Бастион: Хрустальный плен

Глава 22

Каких трудов мне стоило продержаться до отъезда – не знает никто. Вымотанный случившимся организм, свесил ножки на плечах воли и долга. И члены учсовета, и родители заметили, как резко я изменился. Но тут было без вариантов.

Родичи подошли выразить неожиданную радость от увиденного. Я ведь не говорил, что буду на первых ролях. Такая любимая и всегда желанная похвала, сейчас оказалась блеклой. Я лишь постарался отыграть обычного себя, дабы не обидеть родителей и не вызвать лишних вопросов.

Когда я блаженно тащился к автобусу, кто-то вдруг окликнул. Голос незнакомый, поэтому даже оборачиваться не стал, однако на плечо упала рука и меня грубо развернули. Это оказался рослый темноволосый парень. Может даже покрепче меня.

– Чего ты хотел? – как-то равнодушно спросил я. Ни одной эмоции даже не шелохнулось.

– Ты Матус?! – довольно грубо спросил парень.

Лицо у него мужественное, такое называют красивым.

– Я.

– Что значит, что ты её парень?!

Я столь же равнодушен и выжат.

– Кого?

– Валентины!

– Кто такое сказал?

– Она, конечно! – вскричал он.

Я заставил мысли чуть-чуть подвигаться.

– Ты её парень?

– Бывший, – бросил он, как плюнул.

– А чего ж тогда кричишь?

– Так потому, что им стал! Ты не понимаешь почему я тут?!

– Нет, если честно. Тебя бросила девушка, но я-то тут причём? – осилил я большую фразу.

– Да из-за тебя же! – снова он перешёл на крик.

– Меня?

– Да!

– Не, ты ошибся.

– Да чёрт подери, она же сказала, что ты теперь её парень! – потряс он меня.

Я поглядел на его руки. Вернул взгляд обратно.

– Я?

– Да!

– Это ошибка. Прости, мне надо идти, – проговорил я и отвернулся.

– А ну постой!

– Христов! – услышал я голос Валентины. – Я же тебе сказала без скандалов!

– Я должен выяснить с ним отношения! – заявил Христов.

– Нечего выяснять. Между нами не было ничего, – хлестнула словами девушка.

– Но как же обед в столовой?

– Тогда мест не было, а я хотела кушать.

– Но ты же улыбнулась мне, – дрогнул он голосом.

– Это банальный этикет, – отмахнулась дочь Императора.

– А как же наши разговоры? – чуть ли не взмолился Христов.

– Ну-у…– знакомо протянула она. – Ты был интересный, но теперь всё. Матус – мой единственный мужчина.

Услышь я такое в обычное время и от такой девушки – свихнулся бы от эмоций и чувств. Сейчас же обернулся и спрашиваю:

– Почему я узнал об этом только сейчас?

– Ну-у… я не сразу поняла, что влюбилась, – поковыряла она землю носочком ботинка. Я обратил внимание, что волосы распущены. Рыжие вьющиеся локоны до колен.

– Влюбилась? – одновременно спросили мы с Христовом, только он чуть не взвизгнул.

– Да, – отзвучал её ответ.

Я подумал, что эту ситуацию всё равно придётся решать, но не сейчас.

Произношу:

– Давай хоть номерами обменяемся и в Сети добавь в друзья.

– Давай! – охотно отозвалась девушка, доставая роскошную модель флагмана в керамическом корпусе. – И это, Христов, мог бы оставить нас? Мне нужно поговорить с Матусом о личном.

– Хорошо! – бросил тот. Круто развернулся и быстрым шагом двинулся обратно.

После того, как я добавил Валентину в контакты, она произносит:

– Матус, а ты не мог бы… ну-у, не рассказывать о случившимся особо?

– Друзьям и знакомым, близким и родным? Я и не собираюсь посвящать простых людей в реальность существования магии.

– Речь о не совсем простых, – замялась она, бросая на меня осторожные взгляды красивых и ярких глаз, стоит отметить. – Таким, через коих об этом мог бы узнать мой отец.

