Белая горячая тишина (Пол Сэмсон №2)

Он сознательно переключился на задачу поимки хорошо охраняемого украинского гангстера. Ему понадобятся люди и…

Вероятно, денег было больше, чем он планировал. Он составил список в телефоне, просмотрел его несколько раз, запомнил и удалил. Чуть позже восьми он вышел из кафе, купил смарт-карту и сел в трамвай, который повёз его через пригороды с очень нордическим характером, почти не оставившие следов коммунистического прошлого страны. Он вышел на остановке в восточной части города, где больше никто не выходил, подождал и понаблюдал, а затем направился в старый город.

Дом Харланда действительно был красивым: невысокая белая стена, увенчанная коваными элементами двадцатых годов, бледно-зелёное здание с тёмно-зелёными ставнями и резным крыльцом. Он потянул за металлическую ручку звонка и подождал. Через минуту-другую, ещё раз потянув за звонок, появился Харланд в очках на макушке.

«У нас здесь бывшие коллеги», — сказал он, приглашая его войти с огорчённым видом. «Они ожидали, что вы свяжетесь со мной из-за связей с Мэйси. Поэтому они сами пригласили нас на завтрак».

Сэмсон последовал за ним по голому деревянному коридору с белыми панелями и минимумом мебели в большую кухню-гостиную, выходящую в зимний сад. Питер Найман и Соня Фелл сидели рядом на диване. Фелл одарила его одним из своих чопорных взглядов.

Найман кивнул и сказал: «Я просто похвалил Роберта за его картины – они действительно очень хороши». Он указал на стену с морскими пейзажами, написанными маслом и акварелью. «Знаете ли вы, Самсон, что наш хозяин теперь уважаемый художник? Второй акт. Даёт нам всем надежду. Они чудесны, не правда ли?»

Элегантная женщина лет шестидесяти — седые волосы, подстриженные под каре, челка набок, одетая в бежево-кремовые цвета — появилась с кувшином кофе и кружкой для Самсона и одарила его широкой улыбкой.

«Это моя жена — Ульрика», — сказал Харланд.

Сэмсон поприветствовал её, бросил сумку и сел. Харланд осторожно опустился в виндзорское кресло с прямой спинкой и осушил кружку. «Пусть мистер Найман объяснит», — без особого энтузиазма сказал он.

«Питер, пожалуйста, зовите меня Питером», — сказал Найман. Харланд усмехнулся. «Для меня большая честь находиться в присутствии такого светила нашего дела. Надеюсь, вы цените героическое прошлое Роберта, Самсон, и, конечно же, Ульрики». Он бросил в её сторону заискивающий взгляд.

Самсон пожал плечами. «Чего ты хочешь?»

«Как я уже объяснял, мы здесь в официальном качестве, представляем британское правительство, и наше послание довольно простое. Мы пришли, чтобы сказать вам: воздержитесь от любых попыток связаться, следить или иным образом взаимодействовать с Рэем Шепардом, также известным как Адам Крейн, пока вы находитесь в Эстонии».

«Человек, которого вы и британская полиция считаете мертвым», — быстро сказал Сэмсон.

Найман устало посмотрел на него. «Возможно, так оно и есть. Но мы не позволим вам саботировать операцию, на подготовку которой ушли месяцы и от которой зависят наши национальные интересы».

«Каким образом национальные интересы зависят от украинского бандита и убийцы?»

«Я не вправе это утверждать», — сказал Найман. Он шагнул вперёд. «Скажи совершенно ясно, Самсон, что мы не потерпим никакого сопротивления в этом вопросе».

Правительство Великобритании настроено решительно. И это, с вашей точки зрения, конец. Возвращайтесь домой и займитесь своим рестораном. Я слышал, он требует вашего полного внимания.

Сэмсон перевел взгляд с Наймана на Фелла, но промолчал.

«Вы мне в этом уверены?» — спросил Найман.

«Вы всегда забываете, что я не работаю ни на вас, ни на британское правительство. Мы не в Лондоне, и у вас здесь нет никакой власти».

«Но мы действительно можем причинить вам серьёзные неудобства, — сказала Соня. — Будьте благоразумны. Вы так многого во всём этом не понимаете».

«Меня нанял муж Анастасии, чтобы я нашёл её, и именно этим я и займусь. А теперь ты приходишь ко мне и говоришь о Крейне. Это потому, что ты знаешь о его причастности к её похищению? Если так, то ты скрываешь не только убийство, но и похищение. Ты хочешь, чтобы это стало достоянием общественности, Питер?»

Найман покачал головой. «Ты эмоционально замешан, Сэмсон. Мы это понимаем, но ты не должен позволять этим чувствам влиять на вопросы национальной безопасности. Мы просим несколько дней. Вот и всё».

'За что?'

«Послушайте, все в этой комнате когда-то работали в разведке». Самсон взглянул на Ульрику и задумался о ней. «Мы все знаем, насколько это деликатные дела. Вы должны позволить нам завершить невероятно сложную разведывательную операцию, о которой вы не имеете ни малейшего представления».

«Чего же меня бояться, если я не имею об этом ни малейшего представления?»

Найман вспылил. «Поверьте мне, я лично прослежу, чтобы вы были уничтожены, если вы вмешаетесь в это». Он остановился и взял себя в руки. «Вы не станете — повторяю, не будете — вставать у нас на пути».

«Это потому, что вы поддерживаете цели украинского гангстера?

Потому что с моей точки зрения это очень похоже на правду, и я уверен, что так же поймут и СМИ по обе стороны Атлантики».

Найман выглядел раздражённым. Фелл взглянул на него и взял инициативу в свои руки.

«Ты же нас знаешь, Пол».

«Правда? Честно говоря, сейчас я уже ничего не исключаю. Но это не имеет значения. Я здесь, чтобы найти и освободить Анастасию».

Вы оба знаете её и её работу. Её похитили, когда она пыталась помочь людям. Если в этом зале есть кто-то, кто сделал больше для своих ближних, я буду очень удивлён.

Ульрика появилась из дальнего конца комнаты и уселась на длинный обеденный стол. «Мне было бы интересно послушать о её работе», — сказала она с лёгким немецким акцентом.

«Она руководит несколькими центрами психологической реабилитации мигрантов с травмами – в основном выходцев с Ближнего Востока и из Северной Африки. Центры финансировал её муж, Денис Хисами, в память о своей сестре, убитой ИГИЛ. Больше сказать нечего. Они делают очень хорошую работу. Я сам видел это в Италии несколько дней назад». Он остановился, поняв, что говорит слишком эмоционально.

«Это не имеет значения», — сказал Найман.

«Напротив, — начала Ульрика. — Я думаю, это очень важно, что…»

«Позвольте мне заверить вас, что это не так», — грубо сказал Найман.

Харланд пошевелился и сказал: «Мне бы очень хотелось услышать, что скажет моя жена».

Ульрике кивнул ему. «Мне кажется, ты ставишь интересы разведывательной операции с участием очень плохого человека, исход которой неясен – такие вещи никогда не бывают предсказуемыми, не так ли?»

выше помощи тому, кто, очевидно, очень хороший человек».

«Я здесь не для того, чтобы обсуждать этот вопрос», — хрипло заявил Найман. «Я здесь, чтобы представлять британское правительство и потребовать от Сэмсона прекратить это».

Харланд прочистил горло. «Точно так же, как вы не заметили, что господин Сэмсон больше не работает в SIS, вы также не смогли понять, что мы — граждане Эстонии и что наш интерес к требованиям британского правительства, как правило, невысок».

Внимание Самсона, пока всё это происходило, блуждало. Он огляделся и увидел, насколько элегантно здесь. Дверь вела из оранжереи в огороженный сад, в конце которого стояли готические ворота, вмурованные в старинную стену. В оранжерее среди бело-голубой садовой мебели всё ещё цвели горшечные растения.

Книги были сложены высоко и аккуратно; банки с кисточками и карандашами стояли в ряд на столе в углу, куда лился утренний свет.

Анастасии бы это понравилось.

Найман выглядел потрясённым. «Ты больше не гражданин Великобритании, Роберт! Как такое возможно?»

«Единственное, что я взял из Англии, — это мой язык и этот стул, принадлежавший моему отцу. Когда мы поженились и переехали сюда, мы оба решили отказаться от своего гражданства».

Ульрика улыбнулась ему с другого конца комнаты. «То, что вы двое приходите ко мне домой и пытаетесь меня запугать, — это ни хрена не значит. Понятно?»

Найман посмотрел на свои ботинки, а затем на Харланда. «Прошу прощения. Вы должны меня простить. Сейчас трудные времена, и это очень важная операция». Он взглянул на Сэмсона. «И я думаю, Сэмсон понимает, насколько это важно».

Самсон ничего не сказал.

«Да ладно, ты же знаешь, что это значит», — сказал Найман.

«Может быть, Питер, но моя задача — спасти Анастасию». Он встал, чтобы уйти, но Харланд нетерпеливым жестом пригласил его сесть.

«Послушайте, я буду с вами откровенен, — сказал Найман. — Мы не какая-то фашистская клика. Мы искренне хотим отслеживать происходящее и готовиться к неизбежным потрясениям, которые произойдут, если всё это произойдёт. Вы упомянули американское происхождение денег. Пожалуйста, поймите, это нас беспокоит больше всего. Я хочу, чтобы вы поняли, что мы на одной стороне, но я не могу допустить, чтобы в мою работу вмешивались».

«Ну, мы оба знаем, где находимся», — сказал Сэмсон, не уступая ни на дюйм.

«Я думаю, этот разговор окончен», — тихо сказал Харланд.

Найман пробрался к краю дивана и встал, за ним последовал Фелл. В этот момент сверху раздался грохот. Оба подняли головы.

«Жильец, — сказала Ульрика. — Студент. Должно быть, он что-то уронил».

Глаза Харланда на долю секунды забегали, прежде чем он поднялся и проводил Наймана и Фелла до двери.

Вернувшись, он сказал: «Он напыщенный осел, но я думаю, он говорит правду о своих мотивах и приводит весомые аргументы в отношении своей операции. Я бы чувствовал примерно то же самое, если бы руководил ею».

Я постоянно слышу об этих угрозах со стороны крайне правых от наших друзей в правительстве. Это не шутки. Им нужно держать ситуацию под контролем».

«Знаю», — сказал Сэмсон. «Но с каждым днём, пока Крейну приходится перестраиваться, вероятность того, что мы снова увидим Анастасию, становится всё меньше».

Как только он сделает то, что нужно, он убьёт её. Единственный способ спасти её — забрать Крейна.

Харланд посмотрел на Ульрику, и между ними словно что-то произошло. Она сказала: «А теперь давайте пригласим нашего жильца. Уверена, вам захочется с ним поговорить».

OceanofPDF.com

ГЛАВА 24

Анастасия проснулась с ружьём на коленях. Её заставили сойти с тропы, когда она увидела фары, приближающиеся со стороны поселения, и она углубилась в лес, думая, что сможет легко вернуться. Но вскоре она заблудилась и бродила в темноте, изредка щелкая зажигалкой, чтобы видеть дорогу сквозь густые сосны. Она много раз падала, и когда она споткнулась о пень и упала, ружьё выстрелило. Отдача вонзила приклад ей в рёбра, а звук выстрела и дульный пепел заставили её дрожать. Именно тогда она поискала и нашла предохранительный движок, как раз туда, куда попадал её большой палец, когда она целилась из ружья. Отведённый назад движок ставил ружьё на предохранитель.

У нее не было опыта пребывания в дикой природе, и она не испытывала к ней никакого интереса.

Она вспомнила, как Наджи рассказывал о своём путешествии по горам Македонии и как он и езидский мальчик Ифкар всегда следили за тем, чтобы они были сухими. Холод был смертельным врагом, серьёзно посоветовал ей Наджи – гораздо лучше всегда пережидать бурю и беречь силы. Он с гордостью рассказывал ей о том, как разводить огонь и нагревать камни, которые согревали бы тебя всю ночь, и использовать консервные банки в качестве кастрюль. В сыром лесу без факела было невозможно следовать его советам, но под одной из больших сосен она нашла подстилку из сосновых иголок и опавших листьев, которая была почти полностью сухой, и она лежала, прислонившись спиной к дереву, и массировала больное плечо о его гладкий ствол. Ей хотелось развести огонь, но она боялась, что это увидят.

Проснувшись, она определила по углу падения солнечных лучей, что сейчас между восемью и девятью часами вечера. Она осмотрела синяки и порезы, полученные за ночь, и решила, что больше не сможет провести ночь в лесу. Большая часть еды, которую она съела,

Схваченные на кухне вещи выпали из её карманов, когда она перелезала через забор или когда отползала с рельсов, чтобы избежать преследования. У неё осталась небольшая банка соленых огурцов, жестяная банка какого-то тунца и пачка сухого печенья. Ей очень хотелось воды. Она встала, подошла к верхним ветвям деревьев и втянула влагу с иголок в открытый рот.

Это немного помогло. Она сорвала кольцо с банки рыбы и съела всё содержимое пальцами, а затем залила масло в рот, полагая, что в нём будут столь необходимые калории. Печенье, похожее на детский сухарик, было сухим, но она размягчила одно слюной и смогла проглотить его в пересохшем горле.

Ей стало лучше, и она начала думать, куда идти. Никаких подсказок не было, и положение солнца ничего не подсказывало ей, потому что она не знала, откуда пришла. Кирилл, очевидно, выбрал охотничий домик из-за его изолированности, и она могла пройти много миль, не надеясь найти тропу или увидеть какие-либо другие признаки цивилизации. Но оставаться под деревом было невозможно. С винтовкой на плече и палкой в левой руке, чтобы пробираться сквозь моховые болота, она направилась на юг, навстречу солнцу, потому что так, по крайней мере, знала, что не будет ходить кругами.

Вокруг неё всё двигалось, пока примерно через полчаса пути ей не показалось, что она услышала какое-то движение справа. Она остановилась и, вспомнив рассказ Наджи о его встрече с медведем в Македонии, внимательно прислушалась. На несколько мгновений всё замерло, но затем существо, кем бы оно ни было, снова двинулось, решительно направляясь к ней. Она подняла винтовку, передвинула затвор вперёд и ждала, казалось, целую вечность, осознавая лишь своё дыхание и приближающийся звук. Животное – она уже слышала его фырканье – было совсем близко, и она подумала, что это предупредительный выстрел в кусты, но поняла, что придётся перезарядить. Раздался грохот, когда существо понеслось вперёд, затем в двадцати метрах от неё на открытое пространство выбежал чёрный кабан с мощными плечами и маленькими изогнутыми бивнями, остановился и взглянул в её сторону, прежде чем броситься в подлесок слева. Поражённая размерами существа и его скоростью, она

Она опустила винтовку с улыбкой – первым искренним проявлением радости, мелькнувшим на её лице… Боже, она понятия не имела, сколько времени прошло. Она посмотрела на верхушки деревьев и снова улыбнулась.

