Белая горячая тишина (Пол Сэмсон №2)

«Он говорит, что сейчас у вас его нет, но скоро он у вас будет».

«А что он мне даст взамен?»

«Он расскажет вам, как найти людей, ответственных за похищение вашей девушки», — улыбнулся он. «Видите ли, мы много о вас знаем, синьор Самсон».

«Ты говорил с Фенарелли, да? Полагаю, ты также знаешь, что я нанят господином Хисами, чтобы найти его жену». Его гнев нарастал, отчасти из-за недостатка сна, но главным образом из-за отвращения, которое он испытывал к этим людям. «Вы организовали похищение, а теперь приходите ко мне с жалобами на смерть ваших друзей. Зачем мне…

«Доверять ли мне любой информации, которую вы мне даёте? Зачем мне помогать вам?»

Эспозито нетерпеливо махнул рукой своему переводчику, и тот передал ему конверт. «Он даёт вам это и просит взглянуть на него сейчас же».

Сэмсон открыл конверт и вытащил из него фотографию Адама Крейна и копию электронного платежного поручения на сумму 2,2 миллиона евро, выписанного на строительную компанию Arco di Ferro Cavallo в Турине и оплаченного Valge Kuubik, по-видимому, инжиниринговой фирмой из Таллинна, Эстония.

«Вы знаете этого человека?» — спросил переводчик.

Самсон покачал головой. Он не собирался им ничего рассказывать.

«Это датировано двумя неделями ранее. Зачем вы даёте мне показания, которые приведут вас в тюрьму?»

«Мы позволяем вам это увидеть. Вот и всё».

'Почему?'

«Человека на фотографии зовут Шепард – это английское имя.

– но мы знаем, что он с Украины. Он из нашего мира. Мы хотим знать, кто он и кто за ним стоит. Он также – как бы это сказать? – политик».

«Он лично организовал эту выплату?»

Эспозито понял, о чем идет речь, и кивнул.

«Он приехал в Неаполь?»

Они покачали головами. «Синьор Эспозито встречался с этим человеком в Австрии».

«Как он к вам попал? Люди не звонят в вашу организацию просто так».

«Адвокат из Неаполя, который работает с нами. Он ничего не знает об этом человеке, кроме того, что у него есть связи».

«Значит, вы его не проверили, не потрудились выяснить, не подставили ли вас. Вы не подумали поинтересоваться, зачем вы везли похищенную вами женщину на российский корабль. Вам просто нужны были деньги, поэтому вы не задавали вопросов, верно?»

По пандусу подъехала машина, которая дала задний ход в тот момент, когда водитель увидел их группу. Эспозито не обратил на это внимания, но разразился потоком оскорблений, жестикулируя сигаретой. Сэмсон знал достаточно.

По-итальянски он понял, что просил молодого человека что-то ему дать.

Это был листок бумаги, на котором было напечатано несколько цифр.

«Что это?» — спросил Самсон.

«Номера банковских счетов».

«Где ты это взял?»

«Вы говорите, что мы не проверяем людей, но мы это делаем. За мистером Шепардом следили после его встречи с мистером Эспозито в клубе под названием «Erotische Palast». Информация была найдена в его кошельке».

«Я так понимаю, я могу их оставить себе?»

«Но вы должны рассказать нам, что вам удалось узнать, иначе мы вас найдём. Я даю вам эту карточку. Звоните в любое время».

«Не угрожай мне», — резко сказал Сэмсон. Он сделал пару шагов к Эспозито. Двое телохранителей быстро бросились ему наперерез, направив пистолеты ему в голову. Эспозито улыбнулся и пробормотал что-то, что молодой человек перевёл. «Он говорит, что ты плохой следователь, потому что даже не спросил его, где найти твою девушку».

Сэмсон отступил назад и оперся на машину. Телохранители опустили оружие. «Ладно, и где же, чёрт возьми, я её найду?»

«Россия. И они будут держать её там столько, сколько захотят, пока господин Хисами не сделает то, что они скажут».

«Знаете, что они требуют в обмен на ее свободу?»

«Пастух, он сказал, что им что-то нужно от Хисами. И у них много секретов, связанных с Хисами. Но мы не знаем, что это за секреты». «Зачем он вам так много рассказал? Вы были просто подрядчиками».

«Человек начинает говорить, когда в его вине есть что-то лишнее», — сказал молодой переводчик. Он протянул Сэмсону визитку с номером телефона, нацарапанным внизу шариковой ручкой. «Адвокат — он нас найдёт». Они сели в «Мазерати» и неторопливо повернули, чтобы спуститься по пандусу. Когда машина проезжала мимо Сэмсона, Эспозито бросил на него последний безжалостный взгляд.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 13

Она лежала в длинном ящике. Её руки были связаны спереди, а рот заклеен скотчем. Она могла качаться боком и касаться стенок ящика локтями, а верха головой. Заточение ужаснуло её. Она начала часто дышать, но приказала себе успокоиться. Они не убили её, так что, очевидно, она нужна была им живой. Однако они причинили ей боль, когда тащили её с вершины контейнера, порвав мышцы на левой руке и плече, которые теперь горели от боли. Она моргнула и поняла, что её правый глаз почти закрылся от опухоли. Она вспомнила, как один из мужчин ударил её по лицу, когда она пыталась удержать телефон, и выпустила его только для того, чтобы швырнуть между контейнерами, чтобы они никогда не увидели набранные ею номера. Но она понятия не имела, куда он приземлился.

Теперь она продолжала говорить себе: «Успокойся, Анастасия. Держи себя в руках!»

Она пыталась отвлечься мыслями о Самсоне, о его ровном и спокойном голосе, о его обещании прийти к ней любой ценой. Это давало ей опору. Он сделает это! В этом он был мастер, и он никогда не сдавался. Он был словно ищейка. И она знала, что он всё ещё любит её. Она услышала это в его голосе в те несколько секунд телефонного разговора. Он всегда говорил с ней так, словно они были в постели. Она сознательно вызывала в памяти образы их времени в Венеции, их любви и удовольствия, которое они получали от одного и того же – сладкого вина из Венето с бискотти в самый холодный день поездки, звука ребёнка, играющего на пианино в комнате на втором этаже с видом на мост, этого солнечного света сквозь туман, от которого у них обоих перехватывало дыхание. Самсон сказал, что если он будет жить в Венеции, то ему придётся попытаться стать художником, каким бы безнадёжным он ни был. Она рассмеялась. Она не ожидала, что он станет…

Так восприимчивы ко всему, что видят. В одной галерее, где они были почти одни, они стояли перед картиной «Бегство в Египет», и он вслух задавался вопросом, не первая ли это картина, изображающая кризис беженцев. Его привлекали детали картин – верёвка для белья у Каналетто, водосборы и лилии на переднем плане этюда охоты, золотой венчик на руке Девы Марии. Он был очень наблюдателен и редко что-либо упускал из виду, как в жизни, так и в искусстве. Было так необычно, что его восхищение картиной проистекало из мельчайших деталей, а не из грандиозных тем, и ей это в нём нравилось.

Она снова и снова перебирала эти воспоминания в поисках новых подробностей, но постоянно возвращалась к их необычайной близости в постели, какой она не испытывала ни с кем до или после. Самсон был физически непринуждён, не стеснялся и не требователен. Она не чувствовала вины, вспоминая те времена, так же как не чувствовала угрызений совести – лишь чувство потери, – когда бросила его ради Дениса. Образы Самсона были тем, что ей сейчас было нужно, и она будет держаться за то, что поможет ей сдержать панику. Чёрт возьми, Денис. Где он, чёрт возьми, был, когда она в нём нуждалась?

Ей сделали укол, когда вытащили её из контейнеров. В голове у неё был тот же химический туман, что и при пробуждении в контейнере, и желудок скручивало, хотя, возможно, это было связано с движением корабля. Она задремала, но на полпути между осознанием и сном её мысли были полны ужасающих мыслей о том, что её оставят в контейнере на месяцы, как британских заложников в Ливане, о которых она читала. Она заставляла себя не заснуть и пыталась интерпретировать звуки, которые изредка доносились до неё, но среди них не было голосов команды, по которой она тосковала.

Невозможно было сказать, сколько времени прошло – может быть, двенадцать или пятнадцать часов. Может, больше. Она почувствовала, что всё стихает. Она почувствовала, что в коробке стало меньше движения, и двигатели корабля, которые, казалось, работали на полную мощность с тех пор, как она пришла в себя, стали создавать меньше вибрации.

Она ждала. Если она нужна им живой, им придётся кормить её и давать ей воды, поэтому они должны прийти. И они не могли оставить её лежать в моче. Никто так не делает. Она ждала и ждала, а потом, гораздо позже, услышала шаги, эхом разносящиеся по пространству вокруг ящика. Не успела она опомниться, как крышка поднялась, и луч фонарика осветил её лицо, и ей пришлось зажмуриться.

«Пожалуйста», — сказала она. «Пожалуйста, вытащите меня. Я не убегу. Пожалуйста!» Двое мужчин схватили её за плечи, но она так громко закричала, когда они вывернули её раненую руку, что они отпустили её. Они посовещались, подложили руки ей под спину и ноги, подняли её и развернули так, чтобы её ягодицы упирались в бок контейнера, а ступни касались земли. Она согнулась вперёд, решив не упасть в обморок от боли. «Просто держитесь. Мне нужно отдышаться. Меня тошнит». Гул двигателя стал гораздо громче, и в воздухе витал запах машин и мочи. Она огляделась. Их было трое. Они не разговаривали, но по их немногочисленным словам она уже поняла, что это русские. Она посмотрела вниз. На контейнере, в котором её держали, была надпись «Средства безопасности».

Они провели её по трапу – ноги у неё всё ещё онемели, и она едва могла идти – а затем поднялись ещё на два пролёта по лестнице, пока не оказались на открытом пространстве. Была ночь – прошёл целый день. Она жадно глотала воздух и умоляла их дать ей воды, но они, казалось, не понимали и продолжали идти, пока не добрались до света, льющегося из открытой двери каюты. Они втолкнули её внутрь и силой уложили на кровать. Ожидая худшего, она начала трясти головой и кричать: «Нет!», но один из мужчин перерезал верёвку, связывавшую её запястья, и жестом показал на еду и воду на столе.

Другая схватила тяжёлый гаечный ключ, прислонённый к хижине, и стала бить им по ручке с внутренней стороны двери, пока та не отвалилась. Они молча ушли, захлопнув дверь и заперев её за собой. Что-то тяжёлое завалило дверной проём, а снаружи оставили сторожа. Она слышала его бормотание и чувствовала запах сигаретного дыма до конца ночи.

Она съела хлеб, колбасу и яблоко, которые ей оставили, и отпила воды, вращая плечом. Только когда она встала под струйку тёплой воды в крошечной душевой,

Она поняла, что находится в каюте Чжао. Все его вещи были убраны, и ничто не указывало на то, что он когда-либо там был, но у зеркала в душевой отсутствовал правый нижний угол, как и у того, перед которым она стояла. Она совершенно забыла о странном маленьком поваре и его мольбах отправить электронное письмо на адрес Дениса. Удалось ли ему это сделать? Его поймали и убили, а тело сбросили за борт, как и остальных? Она допускала возможность, что они выбрали его пустую каюту, чтобы подчеркнуть свою позицию – попытка подкупить любого члена экипажа приведёт к смерти.

Она вытерлась и постирала кое-что из одежды в раковине, разминая пену из крошечного кусочка мыла и глядя на своё исцарапанное и разбитое лицо. Она едва узнавала своё отражение, смотревшее на неё. Но она была жива, и она говорила с Самсоном, и он собирался её найти.

Было шесть утра, когда Дениса Хисами вывели из камеры в Манхэттенском исправительном центре, где он содержался вместе с известным автором финансовой пирамиды, к которому он испытывал глубокую неприязнь, и ещё одним мужчиной, утверждавшим, что иммиграционная и таможенная полиция ошибочно приняла его за нелегального иммигранта с Ямайки. Джим Талливер и Сэм Кастелл уже были там, когда его провели в комнату для допросов и, казалось бы, с неоправданной силой, усадили на стул напротив.

Кастелл пошёл первым. «У нас ещё одно слушание – не знаю, когда, но я ожидаю, что вас отпустят с устройством слежения. Извините, но нам пришлось рассказать судье об Анастасии, потому что это единственное, что заставило её передумать. Иммиграционная и таможенная полиция (ICE) по-прежнему считает, что вы представляете опасность, но не уточняет, какую именно – угрозу преступления или угрозу терроризма – так что с ними сложно спорить. Оба варианта абсурдны, и судья потерял терпение по отношению к иммиграционной и таможенной полиции, поскольку они не предоставляют свои доказательства. Но я думаю, что вы выйдете отсюда примерно через тридцать шесть часов».

«Сделай так, чтобы это произошло», — сказал Хисами. «С кем ты говорил?»

«Сенатор Шелли Маги».

«И что она сказала?»

«Естественно, она обеспокоена, но спрашивает, откуда всё это взялось. Почему это случилось именно с тобой? Она, типа, беспокоится о том, что происходит под поверхностью. Она хочет знать, кто в этом замешан, прежде чем вмешиваться».

«Шелли всегда был проницательным политиком».

«Но она хочет помочь. Она действительно хочет».

Хисами пожал плечами и переключил внимание на Тулливера. «Хорошо, тогда расскажи мне об Анастасии. У тебя, очевидно, есть новости».

«Ей каким-то образом удалось позвонить Самсону с судна.

Мы подозреваем, что она сначала пыталась связаться с вами, но у нас нет доступа к вашему телефону, так что мы ничего не можем сказать». Он позволил этим словам повиснуть в воздухе и посмотрел на своего босса. Хисами не собирался реагировать. Он никогда не предоставит Талливеру доступ к своему телефону. «Итак, они смогли идентифицировать судно и получить точную координату его местоположения, и отслеживали его до вчерашнего дня», — продолжил Талливер, внимательно наблюдая за Хисами. Мы изо всех сил старались перехватить судно. Но Госдепартамент и пальцем не пошевелил. Они заявили, что нет никаких доказательств того, что Анастасия была на судне, несмотря на телефонный звонок и сбор Зиллой всех доказательств о судне, его отплытии из Таранто, перехваты и спутниковые снимки. Без их поддержки Пентагон не стал бы помогать. Судно прошло через европейские воды в Чёрное море, но единственный способ заставить европейцев действовать — это помощь посла США в ЕС, а она, конечно же, не двинулась бы без указаний Госдепартамента. И то, что ваша жена больше не является гражданкой Европы, не помогло. Британцы предложили помощь, но ближайший корабль Королевского флота находился в пяти часах пути, а к тому времени, как капитан получил приказ перехватить судно, уже наступила ночь, и « Григорий» практически находился в российских территориальных водах.

