и со скольки долларов дохода начинается опасная зона, то есть ваш рубеж гибели?

Скрастин ответил не задумываясь.

- Как только начнешь зарабатывать три тысячи долларов в месяц - ходи и спи с оглядкой: на тебя может наехать мелкая шпана. Пятьдесят тысяч долларов - нанимай телохранителя. Сто тысяч - бригаду телохранителей, бронированный автомобиль. Пятьсот тысяч долларов - сваливай за границу и руководи фирмой через подставных лиц. Когда счет пойдет на миллионы обворуй собственную фирму и исчезни даже от родных. Все предельно просто.

- Нам до таких параметров далеко, - кисло улыбнулся Голубев.

- Куда вы денетесь? Но вашего тренера грохнули вне системы. Ваш бизнес в данном случае не при чем. А на зимний период... Я бы на вашем месте взялся за сотрудничество с ребятами из "Восточного Ветра". Вместе вам будет веселей. Или открывайте на зиму массажный кабинет.

Голубев спросил с легким вызовом.

- Массажный кабинет с девочками?

Полковник глянул на него подчеркнуто серьезно.

- Я тебе про рубеж смертельного риска пояснил? Пояснил. Ты человек образованный, Вадим Малкин - мужик умный. Старик Зубков Олег Михайлович опытный. Вот и делайте выводы. Когда рубеж перешагнете, то уже и от меня не ждите защиты. Иди.

Пока Голубев катился через всю Москву к себе домой он невесело размышлял над тем, что последние годы выстраивают отношения людей странными, если не сказать - уродливыми. В данном случае, представитель органов по охране и соблюдения Закона - беззастенчиво брал взятки, имея при своей гибкой совести какую-то определенную шкалу ценностей. Определяя - что можно покрывать, а что уже является преступлением и его, милицейской защите не подлежит. Всякий бизнес сейчас - практически полукриминал: слишком высокие, грабительские налоги с одной стороны, а с другой - требования государства этот бизнес развивать. Так коль скоро бизнес полукриминален, так с какой стати и правоохранительные органы буду иного качества? При тотолитарном режиме СССР все было предельно контрастно - чистый криминал, чистая милиция. Ныне откровенный вор заседает в Госдуме и чтобы хоть как-то держать его, жулика, в узде - какие-то высокие чины в МВД неминуемо должны брать взятки. Таковы неизбежные законы общей картины страны и от них никуда не денешься. Такова новая Россия конца уходящего века. Осуждай , не осуждай, плачь или смейся, но самым резонным и разумным было попросту учится жить в новых обстоятельствах, в новых системах человеческих отношений.

Ну, а не нравится - иди в монастырь.

глава 2

Охранник теннисного Клуба "Тайм-брэк" Петр Антонович Мелентьев сидел на краешке стула и, не скрывая страха в глазах, лопотал.

- Они сами, то есть Валерий Андреевич, мне разрешили... У меня мальчонку судорога схватила, жена звонит , говорит: "помирает"...Они, наш главный тренер Сенчуков, вошли в положение и отпустили. Дождь был, я домой побежал, с мальчонкой, значит, судорога. Еле откачали.

- Судорога? - жестко спросил Вадим.

- Да. Скрючило - пятки к затылку...

- А ты знаешь, почему у него такие судороги?

- Почему? - ещё больше испугался Мелентьев.

- Да потому, алкоголик поганый, что ты его заделал в пьяном виде! Хоть бы не пил, урод, с месяц перед этой работой!

- Я же не пил! - завыл сторож. - Я как вам год назад клятву дал, так и не пил! И когда на службе - трезвый с обоих глаз!

Мелентьев был напуган, поскольку знал крутой характер Вадима Малкина.

- Успокойся, - смилостивился Вадим. - Успокойся и вспомни все, что было вчера в последнии часы.

Мелентьев передохнул - кары, кажись, не предвиделось, на всю зарплату, кажись, не оштрафуют. Но в тигриные глаза Вадима Малкина все одно - Мелентьеву смотреть было страшно и охранник перевел взгляд на Голубева. Этот добрый парень должен был ему поверить и спасти в случае чего. Он не то что Олег Михайлович, который развалился на диване и хотя тоже веселый человек, но, однако глядит подозрительно и со злобой.

Год назад эти три фирмача выдернули Мелентьева из мутной пропасти бесконечных запоев. Он их искренне любил, но боялся троицу шефов до судорожного почтения. Боялся грубых наказаний Вадима и изощренных санкций Голубева. Тот, к примеру, когда застал Мелентьева на вахте спящим в баре Клуба - заставил его пойти в Большой Театр, на балет, а потом - подробно рассказать, что он там видел на сцене, что слышал, а главное - что понял! Какая это была мука! Лучше было заплатить штраф в размере полугодовой зарплаты.

- Значит, так. - начал Мелентьев. - Я заступил на дежурство в девять утра... Валерий Андреевич приехали к пяти и сказали, что в половину седьмого уедут. Все в порядке было. А в шесть позвонила жена и сказала, что у Антошки судороги. Виктор Андреевич сами меня отправили домой. Честное слово. Я и ушел.

- Повтори свой маневр. - процедил Вадим.

- Что?

- Повтори маневр! Убирайся отсюда!

Охранник поднялся со стула, дрогнув всем телом.

- Я уволен, да?

Вадим выдержал мрачную паузу, Голубев - дернулся.

- Нет, синюшник. Не уволен только потому, что если тебя выгнать, чего ты достоин, так ты своего сына окончательно пропьешь.

- Да в чем же моя вина?! - застонал Мелентьев.

- Подменного охранника надо было вызвать!

- Так я думал, что они, Валерий Андреевич, сами это сделают!

- Не дело главного тренера о сторожах заботится, ясно тебе?

- Ясно. - сокрушенно ответил Меленьтев, радость полыхнула в его глазах с прожилками и он поспешил к дверям , едва услышав вопрос Голубева в спину.

- А как мальчик?

- Оклемался, оклемался... Врач сказал, что все хорошо, через год судорог вовсе не будет.

Дверь за ним закрылась и около минуты в кабинете никто не разговаривал - все туповато смотрели в широкое, во всю стену окно, а за ним был виден мокрый черный теннисный корт, голая стенка для отработки ударов и парк за сеткой ограды.

- Перечисляю факты, господа. А вы попытайтесь сделать выводы. произнес наконец Вадим. - Убийца прошел в коттедж никем не примеченный. Быть может, Валерий впустил его сам. Но... Убийца знал цифровой код замка в дверях служебного входа. Он знал, как открывается ружейный шкаф и где лежат патроны. Мы не детективы, но вывод можем сделать.

- Это кто-то из своих. - горестно вздохнул Олег Михайлович. - Кто-то из членов Клуба.

- Вадим, - раздраженно сказал Голубев. - Я тебя в пятый раз спрашиваю, что сказал тебе Валерий по телефону в последний раз?

- Да... Конечно. - опомнился Вадим снял очки, жестко вытер лицо ладонью, проговорил севшим голосом. - Он хрипел и задыхался. Фраза звучала так. Полностью, насколько я расслышал и запомнил... "МУЖИКИ... ВОСТОЧНЫЙ ВЕТЕР... ЭТА МАРТЫШКА МЕНЯ УБИЛА...ОНА ВАС ВСЕХ ТОЖЕ УБЬЕТ, СУКА...ОСТОРОЖНЕЙ, ОНА...". Все.

- Все? - переспросил Олег Михайлович.

- Все.

- Фирма "Восточный ветер"? - дернулся Голубев. - Так я же говорил! Я же говорил, что эти подонки на нас "наезжают"!

- Да нет же! - Вадим поморщился. - Перед "наездом" делаются предложения, от которых не откажешся! Потом - угрозы. А стрельба - в последнем гейме! И на профессиональные действия убийцы - не похожи. Будь это киллер, заказанный "Восточным ветром", он бы со своим оружием пришел. А не искал помповое ружье на месте... Что-то тут не так.

Голубев помолчал, потом поднялся и бросил сосредоточенно.

- Пойдем глянем на компьютер Валерия.

- Зачем? - не понял Малкин.