Вид кабана, чьи задние ноги пылали от напряжения, придал ей сил. Чуть позже ей пришло в голову ещё кое-что: уверенность в том, что она нажмёт на курок, если ей что-то угрожает. Когда она доставала из шкафа ружьё и патроны, у неё были сомнения, но теперь она была уверена, что выстрелит на поражение, если от этого будет зависеть её жизнь. Однажды, на террасе Месопотамии, когда, что необычно, они с Денисом открыли вторую бутылку вина и проговорили до поздней ночи, он сказал ей, что единственная причина, по которой он выжил в молодости, заключалась в том, что он решил всегда «выбираться». Это отношение спасало его бесчисленное количество раз, сказал он. Теперь Анастасия сказала себе то же самое. Она видела, как убили двух мужчин, и, проснувшись, обнаружила в этом контейнере два тела, но она, чёрт возьми, не собиралась присоединяться к ним.

Найти тропинку было настоящей удачей, ведь она решила осмотреться и понять, где находится, а не бродить вслепую по лесу. Случайно взглянув на солнечный свет, отражавшийся на блестящих бледно-жёлтых листьях, цеплявшихся за нижние ветки молодого деревца, она заметила, что за деревом гладкая коричневая поверхность. Это был поворот тропинки, и если бы она не посмотрела на дерево, то пропустила бы его, потому что это было единственное место, где её маршрут на юг проходил рядом с ним. Убедившись, что тропинка пуста в обе стороны, она вышла на открытое пространство и направилась к луже, где зачерпнула воды, стараясь не задеть грязь на дне. Ей это не нравилось, но она чувствовала себя живой и свободной.

В каком направлении? Она понятия не имела, но решила направиться на юг. Она прошла пять или шесть километров, держась в стороне, чтобы иметь возможность укрыться, если поедет какая-нибудь машина из лагеря. Она съела несколько печений и несколько солений – маленькие луковицы и ломтики моркови – и иногда напевала себе под нос.

В середине дня она заметила худую мужскую фигуру в чёрной куртке-анораке, примерно в трёхстах метрах от себя. Она замедлила шаг и стала наблюдать. Казалось, он двигался с трудом. Она

Она ускорила шаг и подошла на расстояние крика, но вместо того, чтобы окликнуть его, продолжала идти к нему. Подойдя ближе, она сказала: «Привет». Он обернулся, и она увидела измученное, белое, осунувшееся лицо молодого человека лет девятнадцати-двадцати. Он выглядел озадаченным и испуганным, но затем улыбнулся и кивнул. Он что-то пробормотал, и она покачала головой, показывая, что не понимает. Он говорил: «Игорь! Игорь!» Так его звали. Она произнесла это с улыбкой, и он ухмыльнулся, и его пальцы заплясали перед его ртом, возможно, заменяя слова, которые он не мог произнести, потому что было очевидно, что он умственно отсталый. Он приблизился и пристально посмотрел на неё, чтобы убедиться, что она действительно не желает ему зла, и она снова улыбнулась, а он хлопнул в ладоши и сложил их у сердца, показывая, что она ему нравится, затем она сделала то же самое, что его обрадовало. Она коснулась его плеча и указала вперёд. Она спрашивала, стоит ли им продолжать путь вместе. Он понял, о чём речь, улыбнулся, и его пальцы выразили радость. Так они и пошли вместе, Игорь волочил левую ногу и робко поглядывал на неё.

Этот мальчик, должно быть, куда-то едет, подумала она. Кто-то должен о нём заботиться, у кого-то должен быть телефон и, возможно, место, где она могла бы поспать. Эти мысли не давали ей покоя, но она реагировала на Игоря так же, как на тех измученных молодых людей, которых видела в лагерях на Лесбосе во время массового переселения из Сирии. Она поймала себя на том, что шутит с ним и указывает на вещи, хотя в неизменном лесу по обе стороны от них было не на что смотреть. По-своему мальчик был прекрасен, и она начала чувствовать, что в нем затаилось больше силы воли, чем она думала поначалу. Через некоторое время она снова похлопала его по плечу и протянула палку, которая ей больше не нужна. Он опустил глаза, попробовал, и его глаза загорелись, потому что это действительно облегчило задачу. Почему никто не догадался дать ему палку? И почему он один на этой долгой дороге, в глуши и без еды?

«Жильцом», шумевшим наверху в доме Харланда, оказался Наджи. Он приехал со своей старшей сестрой Мунирой полчаса назад.

Прежде чем Нюман и Фелл появились на пороге Харланда. Харланд поднял их наверх, а Ульрике заставила Нюмана ждать у двери, расспрашивая о цели их визита. За то время, что Харланд провёл с Наджи до появления Нюмана, он рассказал ему всё о ситуации Анастасии, что позже объяснил Самсону тем, что Наджи уже знал, что она в беде, и он, очевидно, был способен справиться с этой новостью. Это было действительно так: главными чертами Наджи, которые помогли ему пройти весь путь через Балканы в детстве, были стойкость и необоснованный оптимизм.

Казалось, он стал ещё выше с тех пор, как Самсон видел его в последний раз. Он вошёл вслед за Мунирой, неловко обнял Самсона, тут же сел за стол и спросил пароль от Wi-Fi, который Ульрика зачитала вслух. Мунира, без хиджаба, который она носила, когда Самсон видел семью в Германии, отвела его в сторону и взяла с него обещание присматривать за Наджи. Ей нужно было вернуться в Ригу на подработку, которую она совмещала с учёбой в математике, поэтому она не могла остаться, чтобы обеспечить его безопасность. Она ушла, погрозила Наджи пальцем и сказала ему по-арабски, чтобы он не забыл о своих обязанностях. Он проигнорировал это, хотя Самсон кивнул, успокаивая её.

Он сел рядом с Харландом, лицом к Наджи. «Ну, что у тебя, друг?»

Наджи выглядел смущённым и пробормотал, что ему немного неловко взламывать почту Хисами, ведь он был так щедр к семье. Он развернул компьютер так, чтобы им обоим было видно.

Сэмсон осмотрел странно настроенный почтовый ящик и покачал головой. «На что я смотрю?»

«Это письма от Kasim08@Kasim.com. Это тот человек, который много недель назад передал информацию господину Хисами. Три письма были удалены». Наджи повернул компьютер к себе и вытащил одно из них.

Самсон обошел стол и начал читать.

«Касим — это Мисак наоборот», — сказал Сэмсон. «Это Дэниел Мисак, чьё тело нашли на балконе Крейна. Он был источником информации для Хисами в Танки».

Он начал читать, подводя итоги. «В общей сложности 146,7 долларов».

С апреля прошлого года через компанию было переведено около миллиона долларов США. За восемнадцать месяцев было использовано 123 разных счета – ни разу один и тот же. Деньги поступают в качестве займов, а также оплаты консультаций и множества неопределённо определённых услуг – налоговых консультаций, юридических услуг, исследований, содействия экспорту.

… что за чушь. В этом замешана куча подставных компаний, как здесь, так и в Европе. Списки ниже. Никаких следов американских компаний.

Компании, занимающиеся торговлей, за исключением сети риелторов на северо-западе Тихоокеанского региона. Я не могу отследить денежный след за стеной фальшивых компаний в США, но правительство без труда справится с этим. Сейчас у нас нет доступа к записям о криптовалютах, которые могли бы пролить свет на остальную часть истории. Всё, что вам нужно для обоснования иска, прилагается.

Сэмсон просмотрел список американских и европейских компаний, многие из которых были зарегистрированы либо в Регистрационной палате Лондона, либо на Кипре. Вложения содержали скриншоты счетов TangKi и выписки с нескольких банковских счетов, показывающие переводы за границу.

Он зачитывал отрывки из письма, пока Ульрике наливал кофе и давал Наджи стакан воды. Затем он открыл следующее письмо, более свежее.

Переводы прекратились. Операция завершена, и аккаунты очищаются — вам лучше поскорее этим заняться, иначе ничего не будет видно. Кроме того, я добился прогресса в части произведений искусства.

До того, как счета были изменены, были произведены платежи трём лондонским арт-дилерам за произведения искусства, доставленные в Европу и Лондон. Произведения искусства были отправлены в два пункта назначения в Европе (см. приложение), а также в Женевский фрипорт, где большая часть хранится на имя подставных компаний. Общая сумма платежей составила 62 миллиона долларов, но я уверен, что не все из них я получил.

Криптовалюта. 14,7 млн долларов инвестировано в строительство с помощью криптовалюты. Даты и портфели недвижимости указаны во втором приложении – «Главная бухгалтерская книга». Это было

осуществляется в рамках обычных операций TangKi, деньги поступают со счетов, прикрепленных к подозрительным компаниям.

Сэмсон просмотрел приложения и наконец сказал: «Итак, мы знаем, как деньги покинули Штаты, но нет ничего, что говорило бы об их происхождении или о том, кто будет бенефициарами».

Наджи молча перевернул ноутбук и поработал сенсорной панелью.

«Вот!» — сказал он тоном, выдававшим в Самсоне идиота. Было и третье письмо, которое не давало ответов на эти вопросы, однако оно было датировано четырьмя неделями до похищения Анастасии.

Привет, вот оно. Теперь у тебя есть то, что ты хотел. Я уезжаю из города на несколько недель, может, и дольше. Спасибо за посылку. Очень помогла.

Кстати, я почти уверен, что он присвоил себе большую часть стоимости произведения искусства. Как только деньги покидают страну, спонсоры – кем бы они ни были – вынуждены верить, что наш друг доставит их тем, кому они предназначаются. Большая ошибка. Это последний раз, когда вы слышите обо мне – и всё.

Заключительный отчёт Мисака был ещё одним приложением и содержал всю информацию из предыдущих писем. Ключевой частью был список политических организаций, который Мисак, должно быть, выудил из персонального компьютера Крейна. Группы были перечислены вместе с финансовыми запросами, которые они сделали. Каждая из них предлагала свои варианты финансирования: штат, офисные помещения, социальные сети, расходы на рекламу на сайте. В заключение следовало заявление, в котором, без исключения, упоминалась миссия, сочетающая расовую чистоту и принудительное возвращение мигрантов в места их происхождения, подкреплённые другими действиями, которые Сэмсон воспринял как насилие. Заявления были настолько похожи, что Крейн, должно быть, помогал их составлять. Важным было то, что в каждом из них была указана страна происхождения, а также компании, которые должны были получить деньги, их банковские реквизиты и сумма, которую им должны были выплатить.

Всё происходило по одному и тому же шаблону. Название организации –

такие как Засло Тестверей («Братья флага») – были первыми, за ними следовали

по стране, в которой она была зарегистрирована (в данном случае Венгрия), а затем по названиям подставных компаний и номерам банковских счетов.

Всего было двадцать пять организаций со всей Европы, и каждая была связана с тремя или четырьмя компаниями. С помощью сервиса веб-перевода они установили, что многие организации имели одинаковое название. Было четыре группы под названием «Наша земля» – Naše země (Чехия), Vårt Land (Швеция), A Mi Földünk (Венгрия), Vores Land (Дания); три группы под названием «Голос народа» – Glas Naroda (Хорватия), Die Stimme der Leute (Германия), La Voce del Popolo (Италия); и две под названием «Белая нация».

– Бялэ Бароди (Польша) Валкойсет Валтиот (Финляндия).

Харланд сказал, что почти ни о ком из них не слышал, хотя был знаком с Metsa Sõbrad («Друзья леса») — теневой эстонской группой, обычно известной как MS, которая, по его словам, больше напоминала масонский клуб, чем политическую организацию. Он собирался позвонить другу в KaPo, эстонскую службу внутренней разведки.

Kaitsepolitseiamet – и посмотрите, что у них было при себе.

Сэмсон ещё раз пробежался по списку и поднял взгляд, встретившись с выжидающим взглядом Наджи. «Это действительно важно, Наджи. Ты проделал отличную работу. Досье у нас». Он сжал его плечо. «Боже мой, какой ты умный парень».

«Можно ли обменять на Анастасию?» — спросил Наджи.

Сэмсон покачал головой и объяснил, что они держат ее, чтобы дать им время замести следы, изменив все подставные компании и банковские счета и сделав все, что он обнаружил, неактуальным.

Харланд скрестил руки на груди и посмотрел поверх очков для чтения.

«Они могут скрывать происходящее в будущем, но они не могут вернуться и стереть всё, что произошло в США. Возможно, у вас сейчас нет этой информации, но власти США могли бы её получить».

«Это опасно для Крейна», — сказал Самсон. «Ещё одна причина, по которой они не отпустят Анастасию. Но если мы поймаем Крейна, это совсем другое дело. Им придётся обменять её на него». Харланд скептически посмотрел на него. Наджи яростно закивал.

«Вы оба очень эмоционально в это вложили, но подумайте о практических аспектах», — сказал Харланд. «Во-первых, вам нужно его найти. Во-вторых, вам нужно похитить его и удерживать, пока они не свяжутся с вами, потому что вы же не можете им позвонить, не так ли? В-третьих, вам некому помочь, потому что мои времена, когда я надевал людям мешки на головы, давно прошли».

«В-четвертых, вы здесь нарушите закон, и если вас поймают, вы отправитесь в тюрьму на очень долгий срок».

Сталкиваясь с упорным сопротивлением, Сэмсон обычно менял тему: «Есть кое-что, чего я действительно не понимаю.

«Русские создали столько проблем в Европейском союзе, сколько им хотелось. Крайне правые группировки действительно хорошо финансируются. Почему же американец сейчас вкладывает в них деньги?»

«Очевидно, они пойдут дальше. Они почти наверняка предлагают насилие. Но в онлайн-активность вбухиваются огромные деньги. Именно на этом инструменте они и сосредоточились — на том же дерьме, что мы видели в США и по всей Европе, только гораздо хуже».

«Именно так», — сказал Сэмсон. «Так разве не было бы неплохо опубликовать досье, пока оно ещё актуально?»

Харланд предвидел, что возникнет спор. «И вы предлагаете единственный способ сделать это — похитить Крейна, обменять его на Анастасию и опубликовать информацию, как только она будет вам в целости и сохранности?»

«Именно. Это плохие люди, и их нужно разоблачить».

Харланд фыркнул: «Вы говорите как журналист-идеалист».