«И она больше не звонила?»

«Не Сэмсону. Не знаю насчёт твоего телефона. Нам не разрешили проносить сюда мобильные устройства, поэтому мы не можем сейчас посмотреть твой. Нам действительно нужно будет это сделать, когда-нибудь».

«Я выйду завтра». Хисами задумался на несколько секунд. «Если они увезли её в Россию, надежды вызволить её оттуда, конечно, мало». Он опустил взгляд, чувствуя себя беспомощнее, чем когда-либо.

Помните. Мысли о том, что он изначально не последовал совету Анастасии, не давали ему покоя всю ночь, и теперь, обнаружив, что не может ей помочь, даже поднять трубку, когда она, без сомнения, изо всех сил боролась за то, чтобы позвонить, он усомнился в своей пригодности как мужчины и как мужа. Он должен был обеспечить ей защиту и безопасность, но оказался не в состоянии.

«Поэтому мы можем ожидать какого-то спроса», — сказал Талливер. «Вы хоть представляете, каким он будет?»

Хисами втянул воздух, издав шипящий звук. «Этого не получится, Джим. Они не доберутся до тебя. Забудь об этом».

«Откуда вы это знаете?» — спросил Кастелл, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

«Просто прими то, что спроса не будет, если так говорит Денис», — резко сказал Талливер.

«Но Россия!» — воскликнул Кастелл. «Что, чёрт возьми, происходит, Денис? Почему Россия?» Он покачал головой идиотски и посмотрел на Талливера в поисках помощи. Талливер проигнорировал его.

«Тебе нужно беспокоиться только о том, как вытащить меня отсюда, Сэм. Просто займись этим, а остальное предоставь мне и Джиму».

«А Тангки?» — спросил Кастелл. «Что мне с этим делать? Совет директоров ещё не знает о смерти Крейна. Лондонские СМИ упоминали парня по имени Шепард, вот и всё».

«Ты ничего не делаешь с ТангКи, Сэм. У тебя нет никакого статуса в компании. Мы предупредили основных акционеров и выполнили свой долг. Анастасия — единственное, что имеет значение. Вытащить меня и вернуть Анастасию домой — вот на чём мы должны сосредоточиться».

Талливер поднес руку ко рту и закашлялся.

«Тем временем, боюсь, у меня есть еще плохие новости».

«Давай», — спокойно сказала Хисами.

«Веб-сайт newsJip, который опубликовал первоначальную историю о вас, с которой все началось, связался с офисом вчера вечером и отправил несколько изображений по электронной почте. Они хотят узнать вашу реакцию...»

'Продолжать.'

«Они нехорошие».

«Покажи их мне».

Талливер достал стопку юридических документов и раздвинул их. Он вытащил три распечатки и разложил их перед Хисами. На них была изображена группа вооружённых людей, стоящих вокруг рва, в котором были свалены тела. Хисами, с ружьём на плече и пистолетом в руке, был отчётливо виден на всех трёх кадрах. Тот же пиджак, та же борода и та же властная осанка.

«Они говорят, что вы руководили расправой над этими иракскими солдатами».

«Правда?» — спросил Хисами. Он взял один, прищурился и кивнул про себя. «Я хорошо помню. Это действительно были иракцы, но войска Саддама казнили их, потому что их командир собирался перейти на нашу сторону во время восстания 1995 года».

«Вы можете это доказать?»

Он выронил фотографию из руки, и она приземлилась перед Талливером. «Видишь человека в тёмных очках – того, без униформы, только с оружием?» Талливер наклонился и внимательно изучил фотографию. «Это Боб Бейкер из ЦРУ. Сейчас он пишет книги и работает на CNN. Я вижу его, когда он приезжает в Сан-Франциско».

«Я заблудился», — сказал Кастельс.

«Я так и думаю», — сказал Хисами.

«Итак, он может подтвердить этот факт?» — спросил Талливер.

«Скажем так, — сказал Хисами. — Если они опубликуют эту фотографию и скажут, что люди, стоящие у рва, ответственны за бойню, Боб подаст на них в суд за клевету. Более того, я рекомендую вообще не отвечать им и позволить им публиковать».

Бобу бы пригодились деньги.

'Вы уверены?'

«Да. Мы видели много ужасных вещей, некоторые из которых я совершила сама, но это было не одно из них. Не беспокойтесь».

'Вы уверены?'

«Да. Это их первая ошибка, и она мне кое-что доказывает».

'Что?'

«Это не исходило от ЦРУ или какого-либо другого американского агентства. Меня это беспокоило. Любой, у кого был доступ к этой фотографии в американском агентстве, точно знал бы, что на ней изображено».

Итак, это пришло от кого-то другого, кто не знал, что один из сотрудников ЦРУ

На фотографии был запечатлён один из самых талантливых агентов, способных работать на Ближнем Востоке. Агентство, конечно же, знало об этом.

Талливер выглядел обеспокоенным. «Вы предлагаете им опубликовать, не сказав ни слова. Это кажется ужасно рискованным».

«Почему бы и нет? Моя репутация разрушена. Если Боб выйдет и расскажет, о чём на самом деле эта фотография, люди поверят ему гораздо больше, чем мне. Он будет абсолютно убедителен».

«Так где же это произошло? Чем вы занимались?» — спросил Кастелл.

«Долгая история, но она была связана с попыткой Америки объединить силы для свержения Саддама Хусейна. Администрация Клинтона подвела Бейкера, хотя это была американская операция по объединению ПСК, Патриотического союза Курдистана, частью которого я был, шиитских сил и некоторых суннитских офицеров».

«Есть ещё кое-что. Они говорят, что вы солгали в иммиграционной форме и указали чужое имя».

«Вообще-то, другое имя. Мы с сестрой Айсель официально сменили имена. Это было необходимо».

«Хочешь рассказать нам об этом?» — спросил Кастельс.

«В другой раз».

«Нам нужна твоя помощь, Денис», — взмолился адвокат.

«Это не имеет значения», — твёрдо заявил Хисами. Кастелл взглянул на Талливера в поисках поддержки, но снова не понял.

«Я понимаю, что у тебя есть тайное прошлое, Денис. Но в какой-то момент тебе придётся кашлять».

Этого не случится, и, кроме того, Хисами знал, что его прошлое интересно лишь тем, что используется для давления на него. Он едва заметно покачал головой и погрузился в безмолвие, пока не вошёл охранник и необычно высоким, учитывая его размеры, голосом не велел Хисами встать. Он подумал ещё секунду-другую, что заставило охранника сделать пару шагов в его сторону, а затем встал. «Мне, возможно, нужно увидеть Самсона», — сказал он Талливеру.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 14

Ничего не делать, когда ничего нельзя было сделать, — это дисциплина, которую Самсон усвоил, будучи молодым разведчиком, и она оказалась полезной, когда Денис Хисами нанял его, чтобы найти Айсель в ИГИЛ.

халифата, и он пережил палящее турецкое лето в взорванном отеле, ожидая человека, который пересечет границу со стороны Сирии.

Он затаился, отключился и, среди прочего, читал « Анну Каренину» на планшете. Примерно то же самое он сделал и после того, как каморра покинула парковку. Час проходил за часом, изредка он заходил в терминал аэропорта за едой и почитать, но большую часть времени он проводил в машине, ожидая телефонных звонков. Мэйси Харп и Зилла Ди держали его в курсе перемещений судна, но по мере того, как день шёл, становилось ясно, что перехвата не будет до того, как судно войдёт в российские территориальные воды.

Он не думал об Анастасии – ни секунды – потому что это никогда не помогало. Вместо этого он методично анализировал все факты и пришёл к единственному выводу. Всё указывало на Дениса Хисами, а это означало, что ему нужно поговорить с ним. Если Анастасию увезли в Россию, надежды найти её или вызволить практически не было. Хисами пришлось пойти на сделку.

Он забронировал билет на первый рейс до Лондона на следующее утро, вернул машину и заселился в ближайший к аэропорту отель. Всё это он мог сделать раньше, но, хотя и существовала вероятность, что ему придётся лететь куда-нибудь на восток, он предпочёл быть рядом с терминалом. Он не стал раздеваться в номере, а взял из мини-бара пиво и пачку чипсов и лёг на кровать. Звонок от Зиллы поступил в час ночи.

«Итак, мы закончили», — сказала она. «Судно, вероятно, направляется в Крым, но в какой порт, мы понятия не имеем. Будет сложно…

Доставьте кого-нибудь вовремя. Мне нужно гораздо больше людей, чтобы охватить всю территорию. Но у меня для вас есть новости. Пришли результаты ДНК. — Она сделала паузу, чтобы что-то прочитать. — Здесь говорится, что образцы, взятые из дома Крейна в Калифорнии, не совпадают с образцом крови. Повторяю: не совпадают с образцом крови с балкона квартиры в Лондоне. Зато они совпадают с образцами, взятыми из душевой кабинки в квартире. Похоже, вы получили ожидаемый результат. Тело с оторванным лицом — не Крейн.

«Можете ли вы прислать это мне?»

«Оно уже у вас в почтовом ящике. Если нет других причин, мне пора идти. Посмотрим, как здесь будут развиваться события, но инстинкт подсказывает мне вернуться в Штаты и обсудить с господином Хисами, что нам делать дальше».

Они надеются выпустить его завтра. Я буду оставаться на связи.

Сэмсон прибыл в лондонский аэропорт Хитроу к 11:30 утра, сделав пересадку во Франкфурте. Выходя из самолёта, он включил телефон и просмотрел сообщения. От Зиллы пришло одно слово – «Севастополь». « Григорий» действительно приземлился в Крыму после аннексии в 2014 году, когда Крым был частью путинской России. Он направился в иммиграционный контроль и оказался в необычно длинной очереди из бизнесменов, петляющей по залу. В какой-то момент он заметил двух мужчин с бейджами, осматривающих толпу с другой стороны иммиграционной стойки. Он прошёл паспортный контроль и двинулся к эскалатору, спускающемуся в зал выдачи багажа, когда они подошли к нему сзади.

«Господин Сэмсон, вы пойдете с нами?» — спросил один.

«Зависит от причины».

«Мы хотим задать вам несколько вопросов».

«Вы меня арестовываете?»

«В данный момент нет, сэр».

Он последовал за ними через дверь и оказался в комнате, где сидел Питер Найман и читал экземпляр Flight International, обхватив шею рукой.

«А, вот ты где, Самсон. Я так и думал, что ты будешь в ту ночь. Так рад, что старая интуиция ещё не совсем меня покинула». Он бросил

Журнал на столе и принял вид, в котором было больше печали, чем гнева. «Зная, что мы старые коллеги, наши друзья из столичной полиции попросили меня помочь вам найти вас».

И я решил приехать сюда, чтобы убедиться, что они действительно схватили тебя за воротник ».

Сэмсон сел и положил рюкзак рядом с собой. «Как вы, несомненно, знаете, я расследую похищение американского гражданина, доставленного на территорию России на контейнеровозе».

Время имеет решающее значение, поэтому я был бы признателен, если бы вы изложили свою мысль как можно короче.

«Мы в курсе происходящего», — сказал Найман.

Офицеры представились: сержант Джеймс Кристи и инспектор-детектив Кевин Макдауэлл.

Макдауэлл (Сэмсон отметил намечающееся брюшко и густые чёрные кельтские волосы, подстриженные на щётку) начал: «Это не официальное интервью, поэтому мы не записываем разговор. Всего несколько вопросов, но после этого может последовать арест и официальное допрос, а затем и предъявление обвинений».

Самсон показал жест безразличия.

«Мы полагаем, что вы вошли в квартиру в башне Уордор-парк в Найтсбридже три дня назад и нарушили порядок на месте преступления. Как вам известно, это серьёзное преступление. Имеются записи с камер видеонаблюдения, на которых видно, как вы в тот день вошли в здание».

«Да, я действительно входил в здание». Сэмсон знал, что в квартире нет камер видеонаблюдения, подтверждающих его присутствие, и был уверен, что Джо Хейс ни в чём не призналась бы. Уговор всегда был таким — полное отрицание, — и он не собирался компрометировать её, признаваясь, что был в квартире.

«Каково было ваше намерение?»

«Чтобы проверить, действительно ли квартира, где было обнаружено тело, принадлежала Рэю Шепарду, что является одним из псевдонимов Адама Крейна, человека, в отношении которого я вел расследование по поручению американского клиента».

«Что вы делали с детективом-инспектором Хейсом?»

«Вы, конечно, спрашивали её, но всё очень просто. Она — мой старый знакомый, и в ходе моих расспросов она предположила, что

Что касается Крейна, я мог бы помочь столичной полиции с информацией о нём. Как вам, должно быть, сказал мистер Найман, я расследую возможную кражу миллионов долларов у компании TangKi. Учитывая множество личностей Крейна, я просто хотел убедиться, что тело было обнаружено в одном из домов, за которыми я наблюдал. И единственный способ установить это — проникнуть в здание.

«Но для этого вам понадобится всего лишь номер квартиры».

«У меня действительно был номер квартиры, но я хотел убедиться, что он совпадает с квартирой, за которой я наблюдал из парка».

«И поэтому вы вошли в квартиру вместе с детективом-инспектором Хейсом».

'Нет.'

«Вы хотите сказать, что не заходили в квартиру?»

«Да», — уверенно ответил Сэмсон. Он был уверен, что прибывший туда криминалист не поставил бы под угрозу свою работу, признавшись, что впустил их. И Джо бы сразу его понял.

«Мне трудно поверить, что вы поднялись туда только для того, чтобы проверить цифру», — сказал сержант Кристи.

Сэмсон повернулся к офицеру, сварливому блондину лет сорока с пирсингом в ушах, но без колец или сережек-гвоздиков. «Было еще кое-что, но я сначала не сказал Джо».

«И что это было?» — спросил офицер.

