Бегство

Глава 16

Россия.

Великий Новгород.

2-й западный сектор.

Резиденция банды Черепа

Ахмед остановился над трупом. Человек в армейских ботинках, камуфлированных брюках и одетой поверх куртки керамико-полимерной кирасе лежал ничком, уткнув лицо в элегантную мозаику пола. На сей раз защита не спасла, не устояла перед выстрелом из работяги «Калаша». РРК-043 прошиб ее насквозь, о чем и свидетельствовало крупное выходное отверстие в хлам разворотившее спинные пластины. Ахмед прекрасно понимал, что спереди покойник выглядит куда как хуже, и все же не устоял перед искушением взглянуть в лицо своего врага. Носком ботинка новгородский правитель подцепил труп и одним сильным пинком перевернул его на спину. Когда бритый затылок мертвеца с гулким стуком впечатался в разноцветные плитки пола, даже немало повидавший на своем веку Ахмед, скривился от гадливости.

Да-а… кираса тут оказалась весьма не кстати, ― подумал хан, изучая обожженное, практически выпотрошенное тело. ― Не нацепи ты ее, приятель, и получилась бы просто аккуратная дырочка. Глядишь, еще и ранение могло оказаться пустяковым. А так удар, взрыв, и все брюхо в клочья. «Рельса» она штука такая… серьезная! И это даже при том, что мои парни стреляли обычной сталью.

Ахмед перевел взгляд на уже окоченевшее и побелевшее лицо Черепа, на котором застыла маска дикого, животного ужаса. Главарь хозяев ухмыльнулся. Эта мразь явно отмерила себе не один десяток лет безбедной развеселой жизни, а потому, когда смерть неожиданно заглянула ей в глаза, обгадилась со страху. Червяк! И он еще смел именовать себя мужчиной! Настоящий мужчина всегда готов к смерти, он принимает ее с отвагой и достоинством.

— Хан, мы нашли «Счастье»! ― голос одного из бойцов заставил Ахмеда оглянуться. ― Они сгрузили его в мобиль-боксе.

— Все двести килограммов?

— Да, хан. Даже не начинали его фасовать. Так что все двести килограмм все еще в контейнерах.

— Хорошо, ― Ахмед удовлетворенно кивнул. ― Подгоняйте грузовик и начинайте грузить.

После того, как посыльный ушел, главарь хозяев обвел взглядом место недавнего сражения, втянул в себя пьянящий аромат гари и свежей человеческой крови. Хорошо! Славно поработали! У Черепа были неплохие бойцы, отчего он и возомнил себя крутым и непобедимым правителем западного сектора, по силе равным самому ему ― Ахмеду. Даже не подумал как следует укрепить резиденцию. Окна не защищены, двери не укреплены, огневых точек не обустроено, охрана ― лишь часовые снаружи. Неудивительно, что мы вошли потеряв всего пять человек. Люди Черепа проснулись да очухались лишь, когда мои парни добрались уже сюда, в холл второго этажа.

Второй этаж и впрямь напоминал изрядно набитый трупами морг. Их тут оказалось штук тридцать, а то и сорок. Некоторые из убиенных даже не успели как следует одеться и вооружиться. По всей видимости это были обитатели расположенных поблизости комнат. Рядом с бойцами плавали в лужах из смеси собственной крови и кишок несколько полуголых шлюх из борделя, принадлежащего Черепу. Вся эта шушера повыскакивала на шум первой, ну, соответственно, первой и получила… Только минут через десять с верхних этажей примчался сам атаман в окружении десятка своих самых близких подручных. Правда, эта подмога уже ничего не могла изменить, судьба боя была решена.

Подумав о личных апартаментах Черепа, хан поглядел на роскошную мраморную лестницу, ведущую в верхние элитные пентхаузы с зимними садами, фонтанами и бассейнами. Там уже вовсю шуровали его люди. Ахмед был реалистом и прекрасно понимал, что большая часть трофеев осядет в их карманах, что некогда установленный жесткий закон «половина добычи ― себе, половина ― хану», уже почти не работает.

Главарь хозяев болезненно поморщился. Нет, ему вовсе не было жалко награбленного добра ― этой нищенской мелочевки. В конце концов, основная причина их сегодняшнего ночного визита в логово Черепа именовалась двести килограммов высококачественной нейроактивной дури стоимостью в три миллиона юаней, но все же… Вот в этом-то самом «но» и заключалась главная проблема. Его ― могучего Ахмед-Хана перестали уважать, почитать и бояться так, как раньше. И это было скверно, даже больше того ― не допустимо. С этим срочно требовалось что-то решать!

