Бас

Глава 7

Пока ребята были в Шато Мармонт в Лос-Анджелесе, давали интервью журналу Rolling Stone, в Портленде совершенно незнакомый человек обследовал мои женские прелести. Красиво обрамлённые медицинские дипломы, висящие на стене офиса, не смогли уменьшить неловкость от того, где сейчас находились её одетые в перчатки руки.

Да, посещение гинеколога — это просто нечто.

Кстати, с фасолинкой всё было в порядке. И, впервые услышав её сердцебиение, мой мир перевернулся. Она была настоящей. Всё это происходило на самом деле. Я в действительности собиралась стать матерью. Удивительно.

Учитывая гастроли группы и запрет для Бена посещать квартиру Мала и Энн (также, уверена, что он избегал меня, несмотря на все его прекрасные слова), прошло уже четыре недели с тех пор, как он щедро пополнил мой скромный банковский счёт, до тех пор, когда мы снова увидимся. Понадобилось довольно много времени для того, чтобы меня перестало постоянно тошнить, и мне разрешили путешествовать. Так как моя голова частенько склонялась над унитазом, я пропустила Ванкувер, Сиэтл, Портленд, Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Энн и я встретились с группой в Фениксе. Мы прибыли ближе к концу их концерта, так как задержались из-за бури.

Сэм встретил нас и отвёл в боковую часть сцены посмотреть на бис. Было здорово снова увидеть «Стейдж Дайв» вживую. Я сидела на пустой коробке за массивным экраном, который проецировал зрителям на стадионе всё, что происходило на сцене. Я не могла видеть людей, но я могла их слышать. Технический персонал, сборщики-монтажники, и подобные тоже ждали здесь.

Как только шоу закончилось, Мал набросился на Энн. Мужчина был повсюду на ней, словно сыпь, тёрся своим потным телом об неё и, по сути, имитировал половой акт на людях. Кажется, она не возражала. Мы не околачивались там, все направились прямо в отель. По всей видимости, интервью и встречи с фанатами были выполнены до шоу.

Бен на ходу кивнул мне подбородком в приветствии.

Череда роскошных чёрных лексусов медленно двигалась к остановке, как только мы приблизились к заднему входу шикарного отеля. Множество рук стучало в окна, люди изо всех сил пытались подобраться достаточно близко, чтобы прислониться лицами к тонированному стеклу.

Это было ужасно.

Дэйв и Эв были уже внутри, так как они приехали на первом автомобиле. Бен, Лена и Джимми выскочили из машины перед нами. Сразу же Лена и Джимми поспешили через коридор, сделанный охраной, в относительную безопасность отеля. Но Бен задержался, раздавая автографы и пожимая руки.

Там было так много людей. Истинное море женщин и мужчин, которые плакали, кричали и суетились. Я знала, насколько знаменитыми были парни, но знать — это одно, а видеть — это совершенно другое. Даже телевизионные команды находились среди этой неразберихи, камеры снимали всё это.

— Дерьмо, — прошептала я, ссутулившись.

— Кто-то не умеет хранить секреты, — сказала Энн, сидя между Малом и мной на заднем сиденье.

Мал просто пожал плечами.

— Информация о том, где мы останавливаемся, всегда выходит наружу. Это норма. Привыкайте, дамы.

Одетый в чёрное охранник открыл дверь, и шум толпы охватил меня. Это было ошеломляюще. Волна безумного, максимально громкого, белого шума. Пот проступил на моей спине, а во тру пересохло. Энн осторожно подтолкнула меня, кивая в сторону двери и совершенно выжившей из ума толпы по ту сторону. Я сглотнула и кивнула в ответ. Нравится мне это или нет (нет!), мы собирались туда выйти. Вообще, агорафобия не была большой проблемой (или демофобия, если вдаваться в детали). Она ничем мне не мешала. Однако, очутись я где-нибудь рядом с громким, толпящимся скоплением людей, то вряд ли я буду в лучшей форме.

Я осторожно спустилась вниз, почувствовав, как ступаю по дорожному покрытию. Вспышки фотокамер ослепляли меня.

Дерьмо.

Толпа подалась вперёд, приближаясь, и шеренга охранников пыталась сдержать их. Люди выкрикивали всякое дерьмо, но ничего из этого невозможно было понять из-за звука моего сердцебиения, стучащего в ушах. Они скандировали имя, и, судя по форме губ, я вполне была уверена, что это было «Мал».

Я стояла совершенно неподвижно, разинув рот. Блин. Нет. Не смогу этого сделать. Что, если я как-то споткнусь или наступлю на ногу или оступлюсь и случайно травмирую фасолинку?

Прежде чем я смогла поджать хвост и убежать обратно к машине, сильная рука обернулась вокруг меня и потянула моё тело вперёд, закрывая своим.

— Попалась, — сказал он, его дыхание согревало моё ухо.

Я не хотела говорить.

Бен повёл меня вниз по узкому коридору, сформированному охраной, прямо в здание. Обе его руки окружили меня, крепко удерживая, пока он не убрал одну руку, чтобы нажать кнопку лифта. Прохладный воздух успокаивал моё разгорячённое лицо, пока я пыталась восстановить дыхание. Боже, какой же идиоткой нужно быть, чтобы вот так растеряться. Какой замечательной матерью или психологом я стану.

Мал и Энн всё ещё были позади нас, едва различимые среди толпы.

— Пошли. — Рука Бена сползла к моей, потащив меня в лифт.

— Разве они не идут? Что они делают?

Двери лифта закрылись.

— От Мала можно ожидать чего угодно. Не волнуйся, они в порядке.

Я вытянула шею для того, чтобы посмотреть на него с близкого расстояния. Его волосы были чуть длиннее, собраны сзади в небольшой пучок, борода аккуратно пострижена. Всё так же красив, чёрт возьми. Его простая чёрная футболка, с принтом в виде открытки из Аризоны, была ему в пору, не слишком большая и не слишком маленькая. Резкий запах солёного пота задержался в воздухе вокруг него. Я хотела зарыться лицом в его грудь и дышать глубоко, снова и снова, несмотря на запах выпивки. Я просто хотела быть как можно ближе к нему. Однажды эти чувства исчезнут. Надеюсь, скоро.