«Это единственный способ спасти ей жизнь».

«А усилия ее мужа — вы думаете, они полностью прекратились?»

«Вот почему мне нужна твоя помощь, чтобы найти Крейна. Это всё, о чём я прошу».

И, чёрт возьми, эстонцы не захотят, чтобы этот человек был у них в стране, организуя расистское восстание по всей Европе. Вы посмотрите досье.

Крейн и его сторонники создали целую сеть. Вероятно, они сами создали некоторые из этих групп.

Харланд остался невозмутим. «Вчера вечером вы упомянули, что, по вашему мнению, у Крейна есть что-то ещё, связанное с Хисами. Не знаете, что именно?» Он взглянул на Ульрику. «Что может быть хуже, чем кто-то, кто приставил пистолет к голове вашей жены и угрожает убить её, если вы не сделаете то, что они говорят?»

Пальцы Наджи забегали по клавиатуре. «Здесь есть электронные письма с цифровыми адресами».

Там было три коротких сообщения. Сэмсон посмотрел на первое, отправленное с адреса 50527121Z@beatface.org и датированное двумя днями после похищения Анастасии. В нём было написано: «Молчи, и она выживет».

Второе, от 58975a576@troubadawk.com, гласило: «Теперь, когда ты вышел из тюрьмы, не облажайся. Сиди тихо, и ты вернёшь её».

«Одно слово или действие отправит ее в эту яму».

Затем пришло сообщение с третьего адреса электронной почты, 476df476@conspie.com. В нём говорилось: «Видео с маленькой девочкой-бомбардиром готово к публикации. С твоими проблемами на него будет большой спрос. Не облажайся, Денис».

«Это прямые угрозы от Крейна». Сэмсон посмотрел на время и дату последнего сообщения. «Хисами, должно быть, видел это, когда я был в его квартире в Нью-Йорке».

«Интересно знать, что он подразумевает под „девочкой-бомбардировщиком“», — сказал Харланд. Он встал, надел пальто и чёрную фуражку и вышел через дверь оранжереи. Самсон ожидал, что он направится к готической двери в старой каменной стене, но тот перешёл на другую сторону сада и скрылся за кустом, где, очевидно, был ещё один выход. Ульрике проводила его взглядом, а затем предложила Наджи вздремнуть.

Сэмсон согласился: «Нам сейчас нечего делать, Наджи.

«Хватай его, когда можешь».

Наджи поднялся наверх, сжимая в руках компьютер и пирожное, завернутое в бумажную салфетку.

Самсон написал Зилле Ди: «Денис с тобой разговаривал? Есть новости о водителе грузовика? Кто-нибудь заходил в эти аккаунты?» Он отложил телефон и повернулся к Ульрике.

«Я уверена, Бобби тебе поможет», — сказала она, садясь напротив него. «Он не способен отказать, когда на кону так много. И, конечно, он романтик, хотя он бы очень рассердился, если бы услышал это от меня».

«Как вы познакомились?» — спросил Самсон.

«Во время операции, похожей на эту». Она обхватила руками кофе и улыбнулась. «Это было тридцать лет назад, и мы были

Оба причастны к похищению арабского террориста, который совершал теракты на Западе при поддержке «Штази». Классический пример государственного терроризма.

«Эту историю я хорошо знаю, — сказал Самсон. — А какую роль ты играл?»

«Я был контактным лицом SIS в Лейпциге, куда приезжал Абу Джемаль».

«Вы были их восточногерманским источником? Вы были Кафкой? Господи! Я понятия не имел».

«Да, глупое имя, но я его не выбирала. Там был замешан ещё один восточногерманский дядя, Руди Розенхарт. Бобби руководил операцией из Лондона. Это долгая история, но мы с Руди влюбились друг в друга за эти несколько недель». Она наклонилась вперёд и улыбнулась ему почти кокетливо. «Он был потрясающе красив, эстет, гуляка с захватывающим интеллектом. Это были лучшие времена – для Европы, для нас, для всех – и у нас не было другого выбора, кроме как влюбиться». Она остановилась и промокнула уголок глаза костяшкой пальца. «Простите меня. Воспоминания о том времени и то, что происходит сегодня в Европе, вызывают у меня эмоции».

«А Бобби — какое отношение он имеет?»

«Бобби помог Руди вытащить меня из тюрьмы Хоэншёнхаузен в Берлине, где меня держали и допрашивали сотрудники Штази. Затем, в ту же ночь, когда пала Стена, мы с Руди и Бобби пересекли границу с Западом. Это было чудо». Она хлопнула в ладоши и несколько раз повторила слово «чудо».

«Я знаю об этом – он отдал приказ вытащить тебя. Они до сих пор используют это дело, чтобы научить новобранцев не связываться с агентами».

Она рассмеялась и снова захлопала в ладоши. «Это так смешно. Конечно, Бобби никогда не обращал внимания на своё начальство. Ты же видела его реакцию на мистера Наймана».

«Но что потом случилось с Руди?»

Её лицо потемнело. «Мы поженились, и я забеременела.

Перед родами мы решили съездить в Испанию. Руди был историком искусства, одним из ведущих учёных во всей Германии. Он никогда не был в Прадо – там были Веласкес, Гойя, Эль Греко и, конечно же, Иероним Босх, о котором он писал монографию. Это были чудесные дни. Мы были свободны. Мы были частью свободного,

Мы с демократической Европой были глубоко влюблены друг в друга. Я никогда не видела его таким счастливым, как в те недели, что мы провели в Мадриде. — Она остановилась. — Потом они убили его. Они расстреляли машину, когда мы ехали обратно в Германию.

Это было в Пиренеях. Бывшие офицеры Штази. Меня они не застали, но Руди убили. Наша машина разбилась. Я была ранена. Но мой ребёнок выжил.

«Мне очень жаль, — сказал Сэмсон. — Я понятия не имел».

«Зачем? Уверена, это не входит в руководство по обучению SIS». Она встала и подошла к небольшому ящику с инкрустацией из дерева сбоку. «Ты куришь, Самсон?»

'Изредка.'

«Мне показалось, что ты похож на курильщика».

«Это хорошо или плохо?»

«В основном хорошо», — сказала она.

Они прошли через оранжерею, вышли на слабый осенний солнечный свет и молча курили. «В нашей профессии»,

вскоре она сказала: «Мы переживаем крайности жизни».

«Да, так и есть», — сказал он, и его голова заполнилась образами Сирии. «Хочешь услышать продолжение истории?» Он кивнул. «Конечно, я был совершенно раздавлен. Я вернулся в Берлин, и Бобби помог мне найти жильё и новую личность на какое-то время. У меня родился сын, и я назвал его Руди. Так что на свете всё ещё живёт Руди Розенхарт. Сейчас ему двадцать пять, и он живёт со своей девушкой в Берлине».

«Он снимает фильмы».

«А вы с Бобби?»

«Бобби ушёл из СИС после войны в Боснии и отправился на поиски тех, кто расстрелял машину. Все они были из Штази, а их руководителя звали Занк. Он был ответственен за смерть брата Руди в Хоэншёнхаузене, он отправил меня в эту адскую яму, а годы спустя выследил нас в Испании и убил Руди. Он был ответственен за смерть двух блестящих людей, которые так и не смогли реализовать свой потенциал в свободном мире». Она потушила сигарету.

'И?'

«Бобби оплатил счет».

'Значение?'

«Он оплатил счет», — она пожала плечами и пристально посмотрела на него.

Самсон не собирался идти дальше.

«К тому времени я уже была матерью, — продолжила она, — и жила очень изолированно, потому что Штази всё ещё желала моей смерти, чтобы я не могла быть в Лейпциге с матерью и друзьями. Бобби помогал мне во всём — нашёл мне новую квартиру, оплатил некоторые счета. Мы встречались, хотя между нами ничего не было. Я всё ещё горевала по Руди».

Она выпустила струйку дыма и критически оглядела свой сад. «А потом всё изменилось. Бобби нашёл работу в эстонском правительстве, помогая им улучшить работу разведки и предлагая способы защиты их новоиспечённой демократии. Ему здесь понравилось. Он полюбил людей. Я навестила его с сыном. В течение следующего года мы нашли любовь. Всё происходило медленно, и никто из нас не замечал этого, а потом Бобби попросил меня переехать сюда вместе с ним, и я поняла, что это именно то, чего я хочу, и именно здесь мы вырастили юного Руди. Мы поженились и очень счастливы».

«Это чертовски интересная история», — сказал Сэмсон.

«Да, это так». Она распахнула дверь оранжереи. «И поэтому я верю, что Бобби постарается помочь тебе, если сможет. Именно этим он сейчас и занимается. Ему просто нужно быть осторожным и не нарушать закон. Ты должен это понять».

OceanofPDF.com

ГЛАВА 25

Сосна упала и перегородила дорогу. Высокая и густая, но ствол был относительно тонким. Анастасия решила, что быстро распилит её бензопилой и расчистит дорогу, но последние проехавшие машины свернули с дороги и проехали по травянистой обочине и кроне дерева, вдавливая верхние ветви в землю. Игорь непонимающе посмотрел на дерево, затем рассмеялся и пошёл по следам шин вокруг него, но он пошатнулся, и она взяла его за руку, от чего он взвизгнул от удовольствия. Они продолжили путь, и она чувствовала себя всё глупее с ружьём на плече. Она хотела выбросить его, но буквально через несколько минут услышала шум приближающейся сзади машины. Возможно, это был кто-то, кого она могла бы подловить на попутках, но она не могла рисковать, не увидев машину. Она попыталась утащить Игоря в укрытие, притворившись, что это игра, но он вырвал руку и продолжил идти. Машина замедлила ход и начала съезжать на обочину, чтобы объехать дерево. Она увидела крыши чего-то похожего на два внедорожника. Сейчас или никогда. Она приложила палец к губам. Игорь, казалось, понял и кивнул, а она нырнула в кусты вдоль дороги, взбежала на небольшой холмик среди сосен, прижалась к голой земле и выложила перед собой горсть ракушек.

Она уже бывала здесь раньше – на горной дороге в Калабрии. Но теперь у неё был пистолет, и он был направлен на тёмный внедорожник, который остановился рядом с Игорем, который обернулся и начал бешено размахивать руками, словно отбиваясь от нападения птиц. Она точно сфотографировала водителя и разглядела троих мужчин во второй машине. Сомнений в их личности не осталось, когда Кирилл, по всей видимости, невредимый от огня и всё ещё полный самодовольства, вылез из одной из своих машин.

Проклятые охотничьи шапки, схватили Игоря за плечо и развернули его.

Игорь протестующе замахал руками и попытался отвести взгляд. Кирилл что-то говорил. Она догадалась, что он спрашивает, не видел ли он её, но в ответ услышала ещё более дикое размахивание руками. Он схватил мальчика за оба плеча, встряхнул и ударил его по голове. Ещё один удар Кирилла, и она выстрелит, но тут же рассуждала. Она могла попасть в мальчика, и даже если она выстрелит в Кирилла – лучшее, на что она могла надеяться, ведь у неё никогда не было оружия – в машинах было ещё как минимум четверо мужчин, все они были вооружены и вскоре схватили бы её и убили. Поэтому она подождала ещё одну мучительную минуту, пока Кирилл снова ударил Игоря и столкнул его. Водитель рассмеялся. Кирилл сел обратно, и обе машины тронулись.

Игорь не встал, но она немного подождала, прежде чем поспешить к дороге. С мальчиком всё было в порядке, но он был потрясён и явно напуган. Она обняла его, прижала к себе и легонько поцеловала в лоб. «Всё будет хорошо», — сказала она. «Пошли». Она помогла ему подняться, отряхнула грязь и траву с его одежды, посмотрела ему в лицо и улыбнулась. «Нам нужно найти, где переночевать».

Они шли ещё около получаса, прежде чем Игорь внезапно остановился и оглядел обочину. Казалось, его мысли остановились на чём-то. Он раздвинул два деревца и провёл её через проём, хаотично жестикулируя рукой перед собой. Он говорил ей, что знает дорогу.

Начался дождь. В лесу стало темно, и было трудно что-либо разглядеть, но Игорь продолжал идти, и она заметила, что участки земли были вытоптаны, образуя тропинку. Он точно знал, куда идёт.

Прошло ещё полчаса, прежде чем они вышли на поляну, окружённую очень высокими деревьями, посреди которой стояла большая хижина, построенная из горизонтально уложенных деревянных досок внизу и вертикальных наверху, выкрашенных зелёной краской. Водосточные трубы оторвались от обеих стен здания, а оконные ставни болтались. Она увидела, что когда-то здесь был цветник…

Расцвели одинокие бархатцы – но теперь только грядка с овощами проявляла признаки ухода; осталось несколько кочанов капусты. Она бросила

Она закинула пистолет за спину, чтобы не было заметно, и последовала за Игорем к двери. Он толкнул её боком и бросил на неё странный взгляд, когда они вошли в тёмное помещение.

Её ударил запах горящих дров. В комнате было тепло, но электрического света и движения в хижине не было. Она увидела кучи бумаги и одежды, а когда глаза привыкли к полумраку, фигуру, сидящую у дровяной печи – спящую старуху. Игорь подошёл к ней и бросил что-то из кармана куртки ей на колени. Она проснулась и, схватив его, зацепилась за воздух.

Она пробормотала что-то – похожее на благодарность – и Игорь поднёс фонарь, зажав его в ладонях. Он неуверенно поставил его на стол и отступил назад. Она открыла стеклянную крышку, зажгла фитиль и осмотрела пакетики на свету – коробку с лекарствами и пачку батареек. Женщина была поглощена этими предметами, но Анастасия решила, что пора представиться, и подошла, протянув руку. «Анастасия», – сказала она. Женщина подняла взгляд, ничуть не удивлённая, и что-то сказала Игорю, который скривился от смущения. Похоже, она приняла Анастасию за свою девушку. Ну, почему бы и нет? Она кивнула, села и как можно незаметнее отвела пистолет в сторону. Старушка развела руки и воскликнула: «Пристрастный!», что, по мнению Анастасии, могло означать «девушка» или просто «друг», поэтому она энергично закивала.

Старушке, должно быть, было за девяносто, но она всё ещё была довольно подвижной и, казалось, в полном сознании. Пять минут спустя Анастасия задумалась об этом, встав с фонарём и двинулась к убогой кухне, где стояли таз, стиральная доска, одна газовая конфорка и несколько больших кастрюль и сковородок. Она вцепилась в куртку Анастасии и потянула её к старой чёрно-белой фотографии в рамке, на которой были изображены мужчины и женщины, стоящие в лесу с пулемётами, винтовками и патронташами. «Пристрастный!»

