Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943

Егорлыкская

Станица Егорлыкская, крупный населенный пункт между Сальском и Ростовом-на-Дону, должна была удерживаться в течение двух суток. Южнее Егорлыкской необходимо было сохранять открытым путь отступления для отходивших с Восточного и Центрального Кавказа соединений 1-й танковой армии.

29 июля 1942 года дивизия «Викинг», пройдя в своем движении на юг через Егорлыкскую, овладела затем станицами Средний Егорлык и Белая Глина. Тогда в самом разгаре стояло прекрасное лето, нынче же царила безотрадная зима. Тем летом «викинги» были охотниками, а русские – преследуемыми; нынче же ситуация изменилась с точностью до наоборот. Тогда, как и сейчас, дивизия «Викинг» входила в состав 57-го танкового корпуса генерала Кирхнера. Тогда германские части сплошным фронтом продвигались на юг – ныне же с юга корпус не имел никакого прикрытия и его южный фланг висел в воздухе. Однако это не могло быть основанием для беспокойства: оснащенные радиостанциями дозорные группы разведывательного батальона дивизии «Викинг» постоянно перемещались вдоль открытого южного фланга 57-го танкового корпуса и точно докладывали о силах, взаиморасположении и направлении движения преследующих корпус русских частей. Таким образом, дивизия «Викинг» и 57-й корпус постоянно были в курсе передвижения вражеских частей и могли своевременно предпринимать оборонительные мероприятия. Но не только от Сальска наступали русские соединения, в том числе и танковые части; также и с юго-востока приближались русские пехотные, кавалерийские и танковые соединения, которые должны были встретиться именно у станицы Егорлыкская. Именно поэтому всем силам дивизии «Викинг» было приказано сосредоточиться в Егорлыкской.

В ночь на 24 января 1943 года в Егорлыкскую вступили один за другим полк «Вестланд», полк «Нордланд», саперный батальон и танковый батальон дивизии «Викинг». Вошедшие части и подразделения разместились в домах местных жителей и отогревались после маршей. Все думали, что русские только завтра в первой половине дня – как обычно – будут в состоянии атаковать. Егорлыкская в течение этой ночи была полна жизни и движения. Подходили все новые и новые части, подъезжали автомашины, которые надо было заправлять. Пополнялись боеприпасы и продовольствие. Многие из солдат, измученные утомительным ночным маршем, забивались в какие-нибудь теплые уголки и мгновенно засыпали. Бдительность и осторожность очень быстро упали до минимума. Все были уверены, что русские пойдут в атаку лишь на следующий день.

Однако в ночь на 24 января 1943 года, около 02:00, русские танки обстреляли станицу Егорлыкскую, а спустя 45 минут после обстрела они ворвались в станицу. Большая часть «викингов» даже не осознала грозящей им опасности и не обратила внимания на несколько разрывов танковых снарядов – они все уже давно знали, где они воюют. Да и кто мог в темноте ночи отличить все еще входящие в станицу собственные подразделения от наступающих русских?

В то же самое время к Егорлыкской приближалась 9-я рота полка «Нордланд», которая вышла из поселка Целина, будучи арьергардом дивизии и осуществляя свой собственный отход. В авангарде роды двигались два танка, которые до самой последней минуты оставались в Целине вместе с ротой. Вот что сообщил об этом командир роты унтерштурмфюрер Эртель:

«В темноте ночи перед нами возникла станица Егорлыкская в образе темного пятна на заснеженном пространстве степи. Оба танка, шедшие впереди роты, внезапно как-то зарычали моторами, чему я очень удивился, но позднее никак не мог это разумно объяснить.

