Взял пьяница у ангела водку и давай ее цедить глоток за глотком. Выцедил всю до капельки, опьянел и выпустил из котла души грешников.

Приходят черти, глядят — душ-то , и нет!

— Где души? — спрашивают они у пьяницы.

Пьяница молчит (язык-то не слушается!), только палец ко рту подносит, показывает где души.

Перепугались черти:

— Ах, обжора! За каких-нибудь два часа слопал триста душ, да он так весь ад опустошит, ни одного грешника нам на мучение не оставит. Гоните его взашей!

Вытолкали пьяницу из ада. Деваться ему некуда — ну и пустили его в рай.


О СВЯТОМ МИКОЛЕ И ЕГОРИИ


Шли Микола святой с Егорием, Смотрят — мужик выехал пахать лядо под пшеницу.

— Егорий, пойдем пособим ему, спасибо скажет.

Подходят они к мужичку.

— Здравствуй, мужичок. Что ты хочешь тут сеять? Мы тебе пахать поможем.

— Как же вы мне пособите на одной кобыле? Я и один справлюсь.

— Не нужна нам твоя кобыленка, мы без нее вспашем. Ты, Егорий, держись за рогаль, а я стану к оглоблям.

Отметил мужик им место. Микола стал в упряжку, а Егорий взялся за рогаль, и поехали. Вспахали. Поблагодарил их мужик.

— Скажи, мужичок, кто важней: тот, кто в сохе стоял, или тот, кто за соху держался,— кто дороже будет стоить? Думал-думал мужик.

— Дорог конь: без коня пахать не будешь, а с конем и баба вспашет.

Пошли они. Егорий говорит:

— Ты меня теперь будешь бабой звать, будешь смеяться. Пойду положу снова мужику землю, как была.

— Слушай, Егорий, он нам обоим говорил спасибо. Брось, не делай этого.

Опять ведет Егорий Миколу к мужику. Мужик выехал сеять. — Здравствуй, мужичок! Ты, видать, хочешь пшеничку сеять? Давай мы тебе посеем... Ты, Егорий, ляшить будешь, а я пшеничку разбросаю.

Посеяли.

— А кто у вас важней: тот, кто сеет, или тот, кто ляшит? — Ай, батюшки мои, важен у нас тот, кто сеет, а ляшить любая баба годится.

— Прощай, мужичок!

Идут, а Егорий и говорит:

— Стало быть, я баба, а дорог-важен сеятель — ты. Возьму да переверну вспаханную землю, как была, снова будет луг.

— Э-э, Егорий, не ссорься ты с мужиком, не гневайся. Если бы он знал, кто мы, не сказал бы этого.

— Ну, пусть себе сеет, вырастит он пшеницу, а владеть ею не будет...

— Что же ты ему сделаешь?

— Попрошу Илью, чтобы наслал бурю-грозу, чтобы прибил его хлебушко к земле — пусть хлеб гниет.

Является Микола к мужику.

— Мужик, продай попу пшеницу, а то всю Егорий положит.

Приходит мужик к попу.

— Батюшка, купи у меня пшеницу. Видели вы ее?

— Видел.

— Согласны вы купить ее у меня?

— Сколько тебе за нее дать?

— Сколько, батюшка, пожалуете.

— Я дам тебе сто рублей.

Взял мужик сто рублей. Пришла ночь, и Илья положил всю пшеницу, прикатал ее, полегла вся.

Заплатив деньги, выходит поп на следующее утро смотреть пшеницу. Глянул — всплеснул руками.

— За что я отдал деньги — за навоз!

А Микола в тот же день к Егорию в гости.

— Ну что, Егорий, новенького? А ведь мужик хитрый пес.

— Почему?

— Продал вчера пшеницу попу.

— Сколько он взял?

— Да сто рублей. Наделал ты беды: помрет, пожалуй, поп. Ты ведь знаешь: попы жадные. Большой ты на себя грех взял — поп из-за денег жив не будет.

— A-а, так он попу продал! Подыму же я ее попу — ни один колос не пропадет.

Приходит Микола к мужику.

— Неси попу деньги: завтра поднимется пшеница.

Побежал мужик вечерком к попу, а поп ему и говорит:

— Уходи ты, сукин сын, обманул меня, пшеница полегла, а ты ее продал.

— Батюшка, возьмите ваши деньги обратно, я принес все до копейки...

Пошел мужик глядеть пшеницу: вся она как тростник стоит, ни один колос не пропал. На третий день собрал мужик толоку: наклали полные гумна снопов и скирды сметали.

Микола спрашивает Егория:

— Ты ничего не знаешь, Егорий?

— А что?

— Этот мужик хитрее нас.

— В чем?

— А вот в чем. Перекупил пшеницу у попа: стал поп обижаться на него, так он отнес попу деньги... А ты поднял пшеницу мужику, мужик ею пользуется.

— Ну, нет, не будет он хитрее нас. Я устрою ему одну штучку.

— Что же ты ему устроишь?

— Я сделаю пшеницу не умолотной.

— Как?

— А так, что хоть десять коп посади в овин — все равно одна осьмина зерна получится.

Микола опять к мужику.

— Мужик, смотри же, клади по пять снопов в овин: в углах по снопу, а пятый на окно — все равно осьмина зерна получится.

Стал мужик молотить пшеницу. Пять снопов посадит — осьмина выйдет. Долго молотил — насыпал полный амбар зерна.

Микола и говорит Егорию:

— Знаешь ли ты, Егорий?

— Что?

— Мужик хитрее нас.

— Чем?

— Наловчился пшеницу молотить: пять снопов посадит — осьмина выйдет.

— Нет, не будет он хитрее нас, я ему устрою штуку.

— Какую?

— Впущу вора в амбар: всю пшеницу перетаскает.

Опять приходит Микола к мужику.

— Ты, мужик, ничего не знаешь?

— А что?

— Забей наглухо старую дверь в амбаре, а новую проруби сзади.

Сделал это мужик, а Микола и спрашивает Егория:

— Знаешь ли, Егорий? Мужик хитрее нас.

— Чем хитрее?

— А вот чем. Забил старую дверь наглухо —вор сидит, дожидается, пока откроют, а сзади мужик прорубил дверь и через нее таскает, продает пшеницу.

— Действительно хитер, добро же!

— Что же ты ему сделаешь?

— Пойду к Илье, чтобы он послал грозу, хату мужика разнес, чтобы и следа от нее не осталось.

Микола снова к мужику.

— Мужик, смотри, твой дом запалит Егорий.

— А чем же мне оборониться?

— Я тебя научу. Придет воскресенье, иди в церковь, купи две свечки: одну грошовую, другую за пятачок, грошовую вымарай сажей, а ту, что за пятачок купишь, не марай. Стань лицом к образу Егория, к иконе, и говори: «Святой Егорий, храбрый, вот тебе свечка чистенькая, а эту, грошовую, поставлю Миколе-обманщику». Тогда он от тебя и отстанет.

Мужик так и сделал.


СКАЗКА ПРО ОДНОГО ДЕДА И НИКОЛ АЯ – УГОДНИКА


Пришел старый дед в церковь, купил свечку, а еще не ре-“ шил, кому ее поставить. Постоял он, постоял и пошел искать какую-нибудь икону повыгоднее, чтобы пользы больше было, а свечку в карман положил. Постоял дед на коленях перед одной иконой, помолился и дальше пошел. Так дошел он до Николая-угодника. Стал дед на колени, молится и думает: «Ну, Миколе свечку и поставлю». Полез он в карман, а свечки нет. Разозлился дед да как крикнет на Николая-угодника: «Ах ты старый черт, куда глядел? Вот тебе фига, а свечку украли!»


БОГ, БОГАЧ И БЕДНЯК


Шел бог по земле с двумя апостолами —Миколой и Юрием.

Пришли они к богачу, а этот богач вспахал свое поле семью сохами и садился с работниками обедать. Бог говорит апостолам:

— Проситесь и вы, пообедаем у него Подходят они и говорят:

— Здравствуй! Хлеб да соль!

Богач отвечает:

— Милости прошу отведать.

Микола говорит:

— Этого нам и надо! Мы поесть хотим.

— Нет, братцы,— говорит богач,— у меня есть кому работать, есть кому и обедать! А вы идите-ка дальше, авось кто-нибудь и вам даст поесть.

Пошли они дальше и приходят к бедняку. Бедняк пашет. Они сели на конце его полосы и дожидаются, пока он дойдет до них. Вот говорят ему:

— Бог в помощь!

— Спасибо!— отвечает бедняк.

— Нельзя ли нам у тебя пообедать?

— Милости прошу, — говорит бедняк, — я сказал хозяйке, чтобы она у кого-нибудь одолжила муки, и, может быть, кулеш сварит или испечет лепешку, да наварит каких-нибудь щей, принесет мне, вот мы и пообедаем.

Ну сидят они, поджидают. Хозяйка несет ему обедать. Сварила она щёй и испекла лепешку. Сели они обедать, а ей невдомек: зачем он сажает с собой троих? Тут и одному нечего есть, а не то что четверым.

Поели они, наелись все досыта, и еще у них осталось еды больше, чем она принесла. Она удивляется: ели, ели, да все и осталось.

Поблагодарили они и пошли дальше своей дорогой. А навстречу им волк. Просит:

— Господи, околеваю голодной смертью, позволь где-нибудь что-нибудь съесть.

Бог говорит волку:

— Беги по этой дороге; там человек пашет на лысой кобыле.

Он кобылу отпряг, а сам пообедал и спать лег. Так ты кобылу зарежь и поешь.

Бог с апостолами легли отдыхать. Юрию стало жаль мужика.

— Ах,— говорит, — этот человек сам занимал да нас кормил, а мы теперь зло ему творим! Пойду-ка я замажу ей лысину грязью, волк и не узнает, что она лысая.

Побежал Юрий и замазал лысину грязью.

Подбежал волк к кобыле, походил вокруг нее, а лысины не нашел, и снова к богу:

— Господи, там ходит кобыла, да вся вороная.

— А это, — говорит бог, — лысина грязью замазана. Зарежь ее и поешь.

Волк побежал, зарезал кобылу и наелся. Встает человек, а работать ему не на ком. Он и начал плакать и бога умолять:

— За что, бог, ты меня наказываешь?

Апостолы тогда говорят богу:

— Богач нам не дал обедать, а бедный дал, почему же ты наказываешь бедняка, а не богача?

— Богач отступился от меня и забыл обо мне, а бедный постоянно обо мне думает и помнит, вот его душа и будет у меня. А у богатого душа попадет в пекло. Пускай он тешится тут, а душа пострадает в пекле!


ЧУДОТВОРНАЯ ИКОНА


В глухом Полесье, за гнилыми болотами, за такими чащобами, что из-за них и света божьего не видно, было сельцо. В том сельце стояла церквушка, старенькая, покривившаяся, а невдалеке от нее у косогора прилепился шинок, такой же ветхий, облезлый, без крыши, с распорками да подпорками.

Поп в том сельце был бедный, не богаче был и шинкарь, потому что если у попа нет дохода, так нет его и у шинкаря. Надоело шинкарю перебиваться с хлеба на квас, и стал он раскидывать умом, какую бы хитрость придумать, чтобы разбогатеть. Три дня сидел он не пивши, не евши, все думал, а на третий день, чуть завечерело, пошел к попу.

Поздно засиделся он у попа, чуть не до третьих петухов, и все в чем-то уговаривал его. Вернулся он домой, а на другой день поехал в местечко.

Прошла неделя, а может, и две. Начали косить. Стояло погожее лето. Вот как-то в воскресенье вечерком сидят себе люди, кто на завалинках, кто под липами возле церкви, толкуют, трубки пойуривают. Тут же поблизости, подле речки, балуются ребятишки. Вечер ясный, теплый.

Вот уж стало смеркаться, на небе загорелись звездочки. Вдруг бегут дети и кричат:

— Сюда, сюда! Вон по реке звезды плывут!

Поднялись мужики, глядь — и вправду посреди реки по течению плывет что-то, и на нем словно бы свечки горят! Побежали сказать попу. Пришел поп, поглядел, перекрестился и говорит:

— Это нерукотворное чудо!

Полез староста на колокольню и давай трезвонить, как на пасху. Повысыпало к речке все село. А поп скорей в церковь, оделся в ризу и поспешил с хоругвями к речке встречать чудо.

Подошли люди поближе к речке и видят: плывет по воде старая доска, а на ней между свечками лежит образок. Тихо свечечки горят, ровно. Будто в церкви.

Подплыла доска к берегу, запуталась меж коряг, да и стала. Сошел поп к воде, взял с доски образок, на берегу на камне пристроил и давай служить молебен.

И с той поры повсюду заговорили, что в сельце этом объявилось чудо, и со всех сторон к чудотворной иконе повалил народ, и потащили люди попу приношения, кто что мог.

В скором времени разбогател поп, а еще больше попа разбогател шинкарь: известно, откуда бы ни пришел человек, а шинкарю-то он уж даст поднажиться.

И прославилось то святое место чуть не на целый свет.

Есть, правда, слух, будто это чудо сотворил шинкарь, договорившись с попом, и будто лавочник из их местечка признал в чудотворной иконе тот самый образок, который у него купил шинкарь якобы для попа. Господь его ведает! А может, и правда!


КАК ПОП ОБМАНУЛ ТАРАСА ОДНАЖДЫ,

А ТАРАС ЕГО —ДВАЖДЫ


Жил на свете бедный-пребедный мужичок, и была у него жена, а детей не было. Дожили они до того, что хлеба купить не на что.

— Эх, жена,— говорит мужик,— поведем на базар последнюю коровенку, продадим да хлеба купим.

Пошел мужик корову в город продавать, а навстречу ему из города священник с причтом.

— Здравствуй, Тарас!

— Здравствуйте, батюшка!

— Куда это ты, Тарас, козу ведешь?

— Батюшка, это же корова!

— Нет, светик, это коза, вот и дьякон тебе скажет.

— Да, это коза!— говорит дьякон.

Растерялся мужичок, а поп увещевает:

— Брате Тарасе, продай мне эту козу, вот тебе три рубля!

Нечего делать мужичку, продал он попу свою корову за три рубля, вернулся домой и говорит жене:

— Какая ты глупая, вместо коровы козу мне на поводке дала.

Напустилась на него жена.