Пристрастный! — сказала она. Анастасия взяла у старушек фотографию и увидела, что она датирована 1944 годом. — Пристрастный! — Старушка постучала себя по груди двумя указательными пальцами и сказала: «Ольга», затем осторожно приложила согнутый палец к молодой девушке лет семнадцати-восемнадцати на фотографии, воскликнув: «Ольга — пристрастный!» Она коснулась

винтовку и сделала движение, готовясь к стрельбе. Анастасия вдруг поняла. Ольга была партизанкой во время войны. Либо ей показалось, что Анастасия похожа на партизанку, либо она действительно была партизанкой. В конце концов, она была вооружена и носила почти такую же кожаную куртку, как Ольга на фотографии.

Она улыбнулась старушке, вспомнив, что Денис хранит в бумажнике фотографию, где они с сестрой в военной форме в Курдистане в 1990-х. Затем она изобразила сложную пантомиму, изображающую набор номера и разговор по телефону. Старушка посмотрела на неё как на совершенно сумасшедшую, покачала головой и выгнала из кухни.

Снаружи ещё горел свет. Она подумала, как долго старушка позволит ей остаться. Она подошла к дровяной печи, сняла одежду, чтобы высушить её, а затем села, скрестив ноги, как можно ближе, чтобы согреться. Игорь наблюдал за ней. Наконец он поднялся и принёс ей другой фонарь, на этот раз сделанный из осколков коричневого и желтоватого стекла, поднял крышку и зажёг свечу.

Внутри был крошечный зеркальный вентилятор, который, нагреваясь, заставлял свет кружиться по комнате. Она улыбнулась, заметив, что теперь, когда он дома и свободен от стресса, его движения стали менее непроизвольными, а лицо более спокойным. Он выглядел необыкновенно – поистине прекрасно, увлечённый цветным фонарём.

Старуха раздала всем по мискам комковатого луково-свекольно-картофельного супа. Анастасия съела две миски, пока старуха уговаривала Игоря доесть первую. Он сидел у её ног, она гладила его по голове и разговаривала с ним, возможно, рассказывая истории; Анастасия не могла этого знать. Но звуки древнего, надтреснутого голоса убаюкивали её, и через несколько минут она положила пистолет на пол, запрокинула голову на стопку бумаг и уснула.

Ульрика передала телефон Самсону. Это был Харланд. «Тебе нужно выйти из дома». Его голос был хриплым, тон – настойчивым. «У нас заражение. Ульрика покажет тебе, как. А как насчёт мальчика? Он тебе нужен или ему лучше вернуться домой?»

«Не уверен», — сказал Сэмсон, взглянув на Наджи, который следил за всплеском активности в электронной почте Хисами.

«Я нужен вам для этого и для банковских счетов», — сказал Наджи, который слышал, что говорилось по мобильному телефону, хотя громкая связь была отключена.

«Подлежит обсуждению», — сказал Сэмсон.

«Без обсуждения», — резко сказал Наджи, не поднимая глаз. «Решение моё».

«С другой стороны, — сказал Харланд, — вам придётся действовать быстро. Крейн здесь, в городе, и он очень быстро продвигается. Возможно, мы сможем обменять нашу информацию на его координаты. Вы согласны?»

«Конечно», — ответил Сэмсон. Обменять досье с быстро истекающим сроком действия на точные данные о местонахождении Крейна — сделка, о которой ему не пришлось долго раздумывать.

«Вам понадобятся люди, и они не могут быть местными», — сказал Харланд. «Я знаю».

«А теперь выходите из дома».

«Какие вредители? Наши? Оппозиционеры?» — спросил Самсон, листая список контактов в телефоне.

«Не уверен, мы подумаем об этом позже. Мне этот материал нужен срочно.

Передайте мне это через Ульрику — она знает, что делать.

Самсон повесил трубку и передал телефон Ульрике. Через пару минут они скопировали досье в файл, Ульрика зашифровала его и отправила на телефон мужа. Тем временем Самсон нашёл и написал SMS на номер, которым не пользовался с Македонии. Он написал: «У меня есть работа на 2/3. Эстония. Сейчас. Хорошие деньги. Большой бонус. Позвони мне, Самсон». Он почти не надеялся получить ответ, но увидел, что сообщение доставлено.

Прежде чем они пересекли сад и добрались до скрытого выхода, на телефон Сэмсона поступил звонок от Зиллы Ди.

«У нас есть водитель, — сказала она. — Мы знаем, куда они её отвезли».

«Это западная Россия — леса к северу от Пскова».

Он остановился как вкопанный. «Как ты собираешься это сыграть?»

«Я рассказал Денису, но правда в том, что он нам не заплатил».

«Но вы не позволите этому помешать».

«Конечно, нет, и в конечном итоге он будет хорош для денег, но я сейчас работаю с пятью людьми на поле. Так что мы

Осмотрю место и доложу. Если там что-то вывезли, ему нужно найти деньги. Извините, но так принято.

«Уверен, что так и будет. Как это работает? Водителя с собой берёшь?»

«Нет, он без сознания и в безопасном месте. Мы задержим его, пока не подтвердим место. Не жалейте его. Он мерзавец. Он пытался изнасиловать мою сотрудницу. Потом он обнаружил, что у неё есть определённые навыки, и сильно пострадал. Кстати, транспортная компания – это Ma a-run». Самсон направился к Ульрике, которая ждала вместе с Наджи в конце сада. «Есть ещё одно дело. История с Анастасией вот-вот всплывёт. Это не будет иметь значения, если мы её вытащим, но может сыграть важную роль, если мы этого не сделаем. Итальянская полиция, похоже, является вероятным источником информации, однако репортёр, связавшийся с офисом Дениса, знал немного, и офис выдал опровержение. У нас, вероятно, есть несколько часов на это».

«Но это еще больше увеличивает дефицит времени».

«Послушай, мне пора идти. Я свяжусь с тобой, как только мы найдём и осмотрим место».

«Подождите! Вы можете посмотреть, была ли какая-нибудь активность по этим банковским счетам за последние двадцать четыре часа? Я слышал, что события развиваются быстро».

«Конечно, я попрошу кого-нибудь с вами связаться».

Разговор закончился. Самсон побежал к Ульрике и Наджи в дальний конец сада.

Ульрике отвезла их в пункт проката автомобилей в портовой зоне, где Самсон арендовал закрытый пикап и следовал за ней чуть больше часа до их коттеджа на берегу моря. Наджи решил поехать с Самсоном, хотя первые двадцать минут он молчал и осматривал машину, изредка поглядывая в телефон.

«Ты видел Анастасию хоть немного с тех пор, как она вышла замуж?» — рискнул спросить Самсон.

'Да.'

«А Денис?»

«Не очень».

Самсон взглянул на него и заметил обеспокоенный взгляд.

«Мы вернём её, Наджи. Мы втроём через многое прошли в Македонии, и это мы тоже пройдём».

Наджи кивнул, но ничего не сказал.

«У тебя всё хорошо? Я имею в виду, с работой и всем остальным в Риге?»

«Да, это хорошо». Последовало молчание, затем он сказал: «Мы стали счастливее».

В Германии у нас было много проблем. У моей сестры сорвали хиджаб.

«Это было тяжело. На меня напали на улице».

«Да, мне жаль, что так получилось, Наджи».

«Анастасия, она помогла мне… по поводу моего отца… она разговаривала со мной.

«Мне это очень помогло».

Самсон кое-что об этом знал. Она была рядом с Наджи и помогла ему смириться со смертью отца – ужасным фактом, который он не признавал, убегая от ИГ через Македонию. Его поразило, что её поведение было отражением заботы Харланда в самый тяжёлый час Ульрики. Он не отпустил её, и Анастасия тоже не забыла семью Тоума.

«Что ж, я сделаю всё возможное, чтобы вернуть её, но я не хочу, чтобы ты в это вмешивалась», — сказал он. «Я обещал Мунире, что не подвергну тебя никакой опасности».

Наджи снова бросил на него взгляд, выдававший глупость. «Я убил человека, который собирался убить тебя в Македонии. Это я должен всегда защищать тебя, господин Самсон». Самсон мало что мог ответить на это, хотя было неясно, кто нанёс смертельный удар Альмунджилу – Наджи или Денис Хисами.

«Тем не менее, — сказал он, — ты глава семьи, и они зависят от тебя».

«Если я глава семьи, почему ты подчиняешься приказам Муниры?» Он ухмыльнулся Самсону, который иногда чувствовал себя тугодумом в присутствии Наджи.

«Я дал слово, — сказал Самсон, — и дело с концом».

«Но я не давал слова», — сказал Наджи и снова ухмыльнулся.

Они прибыли в деревню на северной оконечности полуострова, выдающегося в Финский залив. Ульрике остановилась возле длинного белого дома с красной крышей, стоявшего за рядом рыбацких хижин и лодочных ангаров.

За ними, в спокойном море, покрытом рябью от дождя, лежали огромные валуны. Свет угасал, и деревня казалась безлюдной.

Но в доме горел свет, и Сэмсон с удивлением обнаружил Харланда уже там: он сидел в пальто за столом и ждал, когда нагреется помещение.

«Есть идеи, кто следил за вашим домом?» — спросил Сэмсон.

«Это не люди Наймана, и разведка не верит, что это был Крейн. Какие-то туристы, которых вы подобрали по пути, без сомнения. Ответ: мы не знаем».

Сэмсон сообщил ему, что водителя грузовика нашли.

«Поэтому, если ее спасут, мы сможем забыть обо всей этой чертовой истории», — сказал Харланд.

«В этом я не уверен — надо еще подумать о досье».

«О Боже», — сказал Харланд. «Спаси меня от этих проклятых либералов-крестоносцев». Ульрика улыбнулась ему. «Знаешь, что самое худшее в нашей профессии, Самсон?» — спросил он.

«Да. Жду».

«В точку. Всё дело в чёртовом ожидании. Мой мужчина так и не вернулся ко мне.

«Я не уверен, что мы получим результат по Крейну».

«Будем надеяться, что он нам не понадобится».

Чуть позже семи телефоны Харланда и Сэмсона зазвонили одновременно. Сэмсон ответил первым и отошёл, чтобы лучше слышать. «Меня зовут Келли», — раздался женский голос. «Зилла Ди просила меня быть на связи по поводу банковских счетов. За последние несколько дней там было много активности».

«В Таллинне?»

«Да, сэр, сегодня было, наверное, около сорока разных соединений, хотя невозможно сказать, какие именно. Возможно, партия просто проверяет баланс».

«Можете ли вы сказать, из какой части города исходили эти сообщения?»

«Нет, хотя вполне вероятно, что человек передвигался и пользовался телефоном или планшетом, подключенным к сети мобильной связи.

«Это все, что мы знаем».

«И по всем четырем счетам?»

«Ограниченная активность на трех, большая на четвертом».

Она зачитала номер счёта и сказала, что подтвердит его по электронной почте. Сэмсон повесил трубку.

Разговор с Харландом продолжался ещё пять минут. Когда он закончил, Сэмсон сказал ему: «Он определённо в Таллине».

«В самом деле», — сказал Харланд. «Мой знакомый предлагает посетить бар MS в любой вечер между 23:00 и 3:00 — это группа «Друзей леса», Metsa Sõbrad. Крейн бывает там каждый вечер после ужина в одном из городских ресторанов. Его знают под настоящим именем — Чумак. Они не знали, что он здесь, но пронюхали о чём-то, потому что в их столице появилось много неприятных личностей».

«Найман в курсе?»

«КаПо знают о его интересе, но, если я правильно понимаю ситуацию, они не знают, что он здесь делает, и почти уверены, что он тоже не знает. Он намного отстаёт от того, что есть у тебя и молодого Наджи. Кстати, они благодарны за досье».

«Так что же происходит в баре?»

«Крейн там вершит суд, принимая иностранных гостей. Теперь, когда у них есть досье, КаПо приходит к выводу, что все эти люди приезжают, чтобы разобраться в ситуации. Правила борьбы с отмыванием денег по всей Европе довольно строгие, и им придётся провести проверку документов, включая удостоверения личности, домашние адреса, данные директоров компаний и так далее. Так что, возможно, Крейну нужно встретиться с ними лично и проверить документы, прежде чем совершать переводы».

Сэмсон рассказал ему об активной деятельности на одном из четырех банковских счетов.

«Если вы хотите стать популярным среди КаПо», — сказал Харланд,

«Вы расскажете им все подробности».

Сэмсон задумался. «Может быть, позже. Важно то, что, похоже, Крейн проделал большую работу, адаптируя и изменяя всё в досье Мисака, и мы знаем, что это значит для Анастасии».

Бар «MS» в Таллине занимал здание с внутренней стороны старой городской стены, в пятидесяти метрах от одной из оборонительных башен, окружавших город. Бар ничем не заявлял о себе, кроме небольшого

У двери красовалась подсвеченная коктейльная карта и металлический рельеф с изображением фигур, выходящих из леса, под которыми виднелись буквы «MS» в стиле модерн. В девять часов Сэмсон прошёл мимо.

Улица была пустынна, и бар казался пустым. Он вернулся к пикапу, чтобы понаблюдать. К 10:15 в бар вошло около тридцати человек, затем по улице прошла большая шумная компания. Он выскользнул из пикапа, прошёл по влажной мостовой и присоединился к остальным. Это была смесь эстоноговорящих и русскоязычных, в основном лет тридцати, сильно пьяных. Самсон вцепился в одного из мужчин, который шатался, и обнял его правой рукой за шею.

К тому времени, как они добрались до стойки, где двое вышибал проверяли имена, они уже были крепкими друзьями. Разговаривал пьяный, а Сэмсон добродушно поддерживал его. Их проводили в длинную тёмную комнату с баром в дальнем конце, где сидели три женщины с одинаковыми короткими седыми волосами и в жилетках.

Шла игра в выпивку. Шум стоял оглушительный.

Он не собирался рисковать и быть втянутым в игру. Он уже привлек пару взглядов, поэтому, притворившись опытным пьяницей, подыграл своему спутнику, отвёл его в дальний конец бара и жестом попросил принести пару бутылок пива. Он усадил пьяного за столик и присоединился к группе, которая не участвовала в игре. Если у Самсона и был талант, так это умение смягчить своё присутствие в любой ситуации, будь то разбомбленный рынок в Сирии или притон контрабандистов в Греции. Он почти не двигался. Выражение его лица стало нейтральным, без намёка на внимание или угрозу. Он просто был там, лицо в толпе: никто.