Он посмотрел на меня с натянутой улыбкой, всё ещё удерживая мою руку. Улыбка, безусловно, не коснулась его глаз. Если уж на то пошло, я бы сказала, что мужчина выглядел взволнованным.

— Извини, что потеряла над собой контроль, — сказала я.

Дверь открылась с низким электронным сигналом.

— Не беспокойся об этом, — сказал он и отпустил руку, чтобы мягко подтолкнуть мен в спину, направляя вперёд. Его движения были уверенными, а походка — твёрдой. Как бы много он ни выпил, он явно всё ещё был вменяемым. — Ну же.

Кремовый ковер заглушал наши шаги, небольшие люстры освещали нам путь. Это всё не слишком отличалось от Вегаса своей дороговизной и роскошью. Другая пара охранников бродила здесь, присматривая за вещами.

— Разве это не беспокоит других постояльцев? — спросила я, кивая в их сторону.

— Группа заняла весь этаж. Ты будешь жить в люксе Мала и Энн. Это две двери дальше по коридору. — Бен поднёс карту к электронному замку. Он открыл дверь, когда маленький огонёк стал зелёным. — Зайдёшь на минутку?

— Ладно. — Его приём не был таким уж тёплым. Чёрт побери, всё это было таким ужасно неловким.

Внутри его номер был большим, с хорошим видом и множеством удобных диванов в оттенках бежевого. Довольно большая коллекция бутылок со спиртным покрывала прикроватный столик — единственный явный признак рок-н-рольного образа жизни в этой нетронутой комнате.

Не моё дело, чем он занимался накануне вечером. Совсем нет.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да. — Мы сели друг напротив друга. — Утренняя тошнота уменьшилась.

— Отлично.

— Да.

Я кивнула.

— Спасибо за сообщения, — сказала я. — Это было мило с твоей стороны.

— Ничего особенного.

Утром и ночью он присылал мне один и тот же краткий почти безличный вопрос: «Ты в порядке?». Я отвечала так же: «Хорошо!», «Отлично!», «Потрясающе!». И смайлик время от времени. Не могла же я сказать ему, что всё утро меня рвало, что я чувствую себя полуживой, со своими бушующими эмоциями, что моя грудь болит, и мой мозг медленно плавится из-за гормонов. Всё было слишком странно между нами для такой суровой правды. К тому же, у него было много своих забот о концерте и прочем. Так что взамен я жаловалась Энн, и она была достаточно добра и не сказала, что я сама во всем виновата. Иногда этот взгляд задерживался в её глазах, но я игнорировала это. Нет смысла себя жалеть. Вперёд и только вперёд — или наружу, как в случае с моей утробой.

Моя рука скользнула на крошечный животик, едва заметный под моей синей майкой, и Бен последовал за ней взглядом. Он вытер рукой свои губы, его взгляд был решительным. Взгляд, которым он одарил мой живот, был полон страха. Я не могла вынести этого.

— У тебя есть сок? — спросила я.

— Конечно. — Мужчина вскочил с места, очевидно, желая побыстрее уйти. Он двинулся в сторону шкафа туда, где умело был спрятан бар. В комнате было так тихо. Когда он открыл маленькую бутылочку с соком, хлопок, с которым она открылась, заставил меня подпрыгнуть.

— Наверное, мне уже пора, — сказал я, поднявшись на ноги. — Не буду тебе мешать.

— А как же твой сок…

Внезапно входная дверь распахнулась, и ворвалась вечеринка. Другого описания быть не может. Смех, пиво, мужчины и женщины — все они хлынули в дорогой люкс, пока комната не была заполнена до отказа.

— Грандиозное шоу, — кричал долговязый парень с длинными черными волосами и женщиной, прилипшей к его бедру.

Он дал пять Бену.

— Было хорошо.

Их разговор погряз в «Металлике». Высокий парень, покрытый татуировками, достал пиво из своей упаковки и засунул его мне в руку. Я взяла его чисто инстинктивно, мокрая банка охладила мою кожу.

— Эй, — сказал он, усмехнувшись. Бледно-рыжие волосы торчали шипами вверх, и действительно стоит отдать ему должное, у него была хорошая мордашка. — Я — Вон.

— Лиззи. Привет.

— Не видел тебя здесь прошлой ночью. Я бы точно тебя запомнил.

Что за флирт. Должно быть, это всё сиськи. Раньше у меня не было проблем с этим, но я бы не назвала себя магнитом для мужчин. Особенно не в комнате, где половина женщин выглядела и одевалась, как модели нижнего белья.

— Ах, нет, — сказала я. — Я приехала только сегодня вечером.

Вон открыл пиво, положив упаковку на журнальный столик.

— Фанатка или как-то связана с группой?

— И то и другое, наверное.

— И то и другое? — В его глазах горел интерес. — Ну, ты находишься в комнате Бена, так что, предполагаю, что ты — его подруга.

Я только улыбнулась.

— Как насчёт тебя? Как ты сюда попал?

— Я играю на бас гитаре в группе на разогреве «Даун Фо».

— Эй, Вау! Я слышала о вас, ребята. Вы замечательные, — сказала я, хлопая в ладоши от восторга. Можно подумать, я никогда раньше не встречала известного музыканта.

Его ухмылка стала шире. Мне нужно взять себя в руки.

— Мне очень нравится ваша песня… Дерьмо…

Он засмеялся, когда моё лицо начинало медленно гореть.

— Нет, я знаю название. — Как неловко и неприятно. — Я знаю. Она на днях была у меня на повторе.

— Всё нормально.

— Не говори мне.

Я закрыла глаза, перебирая информацию в голове. Заставить моё собственное тело ополчиться против себя же, превращая меня в гигантскую, идиотскую, ходячую машину для изготовления детей. Это было несправедливо.

— Дай мне минутку.

Он ещё больше смеялся надо мной.

— Ох. Глупые гормоны беременности. — Я встала, как вкопанная.

Белки в глазах Вона вдруг показались мне огромными и ослепительно яркими. В который раз я столкнулась с мужским страхом. Не знаю, почему. Не то чтобы была хоть какая-то вероятность, что у меня был его ребенок. Ирония, что парень, играющий дэт-металл, испугался беременной девушки, меня совсем не впечатлила.