- Он сидел здесь, хотя должен был приехать к нам на встречу. Если не поехал, значит - кого-то ждал. Если ждал - то, как всегда, работал с компьютером. И, быть может, остался след.

- Разумно. - вынужден был согласиться Вадим и пошагал следом за Голубевым.

Олег Михайлович, задумчивый и невеселый, поплелся за ними - он не верил в разум компьютера, да и ничего не понимал в этой машине.

В кабинете Сенчукова Голубев присел к столу, включил компьютер и, когда экран замерцал, вывел на дисплей файлы вчерашнего дня, но беглый просмотр их ничего существенного не дал - письмо приятелю вТаганрог, которое Валерий уже перебросил на принтер; подсчет расходов на поздку в Лондон к Рождеству.

- Ищи "черный файл. - сказал Вадим.

- Как он его кодировал?

Поиски засекреченного, "черного" файла заняли около пяти минут. По счастью он оказался упрятан в бездны компьютера не очень глубоко, и экран высветил запись.

"Восточный Ветер". Общая справка.

Официально - оздоровительный центр. Восточная медицина. Общий комплекс оздоровления. Тибетская медицина, корейские единоборства и прочий набор шарлатанства.

Чей капитал и подлинный хозяин - неизвестны.

"Крыша" - неизвестно. Скорее всего, та же что и у нас : заботами полковника Скрастин В.С.

Контакты. Выходили с предложением обьедениться на пропорциональных паях. Предложение соблазнительное. Угроз пока не отмечалось.

Информация к размышлению. Неизвестно подлинное занятие фирмы. Неизвестен владелец основного капитала. В чем их интерес к нам?

Итог. Проверить состояние легальных и нелегальных(?) дел фирмы, перспективы, общие задачи. Провести предварительные переговоры.(?)

Меры защиты. Провести нелегальный и полный сбор информации. Начать с "конкурса". Отправить каких-нибудь мартышек на разведку. Провести консультация с п-ком Скрастиным.

Голубев откинулся на спинку кресла, спросил в растерянности - Почему Валерий от нас это скрывал?

Вадим пожал плечами.

- Ничего необычного. Искал выход на зиму из тяжелого положения, собирал информацию. А уж потом полагал вынестит предложения на совет фирмы.

- Так все становится ясным! Он ждал вчера встречи с этим "Восточным ветром"! Вот они и прислали своего представителя на переговоры! С ружьем в руках.

- Ружье представитель нашел у нас внизу. - заметил Вадим.

- Так это комуфляж! Маскировка!

- Может быть... Может быть. - повторил Вадим. - Но я бы прикинул и иные варианты.

- Вадим! - разозлился Голубев. - Что тут прикидывать варианты? Надо сообщить наши подозрения в милицию! Тому же Скрастину! Это классический "наезд"!

Вадим улыбнулся и невесело вздохнул.

- Голубев, душа твоя ангельская. На современном этапе российского бизнеса НЕ ПРИНЯТО привлекать в такие дела милицию! Ни при каких обстоятельствах! Иначе ты обрушишь на себя ненависть не только криминала, а ВСЕГО легального и нелегального мира бизнесап! Это наши внутренние проблемы, мой дорогой.

Голубев всмотрелся в экран монитора и спросил недоуменно.

- А что он имел в виду в виду по поводу какого-то конкурса?

- Не знаю.

Олег Михайлович, относившийся с подозрением к компьютерным увлечениям, в этой аппаратуре не только что не разбирался, но и не признавал её. Сидел у стола, листал газеты и при последних словах Вадима произнес громко.

- Прошу внимания. Зачитываю обьявление в рекламной газете. Обведено в черную рамку рукой Валерия... Итак! - он принялся читать, подражая стилю рекламных агентов в телевидении. - Фирма "Восточный Ветер" обьявляет открытый конкурс для девушек от восемнадцати до двадцати пяти лет! Прекрасные перспективы! Краткосрочное обучение! Выезд за рубеж! Полная гарантия порядочности! Отборочный просмотр от пятого до пятнадцатого числа сего месяца, с одиннадцати до трех каждого дня"!!

- По моему, они набирают проституток. - тут же откомментировал обьявление Вадим и засмеялся. - Олег Михайлович! Ты у нас главный специалист фирмы по этому вопросу! Ну-ка, выскажи свое мнение!

Олег Михайлович отбросил газету, произнес неприязненно.

- Я не о том думаю, друзья мои... Валерий сказал перед смертью "МАРТЫШКА"? - в глазах Олега Михайловича перемешались испуг и удивление. Кто-нибудь из нашего "курятника" получается? Черт возьми, но это...

- Это чепуха, нонсенс! - резко остановил его Голубев. - Валера всех женщин звал "мартышками", вы что, забыли что ли? Все у него, от родной матери до собственной дочери, были "мартышками". Это заказное убийство. Исполнитель - женщина. Ее и видел Валерий в последний момент жизни. И заказчик - то же известен.. Я вас поздравляю, партнеры.

- Может быть и так. - задумчиво проговорил Олег Михайлович и тут же возмутился. - Пардон, что ж получается? Кто-то из наших девчонок взяла ружье и прострелила Валеру? Да быть этого не может! Это какая - то пассия или деловая знакомая Валерия, которой мы не знаем! Валере, мир его праху, и "курятника" нашего не хватало! Со стороны это телка! Наемная киллерша!

- Ишь ты! - неприятно усмехнулся Вадим - Давай, дед, успокаивай себя. Со стороны! Ты даже не хочешь вдуматься в смыл того , что сказал нам на прощанье Валерий.

- В какой смысл? - вытаращился Олег Михайлович.

- В смысл второй фразы. - негромко сказал Голубев. - "ОНА ВАС ВСЕХ ТОЖЕ УБЬЕТ, СУКА..." Вот что существенно, если уж говорить искренне.

- Так что, мой дорогой патриарх, - подхватил Вадим с неприятным смехом. - Приготовь свой лоб под пулю! И получишь её от самой своей близкой подруги. Из "курятника", который сам организовал!

- По общей идее, господа, не забывайте! - решительно защитился Олег Михайлович.

- Но на кой хрен ты начал пастись в моем лицее? - раздраженно спросил Голубев, хотя и так знал ответ.

- Андрюшенка! - светлые глаза старика отобразили искренее удивление. - А чего ж мне на стороне пастись? Девочки из провинции! Чистенькие розанчики! - долго оправдываться он не умел и тут же перешел в нападение. - Да что вы перетрусили, черт побери?! Для наших "курочек" причин нет к таким поступкам! Спутались с нами по доброй воле,ничего плохого мы им не делали, на все они шли с открытыми глазами! ... Не могла ни одна из них учинить подобного свинства! Ты вспомни, Вадим, когда Александру засекли на том, что она завела шашни с этим итальянским бизнесменом и пригрозили выгнать из "курятника", она же в ногах у нас валялась! Весь этот кабинет слезами залила, чтоб только остаться при прежнем статусе! Да и вообще, веселились, всем было хорошо...

- Ага, - поддержал Вадим. - Так хорошо, что Валерий лежит в морге. Кстати, именно Александра лучше всех управлялась с ружьем.

Затянувшееся после этой фразы молчание превал Голубев, проговоривший нерешительно.

- Александра Шорина - грубоватая, импульсивная девчонка... Вся, как порох.. В скандале, в драке, от бешенства - она могла бы выстрелить. Но расчетливо прийдти сюда, открыть шкаф, зарядить ружье... Нет, не её натура.

- Ну, а Ленку Винокурову прокрути? Она тоже палить из ружья любила. спросил Вадим.

- Я же не психолог! - стеснительно засмеялся Голубев. - Леночка Винокурова у нас человек расчетливый, деловой. Если бы ей были нанесены обиды, я думаю, она бы скорее потребовала за них денежной компенсации, нежели на корсиканский манер возжаждала крови.

- Какие у нас были обиды?! - возмутился Олег Михайлович. - Жили одной семьей! Я третьего дня сам выдал всем четверым деньги на зимнюю экипировку! На дубленочки и сапожки! Они ж от радости мне тако-ое устроили! Хотя...

- Что "хотя"? - нажал Вадим.