«Одним из аспектов дела, которое я расследовал, было использование произведений искусства для отмывания денег. Мистер Крейн коллекционировал ценные картины, и, похоже, его интерес к рынку произведений искусства возник потому, что это до сих пор один из лучших способов отмывания денег и сокрытия активов от налоговых органов и правоохранительных органов. Часто такие произведения искусства хранятся на охраняемых складах в портовых зонах, но я полагаю, что мистер Крейн держал большую часть своей коллекции на стенах, по крайней мере временно, перед отправкой».

«Да», сказал Макдауэлл.

«Я хотел взглянуть на квартиру через дверь. Я увидел, что все картины, которые, как я знал, там были, были убраны.

Убрано. Даже из дверного проёма видны следы на стене, где проводились масштабные работы.

«И что это вам подсказывало?» — продолжил Макдауэлл.

«Это же очевидно, не правда ли?» — сказал Самсон.

'Объяснять.'

«Я спросил Джо, забрала ли полиция картины из-за их ценности. Она не знала, но думала, что нет. Поэтому я предположил, что полиции следует первым делом изучить записи видеонаблюдения.

«Записи и посмотрите, когда их вывезли из здания, потому что это, очевидно, может иметь отношение к вашему расследованию – это может дать мотив для убийства». Сэмсон взглянул на Наймана, который пристально смотрел на отвалившуюся потолочную плитку. «Я предлагал Джо проверить записи с камер видеонаблюдения, чтобы установить дату вывоза этих произведений искусства. Она подтвердит это».

«Мы обязательно ее спросим», — сказал Макдауэлл.

«Если у тебя больше ничего нет, я справлюсь».

Двое полицейских посовещались, а затем Макдауэлл встал и сказал:

«Мы арестовываем вас по подозрению в воспрепятствовании осуществлению правосудия, мистер Сэмсон. Должен предупредить вас, что всё, что вы скажете…»

Сэмсон поднял руку со стола. «Остановитесь здесь». Он опустил руку, чтобы вырвать рюкзак из рук Кристи. «Во-первых, у вас нет обоснованных подозрений в том, что я совершил преступление, потому что вы знаете, что Джо Хейс подтвердила всё, что я вам только что рассказал. И второе: если вы продолжите, будут последствия, которых никто в этой комнате не желает. Я поговорю с мистером Найманом наедине».

Макдауэлл возразил, что Сэмсон не имеет права диктовать полицейским, предъявлять ли ему обвинение в совершении тяжкого преступления.

«Я поговорю с мистером Найманом, а остальные могут идти», — он посмотрел на офицеров. «Я говорю серьёзно».

Они не двинулись с места.

«Может быть, — сказал Найман, — мне стоит послушать, что скажет Сэмсон. Он никуда не уйдёт». Он едва заметно кивнул головой в сторону двери. «Всего на несколько минут».

Они ушли. Найман посмотрел на журнал. «Что вы хотите мне сказать?»

«Я прекрасно знаю, что ты делаешь».

«О, правда! Расскажи».

«Вы хотите, чтобы я заплатил, и вы все могли хорошенько рассмотреть мой телефон».

«Я считаю, что полиция действительно имеет полномочия конфисковать телефон или любое другое устройство после предъявления человеку обвинения».

«Именно поэтому вы здесь. Даже в эти странные времена присутствие сотрудника спецслужб на допросе в полиции — нетипично, как бы неформально этот допрос ни назывался. Адвокат бы много говорил об этом в суде, потому что создаётся впечатление, что вы оказываете давление на полицию, подозреваемого или на обоих. Но это дело до суда не дойдёт. Как только вы посмотрите мой телефон, обвинения будут сняты, верно, Питер?»

Найман просто смотрел на него.

«Но этого не произойдёт, и ты знаешь почему. Мы с тобой знаем, что Крейн жив. Ты всё это время знал, и я могу это доказать». Он не мог, но Найман об этом не подозревал. «Из этого факта вытекают два вывода, Питер. Во-первых, ты скрываешь информацию от полицейского расследования, а это гораздо более серьёзное преступление, чем всё, что ты надеешься повесить на меня. Но вторая, более серьёзная проблема для тебя заключается в том, что ты не хочешь, чтобы кто-то знал, что Крейн жив, не так ли? Тебе нужно, чтобы Адам Крейн был мёртв, потому что он — центральная фигура операции».

Найман надул щеки и энергично замотал головой.

«Ты блуждаешь в потемках, Пол. Это тебя не спасёт».

Сэмсон наклонился вперёд, чтобы смотреть прямо в глаза Найману. «Позволь мне сказать тебе вот что. Если мне предъявят обвинение, это сразу же попадёт в СМИ. Это не только тебя опозорит, но и поставит под угрозу всю твою операцию. Так что не лезь ко мне, Питер. Я не в настроении. Мне не интересны твои шпионские игры с Крейном – я просто хочу, чтобы Анастасию освободили». Он остановился, встал и повесил рюкзак на плечо. «Я позволю тебе сказать им, что они не собираются меня арестовывать. Им придётся согласиться, потому что это была твоя чёртова идея изначально».

Найман посмотрел на него: «Ты действительно собираешься бросить нам вызов, Пол?»

Он положил пачку на стол. «Единственное, что меня волнует, — это свобода Анастасии. Если вы будете мне мешать и подвергать её жизнь опасности, я сделаю всё, чтобы навредить вам и вашей операции. Ничего. Пожалуйста, поймите это». Самсон выпрямился и повернулся к двери.

Найман хмыкнул: «Как хочешь, Пол, но ты понятия не имеешь, с чем имеешь дело. Абсолютно никакого».

OceanofPDF.com

ГЛАВА 15

Когда лодка пришвартовалась, в каюту, где ждала Анастасия, вошёл мужчина. Он был невысокого роста, с гладкими славянскими волосами, зачёсанными вперёд в пучок, и с видом делового чиновника. Он сел на единственный стул в каюте, сложил руки на животе и посмотрел на неё сквозь очки без оправы с синими стеклами, которые затем снял. Её руки и ноги были связаны непосредственно перед тем, как он вошёл, теми же мужчинами, которые вытащили её из ящика, и она съёжилась от этого мужчины, когда дверь открылась, но он на хорошем английском с русским акцентом велел ей расслабиться и слушать его.

«Мы не хотим причинять вам вреда, миссис Хисами. Капитан глупец и плохо с вами обращался. Не было необходимости держать вас в контейнере — он должен был дать вам такую каюту, тогда вы бы не захотели сбежать. Но вы очень усложнили нам жизнь, потому что сообщили другим, где вы находитесь. Экипаж нашел телефон, которым вы пользовались, и мы знаем, что вы звонили другу и дали ему всю имеющуюся у вас информацию. Этот звонок опознал судно, поэтому за нами следили, пока мы не достигли наших российских вод. Наши планы были нарушены, и мы должны внести определенные коррективы в новую ситуацию, вы понимаете». Она попыталась заговорить, но он перебил ее, несколько раз рубанув воздух рукой. «Не перебивайте меня, миссис Хисами. Просто слушайте. Естественно, один из вариантов — избавиться от вас, и мы рассматривали это, но это было бы напрасной тратой всех наших трудов, и у нас все еще нет того, что мы хотим».

«Чего ты хочешь?» — тихо спросила она.

Он не обратил на это внимания, но огляделся. «Узнаёшь хижину, да?»

Это каюта китайца. Он отправил электронное письмо Денису Хисами – то, что вы написали. «Ты видишь китайца сейчас? Ты видишь его вещи?» Она покачала головой. «Его больше нет. Он исчез».

Всё пропало. И никто никогда не спросит, куда. Потерянная жизнь — вот результат того, что ты сделал.

Она была потрясена. Пять человек погибли, но в этой смерти была виновата только она. Странный человечек, такой одинокий и чудаковатый, отправил электронное письмо, и его убили. Она покачала головой, опустила глаза и гортанно всхлипнула.

«Последствия всегда есть», — сказал мужчина, по очереди осматривая ладони обеих рук. «Если ты снова попытаешься сбежать или связаться с друзьями, будь уверен, я тебя убью. Для меня это не проблема — ты для меня ничего не значишь. Понимаешь?»

Если будешь вести себя хорошо, то, возможно, доживешь до своего мужа.

«Чего ты хочешь?» — снова спросила она.

«Я не могу этого сказать, госпожа Хисами. Но скажу вам, что в чём-то всё прошло легче, чем мы ожидали, а в чём-то даже хуже. Хорошо, что вашего мужа посадили в тюрьму».

«Он не в тюрьме. Ты лжёшь».

«Если бы вы меня знали, вы бы поняли, что я достигла всего этого в жизни, говоря правду. Повторяю, чтобы вы понимали: ваш муж в тюрьме в Нью-Йорке, поэтому вы не смогли до него дозвониться. Затем вы позвонили своему любовнику Полу Сэмсону и сообщили ему, где вы находитесь, и мы предполагаем, что он предупредил западные власти – НАТО, ЕС и так далее, – и за судном установили слежку. Это, конечно, было неудобно».

«Он не может быть в тюрьме. Он ничего плохого не сделал». Только тогда она поняла, что мужчина упомянул Самсона. Откуда он знал, что она с ним разговаривала?

«Ваш муж был арестован за иммиграционное мошенничество – он солгал в заявлении на получение гражданства и не раскрыл своё прошлое военного преступника. Уверен, он сказал вам, что его настоящее имя – Карим Касим. Он взял имя своего кумира, курдского писателя Хисами, чтобы переехать в Соединённые Штаты вместе со своей сестрой Айсель. Они оба участвовали в сокрытии информации об убийстве тридцати четырёх иракских солдат в 1995 году».

«Я тебе не верю».

«Меня это не беспокоит, госпожа Хисами. Американские власти располагают фотографиями, подтверждающими присутствие на месте преступления,

А Денис Хисами, или, правильнее сказать, Карим Касим, сейчас в тюрьме, потому что они знают, что он военный преступник и лжец. Видите ли, госпожа Хисами, мы следили за карьерой вашего мужа с тех пор, как наши агенты наткнулись на него, когда он был молодым человеком, сражавшимся за ПСК. Он был блестящим командиром, но очень жестоким человеком. Он с удовлетворением посмотрел на неё, пока она пыталась осмыслить всё это. «Вы, конечно же, знали об этом из прошлого вашего мужа? Человек, ставший свидетелем ликвидации отряда ИГ в Македонии, должен задаться вопросом, как такой человек, как Хисами, калифорнийский миллиардер, смог застрелить четырёх террористов…

Бах, бах, бах, бах – за несколько минут: трое в амбаре и один на ферме. Когда мы узнали, что ваш муж в Македонии, мы поняли, что именно он совершил убийства. Македонские силы безопасности приписали себе ответственность, но мы знали правду, госпожа Хисами. И вы тоже знаете эту историю, потому что были там, как и Пол Сэмсон, человек, который стал вашим любовником в Венеции. Да, мы знаем обо всём этом.

«Откуда ты знаешь, что я звонил Самсону?»

«Ты мне только что рассказал. Теперь у нас есть его номер, который может когда-нибудь пригодиться».

Она покачала головой.

«Ага, вижу, ты больше не подвергаешь эти вещи сомнению, потому что подозреваешь, что они истинны. Хорошо. Мы движемся к чему-то».

Откуда мы всё это знаем? Это просто. Мы наблюдали за восхождением Карима Касима по карьерной лестнице в американском обществе, потому что знали, что он очень умный человек. Мы восхищались его финансовыми способностями и тем, как быстро он научился использовать систему себе на пользу. Но мы знали, что однажды у нас появится причина раскрыть то, что мы о нём знаем. Его личность и его политические взгляды диктовали необходимость конфликта между его интересами и нашими. Это было предначертано судьбой, и мы были готовы.

«Денис — хороший человек, как и его сестра. Они никогда не стали бы скрывать военные преступления. Это противоречит всему, во что он верит. Айсель была известна своей гуманитарной деятельностью и любовью к человечеству».

«Вы верите в это, но видите, как он скрывает убийства террористов в Македонии. Вы знаете, что ваш муж скрывал убийства.

В Македонии. Вот как он действует, а его сестра вернулась на передовую, чтобы сражаться. Она должна была быть там.

«Она была врачом. Она помогала раненым. Вот почему она была там».

«Верьте во что хотите, госпожа Хисами, но не приходит ли вам в голову, что она искупала грехи прошлого?»

«Наша организация названа в ее честь из-за ее гуманности и жертв, которые она принесла, чтобы помочь другим», — сказала она с внезапной яростью. «Я знаю своего мужа. Он не военный преступник — он был солдатом».

Он вытащил пистолет из кармана куртки. «Наклонись вперёд», — скомандовал он и приставил пистолет к её затылку. «Вот сюда я тебя выстрелю. Пуля войдёт в череп вот здесь». Он вкрутил дуло в её волосы. «Твоя смерть придёт без предупреждения. Ты ничего не узнаешь».

Она резко подняла голову и откинулась назад, чтобы посмотреть ему в глаза.

«Тебе это нравится?»

Он покачал головой. «Я просто говорю тебе, как обстоят дела. Я цивилизованный человек и буду хорошо с тобой обращаться, пока ты со мной, но знай, что я убью тебя, если потребуется. Вот и всё». Он остановился. «Я забыл – меня зовут Кирилл».

Он убрал пистолет и пошёл открывать дверь мужчинам, ожидавшим снаружи. Один из них нес огромную синюю сумку.

«Сейчас мы сделаем вам укол», — сказал он. «Потом нас ждёт долгое путешествие, но всё это время вы будете без сознания — ваш прекрасный сон».

Они собрались в лондонском офисе Мэйси Харп, но Мэйси, не сказав ни слова, поманил Сэмсона и Зиллу Ди за собой по нескольким коридорам в комнату в другом здании. «Оставьте свои телефоны в стенном сейфе», — сказал он, открывая панель снаружи комнаты, за которой скрывался небольшой зелёный сейф. «Лучше перестраховаться».

Сэмсон и Зилла убрали свои многочисленные устройства в сейф, а Мэйси положил свой смартфон рядом с ними. «Я думал, ты не пользуешься мобильным телефоном», — сказал Сэмсон.

«Для моего букмекера и моей жены», — сказала Мэйси, привычно подмигивая. Женщина, которую Сэмсон раньше не видел, появилась и села за стол.

