Барон из МЧС

Глава 8

Приземление прошло удачно. Зацепившись за голые обледеневшие ветки, умудрился не сорваться, а драным котом спуститься на землю. Осторожно выглянул за угол. Так и есть! Палкина и ещё несколько курсантов стоят у входа. Пусть стоят!

Метнулся кабанчиком в родную казарму.

Первого, кого увидел, это длинного на посту дневального.

— Привет, — поздоровался с ним. — Что тут у нас нового?

— А… Это ты? Ничего хорошего. Говорят, в больнице был? Зря оттуда вышел. И в наш кубрик не заходи, а то там прапорщик Станов сейчас лютует.

— Переживём!

Прапор действительно оказался в кубрике и заставлял претендентов выполнять свою любимое упражнение — отжимания от пола. Увидев меня, он дал команду остановиться и произнёс злорадно.

— Претендент Горюнов? А что это мы от разогрева перед построением отлыниваем?

— Никак нет, господин прапорщик! — картинно вытянулся я, несмотря на всю уставщину, показывая, что мне плевать на инструктора. — Как только выписали, то сразу явился для прохождения службы.

— Значит, недостаточно быстро явился. Придётся начинать заново… Упор лёжа принять! Всем, а не только Горюнову! Быстро, коровы тупые!

Лёгкий стон пронёсся меж коек, но приказание выполнили все. Как и ожидалось, уже порядком замученные претенденты не смогли продержаться и минуты. Прапор остановил отсчёт и приказал начать заново. Естественно, раз за разом становилось всё хуже и хуже. В конце концов, даже свеженький я не смог подняться с пола.

— Вот видите! — голосом строгого, но любящего отца, отчитывающего нерадивое дитятко, стал разглагольствовать он. — Из-за вашей лени и плохой подготовки мы не успели на построение. А оно — очень важная часть превращения вас из животных в славных спасателей. И что нам теперь делать? У кого есть какие предложения? Разрешаю открыть рот.

Гробовое молчание. Оно и понятно: кто первый вякнет, тот и огребёт. Но если промолчат все, то к этому тоже инструктор придерётся.

— Есть два варианта, — решившись, подал голос я. — Первый — простой и лёгкий: устроить построение чуть позже положенного. А потом сократить обязательный марш-бросок, чтобы нагнать режим дня. Но это слишком тривиально для славного спасателя в вашем лице.

— Верно. Очень примитивно, — кивнул он, ожидая продолжения.

— Второй вариант: неожиданный. Устроить показательное выступление, чтобы мы, недалёкие претенденты, поняли разницу между нами и настоящими курсантами. Прониклись, так сказать, духом Императорской Школы Спасателей. А то как-то вы в прошлый раз меня не впечатлили.

— Хамишь, Горюнов?

— Никак нет! Просто младший по званию не может лгать старшему. Меня там, у входа в лазарет, дожидается группа третьекурсников. Я от них позорно сбежал окольными путями, чтобы успеть предстать перед начальством в вашем лице. Да и сам бы не справился… Может, покажете с ними мастер-класс? Личным примером, так сказать, удивите нерадивых претендентов.

— Молодец! — ухмыльнулся Станов, — Попытка хитрожопости засчитана! Я даже согласен с твоей идеей о показательных выступлениях. Только показывать будут не вам, а на вас.

Достав телефон из кармана, инструктор проговорил в него:

— Медицинский дежурный пост? Там у входа группа третьего курса стоит. Пришлите их в восьмую казарму к претендентам. Их мясо у нас прячется. Сколько их там? О! Семеро! Отлично!

Потом он обвёл нас всех довольным взглядом и продолжил наставления.

— Сейчас мы проведём учебно-показательный бой. Двадцать претендентов против семерых курсантов. Учебный он потому, что ошибку выбора стать спасателем вы прочувствуете на собственной шкуре. Ну и показательный для меня с третьекурсниками. Убедимся лишний раз, что подобного дерьма в претендентах ещё ни разу не было.

— Нам хана… — простонал кто-то.

— Конечно! Но не забывайте про доброту прапорщика Станова! Я дам вам сдохнуть с честью! Поэтому: кто будет прятаться или уходить иными способами от поединка, получит возможность умереть в спарринге со мной! Учтите! Мёртвые герои мне симпатичнее живых трусов!

— Вот падла, Горюнов, — со злостью сказала знакомая лысая девушка. — Мало нам ночных издевательств, так ещё и днём натравил.

— Расслабьтесь! Их всего семеро! — преувеличенно бодро ответил я. — Действуем скопом. Разделяемся по пять-шесть человек, и каждая группа гасит по одному курсанту. Потери неизбежны, но и третий курс подсократим. Их меньше, поэтому каждый выбывший из строя боец — это ощутимая потеря. Ни в коем случае не вступайте в единоборства. Только стаей пинайте одного! Закончили с одним, переходим на следующего. Ну, а дальше смотрим: либо мы закончимся, либо они. Во всяком случае, не позорно проиграем.