Олег Михайлович горестно взхдохнул.

- Хотя я придерживаюсь старого правила - "Шерше ля фам!" Ищите женщину,господа.

- Уже нашли. С ружьем впридачу. - усмехнулся Вадим. - Ты на меня не обижайся, старый, но сегодня ищут существенные причины активных действий, а не романтические. Деньги, акции, нефть, алмазы. Так что рыцарские замашки оставь. Поищем что-либо более реальное.

- Подожди, - мягко приостановил его Голубев. - Попробуем зайти с другой стороны. Валера был, в общем-то, человек жестокий.Кому из них наших девчонок он мог нанести оскорбление, назовем его так?

- Да кому угодно, - поморщился Вадим. - С бабами он был звероват, чего уж там. Не законченный садист, но звероват. Рая Бондарева даже как-то синяки показывала на руках и груди.

- Раечка слишком простовата, чтоб умыслить такую кровавую месть. без решительности возразил Голубев. - Вадим, чего ты боишься?

- Да ты что, вовсе не считываешь ситуации? - удивился Вадим. - Это ж мы привыкли, что все естественно и прекрасно! Четверо мужчин завели себе "курятник" из четырех девчонок. Представляешь, эта история попадает на острое перо какого-нибудь шелкопера?! Мы же все сгорим к чертовой матери! Организованный бордель под вывеской респектабельного Клуба! Разврат!...

- Где это ты узрел разврат? - вызывающе спросил Олег Михайлович.

- На планете Венера! - заорал Вадим. - Вы не соображаете, какое это корыто со жратвой для наших журналистов?! К тому же не забывайте, что у меня жена с двумя детьми. Да и ты, Андрюха, как штатный педагог, воспитатель молодежи, так сказать - погоришь на это первым! - он сделал паузу. - Тем более, что вы оба то ли боитесь, то ли делаете вид, что это не имеет значения, но не упоминаете в деле о самом главном.

- О чем ты? - настороженно спросил Олег Михайлович.

- ДА О ТОМ, ЧТО ВСЕМ ЧЕТВЕРЫМ ДЕВЧЕНКАМ НЕТ ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ! И с точки зрения закона мы по этой причине должны сесть в тюрьму за растление малолеток! И сидеть в этой тюрьме плотно, долго и весьма невесело!

- Они же не девочками у нас оказались! - испуганно закричал Олег Михайлович , а Вадим снисходительно засмеялся.

- Ну, и что? Их сверстники могут кувыркаться с ними сколько угодно, а вот ты, старый потаскун, - сядешь за решетку, коль ей нет восемнадцати лет.

- Елене Винокуровой по-моему уже есть восемнадцать, - заметил Голубев.

- Не утешай себя этим! Нет ей восемнадцати. А если б и было, то Закон тебе отработает твои заслуги и задним числом. Но мы не в ту сторону рассуждаем, черт возьми! Надо составить хоть сколь нибудь разумную модель происходящего. - Вадим вновь скинул очки, протер их, оглянулся, словно пытался сообразить куда попал, и заметил - Пошли в большой кабинет. Мне неприятно торчать у Валерия. Не та атмосфера. Тормозит мысль.

Они вернулись в свой общий кабинет и расселись по прежним местам.

За окном все так же было серо и тоскливо, по осеннему. Как, впрочем и на душе у всех троих.

Через минуту Вадим заговорил сосредоточенно.

- Значит, модель лолучается такая. На нас "наехали" деятели из фирмы "Восточный ветер". Вышли на контакт с Валерием. Сделали ему совершенно неприемлемые предложения. Он отказался. Они наняли киллера в юбке. Не исключено - что из состава нашего "курятника". Это первый вариант. Второй Валерия убили по причинам личного характера. Месть или что-то в этом роде.Мотивы действий?

- В первом варианте - захват нашей фирмы. - без уверенности проговорил Голубев. - При втором - без мотива. Не знаем причин и фигурантов.

- Мотив должен быть для любого убийства. - твердо заметил Вадим.

- Деньги! Что ещё в этом вашем поганом и бездуховном мире? Заплатили в "Восточном Ветре" и все! - презрительно улыбнулся Олег Михайлович.

- Так. Вроде бы модель, вернее две модели, складываются. Каков вывод, Андрюша?

Голубев нахмурился, проговорил ясно и громко.

- Ты не хочешь никому о своих подозрениях сообщать. Хорошо. Но тогда нельзя проводить дознаний и на фирме. Среди девочек.

- Ага! - криво улыбнулся Вадим. - И ждать, пока эта "мартышка" перестреляет нас всех по очереди?

Голубев передернул плечами и спросил словно самого себя.

- Может мы ищем совсем в ином направление? Может и причины и следствия имеют совсем другие формы, мотивировки и цели?

- Какие? - быстро спросил Вадим.

- Не знаю... Неудавшееся ограбление... Просто какая психопатка сюда случайно зашла. Мы живем в непредсказуемом, сумасшедшем мире!

- Хватит. - прервал Вадим. - Я всегда предпочитаю брать за основу самое худшее. Это - "наезд". Исходя их него и будем действовать.

- Ликвидируем "курятник"?. - нерешительно заметил Голубев. - Хотя бы для своей безопасности, если убийца - среди них.

- Ошибочные действия. - сосредоточенно сказал Вадим. - Тогда мы потеряем контроль над ситуацией. Лучше рискнуть и иметь врага у себя под боком, на виду. Пусть затаившегося врага, но не исчезнувшего.

- Чушь вы порете! - с тоской в голосе закричал Олег Михайлович. - Не могут наши девочки выкинуть такой фортель! Не могут! Ни у одной нет на это мотива! Нет причин! Плохо им при нас было?! Нищие босоногие студенточки, а обуты, одеты, пригреты! Да это же мечта любой Золушки!

Никто даже не улыбнулся. Они замолчали, понимая, что весь путь анализа уперся в тупик.

Вадим глянул на Голубева.

- Что тебе вчера сказал полковник Скрастин?

- Предложил нам открыть на зиму массажный кабинет.

- Вот как?

- Вот так. Кроме того, посоветовал войти в деловой контакт.

- С "Восточным ветром" ? - закончил за него Вадим.

- Да.

- Хреново. - жестко откомментировал Вадим. - Тогда ещё один неприятный вопрос: на чьей стороне играет наш славный полковник Скрастин? А?

Его вопрос завис в воздухе и через длинную паузу Вадим заговорил тоном командира, отдающего распоряжения.

- Значит так. Надо провести общее расследование и разведку. Увидеть ситуацию в целом и при достаточной глубине. Как завещал Валерий - пошлем на этот конкурс наших девчонок. Их тех, кто поумней. Это первое. Второе - не будем ждать пока враг вновь начнет переговоры. Сейчас они затаяться, чтоб вся история устаканилась. Пойдем на контакт сами. Ставлю на голосование. Принимаем план?

Ему никто не ответил, что означало - план принят. Тем более, что никакого другого и не было.

- Тогда распределяем обязанности. - Вадим уже успокоился, задача была для него ясна. - Я - провожу общую разработку "Восточного ветра". Олег Михайлович проводит подготовку заброса агентуры в стан врага. Назовем это так.

- Что? - вытаращил глаза Олег Михайлович. - Какой агентуры? Куда забрасывать?

- Старина! Ты спишь или о королеве персидской мечтаешь? - рассердился Вадим. - Направишь девочек на этот отборочный конкурс "Восточного ветра"! Проинструктируешь, проконтролируешь! Это же твоя работа!

- Да, извини. Ты какие-то термины используешь...

- Андрюша...Ты пока в резерве. Ты будешь НАД нами. Обработаешь материал собранной информации. Есть возражения?

Возражений не было. Настроение - не улучшилось. Хотя конкретный план обороны в стиле нападения несколько и подбодрил всех троих.

Они замолчали и стало слышно, что наруже опять пошел дождь - крупный, редкий, холодный. Тяжелые капли оседали на стекло окна и медленно соскальзывали с него, оставляя влажные следы.

Под рукой Вадима звякнул телефон, он поднял трубку и хмуро ответил.

- Клуб "Тайм-брэк".