Я хотел скорей пообещать и ползти к автобусу дальше, но внутри возникло предчувствие.

– Посмотрим на твоё поведение, Валентина.

– Поведение? – изумилась ведьма.

– Именно. Если будешь достойно себя вести, то я не попрошу у отца номер Исинн Георга и не передам через него весточку твоему отцу.

Не без тени удовольствия, я смотрю на изменившееся лицо Валентины. Нигде и никогда бы не стал шантажировать девушку, тем более столь яркую и необыкновенную, но плечи уже ощущают тяжесть ответственности за неё. Совершенно стихийная сила, выбравшая отчего-то тело юной наследницы Императорского рода, представляет непосредственную опасность для уютного и лампового мира моего города и моей Империи. Простые люди не должны знать и догадываться, что ждёт их за порогом реальности. Уж если я остолоп угодил в Истому, то буду на передовой оберегать покой любимых мной жителей Симфонии.

– А что ты имеешь в виду, под поведением? – осторожно спросила она, отчего-то зарумянившись. – Я вообще девушка приличная и если ты попросишь…

– Валентина! – осёк её я. – Во-первых, веди себя, как приличная девушка и не заводи разговоров на неприличные темы, – отчеканил я. – Во-вторых, силу свою держи в узде. Наверняка куче парней уже мозги свинтила.

– Так они же сами…– начала она, искренне оскорбившись.

– Валентина, я чуть в озабоченное животное не превратился благодаря тебе. Имей совесть, это же стыд и позор для парня, потерять человечность, забыть о чести и достоинстве. Пожалуйста!

– Ладно, – буркнула она. – Примешь меня в Бастион?

“Что?!” хотелось крикнуть мне, но вновь осёкся. После всего увиденного, мне будет проще наблюдать за ней в Бастионе. Пока не вернётся Вероника и не поможет решить эту Проблему с именем Валентина Стрём.

– Хорошо, но ты должна обещать мне, что кроме своих впечатляющих внешних данных, ты больше ничем моих ребят охмурять не будешь. Договорились?

– М-м, прозвучало как комплимент, – улыбнулась она, став краше прежнего.

– Договорились или нет? – нахмурился я, скрывая под грозным видом восхищение. Всё же Валентина – пламя во плоти, страсть заточённая в прекрасный сосуд Мастера.

– Договорились, – опустила она глаза.

– Вот и хорошо. Ладно, Валентина, я пойду. Вон уже фарят, увидимся ещё, – слабым голосом сказал я.

– А обняться на прощание?

– Обняться? – бросило меня в смущение.

– Да, а что тут такого? – приблизилась она. – Это же не как там, в Изнанке.

С пылающим лицом, я прижал девушку к себе. Каждый орган чувств постарался донести мне оду этой близости, но я героически отбивался и не поддался соблазну развивать мысли.

– Спасибо, – прошептала она на ухо и отстранилась, вернув на лицо и в походку императорскую надменность. Вьющийся поток послушных и идеально расчёсанных волос стал мне обещанием, как полыхающий закат – жаркого дня.

В кресло я не сел, и даже не упал, а ввалился на последнем издыхании, едва в сознании.

– Ой! – вскрикнула Агния, со страхом воззрившись на остатки формы на мне. – Что случилось, Матус?

– Тс-с! – зашипел я и заговорщицки подмигнул. – Нам нельзя привлекать внимания.

Молча вскипел от досады. Почему Валентина сняла иллюзию?!

Агния немного успокоилась и села. Я ободряюще улыбнулся.

– Не бойся, всё уже хорошо, – взял я её руку в свою. – Кое-что случилось, но уже позади.

– Точно-точно? Матус, у меня сердце разболелось. С тобой всё хорошо? – зашептала ангелок.

– Точно-точно. Обещаю. И будет тоже всё хорошо.

Взгляд девушки прояснился.

– Хорошо. Я верю.

Вот, что меня вдохновляет и заряжает, так это её ангельский голос, интонации в нём и слова.

– Сейчас решим проблему…– проговорил я и достал смартфон. – Валентина, ты зачем сняла иллюзию?