Когда затем мы приблизились к первым домам станицы Егорлыкская, там неожиданно загремела стрельба. Несколько в стороне от нас к станице уже подходили вражеские танки. Трассирующие снаряды пронеслись поверх нашей маршевой колонны к станице. Отрывистый лай башенного орудия танка и последовавший почти сразу за этим глухой стук отката дали нам знать, что огонь ведется в непосредственной близости от нас. Моей первой мыслью была следующая: убраться с шоссе! Я выпрыгнул из своего Kfz 70 и жестами приказал транспорту роты свернуть направо, где они смогли укрыться за домами. Затем я вбежал в один из домов и встретил там штурмбаннфюрера Ломанна, командира 1-го батальона. Под его команду я отдал мою роту, которая уже успела изготовиться к бою.

Неожиданно шум боя стих так же внезапно, как и начался. Никто не мог понять, что, собственно, происходит. Когда я и мой водитель, выйдя из дома, подошли к нашей «лоханке»[105], мы обнаружили убитым санитара нашей роты. Снаряд танкового орудия прошел через радиатор автомобиля и на месте убил нашего санитара. Мой водитель позднее заделал дыру в радиаторе русским строительным материалом – глиной с коровьим пометом – и «лоханка» после такого ремонта ездила до тех пор, пока не удалось достать новый радиатор.

Еще этой же ночью я разыскал батальон и отрапортовал о прибытии нашей роты».

Тем временем поднятый по тревоге 3-й (финский) батальон принял на себя оборону северной окраины станицы Егорлыкская.

Воспользовавшись хаосом, русские танки в сопровождении пехоты прорвались к центру станицы и заняли там круговую оборону. Штурмбаннфюрер Мюленкамп в полной тишине задействовал свои танки против русских, выбрав для каждого хорошую позицию. Каждому командиру танка он отдал приказ тщательно навести орудие на выбранный русский танк и стрелять только по его команде, которую он отдаст по радио. Причем этот приказ будет отдан, когда рассветет.

Тем временем в Егорлыкской снова стало все спокойно. Каждая из сторон удерживала свой сектор. Нервы у всех были напряжены до предела, однако сохранялось немыслимое спокойствие. Осуществлялись лишь отдельные перемещения подразделений. Со всеми предосторожностями и всяческими хитростями они пытались подобраться поближе к противнику, чтобы оценить его силы, взвесить свои собственные шансы, понять общую ситуацию и исходя из этого разработать планы на наступающее утро. Командиры батальонов отдавали указания своим командирам рот, однако могли сообщить не так уж и много. Поэтому устанавливалась связь между подразделениями, сохраняя тишину, выставлялись охранения, прорвавшийся русский отряд брался в кольцо. Заметки рядового Силфверберга, связного 10-й роты полка «Нордланд», позволяют пролить свет на положение в ту ночь на 24 января 1943 года:

«Наша рота около полуночи вошла в станицу Егорлыкская после трехчасового ночного перехода. После того как автомобили были заправлены и мы добрались до отведенных нам помещений, чтобы хоть немного вздремнуть, неожиданно русские танки открыли огонь вдоль улиц. После этого наступило определенное замешательство. Трассирующие снаряды танковых орудий подожгли несколько домов, пламя пожаров немного разогнало тьму ночи. Наше отделение быстро выбралось из дома и собралось вместе. Указания, приказы командиров. Вся рота двигается в направлении окраины станицы. Как призраки, мы передвигаемся цепью под командованием комроты оберштурмфюрера Похьянлехто мимо темных домов.

Внезапно словно из ниоткуда у нас на пути появляется юный унтерштурмфюрер-артиллерист. Оказалось, он возвращается из отпуска и разыскивает свою батарею. Как это обычно для отпускников, на нем щегольская фуражка с блестящим шнуром вдоль околыша, безупречная шинель, а на поясном ремне – кобура с небольшим пистолетом. Своей внешностью от решительно контрастирует с нами, одетыми в подбитые мехом куртки-анораки с капюшонами и обутыми в валенки. Все его вооружение состоит из небольшого пистолета; мы же все вооружены пулеметами, а большинство рядовых русскими автоматами с барабанными магазинами[106]. Вскоре все становится ясно:

– Откуда, земляки?

…….