— Ахмед! У меня для тебя кое-что есть! ― голос Юсуфа не дал ярости атамана выплеснуться на головы дюжины его охранников, которые, позабыв о своих обязанностях, алчно обыскивали трупы. ― Тебе понравится.

— Что ты там отыскал, друг мой? ― главарь хозяев попытался успокоиться, взять себя в руки. В конце концов, сейчас не самый подходящий момент линчевать проворовавшихся солдат. Сегодня они считают себя победителями. Что ж, пусть празднуют и славят того, кто привел их к этой победе ― своего великого и могучего хана.

— Мы взяли Ибрагима и Митяя, ― Юсуф ошарашил шефа неожиданной новостью.

— Кого?! ― Ахмед сурово сдвинул брови. ― Как, они здесь?!

— Здесь, ― Юсуф кивнул. ― Переметнулись к Черепу. Судя по всему, именно от этих шакалов наш «друг» и узнал о транспорте со «Счастьем».

— Веди! ― хан первым шагнул в ту сторону, откуда минуту назад появился его помощник. ― Я собственноручно перережу им глотки.

Путь в подвал занял не более пяти минут. Перешагнув порог бронированной, услужливо распахнутой перед ним двери, Ахмед очутился в довольно просторном зале с высокими потолками. Внутри было установлено множество промышленного оборудования, объединенного в единый конвейер. Присмотревшись, хан понял, что перед ним та самая знаменитая линия Черепа по изготовлению аэрозолей. Именно здесь и производились баллончики с нейроспреем «Голубая луна», которые можно было отыскать в сумочке у каждой, самой задрипаной шлюхи в городе. Подтверждением тому служил легкий сладковатый запах наркотика витавший в воздухе.

Осознав, что все это производство теперь перешло в его полную собственность, Ахмед одобрительно кивнул. Главарь бандитов даже попытался прикинуть, какие прибыли теперь потекут в его карман, когда вдруг вспомнил об истинной цели своего прихода.

Ибрагим и Митяй сидели на полу в одном из углов подземного цеха. Их караулило пятеро бойцов со взятыми на изготовку лазеными винтовками. Ахмед прекрасно понимал причину такой бдительности. Ибрагим был ловкой и хитрой бестией, способной на неожиданный подлый бросок. Что касается Митяя, то о его виртуозном владении виброножом ходили настоящие легенды. Так что оба этих человека оставались весьма опасными и это даже несмотря на то, что татарин был ранен в бок, а запястья русского надежно стягивал толстый капроновый хомут.

Покрепче стиснув свой элегантный итальянский карабин «Марчелло-LL», Хан подошел к пленным. Потом сделал еще шаг и пхнул одного из них ботинком.

— За сколько вы меня продали?

На удивление грозный голос хана не произвел на пленных должного впечатления, а Митяй даже сплюнул на пол сквозь дыру на месте только что выбитого зуба. Похоже, перебежчики отчетливо осознавали свое незавидное положение и понимали, что пощады им не дождаться. Но они были настоящими мужиками, а потому собирались умереть достойно, выказав полнейшее презрение как к смерти, так и к своему бывшему атаману.

— Ах вы, собаки! ― Ахмеда взбесило такое отношение к его дорожайшей персоне. Позабыв об осторожности, он одним рывком закинул карабин за спину и наклонился к Митяю. Левой рукой хан схватил пленника за ворот его замусоленной, давно не стиранной нательной терморубахи и подтянул к себе. Одновременно с этим правая рука главаря легла на рукоятку старинного кривого кинжала.

Однако Ахмед так и не успел выдернуть клинок из роскошных золоченых ножен. Неожиданно Митяй ловко изогнулся и своим лбом ударил противника прямо в лицо. Этот удар был столь сильным, а главное неожиданным, что хан выпустил свою жертву и с каким-то беспомощным, скулящим, то ли вскриком, то ли всхлипом повалился на спину.

Митяй рухнул на то же самое место, с которого всего секунду назад его приподняла рука хана. Глядя на растерянное, перемазанное текущей из разбитого носа кровью лицо новгородского властителя, он громко и вызывающе зареготал:

— Ха-ха-ха! Ибрагим, я же тебе говорил, что он баба, тряпка! Только и умеет, что бить в спину и жечь малолетних девчонок. Ему даже слабо отомстить за свою собственную жену и дочь. Да я такого одним пальцем уделаю!

Ибрагим, к которому обращался Митяй, ничего не ответил, однако на его еще мгновение назад таком угрюмом и безжизненном лице вдруг проскользнуло некое подобие отвратительной гадливой ухмылки. Именно эта ухмылка, да еще косые, будто и впрямь оценивающие взгляды стоящих вокруг бойцов и взорвали Ахмеда.