Он потягивал пиво и наблюдал. Он никогда не видел Крейна вживую, но имел хорошее представление о его внешности по нескольким фотографиям в социальных сетях, в основном на благотворительных мероприятиях. Мужчина всегда держался с краю группы и то поворачивался, то выходил из кадра. Он умел сливаться с фоном не хуже Сэмсона. Однако была одна чёткая фотография, на которой был запечатлён мужчина среднего роста лет сорока пяти, спортивного телосложения и с отступающими светло-каштановыми волосами, зачёсанными вперёд. Уголки его глаз были раскосыми, а сами глаза были неравномерно выразительными: левый глаз затмевал…

Справа. Помощница Мэйси Харп, Тина, закрыла половину фотографии листком бумаги, чтобы показать, что истинная личность Крейна видна в его левом глазу. Правая сторона его лица, особенно глаз, излучала доверие и теплоту, а лёгкая приподнятость губ намекала на юмор. Спрячьте всё это, и перед вами предстанет отстранённый и безжалостный убийца. «С одним ты бы играл в гольф, — сказала Мэйси, — а другой вышвырнул бы тебя с верхнего этажа».

Игра в выпивку сошла на нет, и некоторые мужчины отошли и начали проявлять интерес к Сэмсону, пытаясь вовлечь его в разговор. К нему подошёл блондин в строгом костюме и тонком галстуке; на тыльной стороне ладони у него была небольшая татуировка с изображением рассеянного склероза.

Сэмсон объяснил, что плохо говорит только по-немецки и по-английски. Мужчина на хорошем немецком спросил, откуда Сэмсон и какую организацию представляет. Тот ответил, что из Хемница и что он член группы, основанной в поддержку антимигрантских беспорядков в городе годом ранее. Мужчина посмотрел на него с лукавой ухмылкой и сказал:

«Aber du magst einen Araber oder einen Juden» – но ты похож на араба или еврея. Самсон холодно сказал этому человеку, чтобы тот был осторожен, кого оскорбляет. Но тот не смутился и потащил друга обсудить расу Самсона. Этот обдал его пивом, ухмыльнулся и сказал, что тот похож на грёбаного цыганского карманника.

Самсон на мгновение задумался сломать ему нос ударом ладони, а другому – коленом в пах. Но в этот момент он заметил какое-то волнение в центре комнаты. Словно невидимая волна раздвинула толпу. Двое его мучителей попытались понять, что происходит, и Самсон ухмыльнулся, воскликнув: « А, вот он, герр!» Чумак! Он протиснулся мимо них и начал пробираться к Крейну, но что-то его остановило. Никто не приближался к Крейну: вокруг него словно было какое-то силовое поле.

Крейн снял очки с тонированными стеклами, и Сэмсон увидел лицо, которое так хорошо знал на фотографиях. Но в тот же миг он понял, что та сторона его лица, которая доверчивому обществу Западного побережья внушала ему надёжность и искренность, исчезла, и всё лицо Крейна теперь выражало то, что когда-то таилось лишь в тени слева от него. Это был, несомненно, человек, способный отдать приказ убить и пытать любого, кто встанет у него на пути.

кто, не задумываясь, организовал восстание, сфокусированное на ненависти к миллионам мигрантов, арабов и евреев, и кто несет ответственность за похищение Анастасии.

Двое головорезов яростно подталкивали его сзади, так что ему ничего не оставалось, как подойти к Крейну. Он схватил его за руку и, говоря по-немецки, сказал, что тот действительно спаситель Европы. Крейн выглядел немного озадаченным, но улыбнулся и отвернулся к остальным, которые подходили к нему.

Сэмсон повернулся к двум мужчинам, которые все еще давили на него, и процедил сквозь зубы: «Фик нихт михт, Юнгс».

Он надеялся, что это означало что-то вроде: «Не связывайтесь со мной, ребята!»

Затем он метнулся в толпу справа от себя и, не поворачиваясь спиной к залу, двинулся к тяжёлой деревянной двери. Двое мужчин всё ещё проявляли интерес, и он заметил тонкую прядь светлых волос, мелькнувшую в толпе, окружавшей Крейна, в поисках его. Он добрался до двери, которая открылась, когда вошло ещё больше людей, и оглянулся, чтобы увидеть, как двое его преследователей направляются к нему. Он прошёл через дверь, дружески помахал вышибалам и ушёл. Выйдя наружу, он бросился к пикапу, сел в него и пригнулся прямо перед тем, как двое мужчин вышли из клуба, и начали осматривать улицу. Они заглянули в окна нескольких машин на другой стороне улицы, но, похоже, потеряли мужество. Затем один из них заметил мужчину, выходящего из тени опоры и уходящего прочь. Они окликнули его и бросились за ним. Он выглядел равнодушным и не ускорял шаг. Сэмсон выпрямился, чтобы посмотреть, что происходит. Двое мужчин добрались до своей жертвы, развернули его к себе, но замерли на месте, когда он поднял что-то и ткнул этим под подбородок блондина в костюме. Пистолет. Сэмсон был ранен. Кто ещё наблюдал за баром?

Он нащупал в рюкзаке бинокль Цейсса и направил его на группу. Мужчина, которого они задержали, жестом приказал им обернуться, и, когда они обернулись, он сокрушительно метко ударил обоих по затылку. Блондин упал там, где стоял; тот, что был ниже ростом, споткнулся, встал и растянулся на булыжной мостовой. Нападавший попытался сесть на него верхом, направив пистолет ему в голову. Он замер на несколько секунд, чтобы произвести впечатление.

Дав понять своей жертве, что любое сопротивление приведет к еще большим болям, возможно, к смерти, он спокойно заткнул пистолет за пояс и не спеша продолжил свой путь по безмолвной улице.

Прошло несколько минут, прежде чем пара начала приходить в себя и подниматься на ноги. Жестокий удар, полученный каждым, явно до крови, поскольку оба держали руки у затылка. Сэмсон наблюдал, не вернутся ли они к бару, и с облегчением увидел, что они направились в противоположную сторону. Последнее, что ему было нужно, – это что-то, что могло бы напугать Крейна, но кто, чёрт возьми, устроил эту резню? Это точно не в стиле МИ-6, и вряд ли это мог быть сотрудник КаПо.

Он пробыл там ещё полтора часа, за это время прибыли ещё две отдельные группы мужчин; он предположил, что это были какие-то делегации. Чем больше он наблюдал, тем яснее понимал, что Крейн, вероятно, завершил свою работу и завершает договоренности, возможно, поднимая бокал с группами, приехавшими со всего континента. Когда бар начал пустеть, Сэмсон пересел на пассажирское сиденье, чтобы полностью скрыться в тени. Наконец, подъехал белый внедорожник Porsche, и Крейн вышел из клуба. Он поднял бинокль и записал номерной знак: чёрные буквы на белом фоне – 718 ALC.

Машина тронулась и проехала мимо Самсона. Он снова сел за руль, через несколько секунд завёл двигатель, выехал с парковки и развернулся, чтобы последовать за «Порше». Судя по тому, как он пользовался трамваем этим утром, «Порше» придётся направиться на север и выехать через ворота в городской стене, чтобы выйти на окружную дорогу. Он неторопливо направился к воротам и увидел «Порше», ожидающий на светофоре на съезде внизу. Он оставался там, пока «Порше» не тронулся с места, а затем последовал за ним, проехав перекрёсток на красный свет. Но «Порше» мчался слишком быстро по пустынной дороге, и он не мог угнаться, оставшись незамеченным. Он потерял его в пригороде к северу от старого города. Он немного покружил по этому району, но ничего не увидел. Он сузил поиск до нескольких улиц с большими жилыми домами в скандинавском стиле. Проезжая мимо здания, выделявшегося своей вагонкой и ставнями, он увидел двух мужчин.

борюсь с электронной дверью подземного гаража.

За ними, в гараже, стоял белый «Порше». Возможно, часть его плана уже сработала.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 26

Анастасия проснулась от того, что старуха тыкала её тростью. Ей было холодно и не по себе, и ей было трудно открыть глаза. Когда она всё-таки открыла их, то подумала, что у неё что-то не так со зрением, потому что комната плавала в медленно движущихся цветных огнях. Она моргнула, потом снова моргнула, а потом заметила Игоря в дальнем конце комнаты, ставящего фонарь, и поняла, что свет исходит ещё от двадцати фонарей, довольно грубо сделанных, с таким же тонким пропеллерным механизмом, приводимым в движение теплом свечи. Поняв, что фонари, должно быть, его, и, возможно, даже сделаны им самим, она улыбнулась и захлопала в ладоши. Он был в восторге, как и Ольга, которая протянула старую металлическую кружку и вздернула подбородок, предлагая Анастасии выпить. Она сделала два глотка густого тёмного ликера, возможно, из слив или абрикосов. Он был очень вкусным, согревал и кружил голову. Она откинулась на кучу ковров и старых штор, чтобы посмотреть на свет, напомнивший ей о детском опыте посещения аквариума. Игорь подошёл и сел на табуретку у ног Ольги, и она погладила его по волосам. Ей хотелось поговорить с ними и узнать, почему они живут в лесу, одни, такой странной жизнью. Игорь выглядел таким счастливым в этот момент, и она подумала, что с ним будет, когда Ольги не станет.

Свечи начали догорать, и свет перестал двигаться.

Ольга нашла затхлое одеяло, которое Анастасия расстелила на полу, а затем укуталась в него, чтобы защититься от сквозняков. Старушка скрылась в другой комнате, Игорь последовал за ней. Последняя свеча догорела и погасла, и она осталась в темноте, слушая, как ветер шелестит в соснах позади дома. Она уснула.

Она услышала чьи-то крики. Поток гневных русских продолжался, а затем раздался выстрел. Она резко выпрямилась, выпутала ноги из одеяла и нащупала пистолет. Его не было. Карманы куртки были пусты, и там осталось только несколько маленьких патронов. Она засунула их обратно, надела куртку и, крадучись, подошла к двум окнам в передней части дома. Светало, но солнце ещё не взошло. Она подошла к окну и выглянула. Сердце колотилось.

Кричала старушка, хотя Анастасия её не видела. Она проскользнула ко второму окну и увидела двух мужчин, стоящих перед машиной. Они смеялись, но Анастасия отметила, что они также держали руки поднятыми. Одного она узнала по усадьбе. Она подошла к другому окну и увидела Ольгу в красной узорчатой шали и зелёной бейсболке, стоящую прямо на деревянной террасе с пистолетом, направленным на мужчин. Игоря нигде не было видно. Её гневная тирада не прекращалась, что мужчины сочли большой шуткой. Тот, кого узнала Анастасия, выглядел так, будто вот-вот умрёт. Старушка спустилась по короткой лестнице с террасы на участок дикой травы и направилась к мужчинам. Она выглядела безумной, но шаг её не дрогнул, и пистолет в её руке оставался совершенно ровным. Она сделала несколько шагов, затем расставила ноги, запрокинула голову и издала крик, который пронзил лесную тишину так, как Анастасия никогда раньше не слышала. Это был крик банши, и если бы она услышала его в лесу, то ужаснулась бы. Казалось, он длился ещё несколько секунд, кружа среди деревьев, и часть того сказочного ужаса, который Анастасия на мгновение ощутила, словно передалась обоим мужчинам. Но вскоре ухмылки вернулись на их лица, и они продолжили издеваться над старушкой.

С гортанным рычанием она приказала им что-то сделать –

Вероятно, чтобы вернуться в машину и вернуться туда, откуда они приехали. Один покачал головой и дерзко ответил, на что Ольга дважды выстрелила, попав в обе фары, даже не поднимая пистолет. Точность была поразительной, но Анастасию больше удивило то, что Ольге не пришлось перезаряжать оружие. Только тогда ей пришло в голову, что выступ под пистолетом может быть магазином.

Молодая женщина на фотографии снова была в строю и с удовольствием орудовала оружием. Мужчины, хотя, вероятно, были вооружены, теперь поняли, что она успеет застрелить их прежде, чем они успеют воспользоваться оружием, и начали пятиться к машине. Ольга выстрелила ещё раз, и боковое зеркало на водительском сиденье взорвалось. Они вскочили в машину, завели мотор и, не имея возможности свернуть на почти полностью заросшей травой трассе, начали хаотично давать задний ход. Веселье Ольги на этом не закончилось.

Она сделала еще три быстрых движения и подняла пистолет для последнего выстрела, который разбил лобовое стекло.

Когда она вернулась, вся раскрасневшаяся и обезумевшая, Анастасия ни на секунду не сомневалась, что мужчины пришли сюда из-за неё. Она поняла, что ей нужно идти, но сначала нужно найти ближайшую цивилизацию, место, где у кого-то есть телефон. Это невозможно было описать жестами, и в итоге она нарисовала ряд домов и мужчину с телефоном в руке. Это было ненамного лучше рисунков детей-беженцев в лагере на Лесбосе. Ольга, которая уже потеряла боевой азарт, выглядела скучающей и позвала Игоря, который появился из кухни и подбежал, чтобы схватить Анастасию за куртку. Ей приказали идти. Она хотела взять пистолет, но Ольга подняла его и твёрдо сказала: «Нет!» Анастасия ничего не могла сделать, и, кроме того, Ольга чётко показала жестом в сторону тропы, что мужчины могут вернуться, и ей понадобится защита.

Анастасия вытащила из куртки оставшиеся патроны и протянула их, но тут же убрала руку и сделала жест, словно собиралась обменять пули на еду. Старушка кивнула и что-то сказала Игорю, который вернулся на кухню. Вскоре ей вручили полиэтиленовый пакет с хлебом, воду в старой бутылке и кастрюлю с остатками вчерашнего супа, и проводили за дверь.

Она предприняла последнюю попытку найти дорогу в деревню, показав свой рисунок Игорю, но тот лишь улыбнулся и непонимающе покачал головой. Он провёл её немного в лес, к тропинке, по которой они шли накануне, и с сожалением попрощался. Теперь ей оставалось только вернуться на дорогу.

В приморском коттедже, ещё до того, как хозяева проснулись, Сэмсон сварил Наджи кофе и нашёл в морозилке Харланда немного хлеба, который разогрел в духовке. Затем Наджи встал у окна, сказав, что там лучше всего. Он поднял глаза, когда Сэмсон протянул ему тост с джемом. «Здесь так красиво».

«Очень», — сказал Самсон, глядя на чистое утро и гладкую морскую гладь. «Я бы хотел купить одну из тех маленьких лодок — ту, что внизу». Наджи кивнул. «Что ты делаешь?»

«Смотря по группам, которым он даёт деньги. Может быть, можно перенаправить деньги?»

«Даже ты не можешь взломать банк, Наджи».