– Ой! Ну-у…– тут я словно наяву увидел, как она крутит носочком обуви. – Я просто уже домой еду и решила убрать. Погоди, сейчас верну для тебя.

– Спасибо, – отозвался я, наблюдая, как мгновенно изменился облик.

– Не за что. Прости.

– Забыли, – издал я вымученный смешок.

Закончил вызов и перевёл взгляд на Агнию. В её глазах восхищение и почёт.

– Чего? – рассмеялся я.

– Это было очень впечатляюще, – проговорила она.

– Спасибо.

– А кто такая Валентина? – не меняя выражения, спросила девушка.

– В женской команде помнишь рыжеволосую участницу? – навёл я, уже видя, что помнит.

– Матус, вы знакомы? – премило заглянула она мне в лицо.

– Сегодня познакомились, – уточнил я и продолжаю, – а что такое?

– Можешь достать хотя бы фотографию? – взмолилась она.

– Могу и легко, – рассмеялся я. – Но зачем?

– Она идеально впишется в Монолит Судеб, – горячо проговорила художница.

– О! Хорошо, минутку…– отозвался я и полез в Сеть.

Профиль Валентины полон фотографий. Я начал показывать их Агнии, и она отобрала с десяток. Выслал в личные сообщения.

Осчастливленная Агния откинулась на кресло, а я последовал примеру и наконец-то отдался отдыху.

Будильник. Утро вторника. И первый раз, когда мне захотелось забраться в подушку и спать дальше не потому, что половину ночи посвятил комиксам и прочим фанатским штукам, а из-за всего случившегося.

Спать лёг вчера сразу после душа. Расстроенный, потому, что утром придётся объясняться с родителями. Спустился на кухню и ожидаемо слышу:

– Рыжик! Что случилось?! – мама бросила готовку и подбежала. Мягкие и любящие руки стали ощупывать каждую ссадину на лице и шее. Хорошо, не видит во что превратился торс, сейчас покрытый синими шрамами от прорвавших кожу рёбер. Ничего особо не болит, благодаря Валентине.

– Упал вчера в душе, мам, – соврал я.

– Как же так можно упасть?! И сколько раз? – возмутилась она, заглядывая в мои врущие глаза.

Спас папа.

– Ладно тебе, Анс, что мужчину не убивает, то делает его краше. Подумаешь, пяток шрамов будет на лице.

– Ивер, но ведь это не от падения в ванной! – оспорила мама и моё сердце сжалось. Чертова магия! Приходится врать из-за неё.

Папа подошёл ближе, что-то шепнул возмущённой маме на ухо, подмигнул мне и увлёк её на разговор. У меня не родители, а гордость Империи. Проморгавшись от благодарной влаги на глазах, сел за стол. Вскоре они вернулись, и мама бросилась ухаживать за моим лицом с величайшей нежностью и любовью. Я отдался этому потоку заботы и к концу завтрака был с пластырями на особо больших ранах.

– Мам, ты пожалуйста не волнуйся, – проговорил я, посмотрев на восьмимесячный живот. – Тебе нельзя! Всё со мной хорошо и будет тоже.

– Ах, сыночек, – брызнули у неё слёзы из глаз. Скорей обняла, окружив нежнейшим теплом. – Такой взрослый стал. Ладно, я попробую не волноваться этот месяц.

Мы рассмеялись, но раздался звонок в дверь, и первая мысль пришла о Веронике. Я опомнился и пошёл открыть.

– Доброе утро! – сказал улыбчивый курьер в утеплённой коричневой спецодежде с эмблемой. Сзади, в полумраке утра, припаркован автомобиль компании. – Вы Драй Матус?

– Здрасте! Я.

– Вам срочная посылка. Всё уже оплачено, только распишитесь в получении.

– Хорошо, – поёжившись на холоде, взял ручку я. Чиркнул где надо и забрал коробку со свёртком.

Нутро подсказало не открывать в присутствии родителей.

– Это от Вероники, мам! – отозвался я, поднимаясь к себе.