— Что ты, ума решился? Козы все дома, а коровы нетути.

— Ну, баба, что делать? Я продал корову священнику, как-нибудь потом разберемся.

Снова пришло воскресенье. Едет Тарас в город и знает, что священник с причтом обязательно зайдет в трактир отобедать. Подговорил он трактирщика:

— Я выпью и закушу на гривенник, а ты говори, что на сто

рублей.

Сидят причетники с попом в соседнем номере и говорят между собой:

— Каков наш мужик Тарас: за один обед сто рублей просадил! Мы вчетвером и то рублей десять истратим, а он сто рублей!

Смотрят они в щелку: чем это Тарас будет расплачиваться. А Тарас втащил в трактир большущий колпак, аршина в полтора. Стукнул по колпаку:

— Ну что, трактирщик, уплачено?

— Уплачено сполна.

Поп со своим причтом смотрит на это и диву дается.

В другой раз стукнул Тарас по колпаку.

— Будьте здоровы, пан трактирщик!

В третий раз стукнул,— говорит трактирщик:

— Ну, молодец, Тарас, платить умеешь.

Священник и говорит:

— Братья причетники, купим у Тараса этот колпак: он пригодится нам — каждую поездку будет для нас даровой обед в трактире. Ты, дьякон, клади на кон двадцать пять рублей, дьячки положат вместе двадцать пять, а я один пятьдесят; за сто рублей, может, продаст колпак.

Едет Тарас домой, догоняет его священник:

— Знаешь что, Тарас? Продай нам этот колпак: он будет нас выручать. Сколько ты за него возьмешь? Мы согласны дать тебе пятьдесят рублей серебром!

— Нет, батюшка, никак нельзя отцовское благословение в чужие руки отдавать: хоть изредка случится в городе быть, так вволю попью-погуляю.

— Послушай, Тарас, вот тебе сто рублей серебром.

— Нет уж, батюшка, если хотите купить, то продам за сто пятьдесят рублей.

— Ну, причетники,— говорит священник,— покупаем, а то кто-нибудь дороже даст.

Купили они колпак за сто пятьдесят рублей. Приезжает Тарас домой и говорит жене:

— Ну, хозяйка, ругала ты меня, что я корову за три рубля

продал, зато теперь продал я свой колпак за сто пятьдесят рублей.

Стал Тарас хозяйством обзаводиться, а священник ждет не дождется праздника, чтобы поехать в город на дармовой обед. Поехали причетники с женами и няньками и с детьми в город. Заказывают трактирщику:

— Дай-ка нам на двести рублей попить-погулять.

Трактирщик рад стараться: подал разных кушаний и напитков

на двести рублей. А как только отобедали:

— Ну, батюшка, пожалуйте расчет!

Батюшка вылазит из-за стола:

— Сейчас, господин-трактирщик!

Принес пономарь со двора колпак. Стукнул священник по колпаку ладонью.

— Ну как, в расчете, трактирщик?

— Нет, поп, давай деньги!

Священник передал колпак дьякону, чтобы дьякон ударил по колпаку. Дьякон бил-бил, а трактирщик по-прежнему расчет спрашивает. Все причетники лупили кулачищами по колпаку, а трактирщик знай свое твердит:

— Давайте деньги!

Стали складчину собирать причетники, заняли денег у знакомых и заплатили трактирщику.

Тарас года за два прожил полученные за колпак деньги, а потом и говорит жене:

— Вот что, баба! Ложись-ка на лавку, да смотри не шевелись, а я поеду за священником, скажу ему: «Батюшка, пожалуйте исповедовать: моя хозяйка очень больна».

Приезжает мужик к священнику.

— Ну, зачем ты приехал?

— Сделайте милость, батюшка, пожалуйте исповедовать: хозяйка умирает.

Собрался поп и поехал с Тарасом. Входят в хату, а хозяйка лежит уже мертвая, прибранная.

— Батюшка,— говорит Тарас,— благословите вы меня! Есть у меня старинная дубина (еще от сотворения мира), я огрею жену три раза этой дубиной, она сразу оживет.

— Ну, коли эта дубина еще от дедов-прадедов сохраняется — благословляю!

Батюшка со страху вышел в .сени, а Тарас ударил три раза дубиной по лавке. Жена мужика зашевелилась, застонала. Удивился батюшка, что человек ожил. Входит он в хату, а баба уже сидит на лавке и покачивается. Тарас поднес ей ковшик холодной водицы, она и вовсе очухалась.

Батюшка похвалил Тараса и поехал домой. В тот' же день собрал он свой причт и рассказал ему о диковинном воскресении жены мужика.

— Вот кабы нам эту дубину купить; как мы постоянно на похороны ездим, то оживляли бы этой дубиной покойников. Давайте сложимся и купим у мужика дубину.

— А вы, батюшка, съездите поторгуйтесь.

— Нет, поедем все вместе к нему. ,

Приезжают они к Тарасу.

— Не продашь ли, Тарас, дубину, которая людей оживляет?

— Продам.

— Сколько возьмешь за нее?

— Ах, батюшка, дайте пятьсот рублей.

Стали причетники совещаться.

— Я,— говорит поп,— один положу двести пятьдесят рублей, а вы, причт, втроем двести пятьдесят.

Отдали деньги мужику и забрали с собой дубину. Только они приехали домой,— навстречу им купец богатый.

— Батюшка, у меня сегодня жена умерла, побеспокойтесь тело схоронить.

— Сейчас, господин купец, приедем.

Быстро собрались они, взяли с собой дубину. Приезжают, лежит на столе тело. Говорит поп дьякону:

— О, о, мы ее воскресим! Тащи-ка, пономарь, дубину! Удивляется купец, зачем пономарь дубину несет. Ударили

причетники мертвую купчиху три раза — не оживает. Доложили родственники купцу о таком надругательстве над покойницей. Купец подал жалобу начальству, что причетники усопшую купчиху так побили. Вот и потащили их всех не долго думая в суд на расправу.


ПРОПОВЕДЬ


Отдал один мужик сына на попа учиться. Прожил тот где-то несколько лет на отцовские деньги, женился и приехал домой. К тому времени мужики церковь поставили и радуются, что будет у них свой поп. Вот приказал поп мужикам в воскресенье па проповедь приходить. Собрался народ. Вышел поп с книжкой и спрашивает:

— Люди, люди, ведаете ли вы, что в этой книге написано? — Нет, — говорят,— не ведаем, отец духовный.

— А если вы не знаете, то мне вам и говорить нечего,— повернулся поп, ушел за царские врата да больше и не показывался. Постояли люди, постояли, погоревали и разошлись. В следующее воскресенье снова приказал поп приходить мужикам на проповедь. Теперь мужики заранее сошлись возле церкви и договорились, как отвечать будут батюшке. Вошли в церковь, вот и поп выходит:

— Люди, люди, ведаете ли вы, что в этой книге написано? — Ведаем, отец духовный!

— Так зачем же я,— говорит поп,— буду зря язык о зубы трепать, если вы сами знаете! — Повернулся и ушел.

И снова мужики стояли, как мыла съевши. Потом, выйдя из церкви, пожалели, что такого разумного попа имеют. Теперь они уже и не знают, как ему отвечать. На том все и кончилось.


«СВЯТАЯ» КНИЖКА


В селе Горбацевичах был праздник, куда съехалось более десяти попов.

Тут же возле церкви продавал поп «святые» книжки по двадцать пять копеек, по пятьдесят копеек и по рублю.

Кто покупал книжку за двадцать пять копеек, тому меньше грехов отпускалось. За пятьдесят копеек половина грехов прощалась, а тому, кто отдавал за «святую» книжку рубль, тому отпускались все грехи.

Покупают люди книжки, получают от бога отпущение грехов. Продал все книжки поп и отправился домой.

Идет он, а вслед за ним шагает парень, да и говорит:

— Отдавай, поп, деньги!

— Опомнись, парень, что ты делаешь! Ведь это большой грех!—отвечает поп.

А парень достает книжку, купленную у попа за рубль, и говорит:

— А вот видел мою рублевую книжку, за нее ведь все земные грехи прощаются.

Забрал деньги и ушел.


КАК ЧЕЛОВЕКУ ВДЕСЯТЕРО БОЛЬШЕ ВЕРНУЛОСЬ


Однажды поп сказал в проповеди своим прихожанам, которые были в церкви:

— Кто даст мне корову, тому бог весной вернет десять. Услышал это один крестьянин, пришел домой и говорит жене: — Вот что, жена. Сегодня нам батюшка говорил, что если дашь ему корову, то бог весной вернет вдесятеро. Есть у нас последняя корова, давай сведем ее к попу. Может, бог и вправду не обидит!

Согласилась баба отдать последнюю корову.

На другой день, чуть занялась заря, привели они свою буренку к попу на двор и говорят:

— Вот бери, батюшка, только моли бога, чтобы дал весной в десять раз больше.

Разгорелись у попа глаза от жадности: «Ну, думает, удалось мне одурачить их!» Взял поп корову крестьянскую и загнал ее к своим, а крестьянину обещал усердно молиться богу.

Весной выпустил поп коров на пастбище. Вскоре стало жарко, и начали их одолевать оводы.

Одни коровы забились в кусты, а крестьянская буренка по привычке затрусила к своему дому, а за ней увязалось еще девять поповских коров.

Увидел это крестьянин, очень обрадовался и запер их всех в своем хлеву, а сам пошел похвалиться такой удачей к соседям.

Дознался про это поп и пришел к крестьянину, чтобы забрать своих коров, а крестьянин ему и говорит:

— Ты же, батюшка, сам говорил: «Если мне кто отдаст корову, тому бог весной вернет десять». Не век же и нам бедовать!


ЗАВИСТЛИВЫЙ ПОП


У одного очень бедного человека умер ребенок. Попросил бедняк соседей сделать гроб и выкопать могилу для дитяти. Известно, если человек богат, то все ему помогают, а бедному— никто. Просил-просил бедняк, никто не пошел копать могилу. Горько ему, слезы так и бегут, как сок из березы. Нечего делать, пришлось идти и самому копать могилу для своего дитяти. Говорят, это великий грех, да что же делать, если от бедняка и люди отступились. Взял бедняк заступ, пошел на кладбище, а по дороге зашел к попу и попросил его похоронить дитя.

— Хорошо,— говорит поп,— только ты мне сначала принеси десять злотых и пол-осьмины овса.

— Нет у меня, батюшка, ни овса, ни денег,— отвечал бедняк и начал просить, чтобы поп похоронил дитя так, а он потом отработает.

Куда там! Поп не хочет и слушать. Как ни просил бедняк, поп стоит на своем, и только. Заплакал бедняк с горя и пошел копать могилу. Копал он, копал и выкопал горшок с деньгами: червонцы так и горят. Принес бедняк горшок с деньгами домой и спрятал под печь, а один червонец отнес попу. Удивился поп, откуда это у бедняка золото, и стал выпытывать. Бедняк и рассказал все, как было. Вот похоронили у бёдняка дитя, а потом сам поп с попадьей зашел к бедняку на поминки. Только вечером все разошлись. Остался бедняк один с женой. Вернулся поп домой и думает, как бы отобрать у бедняка деньги. Зарезал он козла, завернулся в козлиную шкуру, приладил рога и пошел в самую глухую полночь к бедняку под окно. Пришел, засунул в окно голову с рогами и заорал хриплым голосом:

— Отдай мои деньги!

Испугался бедняк и отдал горшок с деньгами. Схватил поп горшок обеими руками и побежал домой. Прибежал, хочет поставить горшок на стол, да не может — руки приросли. Попробовала попадья содрать с попа козлиную шкуру, да куда там! И шкура и ро^а приросли. Как йи бился завистливый поп, ничего не мог поделать. Пришлось просить бедняка, чтобы'он забрал свои деньги. Увидели люди попа, столпились, глазеют, а он только козлиной бородой трясет. Подошел бедняк, взял свои деньги, и тут шкура с попа свалилась, да не только козлиная, но и своя.

Вот какой был. завистливый поп.


ТО ЛИ БЫЛА У ПОПА ГОЛОВА,

ТО ЛИ НЕТ?


Один человек посеял на полянке рожь. Рожь не уродилась.

На другой год он посеял там же гречку, не уродилась и гречка.

Стал он думать: «Какое же это место, что на нем ничего не родится?» /

Тогда надумал он посеять соль, но и соль, понятно, не выросла.

Как-то раз приходит этот человек на свою полянку и видит поперек нее медвежьи следы.

—-А,—говорит,— это медведь переходит через мое поле, потому на нем ничего и не родится!

Вот зовет он попа, чтобы тот отслужил _молебен. А поп, едучи к той полянке, заметил у дороги медвежье гнездо, дупло то есть. Позвал поп мужиков и говорит:

— Убить его надо, чада мои! Лезьте! Бейте!

Однако лезть в дупло никто не захотел.

Делать нечего, полез поп сам, да притом вниз головой, чтобы виднее было. Пролез к самому медведю, а медведь взял да и откусил ему голову.

Ждут люди попа час, ждут другой — нет попа, да и только! Тогда стали тянуть его из дупла за ноги, вытянули, глянули — а поп-то без головы! Стали они тут спорить: одни говорят, что попу голову медведь откусил, а другие, что он так из дому приехал. Спорили-спорили, да и передрались.

Потом решили спросить у работника, который вез попа, а тот и говорит;

— Хоть я и вез, да хорошенько не помню, сдается мне, что был поп без головы, а может, и с головою. Спросите у батрачки,’ она знает, она вчера ему косы чесала.

Пошли, спрашивают:

— Не знаешь ли ты, была ли у попа голова?

А та отвечает:

— Хоть я и чесала ему косы, да что-то не припомню.

Так наши мужики все спрашивали да расспрашивали, а толку не добились. И по сей день они не знают, то ли была у попа голова, то ли не было.


МУЖИК, ПАН И КСЕНДЗ


Однажды пан за что-то сильно рассердился на ксендза. И за-" хотелось ему насмеяться над ним, да только так, чтобы тот не догадался, чьих это рук дело.

Думал-думал пан, ничего не придумал. Сидит он сердитый да усы кусает.

Приходит к нему мужик. Видит мужик, что пан крепко думает о чем-то, но не может обмозговать своей панской головой, и захотелось ему пособить пану своим мужицким разумом.

— Помогай бог, панок!— говорит мужик да бух пану в ноги.