Наджи усмехнулся: «Возможно, и по-другому. Я работаю над этим сегодня».

«Ты в порядке?»

Наджи кивнул, полностью погружённый в своё занятие. Через несколько минут он поднял взгляд. «Господину Хисами за ночь пришло много писем. Если я открою, он поймёт, что за ним следят. Но это он уже прочитал». Он подошёл к Самсону и отложил ноутбук.

Письмо пришло с другого числового адреса электронной почты. Сообщения не было, только чёрно-белая фотография женщины в тёмной рубашке, говорящей в микрофон, стоящий на столе перед ней. На переднем плане сидели несколько мужчин, повернув головы к женщине и спиной к камере. Цифровые часы на стене над головой женщины показывали время 02:24. Внизу, очевидно, кадра из видео, время было 02:28:53, а дата 03:23:95. Опознать женщину или мужчин было невозможно, но Самсон знал, что Хисами поймёт, что означает эта сцена, и был почти уверен, что женщина на фотографии – покойная сестра Дениса, Айсель. Было что-то очень знакомое в её причёске – она никогда не распускала пробор с левой стороны.

Самсон ещё несколько секунд не обращал внимания на вибрацию одного из своих телефонов на столе, разглядывая фотографию, а затем ответил. На другом конце провода раздался знакомый голос – Вук Дивьяк, тот самый человек, которому он ранее писал, не ожидая ответа. Вук был сербом, который помогал в поисках Наджи в Македонии и был связан с разными балканскими нищими. «Я сейчас приду с тусовщицами-дискотекарями…»

Лупчо и Симеон. Мы ехали всю ночь без остановки и теперь находимся в проклятой, сволочной стране Литве.

'Литва.'

«Да, именно это я и говорю — Литва».

«То есть вы в пяти или шести часах езды от Таллинна?»

«Меньше часов в машине Симеона». Сэмсон услышал на заднем плане гул мощного двигателя.

«Я отправлю координаты карты для встречи с другого телефона.

Держи меня в курсе своих успехов. Думаю, ты будешь здесь около двух.

«Я поговорю с тобой, когда мы через несколько часов въедем в Эстонию», — сказал Вук и, хрюкнув, повесил трубку. Самсона не воодушевила новость о том, что он берёт с собой Лупчо и Симеона, которые оба участвовали в ранних этапах поисков Наджи. По сути, они были наёмными убийцами. Их подозрительная внешность была достаточным основанием для выдворения любой бдительной пограничной полицией, хотя за последние двадцать часов они без проблем пересекли Венгрию, Австрию, Чехию и Польшу. Он отправил Вуку информацию о встрече и вернулся, чтобы посмотреть на фотографию на экране Наджи.

На один из его телефонов поступил ещё один звонок. Это была Зилла Ди. Сэмсон поднял руку, чтобы остановить Наджи, шумевшего у кофейного автомата.

Информация водителя грузовика подтвердилась. Место было именно таким, как он описал – в ста семидесяти километрах к северу от Пскова, в густом лесу, где поблизости почти не было человеческих поселений. Мы прибыли туда в 3 часа ночи по местному времени. Дом сгорел дотла.

Главное здание было уничтожено пожаром, и место опустело.

Руины все еще дымились.

«Они уничтожали улики?»

«Нет, ещё одно здание осталось нетронутым — будка охраны с восемью койками. Её освободили — никаких следов вещей, но много еды и свежего молока».

'Что случилось?'

«Ничего не скажешь. Это дикая местность. Ни городов, ни местных жителей, ни свидетелей.

Мы нашли могилу, которую они вырыли для неё, что соответствует описанию того, что вы видели на телефоне. Она была полна воды и…

Они оставили новый экскаватор прямо посреди леса. Но её нет. Ничего. Мои люди тщательно обыскали местность за последние несколько часов. Не знаю, что сказать. Это большая, чёрт возьми, загадка. Есть ещё кое-что. Я только что разговаривал по телефону с Джонатаном – моим главным парнем там. Они слышали выстрелы час назад, может быть, шесть выстрелов с интервалом в одну-две минуты. Возможно, это охотник. У них есть топор, и они сейчас это расследуют.

«Как вы собираетесь действовать дальше?»

«Я оставлю там двух своих людей — это за счёт заведения. Но ситуация с Денисом не очень хорошая. Его самолёт не летают».

Он слишком перегружен, у него много долгов, о которых никто не знает.

Даже Джим Талливер не виноват – и, похоже, он потеряет большую часть своей империи. Вдобавок ко всем этим проблемам, сегодня ему предстоит ещё одно судебное заседание, и оно выглядит не очень хорошо. Его преследуют с новыми доказательствами.

Сэмсон помолчал несколько минут. «Слушай, я достану тебе денег, если нам понадобится оставить твоих людей там. Я найду способ».

«Как я уже сказал, это моя ответственность. И я знаю, как много это для тебя значит.

Но через пару дней мне приходится уходить. Дело не только в том, что мы не можем себе позволить оплатить всё сами. У меня есть для них другая работа, так что для компании это двойной убыток.

«Я пойду туда на несколько дней».

'Спасибо.'

«Ещё один вопрос, — сказал он. — Можете ли вы попросить кого-нибудь проверить операции по банковскому счёту?»

«Это стоит кучу денег, но я посмотрю, что можно сделать». Затем она позвонила.

Не поднимая глаз, Наджи сказал: «Я слышал, что она сказала».

Сэмсон не ответил. Он прошёл через раздвижную дверь на террасу, закурил и посмотрел на залив, на маленькие лодки, которые не вытащили на берег и не заперли на зиму. Не было никакой гарантии, что Анастасия жива. Она могла сбежать, но долго в этом лесу не продержится, даже если люди Крейна ещё не выследили её. Молчание похитителей могло означать всё, что угодно. Она уже была мертва; они потеряли её и не могли предъявлять требования; или им не нужно было…

Они продолжали делать вид, что её вернут, поскольку знали, что Крейн завершил свои дела в Таллинне. Но видеозапись Айсель, что бы это ни значило для Хисами, не соответствовала последнему решению, поскольку им явно нужно было ещё припугнуть Хисами. В этом не было бы никакого смысла, если бы они добились всего, чего хотели в Таллинне.

Затушив сигарету, Сэмсон предупредил себя, что ему, возможно, придется смириться с тем, что он больше никогда ее не увидит, хотя другая часть его все еще была убеждена, что она выживет.

Он позвонил в компанию по прокату автомобилей, чтобы узнать о белом Porsche, похожем на автомобиль Крейна, который он видел там накануне, и оказалось, что машина свободна. Он забронировал её и оплатил картой. «У нас здесь есть принтер?» — спросил он, вернувшись в дом. Наджи выглядел растерянным. «Может быть, в студии», — ответил Самсон. Они нашли принтер, подключили его к ноутбуку Наджи через Wi-Fi и проверили, работает ли он.

Сэмсон показал ему фотографию, которую он сделал на телефон возле бара. «Попробуй воспроизвести это».

«Может быть, с лучшей бумагой», — сказал он.

Сэмсон заметил выражение его лица. Он сел, протянул руку и похлопал себя по ладони. «Я сделаю всё, что смогу, Наджи. Она так же важна для меня, как и для тебя, поверь мне».

«Лучший человек, которого я встречал в своей жизни», — сказал он, глядя на море.

«На Лесбосе она помогла мне, и в Македонии она помогла мне. В Германии она помогает всей моей семье. Я не могу обойтись без неё».

Самсон улыбнулся, встал и сжал его плечо.

«Странно это говорить, но я согласен. Без нее я тоже здесь не обошлась».

Харланд вошел, выглядя не слишком счастливым, но он оживился, когда Наджи предложил ему кофе.

«Мне кое-что нужно», — сказал Самсон.

«Я так думаю».

«Вы не отправились бы в Лейпциг, чтобы похитить Абу Джемаля много лет назад, не имея при себе этого конкретного предмета».

«Мы вели холодную войну. Это была официально санкционированная операция западных спецслужб, ради всего святого».

«Мы сейчас ведём войну. Это война против подрыва западных демократий, которая гораздо опаснее всего, что совершили коммунисты».

Харланд застонал. «О Боже! Мне не нужна твоя чёртова лекция, Сэмсон. Ты делаешь это ради своего друга».

«И все же мне нужно по крайней мере три пистолета, может быть, четыре», — тихо сказал он.

«Мне нужно в город. Встретимся у дома в Таллинне через два-три часа. И, чёрт возьми, позвони перед приездом».

Самсон оставил инструкции по второму Porsche, который должен был прибыть из прокатной компании, а также чаевые водителю, после чего отправился в Таллинн.

Меньше чем через час он заметил магазин хозяйственных товаров и товаров для кемпинга на северной окраине. Там он купил верёвку, клейкую ленту, клей, баллончик чёрной краски, два коротких куска толстой стальной трубы, лопату, охотничий нож, фонари и спальный мешок, не зная, понадобится ли ему хоть что-то из этого или всё. Он оплатил всё картой и пошёл забирать деньги, которые Тина перевела в Danske Bank.

Он позвонил Харланду в десять тридцать, в десять сорок пять и получил ответ только в одиннадцать, после чего отправился на встречу с ним к задней двери его дома. Харланд появился на улице в анораке и с тростью для горной ходьбы с шипами, выйдя через главный вход. Он был в лучшем расположении духа, чем казалось по телефону, и Сэмсон подумал, не радуется ли старый шпион своему возвращению к делу. Он криво улыбнулся Сэмсону. «У меня там уже три четверти часа сидит этот чёртов клещ Найман. Никак не мог от него избавиться».

«Чего он хотел? За вами следили?»

«Конечно, чёрт возьми, нет. Найман считает, что у Крейна ещё много дел, и он не хочет его беспокоить. Он велел мне передать тебе, чтобы ты отстал. Он апеллировал к моему патриотизму и упомянул министра иностранных дел Великобритании. Он забывает, что в наши дни всем плевать, что думает министр иностранных дел или правительство Её Британского Величества. Он хотел знать, где ты. Сказал, что я тебя не видел, и ты уехал на восток, возможно, в Россию. Он с трудом поспевает, и местные ему не помогают». Харланд, казалось, был доволен этим.

«Где твоя машина?» Сэмсон указал вниз по склону, и они двинулись дальше, а Харланд с помощью своей палки прокладывал себе путь между булыжниками.

«Мне подмога с юга», — сказал Самсон. «Три балканских руана. Я уже пользовался их услугами, и они пробудут здесь совсем недолго. Не думаю, что они пытались провезти оружие через шесть или семь границ, так что мне придётся им его предоставить».

Они поехали в южные пригороды и припарковались у дома с белым штакетником, внушительным деревянным навесом и старым кемпером во дворе. Йоханнес, голландец, живший в этом доме с несколькими собаками и молодой женой из Шри-Ланки, был лицензированным торговцем охотничьим оружием, подрабатывая охотничьими удилищами (что было разрешено законом), а также пистолетами и автоматическими пистолетами (что было запрещено). Сэмсон купил два пистолета Glock Compact и Sig Sauer с патронами за 2250 евро. Выпив пива и выслушав несколько историй о рыбалке, он и Харланд ушли, уложив оружие в пакет из супермаркета.

«Странный тип», — сказал Сэмсон, когда они сели в пикап.

«Можно повторить. Его основной бизнес — сдача в аренду рыбацких домиков женщинам. Это отличный бизнес. Рыбной ловлей занимаются очень немногие, за исключением женщин, одна или две из которых отлично владеют форелевым удилищем».

По пути обратно в центр города он попросил Сэмсона сделать пару резких объездов. «Что случилось?» — спросил Сэмсон, глядя в боковое зеркало.

Харланд не торопился с ответом: «Вы должны знать, что кто-то интересуется вашими делами, и я говорю не о Наймане».

Мой приятель из КаПо говорит, что за тобой следили, пока ты здесь. Думаю, кто-то третий. Они не знают, кто именно. Это имело смысл, подумал Сэмсон, учитывая людей в отеле и вооружённого человека, который избил двух головорезов-любителей у бара. «Могут быть русские», — медленно произнёс Харланд. «Могут быть и американцы, хотя я сомневаюсь, и, полагаю, ты не можешь исключать своего друга Крейна».

Следующие несколько часов Сэмсон провёл, разведывая улицы вокруг бара и засекая время поездки от виллы Крейна до ресторана, где он обычно обедал, а затем до бара. Когда он закончил последний забег, ему позвонила Зилла Ди, и он остановился поговорить с ней.

«Она выбралась и сейчас где-то в лесу. Мои двое ребят проследили путь пистолета, о котором я вам рассказывал, до дома в глубинке, где она ночевала. Они не уверены, что произошло, потому что старушка была безумна и угрожала им охотничьим ружьём. Но они её успокоили. Похоже, она наткнулась на двух мужчин, которые искали Анастасию, что дало ей шанс сбежать. Поэтому мы активно ищем там».

«Если ее найдут, вы мне сразу же сообщите».

'Конечно.'

«Но я предположу, что вы ее не найдете, и я продолжу операцию».

«Я с Денисом. Он не хочет, чтобы ты что-либо делал, пока у нас не будет точных новостей».

«Зилла, у тебя пара человек, которые ищут её на незнакомой им территории. Ты сказала, что там есть караульное помещение с несколькими койками. Значит, её будет искать много людей. И Анастасия будет в очень плохом состоянии».

«Мы найдем ее».

«Рад это слышать, но что, если ты этого не сделаешь? Какой запасной план? Ведь его ведь нет, правда? Я слышал, у Дениса есть ещё одна пьеса — какая?» «Спроси у него».

«Я так и сделаю, потому что знаю, что он молится, чтобы они сдержали слово и отпустили её. Разве это разумное ожидание после того, что они сделали? Разве? Нет, чёрт возьми, не разумное, Зилла. Похоже, это то же самое дерьмо, из-за которого она вляпалась в эту историю».

«Ты можешь хоть на секунду перестать на меня кричать? Денис хочет с тобой поговорить. Похоже, его могут снова посадить в тюрьму на несколько дней. И это проблема во многих отношениях. Сэмсон, я знаю, что это много для тебя значит, но, ради всего святого, сохраняй спокойствие».

Он не обратил на это внимания. «Удалось ли вам что-нибудь с банковскими счетами?»

«Да, я отправлю вам данные».

Пока она несла телефон Хисами, Сэмсон слышал саундтрек Нью-Йорка: гудок патрульной машины, звук гудящих клаксонов, грохот мусорного контейнера, опускаемого на улицу.

Подошла Хисами. «Привет, Пол».

'Денис.'