Хороший же способ сохранить секрет. Как только я проболталась, мне захотелось дать себе пощёчину. Либо это, либо купить себе намордник. Моя беременность была скрыта с поля зрения широкой общественности, и мне очень хотелось, чтобы так всё и оставалось.

— Я бы предпочла, чтобы это осталось в секрете, — сказала я, понизив голос и подойдя ближе к мужчине. — Просто, срок ещё маленький, и…

— Вон. — Бен протянул руку мужчине буквально источая тестостерон. — Как дела?

— Да, хорошо, Бен.

— Вижу, ты познакомился с Лиз. — Он сунул долгожданный сок в мою свободную руку, и выхватил пиво из другой. Затем он открыл эль и начал жадно пить.

— Да, мы как раз болтали, — сказал Вон. Боязнь детей радостно покинула его лицо, оставив взамен дружелюбную улыбку. Слава Богу. Возможно, он ничего не расскажет. — Оказалось, что она — фанатка.

— В самом деле?

— Да, — подтвердила я. — На прошлой неделе песня «Stop» была у меня на повторе.

Получилось.

— Ясно, — улыбка Бена выглядела почти так же естественно и непринуждённо, как шуба в июне. Что бы он ни задумал, мне это не нравилось. Затем, как я и думала, он скользнул рукой вокруг моей шеи, притянув меня ближе. Только не как девушку или возлюбленную. Нет, ничего подобного. — Лиз теперь свояченица Мала. Не так ли, милая?

— Ага.

Забавно, мне всегда нравилось, когда он так меня называл. Однако, в этот раз, всё было иначе. Я сделала глоток яблочного сока в попытке успокоиться.

Нахмурив брови, Вон взглянул на нас поочерёдно, явно сбитый с толку.

— Не знал об этом.

— Да. Прости, что пугаю тебя Малом, но она под запретом. Всё понятно, чувак?

Бен поцеловал меня в макушку, а затем окончательно перешёл все границы и, в самом деле, взъерошил мои волосы, как будто я была сопливым ребёнком.

— Можно тебя в спальню на пару слов, Лиз?

— Конечно, Бен, — сказала я сквозь зубы.

Он повёл меня сквозь толпу, едва касаясь моей спины рукою. Дверь в главную спальню была закрыта — вероятно, поэтому она не была так же заполнена людьми.

Я не сказала ни слова, пока он не закрыл нас изнутри. И после этого, я всё ещё молчала.

Взамен, я выплеснула свой напиток ему в лицо.

— Какого хрена?! — взревел он, вытирая яблочный сок с глаз.

— Как ты смеешь ерошить мои волосы, будто я твоя младшая сестра или что-то вроде того. — Я бросила пустую бутылку на ковер. — Как ты смеешь?

— Я делал тебе одолжение.

— Чёрта с два ты делал мне одолжение.

Мужчина, отставил пиво в сторону и бросился вперёд, возвышаясь надо мной.

— Этот парень — чёртов кабель, Лиз. Почти каждую ночь в турне у него были разные женщины.

— Что за чушь ты несёшь?

— Я не вру тебе. Он флиртовал с тобой, пытаясь залезть в твои трусики. Это обычно он и делает.

— Я не о нём говорю.

Бен моргнул.

— Мы с тобой не вместе, помнишь? Если я хочу флиртовать с парнем, я буду. Это не твоё дело.

— Ты беременна моим ребёнком.

Увидев этот гнев в глазах, умная женщина отошла бы назад. Плевать на это. Я столкнулась с ним нос к носу. Ну, по крайней мере, насколько это было возможно с нашей разницей в росте. В следующий раз, когда у нас будет ссора, я определённо захвачу с собой лестницу.

— Верно, Бен, я беременна нашим ребёнком, — сказала я, тяжело дыша. — И я в этом турне для того, чтобы помочь нам понять, как ладить и быть родителями. Это предполагает взаимное уважение друг к другу.

— Я уважаю тебя, Лиз. Но я не могу просто стоять и смотреть, как какой-то игрок пытается подцепить тебя.

— Да неужели? Скажи мне, что у тебя не было секса с одной из этих чудесным образом свободных, едва одетых дам. Дай мне знать, что это не просто какие-то запутанные двойные стандарты, которые ты пытаешься навязать мне.

Он не смог этого сделать. Его рот захлопнулся, и он отошёл назад, увеличивая пространство между нами. Это не должно было ранить, но так случилось. Сердца всегда так глупы. По крайней мере, он не пытался оправдаться.

— Нет? — спросила я.

Никакой реакции.

— Мы не вместе. Ты не имеешь права отпугивать парня от меня. И относиться ко мне таким образом — как к ребёнку, взъерошивая мои волосы, называя меня «милой»… — Мои глаза зудели, наполняясь влагой. Стремительно. — Как ты, блин, посмел?

Мне следовало бы убежать отсюда. Я хотела. Однако, мысль о потере самообладания перед крутой толпой на вечеринке остановила меня. Должен был быть другой выход. Всего несколько минут, и я могла бы собраться и отправиться на поиски своей комнаты.

— Мне нужно в туалет.

Моё достоинство было мизерным, примерно такого же размера, как и мочевой пузырь с тех пор, как появилась фасолинка. Мне приходится достаточно часто ходить в туалет, так что я не совсем лгала, несмотря на внезапный приток влаги в моих глазах. Тупые гормоны. Дурацкие мужчины со своей проклятой спермой. Я вошла в великолепную ванную комнату и захлопнула дверь. Одна за другой, слёзы стекали по моим щекам.

А девушка в зеркале, она всё ещё не светилась от счастья. Чертовски несправедливо.

Я сделала свои дела в туалете, вымыла руки, а затем лицо. Все эмоции внутри меня продолжали нарастать, угрожая снова выйти наружу. Эта ситуация с Беном прокручивалась в моей голове. Так что я сделала то, что сделала бы любая здравомыслящая, сбитая с пути двадцатиоднолетняя недоучка — забралась в массивную, пустую ванну, чтобы остыть и переосмыслить свою жизнь. Вообще-то, мне было довольно удобно. Вдалеке я слышала, как продолжалась вечеринка, с болтовнёй и музыкой. Можно подумать, что у такого высококлассного отеля, как этот, стены будут толще.