Внутри оказалась новая зимняя форма Бастиона. Ароматная, красивая. В свёртке зонт, выполненный в тон форме, с эффектным прозрачным концом сапфирового цвета и металлическим наконечником. На лакированной под антрацит ручке виднеются выжженные буквы Д. М. Ещё в коробке оказались ботинки. Кажется, я видел рекламу их бренда.

В самом низу записка от Валентины:

“Доброе утро, мой единственный мужчина Матус!

Я подумала, что будет лучше купить новую форму, чем ставить иллюзию. Тем более, мне тоже нужно было заказывать пошив. Скоро мы будем учиться вместе: я, ты и Вероника. Это очень радует и вдохновляет.

Хорошего тебе дня и учёбы. Твоя Валентина Стрём, наследница рода Обсидиановых Магов.

ПС: прилагаю пару подарков к комплекту”.

От первых слов бросило в жар. Сегодня я уже могу нормально реагировать на столь откровенные признания. Захотелось даже перечитать.

Увы, но в отношении Валентины всё не так романтично. Особенно я напрягся при упоминании Вероники. Это не случайно. Ещё в приснопамятном временном пузыре ведьму интересовала ситуация с кристаллом и прочим. Вот и сейчас Валентина выдала свой странный интерес.

Впрочем, всё это легко разъяснится, стоит вернуться самой Веронике. Я с теплом достал драгоценность и оценил прибавку в силе. Хоть и хочется описать события как-нибудь едко, но эмоций я выдал по максимуму.

Глянул в окно – опять заморосил дождь. Решил позвонить Вадо. Он звонку обрадовался, заявив, что как раз выезжает с Поршня, и я с удовольствием вспомнил время, проведённое там.

Мама вышла проводить и ахнула, увидев ботинки и зонт. Мне и самому в пору разинуть рот, ведь со слов разбирающейся в том мамы, такой зонт вообще не купить, не имея связей и влияния в высшем эшелоне власти. А ботинки – их же уровня обувь, носящая в некотором смысле церемониальный характер и стоящая баснословных денег.

– Сейчас тебе хоть на приём к Императору можно, – восхищённо оглядела она меня.

Немного стесняясь такой показной роскоши, я вышел наружу. Вадо уже подогнал отливающий жемчужным блеском чёрный слиток совершенства. Развернув зонт, я быстро дошёл до передней двери.

– Привет! – радостно встретил дядька. И присвистнул, заметив ссадины.

– Доброго Вам утра, – не меньше него обрадовался я.

– В таком наряде обычно садятся сзади, сынок. Давай уберу, – он взял чуть намокший зонт и положил за сиденья.

Я улыбнулся.

– Неуютно даже от таких подарков.

– Понимаю, – хохотнул он. – Но попробуй привыкнуть, вдруг это только начало.

– Хорошо, постараюсь. Как в Поршне?

Путь мы провели за обсуждением прелестей заведения и шуток насчёт ссадин. Поблагодарив Вадо, я двинулся навстречу хмурому Бастиону, лишившегося скрашивающих его нрав зелёных крон на участке. Как же мы породнились…

После заслуженного внимания к лицу, я, к вящему успокоению, услышал мысли учащихся о прошедшем матче. Пересказываются моменты, девчонки сбившись в стаи о чём-то шепчутся, наверняка о представителях мужской команды, ну а парни, ессно, голосят о Валентине и её взводе. Я слушаю и подбрасываю темы с умиротворением. Ни демонов тебе, ни магии. Благодать!

Ведьмы не дремлют! Тут же пришло уведомление о сообщении:

“Размеры подошли, мой спаситель? Что-то не дождалась ответа от тебя…”

Совесть взыграла и я начал натыкивать ответ, а взглянув на время, и вовсе, решил позвонить.

– Доброе утро, Валентина, – вышел я в коридор.

– Тебе тоже, – раздался из динамика знакомый голос.

– Благодарю за столь роскошные подарки. Очень неожиданно было обнаружить подобное. Надеюсь, они не затруднят твоё финансовое положение, дочь Рода Обсидиановых Магов, – с долей официоза, проговорил я.