— Чего тебе?— спрашивает тот.

— Ясновельможный пан,— говорит мужик,— над чем ты так крепко задумался? Скажи мне, может я и помогу своим глупым мужицким разумом!— И чмок пана в руку.

— Что ты, разве ты поможешь? Я хочу посмеяться над этим чертовым ксендзом.

— Ладно! Завтра же пан увидит, как я посмеюсь над ксендзом.

Ну, смотри, если хорошо сделаешь — денег не пожалею, а нет, так уж не взыщи — отведаешь плетей.

— Слушаю,— сказал мужик, а сам пошел на реку. Наловил это мужик раков, налепил им на спинки свечечек,

зажег их и напустил раков к ксендзу в сад перед самыми окнами.

Вечер тихий, погожий. Ползают себе раки, горят свечечки в траве, словно звездочки/

А мужик подошел под окошко с мешком и зовет ксендза,

— Кто там?—спрашивает ксендз.

— Ангел с неба.

— А зачем ты пришёл?

— По твою душу. Велено отнести ее на небо. Обрадовался ксендз. Открыл он окно, глянул, а в траве

горят свечечки, что твои звезды. Поверил ксендз словам мужика, да и высунулся в окно: где, мол, ангел? А мужик взял мешок и накрыл им ксендза, а потом взвалил мешок с ксендзом себе на спину и потащил в панский свинарник; кинул его там, а дверь заложил засовом.

Назавтра, когда поднялось солнышко, пришел мужик к пану и попросил, чтобы тот продал ему поросенка. Пошли пан с мужиком к свинарнику. Подходят и слышат, как там визжат свиньи, даже дверь грызут. Отвалили они засов, открыли дверь — и свиньи выбежали на волю.

Заглянул пан в свинарник, а там в углу сидит ксендз в одном исподнем, чуть живой от страха.

— Что это?— спрашивает пан.— Зачем к моим свиньям пожаловал досточтимый ксендз?

Молчит ксендз, зубы стиснул. Стыдно ему. А пан вдоволь посмеялся над ним и щедро наградил мужика.


О ТОМ, КАЕ КСЕНДЗЫ ВЫЛЕЧИЛИСЬ


Жили-были три ксендза. Ели они много и ничего не делали.

Растолстели они, как откормленные боровы. И чего только они ни делали, каких зельев ни принимали — ничего не помогает. Говорят доктора, что нужно им ехать на воды: там они сгонят свой жир. Стали тогда ксендзы ездить по панам, собирать денег на леченье.

Вот приезжают они к одному пану и жалуются ему на свою беду. Просит пан ксендзов откушать и переночевать. Посадил он их ужинать да так напоил, что ксендзы заснули за столом. Храпят ксендзы во все заставки, так крепко спят, что хоть из пушек пали — не услышат. Вот пан приказал их раздеть, перенести в пивоварню и положить там вместе с работниками.

К утру очухались ксендзы и никак не могут понять, где они. Чуть свет будят мужиков засыпать картошку в погреб. Поднялись и ксендзы, не хотели они идти на работу, да тут как перетянул их приказчик кнутом, небось пошли.

Работают ксендзы, вместе с другими мужиками делают все, что требуется в пивоварне, вместе едят, вместе спят и никак не могут из пивоварни выбраться. Вот проходит неделя-другая, и начало с ксендзов спадать сало, а недель через пять они подтянулись, как борзые. Поглядели они один на другого и узнать не могут: так похудели они за эти пять недель. Думали уж ксендзы, что это их черти схватили и засадили в пивоварню на вечное мучение.

Как-то раз приказал пан дать работникам ведро водки, а ксендзам — наилучшей водки, самой крепкой. Напились они и растянулись без чувств в пивоварне у котла. Когда они крепко заснули, велел пан перенести их в гостиную и положить . там, где они лежали первую ночь. Пробудились утром ксендзы и трясутся — испугались, что проспали; боятся, как бы приказчик не отстегал их. Стали скорее одеваться и вдруг видят, что около них лежит ксендзовская одежда. Дивятся ксендзы и глазам не верят. Оделись они, а тут и пан приходит, приглашает их чай пить. Угощает пан ксендзов и спрашивает, куда они думают на воды ехать.

— Нет,— говорят ксендзы в один голос,— теперь нам не нужно ехать на воды; мы уже вылечились.


ЛИСА-КАТОЛИЧКА


Шла себе лиса и нашла жареное мясо в западне. Догадалась, что это ее хотят поймать, и не тронула мяса. Пошла дальше, а навстречу ей медведь.

— Куманек-голубок, кушал ты сегодня?

— Нет, кумушка-голубушка,— отвечает медведь,— не пришлось.

— Ну, пойдем, я сведу тебя в одно место,— славный завтрак будет! Сама бы съела, да середа сегодня, мне нельзя: я католичка.

— Спасибо, кумушка-голубушка, пойдем!

Вот лиса и привела медведя к западне. Только он дотронулся до мяса — западня захлопнулась и подняла его кверху. Лиса тогда схватила мясо и давай есть.

Медведь ей говорит:

— Кумушка-голубушка, сегодня ж середа!

— Э, куманек-голубок, пусть тот середит, кто вверх глядит.

диво

Жил один человек в такой бедности, что и есть ему было нечего. Оставил он дома свою жену, а сам пошел по белому свету. Идет он день, идет другой и пришел в лес.

В лесу стоит избушка, зашел он в избушку, там сидит какой-то старичок.

Вот наш бедняк и спрашивает:

— Нельзя ли у тебя, старинушка, переночевать?

А старик отвечает:

— Отчего же нельзя, ночуй!

Сидят они час, а может, два, уже пора и ужинать, а на столе и крошки хлеба нет.

Тут старик говорит:

— Мой, брат, руки!— И сам помыл.

Сели за стол, а хозяин приказывает:

— Диво, диво, иди-ка в хату живо! Секись, рубись, в горшок кладись, к огню приставляйся, на стол подавайся!

Глядь: дверь отворяется, и в избушку входит индюк, сам зарезался, общипался, к огню приставился, сварился и на стол подался.

Хозяин и говорит гостю:

— Ешь, брат, только костей не грызи!

Приели они все мясо, кости сложили на столе, а хозяин снова приказывает:

— Диво, диво, собирайся да за порог выбирайся!

Диво собралось, да и за порог.

Стало гостю завидно, и просит он старика:

— Продай мне, добрый человек, это диво!

А старик отказывается:

— За деньги не продаю, а добрым людям и так даю!— И подарил ему свое диво.

Тот принес диво домой и говорит жене:

— Вот принес я диво, ты только погляди, что сейчас будет! Велел он наложить в печку дров, а сам с женой сел за стол.

Индюк же стоит в сенях.

Хозяин и приказывает:

— Диво, диво, иди в хату живо! Секись, рубись, в горшок кладись, к огню приставляйся, на стол подавайся!

Диво зашло, само зарезалось, ощипалось, к огню приставилось и на стол подалось. Съели они все мясо, а кости сложили на столе.

Вот хозяин и говорит:

— Диво, диво, собирайся и за порог выбирайся!

Собрало оно свои кости, соскочило со стола и пошло, как

пришло.

Прошел день, и вышли у них все дрова.

Хозяин поехал в лес по дрова. А к жене его приходит поп и зовет ее к себе лен мять. Она и давай хвастаться:

— Ой, батюшка, погляди, какое у нас диво есть! Садись-ка за стол!

Сели. Хозяйка и стала звать:

— Диво, диво, иди в хату живо!

А диво не слушается, не идет.

Взяла тогда баба кочергу и кричит:

— Вот, я тебе!— да как хватит по нему кочергой.

Кочерга так и приросла к диву, а баба — к кочерге.

Кричит баба во все горло:

— Ой, батюшка, помоги от кочерги оторваться!

Приходит поп и спрашивает:

— Да что это такое?

Взялся спасать бабу и сам прирос. А тут входит в избу дьячок и говорит:

— Батюшка, что ж вы долго сидите? Пора обедню служить! А поп отвечает:

— Видишь, не могу оторваться.

Дьячок стал помогать попу, да и сам прирос.

Приходит староста и тоже давай спасать батюшку, да и сам прирос. Тут уж подоспела попадья, а поп ей кричит:

— Не берись, матушка, а то прирастешь, пойди лучше позови шептуху, чтобы помогла нам!

Пришла шептуха, стала нашептывать, да только как взялась за кочергу, так и сама к ней приросла.

И потащило диво всех их в лес, к хозяину, через греблю да к мосту.

Выскакивает из-под моста черт и говорит попу:#

— Если пустишь за царские врата, так я тебя оторву!

Поп обещал пустить. Черт взялся отрывать попа от кочерги,

и сам прирос. Потащило их диво дальше.

Притащились они в лес на то место, где хозяин дрова рубил. Хозяин вырубил шесть дубин, на черта самую толстую, да и спрашивает его:

— А ты зачем тут?— И давай его охаживать. Бил-бил, а потом сам взялся за кочергу, и черт оторвался. Оторвался, да и пустился бежать туда, откуда явился, только лес валит по дороге.

Пришел черед и попу.

— А тебе чего?—спрашивает хозяин. И его побил дубиной. Припустился поп бежать домой — только рукава да полы

мотаются. Так всех угостил хозяин дубиною, и все разбежались по домам.

А хозяин положил свое диво на воз, привез его домой и живет теперь с женой, ни в чем не нуждаясь.


ЧЕРТ, МЕДВЕДЬ И ЗАЯЦ


Водной деревне жили старик со старухой, и было у них трое сыновей. Бедно они жили. Пришло время старику помирать, поделил он между сыновьями все свое добро: старшему сыну дал он ручную мельницу, среднему — пастуший рожок, а меньшому — лыко на лапти.

Когда отец умер, старший сын взял свою мельницу и пошел куда глаза глядят. Вдруг видит он — стоит у дороги избушка. Он влез на крышу, положил жернова на трубу, а сам сел и ждет. Ночью в избушку вошли разбойники, сели за стол и стали считать свои деньги, а он как загремит на крыше жерновами, да и кинул их в трубу. Испугались разбойники, убежали, а деньги бросили на столе. Тогда слез он с крыши, забрал себе деньги, воротился домой и зажил богато, а братьям своим не дает и хлеба.

Делать нечего, взял средний брат свой рожок и пошел путем-дорогою. Шел он, шел, вдруг видит — стоит на лесной опушке сторожка, а в той сторожке был заперт медведь. Сел он у двери и давай трубить в рожок. Медведь как заревет, даже сторожка вся затряслась.

В это самое время едет мимо барин на тройке и спрашивает:

— Ты чего здесь делаешь?

— Зверя стерегу.

— Покажи мне его!

Только он отворил дверь и заиграл в рожок, медведь как выскочит, как кинется на барина — и задрал его. Парень же сел на тройку и ускакал. Стал он еще богаче старшего брата, а меньшого кормить не хочет.

Что тому делать? Взял он с горя свое лыко и пошел себе по дороге в дремучий лес, да и забрел в большое болото. Сел он там на кочку и стал кроить лыко. Увидел его черт, вылез из болота и спрашивает:

— Ты что хочешь делать?

А тот отвечает:

— Буду тут церковь строить.

Испугался черт, побежал к своему старшому и говорит:

— Там какой-то человек хочет на нашем болоте церковь строить!

А старшой приказывает:

— Ступай скажи ему, пусть возьмет все, что захочет, только чтоб не строил тут церковь!

Пошел черт и передал, а тот говорит:

— Насыпьте мне золота полную яму, которую я выкопал.

Черти насыпали, но только жалко им стало золота. И приходит к нему черт, по прозванию «Могучий».

— Давай бороться. Кто кого поборет, тому и золото.

А парень отвечает:

— Вон под елкой лежит мой старый дед, ты вперед с ним поборись, а потом уж и со мной!

Подошел черт к елке, а там медведь.

— Давай бороться!

Тут как начал медведь его ломать, так тот едва ноги унес.

Прибежал он снова к старшому и жалуется, что человек уж больно силен. Тогда выслал старшой другого черта, по прозванью «Быстрый». Тот приходит и говорит:

— Давай гоняться. Кто кого перегонит, тому и будут деньги.

А парень говорит:

— Вон под елкой мой сынок сидит, ты сперва с ним погоняйся.

Черт подошел к елке, а там заяц.

— Давай гоняться!

Заяц испугался и побежал. Черт кричит ему:

— Подожди, давай поравняемся!— а того уж и след простыл; Опять пошел черт к старшому и плачется, что человек его

обогнал, только, мол, его и видали!

Вышел тогда третий черт, «Свистун»,

— Давай,— говорит,— свистать! Кто кого пересвищет, тому и золото.

— Давай! Ну, свищи!

Черт как свистнул, так даже лес затрясся. А парень ему говорит:

— Завяжи-ка, брат, себе глаза, а не то, как я свистну, так они у тебя на лоб вылезут!

Завязал черт глаза платочком, а парень как свистнет его дубиной по уху, так ?от даже завизжал.

— Давай я еще разок свистну!

— Ой, нет, братец, не свищи больше, у меня и так уж глаза на лоб вылезли. Бери себе деньги!

Тот взял деньги и зажил богаче своих братьев.

Купил я у одного мужика овса, тут и сказка вся.


КАК МУЖИЧОК ЧЕРТА ПЕРЕСПОРИЛ,

КТО ДОЛЬШЕ ПРОПОЕТ, И КАК ЧЕРТ ОТ МУЖИКА ЗА ОБЛАКА УТЕКАЛ


Жил один мужичок. И такой он был работяга по топорной части — значит, плотник.

Вот ставил он одному хозяину дом, а уж к нему приходит другой и просит:

. — Приходи, брат, ко мне, когда тут закончишь.

А идти до другой деревни надо было верст пять или шесть. Вот он закончил работу, рассчитался и пошел.

Прошел он без малого версты три, а навстречу ему черт: — Здравствуй, мужичок!

— Здравствуй, незнакомый человек.

— Как так незнакомый? — удивился черт.— Ну, а ежели и незнакомый, так давай познакомимся!

— А как мы с тобой будем знакомиться?—спрашивает мужичок.

— А вот как, давай с тобой песни петь.

— Ну давай!— согласился мужичок.

