Балтийская легенда

В одиночестве

После митинга Лобадин и Оскар поднялись на ходовой мостик.

— Остров Вульфа, — доложил рулевой, прокладывавший курс.

Остров лежал слева. От него в море мили на полторы тянулась каменистая отмель. На ее краю стояла белая четырехгранная деревянная пирамида маяка.

— Справа, встречным курсом — судно! — послышался голос впередсмотрящего.

Лобадин поднес к глазам бинокль.

— Купец… Иностранный, — определил он.

Скоро и невооруженным глазом можно было разглядеть, что приближается небольшой шведский торговый пароход.

— Давайте остановим, — предложил Оскар. — Может быть, о Свеаборге что-нибудь узнаем.

— Добро, — согласился Лобадин и велел просигналить «шведу» подойти к крейсеру.

«Память Азова» застопорил машины. Вся команда поспешила на правый борт, против которого остановился пароход.

— What is this? — спросил в мегафон капитан.

На ходовом мостике крейсера промолчали: никто не знал английского языка. Что делать? Но тут азовцы увидали, как на пароходе один из моряков стал что-то говорить капитану, показывая на грот-мачту крейсера. Капитан снял фуражку, вытер платком лысеющую голову и кого-то позвал. На мостике появился матрос. Он взял у капитана мегафон и прокричал по-русски:

— Капитан спрашивает: «В чем дело?»

Оскар в мегафон:

— Просим извинения, что остановили. Откуда идете?

— С Аландских островов.

— Нет ли у вас вестей о Свеаборге?

— Рыбаки на Аландах рассказывали — в Свеаборге восстание. Даже на лайбах подняты красные флаги.

— Спасибо за новости… Счастливого плавания!

— Скорее в Ревель! — И Лобадин приказал в машинное отделение: — Вперед до полного!

Маяк на острове Вульфа стал быстро отдаляться, и сразу же в полуденной дымке солнечного дня в море показалась узкая полоса земли. Это был остров Нар-ген, прикрывающий вход в Ревельскую бухту.

— Курс — двести шестьдесят! — скомандовал Лобадин.

— Есть двести шестьдесят! — отозвался рулевой и доложил: — Выходим на створ Екатерининских маяков. Отсюда поворот на Ревельский рейд.

— Поворачивайте, — ответил Лобадин. — Сигнальщики, лучше смотреть: ищите «Ригу»!

Море обшаривали не только глаза сигнальщиков. Лишь вахтенные команды машинистов и кочегаров да часовые оставались внизу, остальные высыпали на верхнюю палубу. Все чувствовали, что приближается решительный момент.

— «Рига»! — одновременно крикнули несколько человек.

Этот возглас мгновенно облетел корабль. Все устремили взоры к южной оконечности острова Нарген, теперь уже ясно видного. Возле острова была «Рига». Но куда она идет?

Обогнув южный маяк, учебный корабль стал удаляться за остров, держа курс на запад.

— Тут какое-то недоразумение, — с беспокойством проговорил Оскар. — «Ригу» нужно догнать.

Все, кто был на мостике, вопросительно посмотрели на командира.

— В погоню! — скомандовал Лобадин. — Остров обходить с севера, а там лечь на пересечку курса «Риги».

— Курс — двести семьдесят!

— Есть двести семьдесят!

— Самый полный! — передал Лобадин по машинному телеграфу.

«Память Азова» шел вдоль острова Нарген. Меж сосен проглядывали дюны. В одном месте лес несколько расступался, выставив напоказ высокое шестигранное красно-белое здание маяка. За маяком остров кончался, и азовцы снова увидели «Ригу». Но каждому было ясно, что расстояние между ними увеличилось.

Потеряв надежду догнать корабль, Лобадин приказал повернуть к Ревелю.

Среди наблюдавших за погоней находился отец Клавдий. Проходя мимо группы матросов, он замедлил шаг и, глядя куда-то в пространство, проговорил:

— Агитаторы обманули: друзья покидают вас. Теперь вы погибли…

Матросы замолчали. Поп, не оглядываясь, зашагал прочь. Подойдя к люку, он встретил лейтенанта Лосева.

— Видали, Алексей Николаевич, как бунтарей обставили?

— Ветер начал дуть в нашу сторону, — ответил Лосев.

Убедившись, что поблизости никого нет, он добавил:

— Батюшка, поговорите с кондукторами. Сейчас самое время готовить команду против бунтовщиков. А я попытаюсь пройти к нашим, порадую новостью.

— Хорошо, поговорю, — ответил отец Клавдий, отходя от люка.

Лосев спустился вниз и направился к своей каюте, где помещались арестованные офицеры. У входа стоял часовой с ленточкой учебно-артиллерийского отряда. «Из переменного состава, — отметил лейтенант, — это к лучшему». Он вошел в каюту, намеренно не затворив за собой дверь.

— «Рига» корму показала, — громко, чтобы слышал часовой, сказал Лосев. — Теперь наш крейсер остался один как перст.