– Ах! – натурально простонала она. – Упоминание моего рода просто божественно… Что значат деньги, когда можно слышать такое. Можешь повторить?

Я натужно вздохнул, чувствуя возвращения вчерашнего дня.

– Дочь древнего Рода Обсидиановых Магов.

– Да-а…– опалила стоном она. – Ещё!

– Дочь Императора, наследница могучего магического рода Обсидиановых чародеев.

– Боже!.. Это прекрасно! Матус, я хочу большего! – произнесла она это таким образом, что у меня испарина выступила.

– Валентина, ты обещала вести себя прилично, – напомнил я, стыдливо оглядываясь, словно была включена громкая связь.

– Да-да, хорошо. Я помню, просто не удержалась. Матус, хочу быстрей в Бастион. Ты же ждёшь меня? – расставила она ловушку.

– Поведение и ещё раз поведение! Всё, уважаемая Валентина, мне на урок пора. До связи! – увильнул я.

Уроки пошли, чеканя шаг знаний и оттеняя беспечный тон утреннего разговора. Стихийная, порывистая и горячая Валентина впечатала-таки свой образ в мою жизнь. Лишь в науке и умственном труде нахожу успокоение.

Постукивает уведомлениями председательский чат. Не шибко раздумывая, я создал и для Трисмегиста. Теперь и оттуда сыплются сообщения. Отвлекает, но если отключить звуковое сопровождение, нормально. Жизнь вошла в спокойное русло, будто замерев.

В класс влетела Светлана. Взгляд серых глаз отыскал меня. Одноклассники притихли в присутствии ответственной за успеваемость.

Света проследовала к парте и положила на стол книгу, обернутую бумагой.

– Особо не показывай никому. Это только отпечатанный номер журнала со второй главой, – тихо сказала она. – На два дня раньше всех, для самого преданного хомячины.

От радости я чуть было не полез обниматься, но по выражению лица она всё поняла. Улыбнувшись и чуть зардевшись, покинула аудиторию.

Руки крепко вцепились в журнал. Я подошёл к Александру:

– Прости, у меня не получается помочь с отчётом. Давай после уроков?

– Ладно, как скажешь, – улыбнулся он.

Сдерживая радость я помчал на крышу, накинув пиджак и прихватив зонт. Некоторые ребята провожают удивлёнными взглядами, отмечая сверх дорогую вещь, но меня заботит лишь комикс.

Вода моросить прекратила, хотя небо, как было запечатанным в серую пелену, так и осталось. Я прислонился к стене, поставил зонт и распечатал, наконец, подарок.

Обложка в этот раз отдана дебютировавшей романтике от опытного автора-женщины. Но есть миниатюра обложки Светланы, с указанием страницы. Я скорей нашёл нужную и окунулся в продолжение.

Сюжет резко закручивается. Освободившись от оков рисовки, Светлана дала волю мастерству сюжетника. Агния без страха берёт сложные ракурсы. Местами вижу недочёты, но когда на тебя смотрит панорама сражения в развороте, да еще и в цвете – это ничтожная ерунда.

Кончилась история, как всегда быстро и на очень интересном моменте. Только я собирался вернуться к рисункам, как услышал голос Агнии:

– Понравилось?

Девушка-ангелок настолько прекрасна и свята, что даже сказанные столь неожиданно слова не испугали меня.

– Очень! Как раз хотел ещё раз твои рисунки посмотреть, – обернулся я и поднял зонт. Небо снова начало сыпать холодными каплями.

– Я рада, – с заметным облегчением сказала она.

– Агния, не вздумай жертвовать собой ради меня, – всполошился я. – Ты и так очень круто рисуешь. Не надо стараться выжимать из себя соки.

– Но…– тихо выговорила она.

– Никаких “но”!

– Матус, ты и Вероника, спасли нам жизнь! Вернули к нормальному школьному быту. Сапа хоть и занимается всякими неважностями сверх меры, но я же вижу, как счастлив. Он мне больше чем брат. И разве теперь я не должна стараться радовать тебя?