Вот он запел песню, а черт ему стал подтягивать, да все не в лад. Тот и говорит черту:

— Вот что я тебе скажу: сколько нам с тобой ни петь, а мне надо к своему хозяину поспеть. Давай-ка, мы лучше вот что сделаем: того, кто будет песни петь, другой на своей спине повезет!

Черт подумал-подумал, да и говорит:

— Я первый запою, а ты меня вези!

Вот мужичок присел, черт на него влез, и не успел начать песни, как тут же ее и кончил.

— Ну что, твоя песня вся?— спрашивает мужичок.

— Вся!

— Ну теперь ты присядь: я на тебя влезу!

Вот влез он на черта и затянул: «О-а-и-е... О-а-и-е!»

Черт спрашивает:

— Ну что, это вся твоя песня?

А мужичок отвечает:

— Как так вся? Я еще и не начинал!

Испугался черт, сбросил своего седока, а сам наутек.

А мужик бежит вслед за чертом да кричит:

— Держи его, держи!

Так и не догнал, потому что черт за облака скрылся, и пошел мужик своей дорогой.


ВЕЛИКИЙ ГРЕШНИК


Давно это было. Слыхал я от старых людей, а они врать не будут. Жил на свете очень большой грешник. Такой, что не было греха, который бы он не совершил. Такой был злодей, какого свет не видал: он и крал, и разбойничал, убивал людей без покаяния. Даже о боге забыл, черту душу продал: колдовал, оборотнем был, насылал моровое поветрие — не было числа его грехам.

Пришлось ему умирать. Тут страх на него напал, потому что душа его не могла расстаться с телом. Нет ему смерти, да и только. Вспомнил он теперь бога. Захотел исповедаться* душу очистить. Сколько ни приводили к нему попов, ксендзов, как расскажет им о своих грехах — не дают прощенья. Такой он был грешник. А смерть не приходит, а душа его мучается, с телом не может разлучиться. Роздал он свои богатства убогим и пошел по свету искать угодника, который бы замолил его грехи, разлучил душу с телом. Идет расспрашивает. Посоветовали ему люди сходить к одному отшельнику, который всю жизнь жил в лесу, постился, ел только хлеб с водой, молился, душу спасал и угоден был богу. Пошел он к нему. Приходит, так и так-, говорит:

— Я очень большой грешник, спаси, исповедуй меня. Только ты можешь отмолить мои грехи.

Стал исповедоваться. Выслушал его отшельник и говорит: — Ты такой грешник, что даже смерть тебя не возьмет, земля не примет, пока за грехи свои не отстрадаешь, пока не сделаешь больше добра, чем зла ты делал людям. А пока что будешь ты мучиться.

И пошел тот грешник заслуживать спасенья. Ходил он по святым местам, ходил на коленях, морил голодом свое тело, нанимался к злым хозяевам на работу, чтобы его били, ложился за других под розги, прислуживал больным и убогим, а смерти нет да нет. Хотел на себя руки наложить: топился, вешался и резался — все нет ему смерти, только муки принимал зря.

И так прошло много лет. Однажды идет он полем. Идет и проклинает свою долю. «Сколько я еще буду мучиться?»—думает он. Был первый день пасхи. Идет он и видит: много-много народа на поле пашут, боронят. «Что бы это значило? — думает он.— Такой праздник, что и птицы гнезд не вьют, а тут народ крещеный мучается». Подходит ближе, видит: войт1 похаживает между крестьянами и плетью подгоняет их. Те плачут, жалуются:

— За что это ты издеваешься над нами? РазЕе нет у тебя сердца? Бьешь нас, пытаешь в будни, в праздник не даешь отдохнуть. Даже сегодня в такой праздник выгнал на панщину!

А войт кричит, людей ругает да плетью их стегает. Смотрел-смотрел этот грешник и думает: «Вот окаянный, не лучше меня! Подумать только, как народ мучает!» Подошел он к войту и говорит:

— Что ты делаешь? За что ты людей мучаешь?— А войт ни слова ни говоря, как хлестнет его плетью через лоб —даже искры из глаз посыпались. Рассвирепел грешник, схватил камень, как пустит им в войта и разбил ему голову. Войт не ойкнул и дух вон. А грешник на этом месте прахом рассыпался: кончились его муки. Ушла душа на тот свет.


БЕЗ ДЕНЕГ И НА ТОМ СВЕТЕ СПАСЕНЬЯ НЕТ


Однажды ксендз с амвона спросил прихожан:

— Без чего человек не может быть спасенным?

Подумали люди и отвечают:

— Без денег.

— Как это так, без денег?— удивился ксендз.

— А потому,— говорят прихожане,— что, если не дашь ксендзу два злотых, он не станет крестить ребенка, не дашь рубль — не обвенчает, а не дашь полтинник — не похоронит.

Вот и получается, что без денег и на том свете нету человеку спасенья.


О СУДЬЕ ПРАВЕДНОМ, О ЛЯГУШКЕ, УГРЕ, СМЕРТИ И УГОДНИКЕ МИКОЛЕ


Давно это было: теперь судью выбирают на три года, а Судью Праведного выбрали на тридцать лет, и судил он тридцать лет, никому спуску не давал, ни с кого взяток не брал, никого не оскорбил, не обругал; сколько присудит ударов кнутом, столько и даст.

Отсидел он тридцать лет и собрался волостной сход, чтобы решить: оставить его или сменить.

— Господа миряне, я и для мира не прочь, я и для бога не прочь, Если хотите, чтобы я у вас сидел за судью, выколите мне глаза.

Согласился волостной сход выколоть ему глаза:

— Ему не работать, будет сидеть и слепой.

Как судил он зрячий, так и слепой судил еще тридцать лет. Собрался волостной сход, чтобы решить, оставить его или сменить.

А Судья отправился в баню. Только разделся и вылил на голову шайку воды — шлеп ему на ногу что-то тяжко и холодно. — Кто ты?

— Лягушка я, Судья Праведный.

— Зачем пришла?

— Я приготовила себе теплую печурку, чтобы зиму в ней зимовать. Откуда ни возьмись угорь, выгнал меня из теплой печурки.

— Какой он мужчина, если бабу выгнал вон и не мог приготовить себе теплой печурки. Приведи его сюда. Скажи ему: ступай, мол, к Судье Праведному.

Угорь спервоначала упираться стал, говорит лягушке:

— Не боюсь Судьи Праведного, не пойду к нему.

Наконец приводит лягушка угря к Судье. Шлеп Судье на ногу, тяжко и холодно.

— Привела?

— Привела.

— Угорь, как ты мог такое сделать? Лягушка—баба, а у тебя вон какое громкое звание! Дам я тебе пять ударов, ну-ка, лягушка, подай голик, вытащу пять прутьев и дам ему пять ударов. Ложись, бестия! Как это ты мог бабу выгнать?!

Вытянулся угорь возле ног Судьи.

— Просить вам меня — не упросить, купить — не подкупить: я есть Судья Праведный.

Поднял он руку и хлестнул прутиками перед собой, и вдруг сразу прозрел. Увидел лягушку и угря.

— Помни, бестия, прощаю тебе четыре удара за то, что бабы-лягушки быстро послушался, быстро явился ко мне. (А простил он угря за то, что увидел белый свет и неведомо кого первый раз хлестнул: угря или еще кого-либо.)

— Помни, бестия, не смей бабы-лягушки из печурки выгонять.

И пошли все по своим местам. Пришел Судья Праведный в волость, перекрестился и шапку повесил на гвоздь.

Волостной сторож и говорит другому:

— Судья наш Праведный снова видеть стал.

— Как это можно, чтобы он видеть стал?

— Говорю тебе, зрячим стал Судья.

Созвали волостной сход выбирать судью.

— Я для бога не прочь и для мира не прочь. Тридцать лет сидел с глазами и тридцать лет без глаз: пора старым костям дать покой —оставьте меня!

Поклонился миру и пошел прочь. Дошел до перелеска и говорит себе:

— Переночую здесь, а то скажут сыны и внуки: плохо служил дед, что прогнали его против ночи.

Прикорнул на траве. Звенят комары над ним, спать не дают. Разжег он костер. Лежит на боку. Является к нему господь.

— Что это ты ночуешь здесь? Нельзя ли мне с тобой переночевать?

— Нет, не будешь со мной ночевать. Я за тобой вину знаю.

— Какую?

— Солнце светит всем одинаково и одинаково радуемся мы ему, а живем не равно: один человек сыт, одет и обут, а у другого нет ничего — ни еды, ни одежки.

Ничего не сказал господь и ушел от Судьи Праведного. Посылает к нему Миколу-угодника.

— Может, он за тобой не найдет никакой вины. За мной нашел.

Является Микола-угодник к Судье.

— Ночевать собрался здесь?

— Ночевать.

— Можно с тобой переночевать?

— А ты кто такой?

— Микола-угодник.

— Нет, нельзя тебе со мной ночевать, я за тобой вину знаю.

— Какую?

— Богатеи за деньги свечи покупают или из своего воску ставят, а ты брови поднимешь, усы задерешь, глаза вылупишь и все смотришь на богатых, которые большие свечки ставят. А бедный человек на последний грош поставит свечку, а ты и не взглянешь на него: брови сдвинешь, глаза зажмуришь, усы опустишь, даже смотреть на нас, бедняков, не хочешь за то, что плохие мы тебе свечки ставим, уходи — не будешь со мной ночевать!

Прогнал Судья и Миколу-угодника. Приходит тот к господу.

— И за мной вину нашел.

— Пошлем теперь к нему женщину-смерть.

Приходит к Судье смерть.

— Здравствуй, Судья Праведный.

— А кто ты такая?

— Смерть.

Судья встал и поклонился ей, не нашел за ней вины: эта ни с кого взятки не возьмет, просить ее — не упросить, купить ее — не подкупить!

Переночевали. Поднялся Судья Праведный на зорьке, стал глаза промывать росою, и смерть на него глядя оросила костлявое свое лицо.

Помолился Судья богу и пошел домой. Смерть говорит:

— И я с тобой пойду.

— Милости просим.

Пошли они вместе.

— Судья Праведный, я тебя уморю в сорока саженях от дома.

— Ах, смерть моя матушка, просить тебя — не упросить, купить тебя — не подкупить, дозволь мне лишь дойти до дому, чтобы не умереть без покаяния!

— Ступай, а все-таки я тебя уморю.

Позвали к Судье священника. Исповедал он его, причастил. Является к Праведному смерть.

— Судья Праведный, я тебя уморю.

— Дозволь мне, госпожа смертынька, хоть разок пройтись по моему садику. У меня в саду были пчелы, яблоньки разные, хочу посмотреть, так ли все у сыновей моих, как при мне было.

Приходит в сад — все также гудят пчелы, цветут цветы, зреют яблоки, груши.

Только сам Судья умер уже: смерть вывела его душу из тела, одно мертвое тело в доме осталось.

Долго, ходил Судья Праведный со смертью по саду, долго любовался его красой.

— Ну, хорошо ли в твоем саду, Судья Праведный?

— Все хорошо. Ступай теперь — мори меня.

(А смерть давно уже уморила его.)

Идут они во двор, а во дворе люди толпятся, голосят над его телом.

— Ах, смертынька, душенька, почему это люди голосят у меня в доме?

— А это по телу твоему голосят, а у тебя осталась одна душа.

— А где мне быть велел господь?

— Велел господь пустить тебя в царство небесное.


НЕСТЕРКО


Жил себе Нестерко, имел деток шестеро, работать ленился, воровать боялся, а попросить не смел. Как ему жить? Вот он взял да и пошел к богу. Идет, а навстречу ему Юрий Золотое Седло едет.

— Здравствуй, святой Юрий!

-— Здорово! А кто ты такой?

— Я Нестерко, деток шестеро, работать ленюся, воровать боюся, просить не смею!

— Куда ж ты путь держишь?

— К богу!

— Зачем?

— А вот зачем: нечем мне жить, так пойду к богу и спрошу его, чем мне заниматься: то ль читать, то ль писать, то ль с горшков хватать? А ты куда, святой Юрий, едешь?

— И я к богу!

— Зачем?

— Да по своим делам!

— Ну, вспомни ж, святой Юрий, и обо мне там.

— Хорошо, вспомню.

— Спроси у бога, святой Юрий, чем мне заниматься.

— Хорошо, спрошу.

— Забудешь, святой Юрий?

— Нет, нет, спрошу!

— Не забудешь? Так дай мне в залог того, что не забудешь, свое золотое стремя.

— А на чем же я поеду?

Нестерко взял ивовый прутик, сделал из него стремя и привязал на место, а золотое стремя в залог взял. Поехал Юрий к богу, а Нестерко остался на дороге, где ехал Юрий, дожидаться его возвращения.

Святой Юрий порасспросил бога о своих делах и пошел садиться на коня. Бог увидел ивовое стремя и спрашивает:

— А где же твое стремя?

— О господи, его отнял Нестерко, что имеет детей шестеро, работать ленится, воровать боится, а попросить не смеет,— с чего же ему жить?

— А пусть крутит да мотает, да душу пытает!

И Юрий поехал. Подъехал он к Нестерке, а тот и спрашивает:

— Ну что, святой Юрий, что тебе бог сказал?

— Вот что бог сказал: пусть крутит да мотает, да душу пытает. Ну, дай же, Нестерко, стремя мое золотое, которое ты у меня в заклад взял!

— А когда я у тебя брал? Я еще сам тебе дал ивовое. Отдавай мне его обратно! Вот мое стремя — у седла!..

Сколько Юрий ни спорил с Нестерком, но все-таки вынужден был заплатить ему за ивовое стремя.

Тогда Нестерко побежал в хату.

— Немного поживился — и то слава богу! Не зря ведь бог велел мне ложью кормиться...

Прожил Нестерко то, что уплатил ему Юрий за ивовое стремя, потом взял и повесил на воротах золотое стремя. А тут как раз проезжал богатый пан. Увидел он стремя золотое на воротах, да и говорит своему кучеру:

— Зайди-ка спроси, нет ли у мужика продажных седел.

Кучер зашел в хату и спрашивает:

— Ты седла делаешь?

— Делаю, но только на заказ,— говорит Нестерко,— потому как делаю я седла дорогие — серебряные и золотые.

Кучер вернулся к пану, рассказал об этом. Пан вылез из кареты и стал договариваться. Договорился, чтобы Нестерко сделал седло за сто рублей и тут же уплатил ему деньги вперед. Получил Нестерко деньги, да и посиживает на печи. Приезжает пан за седлом, а Нестерко босой на печи валяется.