Стол рядом с панелью. Они вошли, и Мэйси плотно закрыла дверь. В комнате не было естественного света, и Сэмсон заметил, что нет ни настольных ламп, ни электрических, ни телефонных розеток – ничего, что можно было бы использовать для подслушивания разговора. Кондиционер охладил комнату до некомфортного уровня.

Сэмсон налил три кружки кофе из кружки. Мэйси кивнула, приняв кружку, скрестила руки под обычно сияющим красным лицом и на несколько мгновений задумалась.

«Первое, что нам нужно сделать, — это решить, что, чёрт возьми, задумала разведка. Они знают, что Крейн жив. Вероятно, они знали об этом с момента обнаружения тела. Должно быть, они скрыли эту информацию, потому что у них есть интерес к Крейну. Что же это может быть?»

«Он их человек?» — воскликнула Зилла.

«Бессмысленно. Он, конечно, негодяй. Он переправлял деньги в Лондон, отмывая их разными способами…

«Включая рынок искусства и перемещая его в Европу. Что им от него нужно?»

«Ну, они, должно быть, за ним следят», — сказала Зилла. «А потом появляется Самсон и всё портит, пугая Крейна. Крейн убивает бедолагу на балконе и устраивает трюк с исчезновением».

«Выглядит неуклюже», — сказал Сэмсон. «Любой в такой ситуации знал бы, что полиция в конечном итоге опознает тело по ДНК. Если бы я догадался собрать волосы из душа, полиция тоже бы так подумала. Это очевидно».

«Верно, — сказал Мэйси, — и я подозреваю, что они именно это и сделали, или каким-то другим образом установили, что тело не принадлежало Крейну. Это значит, что Служба безопасности и МИ-6 надавили на них, чтобы те замяли этот факт».

Итак, да, Зилла, они наблюдают за чем-то, за чем-то актуальным и важным. Они вызвали тебя сегодня утром, Пол, чтобы выяснить, насколько ты осведомлен и что у тебя в телефонах. Анастейша их нисколько не интересовала, верно?

А потом Найману пришлось тебя отпустить, потому что ты поставил под угрозу всю его операцию, пообещав обратиться в СМИ, верно? Значит, он предпочёл бы, чтобы ты носился с этой информацией, чем…

Опять поставить под угрозу его операцию, да? И это приводит меня к выводу, что Найман, как говорят эксперты, — человек, чертовски отчаянный.

«Ты понимаешь это?» — сказала Зилла, обращаясь к Самсону.

«Нет, но я уверен, что Денис Хисами знает, и я думаю, мне следует с ним встретиться».

«Тебя это устраивает?» — спросила она.

«Конечно, он нанимает меня, и мы оба хотим, чтобы Анастасия была свободна». Он по очереди посмотрел на них. «Похоже, Крейн организовал похищение».

«Откуда ты это знаешь?» — быстро спросила Мэйси.

«На парковке в аэропорту меня навестила каморра. Полагаю, карабинеры сообщили им, где меня найти. Они возмущены убийством двух своих людей на корабле – полиция теперь предполагает, что оба похитителя были ликвидированы. Они хотели получить от меня любую информацию, которую я мог бы предоставить в будущем, и взамен показали мне фотографию Крейна, которого они знали как Шепарда.

Они сказали, что он связан с восточной Маа – частью их мира». Он выронил из верхнего кармана бумажку с номерами и карточку, которую ему дали. «Они что-то подсыпали ему в напиток и обыскали его вещи. Это номера банковских счетов, которые он хранил в телефоне. Они хотят знать, что находится на счетах и кто имеет к ним доступ».

«Возможно, именно на эти счета и попадают деньги из ТангКи», — сказала Зилла, беря газету. «Могу я посмотреть, что нам удалось о них узнать? Думаю, мне нужно показать это мистеру Хисами и Джиму Талливеру. Вы не против?»

«Почему бы тебе не позволить мне сделать это?» — сказал Сэмсон. «Я уеду в ближайшие двадцать четыре часа и смогу спросить его». Он забрал бумагу обратно.

«Возможно, вам придется увидеть его в тюрьме — исход слушания пока неясен», — сказала она.

'Почему нет?'

«Власти не торопятся с подготовкой дела, и судья заявила, что не хочет выслушивать ни одну из сторон, пока не получит доказательства для оценки. Цель этой работы — определить, представляет ли г-н Хисами опасность для жизни вне тюрьмы. Это не судебный процесс».

Мэйси подождал, пока закончится этот обмен репликами, прежде чем откашляться.

'Хорошо?'

«Извините», сказал Самсон. «Продолжайте».

«Надо думать о всей картине целиком. Что здесь происходит?»

Какова конечная точка?

Зилла сложила руки на груди и сосредоточилась. «Под конечной точкой, — сказала она, — вы имеете в виду, что именно делает Крейн? Какова цель и почему всё было так срочно? Почему убили человека на балконе?»

Почему они так торопятся?

«Именно так», — сказала Мэйси, взяв на себя роль куратора обучения.

«Питер Найман приезжал ко мне, пока вы были в Италии, и сказал кое-что, что меня заинтересовало. Он ни с того ни с сего спросил, интересуюсь ли я некоторыми европейскими экстремистскими политическими группами. Его замечание последовало за обсуждением денег. Он хотел прозондировать мои сведения, чтобы узнать, насколько нам всё известно, потому что, по его мнению, Сэмсон здесь — просто кошмар».

«Точно так же», сказал Самсон.

«Мне было интересно, какая связь существовала у него в голове и считал ли он, что эти деньги предназначены для экстремистских группировок в Европе. Найман не склонен выдавать свои мысли, но я заметил эту связь».

Зилла посмотрела на свои умные часы и нахмурилась. «Мне нужно позвонить своим людям в Севастополь. Можно ли где-то это сделать?»

Мэйси посоветовала ей обратиться к Морин, которая сидела по другую сторону двери. «А, и можешь оставить часы в сейфе, прежде чем вернёшься», — сказал он.

После того как она ушла, он повернулся к Самсону: «Как дела?»

«Хорошо», — ответил Самсон.

Он нахмурился, выражая сомнение. «Звонок с корабля тебя не обеспокоил?»

«Да, меня это беспокоило, потому что мне было неприятно слышать ее страдания, но теперь она жена другого мужчины, а я работаю на него, и у меня все четко в голове».

«Всегда есть вероятность, что это может плохо кончиться. Ты же это знаешь, не так ли?»

Это был лишённый сентиментальности разведчик, видевший провал десятков операций и знавший последствия неудач. Для Мэйси неудачи были закономерным явлением.

Самсон кивнул.

«Если что-то пойдёт не так, ты себе этого никогда не простишь», — сочувственно сказала Мэйси. «Мне неприятно это говорить, но в такой ситуации тебе придётся позаботиться о себе».

«Вот почему мы должны вернуть ее», — Сэмсон задумался.

«Могу ли я подвести итог? Вы считаете, что американские деньги пытаются незаконно влиять на европейскую политику, верно?» — кивнул Мэйси.

«Но у нас также есть красноречивый украинский маосо – он же Журавль –

который отлично справляется с глубокой разведкой. Кроме того, у нас есть очевидная связь с русскими, связанная с судном и его пунктом назначения. Всё это как-то не сходится, не правда ли?

Мэйси откинулся назад и соединил кончики пальцев. «Что ж, очевидно, что в наши дни разрыв между российским и американским режимами меньше, чем, например, между двумя политическими течениями в Америке. И, если я правильно понял Наймана, именно это его и гложет».

«“Снег на его ботинках” — вот что он сказал о Крейне».

Мэйси улыбнулась. «В самом деле, „снег на его ботинках“». Я забыла эту фразу. Найман, конечно, одержим российскими связями Крейна, но, думаю, его внимание сосредоточено на Штатах».

«У Хисами есть ответы на все вопросы», — пробормотал Самсон.

«Да, вероятно, так и есть. Слушай, я должен кое-что сказать, прежде чем Зилла вернётся. Денис нам ещё не заплатил. У него проблемы с ликвидностью, которые никак не связаны с этой ситуацией. Наш друг Денис — игрок в душе, как и ты. Полагаю, в начале этого года он попал в спекулятивную аферу, которая нанесла большой урон его состоянию. Он не разорён, но у него временные трудности с денежными потоками, с которыми ему трудно справиться из тюремной камеры. Конечно, он очень, очень богат, и нам заплатят, но я счёл нужным предупредить тебя, учитывая ситуацию с рестораном».

Сэмсон вспомнил, как Анастасия спросила, что он будет делать с Cedar после смерти матери. Он ответил, что будет управлять им в память о родителях. Но это было до того, как он узнал о долгах, которые взвалила на себя его мать, и о том, как были устроены финансы ресторана: покрыть расходы было практически невозможно. Не удалось внести платёж в размере 45 000 фунтов стерлингов. «Как думаешь, когда мы получим его?» — спросил он.

«Как только он выйдет из тюрьмы. Я разговаривал с Талливером вчера вечером. Денис стоит немало, так что проблем не будет, но, думаю, Зилла долго не сможет пользоваться этим самолётом. Должно быть, это стоит от сорока до пятидесяти тысяч в неделю».

Сэмсон размышлял о своих долгах и мысленно отметил, что нужно позвонить сестре Лейле после встречи. У Лейлы была хаотичная эмоциональная жизнь, но, сосредоточившись, она хорошо владела цифрами и гораздо лучше Сэмсона общалась с управляющим банком, который после смерти матери сразу же заявил им, что единственный выход — закрыть «Сидар». Они с Лейлой решили, что этого не произойдёт, хотя, по правде говоря, им обоим было бы гораздо проще, если бы это произошло.

Зилла вернулась с какими-то записями и села. «Итак, у меня есть новости. Похоже, Анастасию сняли с судна прошлой ночью, потому что « Григорий» уже отправился на судоремонтный завод в Керчи, что в Восточном Крыму, где его отремонтируют . У меня там двое ребят, но условия сложные. Они приехали слишком поздно, чтобы что-то предпринять, и не смогли добраться ни до кого из команды. Джонатан установил, что несколько контейнеров сняли с судна, а один почти сразу погрузили на грузовик. Он узнал номер регистрации этого грузовика и название экспедитора, работающего в Санкт-Петербурге». Она оторвалась от своих записей.

«По сути, она исчезла, и мы понятия не имеем, куда они ее увезли, но мы начнем с работы с грузовым агентом».

Сэмсон покачал головой, осознавая безнадежность ситуации.

Мэйси восприняла эту новость с энтузиазмом. «Меня беспокоит, что российское правительство замешано в этом. Если это так, то мы серьёзно напортачили».

Зилла покачала головой. «Всё, что мы знаем о ФСБ или ГРУ – единственных государственных службах, которые могли бы провести подобную операцию, – говорит о том, что они доставили бы её в Россию гораздо эффективнее. Ей не позволили бы сбежать и бродить по судну, воровать телефоны и уговаривать экипаж отправлять электронные письма. Эти люди, условно говоря, дилетанты. Всё дело в организованной преступности».

«Что вы двое собираетесь делать?» — спросил Самсон.

«Я сейчас возвращаюсь в Штаты», — сказала Зилла. «Подвезти?»

Сэмсон покачал головой. «Я бы с радостью, но мне нужно уладить кое-какие дела. Я улечу первым рейсом завтра».

Они вышли из комнаты и забрали свои телефоны из сейфа.

В Samson's тут же пришло сообщение от Джо Хейс: «Ты должна мне ужин? Сегодня в 20:00 у тебя дома?»

Он мог бы обойтись и без этого, но он был в долгу перед Джо и хотел выведать у нее мнение.

Сэмсон, вероятно, пригласил бы Джо в свой кабинет над «Седаром» выпить, чтобы поговорить наедине, но был уверен, что в его отсутствие там были установлены подслушивающие устройства. Казалось, всё было в порядке, но когда он позвонил Лейле, чтобы обсудить деньги, то заметил лёгкий треск на стационарном телефоне и помехи во время её разговора. Если телефон прослушивался, то прослушивались и комната, и компьютер, который он использовал для работы. В конце концов, он всё проверил, но откровенно разговаривать там с детективом-инспектором Хейсом было определённо небезопасно.

У Джо была манера артистки. Когда она подошла, взгляды посетителей, как мужчин, так и женщин, провожали её к столику. На ней был тёмно-серый деловой костюм, чёрная рубашка и серебряное ожерелье, а волосы она подстригла на семь-четыре дюйма, что делало её менее похожей на любительскую певицу из ночного клуба. «Ну как тебе?» — спросила она, проводя тыльной стороной пальца по волосам сначала с одной стороны, потом с другой. «Всё это в честь нашего свидания, Сэмсон».

«Что ж, я действительно польщён», — сказал он. «Выглядит великолепно — даже сексуальнее».

«Это сделано для того, чтобы мужчины воспринимали меня всерьез».

«Они уже это делают», — сказал Сэмсон. «Ты самый умный человек в полиции, и они это знают».

«Спасибо! Я возьму лучшее охлажденное белое вино, которое может предложить Ливан».

«Тогда вам Ixsir Altitudes 2015. Его выращивают на высоте тысячи метров, и он прекрасно сочетается с морепродуктами», — он кивнул официанту, который стоял рядом.

«Как дела?» — спросила она.

«Она в России».

«Россия — почему? Что это вообще такое, Самсон?»

«Ваша догадка так же хороша, как и моя».

«И ни звука в СМИ?»

«Если станет известно, что её похитили одновременно с тем, как её мужа бросили в тюрьму, это станет громкой новостью и значительно усложнит её возвращение. Я молюсь, чтобы этого не произошло».

«Как ты справляешься? Должно быть, тяжело».

«Как и любая другая работа».

Она выглядела скептически, пока официант наливал Самсону вино.

«Так что спасибо, что не высадили меня в нем в аэропорту», — начала она.

«У них ничего не было, как ты и предполагал. Но ты, негодяй, стащил образцы ДНК из квартиры. Вот почему ты узнал, что на балконе был не Адам Крейн». Она подняла руку. «Нет, я не хочу, чтобы ты что-то говорил. Я просто хочу сказать тебе, что знаю, какой ты грязный, вонючий маленький засранец».

«Согласен», сказал Самсон.

Она улыбнулась. «Меня зовут Дэниел Мисак».

«Чье имя?»

«Не отставайте. Мужчина на балконе».

«Хорошо, а кто он?»

«Ну, вот что интересно. Он был гражданином США с Западного побережья. Он был в Лондоне всего несколько дней, когда его похитили и убили. Его пытали в тюрьме в самом суровом районе Фулхэма. Потом его привезли обратно живым в сундуке».