Офицеры взволнованно вскочили. Матрос заглянул в каюту:

— Что же нам будет за всю эту историю?

— То же, что и потемкинцам. Впрочем, еще не поздно искупить свою вину.

— Да какая же наша вина?..

— Вы, ученики, конечно, мало в чем виноваты, — ответил Лосев. — Вас подбили смутьяны — этот штатский да несколько бунтарей из команды. Впрочем, начальство разберется.

…Тем временем тощая фигура в длинной рясе черной птицей появлялась то там, то тут. Иеромонах знал, что ему делать. Увидев одиноко стоящего Лавриненко, он направился прямо к нему.

— Ты мне, раб божий, как раз и нужен.

— Раб божий и верный слуга царский, — ответил кондуктор, делая ударение на слове «верный».

— Не сомневаюсь в твоем рвении служить церкви и престолу. Лейтенант Лосев благоволил просить меня передать, что пора унять антихристов. Он пошел советоваться с господами офицерами.

— Батюшка, передайте господину лейтенанту, что его будут ждать в кубрике кондуктора Давыдова. Удобнее прийти к нам сейчас же, пока команда на палубе лясы точит.

Не прошло и десяти минут, как Лосев, минуя еще безлюдную жилую палубу, юркнул к Давыдову. Там его уже ждали Лавриненко и Ершов. Заговорщики условились о едином плане действий. Главной силой мятежа должны стать матросы переменного состава, возглавляемые кондукторами.

Что же произошло на «Риге»? С утра она заняла позицию против острова Карлос. На ходовом мостике стояла группа офицеров во главе с командиром корабля капитаном 2-го ранга Герасимовым. С высокой палубы в бинокли были видны расставленные на острове щиты. По ним слушатели офицерских артиллерийских классов должны провести практические стрельбы. После учений кораблю надлежало покинуть Ревель и прибыть в Папон-вик.

В разгар стрельб Герасимову был вручен пакет с грифом: «Совершенно секретно». Командир удалился в рубку и вскрыл конверт. В письме сообщалось о событиях на «Памяти Азова» и предлагалось отвести «Ригу» к острову Нарген, где и ждать дальнейших распоряжений.

— Прекратить огонь! — приказал Герасимов, выйдя на мостик. — Послать паровой катер за матросами охранительной цепи.

Едва «Рига» встала у Наргена на якорь, как из города поступило новое предписание: во избежание встречи с мятежным крейсером немедленно уходить в Либаву[3] На «Риге» начали поднимать якорь. В это время вахтенный доложил:

— Вижу «Память Азова»!

Заметили крейсер и матросы. Они знали о восстании в Свеаборге, но о том, что произошло на «Памяти Азова», понятия не имели.

В это время «Рига» зашла за Нарген, и остров закрыл собою крейсер. Учебный корабль развил предельную скорость — девятнадцать узлов. Крейсер «Память Азова» мог давать семнадцать узлов. На свое преимущество в ходе и надеялся Герасимов. Он не ошибся: «Рига» уже прошла Нарген, а крейсера еще не было видно.

— Слава богу, кажется, ушли! — вздохнул Герасимов.

— Теперь от своих смутьянов нужно уйти, — многозначительно проговорил старший офицер Ковалевский.

— Вы правы, лейтенант. Предупредите господ офицеров, чтобы они и гардемарины[4] настороже были.

— Слушаюсь.

Ковалевский ушел, но вскоре вернулся.

— Беда надвигается. Боцман Усачев доложил: матросы догадываются, что на «Памяти Азова» восстание. Команда решила после ужина встать во фронт и спросить вас, куда идет корабль. На борту, как говорит боцман, действует подпольная организация. Он уверяет, что сейчас матросы не скрывают ее, вслух называют социал-демократической партией.

— Это все ревельская стоянка наделала! — в сердцах сказал Герасимов. — Может быть, боцман и преувеличивает опасность, но меры принять нужно. И самым экстренным образом.

Сразу после ужина матросы собрались на баке и потребовали командира. Вместо него явился старший офицер Ковалевский. В настороженной тишине матросы услышали:

— На крейсере «Память Азова» бунт. По приказанию начальства «Рига» идет в Либаву. Предлагаю разойтись!

Лейтенант повернулся и пошел в кают-компанию.

Матросы стояли как вкопанные. Молчание нарушил Сергей Полянский:

— Наш долг, товарищи, поддержать Свеаборг и азовцев. Нужно немедля захватить корабль и идти на соединение с крейсером.

— Правильно…

— К винтовкам!

Несколько десятков матросов бросились к командирскому мостику, на ходу заряжая винтовки. Другая группа устремилась было к кают-компании. Но офицеры опередили. Вместе с гардемаринами и кондукторами они напали на матросов, не успевших как следует вооружиться. Революционное выступление на «Риге» было подавлено.

Крейсер «Память Азова» остался в одиночестве.