— Где седло?

— Какое седло, паночек?

— А то, за которое я деньги платил.

Нестерко только крестится.

— Ой, ой, какое там у меня седло? Я даже лаптей сплесть не умею...

Пан кричал кричал, да и говорит:

— Одевайся, в суд поедем!

А Нестерко отвечает:

— А разве я босой могу ехать?

— Ах, черти б тебя взяли! Кучер, подай ему мои валенки. Ну, теперь обувайся, пойдем!

— А разве я поеду раздетый?

— Ах, черти б тебя взяли! Кучер, дай ему мою шубу.

Кучер принес шубу.

Нестерко обулся, оделся. Вышли они из хаты. Пан стал садиться в карету, а Нестерко, глядел, глядел, да и говорит:

— Да разве я собака, чтобы следом за лошадьми бежать?

— Ах, чтоб тебя черти побрали! Кучер, дай ему мою пристяжную.

Сел тут Нестерко на коня, и поехали они в суд. Приехали туда. Начали их судить.

— Почему ты, Нестерко, деньги пану не отдаешь?

— А я ему и не должен! Сам не знаю, почему он ко мне пристает. Хочет, наверно, сорвать что-нибудь. Сейчас он скажет, что и валенки на мне его.

А пан и говорит:

— Ах ты дурак! Так это ж ведь мои валенки!

— Ну вот, видите. Он говорит, что и валенки эти его. Может, он скажет, что и шуба, на мне его?

И пан снова обозлился:

— Ах, чтоб тебя черти взяли! Это ведь действительно моя шуба.

— Ну вот, видите, господа судьи: он уже и шубу своей считает! Может, он сейчас скажет, что и лошадь эта его?

А пан снова кричит:

— Ах, чтоб тебя черти взяли! Это ж моя лошадь!

— Ну вот, видите, господа судьи: он уже утверждает, что и лошадь его.

Судьи думали-думали, да и говорят пану:

— Нет, братец, видать, ты лжешь, коли говоришь, что это все твое: и шуба, и валенки, и лошадь, и деньги!

И не присудили они пану ничего.

Тут наш Нестерко обрадовался, сел на коня и айда домой. И остались у него и конь, и шуба, и валенки, и деньги. И теперь он живет на те деньги, которые у пана отсудил.


ПОП И ДЬЯКОН


Жили в одном селе поп и дьякон. Оба были пьяницы. А в прежние времена попы и дьяконы жалованья не получали, жили на требы — на сборы с прихожан. Выпить и закусить они любили, да не было на что разгуляться.

Вот дьякон и говорит попу:

— У тебя, батюшка, есть книжица толстая. Пойду-ка я воровать и краденое в тайном месте спрячу, а ты по этой книге будешь гадать да деньги за это получать. Вот и будет у нас на что погулять.

— Куда же ты, отец диакон, воровать пойдешь? —спрашивает поп.

— В нашем селе у Апанаса есть хорошие волы. Пойду-ка я украду вола, отведу его в лес да привяжу к березе. Прибежит к тебе, отче, этот Апанас и будет спрашивать, где его вол, а ты ему: там, мол,и там... А я тем временем позову паренька и поставлю его вола караулить, чтобы не украли.

Как сказал дьякон, так и сделал.

Вот приходит Апанас к попу, руку целует.

— Чего ты, свет, явился?

— Да про свое несчастье рассказать, батюшка: вола у меня украли.

— А что ты, свет, дашь, коли я угадаю, где твой вол? У меня книга такая есть, по которой все можно узнать.

— Коли взаправду так, батюшка, я бы ничего не пожалел. — Я ж тебе сказал, что по книге все узнаю. Дашь пять рублей и четверть водки, и будет у тебя вол.

— Согласен, батюшка, сейчас пойду принесу.

— Сначала принеси гарнец водки, а деньги потом принесешь, когда скажу, где вол.

Мужик ушёл. Принес он гарнец водки. Поп с дьяконом уселись за стол и стали выпивать. Пьют они, а поп в книгу поглядывает, будто бы читает. Потом и говорит мужику:

— Знаешь что, Апанас, я уже вычитал, где твой вол находится. Ступай-ка ты в лес к нашей поляне и там увидишь, что твой вол к березе привязан. Воры хотят его увести оттуда, но засветло боятся.

А дьякон еще раньше предупредил хлопца: «Если кто вблизи покажется и к волу будет подходить, ты поскорее убегай».

Мужик отправился в лес. Пришел к поляне и увидел там своего Еола. Отвел он вола домой и пошел к попу. Поблагодарил попа и пять рублей ему отдал. А поп с дьяконом все пили да гуляли.

Пили они, пили, да и пропили все деньги. И дьякон опять пошел на промысел: у кого овцу украдет, у кого свинью, даже в соседнее село воровать ходил... И пошли к попу люди гадать и понесли к нему свои денежки. А поп все сидит над книгой да «вычитывает». Жили так поп с дьяконом, поживали да водочку попивали.

И услышал как-то пан, что поп хорошо отгадывает. Велел он запрячь лошадей и привезти к нему того попа.

Приехали от пана за попом, а тот пьяненький сидит, глаза такие мутные, красные.

— Просил вас, батюшка, наш пан, чтобы вы к нему во двор пожаловали,— сказал кучер.

Поп космы причесал, рясу праздничную надел, сел в карету и поехал. Приезжает к пану. Угостил его пан и говорит:

— Слышал я, батюшка, что вы людям в несчастье помогаете. Помогите и мне. У меня много денег украли. Если вы найдете мне воров, то получите два воза пшеницы и тысячу рублей.

— Сейчас, пане, я не могу — книга дома осталась. Может, придется целую ночь сидеть, чтобы разгадать,— говорит поп, а сам думает, как бы поскорей удрать от этого пана; ведь дьякон этих денег не крал, значит и угадать невозможно.

— Хорошо, за вами приедут завтра,— согласился пан и приказал отвезти попа домой.

Приехал поп домой, позвал дьякона и рассказал ему все, как было.

— Пропали мы теперь со своими выдумками. Ведь мы не сможем отгадать, кто у пана деньги украл. Надо, дьяче, удирать нам из этого села.

Тогда дьякон и спрашивает:

— Когда же удерем?

— До вечера посидим, допьем водку,— говорит поп,— а с третьими петухами и удерем. А то пан донесет архиерею, что мы людей обманываем, тогда попадет нам обоим.

— Добре,— соглашается дьякон.— И в новом месте ты попом, а я дьяконом буду.

Наступила ночь. Сидят поп с дьяконом, водку попивают, разговаривают.

А кучер, лакей и повар панский знали, что поп был у пана.

И догадались, зачем его пан приглашал. Вот они втроем и сговорились, чтобы ночью, когда пан спать ляжет, пойти к попу и упросить его, чтобы он их не выдавал. Подошли они к дому попа и видят, что поп с дьяконом пьют-попивают да мирно беседуют. Заглянул кучер в окно, а в это время петух: «Ку-ка-ре-ку!» Поп услышал петуха и говорит дьяку:

— Дьяче, а дьяче, уже один есть.

Кучер подумал, что это про него сказано. Подбежал он к двум другим панским слугам и шепчет:

— Узнал меня поп: говорит, что уже один явился.

— Пойду и я послушаю,— решил лакей.

Вот подошли лакей с кучером под окно, а петух опять: «Ку-ка-ре-ку!»

Тормошит поп сонного дьякона и кричит ему:

— Дьяче, а дьяче, уже два есть!

Лакей с кучером испугались и побежали к повару:

— Поп нас обоих узнал.

— Ну, что ж, пойдем втроем,— сказал повар.

Подошли они к окну, а петух: «Ку-ка-ре-ку!»

Поп опять как крикнет:

— Дьяче, а дьяче, уже три есть!

Перепугались панские слуги — ив хату! А поп с перепугу подумал, что это за ним с панского двора прислали. Слуги упали на колени и просят:

— Прости, батюшка, не выдавай нас грешных, что деньги украли. Мы тебе по тридцати рублей дадим, только не выдавай нас!

Успокоился поп и спрашивает:

— А куда ж вы деньги спрятали?

— Мы их в конюшне, во втором стойле от входа, зарыли.

— А денег не взяли? Все целы? —допытывается поп.

— Не брали, батюшка. Все целехоньки! Как украли, так тут же зарыли в землю.

— Ладно,— успокаивает их поп,— ступайте домой; я вас не выдам.

Поцеловали они руку у попа и пошли домой. А поп сел и стал думать: «Вот досталось счастье». Будит поп спавшего под столом дьякона и говорит ему:

— Вставай, вставай, дьяче: давай водку допивать. До утра гулять будем — наше взяло!

На другой день утром поп еще не проснулся, а за ним уже карета прикатила, с четверкой лошадей в упряжке. Проснулся поп, взял с собой толстую книгу и поехал к пану. Явился он в панские хоромы и говорит:

— Ну, пане, угадал я: нашлись ваши денежки.

Услышал это пан и давай на радостях попа водкой потчевать.

Поп водку пить не стал и говорит пану:

— Дайте-ка мне двух работников.

Дали ему работников. Пошел он с ними в конюшню, разложил свою толстую книгу, огляделся кругом и говорит:

— Ройте здесь, во втором стойле.

Стали работники рыть и выкопали сверток с деньгами.

А по уговору пан должен был отдать попу за гадание тысячу рублей и два воза пшеницы. Два воза пшеницы пану было не жалко, а вот тысячу рублей он отдавать пожалел. «Как же сделать,— подумал пан,— чтобы денег попу не отдавать?»

Думал он, думал, а тут как раз жук мимо летел. Поймал пан жука, вбежал в дом и кричит:

— Отгадай-ка, отец Никодим, что у меня в руке спрятано. Если отгадаешь, все обещанное отдам да еще водки в придачу получишь.

Задумался поп. Поскреб затылок и говорит:

— Ох, попался жучок в панский кулачок!

А пан и не знал, что поп Жуковским прозывается. Удивился он и говорит попу:

— Теперь вижу: вы настоящий угадчик, батюшка!

Разжал пан пальцы и швырнул жука на пол. Ничего не поделаешь: пришлось отдавать попу обещанное. Насыпал пан два воза пшеницы, отдал попу тысячу рублей и несколько ведер водки, поблагодарил его и отправил домой.

Приезжает поп домой, зовет к себе дьякона и говорит:

— Ну, дьяче, удалась нам и эта штука. Будем теперь пить да гулять, да панскую шкатулку поминать!


СЧАСТЬЕ И ГОРЕ


Жили-были два брата. Один из них был богатый, а другой бедный. Приходит один раз бедняк к богачу лошадь попросить поле вспахать, а богач ему отвечает:

— Иди бери, да смотри не замучай!

Пошел бедняк. Только зашел за гумно, а лошади тут и ходят. Хотел он зауздать лошадь, вдруг откуда ни возьмись человек и не дает ему лошадь зауздать.

— Кто ты такой? —спрашивает бедняк.— Почему не даешь мне братнего коня?

А тот и отвечает:

— Я счастье твоего брата.

Бедняк и спрашивает у него:

— А где же мое счастье?

— Вон там, под кустом, лежит в красной рубахе. Обрадовался бедняк, взял кол и пошел к тому кусту, видит: лежит растянувшись человек. Бедняк его как толкнет под бок и спрашивает:

— Чего ты лежишь, бездельник?!

Неизвестный человек встал и говорит:

— Ой, не бей ты меня. Я не привык землю пахать. Коль хочешь, иди да продавай что-нибудь, а я тебе тогда буду помогать.

Бросил бедняк лошадь и пошел домой. Взял новую женину юбку, отнес ее на базар и продал там за два рубля, купил за полтинник другую юбку и снова продал. Так торговал он недели две, заработал много денег и купил себе в городе дом с усадьбой и начал перевозиться. Забрал все, что было в хате, и уже хотел выходить, вдруг слышит в углу кто-то плачет.

— Кто это там? — спрашивает бедняк.

— Я!

— Кто ты такой?

— Горе твое!

— Чего же ты плачешь?

— Как же мне не плакать, коль ты меня с собой не берешь,— отвечает горе.

— Цыц! Не плачь! Так и быть, возьму. Лезь в этот сундук!

Горе влезло, а бедняк закрыл сундук и закопал его на дворе.

Потом уехал в город и стал жить богато.

Приехал раз в гости к мужику брат и спрашивает:

— С чего ты так разбогател?

— Я горе в землю закопал,— отвечает бедняк.

— Где?

— На старом дворе.

Богач обрадовался, что бедняк сказал ему, где свое горе закопал.

Приехал он домой, откопал и говорит:

— Иди снова к моему брату!

— Нет,— отвечает горе.— Твой брат человек злой, а ты добрый. Ты меня откопал, я к тебе и. пойду.

Хотел богач поймать горе и снова в землю закопать, да горя не видно стало.

Вот с тех пор и обеднел богач, а бедняк разбогател.


СЕМИЛЕТКА


Жили-были муж и жена. И были они бедные. Семь лет у них не было детей. А по соседству жил богатый мужик, у которого всего было вдоволь. И была у него телка. Семь лет она не телилась. На восьмой год у бедного мужика родила жена дочку, а у богатого телка отелилась. Жена богатого поглядела теленку в зубы — зубы красные.

— Э-э,— говорит она мужу,— он скоро подохнет. Выбрось-ка его за забор!

Богач послушался жены и выбросил теленка.

А в то время бедный сосед шел по воду. Набрал он воды и идет домой. Вдруг видит: лежит под забором теленок. Отнес мужик воду и говорит жене:

— Вот что, баба: нес я воду и увидел теленка под забором. Не взять ли его в хату? Сгодится, может, на что-нибудь.

— А поди принеси,— согласилась жена.

Принес мужик теленка и говорит:

— Ну, баба, к крестинам зарежем, вот и будет чем закусить.

— Не надо, муженек: пусть лучше телка вырастет! Может,

мы и так обойдемся!

Выросла телка, большая, жирная. А дочка их тоже быстро росла и выросла такая умная, красивая, что и сказать нельзя, какая разумная.

Вот богатый сосед разговорился как-то с бедняком, то ли в шинке, то ли где:

— Откуда это у тебя такая телка хорошая?