Слушал несколько секунд, потом произнес тем же мрачным тоном.

- На сегодня ничего не будет. Мы заняты... Вы уже здесь?... Хорошо. Сейчас.

Он положил трубку, посмотрел на друзей и сказал с непонятным выражением.

- Они уже здесь... Александра и Раиса. Внизу сидят. ьог Понятно было, что следовало принимать какие-то решение - две девчонки из четырех явились, как ни в чем ни бывало, поскольку было воскресенье, то есть время их визитов и они, можно считать , осуществляли свое договорное право - на развлечения и всяческие ублажения руководителей фирмы.

На решение Вадиму потребовалось около полуминуты. Он достал бумажник, извлек из него несколько банкнот, подал Олегу Михайловичу и сказал.

- Спустись к ним. Скажи, что мы заняты. Дай им денег на туалеты к похоронам Валерия и скажи, что вызовем по надобности.

Олег Михайлович принял деньги, спросил неуверенно.

- Про Валерия, значит ... Говорить?

- Они сами уже все знают. Отправь их, не могу я на них сегодня смотреть.

- Зря ты так, - ответил Олег Михайлович и пошел к дверям.

Голубев поднялся с кресла и подошел к окну. Александру и Раю он разглядел внизу - девчонки сидели у пустого столика на веранде кафе.Веранда была уже голой, мокрой, цветные солнцезащитные зонтики убрали при первых холодных дождях и теперь обе девушки казались приблудными птицами, пристроившимися на голых ветках осенних деревьев - куда-то надо лететь, в преддверии зимних холодов, но - куда?

Александра курила, прикрывая сигарету ладошкой и прячась от дождя под капюшоном куртки. Рая ежилась под кокетливым зонтиком, который был чем угодно, только не спасением от потоков дождя. Обе казались брошенными, осиротевшими.

Что я собственно говоря, о них знаю, подумал Голубев. Александра кажется, москвичка, но почему-то живет в общежитии. Рослая, с тяжелыми бедрами, небольшой крепкой грудью и изящной маленькой головой. Резкая, стремительная девушка, немного грубоватая - могла, конечно, произвести впечатление на того итальянца, который пришел объяснятся с Вадимом и предлагал отступные за Александру (тысячу долларов). Даже бормотал, что женится на Александре, как только разведется со своей итальянской женой. Вадим без колебаний оценил Александру в десять тысяч баксов, итальянец охнул и отвалился - то ли не потянул сумму, то ли посчитал её чрезмерной.

Рая Бондарева - иная. Провинциалка, откуда-то из-за Волги. Среднего роста, литые, выпуклые уже зрелые формы. В полном абсолюте предназначена для рождения детей - при соответствующих условиях наделал бы их не меньше дюжины, но подобного рода подвиги теперь не в чести. Во всяком случае с столичных условиях. Торчать бы ей в родной деревне, ждать своего парня, глядишь нашла бы фермера, пахала бы в поле с утра до вечера, и коль скоро повезло б - имела крепкое хозяйство, большую семью, верного трудягу мужа... Теперь уже поздно об этом думать и мечтать. Отрава столицы прочно угнездилась в её простодушном мозгу, дала свои метастазы и ныне её из зоны неоновых огней асфальта не выдернешь бульдозером.

Искалечили мы девчонок, пришел к невеселому выводу Голубев, искалечили призраком веселой и сладкой жизни. Сами-то знаем, что это мишура, и не жизнь вовсе, а вот они полагают - что все просто, что жизнь сплошной праздник.

Голубев видел сквозь затуманившееся от дождя окно, как Олег Михайлович появился из служебных дверей коттеджа, мелким бесом добежал до веранды кафе и весело расцеловался с девчонками. Судя по их веселой реакции, о смерти Валерия они ещё ничего не знали. Сейчас старый сатир начнет объяснять причины, по которым на сегодня отменялись увеселения. Девчонки получат отступные и уйдут.

Голубев отвернулся от окна и обнаружил, что Вадим сосредоточенно копается в бумагах.

- Черт нас дернул завести этот "курятник". - невесело улыбнулся Голубев. - Ведь разумные люди! Прекрасно знаем, что три четверти всех банкротств, всех крахов любой фирмы связаны с женщинами... Ансамбль "Битлов" развалила и уничтожила японская баба. "Моден токинг" - тоже баба прикончила, если даже о убогости эстрады говорить... Экспедиция Седова на Северный полюс тоже сгубила дамочка, взял с собой жену, дурень... Уж про Самсона и Далилу вспоминать не будем.

- Само собой, - кивнул Вадим, не отрываясь от бумаг - Водка и женщины, - причина всех российских катастроф. Но скажи мне так. Ради чего мы живем, ради чего корячимся в бизнесе?

- То есть? - не понял Голубев.

- Ради водки и женщин. Иных ценностей в конечном счете нет. - уверено заявил Вадим.

- Позволь наедяться, что ты имеешь ввиду свою жену? - с вежливым любопытством спросил Голубев.

- И жену - тоже. - вполне серьезно ответил Вадим. - Так что все случившиеся с нами, в рамках правил. Можешь называть это цинизмом, но легче тебе от этого определения не станет.

- Однобоко мыслишь, - вяло попытался возразить Голубев. - Есть и другие побудительные причины человеческих страстей. Жажда власти, накопительство - И все это - чтобы были женщины и водка! - с косой улыбкой ответил Вадим. - Высокие идеи оставь революционерам и гениям. Мы с тобой люди средненькие.

Дверь в кабинет раскрылась и Олег Михайлович, спрыснутый дождем, веселый и бодренький, упал в кресло к столу, заявив решительно.

- Можете считать, господа, что я в человеческой натуре ничего не смыслю, но Александра и Раиса никакого отношения к смерти Валерия не имеют! Девочки чуть не в обморок упали при этом известие.

- Ты им сказал? - спросил Вадим.

- Разумеется. Было бы глупо, да и не человечно скрывать!

- И что?

- Нормальная реакция! Обе заплакали.

- А чего ты ждал другого, тонкий знаток женских сердец? - усмехнулся Вадим. - Когда одна из них прострелит тебе пузо, то потом заплачет тоже.

- Только не Александра, а уж тем более не Раиса! Они заявили, что сошьют по траурному платью к похоронам. А что унывать? Такова жизнь.

По лицу Голубева скользнула недовольная гримаса, Олег Михайлович чутко уловил её и осторожно сказал, будто пояснил свою позицию.

- Андрюша, Валерий - мертв и с этим ничего не поделаешь. Нам надо его похоронить и двигаться дальше, к своему концу, а потому...

- Не хорохорся, дед! - жестко оборвал его Вадим. - Ты сейчас, как и мы с Андреем, трясешься от страха так, что у тебя кишка за кишку цепляется! .. Одно дело друзей хоронить, другое - самому ждать, когда тебя какая-нибудь идиотка кокнет!

Сигнал домофона издал писк, Вадим кинул взгляд на экран и засмеялся.

- Вот тебе - уже пришла вторая пара, дед! Ты уверен, что у них под юбкой не спрятан надежный пистолет?

На экране домофона, выведенного на парадный вход - замелькали лица Юлии Дубиной и Лены Винокуровой. Кто-то из них крикнул в микрофон.

- Мальчики, это мы! Впускайте скорей, а то здесь зябко и мокро!

Вадим нажал на тумблер управления замком в дверях и буркнул в микрофон.

- Подымайтесь в кабинет.

Голубев слышал их шаги по лестнице, первой влетела яркая Елена, длинноногая, узкобедрая со стандартной фигурой под манекенщицу или фотомодель, от дверей весело крикнула.

- Мальчики, вас не интересует катер?!

- Какой катер?

- Да продают по случаю катер на Клязьме!

Она легко сбросила на диван мокрую куртку и , в избытке энергии, сделала легкий пируэт. Все её туалеты всегда были в обтяжку и было что обтягивать.

Хрупкая, стеснительная Юлия ещё стояла в дверях и с детским любопытством смотрела на мужчин, едва слышно поздоровавшись. От неё вообще редко что-либо слышали, веселость её ограничивалась тихой улыбкой и , кажется, единственная из четырех, Юлия не уснащала своей речи крепкими выражениями.