— И нам этого никогда не простят, — продолжала гнуть свою линию лысая.

— Тебя как зовут?

— Алина Радостина, но это не относится к делу.

— От Горюнова до Радостиной всего один шаг! — подал голос инструктор, пошутив над смысловой разницей наших фамилий. — Даю новую вводную! Вы двое бьётесь не в группах, а в паре. Очень мне интересно посмотреть, что из вас получится.

— Принимается! — весело ответил я. — А получится… Горе врагам и радость от победы.

— И ночной карцер, если вы мне не понравитесь, — закончил этот гад.

В этот момент в кубрик влетели запыхавшиеся третьекурсники.

— Вот он! — проорала Палкина, показывая пальцем на меня.

— Я-то здесь, а вы где шляетесь? Мало того, что не на занятии, так ещё ждать вас приходится. Долго лапками перебираете!

— Господин прапорщик! — не обращая на мои слова, обратился здоровый парень к инструктору. — Шестое учебное звено по вашему приказанию прибыло. На поклёп этого претендента хочу ответить, что никаких прогулов за нами нет. Капитан Леснин лично отпустил нас на «охоту».

— Да? Прямо семерых на одного? — не поверил ему Станов.- Кузьмич не склонен к массовым постановкам.

— Так точно! Его из-за претендента Горюнова премии лишили.

— А! Ну, это святое! Тогда начинаем веселуху. У нас все отвечают за одного и один за всех. Поэтому приказываю раскатать всё это мясо по банкам.

— С удовольствием, господин прапорщик! — довольно ответил парень и кровожадно посмотрел на поникшее воинство претендентов.

— А этот мой! — азартно произнесла Палкина и первая кинулась в бой.

Не знаю, то ли Палкина решила своим воплем предъявить на меня права, как женщина, то ли на мою оторванную голову, но бой в замкнутом пространстве немного отличается от поединка на плацу. Ждать, когда ко мне подлетит эта бешеная, не стал, а схватил тумбочку и запустил в неё. Почти попал, но она увернулась, на время потеряв меня из виду. Что и привело к нокауту от моего кулака!

— Первый есть! С почином! Мочить третий курс! — заорал я во всё горло. — Никого живым не выпускать.

Тут же очнулись все бойцы с обеих сторон, и понеслось! За событиями следить не успеваю, так как атакован сразу с двух сторон. Приложив какую-то девку лбом о металлическую спинку койки, получаю шикарный удар по рёбрам от её напарника. Дух выбил знатно, и я поплыл, ожидая обязательного добивания. Но несколько претендентов толпой навалились на моего обидчика и быстро запинали. На них сбоку налетел другой курсант, и тройка наших моментально улеглась на пол.

О! Лысая повисла на нём сзади и, не мудрствуя лукаво, вцепилась зубами в шею.Тоже приёмчик, хоть и не очень спортивный. Правда, парень быстро скидывает Радостину с себя и ещё в полёте делает непригодной к дальнейшей веселухе: встреча с коленом ещё никому на пользу не шла.

Не стал оставлять обиду моей напарницы безнаказанной и, подпрыгнув, уложил злодея рядом с ней точным попаданием ботинка в голову. Дальше всё так завертелось, что очнулся от драки лишь в тот момент, когда на ногах остался я и тот самый парень, что разговаривал с инструктором. Вот ещё двое третьекурсников поднимаются на ноги.

Наши лежат тихо… Жаль. Я тоже подустал прилично и могу с тремя уже не справиться, если не буду работать на убой. Но хватит и поединка с прапором в таком стиле. Необходимо научиться контролировать свои эмоции. Иногда лучше проиграть и получить ценный опыт, чем бездарно радоваться рядовой победе.

Неожиданно в проёме двери появляется наш длинный дневальный с табуретом в руках. Недолго думая, с размаху он оприходовал им одного из вновь поднявшихся курсантов. Больше, к сожалению, ничего сделать не успел и сам, закатив глаза, сполз по стеночке после чёткого апперкота.

Спасибо, братишка! Минус боец! Теперь стало немного легче!

Долго. Почти минуту пришлось провозиться с оставшимися двумя курсантами. Оба подготовлены отлично и не бояться ударов, легко их принимая на себя, лишь слегка поворотом тела или блоками гася их силу. Наконец-то последний поверженный противник без сознания на полу. Лежу на нём, понимая, что и сам подняться не могу.

