Бедность (февраль 2008)

III.

С бедностью в России всегда было хорошо, бери не хочу. Даже в насквозь эвфемистической советской риторике, в 80-х годах появилось застенчивое определение «малообеспеченные»; понятие «бедность» было легализовано в 90-х. Еще в позапрошлом году за чертой бедности жила чуть ли не четверть страны, 22 процента - а в нынешнем яичко к Христову дню, большая убедительная победа: сократили до 16, ура. Догоняем Америку с ее 12 процентами! (А Греф так и вовсе обещал перегнать к 2010, оставив не более 10 процентов босоты).

Хорошо бы, только надо почаще озвучивать эту черту. Средний по стране прожиточный минимум - 3713 р. Цифра, которую хочется спеть. А 3715 - они над чертой, они уже не бедные? А 3720, наконец? Плюс громадная дифференциация по регионам. Официальная черта бедности во многих регионах России - та глубокая нищета, при которой еще можно не умереть с голоду, но уже можно умереть из-за недостатка сторублевого лекарства.

В социологии есть понятие «вторичной бедности» - возникающей в результате неразумного потребительского поведения, несомасштабных доходам трат («банкрутство», как называла одна коммунальная дама утрату единственного шифоньера, вынесенного за алкогольные долги супруга). Похоже, и сегодня значительную часть бедняков трудоспособного возраста составляют те, кто стали жертвами внушенных потребительских стандартов.

На питерских биллбордах не напрасно писали «Стыдно быть Бедным». Бедный - это имя собственное, прежде всего Чужой, Чужак, Изгой. Чтобы не быть записанным в другой биологический вид, молодому карьеристу надо очень сильно потратиться на представительское соответствие - от дресс-кода в костюме до посещения правильных кабаков. Невписавшийся - плачет. Как говорил один новообращенный пиар-менеджер, занимая в долг, чтобы закрыть другой долг: «Лучше пусть они заподозрят меня в СПИДе, чем в бедности».

Какие ресурсы, какие духовные и физические силы, какое творчество расходуются на имитацию достатка! Глаза скошены от вранья - это ладно, но куда же они скошены наедине с собою, ведь у человека всего одна переносица? По пальцам пересчитать тех, кто этим не занимается, - и старые знакомые, еще способные признаться в том, что испытывают нужду, кажутся родными до слез.