Баллада о Чертике

От переводчика

Когда человек, взрослея, набираясь опыта, ума-разума, сохраняет в себе ребенка, это замечательно. А когда он, повзрослев, не расстается с детством и служит детям, да еще умеет рассказать о них незатейливо и увлекательно, то с горечью, то с улыбкой, — это всем нам подарок. Как говорится, маленький скромный подарок, букет полевых цветов, а совсем не изысканные, невероятно шикарные чайные розы.

В прибалтийском польском городе Щецине есть такой человек. Бородатый мальчик старшего возраста по имени Збигнев Бжозовский. Четверть века назад он окончил педагогический институт. С тех пор работает в детском доме. Воспитателем, а с недавних пор — библиотекарем. Не потому, что подыскал «тепленькое местечко», — просто стало труднее, чем в молодости, находить для себя время и силы при таком поглощающем всю душевную энергию занятии, как работа с несправедливо обделенными детьми. Да и что значит «для себя»? Разве для себя одного пишутся книги?..

Я познакомилась с Бжозовским в 1977 году в Тбилиси. В Москве состоялась встреча молодых писателей социалистических стран, потом они отправились в путешествие по Советскому Союзу. Бжозовский был тогда автором двух книг. Одна из них вышла в семьдесят пятом, другая — в семьдесят шестом году. Пышно-кудрявый, отрастивший для солидности бороду паренек, с радостным восхищением любующийся сентябрьским Тбилиси, — именно таким, на мой взгляд, и должен был быть автор томика «В городке, который точно сад из сказки Андерсена…».

«Я — старый отец, — сказал он смущенно (ему тогда исполнилось сорок лет), — но зато молодой дедушка». Примерно год назад у него родилась дочь и почти одновременно — сын у одного из его первых воспитанников.

Прошло десять лет. Бжозовский написал еще несколько книг, для взрослых и для детей. «Внуков» за это время прибавилось, и, кажется, все они стали для него такими же близкими, как и их родители.

Мы представляем на суд советского читателя рассказы из трех книжек писателя. Сборник «Монета с Коперником» посвящен «мальчикам из группы VI» — бывшим воспитанникам Бжозовского. Они же — главные герои рассказов. Но адресована книга взрослому читателю. Она как будто говорит всем нам: «Пусть наша доброта не минует их». Так называлась показанная по советскому телевидению весной восемьдесят седьмого года передача об одной из важнейших проблем сегодняшнего дня: о судьбах растущих без родителей детей, о положении в детских домах. Тогда с экрана прозвучали горькие, полные тревоги слова о том, что атмосфера во многих домах сиротская, приютская, казарменная, что молодые выпускники пединститутов не хотят работать в домах ребенка и интернатах, что детдомовцам не обеспечено достойное будущее. Прозвучал и призыв к созданию «Всесоюзного общества защиты детства». Устроенные в жизни, обретшие определенный статус взрослые должны, обязаны помогать маленьким людям со сложными, если не сказать трагическими, судьбами. Такие произведения, как «Монета с Коперником», напоминают об этом, тревожат нашу совесть. При этом «Монета» — книга в полной мере художественная, а не публицистическая, она совершенно лишена «лобовых приемов». Поскольку главные действующие лица — дети, реальное на ее страницах смешивается со сказочным. Как и в воображении ребенка быль плотно переплетена с небылицей, а далекая от волшебной действительность — с буйно расцветающей фантазией. Бжозовский впускает нас в известный ему до тонкостей ребячий мир, точно опытный экскурсовод проводит по его лабиринтам и заражает щемящей тоской и глубоким сочувствием к обитателям и в то же время созидателям этого мира.

Вторая книга, из которой взято несколько рассказов, носит необычное название «Балконы и шляпы». Она показывает, что Бжозовский способен не только свободно перемещаться в сотворенном детским воображением мире, чувствуя себя там в своей тарелке. Он умеет и любит забавляться «по-взрослому». «Балконы и шляпы» — результат таких забав. Это сборник фантасмагорий, анекдотов, гротесков, персонажи которых и происходящие с ними события помещены в реальную, иногда нарочито приземленную среду обитания. Смешные, рассказанные с иронической, а то и с саркастической интонацией, на первый взгляд сугубо бытовые историйки, которые вполне могли произойти с кем угодно — а на самом деле ни с кем, поскольку они… просто невероятны. И тем не менее это картинки из жизни, в которой, как всем нам известно, тоже хватает нелепых, а то и абсурдных ситуаций.

Третий сборник, из которого взяты публикуемые рассказы, называется «В городке, который точно сад из сказки Андерсена…». В нем автор возвращается к далеким годам собственного детства, совпавшего с войной. У Андерсена есть сказка «Райский сад». Ведет в этот расположенный на острове Блаженства сад дорога смерти… Герои книги прожили в маленьком, утопающем в зелени садов провинциальном городке, исполосованном дорогами смерти, всю оккупацию и трудные послевоенные годы. Работая над книгой, Бжозовский навязал самому себе жесткие рамки. Кроме того, что он ограничил место действия, «хроникером» описываемого времени он сделал некоего собирательного героя, возраст которого на протяжении книги колеблется где-то от пяти до двенадцати лет. «Мы тогда были еще маленькие». А точнее: «Ветви яблонь свисали довольно низко, но нагибаться нам не приходилось». Это — в начале книги. А в конце: «Ты! Глянь! Красивые у ней волосы», — вдруг обратил один из нас внимание на девчонку, которую до сих пор только дразнили или в лучшем случае не замечали. Но и этого Бжозовскому мало. Он составляет книгу из крошечных — в две, три, четыре странички — миниатюр, строго ограничивая набор изобразительных средств, скупясь на слова (не говоря уж о метафорах или эпитетах), иной раз оперируя лишь… многоточием. А получился — как на полотне ташиста — складывающийся из множества, казалось бы, несочетаемых пятен законченный образ. Еще один (в ряду прекрасных польских «военных» книг) художественный рассказ о драматических событиях, особенно убедительный потому, что все происходящее в нем показано через призму чистого и острого детского взгляда.

Наверное, больше говорить о рассказах, собранных под одной обложкой «Баллады о Чертике», незачем. Дадим слово автору, вслушаемся в его негромкий голос — а там, может быть, и сами посмотрим на наш взрослый мир, на наших и не наших детей его глазами.

К. Старосельская