— Да… — разочарованно произносит прапорщик, присаживаясь на перевёрнутую койку и закидывая себе в пасть конфету. — Надо полковнику Якутову доложить, что третий курс совсем мышей не ловит. Пусть планы пересмотрит по физвоспитанию. Позорище! Каких-то сраных двадцать претендентов уложили аж семерых курсантов!

— Не двадцать, а двадцать один… — прошепелявил очнувшийся дневальный, сплёвывая сгусток крови.

— Верно. Но ответь мне, претендент Борсиев… Ты где должен был находиться?

— У тумбочки дневальным. Только оттуда слышно всё хорошо, а вы, господин прапорщик, сами дали распоряжение, чтобы участвовала вся группа.

— Было, — нехотя согласился инструктор. — За самовольное оставление поста получаешь ночной карцер. Но за мужество и находчивость снимаю с тебя это взыскание. Марш на пост и больше не отсвечивай!

Поднявшись на ноги, парень поплёлся в коридор, а инструктор продолжил беседу со мной.

— Горюнов, я абсолютно не понимаю решения Якута оставить тебя в нашей школе. Мало того, что память отшибло, так и до этого жил придурком.

— Меня генерал Ростоцкий рекомендовал.

— Слышал. Благодарность его заработать — это всё равно, что «Золотую ленту» на грудь получить. Но ты не подходишь по всем условиям приёма со своим минусовым Даром. Не подходишь и… подходишь. Поэтому готовься, что я с тебя буду три шкуры драть. Либо подохнешь к чёртовой матери, либо в нормального спасателя превратишься… Кажись, инвалиды оживать начинают.

После этого прапор потерял ко мне всякий интерес и по телефону вызвал медицинскую бригаду. Курсанты с большими сумками прибыли на место через несколько минут. Ту же стали вкалывать какие-то растворы поверженным бойцам, отчего те моментально оживали. Поразительно, как быстро затягиваются их раны. Вскоре я один выглядел помятым, хотя ещё каких-то десять минут назад выгодно отличался от них здоровьем. Обидно…

Курсанты ушли вместе с санитарами. Один из них показал характерный жест: ребром ладони, словно перерезая ножом, провёл себе по горлу. Понятненько. Продолжение следует, и лёгкой жизни ждать не приходится. Но это меня особо не волновало. Я и так знаю, что от нас не отстанут. Да даже если и захотят, то не смогут — не положено.

А дальше всех нас ожидало интересное занятие. После массовой драки наш кубрик превратился в груду хлама. Скотина инструктор даже не пытался сделать вид, что принимает наши доводы, и оставил всех без обеда, пообещав, что если ему не понравится уборка, то и ужинать будем исключительно собственными слезами.

Кросс, сука, тоже не отменил. Впечатления у всех остались от него незабываемые. Претенденты от введения, как я понял, полевого регенерирующего раствора потеряли много сил на восстановление своего организма. Я, побитый, тоже был не в лучшей форме. Так что не понимаю, как смогли чуть ли не ползком пройти все издевательства прапора Станова.

Уборку начали со стонами и матом. Но постепенно влились в определённый ритм, затирая лужи крови на полу и расставляя мебель.

— Горюнов! — кто-то ткнул меня в бок.

Поворачиваюсь и вижу раздражённую Радостину.

— Ты в следующий раз думай, прежде чем рот раскрывать. Кто дал тебе право натравливать на нас третьекурсников?

— Расслабься! — отмахнулся я. — Зато пар выпустили. Когда ещё получится им по рылу настучать?

— Сегодня ночью и получится. Они постоянно нас «строить» приходят.

— И строитесь?

— Естественно. Кто против них попрёт?

— Сегодня же попёрли? Значит, сами виноваты, что не умеете группой сдачи давать. Нравится — терпите. Но я не намерен.

— Группой⁈ Ты придурок? Всего семеро и курсантов разнесли нас. А если явится больше? А если все? Да мы под кроватями ночевать будем. Я дочь графа Радостина, и то пикнуть против них не смею. Хотя, поверь, знаю, что такое самоуважение. Но тут нет дворян, а одни ученики. Тебе, кретину, это должны были объяснить.

— Нет, — покачал головой я. — Это до вас не допёрло. Хочешь, чтобы тебя уважали, то засунь свой титул в задницу и как личность отстаивай честь до последнего вздоха. Я готов хоть каждый день оказываться в лазарете, но ничьи ботинки лизать не буду. И чем больше меня будут ненавидеть такие, как ты, тем больше я буду понимать, что всё делаю правильно, не уподобляясь трусливым крысам. Хочешь приспосабливаться — дело твоё, но ко мне не лезь. Хищник травоядной не товарищ.

Я видел, как ты сегодня билась. В прямом смысле слова: выгрызала зубами победу. Значит, можешь! Можешь, но не хочешь быть человеком. Намного комфортнее забиться в нору с дерьмом. Воняет, зато тепло. Нет, Радостина, это не мой путь.