«Видеонаблюдение?»

Вы были правы насчёт произведений искусства. Люди Крейна вынесли из квартиры много фотографий, и кое-что попало туда. Мисак, должно быть, находился в одном из больших ящиков. Его вынесли на балкон, вероятно, без сознания, и выстрелили в лицо с близкого расстояния из пистолета с глушителем, заряженного экспансивными пулями. В него выстрелили три раза. От его лица не осталось ничего, что можно было бы опознать.

«И Крейн — главный подозреваемый в организации убийства, если не в его совершении?»

«Полагаю, что да, но я не участвую в расследовании». Она взяла бокал вина и лукаво взглянула на него поверх края. «Тебе придётся постараться получше».

Самсон усмехнулся. «Кто такой Мисак?»

'Кому ты рассказываешь.'

«Я никогда о нем не слышал».

«Ну, начни думать о том, что он делал с Крейном».

«Он был другом?»

'Вроде.'

«Он работал с ним? Он работал в компании TangKi – Crane в Калифорнии?»

Она улыбнулась. «Теплее».

«Что он сделал? Он что-то делал, связанное с деньгами?»

«Я бы с удовольствием съела еще немного этого хлеба с этой восхитительной сырной штукой», — сказала она, поворачиваясь и ища официанта.

«Шанклиш», — сказал Самсон. И тут всё встало на свои места. Мисак был источником информации для Хисами в Танки. Крейн заподозрил его, вызвал в Лондон под срочным предлогом и пытал, чтобы узнать, что он рассказал Хисами. Когда стало ясно, насколько много известно Хисами, Крейн сбежал, прихватив с собой все свои произведения искусства.

«Есть ли запись с камер видеонаблюдения, показывающая, как Крейн уходит?» — спросил он, жестом требуя еще хлеба.

«Интересно, что вы об этом подумали. Ответ — нет».

«То есть он вышел тем же путем, которым Мисак вошел, сразу после того, как Мисака туда бросили?»

«Может быть».

«Был ли Мисак под воздействием наркотиков?»

«ГОМК и препарат под названием скополамин, известный в Колумбии как «дыхание дьявола». Если вдыхать его в лицо с ладони, человек превращается в зомби. Он бы даже не понял, где находится».

«Когда место было очищено, кто-то вернулся, поставил его на балкон и застрелил».

«Зачем нужен этот дисплей?»

«Может быть, для вашего человека в тюрьме. Они посылали ему сообщение, как будто оно ему было нужно после похищения жены».

«Крейн организовал похищение».

Ее глаза засияли. «Откуда ты знаешь?»

Он вкратце рассказал ей о своей встрече с Каморрой, но оставил клочок бумаги с номерами счетов.

«Ты двигайся», — сказала она.

«Они нашли меня – ваших коллег из карабинеров. Они хотят, чтобы я помог им установить личность человека, заказавшего убийство двух похитителей».

«Накапливается множество тел – одно здесь, два в Италии, два в море. В этом чувствуется какое-то отчаяние».

Джо была умна и могла постоять за себя, но при этом была прирождённым компаньоном, и Сэмсон обнаружил, что ему нравится проводить время, хотя одержимость освобождением Анастасии была не так уж и очевидна. Он расспросил её о жизни, и она без суеты ответила, что её только что «выгнал», как она выразилась, архитектор из Сассекса, с которым она познакомилась на сайте знакомств. «На самом деле, он избавил меня от хлопот – ему и так требовалась особая забота, но меня раздражало, что он первым пришёл. Вот это чёртова работа! У меня не было времени позвонить и сказать ему, а тут этот ублюдок прислал мне сообщение».

«Скучаете по нему?»

«Нет. Хотя приятно, когда есть с кем что-то делать. В этой сфере никогда нет времени на организацию, поэтому приходится встречаться с коллегами, которые такие же скучные и ненадёжные, как и ты».

«А как насчет твоих друзей в Службе безопасности?»

«С кем встречаться? Ты, должно быть, шутишь».

Он улыбнулся. «Нет, а что они думают об этой истории?»

«Им интересно, и они хотят знать то, что знаете вы».

«Да, кажется, когда я был в Италии, ко мне кто-то приходил в кабинет наверху. Чувствую себя нехорошо».

«Они сейчас здесь?»

«Нет, Иван всегда знает, кто здесь». Поскольку в Cedar каждый вечер обедали бизнесмены и сотрудники посольств с Ближнего Востока, план рассадки гостей был сложной частью управления рестораном. Иван вёл список гостей, которых нельзя было разместить рядом, и тех, кому требовалась одна из трёх кабинок сбоку. Он был знаком со всеми посетителями, и те, кто пытался забронировать столик, но не знал, либо попадали в «Сибирь» в глубине ресторана, либо не могли найти себе столик.

«Все прошло довольно гладко», — сказала она.

«Я кое-что изменил — покрасил, приглушил освещение, снял картины, которые купил отец, и поставил вот это», — сказал он, постукивая по маленькой масляной лампе на столе. «А эти зелёные подушки — моя идея».

«Твоя женская сторона», — сказала она.

Он внимательно посмотрел на неё. «Ты хочешь мне что-нибудь ещё рассказать, Джо? Похоже, ты хочешь».

«Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду».

«В тебе что-то есть, я это чувствую», — он долил ей стакан.

«Ты пытаешься меня напоить. Ты же знаешь, что я могу выпить весь Вест-Энд-Сентрал под столом».

«Мне это не приходило в голову», — усмехнулся он.

«Ты спросил меня, и я спрошу тебя. Ты скучал по ней, когда она ушла и вышла замуж за Хисами?»

«Да, но к этому привыкаешь».

«А у тебя с тех пор были девушки?»

«Да, парочка, но ты знаешь…»

«Это не то, что вы искали».

«Наоборот, плюс мне есть о чём беспокоиться», — сказал он, обведя ресторан взглядом. «Я и не представлял, сколько работы у моей матери каждый день».

«И она была…»

«Потрясающий человек», — сказал Сэмсон. «Всё же хотела, чтобы я женился. Но всё это её тяготило, и, вероятно, именно поэтому у неё случился инсульт, который её убил. Проблема была в том, что она не делилась своими переживаниями — не хотела нас обременять, и, полагаю, тут замешана была какая-то гордость. Она хотела, чтобы всё работало, и почти взяла под контроль денежный поток, но, в общем, деньги у неё ускользнули».

«У тебя были трудные пару лет», — она коснулась его руки.

«Наверное», — сказал он и положил ей руку на руку. «Есть что-то, о чём я должен знать? Найман меня предупредил. Почему? В конце концов, я всего лишь расследую похищение в Италии, и им пока удалось скрыть личность жертвы убийства. Итак,

Что его так беспокоит? Мне достаточно было сказать, что я знаю, что Крейн жив, и он меня отпустил.

Она ничего не сказала, но убрала руку и продолжила есть, одарив его улыбкой. Она помахала ножом в его сторону.

«Ты чуть не втянул меня в кучу неприятностей в этой квартире. Как я могу тебе доверять?»

«Мне жаль. Я…»

«Ты испортил мне карьеру, Сэмсон, и это не смешно».

Он наполнил свой стакан и решил на этом остановиться. Чем больше спрашиваешь в такие моменты, тем меньше шансов получить ответ. Она сама ему расскажет, если захочет. Нечего настаивать.

«Когда ты собираешься в Штаты?» — наконец спросила она.

«Откуда ты знаешь, что я пойду?»

«Вы не в России, значит, вам нужно ехать в Штаты». Она отвернулась от покупателей. «И оставьте телефон дома».

«Мой телефон?»

«Не твой телефон, идиот! Её телефон! И спрячь его!»

Он ничего не сказал, и она вернулась, чтобы выковырять несколько костей из морского окуня.

«Они не знали, что он у тебя при себе, когда ты проезжал сегодня утром через Хитроу», — сказала она, сказав это с некоторым излишеством. «Но итальянская полиция сразу же им сообщила. Я знаю, потому что разыскала ответственного в Италии, чтобы кое-что выяснить. Он предположил, что я работаю с Найманом, поэтому я ничего не сделала, чтобы разубедить его в этом».

«Кажется, вы очень много обо всем этом знаете».

«Я сделала это своим делом», — сказала она, наконец отказавшись от этой идеи и прижавшись к нему поближе, — «потому что я хочу знать, во что ввязываюсь. Видишь ли, ужин был их идеей. Они хотят, чтобы я выяснила, есть ли у тебя телефон и когда они смогут его забрать».

«Не знаю. Он сейчас в самолёте в Америку, чтобы его можно было вернуть Хисами, когда он выйдет из тюрьмы. Чья это была идея?»

«Мои старые коллеги».

«Мне жаль, что ты не можешь им ничего принести».

Было ясно, что она ему не верит, но и не собирается давить на него.

Они заказали знаменитый мятный сорбет Cedar и бокал десертного вина.

«Есть ещё кое-что, — сказала она, — но мне придётся рассказать тебе об этом в очень безопасном месте». Она подошла ближе и прошептала ему в рукав: «Я имею в виду, в постели».

Самсон улыбнулся. «Тебе тоже велели соблазнить меня?»

«Нет, это была моя идея. И вообще, ты соблазняешь меня узнать то, что мне известно, на случай, если ты не понял. Если, конечно, ты не дал обет целомудрия?»

«Она — жена другого мужчины, а он — её клиент. Я это прекрасно понимаю», — сказал он второй раз за день, не зная, что делать.

«Лжец, но я поверю тебе, потому что, честно говоря, Самсон, я хочу тебя, даже если это всего лишь на одну ночь».

«Я не ищу отношений на одну ночь».

«Тем лучше», — сказала она.

Позже они занимались любовью в большом доме Сэмсона в Мейда-Вейл. Джо не обладала игривостью Анастасии в постели. Она считала секс серьёзным и в какой-то момент сказала ему перестать улыбаться и сосредоточиться. Он ответил, что улыбается, потому что не ожидал, что старший полицейский будет настолько красив без одежды. Это заставило её смягчиться и поцеловать его в глаза. «Да, ты справишься», — сказала она, словно заключая договор аренды, и притянула его к себе, держа его лицо между ладонями, пока они не начали двигаться вместе.

«Ты собирался сказать», — пробормотал он потом.

«Да, я был там. Они знают, где он. Они его выслеживают».

«Кран?»

«Ради всего святого, Самсон, ты что, туго соображаешь? Да, Крейн, ты тупой придурок!»

'Откуда вы знаете?'

«Просто. У них есть номер одного из его телефонов». Она помолчала, зевнула и поцеловала его. «Ты мне нравишься, Самсон, но я ничего не жду, понял?»

«Я уже привыкаю к этой речи», — сказал он, тыльной стороной ладони проводя по её груди. «Что-нибудь ещё?»

«Он воспользовался этим телефоном, чтобы позвонить Мисаку, когда приземлился в Лондоне. Телефон Мисака нашли в сейфе и просмотрели последние звонки. Люди вечно облажаются. Крейн облажался».

«Как они нашли изолятор?»

«Этого я не знаю».

Он подождал, пока она уснет, а затем встал с кровати.

Ночью ей сделали ещё один укол, по крайней мере, так думали. Игла вошла ей в ягодицу через её грязные брюки-чинос, а затем вышла в паре сантиметров от неё, и она почувствовала, как жидкость хлынула по задней части ноги. Но она жалела, что её не вырубили. Хотя она больше не была связана в сумке, в которой её вытащили с корабля, она была связана, глаза завязаны, рот заклеен скотчем. В своих предыдущих вынужденных заточениях – в контейнере и коробке – она делала всё возможное, чтобы следить за временем и понять, где находится, но теперь она существовала в состоянии безропотного страха, в который не проникала ни одна мысль, кроме осознания того, что было очень холодно, и она не чувствовала своих рук и ног.

Она поняла, что находится в грузовике, потому что слышала стук передач и рев двигателя, когда они поднимались на холм, но это было всё, что она могла уловить. Словно жертва пыток, она привыкла к повседневным издевательствам, не ждала избавления от дискомфорта и боли и теперь не могла представить себе будущего без них. Она убеждала себя, что они хотят сохранить ей жизнь, но этот ужасный русский мерзавец, называвший себя Кириллом, был, очевидно, так же рад лишить её жизни, как и сохранить её, и осознание её никчёмности для них каким-то образом заполнило её существо. Она не думала ни о Самсоне, чтобы отвлечься, ни о муже, который казался ей странно далёким воспоминанием.

Она даже не могла вспомнить его лицо, и всё, что они пережили за последние два года, казалось фантазией. То, что она проделала с его деньгами, вдруг показалось ей бессмысленным и нелепым.

Это третье заключение вызвало у неё глубокий депрессивный шок и сильную физическую боль. Она не могла заставить себя признать, что голодает и испытывает сильную жажду. Они явно не верили, что ей нужна еда и вода, поэтому она пришла к выводу, что

Вероятно, она их недостойна. Только когда она спросила себя, не лекарство ли, которое они ей дали, вызвало ужасную темноту в голове и ощущение отравления во всём теле, она начала думать, что разумно было бы ожидать еды и воды. Она давно перестала пытаться удержать мочевой пузырь, но мочеиспускание мало помогало облегчить непрекращающуюся боль в животе, которая, как она поняла, была запором, возможно, вызванным страхом и тревогой. Она не знала, ей было всё равно – она полагала, что ей всё равно.

Эта шутка, произнесенная ею самой, зажгла крошечный огонек в ее голове, и она отчаянно попыталась думать о других смешных вещах, но вскоре снова впала в смертельный транс и лежала так милю за милей, час за часом.

Она спала, когда завизжали тормоза и грузовик подъехал. Вся машина вздрогнула, а затем слегка подпрыгнула от внезапной остановки. Она ничего не ожидала. Они заправляются, сказала она себе, но через мгновение раздался какой-то лязг, и она учуяла запах еды – она была уверена в этом, запах какой-то колбасы, может быть, лука. Её пустой желудок заурчал. Затем она почувствовала руки по всему телу. Её подняли и сняли повязку. В тусклом свете верхнего света она увидела три фигуры. Мужчина схватил её за голову и сорвал липкую ленту со рта. Он засунул ей между зубов носик бутылки с водой и выпустил струю воды, так что ей пришлось отдернуть голову, чтобы не задохнуться. Он продолжал это делать, пока она не допила бутылку. На заднем плане она узнала голос Кирилла, бормочущего инструкции мужчине по-русски. Кирилл подошёл, наклонился и разрезал пластиковую стяжку с её запястий. Он взял поднос, который поставил на пол трейлера. «Будешь есть хот-дог — почувствуешь себя как дома».