Я сидела там добрых пять-десять минут, пытаясь успокоиться и разобраться с этой ситуацией. Возможно, нам с Беном не стоит говорить какое-то время. Нам не нужно быть друзьями, чтобы вместе растить ребёнка, если это действительно должно было произойти. Если он передумает участвовать в этом, то никто не удивится. Жёстко, но это правда.

Неважно. Будь, что будет, я справлюсь.

— Где Лиззи? — спросил глухой голос в соседней комнате, мужской и резкий. Джимми Феррис. Я понятия не имела, почему это его волновало.

— В туалете, — сказал Бен. — Чего ты от неё хочешь?

— Полагаю, Мал и Энн заняты, навёрстывая упущенное время. Лена подумала, что Лиззи хотелось бы провести с ней время.

— Мы тут кое-что обсуждаем. Я спрошу её через несколько минут.

Джимми фыркнул.

— У вас сейчас приятная беседа, да? Вот почему ты весь мокрый, а пустая бутылка лежит на полу? Попробуй ещё раз, Бен.

— Не твоё собачье дело.

— В этом ты прав. Не моё. Ну да ладно…

В какой-то момент все замолчали, и я напряглась, чтобы услышать хоть что-то, что-нибудь.

— Мужик, ты, бл*дь, всё только сильнее с ней усложняешь, — сказал Джимми, нарушая тишину. — Так или иначе, отныне эта девушка будет в твоей жизни. То, как ты себя ведёшь, не приведёт ни к чему хорошему.

— Да что ты знаешь об этом? — зарычал Бен.

— Что я знаю о том, как облажаться с девушками? Ты серьёзно?

Ничего в ответ.

— Сколько раз ты разговаривал с Лиззи в прошлом месяце?

— Мы разговариваем.

— Только не лицом к лицу, иначе я бы узнал об этом от Мала. Ещё один бардак, с которым ты не смог разобраться.

— Я работаю над этим, — сказал Бен, его голос был полон гнева. — Я с ним всё улажу.

— Поверю только, когда сам увижу.

— Не читай мне нотации о том, как портить отношения с группой. Где ты, чёрт возьми, был на прошлой репетиции перед Сиэтлом?

Джимми усмехнулся.

— Отвозил Лену на приём к акушеру-гинекологу. Ты хоть, чёрт возьми, знаешь, кто это?

— Конечно, черт подери, я знаю.

— Разве? Ты отвозишь Лиз на приёмы? Присматриваешь за ней? Конечно, нет. Потому что, если бы ты это делал, все остальные члены этой группы уважали бы тебя намного больше, чем сейчас.

— Мы отправились в турне, — сказал Бен.

— Некоторые вещи намного важнее, мужик. Забота о женщине, которая носит твоего ребёнка, например.

— Джим…

— Сколько раз ты звонил этой девушке с тех пор, как мы были в турне?

— Какого хрена? Ты теперь консультант по отношениям?

Джимми рассмеялся.

— Моя женщина не швыряет мне в лицо напитки, так что, если тебя это волнует, я мог бы им быть.

— Она не моя женщина.

— Она та девушка, которой ты сделал ребёнка, кретин. И если она переживает хотя бы половину того дерьма, с которым сталкивается Лена, то ты — самый низкий подонок, с которым я когда-либо сталкивался, потому что заставляешь её справляться с этим в одиночку.

Думаю, у Бена не нашлось ответа.

Должна признать, я переживала за него. Он любил этих парней, как братьев, и я нормально справлялась со всем сама, более или менее. И да, я чувствовала себя немного виноватой за то, что подслушивала этот разговор. Хотя, учитывая то, что я была предметом обсуждения…

— Ребёнок постоянно влияет на перепады её настроения. В одну минуту она в глубоком отчаянии, переживает о том, как мы справимся с этим, уверенная, что всё полетит к чертям, и я брошу её. Как бы не так! Затем, всё хорошо, и она снова взволнована тем, что станет мамой.

Пауза.

— Ей тяжело, мужик, всё меняется. И я знаю, как чертовски страшно сталкиваться с этим.

— Джим…

— Нет. Просто заткнись и послушай. Я почти закончил. — Джимми тяжело выдохнул. — Никто из нас не планировал этого. Но ты должен прекратить быть придурком года и привести себя в порядок, пока ещё не слишком поздно.

— Ладно. Я поговорю с ней.

— Подумай, Бен. Просто подумай. Как, чёрт возьми, ты собираешься объяснить это своему ребёнку через пять или десять лет? Что его мамочка не разговаривает с тобой, потому что ты провёл всю её беременность, прячась за бутылкой и трахаясь с фанатками?

Мой желудок резко сократился. Вот такие дела. Конечно же, я знала, что он был с другими женщинами. Тем не менее, это всё равно ранило.

— Всё не так, — закричал Бен.

— Всё именно так. Дай мне передохнуть, чувак. Только то, что я не приходил на твои ночные вечеринки, не значит, что я не знаю, что здесь происходит. Чёрт возьми, все это видят.

Бен опять молчал.

— Не знаю, хочешь ты её или нет. Но я говорю тебе сейчас, ты потеряешь её, ты потеряешь своего ребёнка и оставшуюся часть самоуважения в придачу. Твои родители были никудышными, как и мои, так что ты знаешь, каково это. Разберись со своим дерьмом.

Дверь спальни открылась, шум вечеринки стал звонче.

— Если Лиззи захочет провести время с Леной, просто приведи её. Ей будут рады в любое время.

Бен не ответил.

Шум вечеринки снова утих, когда закрылась дверь спальни. Затем послышался громкий звук ударов. Раз, два, три раза. Я с удивлением посмотрела на дверь ванной комнаты, с небольшой крупицей страха. Было чертовски громко.

Возможно, мне пора уходить.

— Лиз, можно мне войти?

— Не заперто, — сказал я стоящему за дверью.

Очень медленно, ручка повернулась. Затем Бен просунул голову, будто ожидал, что снаряды, жидкие или наоборот, полетят в его направлении.

— Ты в безопасности, — сказала я.

— Привет.

— Привет.