— Братец ты мой,— говорит бедняк,— бог дал крестины, пошел я как-то по воду, а под забором теленок. Взял я его и принес домой. Хотел зарезать к крестинам, а жена не согласилась.

Богатый сосед и говорит:

— Э-э, брат, да это ж моя телка была. Я телку отберу: это моя!

— Нет,— возразил бедняк.— Пойдем к пану, пусть он нас рассудит. Как же это, я семь лет ее кормил и пользы от нее еще не видал, а ты хочешь отнять.

Пошли они к пану. Богатый поздоровался с паном за руку, и пан посадил его в кресло: «Садись, садись, пожалуйста!» Богатый уселся в кресло, а бедный стал у порога. Пан и спрашивает:

— Зачем пришли?

А мужики в один голос:

— На суд к вам, пане.

— На какой такой суд?

Бедный и рассказал свою беду:

— Так и так, мол, дал бог мне крестины, пошел я по воду, нашел под забором телку. Взял домой и вырастил. А сосед теперь говорит, что это его телка.

— Это моя телка! У меня была корова. Она семь лет не телилась. А на восьмой отелилась. Жена посмотрела теленку в зубы и сказала, что он не вырастет. Ну, я и выбросил его. Это моя телка!

Пан подумал, подумал и говорит:

— Ну, вот что: загадаю я вам три загадки. Кто отгадает, того и телка будет. Отгадайте-ка вы, что на свете жирней, кто богаче и что быстрей всего. Кто отгадает, тому и телка.

Пошли мужики домой. Бедный вошел в хату и заплакал.

— Вот, женушка, вот, моя доченька, дал нам бог телочку, и ту богач отнимает. Пошли мы к пану, загадал он три загадки, кто

отгадает, того и телка будет. Да еще прибавил: где вам, дуракам, отгадать: не отгадаете!

Девочка и спрашивает:

— Скажи же, батюшка, какие пан загадки загадал?

Бедняк рассказал. Девочка подумала и говорит:

— Э-э, батюшка, ложись-ка спать! Утро вечера мудренее. Завтра будем отгадывать.

А богатый пришел домой и хвастает:

— Ну вот, жена, теперь телка будет нашей! Загадал нам гтан три загадки, и надо их отгадать!

И рассказал он жене о панских загадках: что на свете жирнее всего, кто богаче и что быстрей всего.

Жена подумала и говорит:

— А дурак же ты! Жирней нашего кабана ничего на всем белом свете нет. И богаче нас нет никого. Мы,— говорит,— богаче всех. А быстрей нашего коня вороного тоже ничего на свете нет: как выбежит он на улицу, как помчится — орел, да и только!

Прошла ночь. Настало утро. Девочка подошла к отцу и говорит:

— Иди-ка, батюшка, к пану и скажи ему, что жирней всего земля, богаче бога нет никого и быстрей всего человеческая мысль!

Пришли оба мужика к пану, он и спрашивает их:

— Ну как, отгадали?

Богатый сейчас же и говорит:

— Э, пан, чего там угадывать: жирней всего мой кабан, богаче меня никого нет, а быстрей всего мой конь вороной!

— Ну, а ты что скажешь? — спрашивает пан бедняка. — Угадал?

— Да будто бы отгадал, паночек: жирней всего земля, богаче всех бог, а быстрей всего мысль человеческая.

Пан тут как закричит на богатого мужика:

— Плут ты, плут! Так ты богаче меня? Пошел вон отсюда!

А у бедняка спросил:

— Кто же это тебя надоумил?

— Дочь моя, Семилетка, научила. Она родилась в то же время, когда я теленка нашел. У жены моей семь лет не было детей, а у соседа корова семь лет не телилась.

Пан выслушал мужика и говорит:

— Ну, ладно, иди с богом: телка твоя!

Он и ушел.

Однажды пан заехал в ту деревню, где жил бедный мужик. И захотелось пану узнать, что это за девочка, которая так легко разгадала его загадки. «Должно быть, какая-то особенная, наверно, умница?» — подумал пан. Подъехал он к хате бедняка. Хозяина дома не было, а хозяйка в поле работала. А дома только дочка, Семилетка, была. Вот пан и спрашивает ее:

— К чему мне лошадь привязать, девочка?

А она ему в ответ:

— Хоть к зиме привяжи, хоть к лету!

Пан стоит, глаза вытаращил: никак не поймет, что такое зима, что такое лето?

Она тогда и говорит:

— Ну, хоть к телеге привяжи, хоть к саням!

Повертелся пан около хаты, поглядел вокруг, девочкой полюбовался: умная, красивая какая! Подумал и говорит ей:

— Скажи-ка своему отцу, чтоб вечером пришел ко мне.

Когда отец вернулся домой, Семилетка ему сказала:

— Вот что, батюшка: был у нас пан и приказал, чтобы ты пришел вечером к нему.

Мужик пошел к пану. Пан и говорит:

— Да, хорошая у тебя дочка, умная. Вот тебе лукошко яиц. Скажи ей, чтоб посадила на них наседку и чтоб к утру вывела мне цыплят на завтрак.

Идет мужик и плачет.

— Ты что, отец, плачешь?

— Да вот, доченька, задал пан задачу: чтобы ты на эти яйца наседку посадила и за ночь цыплят вывела пану на завтрак.

Подумала девочка и говорит:

— Бери-ка, мама, яйца, разбей их, сделай яичницу и ложись спать: утро вечера мудренее.

Прошла ночь. Поутру Семилетка и говорит отцу:

— На-ка, отец, тебе горшочек, скорее иди к пану и скажи, чтобы лядо поскорее вырубил, взмотыжил его да просом засеял, обмолотил и пшена в этот горшочек насыпал цыплят кормить.

Пошел мужик к пану. Пан выслушал его и сказал:

— Хорошо! Умная у тебя дочь. Скажи ей, чтобы она не пешком пришла и не на лошади приехала, не голая и не в рубашке и подарок мне принесла бы такой, чтобы я им не попользовался. Если она все это выполнит, то замуж возьму, а не выполнит — голову сниму!

Пошел мужик домой и плачет. Вошел в хату и говорит:

— Вот, доченька, наделала ты хлопот: приказал пан, чтобы ты не пешком к нему пришла, не на лошади приехала, не голая и не в рубашке и подарок принесла бы такой, чтобы он не попользовался им. Если выполнишь — замуж возьмет, не выполнишь — голову снимет!

— Ну, батюшка, поймайте мне зайца!

Сняла Семилетка платье, завернулась в рыболовную сеть. Села верхом на палочку и поехала к пану. И зайца с собой прихватила. Вот подъезжает она к панскому дому. Пан вышел на крыльцо. Видит —дело плохо, Семилетка выполнила его наказ, придется ему жениться. И решил пан затравить Семилетку собаками. Кинулись собаки к ней, а она возьми да и пусти зайца на дорогу. Собаки за зайцем, а она к пану на крыльцо.

— Здравствуй, паночек!

Нечего пану делать, придется жениться на Семилетке. Позвал он ее в дом. Справили Семилетке панское платье. Поженились они и стали жить-поживать.

Прожили сколько-то, поехал пан в чужие края, а жене наказал:

— Смотри, жена, пока меня здесь не будет, крепостных судить не смей, иначе ты мне не жена, а я тебе не муж!

Сказал так и уехал.

Семилетка осталась одна. Много ли, мало ли прошло времени, и случилось так: два мужика пошли на ярмарку. Один купил телегу, другой — кобылу. Возвращались домой, кобыла в дороге ожеребилась. Один мужик и говорит другому:

— Мой жеребенок: это моя телега ожеребилась.

Ругались они, ругались и пошли к жене пана.

Пришли они к Семилетке.

— Чего вам, мужики?

— А вот рассуди нас, пани.

— Как это вас рассудить? — спрашивает она.

— Да вот ожеребилась моя кобыла, а он говорит, что это его телега ожеребилась и что жеребенок его.

Семилетка выслушала их и сказала:

— Хотя мне пан и приказал, чтоб я никого не судила, но я все-таки вас рассужу. Отпряги-ка ты свою кобылу и веди ее домой, а ты потащишь свою телегу. За кем жеребенок побежит, того он и будет.

Мужик выпряг лошадь и повел ее домой, жеребенок побежал следом, а телега стоит! Тащи, говорят ему, на себе телегу.

Он и потащил. На этом весь спор и кончился.

Возвратился пан. Узнал он, как жена рассудила споривших мужиков, и говорит:

— Как же это ты, моя милая, смела ослушаться? Я тебе одно, а ты другое, убирайся-ка от меня. Бери из дома что тебе милей, что больше нравится, и ступай, чтоб я тебя больше не видал!

— Ну что ж, друг мой любезный, если нам с тобой больше не видеться, так на прощанье вина выпьем.

Напоила пана допьяна, пан крепко-накрепко уснул. Тут Семилетка приказала поскорей запрячь лошадей, положить пана в карету, села сама и поехала к отцу, к матери. Приехала в родной дом и уложила спящего пана на нары.

— Вот тебе: вытрезвляйся! А ты, отец, приготовь-ка топоры да мотыги: будем завтра лес вырубать.

Пан проснулся, глядит кругом, своим глазом не верит.

— Где это я, что это, душечка, ты наделала?

— А что ты, душечка, велел, то я и сделала. Ты мне милей всего, вот я и взяла тебя с собой. Отправляйся-ка с отцом в лес лядо под пашню расчищать!

— Нет, душечка, садись в карету и поедем в именье и будем жить, как жили.

И я там был, мед-вино пил и сам чуть не заснул, как этот пан.


ПРАВДА И КРИВДА


Жили себе два брата, и занимались они торговлей — гоняли корабли с товарами. Вот плывут они однажды по морю и большой спор промежду собой ведут. Старший говорит:

— Моя жизнь лучше! Я хитрю да виляю, людей за горло хватаю, оттого и чаек попиваю, а ты с правдой дружен, у тебя нет хлеба на ужин.

А младший говорит:

— Нет, моя жизнь лучше!

Спорили, спорили, никак друг друга не переспорят.

— Ну, пущай,— говорят, — тот, кого встретим на море, наш спор решит, как он рассудит, так и будет.

Едут дальше и встречают пана. Рассказали ему о своем споре. Старший говорит:

— Я кручу да виляю, людей за горло хватаю, вот и чаек попиваю, а он неправды сторонится, без ужина спать ложится.

— Верно,— говорит пан,— кто неправды сторонится, всегда без ужина спать ложится.

Так старший брат с паном осудили младшего брата и порешили отнять у него все дочиста товары, чтобы не досталось ему ничего.. А пана старший брат принял к себе за товарища. Посадили они младшего брата в легкую лодку, отвезли на остров и оставили там. А потом спохватились: «Будет идти другое судно, он догонит нас, если видеть будет. Пойдем выколем ему глаза, он не увидит, куда мы поедем». Вернулись они на остров и выкололи глаза меньшему брату.

Ползал-ползал бедняга по острову и, наконец, забился под старый дуб. Настала ночь. Слышит слепец, кто-то прилетел и сел на дуб, а потом другой, и третий, и еще, и еще. И давай друг перед другом выхваляться.

Один говорит:

— Вот что я натворил. Сегодня брат брату глаза выколол. А другой:

— Это верно, если бы сидел он здесь поблизости да слыхал, встал бы раненько, начал росу собирать да глаза мазать, то и прозрел бы! Вот я помудреней штуку придумал. Мужики начнут гать гатить, плотину насыплют, целый месяц трудятся, а я за один час ее прорву!

— Так, — говорит третий, — да только, если бы он был здесь да слышал это,— затесал бы он кол с тонкого конца, да настриг бы шерсти из-под правой ноги годовалого черного барана, да прибил кусочки шерсти к тому колу крест-накрест, да как только ты начнешь плотину рвать, бросил бы он в самую водоверть этот кол, ты бы сразу плотины рушить закаялся. Вот я так помудреней беду сотворил, королевскую дочь ума лишил: она рубахи на себе рвет да ест, людей ест. Засадили ее в темницу, только одно двухвершковое окошечко в стене.

А четвертый говорит:

— Так, так, да только если бы здесь сидел кто-нибудь да слыхал тебя, взял бы он нашего старшого ковер, разостлал бы и сказал: неси меня в брынский лес, в пустыню, да взял бы там крест, да полетел бы к дочери короля, да благословил бы ее тем крестом, тогда сам ты, как безумный, в тюремное двухвершковое окошко придирался бы, продирался, да всю шкуру свою и ободрал бы.

Тут запели петухи, с дерева все поднялись и улетели.

Вылез слепец и начал собирать вокруг дуба росу да промывать глаза —и сразу прозрел. Увидал он ковер, сел на него и говорит:

— Ковер мой любый, неси меня в пустыню!

Принес его ковер в брынский лес к монаху-отшельнику. Рассказал купеческий брат отшельнику все, что слыхал. Отшельник дал ему простой медный крест. Простился младший брат, сел опять на ковер.

— Ковер мой любый, неси меня туда, где вода плотину прорывает!

Ковер и понес. Спустился возле большой плотины, подходит к мастерам.

— Что у вас слышно?

— Ничего не слышно, только вот нечистая сила плотину рвет.

— Я сделаю так, что не будет рвать, если дадите сто рублей.

Дали ему сто рублей. Отрезал он шерсти у годовалого барана,

затесал кол с тонкого конца, прибил к нему шерсть и ждет. Вот плотина уже готова. Вдруг что-то забурлило в воде и начало рвать плотину. Размахнулся он и швырнул кол в самый водоворот. Кто-то аж завизжал в воде, а плотину сразу перестало рвать.

Опять разостлал ковер справедливый человек.

— Ковер мой любый, неси меня туда, где обезумела королевская дочь.

Ковер и понес. Остановился верстах в трех от города. Пошел он пешком в город. Попросился в одной хате ночевать и спрашивает хозяина:

— Что у вас слышно?

— А то слышно, что совсем обезумела королевская дочь. До нас вести дошли, что, если бы вылечил ее кто-нибудь, король принял бы того человека себе в зятья.

— Э, я сразу бы ее вылечил!