Она потерла руки и попыталась размять кровь в пальцах. «Я ничего не чувствую, мне так холодно. Зачем ты это делаешь?»

Он подвел ее руки к продолговатому подносу, на котором внутри булочки лежала нарезанная спиралью сосиска, политая соусом.

«У нас в грузовике есть микроволновка, — сказал он. — Лучший хот-дог в России».

Она откусила кусочек и подняла голову. «Почему ты так со мной обращаешься?»

«Что я тебе сделала?» — проговорила она с набитым ртом.

Он не ответил.

Она почувствовала, как тепло разлилось по её рукам и животу, и к ней вернулась часть сил. «Я не могу убежать. Посмотрите на меня. Я слишком слаба и не знаю, где нахожусь. Ради Бога, не связывайте меня снова».

«Это необходимо. Если вы ударите грузовик о борт и поднимете шум, люди подумают, что внутри мигранты, и полиция придет и найдет вас».

Она покачала головой. «Умоляю! Слишком холодно, и мне плохо». Она и правда чувствовала себя так паршиво, что подумала, не подцепила ли она какую-нибудь инфекцию. Она посмотрела на его дородный профиль и на его дымящееся дыхание в холодном грузовике. «Тебе нужно относиться ко мне лучше, если ты хочешь получить то, что хочешь от моего мужа».

«Ешь, или я съем хот-дог», — рявкнул он.

Единственное, что она могла контролировать, – это скорость своего потребления. Она ела медленно, пережёвывая каждый кусок гораздо дольше, чем требовалось. Он начал терять терпение, топтался по полу трейлера и в конце концов попытался вырвать у неё поднос, но она оказалась быстрее и прижала его к себе, так что без борьбы ему не удалось его отобрать. Она знала, что Кирилл, вероятно, считал ниже своего достоинства бороться с женщиной из-за недоеденного хот-дога. Он прошёл несколько шагов до задней двери, обменялся парой слов с мужчинами, затем спустился в темноту и закурил сигарету, от которой закашлялся на холодном воздухе.

Она съела столько, сколько хотела, и уронила поднос на пол, а затем, совершенно внезапно, она обнаружила, что беззвучно плачет от злости на свою беспомощность.

Один из мужчин подошёл к ней и, держа её руки вместе, затянул пластиковую стяжку вокруг её запястий. «Четыре часа», — пробормотал он. «Четыре часа максимум». Он осторожно положил её на бок и накрыл расстёгнутым спальным мешком, затем вышел из трейлера и закрыл двери. Возможно, среди тех, кто её держал, у неё есть друг, по крайней мере, кто-то, чьё сердце могло бы быть тронуто её тяжёлым положением.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 16

Закинув босые ноги на кофейный столик, заваленный выставочными каталогами, купленными Анастасией, которые он не решался выбросить, Самсон взял телефон с того места, где остановился, когда Лейла позвонила накануне, чтобы обсудить рисунки Сидара. Джо спала по соседству, и он подумал, не стоит ли ему испытывать больше дискомфорта, чем сейчас, но быстро выбросил эту мысль, потому что она ничего не дала, а Джо отдалила его и помогла ему яснее увидеть вещи, особенно благодаря информации о Дэниеле Мисаке, человеке без лица.

Он отпил чаю из кружки и просмотрел фотографии.

Он нашёл серию фотографий, снятых в Германии, когда они оба отправились навестить Наджи Тоуму, мальчика, а теперь уже молодого человека, которого ему поручили найти среди десятков тысяч беженцев по дороге в Северную Европу три года назад. Семья с трудом справлялась с житейскими трудностями, а также с растущей враждебностью к беженцам. Сёстры Наджи подвергались издевательствам в школе, а его мать испытывала ещё большее чувство изоляции и отчаяния, чем в турецком лагере беженцев. В интернете появился фильм о том, как Наджи избивают.

Анастасия была в расцвете сил. Она нашла новую квартиру для семьи и подложила бомбу под социальных работников, которые должны были заботиться об их благополучии. Она связалась с местными организациями беженцев, связалась с немецкими чиновниками, которые привезли Наджи в Германию, и в конце концов наладила связи, благодаря которым Наджи получил солидную стипендию в Латвии, куда семья впоследствии переехала. На фотографии были все они: Наджи, стоящий между матерью и двумя сестрами, и позади них Самсон и Анастасия.

У неё было решительное выражение лица, словно она только что вернулась со встречи с представителями социальной службы. Растущая дистанция между ним и Анастасией теперь казалась очевидной.

Он перешёл в раздел «Заметки» телефона, где обнаружил самые сокровенные мысли Анастасии о Денисе Хисами и о нём самом, которые, как он предположил, были либо заметками для дневника, либо способом проработать варианты. Полные сокращений и недосказанных предложений, они явно не предназначались никому другому, и он подумал, что за столько времени она могла забыть об этом. В них было что-то девичье, но и что-то практичное.

D снова позвонил. Неловко, потому что я с Сэмсоном, и мне пришлось солгать. Денис, как только чего-то хочет, уже не отступает… Я чувствую себя немного как компания, которую он захватывает… гораздо более разносторонне развитая, чем Сэмсон… он может дать мне всё, что я хочу, для моей карьеры. Сколько добра мы могли бы сделать! Реальное улучшение жизни беженцев. Но я люблю S. за то, что я есть. Это удовлетворяет мою часть, а не ту, которая хочет помогать людям. Бросить его, когда у нас так много? Недостатки Сэмсона: 1.

Игровая зависимость/любит риск 2. Отстраненный, даже когда старается этого не делать.

3) сестра, заноза в шее. 4) упрямый. 5) безответственный по отношению к себе и своим деньгам. Качества: весёлый, отлично спит, щедрый, много читает и знает, любит поесть. УМЕЕТ ГОТОВИТЬ. Сексуальный, но сам об этом не подозревает. КРУТОЙ. Боже мой, какой КРУТОЙ!

Ни в одной из записей не было дат, но он догадывался, когда они были сделаны, поскольку время от времени в них упоминались события, которыми они занимались вместе — фильм в Британском институте кино, скачки в Ньюмаркете, которые, как он знал, она ненавидела и о которых написала: «Краснолицые англичане. Все пьяные».

«Лошади прекрасны»; и выходные в Праге, где им не удалось возродить волшебство Венеции и которые едва не привели к концу их отношений. Анастасия написала:

Он не понимает меня и того, что мне нужно делать в жизни. Мы как плохие подростки. У нас нет будущего с Самсоном. Денис позвонил. Сказал, что...

Он хотел основать со мной фонд в память о своей сестре. У него уже был бизнес-план и структура. Когда он прилетел на Лесбос и рассказал мне о своих планах, я ему не поверил. Теперь верю.

Самсон заметил, что она не рассказала ему о визите Хисами на Лесбос, но он не удивился и знал, что они встречаются или, по крайней мере, регулярно общаются. Он перешёл к списку, который, очевидно, представлял собой попытку Анастасии упорядочить аргументы в пользу расставания с ним.

1. Он будет счастливее без меня. 2. Больше никаких ссор. 3. С. хочет детей, а я нет. 4. Давление со стороны матери, требующей от него внуков. 5. Я не могу быть счастлива в Лондоне, а он не хочет жить где-либо еще. 6. Мне нужно заниматься своей карьерой.

Был постскриптум.

Должна сказать, я люблю С., и моё сердце разрывается от всего этого. Мы многое пережили вместе, и он всегда будет для меня особенным. Никто не заставлял меня так смеяться и радоваться простым вещам. Он ХОРОШИЙ.

чувак и я его люблю!!!

Насколько он помнил, её речь звучала именно так, и почти в том порядке, который она набросала. Он не стал спорить, потому что к тому времени знал всё о Хисами, а она была непреклонна, но он знал, или думал, что знает, что она всё ещё любит его. Он видел эту особую мягкость в её глазах, хотя она и пыталась это скрыть. И, как ни абсурдно, он рассчитывал, что она рано или поздно вернётся к нему.

Он продолжил читать записи, описывающие её новую жизнь в Калифорнии: списки гостей, возможные члены комитетов, заметки с собраний, памятки для себя, списки дел перед важными событиями – всё это, казалось, было организовано вокруг нового фонда. Она была гораздо более организованной, чем Сэмсон когда-либо мог себе представить. Она собиралась с мыслями перед собраниями, записывала идеи подарков, даже перечисляла вещи, которые хотела…

Нужно было пообщаться с новым мужем. Сэмсон внутренне застонал. Похоже, они были из тех пар, которые находят время обсудить планы друг друга. Она была права. Он никогда не мог дать ей такую жизнь. У Сэмсона не было дневника.

В более поздних записях он заметил, что Денис всегда упоминался и подписывался как Хэш, и Самсону пришла в голову мысль поискать её письма, написанные именно этим именем. В её почтовом ящике он обнаружил ряд лаконичных сообщений.

сообщения

от

ан

электронная почта

адрес,

DH1Spoleto@spoletomix.com, который, как он предполагал, был адресом частного сервера, хотя, как известно, их было легко взломать. Хисами не написал в них ничего примечательного, но затем он начал читать письма, которые ему присылала Анастасия, и её ответы.

Девять месяцев назад она написала мне из Германии.

Я только что звонил. Я не хочу, чтобы ты вкладывался в это, Хэш, дорогой. Думаю, это плохо кончится для тебя, потому что ты не позволяешь себе судить по своим обычным критериям. Я вернусь только через неделю, и к тому времени, я знаю, будет слишком поздно. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты тратила свою жизнь на ненужную ссору. Ты слишком взрослый для этого. XXXX

Он ответил:

На встрече. Поговорим утром. Не преувеличивай. Передаю привет. Спи спокойно. Хэш-икс.

Сэмсон был уверен, что разногласия возникли из-за инвестиций в TangKi, но, к его огорчению, больше ничего на эту тему не было. Он просмотрел более поздние письма и ничего не нашёл, пока не появились несколько сообщений в течение последнего месяца.

Она написала:

Здесь, в штате Вашингтон, всё кажется яснее, Хэш. Я не мог сказать этого вчера вечером, но мне очень хотелось сказать тебе, как сильно я...

Восхищаюсь тобой. Стоит чаще говорить это своей второй половинке. Я тоже хотел сказать: продай свою долю и оставь всё как есть.

И снова короткий ответ:

Это дело принципа. Я не могу отступить. В любом случае, моя дорогая, с терпением и здравым смыслом я победю.

И тут Анастасия проявила характер:

Хэш, признай, что ты неправ. Тебе нужно подумать о своих мотивах и понять, что ты можешь потерять. Я решил поехать в Италию из Сиэтла. Это экономит время, и я знаю, что не опоздаю на корабль, на который надеюсь попасть. И ты справишься с этим приёмом и без меня, верно?

Это была та Анастасия, которую он знал, и он на мгновение обрадовался, обнаружив, что эта сторона её характера – агрессивная и по-настоящему сложная – ничуть не изменилась под влиянием денег Хисами. Она была способна поругаться с Хисами так же, как и с ним. Теперь Самсон был уверен, что причиной их разногласий была Танки. Он подумал минут пять и на мгновение задумался, не взять ли сигарету из нераспечатанной пачки, лежавшей под фотографией матери в рамке, но её взгляд остановил его. Она ненавидела курение и винила его в преждевременной смерти мужа – это, а также стресс от азартных игр.

Он встал и направился в спальню, но потом передумал, снова сел за один из своих телефонов и набрал электронное письмо.

Наджи, надеюсь, у тебя и твоей семьи всё хорошо. Мне срочно нужна твоя помощь. Позвони мне завтра утром пораньше, я всё объясню.

Может

ты

получать

в

этот

электронная почта

–

DH1Spoleto@spoletomix.com? Мне нужно увидеть всё. Это принадлежит Денису Хисами – Самсону.

Он встал и пошел на кухню, где они с Анастасией провели столько часов за приготовлением еды, обедом и, конечно же, за спаррингами – частью

Радость от ужина для неё – и направился к плите. Он потянулся и двумя указательными пальцами снял защитную пластину из нержавеющей стали за плитой, открыв плиточную поверхность, оставшуюся от прежнего кухонного декора. Затем он подцепил секцию из четырёх плиток, что оторвалось с некоторым трудом. За ней находился стенной сейф, который он установил, когда играл в азартные игры и хранил там большие суммы наличных. Он набрал восьмизначный код на панели, и дверца сейфа открылась. Он положил телефон Анастасии внутрь, поверх документов, которые собрал, собирая информацию об Адаме Крейне.

Он помедлил, прежде чем вернуться в спальню. Переписка Анастасии с мужем, безусловно, убедила его в том, что у них близкие и равные отношения, но в то же время она снова напомнила ему о его голосе, и ему показалось странным возвращаться в постель, где лежала другая женщина – женщина, которая ему нравилась и с которой он очень хотел переспать, но всё же другая. Он поморщился про себя, скорее от раздражения от продолжающегося влияния Анастасии, чем от настоящего раскаяния, и вошёл в спальню. Он скользнул туда рядом с бесчувственной Джо Хейз, которая пошевелилась и через несколько секунд пробормотала: «Чем ты занимался, Самсон?»

«Решаю кроссворд», — ответил он.

«Какой чертов лжец», — сказала она.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 17

Хисами никогда не удавалось спать больше нескольких часов подряд в центре заключения, а в ночь перед слушанием он вообще не спал, а лежал, размышляя о событиях последних недель, не щадя себя. Охранники вывели мошенника из камеры, и он остался наедине с Нельсоном, пятидесятипятилетним отцом четверых детей, которого схватили на улице сотрудники иммиграционной и таможенной полиции, убеждённые, что он на самом деле некто по имени Алдан Кумбс, нелегальный иммигрант с Ямайки. Нельсон никогда не жил нигде, кроме Квинса, штат Нью-Йорк, но, похоже, он был поразительно похож на Кумбса, и в тот момент не мог подтвердить свою настоящую личность.