«Нам нужно, чтобы вы сидели сложа руки. Мы думаем, что найдём её. А если мы не найдём, а они найдут, у меня есть альтернативный план. Не делайте ничего, что могло бы поставить под угрозу жизнь моей жены. Вот что я вам говорю».

«Денис, я не отправил её туда, где она сейчас. Это сделал ты. Если она не выйдет из этого леса, я продолжу операцию, и всё будет на мне».

«Вы понятия не имеете, с чем имеете дело».

«Крейн тянет время. Им плевать на соблюдение соглашения с тобой, потому что его нет. Они сохранят ей жизнь ровно столько, сколько потребуется. Если люди Зиллы доберутся до неё первыми, беспокоиться не о чем, но если люди Крейна найдут её в лесу, можешь забыть о запасном плане». Он вспомнил видео, всё ещё хранившееся в электронном почтовом ящике Хисами. «У них есть что-то ещё, не так ли? И ты боишься, что они этим воспользуются?»

Хисами не ответил.

«Это твоя сестра», — сказал Сэмсон. «Они угрожают раскрыть что-то о её прошлом?»

Наконец он сказал: «Да, но это не главное. Меня волнует Анастасия».

«И вы думаете, что мы повысим ставки, взяв Крейна?»

«Да, и они ответят», — сказал Хисами.

«Это парадокс, Денис. Если ты не повысишь ставки, ты рискуешь жизнью своей жены. Всё просто. Эти люди убивали не раз. Крейн — наша страховка. Если он у нас, они не смогут её убить, даже если найдут».

«Это не то, на что можно делать ставку».

«Но ты же в эту игру вступил, Денис, в игру с самыми высокими ставками. Так что будем надеяться, что Зилла доберётся до неё первой». Больше ему нечего было сказать, и он повесил трубку.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 27

Она шла параллельно дороге, не выходя на открытое пространство, но и не теряя её из виду. Мимо с рёвом промчался лесовоз, но она была слишком медлительна, чтобы выйти из укрытия и уничтожить его. В конце концов, она решила, что идти в любом направлении бессмысленно, потому что надежды добраться до города не было: гораздо лучше переждать там, где можно было бы выскочить из-за деревьев на дорогу, услышав шум приближающейся машины.

Она соорудила ширму из толстых сосновых веток, которые срезала зазубренным ножом для мяса, украденным из-под носа у Игоря. Если у старушки было ружьё, значит, она заберёт их нож. Некоторое время она лежала довольно удобно, прислушиваясь к машинам, но вскоре начала засыпать. Нет! Она не могла заснуть. Она должна была сделать всё возможное, чтобы не заснуть. Это включало в себя пятнадцать минут занятий йогой, которые она помнила по курсу, разработанному для снятия стресса среди гуманитарных работников в лагере на Лесбосе, наблюдение за муравьями, несущими еду к куче сосновых иголок, и мысли о своей жизни с Денисом и Самсоном. «Я с тобой, я с тобой, дорогая Анастасия». Самсон произнёс это с такой силой, что она поняла, что он всё ещё любит её. Глядя на чёртовы деревья – её тошнило от деревьев – она, наверное, подумала, что эти слова что-то значат для неё, но, в самом деле, какой от них толк? Самсона с ней не было. Никого. Даже от самой себя она казалась отсутствующей.

Она не двигалась около часа и замерзла.

Она беспокоилась, как переживёт ночь, и решила развести костёр. Она подошла к этому методично: выкопала яму и обложила её камнями, чтобы пламя не было видно с дороги. Она выкопала два канала, чтобы огню хватало воздуха.

Затем она сложила в вигвам сосновые иголки и веточки и окружила их острыми сосновыми шишками, из которых сочилась смола. Из них получилось много

Дыма было много, и она поняла, что чем больше огня, тем меньше дыма. Она смахнула шишки, сломала несколько сухих веток и положила их в огонь. Когда огонь разгорелся как следует, и у его основания появились тлеющие угли, она подложила вокруг него ещё камней, и огонь начал довольно хорошо разгораться, как и описывал ей Наджи. Теперь дыма практически не было.

Она съела немного застывшего супа из кастрюли; остальное она подогреет, когда стемнеет. Она съела немного хлеба и запила суп колодезной водой из старой пластиковой бутылки, которую ей дали. Она почувствовала, что клюёт носом, и заставила себя сесть поудобнее, но это не помогло, и в конце концов она поддалась глубокому, затянувшемуся на несколько дней изнеможению и уснула.

Чуть позже её разбудил дым. Капли дождя, падающие сквозь ветви над ней, потушили пламя, и вокруг неё поднялось облако дыма, так что она едва могла видеть. Она закашлялась и яростно обмахивала воздух.

«Женщина, которая любит огонь», — раздался голос справа от неё. «Женщина, которую огонь освободил, теперь в его ловушке. Ирония, не правда ли?»

Она вскочила и потянулась за ножом, но ботинок наступил ей на руку. Вокруг неё было четверо мужчин. Кирилл сидел на корточках у огня, грея руки. Он улыбнулся её удивлению. «Мне следовало бы убить тебя сейчас, потому что ты бросил меня умирать. Ты хотел, чтобы Кирилл сгорел».

Она не говорила.

«Ты заперла дверь. Ты хотела, чтобы я сгорела. Но Юрий и Тимур спасли меня. Я обязана им жизнью, Анастасия».

«Расскажи им, что ты делал в той комнате».

Он ухмыльнулся и ткнул в огонь палкой. «Они знали. Им это безразлично. Им на тебя плевать. Они тебя и похоронят».

Он встал и жестом подозвал четверых мужчин. Они подняли ее и понесли вниз по короткому склону к дороге, оставив нож и остатки ее еды возле тлеющего костра, и затолкали ее в одну из двух машин, остановившихся, когда был замечен дым.

Когда Сэмсон прибыл в коттедж Харланда у моря, Вук отдыхал у чёрного купе BMW с низкопрофильными шинами, красными выхлопными трубами и воздухозаборниками на капоте. Он вспомнил, как Симеон и Лупчо появились в похожей машине на границе Греции и Македонии, когда он впервые встретил Вука, но эта машина была гораздо больше и, несомненно, могла обогнать любую полицейскую машину в шести или семи штатах, через которые они промчались, чтобы добраться до Эстонии чуть меньше чем за восемнадцать часов.

На Вуке была та же большая куртка цвета хаки с оттопыренными карманами, что и три года назад, чёрная кепка, строгий берет и красная майка с зигзагообразным узором. В одной руке он держал сигарету, в другой – бутылку, и смотрел вдаль. Увидев Самсона, он обнял его и колючим, пропитанным дымом, поцеловал в обе щёки. «Великолепный сутенёр! Как дела?»

Самсон слабо улыбнулся. «А где остальные?»

«Смотрю на океан. В Македонии тусовщицы никогда не видят моря». Он расхохотался и опустошил бутылку. Самсон покачал головой и повёл его за локоть на пляж, где Симеон и Лупчо гоняли камни. Он потратил пять минут, объясняя ситуацию; гнев и возмущение пылали на лице Вука. Они договорились о цене операции: по 5000 евро наличными Лупчо и Симеону и 8000 Вуку.

«Анастасия — лучшая женщина в мире. Мы берём её к Самсону, чтобы он делал детей».

«Я же сказал, она замужем за Денисом».

Вук пожал плечами и выплюнул кусочек табака. «Самсон любит эту женщину, а эта чёртова мелочь».

«Следуйте за мной, и мы обсудим план дома. Кстати, Наджи там».

«Маленький сирийский ублюдок?»

«Он уже взрослый мужчина, и ты не можешь ходить и обзывать людей

«маленький сирийский ублюдок», Вук.

«Хитрый маленький ублюдок», — сказал Вук, пытаясь найти компромисс. Он пронзительно свистнул. Лупчо появился с пляжа в длинном кожаном пальто, с наушниками, закреплёнными подковами на шее, и поднял

рука. Симеон, с новой татуировкой под кадыком, с бритыми волосами, в рваных джинсах и красной толстовке с капюшоном, последовал за ним и указал пальцем с оттопыренным большим пальцем в сторону Самсона. Как только он понял, что они оба, вероятно, под кайфом, телефон в руке завибрировал, и он ответил на звонок от Зиллы.

«Это плохие новости», — сказала она. «Они нашли место, где она была — огонь был ещё тёплым. Там была какая-то еда и нож, похожий на тот, который, по словам старушки, Анастасия украла из её кухни».

«Может быть, она покинула лагерь?»

«На обочине дороги видны два ряда следов шин. Машины резко затормозили. Они на девяносто процентов уверены, что её поймали».

«Ты рассказал Денису?»

«Он сейчас в суде — неподходящий момент».

«А как насчет его плана Б?»

«Я понятия не имею, что это такое».

'Нет?'

'Нет.'

«Была ли какая-либо активность на банковских счетах?»

«Я отправила электронное письмо, — сказала она. — Информацию прислало агентство, так что она точная».

'Что происходит?'

«Всё это в электронном письме». Она теряла терпение.

«Хорошо, спасибо. Держи меня в курсе того, что происходит по ту сторону границы».

«Мы будем искать остаток дня, но после этого мне придется их вытаскивать».

Он повесил трубку, зашёл в дом и позвал Наджи, которого нигде не было видно. Не было и Харланда, чей универсал Volvo стоял рядом с арендованным белым Porsche. Он снова крикнул и вернулся к Вуку, который устроил разнос своим двум помощникам.

Сэмсон окинул взглядом происходящее. «Они совсем рехнулись», — сказал он. «Извините, но я не могу их использовать».

«Они принимают слишком много наркотиков, чтобы садиться за руль ночью».

«Я не потерплю их даже близко к этой операции. Их нет».

Я оплачу их расходы и дам каждому по тысяче долларов за то, что он отвезет вас сюда.

«Пусть будет тысяча пятьсот», — сказал Вук.

«Хорошо, но им лучше уехать сейчас», — сказал он, отсчитав деньги и добавив 500 евро в качестве щедрой надбавки на топливо. «Теперь ждите здесь», — сказал он Вуку. «Я пойду к нашему хозяину».

Он нашёл внутри Наджи и отправил ему письмо от Зиллы. «Посмотри письмо, которое я тебе только что отправил – там много полезной информации. Возможно, что-то тебя озарит». Наджи сунул ноутбук под мышку и дёрнул за кольцо на банке колы.

Харланд стоял сзади, стоя над колодой с топором в руках, и смотрел на стаю птиц, появившуюся над заливом. «Скворцы, — сказал он. — Они мигрируют в Западную Европу».

«Они думают, что ее снова поймали», — сказал Сэмсон.

Харланд повернулся к нему. «Мне жаль это слышать, но это неудивительно». Он воткнул топор в колоду и снял перчатки. «Значит, ты продолжаешь». Он подошёл к Сэмсону и схватил его за плечи. «Как, чёрт возьми, ты рассчитываешь, что это сработает? Подумай сам. Ты провёл в этом баре ровно пять минут. Внутри никого нет. Ты ничего не знаешь о расписании Крейна. Понятия не имеешь, есть ли у него телохранители, какое подкрепление они могут вызвать. А если каким-то незаслуженным чудом тебе всё-таки удастся схватить Крейна, ты не знаешь, как связаться с теми, кто держит Анастасию, и даже не придумаешь, куда спрячешь этого ублюдка, пока не сделаешь это. Если только у тебя нет чего-то действительно стоящего в рукаве, я бы посоветовал тебе отказаться от всей этой затеи».

«Я должен идти вперёд. Это её единственный шанс». Он взглянул на телефон, который только что завибрировал, получив сообщение от Зиллы Ди.

«Похоже, он тонет», — сказал он. «А про Анастасию всё слышно». Он зачитал текст Харланду.

«Публичность нам не нужна», — сказал Харланд. «Послушайте. Я помогу, но когда я говорю, что не буду что-то делать, пожалуйста, не спорьте. Мы воспользуемся хижиной Йоханнеса. Там есть ключ, но нам придётся взломать её, потому что он не может быть в этом замешан. Я потом всё исправлю».

И добавьте что-нибудь за неудобства. — Он протянул руку. — Тысячи будет достаточно.

Самсон передал ему деньги.

«Ты ни слова не должен говорить об этом Ульрике. Она вернулась в город и думает, что я просто присматриваю за тобой здесь. Понятно?»

«Да, конечно. Спасибо, я очень благодарен».

«Скажите мне спасибо, когда мы её вытащим», — сказал Харланд. Он взглянул на колокольчик, который вдруг затрепетал на низкой ветке. «Надвигается плохая погода. Это может быть нам на руку».

Самсон рассказал о потере Симеона и Лупчо.

«Не беспокойтесь об этом», — сказал Харланд. «У меня появилась идея, и я сейчас поговорю с некоторыми людьми».

«Посмотри на закат, Анастасия», — сказал Кирилл и дернул подбородком в сторону оранжевой полосы в облаках на западе. «Смотри, ведь это твой последний закат».

Кирилл изменился. Он больше не притворялся садистом-убийцей и обращался с ней так же грубо, как те, кто бросил её в машину. Она тоже изменилась. Она смирилась с неизбежностью смерти и молилась лишь о том, чтобы он не изнасиловал её, прежде чем лишить жизни.

Она тупо смотрела на закат. Ей никогда не нравились банальные закаты, да и этот был не особенно красив – просто знак, что день подходит к концу. Больше она такого не увидит. Ну и что?

Она не имела значения. Её время прошло.

«Тебе нравится закат?»

«Трудно осознать, когда тебе больно», — сказала она. Они стояли на открытом пространстве, а вокруг были бетонные здания без окон. Это было похоже на заброшенный военный объект, место, способное выдержать бомбёжку. Её руки были связаны за спиной, а пластиковые стяжки врезались в лодыжки. У неё нарушилось кровообращение в левой ноге, плечо свело судорогой, и когда боль настигла её, как это случилось в машине, она перестала изображать храбрость и просто плакала.

Кирилл, может, и снял маску, но от этого он не стал менее нелепым, расхаживая вокруг, выкрикивая приказы и пытаясь спровоцировать ее ненужными оскорблениями.

«Зачем ты так со мной поступил? Что я тебе сделала?» — спросила она.

«Ты пытался меня убить».

«Мне нужно было уйти. Ты был пьян. Ты хотел секса».

За это она получила сильный удар ногой в бедро, от которого упала и ударилась головой. Один из мужчин поднял её и прижал к стене.

«Если мне суждено умереть, я хочу знать, почему», — взмолилась она сквозь новые слёзы. «Почему бы тебе не убить меня сейчас?»

Он засунул большие пальцы рук в проймы жилета под курткой и потопал ещё немного. «Мы ждём. Я получу весточку, и тебя больше не будет».