- Покупайте катер, мальчики! - продолжала пританцовывать посреди кабинета Елена. - Летом поедем по рекам и морям! А ещё я придумала, чем заниматься Клубу зимой, когда в теннис не поиграешь.

- У тебя мозги бизнесмена. - мрачно одобрил Вадим. - И чем же?

- Надо залить корты льдом и устроить каток! С баром, музыкой и всякими праздниками. Ну, так как - купим катер?

Вадим прищурился и ответил.

- Купим катер. После того, как похороним Валерия.

- Что? - Елена застыла посреди своего пируэта, губы её дрогнули. Кого похороним?

- Валерия. Его убили сегодня ночью.

- Не ври. - беспомощно сказала Елена.

- Не вру. - обрезал Вадим. - Так что катера и все праздники отменятся. Идите домой.

Елена бессильно опустилась на диван и в наступившей тишине прозвучал подавленный голос Юлии.

- Это нехорошо...

- Что нехорошо? - повернулся Вадим.

- Мы были все вместе... А когда беда - вы нас выгоняете.

Она неустойчиво покачивалась на высоких каблуках и растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого.

- Если его убили, то... Я не знаю.

- Мы тоже ничего не знаем. - смягчил тон Вадим и замолчал, дернувшись - Елена громко всхлипнула и уткнула лицо в руки.

- Начнется следствие, - сдержанно сказал Вадим. - И будет вовсе не по делу, если в него припутают вас. Объявляется тайм-аут. Заляжете на дно на недельку другую, там посмотрим.

- Не по русски это, - все так же едва слышно, но упрямо произнесла Юлия. - Мы были вместе и теперь нехорошо разбегаться.

- Ладно. Пусть будет по русски.

Вадим поднялся, достал бутылку водки, тарелку с уже нарезанным и присохшим лимоном, молча разлил водку по большим рюмкам и сказал.

- Помянем раба божия Валерия... Будем надеяться, что убийца его тоже не долго протянет. - он быстро глянул на Юлию. - За что Валерий избил тебя тогда, в июле?

Юлия покраснела и отвела глаза.

- Он не избил, просто ударил... У меня были тогда критические дни и я не хотела... Ну, он потом извинился и... Вадим, ты говоришь так, словно мы замешаны в этом деле.

- Не придумывай того, чего нет, Юлия. Выпьем за упокой, вы получите денежку на траурные туалеты к похоронам и топайте домой. У нас много дел на сегодня. А у вас тоже будут кое-какие дела. Но завтра...Или послезавтра.

- Какие? - тут же напористо спросила Елена.

- Будете участвовать в отборочном конкурсе фирмы "Восточный ветер"... Это по внешнему составу дела. А в приципе, вам нужно посмотреть, что это за контора. Зачем они устраивают этот конкурс, чего от него хотят и кто всеми делами заправляет. Ладно. Тактику разработает попозже Олег Михайлович. Разлили по рюмкам? Ну, да будет земля пухом Валерию Сенчукову.

... К сумеркам дождь кончился. Но Москву залило изрядно. Настолько, что в низинах, по оврагам и в подземных переходах, образовались моря разливанные и машины пересекали дорогу по глубоким, на уровне радиатора лужам. Проезды под эстакадами опытные водители объезжали стороной.

Голубев докатился до платной стоянки, где держал свой "опель", поставил машину на сигнализацию и по дороге домой зашел в кафе - сам не зная зачем: желаний выпить не было, но не было охоты появляться и в собственной пустой квартире. Скорее всего - требовалось одиночество, чтобы поразмышлять над создавшимся положением.

Он заказал бокал вина и тут же пришел к выводу, что рассуждать не о чем. Валерий - жертва очередного заказного убийства. Заказчиков и исполнителей - милиция находит ни более одного-двух за год. Не более того. Смерть Валерия - явление для Москвы ныне - вполне рядовое.

И Вадим прав, когда не делает никакой ставки на милицию.Тот же полковник Скрастин, в частных беседах, советовал при "наездах" более расчитывать на свои силы, чем на помощь государственной системы правоохраны. Грустно, но действительность была такова. Бизнес был беззащитен. Даже если набирал большую экономическую силу.

И все же сегодня на дворе не 1991-93 годы. Рекет и "наезды-1997" стали в большинстве своем - профессиональными. Стрельба по конкуренту, взрыв автомобилей с владельцами фирмы, поджоги и прочие смертоубийственные акции применялись уже как крайняя мера, когда все остальные были исчерпаны. Как бы там не поливали грязью правоохранительные органы, а какая-то тень Порядка и Закона возвращалась в Отечество после развала СССР, это следовало признать.

И в этом плане "Восточный Ветер" действовал сугубо не профессионально. Начал с убийства, не включив в систему давления переговоров и угроз.

Вадим прав - что-то тут было не так.. .

Если же принять за исходную, что Валерий убит кем-то из девочек их "курятника", то все действия и решения Вадима Малкина - опять же достаточно правильны.. .

Голубев неторопливо осушил бокал и снова натолкнулся на мысль, что хотя спал со всеми четырьмя девчонками неоднократно почти год, но по настоящему никого из четверки "курятника" не знает. Тихая Юлия и яркая Елена, с его точки зрения, имели столь же мало причин всадить две пули в Валерия, как и простоватая Раиса со взбалмошной грубиянкой Александрой. Любая из них знала код в замке дверей служебного входа, знала, где стоит и как открыть оружейный ящик, и зарядить ружье. Но - должны быть достаточно побудительные причины, чтоб юное создание женского рода схватило ружье и выстрелило в человека. Искалечил её что ли Валерий? Или - забеременела?

Или - просто, грубо и действенно: "Восточный Ветер" предложил одной из красоток такую сумму за ликидацию Валерия, что от неё грех было отказаться?

Получалось, добра от этой решительной красавицы ждать не приходится: те двести долларов, которые ей, как и остальным, выдал сегодня Вадим - эту озверевшую по непонятным причинам "курочку", конечно же, не утихомирят, а разозлят и того поболее.

...Голубев оказался прав в своем предположение - скрытые отступные в виде двухсот баксов на нос разозлили Мартышку. Она сообразила, что мужики перетрусили и всунули эту незапланированную мзду, чтоб на всякий случай отмазаться от грядущей беды. Выдали всем четырем по двести, в том числе и ей. Еще утром она наконец до конца поняла, что убила человека, который быть может и не был виноват в её несчастьях напрямую. Еще утром она подумывала о том, что каким-то способом надо определить конкретного виновного, вычислить его и именно над ним свершить возмездие, поскольку отсталые ни в чем не виноваты. Теперь же, после получения денег, она вернулась к прежнему решению - рассчитаться со всеми. Без разбору. И - не откладывая дела в долгий ящик. Пульсирующий приступ злости словно подхлестывал её, когда она зашла в общежитие и в своей комнате быстро собрала свежее белье для похода в баню. И через час уже яростно хлестала свое тело истрепанным березовым веником на жарком полке. Потом сполоснулась холодной водой под душем и тут же оделась - кожа должна была сохранять банный дух, именно с этой целью Мартышка не пользовалась ни кремом, ни духами. Все обьяснялось предельно просто - Вадим Малкин любил, когда от неё пахло именно баней - распаренной и разнеженной, с натуральным запахам горячей воды и березового веника. А Вадим, как она поняла из разговоров в теннисом Клубе, сегодня собирался ночевать именно в Клубе.

Она знала, что убьет его сегодня же, но плохо представляла себе, как это сделает. Единственно, что мерещилось конкретно, заключалось в нелепой детали - убить и засунуть ему в рот обе бумажки по сто долларов. Заснуть в зубы и пусть лежит, может мертвый поймет, что не все на свете можно приобрести за свои "зеленые".

Она вышла из бани, села на трамвай и пятая остановка уже была на краю парка.