Бедственное положение Нельсона потрясло Хисами, и, слушая его рассказ, он не только убедился в вопиющей несправедливости, творящейся в Америке, о которой никто никогда не слышал, но и отстранился от собственных проблем. В предрассветные часы Нельсон сел на койке, наклонился и тронул Хисами за плечо. «Ты не спишь, Денис. Я знаю, что ты просто лежишь и терзаешь себя. Понятия не имею, почему, но тебе просто нужно взять себя в руки. В тебе бушует сильная ярость, сэр, и в такой ситуации это ни к чему хорошему не приведёт».

Хисами подложил руку ему под голову и повернулся к нему. «Ты прав. Спасибо. Моя жена называет это моим ослепительным молчанием: она принимает сосредоточенность за гнев».

«Что теперь, друг?»

«И то, и другое: я обдумываю одну проблему. У меня есть несколько срочных вопросов, которые я не могу решить, пока не выберусь отсюда, плюс у меня есть враг, и я не знаю, кто он».

«Расскажи мне о своем враге, брат?»

Хисами не вдавался в подробности, но набросал образы Микки Герига, Мартина Рида, Гила Леппо и Ларри Валентайна. Он видел каждого из них в конференц-зале Кастелла, пока описывал их, и этот процесс заставил его глубже задуматься об их характерах.

Рид никогда не вызывал у него теплых чувств. Слишком категоричный, на вкус Хисами, он никогда не проявлял ни малейших признаков неуверенности в себе или сочувствия. Этот гравиемойщик был человеком суровым и одержимым, но у него был свой кодекс чести, и, несмотря на давление, он не стал бы сидеть напротив Хисами и смотреть ему в глаза, зная, что тот организует похищение его жены.

То же самое относилось и к Ларри Валентайну, который был слишком богат, чтобы залезть в эту конкретную канаву. Ракетчик Гериг был, по сути, безжалостным искателем внимания. Его полет в космос гарантировал ему возможность говорить о себе до конца своих дней, но Гериг — в отличие от Мартина Рида и Ларри Валентайна — был демократом и был крупным спонсором кампании Клинтон в 2016 году. Судя по тому, что сказал ему Дэниел Мисак, деньги уходили Тангки на финансирование правых групп в Европе. Так что это был не Гериг. Оставался его друг, Гил Леппо. Было немыслимо, чтобы Гил, который принес им в подарок щенка на День благодарения, сделал что-то во вред Анастасии. Они стали настолько близки, что Хисами подозревала, что Гил приходил больше поговорить с Анастасией, чем с ним. Он почти зависел от нее.

«У тебя много богатых друзей», — сказал Нельсон, когда Хисами сделал паузу.

«Как ты здесь оказался?»

«Я просчитался».

«Я просчитался со своей первой женой. И она тоже просчиталась со мной».

'Как же так?'

«Я знал, что, возможно, что-то происходит за моей спиной, поэтому я купил себе одну из тех крошечных камер от RadioShack и установил ее прямо там, в спальне, а потом я имел удовольствие наблюдать, как огромную толстую задницу моей жены трахает мужик с другой стороны улицы.

«И вот так я теряю свою жену, которая также является моей родственной душой».

«Мне жаль. Ты жалеешь об этом?»

«Я сожалею об этом, да. Я сожалею об этом. Я просто хочу сказать, что лучший друг — это тот, кого легче всего обмануть. Подумай об этом, Денис.

«Если вы близки с кем-то, предательство всегда возможно, и некоторые люди действительно ничего не могут с этим поделать».

Хисами думала об этом.

Когда Сэмсон прибыл в Иммиграционный суд на Федерал-Плаза в Нижнем Манхэттене, там было полно представителей СМИ. Хисами, очевидно, стал объектом пристального внимания, а отсутствие его жены на этом заседании стало предметом множества домыслов. Но Хисами нанял лучшего пиарщика Нью-Йорка, который выдал интерпретацию: пока миллиардер защищался от политически мотивированных нападок на свою репутацию, Анастасия уехала за границу, чтобы осмотреть центры Айсель, и её неизбежно задержали, что, безусловно, было правдой.

Он читал варианты этого заявления, просматривая новостные сайты в такси по пути в аэропорт имени Кеннеди. Включив телефон, он надеялся получить сообщение или электронное письмо от Наджи, но ничего не получил. Он отправил ещё одно электронное письмо, сказав, что им крайне важно поговорить до конца дня.

Он направился прямиком к Федерал Плаза, поднялся на лифте на двенадцатый этаж и нашел доску объявлений, на которую его направил охранник.

Слушание по делу Хисами значилось в самом низу, среди нескольких других дел, и к тому времени, как он выяснил, в каком зале суда оно проходило, и пробрался сквозь толпу сторонников тех, чьи дела слушались, судья — похожая на ворону женщина лет пятидесяти с резкими, нетерпеливыми манерами — уже разговаривала с адвокатами, представлявшими Хисами, ICE и Министерство внутренней безопасности.

Тулливер заметил его, отдал ему честь и сел на переднюю скамейку. В последний раз они виделись, когда Самсона депортировали из Македонии, и Тулливер поменялся с ним местами в аэропорту Скопье, оставив Самсона преследовать молодого Наджи в горах Северной Македонии.

Журналисты уже писали статьи на своих устройствах; они могли вставлять детали и цитаты по ходу слушания. Сэмсон наблюдал, как молодая женщина рядом с ним печатает: «Миллиардер Денис Хисами, обвиняемый в том, что он солгал в заявлении на иммиграцию, не уведомил власти о смене имени и…

скрывал прошлое, включающее военные преступления и преступления, связанные с терроризмом, был возвращён в тюрьму после того, как судья Жан Саймон пришёл к выводу, что он представляет опасность для общества. Судья Саймон сказал...

Хисами привезли в штатском, а не в тюремной форме, о которой Талливер предупреждал Сэмсона по телефону. Он выглядел измученным, но в то же время странно оторванным от окружающего мира.

Сэмсон знал, что Хисами его заметил, но не получил никакого подтверждения, а просто повернулся спиной к публике и сел, в то время как двое охранников, которые вывели его из тюрьмы, отошли в сторону зала суда и наблюдали за ним, как будто он представлял серьезную угрозу национальной безопасности.

Судья постучал по микрофону, а затем посмотрел на какие-то бумаги. «Цель слушания по обоснованным причинам — решить только один вопрос: оправдано ли дальнейшее содержание г-на Хисами под стражей».

Это, дамы и господа, единственное, для чего мы здесь собрались. Мы здесь не для того, чтобы рассматривать дело против г-на Хисами по существу, отдавать распоряжения о высылке или предпринимать какие-либо иные действия. И в этом узком контексте ICE

и Министерство внутренней безопасности – я цитирую – «несёт бремя доказывания чётких и убедительных доказательств того, что иностранец должен оставаться под стражей, поскольку его освобождение представляло бы особую опасность для общества». Она сняла очки и посмотрела на правительственных адвокатов. «Представленные вами доказательства не впечатляют».

Вам придется приложить больше усилий, господа, если вы хотите и дальше удерживать г-на Хисами.

Довольно зловещий адвокат с бритой головой, застегивающимся на пуговицы воротником, клубным галстуком и тусклом костюме поднялся и заверил ее, что у него имеется весьма значительное количество доказательств.

«Тогда давайте послушаем, господин Балстад».

Но прежде чем он успел начать, адвокат Хисами поднялся на ноги. Ему было за шестьдесят, он носил галстук-бабочку и выглядел удручённым, словно только что услышал по внутренней связи самолёта: «Стой! Стой!». Рот у него был широко раскрыт, взгляд метался по залу, а нервный тик заставлял его щипать край лацкана. Сэмсон решил, что его внешность противоречит его опыту иммиграционного адвоката, и что два загорелых адвоката рядом с ним выбрали его потому, что он знал, что делает. «Судья,»

Он начал: «Надеюсь, мы сможем обойтись без термина «иностранец». Г-н Хисами — законный гражданин США и не имеет другого гражданства. Он внёс больший вклад, чем большинство людей, в благополучие и процветание страны, и называть его иностранцем кажется неуместным, если не сказать неточным. Мой клиент — такой же американец, как вы или я, судья».

«Имеет ли это значение, господин Вебер?» — спросил судья.

«Важно, чтобы суд признал, что г-н Хисами не совершил абсолютно ничего противозаконного. Он предстаёт здесь как невиновный человек».

Она кивнула. «Господин Балстад, продолжайте, пожалуйста, и избегайте слова

«чужой» в знак признания чувствительности г-на Вебера.

Балстад стоял и смотрел на Хисами, словно на воплощение зла. «Департамент утверждает, что г-н Хисами – человек с тайным прошлым, включающим в себя многочисленные террористические акты и как минимум одно военное преступление. Чтобы облегчить себе въезд в Соединенные Штаты в январе 1996 года и последующую подачу заявления на гражданство, г-н Хисами выдумал сложную предысторию, изменив имя и скрыв свою роль жестокого террориста, возглавлявшего нападения на турецкое государство. Г-н Хисами родился курдом по национальности и с ранних лет был активным членом нескольких различных курдских националистических группировок, каждая из которых стремилась к созданию курдского государства. Мой коллега представит доказательства, которые не оставят у суда никаких сомнений относительно истинной природы человека, выдающего себя за законопослушного гражданина Америки».

Женщина встала и передала стопку фотографий судье и адвокатам Хисами. Затем Балстад достал увеличенные фотографии, напечатанные на планшетах, и подошел к мольберту. «Возможно, Ваша Честь, я посмотрю их здесь. Эти документы обозначены буквами от A до P – всего их шестнадцать. Первые четыре – копии отчетов турецкой разведки за 1993–1995 годы, в которых фигурирует командир террористов по имени Карим Касим, которого турецкое правительство связывает с несколькими терактами, совершенными на турецкой земле. Вы можете ознакомиться с отчетами разведки в удобное для вас время. Этот пятый устанавливает, что Карим Касим – это Денис Хисами». Он поднял фотографию удостоверения личности, на которой был изображен молодой Хисами с короткой, непослушной бородой и копной черных волос, зачесанных набок.

вперёд. «Это водительское удостоверение того периода, когда Карим Касим был выдан иракским правительством». Он позволил суду впитать образ этого крутого молодого человека. «А теперь мы рассмотрим некоторые нападения, ответственность за которые, по мнению турецкого правительства – союзника по НАТО и друга Америки, несёт г-н Хисами».

«Весной 1994 года РПК напала на колонну безоружных военных на востоке Турции. Тридцать пять молодых людей погибли, а также четверо мирных жителей». Были опубликованы четыре фотографии сгоревшего автобуса и внедорожника с кремированными телами на обломках обоих. Это были шокирующие снимки, а последняя, на которой было видно обгоревшее тело водителя внедорожника, лежащего поперек открытой двери машины, вызвала ах в зале суда.

«Я думаю, вы изложили свою точку зрения», — сказал судья.

«Но есть ещё два инцидента, на которые я хотел бы обратить ваше внимание», — сказал адвокат, не упустивший из виду журналистов, которые то наклонялись вперёд, то вставали со своих мест, чтобы лучше рассмотреть мольберт. «Вот что осталось от отеля «Золотая Анатолия» после того, как его снова взорвала террористическая группировка господина Хисами».

Обгоревшие тела снова оказались в вестибюле сгоревшего здания. На переднем плане виднелась расплавленная огнём часть детской куклы. Сэмсон оглянулся и увидел, как Хисами медленно поднял голову и равнодушно посмотрел на фотографию. Вебер всматривался в стопку фотографий перед собой, держа очки подальше от лица, словно старый старик, изучающий редкую рукопись. Двое адвокатов рядом с ним, которые, как предположил Сэмсон, были из Калифорнии, переглянулись с Талливером, а затем кивнули другому мужчине, который проскользнул в зал суда и присоединился к ним за столом.

«Наконец-то, — сказал Балстад мелодраматическим тоном, — у нас есть неопровержимые доказательства причастности г-на Хисами к одному из самых шокирующих военных преступлений того периода. Приношу извинения за то, что представил эти материалы в суд, Ваша честь, но Министерство внутренней безопасности считает, что они имеют отношение к нашему мнению о том, что г-н Хисами должен оставаться под стражей, пока рассматривается его дело, и что эти материалы наглядно демонстрируют обеспокоенность правительства в отношении человека, которого вы рассматриваете».

Он прислонил к подножию мольберта несколько изображений, некоторые из которых были намеренно перевернуты, чтобы суд их не видел. Он показал первое – сцену братской могилы с телами молодых солдат, сложенными горой в неглубокой канаве. Их казнили у края рва, и они упали лицом вниз, но в момент смерти некоторые повернулись, и их лица, многие из которых были разорваны пулями, были видны. Это была поистине ужасающая картина. По другую сторону рва, где была свалена земля, стояла группа солдат, выглядевших слишком расслабленными перед лицом такого ужаса. Трое с сигаретами во рту склонились над зажигалкой, которую протягивал товарищ. Остальные стояли вокруг, не проявляя никаких видимых эмоций, вытирая лица от жары, проверяя оружие, болтая. «На этом изображено место казни тридцати четырёх иракских новобранцев в Северном Ираке в 1995 году. Международные следователи объявили это злодеяние военным преступлением. Всем мужчинам было чуть больше двадцати, и их расстреляли после того, как они сдались и были обезоружены людьми, которых вы видите стоящими у могилы».

Затем последовал снимок той же сцены с другого ракурса.

Сэмсон сразу понял, к чему клонит Балстад. В центре группы, хотя и частично скрытой, стоял молодой Хисами в кожаной куртке с АК-47 на одном плече и тяжёлой рацией на другом, с пистолетом в руке. Борода и сигара, поднесённая к губам, напоминали Фиделя Кастро. Его властная наружность была очевидна.

Затем появился крупный план Хисами. «Вы узнаете командира расстрельного отряда – Карима Касима, Дениса Хисами, который сидит перед Вашей Честью и выдаёт себя за невинного американского гражданина, как и нацистские военные преступники, приехавшие в нашу страну, чтобы избежать судебного преследования за преступления против человечности после Второй мировой войны. Денис Хисами – не только террорист, но и военный преступник, и он должен оставаться под стражей до тех пор, пока не будет вынесено постановление о депортации, что, несомненно, и станет исходом этого дела». Он сделал паузу и удовлетворённо оглядел зал суда. «На этом наши показания завершены, Ваша Честь».