— Правильно, брат, говоришь! — хлопнул меня по плечу сменившийся с поста дневального Борсиев. — Я сам за меньшее убить готов был… За это сюда и загремел, одного гада не совсем по дуэльному кодексу уложив. А теперь, как баран перед волками трясусь. Понимаю, что неправильно, но ничего поделать с собой не могу.

Словно подменили меня, лишив защиты Рода и заглушив Дар. Слабым себя чувствую… Но слабость у воина не в руках, а в сердце прячется. Позор! Горюнов, если помощь нужна будет, то готов поддержать. Пора и мне из барана опять волком становиться. Меня Алан зовут.

— Данила, — протянул я свою ладонь. — Договорились. Если ночью к нам эти заявятся, то держись рядом.

— С вами пойду, чтобы зря дурные головы не подставили, — смущённо буркнула Радостина. — Светлана Васильевна я… Можно просто Света. И нечего на меня так пялиться! Да, я очень боюсь! Но я сильная и страх свой преодолеть могу!

— Вообще-то слабаков здесь нет, — раздалось из другого угла кубрика.

Я осмотрел претендентов. Оказывается, все прекратили работу и внимательно слушают наш разговор. Вроде бы такие же зачуханные и вымотавшиеся, но сегодня впервые увидел на их лицах не покорную обречённость, а злой азарт.

— Подумайте, — обратился я ко всем. — Хорошо подумайте. Огребём, и не раз, если не дадим себя подмять. Мы намного слабее третьего курса.

— Ну и что? — сказала незнакомая рыжеволосая девчонка со смешными конопушками. — Сегодня тоже получили. Но ударом на удар отвечать приятней, чем тупо терпеть тумаки. Всё равно до нас докапываться будут. Уверена, что уже сегодняшней ночью за реваншем придут. Они и так приходят… Не будем облегчать жизнь третьему курсу. Жаль, что их намного больше.

— Странно. Почему больше? — удивился я. — Идёт же постоянный отсев, и с каждым курсом учащихся должно становиться меньше.

— Нет, Данила, — пояснила Светлана Радостина. — Никакой ошибки нет. Претенденты и первокурсники не только здесь, но и ещё в трёх филиалах школы. А вот со второго курса все переводятся в нашу столичную. Ты как с луны свалился, если не знаешь элементарных вещей.

— У меня прошлую память отшибло напрочь.

— Понятно… Поэтому такой отмороженный на всю башку?

— Судя по личному делу, раньше ещё хуже был.

— Ну, это всё объясняет. Ладно! Не обижайся! Лучше скажи, что дальше делать будем? Получается, что ты у нас вроде командира теперь, раз сам эту бучу заварил.

Я ненадолго задумался, выстраивая план ночной битвы. И претенденты, и мой прошлый жизненный опыт говорят одно и то же: взять реванш придут к нам обязательно. Не просто реванш, а устроить показательную порку соплякам. И откладывать в долгий ящик такое не будут.

Можно, конечно, насчёт усиления переговорить с первокурсниками. Пробраться после отбоя к ним и перетереть тему. Только вряд ли они согласятся. Им до спокойного второго осталось всего пару месяцев потерпеть. Так что не станут «первоклашки» усложнять свою жизнь, уже морально смирившись с постоянными побоями. Ещё и заложить нас старшим могут, чтобы выгадать себе несколько дней спокойной жизни. Придётся самим…

— Решено! — шибанул я кулаком по тумбочке. — Идём ночью в гости! Не хрен тут опять бардак устраивать — только всё расставили.

— Сдурел? — округлила глаза Светлана от такой заявы.

— Нисколько. Большинство третьекурсников сегодня к нам попрутся. Останутся спать единицы. Гасим их сонными и переворачиваем всё вверх дном.

— Не выйдет, — скривился Алан. — Караульные посты нормально выйти нам не дадут. Тут же сообщат дежурному офицеру, и карцер всем нам гарантирован.

— Не скажи! — поддержал разговор ещё один претендент. — Нас ночью на физуху пару раз гонял инструктор. Если построимся, как для кросса, то никто не обратит внимание. Нормальный учебный процесс для «мяса». В открытую вот так идти идиотов как бы не должно быть… Хотя скоро будут.

— Мы не идиоты, а творческие личности! — рассмеялся Борсиев. — Ну и самоубийцы немного.

До самого ужина наводили порядок, между делом составляя план ночной вылазки. К счастью, прапорщик Станов сегодня был относительно добр и сильно не гонял до самого отбоя. Видимо, впечатлился побоищем. Интересно, что скажет завтра с утра? Чую, ничего хорошего.