В сгустившихся осенних сумерках, влажных и зябких, она прошла по аллее и издали, сквозь сетку, ограждающую корты, присмотрелась к служебному коттеджу. Свет горел в окне кабинета, светилось и окно сторожки. Мартышке пришла на ум мысль, что после случившегося охрана кортов конечно же будет усилена, но это её мало волновало - вместе с подругами она провела здесь все лето, от зари до зари и знала, что кроме центрального входа на корты существует масса потайных лазеек, чтоб проникнуть за ограду. Она обошла корты с дальнего торца и достигла бетонной канализационной трубы, торчавшей из под ограды. Летом через трубу сбрасывали воду из сауны - вода скапливалась в глубокой яме и уходила в землю, а рядом, шагах в тридцати был достаточно обширный пруд.

Мартышка вскочила на трубу, прошла по ней до ограды, отогнула над трубой железную сетку, скользнула под неё и оказалась на кортах. Именно этим путем все лето они возвращались с пляжа в коттеджи.

Она присмотрелась - в освещенном окне кабинета не мелькало ничьей тени, быть может там никого и не было, а свет попросту забыли потушить.

Мартышка двинулась прямо через корт, без всякой предосторожности, поскольку не было никаких причин таится - пришла и пришла, пока её отсюда ещё никто не изгонял. Она и раньше приходила, когда вздумается и, если внеурочное появление оказывалось для мужчин не ко времени и не по делу, то её попросту не пускали в кабинет (где велись деловые разговоры) и она дожидалась своего часа в кафе у телевизора. В принципе, без телефонного звонка было не принято появляться, но в последний летние месяц отношения в компании сложились чуть ли не семейные.

Служебный ход оказался заперт. И - не открылся на привычный набор цифр кода. Мартышка подумала злорадно, что мальчики уже изрядно напуганы и за день успели сменить шифр. Это обстоятельство её тоже не остановило - она прекрасно знала, какое окно на первом этаже можно открыть - окно, через которое в коттедж влезали ночью сторожа, чтобы посмотреть телевизор или поискать недопитую хозяйскую бутылку. Так оно и оказалось - одно их окон открылось легко, едва она проволочным крючком подцепила нижний шпингалет.

Она прошла коротким коридорчиком и остановилась в холле. Серый свет лился сквозь узкие и высокие окна, забранные решеткой, и во всем доме было тихо, только если очень прислушиваться, то можно было уловить те поскрипывания, легкие стоны, поскребывания, которыми всегда живет деревянное строение. Но ни голосов, ни чьих-либо шагов не было слышно ни на первом этаже, ни на втором.

Несколькими бесшумными шагами Мартышка достигла оружейного ящика Тот оказался открыт и - пуст. Оружие убрали, перепрятали, заперли надежно и недостягаемо. Эта неудача оставила Мартышку совершенно равнодушной. Она все так же не отрабатывала технологии грядущего убийства - убьет и все, а уж как там получится значения не имело.

Она неподвижно постояла в холле и на миг ей привиделось, как с лестничной площадки второго этажа вниз по ступеням катится тело прострелянного человека.

Она прошла по комнатам первого этажа и убедилась, что там никого нет. В той же тишине она поднялась на второй этаж и толкнула двери кабинета.

Никого. На столе остались неприбранными грязные рюмки, пепельница, корочки лимона. Черный плащ Вадима висел в углу, но самого его не оказалось ни в спальне, ни в зале приемов собо важных клиентов.

Мартышка присела к столу, спокойно допила остатки коньяка и выкурила сигарету. Она чувствовала, что решимость уже покидает её и, если сейчас Вадим даже и появится, то ни к каким активным действиям она уже не способна. Но его не было - уехала по своим суетным делам.

Мартышка встала и через несколько минут покинула Клуб тем же путем, каким сюда и проникла.

Если бы Вадим Малкин когда-нибудь узнал, что полуторалитровая бутылка водки спасла ему жизнь - он бы подвесил эту посудину в "красный угол" спальни вместо иконы. Не будучи большим охотником до выпивки, в этот день, по расставанию со своими друзьями, он убежденно и решительно решил напиться, что случалось с ним крайне редко. И едва за Олегом Михайловичем и Голубевым закрылась дверь, как он тут же достал здоровенную бутылку немецкой водки и принялся глушить её стаканами, хотя знал с категорической определенностью, что ни боль от потери друга, ни страх за свою собственную жизнь этим не заглушит. Он осушил бутыль менее чем за час, на душе стало ещё безобразней и почему то захотелось спрятаться от всех, от всего мира так, чтоб его и не нашли. Действия его скорее всего диктовались стремлением упрятаться от всех и вся для того, чтоб его никто не видел в таком позорном виде. Последние остатки разума толкнули его к приставной лестнице на чердак, он поднялся по ней, открыл люк, влез под крышу, затащил с собой лестницу и закрыл люк за собой. В тесном чердачном пространстве казалось безопасно и уютно. Вадим пристроился возле слухового окна, прикрылся найденной тут же дерюжкой и мгновенно заснул. Скорее - потерял сознание, поскольку не был вытренирован на прием таких лошадиных доз спиртного. Это его и спасло, - случись Мартышке обнаружить его в кабинете, в своем пьяном виде Вадим перекочевал бы в иные миры даже не разглядев, кто ему в этом помог.

...Через час, добравшись до дискотеки, Мартышка пришла в себя. Она спокойно и рассудочно подумала, что сегодняшняя неудача никаких её планов не меняет, а сейчас, коль все с ней хотя бы внешне в порядке, а в кармане есть свободные деньги - нужно жить и веселиться.

Вход на дискотеку для девушек был бесплатным и первые расходы она понесла, когда купила кусочек "промокашки". Бумажка, пропитанная якобы слабым наркотиком "экстези", была солоновата на вкус и, скорее в сего, оказалась фальшивой подделкой, поскольку Мартышка никакого возбуждения от этой дозы не ощутила. Но настроение улучшилось, когда в женском туалете ей удалось купить пару сигарет с "травкой". Она выкурила две сигареты подряд, повеселела и ринулась в грохочущие вихри танца не подыскивая себе партнера. Выплясывала сама по себе, не обращала внимания, что кто-то лапает её за все части тела, с кем-то знакомилась, не запоминая имен, с кем-то пила обжигающие напитки под лестницей центрального входа в дискотеку.

Она ничуть не удивилась, когда почувствовала что там же, под лестницей, кто-то торопливо и дергано пытается стянуть с её бедер джинсы.

- Хочешь? - спросила она, с трудом различая в темноте кудрявую голову парнишки, лица которого не помнила.

- Ну да, да, - ответил тот возбужденно. - Давай по быстренькому для начала, а потом поедем ко мне.

- Ну, если так хочешь, то получишь. - хихикнула Мартышка и сама стянула джинсы до колен, повернулась к парнишке спиной и перегнулась так, что почти коснулась любом собственных колен.

Парнишка был тороплив и все свои плотоядные поползновения уложил в несколько движений и менее чем пять секунд. Вошел и вышел, как говорится.

Достаточно для тебя, сволочь, подумала Мартышка, может быть сдохнешь ещё раньше меня. Она не чувствовала к своему случайному, безымянному партнеру ни злобы, ни ненависти. Лишь мелькнула равнодушная мысль: "Коль вы мне так, то и вам тем же концом." Она спросила с насмешливой издевкой.

- А деньги, гусар?

- Чего? - не понял парнишка.

- Деньги за удовольствие?

Никогда раньше она не требовала и не получала прямых денег за свои услуги, но теперь чувствовала себя сильной, раскрепощенной и от этой неожиданной внутренней свободы хотелось издевки, презрительной насмешки над всеми, кто её окружал.

- Да ладно тебе, - обиделся парнишка. - Пойдем лучше после дискотеки ко мне, посидим нормально.

- На халяву промышляешь? - засмеялась Мартышка. - Ну, тем хуже для тебя.

Кудрявый дурачок все же ощутил легкую угрозу, прозвучавшую в её тоне и сказал.

- Ну, ладно. Пойдем, я тебя пивом угощу, у меня денег не очень.