Яркие серые глазки воззрились на меня требовательно, с умилительной серьёзностью. Я сдался этому очарованию. Невозможно жить, не рассказать этой малышке, сколько всего она мне уже дала.

Я свернул зонт и аккуратно прислонил, затем подхватил Агнию на руки, такую лёгкую и мягкую. Пахнущую лугом и летним зноем. Она только вскрикнула от удивления.

– Агния! Свет ты моей жизни! – возопил я, начав кружится. – Мне ничего-ничего, ничегошеньки не надо от тебя. Своим бытием, простым своим существованием, ты одаряешь меня больше, чем можешь представить. Просто будь! Будь собой! Этого достаточно, я клянусь!

В её глазах раскрылось небо. Под ледяным, но вдруг переставшим чувствоваться дождём, мы кружимся на крыше Бастиона. Я не жду слов. Я просто смотрю в её глаза и парю. Кажется, прыгни, шагни я с крыши, то не вниз, а вверх устремлюсь. Мы пролетим сквозь холодные тела облаков и вырвемся под лучи ласкового солнца.

Я поставил её на ноги, когда голова закружилась. Агния, как смотрела во все глаза, так и смотрит.

– Обещаешь беречь себя, светлячок? – спросил я.

– Да, – быстро-быстро закивала она. – Клянусь. Как ты!

– Вот и хорошо, – улыбнулся я. – Пойдём, а то промокнешь.

– Ты тоже, – отозвалась Агния.

– Именно, сначала промокну я, до конца защищая тебя от дождя, а потом только ты.

– Матус, – обратилась она, когда мы зашли, – прости меня. Хотелось порадовать, а доставила только очередных переживаний.

– Я не в обиде. И никогда не буду.

– А мне всё равно радостно, что трудилась не зря, – бодро сообщила она. – Как обещала, больше не буду перетруждаться. Этот раз был последним.

– Вот и умничка, – растаял я.

Неожиданно для себя начал готовиться к переводу Валентины. Рыжеволосую диву могут и по упрощённой программе перекинуть из школы в школу. Я специально отыскал нормативы и узнал, что время перевода занимает от двух недель до месяца, вместе со сдачей необходимых дисциплин, результаты по которым или не отвечают минимальному уровню учреждения, куда переводится ученик, либо просто отсутствовали в программе до перевода. Зная, чьих она кровей и каков нрав, я допускал, что попробует продавить, но в свой Бастион я не пущу халявщиков.

Разузнал у Карла об оценках Валентины. Оказалось, что учится она удовлетворительно, и если по здоровью и спортивным показателям возьмёт сотню баллов, то знания закрывают наглухо вход в Бастион.

Казалось бы, пусть остаётся в Ростке, но, увы, с недавних пор я приглядываю за едва ли не террористкой в прекрасном обличии.

Смирив желание плюнуть на всё, навестил Светлану в неформальной обстановке, а именно дома. Девчата заканчивали третью главу, параллельно работая над четвёртой.

Когда в чашках, мерно испуская парок, оказался нужный каждому напиток, я завёл разговор:

– Свет, у меня тут просьба есть большая.

Удивлённо приподняв бровь, девушка отвечает:

– Говори.

– К нам переводится одна специфическая особа…

– Ты про Валентину? – догадалась она. – Вот уж точно специфическая. И эксцентричная, и наглая, и глупая.

Я издал нервный смешок. Эпитеты точные, даже в чём-то мягкие. Только настрой Светланы меня настораживает.

– И чего надо?

– Она не проходит по шкале успеваемости. Причём там не пара-тройка предметов, а большинство.

– И ты хочешь попросить спасти школу от её общества? – довольно спросила ответственная за успеваемость. – Легко! Она у меня и с одной заваленной позицией не пройдёт, пусть хоть сам Император будет просить.

У меня перекосило лицо. Попал, так попал! Что говорить Свете? Что Валентина хорошая? Да моя бы воля…

– Погоди, Матус, а чего ты сморщился, как гриб? – насторожилась художница. Агния попивает чаёк и слушает.