Продолжая лежать на полу, он нащупал сой карабин, схватил оружие, сжал трясущимися от ярости руками. Как только пальцы нащупали спусковой крючок, Ахмед судорожно вдавил его: раз, второй, третий… Он все жал и жал, ревя как обезумевший взбесившийся зверь. Какие именно жуткие проклятья изрыгала глотка хана, понять было невозможно. Звук его голоса тонул в гудении выстрелов, шипении горящей живой плоти, клокотании вскипающей и тут же испаряющейся крови.

Это отвратительное, леденящее кровь безумие продолжалась несколько бесконечно долгих минут. Когда же, наконец, хан утолил свою жажду крови и прекратил огонь, перед ним оказались уже не тела двух людей, а бесформенная груда из кусков изжареного мяса и перебитых обуглившихся костей.

— Упокойся, хан. Все! Уже все кончено! ― Юсуф подошел к своему повелителю и помог тому подняться.

Оказавшись на ногах, Ахмед не выпустил руку верного слуги и помощника, а рывком подтянул того к себе.

— Ты тоже так считаешь?

Хан вонзил колючий испепеляющий взгляд в зрачки Юсуфа. Через них он, казалось, попытался добраться до самых потаенных глубин мозга своего первого помощника.

— О чем ты, хан?

— О чем?! Ты… Все вы тоже считаете меня слабаком?!

Ахмед полоснул взглядом по своим людям, которые в настоящий момент разумно предпочитали держать дистанцию, и это не столько из почтения и раболепия, сколько по причине того, что в руке хана по-прежнему оставалась зажата рукоять смертоносной «Марчелло-LL».

Хотя в ответ и прозвучало пусть и неровное, зато дружное: «нет!», «никогда!» и «что ты хан!», Ахмеду и впрямь захотелось перестрелять всех этих ничтожеств. Данное желание усилилось, когда хан вспомнил о дележе награбленного и своих недавних подозрениях по этому поводу.

— Хан… ― несмотря на все еще бушевавшую в шефе ярость, Юсуф все же решился подать голос.

— Говори!

— Я предупреждал тебя. Это дело с тем молодым жестянщиком… Он ушел. Подло убил не только твою жену и дочь, но и Анзора, и еще пятерых преданных тебе бойцов. Ты не наказал. И кое-кто из наших людей действительно воспринял это как доказательство твоей слабости. ― После этих слов Юсуф смиренно приклонил голову. ― Прости, хан, но это правда.

Юсуф умолк, как бы предоставляя Ахмеду возможность самому сделать соответствующие выводы, и тот великолепно справился с этой задачей:

— Я прибью его голову на воротах нашей цитадели, что бы все видели и знали. Юсуф, выбери троих самых надежных и смышленых людей… ― Дойдя до этого места, хан почему-то запнулся, задумался и уже не так решительно добавил: ― Хотя, время упущено. Скорее всего, этого жалкого червяка сейчас уже будет не так легко достать…

— Не так легко? ― Юсуф искренне удивился. Откуда хан мог все это знать?

— Да, именно так, ― протянул Ахмед, но тут же самодовольно, как человек превосходно знающий закон, по которому и вертится эта голубая планета, осклабился. ― Юсуф, дай им денег… много денег. В этом мире за соответствующую цену можно приобрести всё и всех. Так что если не смогут захватить этого проклятого Корна, пусть они мне его купят, выторгуют, будто какую-то грязную свинью.

— Ты желаешь получить его живым или мертвым? ― осторожно осведомился Юсуф

— Живым! Только живым! ― Ахмед кровожадно скрипнул зубами. ― Я сам его буду убивать, медленно и мучительно. Каждый сможет увидеть, как я поступаю со своими врагами и подлыми предателями.

Последняя часть фразы была произнесена уже в основном для топтавшихся по углам подземного цеха рядовых бойцов. Парни стали невольными свидетелями падения и унижения своего хана, и это было весьма скверно. По большому счету после такого всех их следовало пустить в расход прямо здесь, в подвале. Но поступить так Ахмед в данный момент просто не мог, не имел ни малейшей возможности. Их ведь больше, они вооружены и будут отчаянно сражаться за свою жизнь. Что ж, тогда пусть пока поживут, ― решил хан и постарался хорошенько запомнить лица всех присутствующих.

Однако для поддержания своего вдруг пошатнувшегося авторитета новгородский властитель должен был, хоть что-то предпринять. Он не мог просто так взять и молча уйти. Именно поэтому хан ткнул пальцем в груду еще дымящихся человеческих останков и во всю глотку гаркнул:

— Убрать! Здесь должно все блестеть! Шевелитесь, бездельники, иначе с этих полов оттирать будут уже вас!