'Но почему?'

«Потому что ваш муж создает проблемы для моей организации, и нам необходимо исправить некоторые проблемы».

«Какая организация? Что имеет значение?»

«Политические вопросы. Вопросы огромной важности, которые вам не понять».

«Попробуй», — сказала она.

«Муж создал агентурную сеть в Соединенных Штатах и использовал шпиона для сбора информации и срыва операции».

«Ради всего святого, он же бизнесмен! Его не интересует политика».

«Вы плохо знаете своего мужа».

«Просто прояви хорошие манеры и объясни, почему ты собираешься меня убить».

Он улыбнулся и сел рядом с ней, прислонившись спиной к стене. Она учуяла запах какого-то средства для волос. Очевидно, не всё сгорело в огне, как он утверждал. Хотя было холодно, она заметила лёгкую каплю пота на его лбу и струйку воды с виска. Его лицо сияло, когда он закурил сигару. Он повернулся к ней, и из уголков его рта струился дым. «Слышишь шум, Анастасия? Это мои люди копают для тебя новую яму! Первую яму мы не смогли использовать, потому что тебя ищут. Они нашли дачу…»

и дыра. Они очень умно поступили, найдя дачу. Водитель грузовика, кажется, им сказал. Его лицо расплылось в улыбке, и он рассмеялся – не по-настоящему, конечно, потому что она сомневалась, что Кирилл способен на искренние эмоции. Но он захрипел, хлопнул себя по бедрам и сделал вид, будто шутка только что пришла ему в голову. «Если бы ты не устроил пожар на даче, они бы тебя нашли. Может, и спасут».

«Ну, я избегала секса с тобой. Это того стоит».

«Мы все равно можем заниматься сексом».

Она знала, что он играет с ней. «В прошлый раз у тебя не встало». На его щеке дрогнул мускул, но он не ударил её. «Ты даже на такое не способен», — добавила она.

«Ты несерьёзный человек, Анастасия».

«Может быть, но я знаю разницу между серьезностью и напыщенностью».

Он покачал головой, словно говоря, что у неё даже нет сил спровоцировать его сейчас, и яростно надулся на сигару. «Теперь я тебе всё объясню. Когда Советский Союз распался, люди на Западе верили, что Россия станет либеральной демократией. Но Россия оставалась Россией, а Запад оставался Западом. Мы всё равно ненавидели вас, но мы были слабы, потому что экономика была дерьмом, и мы потеряли Советскую империю. И всё же мы продолжали ненавидеть Запад и знали, что однажды одержим победу над самодовольными либеральными демократиями. Знаете, как мы это делаем?»

Она отвернулась и пробормотала: «Я могу умереть от скуки прежде, чем ты успеешь меня убить».

«Ты смелая шутка, Анастасия. Но это хорошая шутка».

Он гневно поднял палец. «Я заканчиваю, не прерывая. Мы дестабилизируем Запад двумя вещами. Во-первых, мы используем социальные сети, придуманные американцами, и убиваем их правду, и американцы не знают, где правда, а где ложь, где добро, а где зло. Во-вторых, мы используем недостатки человеческой природы, а знаете, что это такое? Расизм».

Ненависть к мигрантам, к чернокожим, арабам, евреям, цыганам, к пакистанцам, ко всем, кто, блядь, не такой, как вы. И мы мало что делаем для того, чтобы разжечь ненависть через Интернет. Политическая элита видит ненависть и страх повсюду в своих собственных обществах, и иллюзия превосходства Запада умирает, моральный дух смертельно подорван. Когда враг не верит в себя, он теряет свою силу.

«И вы утверждаете, что Россия сделала все это в рамках спланированной стратегии?»

«Нет. Запад помог нам, приняв неправильные решения. Принять миллион мигрантов в Европу было для нас мечтой. Но было ещё кое-что. Вместо того, чтобы защищать либерально-демократическую систему, западные люди стали одержимы собой. Политикой идентичности. Гендерной политикой.

Личное удовлетворение – всё это дерьмо. Я, блядь, тоже. Никто не относится серьёзно ни к чему, если это не его собственная боль или его личный путь.

«Это и есть тот упадок, который предсказывали коммунисты».

«Это всё банальность. В любом случае, если Запад уже обречён, какой смысл в том, что вы делаете?»

Он вытащил вопрос. «Солнце село. Я сейчас выпью».

«Ты мне дашь? Мне холодно». Печальный смысл этого замечания заключался в том, чтобы напомнить Кириллу, что он имеет дело с человеком, который чувствует то же, что и он. «Мне очень холодно».

Он проигнорировал её. «Знаете, что такое болевые точки, где нервы расположены близко к поверхности человеческого тела? Мы используем ультраправых по всей Европе для борьбы с болевыми точками. Мы даём им деньги, а они выполняют для нас определённые задания».

«Жестокие фашисты».

Он улыбнулся. «Повстанцы».

«Вы финансируете терроризм. Они ничем не отличаются от ИГИЛ».

«И то, и другое служит нашей цели — ослабить Запад. При моей жизни мы снова увидим сильную Российскую империю». Он провёл рукой по массивным бетонным башням и бункерам, слабо светившимся в последних лучах солнца. «При моей жизни, но не при твоей, Анастасия».

Он поднёс бутылку к её губам и плеснул ей в рот бренди. Она поперхнулась, но сумела удержать немного во рту, чтобы медленно проглотить и получить от этого столько удовольствия, сколько могла.

«Мне жаль, что ты должна умереть. У тебя хороший дух, Анастасия».

«И я сожалею, что мой последний разговор на этой земле будет с бессильным лицемером-фашистом. Не притворяйся, что тебе это не нравится, потому что тебе это нравится».

Он усмехнулся про себя и посмотрел на телефон. «У нас уже мало времени», — сказал он, словно они ждали открытия супермаркета.

Наджи увидел закономерность в транзакциях по четырём банковским счетам, хотя и не имел никаких данных. Адрес электронной почты человека, сгенерировавшего данные, сохранился, будучи пересланным через трёх лиц, включая Самсона. Наджи ответил на письмо, предложив им перейти на зашифрованный мессенджер. Для Наджи было обычным делом намекать, что он намного старше своего фактического возраста, и, в данном случае, что он опытный следователь. Вскоре он завоевал доверие этого человека. Его звали Джейми, и он объяснил, что больше не работает в офисе, закончив раннюю смену в каком-то агентстве финансового мониторинга, которое Наджи принял за подразделение правительства США. С двенадцати лет Наджи привык переписываться с молодыми людьми на научно-технических форумах – это помогло ему освоить английский. Иногда он понимал, что их опыт можно получить только на государственной службе. Кроме того, они любили хвастаться. Джейми не был исключением. Он прекрасно разбирался в SWIFT, высокозащищённой сети, которая позволяла финансовым учреждениям обмениваться информацией о транзакциях.

Большинство неспециалистов не знают, что архитектура SWIFT

Сеть была разделена на европейские и трансатлантические транзакции. Джейми сообщил, что транзакции всех центров обработки данных в Нидерландах и подземного хранилища в Швейцарии не дублировались в американском центре обработки данных. Все транзакции, которые они наблюдали, происходили поздно ночью, между 11:00.

С 1:00 до 1:00 по эстонскому времени каждый рабочий день, и за последние десять дней миллионы долларов накопились между четырьмя основными счетами и сотнями счетов по всему миру. Джейми не мог этого подтвердить, но большинство из них, похоже, были новыми, поскольку были связаны с недавно созданными компаниями-пустышками. Он подтвердил, что эти компании в основном зарегистрированы в Лондоне и на Кипре.

Наджи подслушивал, что планировали Самсон, Харланд и Вук. Он заметил, что Харланду Вук совсем не понравился, но разговор с Джейми прошёл быстро. Вскоре он понял, что Джейми слишком много ему рассказывает, и начал испытывать тот же восторг, что и в детстве, когда взламывал системы ИГ. Все транзакции происходили из одного и того же места и, по-видимому, на одном и том же устройстве. И схема была одинаковой каждую ночь. Сначала…

Банковский счет новой подставной компании будет переводить средства –

Обычно от 250 000 до 350 000 долларов — на один из четырёх основных банковских счётов Крейна. Затем другой переводил гораздо большую сумму, исчисляемую миллионами долларов, на счёт подставной компании.

Джейми написал: «Возможно, комиссионные выплачиваются авансом. Вот почему ваш Джо использует несколько аккаунтов. Он мошенничает!!!!»

Наджи понял, что чем быстрее Джейми отвечает, тем больше он выдает.

«Какое устройство он использует?» — напечатал он.

«Похоже на новый iPad Mini — компактную версию iPad».

«Будет ли это запоминать пароли?»

«Если бы он это разрешил, но большинство людей не разрешают это делать, когда используют его для банковских целей.

Чаще всего используются отпечатки ладоней, радужная оболочка глаза или распознавание лица.

«Есть ли у вас список новых подставных компаний и счетов?»

«Это займёт какое-то время. Эй, ты кошерный? Из какого агентства, ты сказал, ты работаешь?»

«Я этого не делал. Британская разведывательная служба».

«Уважение! Ладно, это займёт какое-то время. Мы делали это для бывшего коллеги и не упаковали данные.

Но мне бы это доставило удовольствие».

«Спасибо», — ответил Наджи, ударив кулаком по воздуху.

«Не могли бы вы рассказать мне, над чем вы работаете?»

Наджи оценил риск. Парень показался ему крутым, поэтому он рискнул.

«Деньги поступают крайне правым агрессивным группировкам в Европе», — напечатал он.

«Ты справишься, брат. Дай мне час».

Они подписались.

Наджи сосредоточился на том, что происходило с Самсоном и Харландом.

Харланд только что повесил трубку, звонок длился почти столько же, сколько Наджи общался с Джейми. Он улыбался, но глаза его слезились.

«Ну и что?» — спросил Самсон.

«Сегодня вечером на нас будут работать люди Наймана», — сказал Харланд.

Он помолчал и рассмеялся. «Но они этого не знают».

«Что ты имеешь в виду?» — спросил Самсон.

«Мой друг в KaPo хочет избавиться от них, поэтому он предложил Найману старое досье в обмен на помощь в наблюдении. Найман с готовностью согласился. Его люди будут следить за домом Крейна, рестораном, где он обедает, и баром. Когда они увидят, как белый Porsche Крейна движется, они позвонят ему, и он немедленно даст мне знать».

Самсон улыбнулся. «И они понятия не имеют?»

«Нет. Но за всё приходится платить. КаПо хотят всё, что у нас есть».

«В письме есть кое-что интересное», — сказал Сэмсон, глядя на Наджи.

Наджи кивнул, но ничего не сказал. Он чувствовал, что Самсон с подозрением смотрит на него.

«Пришлите мне, и я изложу это по-ихнему», — сказал Харланд.

«Но ты не сказал им, что мы планируем?» — спросил Сэмсон, снова повернувшись к Харланду и бросив последний проницательный взгляд на Наджи.

«Конечно, нет! Они всё равно подозревают, что он собирается уходить.

В доме наблюдалась какая-то активность, указывающая на это. Если он исчезнет, думаю, они не будут слишком обеспокоены. Они злятся, что он руководит здесь своей деятельностью, из-за проблем, которые у них были в прошлом с отмыванием российских денег. — Он сел и промокнул глаза салфеткой. — Есть ещё кое-что.

Они установили устройства слежения в доме Крейна. Работа была сделана в спешке: два или три игольчатых микрофона, которые они установили за ночь.

Похоже, вчера КаПо самостоятельно обнаружил дом. Им нужна помощь, и они отправили электронное письмо с расшифровкой, которая, — он посмотрел на телефон, — должна появиться здесь с минуты на минуту. Да, вот она. Я вам её отправлю.

Стенограмма содержала разговор двух человек на английском языке, одним из которых был Крейн, идентифицированный как Чумак. Время от времени третий человек, говоривший по-русски, прерывал разговор, и эти слова были отредактированы. КаПо требовал объяснений и удостоверения личности основного собеседника Чумака.

ЧУМАК: Я просил тебя не приходить, но ты всё равно пришёл. Это было неразумно.

АМЕРИКАНЕЦ: Мне пришлось — что еще я мог сделать?

ЧУМАК: Вы прилетели на собственном самолёте, приземлились в аэропорту Таллина. Думаете, власти это не зарегистрируют? Они ведь обращают внимание на частные самолёты.

АМЕРИКАНЕЦ: Я не смог отправить электронное письмо или сообщение. Мне нужно было увидеть вас лично. Вы должны понимать, что у него есть больше информации, чем дал ему Дэниел. Гораздо больше.

ЧУМАК: Почему вы так думаете?

АМЕРИКАНЕЦ: Вот что он мне сказал после встречи пару дней назад.

ЧУМАК: Неважно — операция будет завершена к концу дня. Осталось только кое-что уладить. (Пауза.) Раз уж вы здесь, отпразднуйте вместе с нами. Познакомитесь с некоторыми из тех, с кем мы работаем, а потом…

АМЕРИКАНЕЦ: И что потом?

ЧУМАК: Конечно, наши пути разошлись.

АМЕРИКАНЕЦ: А как насчёт заложницы? Ты же её отпустишь, да? Таков был уговор. Мы договорились, что ты это сделаешь. Всего несколько дней, пока он был в тюрьме, и ты всё исправил, как ты сказал.

ЧУМАК: Ее муж все еще представляет для нас опасность.

АМЕРИКАНЕЦ: Он в тюрьме. Его бизнесу конец. Он не сможет причинить тебе вреда.

Ты получил всё, что хотел, Адам. А теперь ты исчезнешь… (неразборчиво)

ЧУМАК: Почему вы так обеспокоены?

АМЕРИКАНСКИЙ МУЖЧИНА: Она хорошая женщина. Она не имеет к этому никакого отношения.

ЧУМАК: Она тебе нравится?

АМЕРИКАНЕЦ: Конечно, она мне нравится.

ЧУМАК: Вот почему вы здесь — чтобы ходатайствовать о сохранении ее жизни.

АМЕРИКАНЕЦ: Какой смысл в ещё одной смерти? Отпусти её, Адам.

Вы на это согласились.

ЧУМАК: Я посмотрю, что можно сделать, но вы должны понимать, что это очень сложный вопрос. (Пауза.) Меня удивляет ваш внезапный интерес к её благополучию. Он вас достал? Он что, велел вам приехать сюда?

АМЕРИКАНЕЦ: Нет, конечно, нет. Я здесь по собственной воле. Я пришёл, чтобы убедиться, что вы в курсе того, что происходит в Штатах.