– Понимаешь, так сложилась ситуация, что я вынужден просить тебя об отсрочке для неё, – проговорил я, словно пережёвывал стекло.

– Ну, ни фига ж себе поворотец-то, грёбаный Бог перипетий и брешей! – едва не вскрикнула Светлана. – Она тебя чего, своими этими всеми очаровала?!

Агния издала какой-то звук и постаралась спрятаться за стакан. Мне прятаться нельзя, поэтому иду на “ты”:

– Нет, Света, не этими.

– Ага-ага, так я и поверила. Вокруг неё парней вьётся, как мотылей, а ты будешь ещё одним. Может чуточку пожирней, хотя ещё посмотреть надо.

Мне, как назло, вспомнился момент, когда я действительно сжал её “эти”. И конечно Света заметила мои мотылёвские заалевшие щёки.

– Ну! Говорю же охомутала.

– Да нет же! – отчаялся я. – Дело в другом. Можешь ты мне поверить или нет?! Мне надо, чтобы она поступила в Бастион. Я не прошу отменить правила, дай месяц, и она сдаст всё. Не меньше девяносто пяти наберёт.

Девушка удивлённо посмотрела, сделала глоток, потом ещё.

– Я верю тебе, конечно. Просто всё это странно.

– Да это более чем странно, – с горечью подхватил я. – Страннее странного. Будь я на твоём месте, не знаю, что подумал бы.

Закончил уже с отчаяньем. Опустил голову на руки, обхватив. И пялюсь в пол.

– Эй, эй! Ладно тебе, Матус, – переполошилась Светлана. – Сделаю я всё. Подумаешь одной переведёнке дать отсрочку. Вообще ерунда. Не переживай ты так.

– Спасибо, – глухо вымолвил я, борясь с собой.

– Бли-и-ин! Ну чего ты? – подошла она и обняла. – Хомячинка мой, чего там случилось-то?

Удивительно, но смешное название помогло справится с вдруг нахлынувшим отчаяньем.

– Спасибо, Свет, уже лучше, – поднялся я, и она взяла моё лицо в ладони. – Просто, что-то прижало вдруг…

– Вот и хорошо, – заглянула девушка мне в глаза. Я улыбнулся. – Так ещё лучше. Смотри мне, не чуди так больше! Я ж тоже не железная.

– Простите меня, пожалуйста, – склонился я, терзаемый стыдом. – Устроил тут.

– Да забыли уже, – быстро отозвалась Светлана. – Правда же Агния?

– Мгм, – выглянула та из-за чашки.

– Свет, я за Валентину ручаюсь, через месяц всё сдаст. Пусть только попробует не сдать! – ощутил я сильный гнев.

– Ну, коль уж ты так заботишься, то завтра подпишу запрос. Всё, расслабься уже. Нагнал тут напряжения, я теперь как рисовать буду? И Агния тоже.

– Мгм, – снова раздалось из-за стакана.

– Весели нас давай теперь, – скомандовала хмурая Света.

– Щекотки подойдут? – усмехнулся я.

– Не-е, это уже слишком, что-нибудь полегче давай.

– А если только одним пальчиком, – направил я в сторону неё указательный и пошевелил.

– Ой! Чур меня, похабник, – замахала она руками, покраснев до корней волос.

– Я похабник?! Ты о чём там подумала? – возопил, защищаясь я.

– Ни о чём, негодяй ты этакий. Давай по-другому весели!

– Ладно! – рассмеялся я. – Есть копия последнего журнала?

– Конечно, – откликнулась Света и достала из полки.

– Дай-ка! Смотри, это что вообще такое? – я ткнул пальцем в лукошко второстепенной героини Монолита, где вместо ягод или грибов, нарисованы какие-то закорючки. – Она чего там насобирала?

– Ну, заметил! – отозвалась художница, сдерживая смех.

– Я заметил? Да в сети уже мемов наклепали.

– Что правда? – подхохатывая, спросила она. Агния тоже уже смеётся.

– Конечно!

Дальше мы укатывались с картинок, которых всё больше с каждым днём.