Он ничего не сказал, и просто повернулся к раковине, чтобы вымыть лицо и шею. Полагаю, я хорошо постаралась, обливая его, потому что он снял футболку и отбросил в сторону. Затем он стал отмывать руки.

Только затем он подошёл.

— Не возражаешь, если я присоединюсь?

Я пожала плечами.

— Это твоя ванна.

Вздохнув, он забрался и сел напротив меня на другом конце ванны. Я подтянула ноги, чтобы убедиться, что у него было достаточно места без необходимости прикасаться. Он вытянул свои длинные ноги по обеим сторонам от меня, взгляд приклеен к моему лицу. Как нелепо мы, должно быть, выглядели — я, полностью одетая в пустой ванной, и он в джинсах и больших чёрных ботинках. Боже, у него была красивая грудь. Я старалась не замечать этого, но некоторые вещи были вне моего контроля. Полуголый Бен определенно был одной из них. Тем не менее, перепалка с Джимом беспокоила меня. Также, как и необработанные розовые костяшки пальцев его правой руки. Этим ребятам, очевидно, нравилось бить стены в порыве злости. Я помнила, как однажды Мал сделал то же самое. Мужчины. Такие вспыльчивые.

И, разумеется, в последнее время я ничего ни в кого не бросала.

— Ты слышала, как мы и Джимом ссорились, — сказал он.

— Было сложно не услышать.

Он кивнул.

— Он был прав только в одном: прошло уже какое-то время с тех пор, как мы разговаривали. Я имею в виду, действительно разговаривали.

— Да.

На мгновение мы замолчали. Я чертовски уверена, что не собиралась нарушать тишину первой. В тот момент я просто не была такой храброй.

— Я, эм… слишком был занят турне. — Он вытянул руки вдоль края ванной, очевидно, пытаясь устроиться поудобнее, насколько жёсткая керамика и сама ситуация позволяют. Он проигнорировал небольшую полосу крови на правой руке. — За несколько недель до этого Адриан заставил нас поговорить с каждым чёртовым репортёром в стране. Это было безумием.

— О.

— Продюсеры думают, что музыка просто создаётся сама по себе. Они думают, что когда Дэйв написал песни, нам нужна одна или две попытки в студии — и всё готово. Но это фигня. Требуются часы, иногда дни, чтобы найти правильное звучание. — Огонь ярко пылал в глазах поверх выпивки и Бог знает чего. Его страсти к музыке. — Дэйв раньше тоже был перфекционистом, но все ребята сейчас отвлекаются, смотрят на часы, желая вернуться домой к своим женщинам. Только я один сижу там с Дином и Тайлером до четырёх, бл*дь, утра, пытаясь сделать всё идеальным.

— Похоже, у тебя много работы.

— Так и есть. Джимми и Мал взрывают публику, а Дэйв всё ещё пишет песни. В группе всё сейчас сводится на мне, взять хотя бы работу над звуком. — Он почесал подбородок. — Знаю, что это звучит, словно я самодовольный и помешанный на искусстве, но всё это важно, понимаешь? Что бы мы ни сделали, мне нужно знать, что это лучшее, на что мы способны.

— Я понимаю.

— Я не избегал тебя, Лиз, но также не стремился повидаться с тобой. Ты могла это заметить.

— Верно.

— Думал, что лучше позволить ситуации с Малом и Энн утихнуть. Хотя, это просто ещё одно оправдание. — Тёмные глаза впивались в меня, словно он мог видеть мою душу. Кто знает, возможно, и мог. Я всегда чувствовала себя с ним слишком открытой, выставленной напоказ. Он только сильнее запутывал меня всеми этими желаниями и потребностями. Не знаю, чувствовала ли я к нему любовь или вожделение. Но что бы там ни было, это было отстойно.

— Прости, Лиз, — сказал он, его мягкий, глубокий голос заполнил комнату. — Я сказал, что буду твоей опорой, и не сделал этого. Я снова исчез, и на этот раз ты в самом деле проходила через всякое дерьмо. Серьёзное дерьмо.

Ха.

— Джимми был прав. Ты не должна была проходить через это в одиночку.

— Всё было не так уж плохо. — Я отвернулась. Слишком много эмоций за один день. — Со мной была Энн.

— Да, но это наш ребёнок, а Энн — не я.

Я вдохнула носом и выдохнула ртом, аккуратно и медленно, пытаясь успокоить своё сердцебиение. Это правда. Его отсутствие оставило свой след, и никакое количество ободряющих лекций, прочитанных перед зеркалом в ванной, не могло изменить этот факт.

— Не так ли? — спросил он.

— Да, Бен, это так.

Он медленно кивнул, словно что-то было решено.

— И что теперь? — спросила я.

— Поговори со мной. — Пальцы его левой руки мелькали, играя с твёрдым краем ванны. От нервов или нет, я понятия не имела. По крайней мере, кровь на костяшках правой руки высохла.

— О чём?

— Обо всём, что я должен был услышать в прошлом месяце. — Мужчина был серьёзным. Очень. — Больше никаких чёртовых бесполезных сообщений, Лиз. Поговори со мной. Сейчас, лицом к лицу. Помоги мне доказать, что Джим ошибся.

Дать ему ещё один шанс.

Я смотрела на него, мой мозг подбирал слова. Но всё, что приходило на ум, было лишено либо достоинства, либо мощи. О, чёрт. Могла ли я доверить ему свои слабости и проблемы? Вот в чём вопрос.

— Ну же. Как на самом деле ты поживаешь? Что с тобой происходит? — напирал он. Я нахмурилась, глядя на него, а он хмурился в ответ. — Лиз, пожалуйста.

Я застонала в поражении.

— Ладно, я облажалась.

— Почему ты облажалась?

— Так много причин. — Я отбросила волосы с лица назад — я больше не собиралась прятаться. — Беременность — отстой. Это естественно, как же. Я, наконец, перестала блевать, но я устаю всё время. Отказ от кофе дался мне ужасно. Никакая одежда больше мне не подходит из-за этих дурацких грудей, и они постоянно болят. Такое чувство, будто я должна писать каждые тридцать секунд, и, к тому же, я плачу каждый раз, когда показывают рекламу «Здорового пса». Это нелепо.

Маленькие морщинки появились по обе стороны от его носа.