Не успел он переночевать, а слухи дошли уже до короля, что есть такой человек, который берется вылечить королевну. Пришли солдаты, окружили дом, в котором ночевал захожий человек, и взяли его. Привели туда, где была королевна, отвалили завал и втолкнули. А она с распущенными волосами, голая, оскалила зубы и бежит к нему. Купец и благословил безумную крестом. Выскочил из королевны бес и ринулся в двухвершковое тюремное окошечко, так полез, аж темница затрещала. Едва вышел из королевны бес —ей стало стыдно, она упала ниц перед своим спасителем. А он накинул на нее свою одежу, она оделась, и вышли

они на улицу обнявшись и пошли в дом короля. Нарядилась королевна, и пошли в церковь, повенчались, и купец стал королевским наследником.

Вот спустя некоторое время пригоняет ему брат корабли с товарами и приходит в его дом. Младший брат словно забыл все и принял брата-купца, как полагается принимать гостя. Старший брат угощается и все выспрашивает: как ты сюда попал?

— Есть у меня такой ковер,— отвечает младший брат,— куда скажешь, туда он и несет.

Купец отдал брату корабли с товарами, а тот взамен подарил ему ковер. Уселся купец на ковер.

— Ковер мой любый, неси меня туда, где ты был.

Ковер принес купца под старый могучий дуб. Наступила ночь. Снова прилетели на дуб те самые и говорят:

— Тот человек, которому брат глаза выколол, стал уже королем. А каково-то тебе было, когда ты плотину рвал?

— Э, братцы, только я стал воду вертеть, он как хватит меня колом по голове, я целых полгода лечился. А каково тебе было после того, как ты королевну испортил?

— Э, братцы, только вошел он в темницу да благословил ее крестом,— я бросился в окошко, продирался, продирался, всю кожу на себе ободрал, целый год лечился.

— А ну-ка, братцы, спустимся, посмотрим, не подслушивает ли он нас?

Спустились, а купец сидит. Ну, они и разорвали его на мелкие части...


МУЖИК, ЕГО ЖЕНА И ПАН


Жил бедный мужик. У него была жена, глуповатая да еще и пьяница.

Однажды мужик поехал с женой на базар. День был туманный. Впереди них ехал барин, у которого они работали на барщине.

У барина из кареты выпал сундучок с деньгами. Мужик это заметил, остановил лошадь, взял сундучок, отнес в лес, закопал, а сам сел на телегу и поехал дальше.

Приехали они в одно местечко и зашли в корчму, мужик начал угощать жену водкой и так ее споил, что она уже на ногах не держалась. Тогда мужик пошел на базар, накупил полный мешок булок и баранок и запрятал в телеге.

Потом вернулся в корчму, и поехали они домой. Едут, видят свиньи пасутся. Жена была пьяная и не разберет, кто там ходит, вот она и спрашивает у мужа:

— Кто там ходит?

Муж отвечает:

— Это ксендз второй раз женится.

Поехали они дальше, а жена снова спрашивает!

— Какой сегодня праздник?

Мужик отвечает:

— Конопелька.

Жена удивилась!

— Ах, неужели правда сегодня Конопелька!

Приехали они домой. Жена крепко заснула. Мужик взял и разбросал булки и баранки по двору.

Проснувшись, жена стала спрашивать:

— Что это?

— Недавно прошла пироговая туча,— отвечает муж. — Теперь хватит нам хлеба на три месяца.

Прошло немного времени, жена и спрашивает:

— Где те деньги, которые ты нашел?

Муж начал отпираться, что не находил никаких денег, а упрямая жена знай твердит свое:

— Нет, ты нашел деньги!

Муж рассердился, поколотил жену и приказал ей никому об этом не рассказывать.

Жена пошла в корчму, напилась там пьяная и обо всем рассказала.

Этот слух дошел и до барина. Тогда он позвал и мужа, и жену, и всех, которые слышали рассказ жены, и спрашивает у этих баб:

— Откуда вы слышали?

Они ответили.

Пан спросил жену мужика, а она отвечает:

— Бог дал, нашел он деньги.

Он спрашивает:

— А когда это было?

— Было это в праздник Конопельки, когда ксендз женился во второй раз и когда шла пироговая туча.

Пан рассмеялся, а мужик ему и говорит:

— Слышишь, что она, глупая, болтает? Ни праздника Конопельки не бывает, и ксендз второй раз не женится, и пироговые дожди никогда не идут.

Пан посмеялся да прогнал бабу, а деньги мужику остались.


МЕНА


Жили-были дед да баба. Посадили они под нарами боб. Рос, рос боб—вырос до самых нар. Пришлось им нары разбирать.

Рос, рос боб — вырос до самого потолка. Пришлось им потолок разбирать. Рос, рос боб — вырос до самого неба. Поглядел дед на бабу и говорит:

— Полезу по стручку на небо.

И полез. Лез, лез и влез на самое небо. Там ему бог подарил золотую пятерку. Взял дед пятерку и пошел домой.

Видит: пастухи пасут лошадей.

— Здравствуй, дяденька, где ты был?

— На небе, у господа бога!

— Что тебе бог дал?

— Золотую пятерку!

— Поменяй нам ее на лошадку.

Дед согласился, уселся на лошадку и едет дальше.

Видит: пастухи пасут волов.

— Здравствуй, дяденька, где ты был?

— На небе, у господа бога!

— Что тебе бог дал?

— Золотую пятерку!

— А где же она?

— Променял на лошадку.

— Променяй нам лошадку на волика.

Дед согласился, взял вола и отправился дальше.

Видит: пасут баранов.

— Здравствуй, дяденька, где ты был?

— На небе, у господа бога!

— Что тебе бог дал?

— Золотую пятерку!

— А где же она?

— Променял на лошадку.

— А лошадка где?

— Променял на волика!

— Променяй нам волика на барана.

Дед променял, взял барана и отправился дальше.

Идет и видит: пасут индюков.

— Здравствуй, дяденька, где ты был?

— На небе, у господа бога!

— Что тебе бог дал?

— Золотую пятерку!

— А где же она?

— Променял на лошадку!

— А лошадка где?

— Променял на волика!

— А волик где?

— Променял на барана!

— Променяй нам барана на индюка.

Дед променял барана на индюка и отправился дальше.

Идет, идет и видит: дети играют на улице, на хворостинах верхом катаются.

— Здравствуй, дяденька, где ты был?

— На небе, у господа бога!

— Что тебе бог дал?

— Золотую пятерку!

— А где же она?

— Променял на лошадку!

— А лошадка где?

— Променял на волика!

— А волик где?

— Променял на барана!

— А баран где?

— Променял на индюка!

— Променяй нам индюка на хворостинку.

Дед согласился, променял индюка на хворостинку и приехал на ней домой. А баба и спрашивает:

— Ну что, был ты на небе у господа бога?

— Был.

— Что же тебе бог дал?

— Золотую пятерку!

— А где же она?

— Променял на лошадку!

— А лошадка где?

— Променял на волика!

— А волик где?

— Променял на барана!

— А баран где?

— Променял на индюка!

— А индюк где?

— Променял на хворостинку!

Тут баба рассердилась и давай хворостиной деда бить. Насмерть забила и под шестком спрятала.


СТАРЫЙ БА ТЬ К А


Верно говорят люди: что край, то обычай, что село, то нрав, а что голова, то ум.

В одном месте был обычай добивать старых людей, чтобы они хлеб даром не ели, коли работать не могут.

Бывало, они и сами просят, чтобы их добили, так им тяжело глядеть, ждать, покуда им дадут поесть или попить.

Жил один старик. У него было много детей, и все удалые да добрые. Совсем состарился отец, а сыновья его слушаются, за ним ухаживают.

Вот и давай соседи приставать, чтобы они убили своего батьку-дармоеда, потому что он стар и ни на что не годен. Жаль детям стало старенького батьку. Спрятали они его в погреб и носят ему туда есть да пить. Долго жил старенький в погребе. Лежит он на соломке, богу молится, а как уйдут соседи на работу, он вылезет из погреба, посмотрит на ясное солнышко, погреется и снова в погреб спрячется. Малые внуки да правнуки носят ему ягоды, а он ест да сказки им рассказывает. А то забегут к нему молодицы или девчата, поют ему песни да голову чешут. А сыновья, уже бородатые, часто приходят к нему потолковать о хозяйстве да поспросить старого: когда и где что сеять, как лучше обрабатывать поле, как ухаживать за скотом.

Старенький все им расскажет, всему научит. Живет себе старенький батька, а дети и внуки радуются.

Вот в том краю настал великий голод. Пропал весь скот. Люди стали с голоду пухнуть да животами мучаться. Понесли дети старенькому батьке последний кусок хлеба, а он и говорит им, чтоб они содрали с крыши солому и обмолотили ее. Послушались дети старенького, содрали с крыши старую солому и давай ее молотить. Глядят, а на току столько зерна, что хлеба до будущего урожая хватит. Спрашивают соседи: откуда у них хлеб?

Те рассказали, что это их отец научил, которого они в погребе прячут.

Пошли все соседи к старенькому в погреб и вынесли его оттуда на руках. Долго еще после этого жил старенький.

Вот с тех пор и перестали в том краю стариков убивать, а начали о них заботиться, ухаживать и уважать.


ВОДА ПОМОГЛА


Жаловалась одна молодица, что ей от мужа житья нет. Как только они сойдутся, так сразу же ругаются и проклинают друг друга, а потом муж и бить ее примется. Так повелось у них почти каждый день.

Терпела, терпела молодица и пошла искать людей, чтобы помогли ее горю. Сколько знахарок обошла.

Как только она ни заговаривала! Ничего не помогало! Пуще прежнего бил ее муж. Раньше муж не пил, а как с женой начал ругаться, так и запил. Ходила молодица к святым местам молиться, семь пятниц постилась, давала мужу пить зелье, но и это не помогло. Пуще прежнего бил ее муж.

Посоветовали люди молодице сходить к одному дедку. Жил тот дедок недалеко от села, у самой переправы. Ловил он рыбу и перевозил людей на лодке. Этим и кормился.

Вот пришла к нему молодица и жалуется на свою беду. Старик выслушал ее, дал бутылку воды и сказал:

— На это зелье. Как придет хозяин домой, набери этого зелья в рот, только не глотай, а все время во рту держи. Муж тебя не только бить перестанет, уважать будет.

Поблагодарила молодица старика и отправилась домой.

Только вошел муж в хату, а она сразу же набрала в рот воды, держит ее там и молчит. Так прошел день, другой, целая неделя, а муж и пальцем ее не трогает. Радуется молодица. Зелье хвалит.

Только вода в бутылке кончилась, и снова они начали ругаться да драться.

Опять пошла молодица к старику просить зелье. Дал старик ей воды.

Вот и в третий раз пришлось идти молодице к старику за водой. А старик и говорит ей:

— Эх, молодица, молодица, неужто ты не видишь, что это простая вода! Она-то тебе и помогла. Наберешь ты ее в рот и молчишь. Недаром говорят: «Набравши в рот воды, слова не скажешь!» А если ты молчишь, то и мужу приходится молчать. Знаешь ли ты, что бабу бьют за язык. Говорят: «За губу да по губе». Вот поди с богом да не перечь своему хозяину, лучше промолчи, и все будет ладно.

С тех пор зажили они мирком да ладком.


СМЕРТЬ


Жили-были дед да баба. Жили они очень долго, а им казалось, что прожили мало.

Пока бог давал здоровья, им жилось так, что они и не замечали, как время шло, вот и казалось им, что жизнь у них была короткая. Под старость начало все болеть: кости трещат, спину ломит, руки и ноги ноют, кашель душит, глаза не видят, уши не слышат, да и в еде вкуса нет. Есть хочется, а положи в рот хоть меду — душа не принимает.

Охают да стонут дед с бабой. Тяжело им жить на старости лет без подмоги.

Были у них и детки, и внуки, да все померли. Вот и пришлось им вдвоем век коротать.

Один лежит на печи да жалуется, что бог смерти не дает. Другой стонет на постели и бога ругает, что тот и молодых людей прибирает, а на старости лет и умереть нельзя, место освободить.

Совсем одряхлели дед с бабой, а все живут и живут. Вот как-то к лету вышли дед с бабой из хаты, сидят на завалинке и на солнце греются.

На улице куры копошатся, свиньи роются, в лужах купаются, гуси траву через плетень щиплют, дети песок пересыпают да оладьи лепят. ^

Солнце печет, а дед с бабою в шубах сидят, да и то'им холодно. Подошел к ним сосед и спрашивает про здоровье.

— Ой, какое наше здоровье,— отвечает дед.— Чем так жить — лучше в земле гнить, да бог смерти не дает.

— Эх, дед, — говорит сосед,— не греши! Жить горько, а помирать еще горше.

Тут баба стала жаловаться, что бог от них отступился, не дает смерти, не опрастывает землю. Откуда ни возьмись подбежал к соседу его сынишка и давай ласкаться да просить:

— Батенька, сделай мне хатку!

— Ладно, сынок, сделаю тебе хатку,— отвечает отец и гладит сына по кудряшкам.

Баба повеселела и тоже приласкала мальчика. Взглянул дед на бабу и вспомнил, как она своих детей нянчила. И так стало радостно ему, что он и сам приласкал мальчика.

Вот начал сосед из щепок хатку строить, а дед с бабой сидят на завалинке, посматривают на его сынишку да слушают, как он щебечет.

Вдруг подошел к бабе гусь и давай ее за шубу щипать.

— Чего он привязался? — спрашивает баба.

А сосед и говорит:

— Это за тобой смерть пришла.

Испугалась баба, гонит от себя гуся и кричит:

— Иди к деду!

А дед кричит:

— Иди к бабе!

Вот они и гоняют гуся один к другому — никому помирать не хочется.

Засмеялся сосед, отогнал гуся и говорит:

— Жить горько, а помирать еще горше.


ПУСКАЙ


Ленивый был мужик Алекса, нерадивый. Бывало, соседи скажут ему:

— Алекса, что ты не залатаешь дырки в стрехе? Видишь — хата течет!

А Алекса посасывает себе люльку и отвечает:

— Пускай течет.

Или скажут:

— Алекса, не видишь, что ли, свиньи лазят в огород!

— Пускай лазят,— отвечает он.

Пошел раз Алекса в лес лыко драть, забрался в самую чащобу, дерет и не видит, что стражник крадется. А тот тихохонько подкрался сзади и хвать Алексу за руки. Крутился-крутился Алекса — ничего не помогает: держит стражник как клещами. Стал тут Алекса ругать его на чем свет стоит.