– Ах, так вы финны! И куда направляетесь?

– Да вот, хотим попытаться подбить парочку танков!

– Что?! А можно и мне с вами?

– Ясное дело!

Ответ на его второй вопрос излишен, поскольку у нас только одна-единственная магнитная мина, а к ней лишь несколько ручных гранат и одна ракетница. Почему бы и не ввести в штаты мотопехотинцев также и артиллериста для ежедневных – и еженощных – боевых условий? Он с воодушевлением пошел с нами и сражался несколько часов.

Через некоторое время наша цепочка пехотинцев добралась до какого-то довольно большого здания. Мы осторожно обошли вокруг него и выяснили, что это поселковая школа. Затем мы разглядели на пришкольной площади, метрах в тридцати от входа в нее, одиночный танк. Он должен был быть русским. Но в темноте мы не можем понять, куда направлен ствол его башенного орудия. Мы нерешительно топчемся около угла школьного здания и негромко спорим о том, что нам делать с этим танком. Слева от нас слышится какой-то шум, и спаренный с пушкой пулемет танка тут же дает туда очередь. Теперь по дульному пламени мы знаем, куда направлено его орудие.

Через некоторое время сзади нас проходят два связиста, которые прокладывают телефонную линию. Они спрашивают нас, не знаем ли мы, где находится КП 1-го батальона полка «Вестланд».

– Вероятно, справа от нас! Но будьте осторожнее, метрах в тридцати перед нами стоит русский танк!

Связисты потопали дальше, стараясь потише тянуть за собой свою проволоку. Русский танк снялся с места, а мы заняли школьное здание. Внутри его было холодно и мрачно.

Наш летописец занес в свой дневник: 00:00 (полночь) – 1 танк, 02:00 – 2 танка, 06:00 – 4 танка, 08:00 – 8 танков. Сейчас мы в Motti (от финского motittaa = окружены).

Итак, мы заняли школьное здание и не спускали глаз с русских танков. Когда понемногу начало светлеть, экипажи русских танков начали нервничать и вместе с гусеничными тягачами, которые прикрывали их с боков, двинулись вокруг станицы. Мы наблюдали, как один из танков прямым попаданием снаряда разнес грузовик с продовольствием нашей роты, который стоял за одним из домов, так что хлеб и другие продукты разлетелись в разные стороны. Кое-кто из нас пытался попасть из своих винтовок в головы членов танковых экипажей, когда те высовывались из люков. Два раза в наш школьный дом попадали снаряды танковых пушек, но, поскольку это были болванки (бронебойные снаряды), а не осколочно-фугасные снаряды, мы не пострадали, зато поняли, что у русских боеприпасы на исходе.

В одном из классов несколько парней устроились на полу на корточках и травили анекдоты. Через некоторое время один из них подошел к окну и выглянул наружу, но тут же отпрянул от окна и, обернувшись, сказал своему товарищу, высокому знаменосцу батальона:

– Глянь-ка, Генри, снаружи снова идет снег!

Генри высунулся из окна, но тут же молниеносно втянул голову обратно; перед ним зияло жерло башенного 76-мм орудия танка – и это на расстоянии всего двух метров.

Ни разу за всю ночь нас не потянуло в сон. Мы знали, что Егорлыкская переполнена «викингами» и что с рассветом русскому бронированному чудовищу придет конец. И так это впоследствии и произошло».

Когда рассвело настолько, что цели стали различимы, штурмбаннфюрер Мюленкамп отдал своим танкам приказ открыть огонь. Тут же в станице разверзся настоящий ад. Большая часть русских танков в ту же минуту, как приказ был исполнен, взлетела в воздух. То, что не удалось сделать нашим танкам, завершили в ближнем бою мотопехотинцы и саперный батальон. Все русские танки – общим числом 13 машин – нашли в Егорлыкской свой конец. Захватившие было станицу русские после этого оставили ее и с северной ее окраины стали отходить на восток. Там они наткнулись на полк «Германия».