— Ты плачешь из-за рекламы собачьего корма?

— Да. Щенки прыгают друг через друга, чтобы добраться до своей матери, и они так красиво виляют своими милыми маленькими хвостиками и всё такое.

Он просто уставился на меня.

— Я знаю, что съезжаю с катушек, Бен. Поверь, я это прекрасно знаю.

— Эй, всё в порядке. — Он прикрыл улыбку рукой. Слишком поздно, ублюдок.

— Ты пытаешься бороться со всеми этими гормонами, которые просто **анулись. Дерьмо. Шизанулись.

— Шизанулись?

— Я стараюсь не ругаться, — объяснила я. — Хочешь, чтобы первое слово, которое выдаст наш ребёнок, было чем-то плохим?

— Нет. Понятно. — Мужчина невероятно плохо скрывал ухмылку. — Никакой ругани.

Придурок. Я сощурила глаза, сдерживая собственную улыбку.

— Я воспринимаю тебя всерьёз. Честно. — Он хладнокровно врал. Хотя, было довольно приятно видеть его улыбку и слышать его низкий смех. По крайней мере, плохое настроение исчезло.

— А мои лодыжки толстые и мерзкие, — сказала я. — Это нелепо.

— Что? Покажи мне. — Гигантская лапа схватила мою ногу и потащила к себе на колени. Без прелюдии он засучил штанину джинсов и снял сандалию, бросив её на пол. — Выглядит прекрасно. С ней всё в порядке.

— Моё тело задерживает жидкость. Это отвратительно.

Одной рукой он откинул назад свою длинную, тёмную чёлку, и взглянул на меня с сомнением.

— Отпусти мою ступню, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты смотрел на неё.

Он медленно покачал головой.

— Это все, что ты делала в прошлом месяце? Убеждала себя во всяком бреде и плакала из-за рекламы собачьего корма?

— Моя лодыжка стала определённо толще, Бен. И я объяснила по поводу рекламы собачьего корма. Отдай мне ногу.

— Нет. — Он засунул одну ногу под другую и поместил мою ступню сверху, прежде чем начать массировать пальцы моих ног. Чёрт, как же хорошо. У мужчины были невероятно сильные пальцы. Должно быть, это результат игры на басу. Его большие пальцы вонзались глубоко в свод ступни, и мой позвоночник буквально плавился. Небеса, нирвана — всё это было в моей власти, пока он продолжал делать своё дело.

— Боже, как же хорошо, — вздохнула я блаженно, погружаясь глубже в ванну.

Он издал грубый рык. Я бы могла перевести это словом «хорошо».

— С твоей рукой всё в порядке? — спросила я в конце концов.

Он посмотрел на меня из-под темных бровей, губы были сжаты. Его волшебные пальцы на мгновение остановились, затем продолжили массировать.

— Я, возможно, оставил дыру в стене или несколько, после того как Джим ушёл.

— О.

— Он был прав. Ты одна справлялась со всем этим с самого начала, а всё, что сделал я, это откупился от проблемы, в надежде, что она исчезнет. — Он спустился вниз, растирая пятку и уделяя внимание моей опухшей лодыжке. — Я не хотел ничего знать, Лиз. Вот почему я держался на расстоянии. Я просто хотел жить, как обычно, притвориться, будто ничего не происходит.

— Я тоже. Но моё тело постоянно всё портит. — Я смеялась, несмотря на то, что тема была явно невесёлой. — Мы не такие уж и разные, Бен. Эта ситуация привела нас обоих в замешательство, и это ещё, мягко говоря.

— Не оправдывай меня, — ворчал он.

— Ладно, ты — засранец, и подвёл меня. Снова. Чувствуешь себя лучше?

На этот раз его улыбка стала намного шире.

— Думал, мы не ругаемся.

— Ой.

Удивительно, как массаж ступни влиял на моё настроение. В тот момент я любила весь мир. Истинный гнев был за пределами моей досягаемости. Бен схватил другую ступню, снова закатал мои джинсы и отбросил сандалию. Я не сопротивлялась — нет, сударь, ни за что.

— Могу я задать тебе вопрос? — спросила я.

— Валяй.

— Почему ты не хочешь иметь детей?

— Потому что это я, Лиз. Что видишь, то и получишь. Мне нравится, когда всё спокойно, легко. Но ты и я, между нами никогда не было всё гладко. С той минуты, когда я тебя увидел, всё было сложно. Сначала с Малом, а затем с разницей в возрасте, и теперь с беременностью. — Он покачал головой. — Некоторым женщинам плевать, когда я прихожу и ухожу. Всё хорошо. Но тебе и ребёнку, вам нужно больше, чем это. И вы заслуживаете большего.

— Мы мешаем твоему образу жизни.

Он посмотрел на меня исподлобья.

— Дело не только в этом. Дерьмо. Никогда не пытался объяснить это кому-то раньше. Когда ты была ребёнком, ты когда-нибудь играла в какую-нибудь игру, которая просто переворачивала твой мир? И ты просыпалась утром и понимала, что сегодня тебе ничего не нужно делать, только играть в эту игру весь день, и чувствовала, словно жизнь не могла быть лучше? Вот какова моя жизнь. Каждый день я встаю и занимаюсь музыкой, я что-то создаю.

Я печально кивнула, наконец-то понимая. Бен был человеком, живущим своей мечтой. Как будто кто-то мог с этим поспорить. Возможно, он свыкнулся с мыслью обо мне. Однако, реальность была таковой, что для меня никогда не будет места в его жизни.

— Когда ребята заняты, я могу сесть на самолет и попробовать что-то новенькое с другой группой, — продолжал он. — Провести время или стать приглашённым артистом в их альбоме. Даже наигрывать музыку с незнакомыми людьми в каком-то дерьмовом маленьком баре, где никто не знает моего имени. Такова моя жизнь, каждый день. Я делаю что-нибудь новое, учусь чему-нибудь. И это охрененно. Ничто не сравнится с этим.

— Звучит замечательно.

— Так и есть, — сказал он. — Вот почему я никогда не думал о детях. Даже девушка казалась слишком большим отвлечением. Не пойми меня неправильно, мне нравятся женщины. Но всегда было легче найти кого-то на ночь, чем связываться с чем-то, что противоречит тому, кто я есть, что я люблю делать.