Они прошли в буфет, выпили пива и как-то неприметно кудрявенький халявщик исчез, уступив свое место приятелю - толстому парню с тяжелым, сопатым дыханием. Этот (под той же лестницей) принялся за дело солидно, тут же сообщив, что дома у него музыка и всяческий кайф куда как более классный, чем в этом гадюшнике и что живет он совсем рядом. Но Мартышка вспомнила, что завтра с утра - нельзя опаздывать на занятия, в лицее проводилась компания наведения дисциплины и следовало оставаться примерной лицеисткой.

В два часа ночи она уже спала в комнате своего общежития, а рядом, на двух кроватях спали её ближайшие подруги. Мартышка ещё успела вяло подумать, что надо бы предупредить девочек, чтоб больше не имели сексуальных дел в руководством "Тайм-брэка", что это опасно, но потом пришла к выводу, что тем самым выдаст себя и , коль скоро для обидчиков уже назначена казнь, то разводить ненужные разговоры дело пустое.

Утром она встала вместе со всеми практически забыв события минувшего вечера. Во всяком случае, никакого пасмурного оттенка вечерние воспоминания не наложили на её ровное, веселое настроение.

глава 3

В понедельник у Голубева была одна лекционная "пара", которая начиналась в 10.45. Как всегда он приехал в лицей в 10.30, чтобы услышать очередные новости из лицейской жизни. Поначалу, минуя длинный коридор, он увидел возле дверей кассы очередь студентов, что означало - сегодня будут выдавать стипендию и зарплату педагогам, что в последнее время происходило с задержками и нерегулярно. Следовательно, занятия сегодня пройдут кое-как и ничего с этим не поделать. Голубев рассеяно здоровался со встречными, дошел до лаборатории, где хозяйничал его единственно близкий приятель в лицее Дмитрий Степанков. Но того на месте не оказалось. Зато когда Голубев едва вышел из лаборатории, как тут же наскочил на секретаршу директора лицея, которая сказала торопливо.

- Ой, хорошо, что вы пришли пораньше. Вас просит директор, там что-то случилось.

- Что? - спросил Голубев уже давно привыкнувший, что в лицее все время что-то случалось.

- Я не знаю. - секретарша оглянулась. - Из милиции приехали.

В этом тоже ничего экстраординарного не отмечалось. Лихие лицеисты были приметными личностями в районе и с удручающей регулярностью кто-нибудь из них то попадал в драку, то уличался в мелком воровстве на небольшом рынке возле станции метро. Изредка попадали в медвытрезвитель, встревали в прочие мелкие скандалы, а потому визиты милиции к директору лицея были постоянны. А поскольку штат педагогов лицея состоял в основном из людей немолодых, то для разбора разного рода житейских конфликтов директор лицея Аверина Надежда Викторовна чаще всего приглашала либо Голубева, либо Диму Степанкова. Аверина была директором старой закалки, заправлявшая лицеем ещё в те времена, когда он числился "техникумом". Свою полную растерянность перед всеми новыми веяниями в учебном процессе она скрывала за мрачной властностью, закостенела на старых методах, но все же комсомольского воспитания в лицее догадалась не проповедовать: живите, поросята, как хотите, лишь бы учились.

Голубев вошел в директорский кабинет и тут же убедился, что на данный момент директор утеряла всякую властность. Судя по всему, возникшая ситуация была для неё настолько незнакомой, что опыт прежней деятельности не позволял определить линию поведения. Едва поздоровавшись с Голубевым, она указала рукой на сидевшего у стола молодого человека и сказала.

- Познакомтесь, Андрей Александрович, это из милиции... Или окружной прокуратуры, извините...

Парень поднялся, хмуро улыбнулся, обнажил щербатые зубы, подал руку и сообщил.

- Из прокуратуры округа. Цапин Феликс Анатольевич.

Ему было около тридцати, внешнего блеска ума в открытом лице не наблюдалось, а взгляд темных глаз был ускользающим, даже неуверенным. Создавалось впечатление, что на роль оперативника или следователя он подходил мало. Да и представился странно - "из прокуратуры". Ну и что? там и дворники служат.

Голубев пожал Цапину руку и приметил Дмитрия Степанкова, который подмигнул игриво в спину представителя закона. Эта гримаса прочиталась легко: по мнению Степанкова деятель прокуратуры был глуповат, и появился здесь с делом крайне пустяковым и пустым.

- Что у нас опять стряслось? - спросил Голубев.

- Ужасно, Андрей Александрович, просто ужасно. - нервно ответила Аверина и лицо её пошло пятнами. - Я просто не знаю, как решать эту проблему.

- Проблема решается просто. - бесцеремонно прервал её Цапин. - Ввожу в курс дела. Одна из ваших студенток пришла проверяеться на СПИД в частную клинику "Знахарь". Заразу, то есть извините, СПИД у неё обнаружили. Вот и вся проблема.

Голубев словно удар по голове почувствовал. Он тут же сообразил, что грядет общая катастрофа. Сейчас прозвучит вполне определенная фамилия, затем её свяжут с убийством в Клубе "Тайм-брэк", после чего, действительно, "проблема решится просто".

- Кто? - чужим голосом спросил Голубев.

- Карташова Галина.

- Второй курс. - кивнул Голубев, тут же ощутив острую вспышку радости в груди. - Но это крайне маловероятно.

- Я говорю тоже самое! - радостно подхватил Степанков. - Карташова попросту не из тех! День и ночь грызет науки, а все одно дубина! Вы посмотрите, как она одевается, на прическу посмотрите! Все наши девочки куколками ходят, а эта...! Какие там кавалеры, какие там дискотеки! Здесь ошибка!

Цапин мутно усмехнулся.

- А вы полагаете, что для того, чтоб подцепить СПИД необходима особая манера поведения и стиль жизни? Эта чума двадцатого века проникает во все сферы общества и бьет в самых неожиданных местах.

Дурак, - подумал Голубев, - напыщенный дурак, оперирует банальными идеями, тем, чему его научили, тем, что вычитал в газетах, собственные мозги не включает и уже до ознакомления с фактами - у него готов вывод.

- Вот что, Феликс Анатольевич. - спокойно начал Голубев. - Мы уважаем ваш опыт, но позвольте поделится и своим, поскольку наши учащиеся все же нам несколько ближе, чем вам.

- Согласен, - с неожиданной терпимостью ответил Цапин.

- Так вот. Мы существуем при нашей молодежи достаточно близко, но не льстим себя убеждением, что знаем о них всю подноготную. У них своя, во многом нам недоступная жизнь.

Аверина тут же возмутилась.

- Что вы говорите, Андрей?! Молодежь нам доверяет, вся жизнь её у нас на виду!

- Теоретически. - сухо прервал Голубев, на это раз не вступая в дискуссии с педагогом коммунистического закала. - А практически мы имеем только общую картину жизни учащихся. Но все же, кое-что до нас доходит. Так вот, к примеру. Какую кличку носит Галя Карташова, вы , понятно, знать не можете, а это существенно.

- Какую? - подозрительно спросил Цапин , а Степанков захохотал и брякнул.

- Целка в ботиках!

- Фу-уй! - с чувством произнесла Аверина, а Цапин дернулся, но уточнил.

- Целка... Но почему в ботиках?

- А потому, - без улыбки пояснил Голубев. - Что она приехала поступать в лицей обутая в белые ботики. Приехала из какой-то Сибирской глухомани. И наш удалой народец сразу определил, кто она и что она. И могу вас заверить, что вопрос её девичества остается неизменным и непоколебимым. Иначе бы она лишилась своей клички на следующее утро после дефлорации.

- Послушайте, - строго приостановила Аверина - Подобные темы не для меня. Тем более, что они не по существу!

Директор тут же разразилась монологом о молодежных Идеалах, высоком предназначении юности в строительстве светлого будущего Отечества. Натурально - вспомнила про кристально-чистую мораль дедушек и отцов, но все это были привычные для Голубева, пустопорожние разговоры. Сегодняшней проблемы позиция Авериной не решала ни на йоту. Чью юную душу нынче оболванишь такой трепотней, если этим самым Идеалам , Целям и Заботам о благе Отечества - грош цена?! Жизнь определила иной закон - делай СВОЕ счастье, думай о себе - вот тогда то и будет процветать Отечество. А захиреет Отечество - так тоже не беда, лучшего оно и не стоит.