Судья кивнул и повернулся к адвокату Хисами. «Господин Вебер, что вы можете сказать от имени своего клиента? Вы настаивали, что у правительства не было никаких аргументов в пользу продления срока содержания под стражей, но теперь, похоже, они есть. Мы все внимание, господин Вебер».

Вебер поднялся и огляделся, словно не совсем понимая, где находится. «Мы знакомы с этими фотографиями, — медленно проговорил он, — потому что, как вам известно, другая сторона пыталась их распространить. Эти попытки не увенчались успехом, поскольку представленные фотографии явно порочат репутацию господина Хисами. Если суд позволит, я сначала рассмотрю последнее обвинение, поскольку оно является самым серьёзным в этом скандальном деле против моего клиента. У нас есть своя фотография», — и он потянулся к планшету, который ему подал помощник с передней скамьи. Вебер слегка пошатнулся, а затем неуверенно направился к мольберту и установил его.

«Здесь вы видите почти ту же самую фотографию, но план шире и позволяет полностью рассмотреть мужчин, непосредственно окружавших господина Хисами. Кстати, мы не отрицаем присутствия господина Хисами на этой ужасной сцене». Он сделал паузу, приложил палец к фотографии и оглядел зал суда. «Здесь вы заметите светлокожего мужчину без формы, вооруженного только пистолетом. Очевидно, он снял свои солнцезащитные очки-авиаторы, чтобы поговорить с моим клиентом». Он кивнул сам себе и повернулся к судье. «Нам повезло, Ваша Честь, что этот джентльмен присутствует сегодня в суде вместе с нами. Он объяснит обстоятельства этой фотографии, а также предоставит подробности относительно других обвинений».

«Кто этот человек?» — спросил судья Саймон.

«Это я», — ответил высокий мужчина, присоединившийся к столу адвокатов несколько минут назад. Он встал и любезно улыбнулся.

«А вы кто, сэр?»

«Боб Бейкер, Ваша честь».

«Я спросил, кто ты, а не как тебя зовут».

«Я бывший директор полевых операций Центрального разведывательного управления в Северном Ираке. На фотографии я стою рядом с господином Хисами. После этого события я стал…

директор по всем операциям Агентства на Ближнем Востоке и только что вышел на пенсию с офисной работы в Лэнгли, курируя другой аспект работы Агентства за рубежом».

«Господин Бейкер слишком скромен, чтобы сообщить суду, что он получил медаль «За выдающиеся заслуги в разведке» при выходе на пенсию за, я цитирую, «достижения исключительного характера, которые способствовали выполнению миссии Агентства», — сказал Вебер.

«Что вы имеете сказать?» — резко спросил судья.

«Что ж, мне есть что сказать об этом инциденте. В то время мы с господином Хисами работали вместе, и я должен сразу подчеркнуть, что господин Хисами был одним из наших самых важных друзей в Курдистане в то время».

«Вы хотите сказать, что он работал на Агентство?»

«Действительно, он это сделал, и он спас мне жизнь по крайней мере один раз — возможно, даже дважды, если считать засаду, когда я был безоружен».

«Вы хотите сказать, что господин Хисами работал в ЦРУ?»

«Обычно мы не подтверждаем такие подробности, но, безусловно, да. Он сыграл очень важную роль в наших усилиях на Курдистанском театре военных действий». Бейкер взглянул на Хисами. «Он один из самых храбрых и стойких людей, которых мне когда-либо доводилось знать». Хисами проявил к этим показаниям не больше интереса, чем к показаниям Балстада, хотя и принял комплимент лёгким кивком.

«Можете ли вы объяснить эти фотографии?» — спросил судья.

«Конечно. Эти люди были дезертирами из иракской армии, входившими в состав отряда генерала Махмуда ас-Самарры, который участвовал в заговоре с целью свержения Саддама Хусейна в 1995 году. Подразделение было раскрыто до того, как они добрались до места встречи с моей группой и силами ПСК во главе с Денисом. Силы безопасности Саддама вытащили их из машин и убили на месте. Мы просто опоздали, чтобы их спасти». Он остановился, чтобы собраться с мыслями. «Это была ужасная трагедия и, без сомнения, величайшее сожаление за всю мою службу».

Балстад вскочил. «Откуда мы знаем, что вы говорите правду?»

«Я дам клятву, если хочешь, но я говорю правду», — сказал Бейкер любезно, и таким образом, что никто не мог усомниться в том, что он говорит.

«Этот эпизод — часть моей книги, которая выйдет следующей весной и была признана Агентством пригодной для публикации. Агентство в полной мере признаёт заслуги г-на Хисами перед нашей страной».

Судья посмотрела на фотографии. «Странно, что такая ужасная сцена вызывает так мало реакции у мужчин, окружающих вас на фотографии», — заметила она.

«Эти люди – закалённые в боях солдаты, Ваша Честь. Они видели много ужасных вещей, и лучший способ справиться с таким масштабным злодеянием – дистанцироваться от него. И сделать это можно, ведя себя нормально и не поддаваясь ужасу. К сожалению, я знаю это по собственному опыту». Он остановился и выдержал взгляд судьи. «Сегодня я смотрю на себя на той фотографии и удивляюсь, как я мог так себя вести. Разве тогда я был менее человечным, чем сейчас? Не думаю – просто приходится».

«Вы хотите сказать, что Хисами не имеет к этому никакого отношения?»

«Не больше, чем я».

«И эти другие террористические зверства – какова была причастность г-на Хисами? Правительство пытается убедить нас, что г-н Хисами является автором этого варварства. Есть ли у вас какая-либо информация об убийстве турецких новобранцев и поджоге отеля в Анатолии?»

«Это хорошо известные инциденты, и все они были организованы Курдской рабочей партией (РПК). Она существенно отличается от ПСК (Патриотического союза Курдистана), важным членом которого был г-н Хисами. ПСК была повстанческим движением, но её нельзя назвать террористической группой. Она была основана интеллектуалами в семидесятые годы, и эта традиция жива и по сей день».

«Так почему же в отчетах разведки г-н Хисами упоминается как Карим Касим?»

«Я полагаю, г-н Вебер может лучше ответить на этот вопрос, Ваша Честь».

Бейкер сел, а судья повернулся к Веберу, который стоял у мольберта с довольно отсутствующим выражением лица.

«Господин Вебер, что вы хотите сказать?»

«Ну, это не моя сфера деятельности, и, конечно, я преклоняюсь почти перед любым человеком, когда дело касается технологий, но, похоже, с дисками, с которых поступили эти документы, возникли некоторые проблемы».

«Проблемы? Какие проблемы? Вы хотите сказать, что их не существует?»

«Я должен возразить», — сказал Балстад.

«Это не судебное разбирательство, господин Балстад. Мне не нужны возражения, — сказал судья. — Я хочу услышать, что скажет господин Вебер. Господин Вебер, пожалуйста, продолжайте».

«По совету мистера Бейкера мы отправили диски на экспертизу, чтобы убедиться, что мой клиент не подвергается несправедливой клевете. Утверждается, что документы относятся к периоду с 1996 по 1997 год – то есть, примерно к периоду деятельности мистера Хисами в качестве командира ПСК». Он сделал паузу и сверился с записями в руке. «Анализ показал, что эти документы не полностью соответствуют тому, чем они должны быть, если были созданы в середине девяностых. Метаданные – то есть, данные, обобщающие другие данные, насколько я понимаю, – определённо датированы этим периодом. Но затем, когда они использовали специальное оборудование, известное как Hex-редактор, который отображает всю двоичную информацию в файле, они обнаружили, что метаданные были подделаны». Он поднял взгляд. «Надеюсь, я вас не теряю?»

«Продолжайте, господин Вебер», — сказал судья.

«Похоже, файл содержит очень современную версию шрифта Calibri, представленного Microsoft в 2006 году и используемого по умолчанию в Office 2007». Он обвёл взглядом зал суда, чтобы убедиться, что до него дошло. Среди молодых журналистов, безусловно, дошло. «Все эти документы, по всей видимости, были сохранены гораздо раньше, но, конечно, это невозможно, потому что в девяностых шрифта ещё не существовало. Он вошёл в употребление гораздо позже. Это означает, что все документы или их часть являются подделкой».

Он щёлкнул пальцами, указывая на помощника, который бросился вперёд с другой доской. «А вот и доказательство», — сказал он, показывая увеличенную копию кода, где, среди прочих шрифтов, было написано «калибри». «Эти документы — недавние подделки», — сказал он и направился обратно к столу.

«Вы в этом уверены?» — спросил судья.

«Мы сейчас предоставим все доказательства суду, — сказал Вебер, неуверенно топчась возле своего кресла. — И они станут частью нашей аргументации в защиту господина Хисами».

Сэмсон заметил, что Хисами почти не двигался. Он не поднял глаз и не поздоровался с Вебером, когда тот наконец сел.

Судья сняла очки. «Если господин Хисами — тот герой, каким его представляет ваша сторона, господин Вебер, зачем ему понадобилось менять имя с Карима Касима?»

Балстад сердито поднялся. «Вы сейчас слушаете дело?»

Она повернулась к нему. «Нет, как я уже объяснила, мы решаем, имеет ли право Иммиграционная и таможенная полиция (ICE), то есть Министерство внутренней безопасности, продолжать задерживать г-на Хисами на том основании, что он представляет угрозу гражданам Америки».

Вебер наклонился через Хисами, чтобы посоветоваться с Бейкером, затем отстранился и посмотрел на Хисами, который едва заметно покачал головой.

«На этом наш аргумент завершается», — сказал он.

«Что ж, мы, несомненно, узнаем, почему г-н Хисами сменил имя, в своё время. Смена имени не является преступлением, если только это не сделано с целью скрыть информацию от иммиграционных властей».

Вебер снова вскочил: «Могу сказать, что господин Хисами сменил имя из соображений личной безопасности, о которых он пока предпочёл бы не говорить».

Судья кивнул и повернулся к Балстаду. «Если вы хотите продолжить содержание г-на Хисами под стражей, вы должны предоставить суду более убедительные доказательства. Я собираюсь отпустить г-на Хисами, но с надетым на лодыжку монитором, который будет установлен полицией Нью-Йорка до того, как он покинет это здание».

Вебер поднялся быстрее, чем во время слушания.

«Но это же абсурд, Ваша Честь. Господин Хисами не представляет особой опасности, и правительство никогда этого не утверждало. Они заявили, что он представляет опасность для общества».

«Всё будет так. Министерство внутренней безопасности будет знать, где находится ваш клиент, и ему не придётся сажать его под стражу». Она повернулась к Балстаду. «Мне нужен полный отчёт о дисках и фотографиях, которые вы принесли в суд в качестве доказательств. И в следующий раз, когда я вас увижу, я буду ждать объяснений. Доказательства, которые вы приведёте,

будут неопровержимыми, или дело будет немедленно прекращено.

Понимаешь? — Она замолчала и сердито посмотрела на него. — Следующее дело!

Мужчина был прав. До места назначения грузовику оставалось всего несколько часов, но из-за сильного холода ей показалось, что прошли дни. Когда грузовик остановился, и двери распахнулись на туманной и покрытой инеем лесной поляне, им пришлось поднять её и вынести. Наблюдая за людьми, спасёнными в Эгейском море, она смутно поняла, что с ней не так: её трясло, зубы стучали, речь была невнятной, и она не могла собраться с мыслями, чтобы рассказать мужчинам о боли в плече. Ещё несколько часов, и она поняла, что умрёт от переохлаждения.

Но вот она вышла на улицу, в утренний свет, солнце сияло над осенним туманом, и она увидела Кирилла, стоящего на поляне. На нём был твидовый охотничий пиджак с кожаными подплечниками, карманами с широкими отворотами и тёмно-зелёная тирольская шляпа с оранжевым пером, заткнутым за тесемку. Она подумала, что это галлюцинации, пока он не наклонился, чтобы осмотреть её, и она не учуяла запах твидового пиджака и резкий аромат турецкой сигареты.

Он быстро переговорил по-русски с тремя мужчинами, державшими её, и они понесли её через поляну к огороженной высокой сетчатой оградой территории, внутри которой находился большой бревенчатый дом и несколько небольших хозяйственных построек. Крыльцо главного здания было украшено клыками и рогами кабана. Один из мужчин зацепился курткой за клыки, когда они пробирались через дверь, и его пришлось отцепить, прежде чем они наконец внесли её внутрь, положили на жёсткую скамью и накрыли пледом из вязаных крючком квадратов.

Кирилл выкрикнул новые распоряжения. Вскипятили чайник и положили ей на грудь грелку, пахнущую резиной. Кирилл перерезал запястье, и она смогла обнять тепло грелки, но зубы не перестали стучать, а сильная дрожь всё ещё пробегала по плечам и рукам. Через несколько минут он уже стоял рядом с ней с чашкой супа, который, очевидно, был из пакета, потому что в пене плавали засохшие кусочки. Он поднёс её к её губам. «Лучшее обслуживание номеров здесь». Это было слишком…

Горячий, обжигающий губы. Он подул на него. Она заметила, что его лицо блестит, а губы влажные. «Возьми немного», — сказал он. «Почувствуй тепло внутри».

Постепенно она смогла пить суп, и ей действительно стало лучше. Она кивнула, когда он спросил, как она себя чувствует, но говорить пока не могла.

«Я водку в суп добавляю», — сказал Кирилл, словно был хозяином на светском вечере. «Водку из зубровки. Может, в супе она и не очень вкусная, но сойдет, а?»

Он придвинул стул и откинулся назад, положив руки на переднюю часть твидового костюма, поигрывая пальцами с ремнём пиджака. Он снял шляпу и покрутил её на указательном пальце. «Как тебе шляпа? Хорошая, не правда ли? Австрийская шляпа. Она принесёт удачу. Я убью много… забыл название животного по-английски – дикий кабан». Он огляделся и указал на огромную чёрную кабанью голову над полом. «Значит, здесь ты останешься, пока мы не получим согласие господина Хисами».

«Чего ты от него хочешь?» — пробормотала она.

«Это не имеет значения. Но вы должны молиться, чтобы он согласился на то, чего мы хотим.

Иначе тебе не поздоровится, Анастасия. Твоё русское имя тебя не защитит, если не даст нам того, чего мы хотим.

«Это не русское, а греческое имя», — сонно проговорила она. «Оно происходит от имени святой Анастасии. Она была греческой святой, и имя означает «воскресение».