Я кивнула. Что тут скажешь? Вступать в отношения и ожидать, что другой человек изменится, было глупо. У нас с Беном всё закончилось прежде, чем началось, я просто об этом не знала, не понимала до этого момента. Несомненно, я ему нравилась, но этого было недостаточно.

— Это не значит, что я не буду рядом с тобой и нашим ребёнком. Ты сказала, что мы можем быть друзьями, — сказал он. — Это предложение всё ещё в силе?

Быть друзьями было правильным решением. Я отбросила своё разочарование и нацепила улыбку на лицо.

— Безусловно.

— Мне бы хотелось этого.

Были только я и фасолинка, фасолинка и я. Что бы ни случилось, у меня будет поддержка моей малышки. Её отец мог делать всё, что пожелает. И правда была в том, что если бы он вот так продолжал массировать мои ступни, я бы была его лучшим другом, несмотря на дыру в моём сердце.

Он продолжал смотреть вниз, полностью концентрируясь на своей работе. Как правило, мои ступни не были такими увлекательными. В конце концов, у него мог быть фут-фетиш. Пальцы вырисовывали успокаивающие круги на моей дрянной лодыжке, прежде чем ещё раз упереться в свод ступни. Абсолютное и совершенное блаженство. Я в значительной степени чувствовала, как мои сумасшедшие детские гормоны сдают позиции и предлагают ему себя, прихорашиваясь и называя его Папочкой, грязными словечками. Что эти руки могли бы сделать со мной. Каждая частичка меня чувствовала себя легко и чудесно. Даже трепетала.

Подождите. Дерьмо, я была не на шутку возбуждена.

Раненое сердце, по-видимому, не выдержало конкуренции чрезмерно пылкой вагины. Жажда спермы была лишена смысла. У меня уже был ребёнок на борту. Мои непристойные, требующие внимания соски вульгарно и гордо выпирали из-под майки, просто умоляя о его губах. Состояние между моими ногами было не лучше. С каких это пор, мои ступни стали такой откровенной, с категорией «только для взрослых», эрогенной зоной? Его умелые руки занимались сладкой, порнографической любовью с пальцами ног, а мои мышцы превратились в желе. Мои ноги просто распахнулись в приглашении. Вне моего контроля, клянусь. Всё это было так невероятно хорошо.

Боже правый, чёрт возьми. Никто не предупреждал меня, что беременность может способствовать такому возбуждению.

Несмотря на экстаз, я не могла не заметить, что было всего лишь около трёх-четырёх дюймов между подушечкой моей ступни и выпуклостью под ширинкой его джинсов. Будет совсем не трудно прикоснуться. Пожалуй, небольшого изгиба было более, чем достаточно. Я могла бы просто провести пальцами по промежности этого бедняги, а затем вздохнуть, притворяясь, что это была какая-то глупая (замечательная) случайность. Ой, какая я неуклюжая, ласкаю невинные, ничего не подозревающие гениталии мужчины своей ступнёй. Как стыдно — хотя, на самом деле, такое может случиться с каждым.

Нет.

И, в самом деле, отчасти поэтому, по моему опыту, друзья не массируют ступни друзей, если только не происходит ничего большего. Я и так достаточно легко запуталась из-за этого мужчины, не нужно всё усложнять.

Лёгкий стон сорвался с губ, отражаясь в комнате, покрытой плиткой.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Ага.

— Ты издала звук.

— Нет, я не делала этого.

Небольшая складка появилась на его носу.

— Ладно.

— Это здорово, — сказала я, притягивая свои теперь распутные конечности обратно в безопасную сторону ванны. — Спасибо. Очень любезно с твоей стороны. Думаю, мы станем отличными друзьями.

Он пристально посмотрел на меня.

— В любое время. Если тебе что-нибудь понадобится, я хочу, чтобы ты сказала мне. Только так всё получится.

— Ладно. — Я хотела, чтобы его обнажённое тело было в моём распоряжении. Сейчас.

— Я хочу, чтобы ты был полностью честен, ладно?

— Абсолютная честность. — Да поможет мне Бог, я бы объезжала его всю дорогу домой и обратно.

— С этого момента мы разговариваем, — сказал он. — Всё время. Бла-бла-бла. Это про нас.

— Поняла.

— Отлично. — То, как его язык и губы играли с этим простым маленьким словом, значило гораздо, гораздо больше, чем когда-либо. И, возможно, это было моим воображением, но я чертовски уверена, что его зрачки были примерно в два раза больше их обычного размера. Они были, словно два одинаковых бассейна с чёрной, рок-н-рольной сексуальностью и желанием, они просто приглашали меня окунуться и стать мокрой, и дикой, и распутной. Внезапно, дыхание стало для меня проблемой. То же самое с ясным мышлением. Я не знаю, что было такого в этом мужчине, который побуждал меня быть поэтичной. Но мне действительно нужно было это остановить.

— Мне лучше уйти, — сказала я.

— Чёртово безумие… — пробормотал он.

— Что?

— Ты.

Я застонала от смущения.

— Да ладно, дай мне передохнуть. Я объяснила насчёт рекламы собачьего корма. И эй, я также сказала тебе это по секрету. Не смей никому рассказывать об этом.

— Я не об этом, — сказал он, намёк на кривую ухмылку в уголке его губ делал ужасные вещи со мной.

— Что тогда? — спросила я, одновременно желая и боясь узнать.

Он колебался, скрывая ещё одну улыбку за своей ушибленной рукой.

— Абсолютная честность. Давай.

— Уверен, ты не хочешь слышать, как я говорю о своём члене.

— Твоём, эм, твоём члене?

— Да.

— Ха. Сколько ты уже выпил?

— Для этого недостаточно.

От улыбки, которую он мне подарил, я чуть не кончила на месте. Тот факт, что она была окружена его чрезвычайно гладкой бородой, почти добил меня. Я точно знала, каково было чувствовать его растительность на себе. Это так возбуждает. Никогда я не хотела потереться щекой и другими важными местечками о чьё-то лицо. Когда дело касалось той ночи в Вегасе, моя память была слишком хорошей.