Но сквозь черепную коробку Авериной мысль эта пробится не могла свободного места в её мозгах уже не оставалось, а вытряхнуть старые Идеи, да заменить их новыми, не было ни сил, ни способностей.

Голубев терпеливо дал директору выговориться, а потом продолжил так, словно она и не выступала.

- К тем нашим ребятишкам, которые балуются наркотиками, Карташова тоже никак не принадлежит, могу вас заверить. А следовательно, ни с какой строны её нельзя зачислить в группу сексуального риска.

Степанков тоже не выдержал, вскочил и ринулся на защиту чести родного лицея.

- Извиняюсь, но, насколько я знаю, подобные дела подпадают под понятие тайны личной жизни, врачебной тайны и разглашению не подлежат!

- Правильно. - кивнул Цапин. - Никакому разглашению эти дела бы и не подлежали. Но Карташова, узнав, что заболела - сбежала из медицинского центра, куда сдавала анализы. Там осталась её медицинская карточка.

- Сбежала? - растерялся Голубев.

- Да.

- Никуда она не сбежала! - круто возразил Степанков. - Я её видел утром в лицее.

- Господа, - чуть прихмурил светлые брови Цапин. - В данном состояние от человека можно ждать чего угодно. Она может покончить жизнь самоубийством, может из чувства мести заражать СПИДом окружающих. Она попадает в состояние перманентного стресса, который будет углубляется по мере развития болезни. Тайна личности, как вы выразились - существует. Поэтому наш круг действий и ограничен. Я же не притянул Карташову в милицию, не вызвал её повесткой, а пришел посоветоваться с вами.

Нет, вынужден был признать Голубев, нет: мужик далеко не глуп или его хорошо натаскали на такой вид деятельности.

- Более того, я уже посетил медицинский центр "Знахарь" и у меня сложилось впечатление, что по паспорту Галины Карташовой там сдавала анализы совершенно другая девушка.

Вот оно! - грохнуло в мозгу Голубева - Вот это уже точное попадание в цель!

- Я пришел просить вас провести беседу с Карташовой в моем присутствие, но так, чтобы не напугать девушку, если она тут не при чем. В том смысле, если её документ был украден и им воспользовался другой человек.

- Я просто исключу её из лицея! - категорично сказала Аверина.

- Кого? - спросил Голубев.

- Карташову!...Или эту... Которая своровала у неё паспорт!

- Простите, Надежда Викторовна, - твердо возразил Цапин. - Но я запрещаю вам это делать. - он тут же смягчил тон. - До выяснения всех фактических обстоятельств.

- Вы слишком молоды, чтобы определять мне мои обязанности! выпрямилась Аверина, но это было последней вспышкой её решительности. Она сообразила, что в возникшей ситуации не ориентируется полностью и закончила безнадежно. - Делайте, что хотите.

Цапин перевел взгляд со Степанкова на Голубева и принял решение.

- Андрей Александрович, я попрошу вас провести беседу с Карташовой. В прямую ничего не говорите, но нам нужно узнать, она ли была в медицинском Центре "Знахарь". Не надо пугать девушку раньше времени.

- Как вы себе представляете эту беседу? - не понял Голубев.

Цапин не успел ответить. Секретарша заглянула в кабинет и сообщила.

- Карташова здесь. Я её привела.

- Позови, - буркнула Аверина.

Что от него требовалось для дознания, Голубев так и не успел осмыслить. Карташову он знал плохо, помнил лишь, что девушка увлеклась спортом и более того: понимая, что профессией не овладеет, решила пробится в чемпионки. Карташова робко вошла в кабинет. Низкорослая, с корявой, но крепкой фигурой и плоской грудью. В глазах её светился тот заведомый испуг, который характерен для старательных, но бездарных учениц: ведь их призывают в директорский кабинет только с одной целью - дать вздрючку. Хотя они, бедолаги, ни в чем не виноваты. У них, таких "карташовых", даже на озорство, хулиганство талантов нет. Со своими короткими, икрястыми ногами, при пористой коже курносого лица она была настолько некрасива, что влипнуть в какую-нибудь беду сексуального порядка могла только по нелепому недоразумению. Даже в дурацкой пьянке, участие она могла принять лишь по случайности. Мальчики приглашают таких "страхолюдин" на вечеринки лишь когда никого больше нет - а "очень хочется".

- Здрассте, - прошептала она, а Голубев решительно не знал, с чего начинать беседу и что, собственно говоря, от этой беседы требовалось.

- Садись , Галина, - с неестественной легкостью сказал он и вдруг вспомнил, что минувшей зимой эта неловкая коротышка неожиданно для всех показала лучший результат по лицею в лыжном кроссе на пять километров. Оказалось, что у себя на родине она бегала в школу по семь километров на лыжах туда и обратно каждый день.

- У нас вот какое к тебе дело, Галя, - уже уверенней продолжал Голубев. - Ты на лыжах ходить любишь?

- Да она же наша чемпионка, Андрей! - встрял Степанков, не понимая темы с которой начал Голубев, но стремясь ему помочь.

- Да, - растерянно ответила она. - Мне нравится. Я с детства на лыжах.

Вздрючки не намечалось и Карташова приметно успокоилась.

- Вот и хорошо, - увереннее продолжил Голубев. - . Дело в том, что господин Цапин из окружного комитета собирает команду девушек на первенство Москвы. И мы решили предложить тебе войти в команду. Как ты на это смотришь?

Карташова потеряно улыбнулась.

- Я не знаю... У меня с учебой трудно... Вы же знаете...

- Ничего, мы тебе поможем, - пообещал Голубев. - Главное, чтоб у тебя было желание. Нам нужны твои документы для оформления на спортивные сборы.

- Документы?... Какие?

- Ну, медицинские справки об общем состояние. Ты проходила проверку своего здоровья?

Голубев понимал, что сейчас он - неестественен , фальшив и лжив в каждом слове. Будь на месте Карташовой девушка столичная, опытная и поумней, она б сумела понять, что все его вопросы суть ловушка, лишь маскируют основную тему. Но Карташова ответила с явным облегчением.

- В прошлом году проходила диспансеризацию, нас всех водили.

- А в этом году?

- В этом? Нет... Но если надо, я схожу, куда надо.

- В медицинский центр "Знахарь", - поддал под ногу Степанков. - Ты знаешь, где он находится?

- Нет... И, тут ещё одно дело. Я... Я паспорт потеряла. Вторую неделю ищу, ищу и нигде нет. И девочки искали. Я с Александрой Шориной и Раей Бондаревой живу в комнате. Мы все перерыли.

- Ладно, - легко вступил в разговор Цапин. - До снега ещё далеко и с паспортом все уладим. Согласна войти в нашу команду?

- Да! Конечно! - в глазах её бленула такая радость, что Голубеву стало стыдно.

- Тогда продолжай тренировки. Через месяц мы поговорим официально. Будь здорова.

Карташова поняла, что разговор окончен, сорвавшимся голосом попращалась и вышла из кабинета.

- Это не она. - тут же сказал Цапин. - Не подходит к портеру, как его описали свидетели.

А Голубев - похолодел. Соседки Карташовой по комнате - Александра Ширина и Рая Бондарева. Вот это - уже ближе к цели! И Цапин не может не выйдти на эту цель. Тот заговорил сдержанно.

- Она назвала Александру Шорину и Раю Бондареву... Вы их знаете?

- Конечно. - чересчур поспешно сказал Голубев. - Александра Шорина москвичка. Но она далеко живет, в Химках. Ей разрешил жить у нас. Бондарева иногородняя.

Неожиданно Цапин заколебался, проговорил нерешительно.

- Мне бы не хотелось устраивать в вашем заведение заварухи. У вас не найдется каких-нибудь фотографий Шориной, Бондаревой и всего курса?

На помощь с излишней услужливостью пришел Дима Степанков.

- А как же! Я весь курс фотографировал на Новый год! Остались фотографии и общекурсовые и персональные.

Степанков не договорил, что этими фотографиями он беззастенчиво подрабатывал - девочки любили сниматьсяч и не жалели денег со стипендии, чтоб послать свои изображения родителям и друзьям - "вот какая я стала в столице!"