— Ты спрашивала, занимался ли я сексом с тех пор, как узнал о ребёнке, — сказал он. — Ответ — нет.

— Да, конечно, — рассмеялась я.

— Я серьёзно. Ничего не было с той ночи. Даже близко не было.

Вау.

— Почему?

— Не знаю. Думаю, я потерял либидо. — Он почесал подбородок. — Даже не был заинтересован. Просто… ничего.

— Он у тебя не встаёт? — спросила я, слегка шокировано и слишком любопытно. Бен всегда казался таким мужественным.

— Я не хочу, чтобы он вставал, — сказал он. — В этом вся разница.

— Да. Но Джимми сказал…

— Джимми не знает всего. — Он хрустнул шеей, раздражение читалось в его взгляде. — Жаль, что ты всё это слышала.

Я не могла честно сказать то же самое. Их разговор был достаточно поучительным.

— Я не был заинтересован в сексе с кем-то, потому что беспокоился о тебе и ребёнке, — сказал он. — Иметь с этим дело было слишком серьёзно, понимаешь?

— Да. У секса есть последствия, это своего рода облом. — улыбнулась я. — Думаю, я действительно была слишком скрытной. Энн всегда справлялась с серьёзными вещами. Но не в этот раз. Теперь всё на мне.

— И на мне.

— Да. — Время покажет.

— В любом случае, — сказал он. — Просто подумал, что ты посчитаешь это забавным.

— Что ты страдаешь эректильной дисфункцией? Бен, я бы ни в коем случае не посчитала это забавным.

— Это не эректильная дисфункция, Лиз, — сказал он с обидой в глазах. — Не говори так.

— Ладно, ладно. Извини.

— Я просто онемел. Потерял интерес к сексу на какое-то время.

— Верно. Онемел.

— В любом случае, — сказал он, всё ещё хмурясь. Мужское эго. Такое ранимое. — Как только я снова нахожусь рядом с тобой, мой член решает выйти из спячки. Слава яйцам. Боялся, что мне придётся ждать, пока ты не родишь ребёнка, чтобы вернуть его.

— Да. Фу. — Я обдумывала это какое-то время. Не такие уж и хорошие новости — по крайней мере, для меня. Однако, другие женщины в мире, вероятно, выиграют от этого. — Что ж, мы действительно обсудили кое-какие проблемы, так что вполне естественно, что ты будешь чувствовать себя лучше по поводу всей этой ситуации.

Он поморщился.

— Милая, я не говорю о нашей дружбе, хотя это хорошо и всё такое. Я говорю о том, что ты меня возбуждаешь. С той минуты, когда я встретил тебя. В физическом плане ты зацепила меня.

— Правда?

— Да, так и есть. Я просто направлю эту увлечённость в другое русло.

Мой рот работал, хотя ничего не выходило из него какое-то время. Я зацепила его. Боже, если бы он только знал, как сильно он до сих пор цепляет меня. Однако, надежда была мне не по силам. Я не могла позволить себе физический контакт с ним. Мои эмоции были слишком вовлечены, и, очевидно, этот мужчина хотел только немного развлечься. Без сомнения, сейчас я знала об этом.

— Бен, ты уверен, что у тебя не было никакого психологического барьера, — спросила я. — Все эти беспокойства по поводу беременности и того, как это на всё повлияет, могло отразиться на физическом влечении ко мне.

Он поднял бровь.

— Эй, я видела там несколько женщин, — сказала я. — Они потрясающие. И если они тусуются вокруг тебя ночь за ночью, то мне кажется маловероятным, что я со своим проступающим животиком и толстыми лодыжками вдруг озарила твою жизнь.

Его язык играл за щекой, и он ничего не ответил. Однако, в его глазах определенно был смех.

— Я просто пытаюсь быть рациональной, — добавила я.

— Проблема в том, что рациональное здесь ни при чём.

Хм.

— У членов нет мозгов. Вот почему мужчины попадают в неприятности.

Мужчина был прав. У членов, очевидно, также не было этих раздражающих эмоций.

— Дело в том, что я облажался, Лиз, ты права. Я ревновал. Я хочу тебя. Я не буду действовать, исходя из этого, потому что всё и так достаточно сложно, и мы стараемся быть друзьями. Так будет лучше для ребёнка.

— Верно. — То, что он сказал, было ничем иным, как правдой. Тем не менее, моя вагина впала в глубокую депрессию. Моему сердцу это также не слишком понравилось. — Шоу-бизнес ставит крест на отношениях — все эти разрывы и подобное. Отношения долго не живут. Видел это снова и снова. Я не хочу подвергать нашего ребёнка какому-то грязному разрыву, да и тебя тоже.

— Что? — Я подняла голову. — Ты действительно так считаешь? Но что насчёт Дэвида и Эв?

— Время покажет.

Мои глаза расширились.

— Мне кажется, это печально, Бен.

— Поверь мне, Лиз. Сейчас для нашего ребёнка будет лучше всего, если мы с тобой будем работать над долгосрочными отношениями, с которыми мы оба сможем жить. Это значит, что мы будем друзьями и постараемся вместе выяснить, каково быть родителями, правильно?

— Правильно. Наверное.

— Я знаю, что я не студент-психолог, но я также думаю, что будет действительно лучше, если ты не будешь встречаться ни с кем из моих друзей или людей, с которыми я работаю. Никогда. Думаю, что это, ах, только всё усложнит.

— Да. Достаточно справедливо.

— И я тоже не буду встречаться с твоими друзьями. Никогда.

— Спасибо.

Он приподнял подбородок в знак благодарности.

— Ух ты, мы действительно отлично справляемся, устанавливая дружеские границы, — сказала я.

Он улыбнулся.

— Всё это должно прекрасно сработать. — Как ни прискорбно.

— Надеюсь, — сказал он.

— Будет лучше, если мы не будем снова говорить о твоём пенисе и сексе между нами в будущем. Возможно, нам стоит немного умерить абсолютную честность.

Он подмигнул.

— Ты права. Виноват. Не нужно всё усложнять.

— Не проблема.

Он протянул мне свою правую руку, костяшки пальцев были розовыми, а большие пальцы — мозолистыми.

— Друзья?

— Ещё бы. Быть друзьями здорово.