Слушал-слушал стражник, сперва молчал, а как стал Алекса его мать поминать — не стерпел, привязал его к дереву и ну дубасить его лыками. Полосовал-полосовал, да и говорит:

— Ну, гад, подыхай тут, в лесу, а коли кто случаем забредет сюда, так скажи, что привязал тебя Пускай.

Ушел стражник, попробовал Алекса отвязаться, да не тут-то было: крепко-накрепко прикрутил его стражник. Тогда он стал кричать так, что не приведи бог. Случились тут поблизости хлопцы, услыхали, что кричит кто-то, и пошли на голос через чащу. Подходят к Алексе, спрашивают, кто его привязал, а он в ответ:

— Пускай привязал.

Плюнули хлопцы и пошли дальше. Стоит Алекса, плачет, а тут, как назло, комарье одолело — глаза выедает. Он снова давай кричать, звать людей на помощь.

Услыхали пастухи, может, думают, кого-нибудь медведь дерет; бегут на крик и видят — стоит Алекса под деревом и только головой мотает. Глянули они поближе, а человек-то к дереву привязан!

— Кто это тебя, дяденька, к дереву привязал? — спрашивают.

— Пускай привязал! —отвечает Алекса.

Хотели было и пастухи оставить Алексу, как был, но тот снова начал кричать:

— Помогите, кто в бога верует, отвяжите руки!

— Хвороба на твою голову,— говорят пастухи,— почему ж ты сразу не хотел, чтобы мы тебя отвязали и говоришь «пускай привязал»?

Отвязали пастухи Алексу, ухватил он свой топоришко, кинулся в кусты, как волк, прямо к дому.

С той поры перестал Алекса что ни слово говорить «пускай».


КУЗЬМА


На свете всего наживешь и Кузьму батькой назовешь.

(Присказка)

Женился Кузьма совсем еще молодым. Жену себе взял молодую, здоровую да справную. Да не было Кузьме от нее житья. Что бы он ни сделал — все неладно. С кем бы ни заговорил — она тут как тут, начнет болтать, будто горох сыплет.

Родился у них сын.

И чего только не натерпелся Кузьма от жены!

Сын подрос, а она батьку к нему и близко не подпускает. Растет сын и никого не слушает.

Научила его мать, чтобы он не звал Кузьму батькой. Бывало, сын скажет: «Кузьма, иди пахать! Кузьма, загони свиней!» — а батькой никогда не назовет. Горько Кузьме, да ничего не поделаешь. Люди смеются: «Дурак Кузьма! Сначала женка на его горбу ездила, а теперь сына вырастил, да и гнется перед ним в дугу».

Поехал раз Кузьма с сыном за сеном. Навили они большие возы и отправились домой. Мороз был небольшой, дорога ровная и легкая. Влезли они на возы, да и едут помаленьку. Пока ехали болотом, дорога была гладкая, а как подъехали к лесу —пошли ухабы.

Слез Кузьма с воза, идет да на выбоинах свой воз поддерживает. А сын лежит на возу и командует.

— Кузьма, вон ухаб, поддержи мой воз; переведи кобылу на ровное место, а то воз перевернется.

Поддержал Кузьма свой воз на ухабе, а воз сына лег набок. Полетел сын с воза, упал в снег и обругал Кузьму.

Подняли они воз и поехали дальше.

Вдруг на повороте воз сына снова накренился.

Подбежал сын к возу сбоку и уперся в него плечом, не смог удержать и упал в снег. Тут воз опрокинулся и прямо на него.

— Кузьма,— кричит из-под воза сын, — подними воз, а то не вылезу, задохнусь!

Молчит Кузьма. Достал трубку, вынул из кармана кисет с табаком и давай закуривать. А сам про себя думает: «Лежи, коль не хочешь назвать меня батькой».

Долго звал сын Кузьму, да тот откликаться не хотел. Понял сын, что не вылезти ему из-под воза, и давай просить:

— Батька, подними воз!

Рад Кузьма, что сын назвал его батькой.

Поднял он воз и освободил сына.

Поднялся сын, отряхнул снег, да и говорит:

— На свете всего наживешь и Кузьму батькой назовешь.

Вот с той поры и пошла присказка, что на свете всего наживешь и Кузьму батькой назовешь.


БРАТЬЯ И ГОСТИ


Жили-были два брата, жили как бог дал. Приехали раз к ним гости. Гостят они день, два, гостят неделю, а потом и на другую напрашиваются.

Братья и говорят промеж собой: «Что это за гости? Ну, погостили бы день, два, а то живут вторую неделю, едят да спят, а работать не хотят. Как бы их выпроводить?»

Думали они думали, как быть, и Задумали затеять драку. Пошли на гумно молотить, молотят, а сами слово за слово и давай ругаться, а потом и драться. Младший брат и закричал: — Злодей ты, давай мне половину!

Поругавшись, братья поделили все, что имели. Поделили они и гостей. Старший взял одного, а младший —другого.

Вот подходит обед. Старший брат, который был подобрее, постарался на совесть и приготовил для своего гостя хороший обед. Было у него все: и миска мяса, и колбасы, и, будь она неладна, бутылка водки.

А у младшего ничего не было. Только наварил он щей, да и то постных. Сидит, а самому и на стол нечего подать.

Вот младший брат и говорит своему гостю, чтобы он взял у старшего кусочек колбасы. Только гость взял, а старший брат — трах его ложкой по лбу.

Тут младший брат и говорит:

— Как! Ты моего гостя будешь ложкой по лбу бить? Уж если ты моего ложкой, то я твоего —половником!

— А-а! —закричал старший брат.— Ты моего бьешь половником? Так я твоего кочергою,— да как стукнет того кочергою по спине.

— Ах ты мошенник! —.начал ругаться младший брат.— Чтобы тебя холера взяла! За что ты так сильно ударил моего гостя? Ему аж небо с овчинку показалось.

— Вот тебе за братнего гостя,— а сам ухватил гостя-за чуб да и выбросил за порог.

Тут младший брат своим чередом за другого гостя принялся. Так они их и выпроводили.


ОТ ПЬЯНСТВА ВСЕВОЗМОЖНЫЕ ГРЕХИ


Спасался один угодник. Бог ему сказал:

— Сделай один из трех грехов: или говядины наешься, или вина допьяна напейся, или человека убей.

Угодник согласился:

— Я пьяным напьюсь.

А как только напился пьяным, то и говядины наелся и человека убил.


НЕБЫЛИЦА


Ты мальчик! Ты молокосос!

— Нет, я вместе с дедом рос: мамка была в девках, батька — холостой. Жили мы богато: семь было кошек дойных да два кота убойных. Масла кринку насбирали да лошадьми топтали! У нас кобыла была жеребая, да жеребенка не увидали, в масле затоптали! Масло расковыряли —жеребенка достали. Жалко было жеребенка: жеребенок был велик. Лошадей было помногу — четверка, и все добрые. Кобыла машистая по три версты в сутки шастала, Пегая со двора не бегала. Палавая выездит весь двор, не уставая. Был конь с побежкой — его погоняли долбежкой. Припашек хлеба был большой. Возле угла рожь засевали, у порога мешки расставляли. Урожай был богатый: наклали на кожух целый стог снопов. Откуда ни возьмись кот: как прыгнул с полатей — и прямо на стог. Стог перевернулся, в ушат окунулся.

Дед мой загоревал.

Не горюй, наварим солоду, наварим пива. Сделали солод, наварили пива, позвали гостей. Дед выдолбил ковш, а я дубинку. Как стали потчевать гостей —кто раком, кто боком, так и пополз. Мы с дедом были плотники хорошие. Как начнем избу рубить, в первом венце двери прорубим, во втором окна. А на третьем венце избу заканчиваем да на старых коромыслах зарубки зарубаем.


ХОРОШО, ДА НЕ ДЮЖЕ


Я дорогой шел, я пятак нашел.

Л— Это хорошо.

— Хорошо, да не дюже.

— Почему?

— Пятак щербат.

— Это плохо.

— Плохо, да не дюже: я гороху купил.

— Это хорошо.

— Хорошо, да не дюже.

— Почему?

— Горох червивый.

— Это плохо.

— Плохо, да не дюже.

— Почему?

— Я кабана откормил.

— Это хорошо.

— Хорошо, да не дюже.

— Почему?

— Кабана волк съел.

— Это плохо.

— Плохо, да не дюже: я волка убил.

— Это хорошо.

— Хорошо, да не дюже.

— Почему?

— Пан шкуру отобрал.


СКОМОРОХ


Выла жена хороша, а муж поплоше.

Не хочет жена с мужем жить — дружка завела получше. Бывало, притворится она больной, пошлет мужа за зельем, и пошлет подальше, чтобы подольше побыл, а сама с дружком пирует.

Мужик из сил выбивается, она снова прикинется больной, да еще дальше посылает, снова ему урок дает до Якова дня. Он снова принесет.

— Нет, душечка; если бы ты медвежьего молока достал, тогда бы я поправилась.

Он вышел за ворота, а там сосед стоит:

— Здорово!

— Здорово!

— Где был?

— Да ходил жене за зельем, жена моя лежит.

— Дурак, дурак,— говорит сосед,— не выбивайся ты из сил: у тебя она лежит, а выздоравливает с другими. Приходи-ка ты к нам. Мы тебя научим, как ее вылечить. У меня ночует скоморох со скрипкой, а она таких людей ищет, чтобы были с музыкой. Пришел мужик к соседу.

Сосед посадил его в мешок, прикрыл соломой, помог скомороху взвалить мешок на плечи.

Приходит скоморох к мужику, а там пируют.

— Голубушка! Не пустишь ли на ночь?

— Нет. У меня гости.

— Голубушка, я с музыкой хожу.

— А, дедушка, вот и хорошо, что ты с музыкой.

Пустила его и говорит:

— Неси мешок, в ту избу поставь.

— Нет, голубушка, я его тут в уголке поставлю.

А сам положил мешок под лавку, в уголок.

— Ну, дедушка, налаживай свою музыку. Играй, дедушка! Скоморох играет, а она пляшет да приговаривает:


Кто за молоком пошел,

Чтобы назад не пришел!


А скоморох свое заводит:


Ты слышишь, ты, солома,

Ты видишь, ты, солома,

Что творится дома?


— Да нет, дедушка, ты так играй:


Кто по яблочки пошел,

Чтоб назад не пришел!..


А хозяина сосед научил, что сделать, когда вылезет из мешка. «Сначала хворобу выгонишь: не будет тебя за лекарствами посылать».

Вылез мужик из мешка и откатал ее дружка. А жена стоит как дурочка, сложа руки.

Тут сосед говорит (а он пришел полюбопытствовать и сзади стоял):

— Что глядишь? Возьмись за нее хорошенько, выгоняй хворь.

Так мужик жену отходил, что и до сих пор она здорова.


ДУМЫ МУ ЖИКА-ОХОТН ИКА


Жил-был охотник. Пришел он в лес, глядит — заяц под кустом спит. Охотник достал из кармана табакерку, трясет на ладонь табак, а сам думает:

«Что мне с этим зайкой сделать? Вот возьму и убью его! Обдеру, мясо — в кадку, а шкуру продам. Немалые деньги выручу! Большие деньги! А что я на те деньги куплю? Куплю я курочку! Курочка яичек нанесет. Посажу ее, она выведет цыпляток. Как только цыплята подрастут, петушков порежу, а курочек продам. Немалые деньги выручу! Большие деньги! Что я на те деньги куплю? Куплю овечку и барана. Овечка принесет ягняток. Барашков отберу и пущу на откорм, а ярочек продам. Немалые деньги выручу! Большие деньги! Что я на те деньги куплю? Куплю корабль, льну да семян и поеду на море торговать. Куплю я вотчину и буду подати собирать. Придет мужик просить отсрочки и скажет:—Паночек, будь добрый, подожди, отдам с лихвой!»

— Вон, мужик! —так крикнул, что заяц испугался и убежал.


ПАДЧЕРИЦА И ЧЕРТ


Выла у мачехи дочка и падчерица. Невзлюбила мачеха свою падчерицу и надумала от нее избавиться. Посылает мачеха падчерицу в лес за чем-нибудь. Но не прошло и часа, как падчерица все-таки вернулась домой жива и здорова.

Тогда мачеха надумала: истопила баню; все пошли попарились, мачеха посылает падчерицу:

— Иди ночуй в бане!

Пришла падчерица в баню, перекрестилась и легла спать. Только она легла, как приходит молодец молодцом. Приходит и говорит:

— Здравствуй, девушка!

— Здравствуй.

— Девушка, девушка, будь моей невестой.

Это была нечистая сила. Она ему и отвечает:

— Где же я буду спать? У меня нет ни перины, ни подушек!

А черт отвечает:

... —Подожди, принесу.

Пошел и приносит ей — господи! — и перин и подушек полную баню.

— Ну, девушка, будем жениться.

— Нет,— отвечает она,— не буду. У меня шубы нет.

Вот он побежал и принес ей шубу. Очень хорошую.

— Ну, девушка, будем жениться?

— Как же я пойду замуж: у меня нет ни рубашки, ни юбки, ни сарафана, ни платка. Ты же видишь, что я совсем раздетая?

Вот он сейчас же принес ей все.

— Ну, а теперь жениться будем?

— Как же я пойду за тебя: все люди будут холсты ткать, а у меня нет ничего.

Принес ей ниток, вьюшек, стан.

— Ну, теперь уж иди за меня?

— Как же я пойду, коли у меня ни копейки денег. Сношу эту одежку, а потом и на люди не в чем выйти!

Он сейчас же несет ей мешок денег, сколько мог донести. Тогда девушка и говорит:

— Подожди, пока я переоденусь, а то ты такой нарядный, а я в тряпье хожу, у меня нет ничего!

Вышла девушка за двери стала бога молить, чтобы петух запел.

Как запел петух, так черт и провалился сквозь землю.

Тогда она перекрестилась, прибежала к отцу и говорит:

— Татулька родненький, запрягай скорее лошадь, я свое добро не донесу из бани. Надо привезти.

Мачеха давай бранить падчерицу:

— Ишь ты, негодная! Я ее на смерть послала, а она жива осталась, да еще и добра навезет из бани. Вот уж навязалась на мою голову. Куда ни пошлю — все жива.

Батька запряг лошадь и думает: «Господи, откуда она столько добра набрала? Страсть: и денег, и одежы, чего только здесь нет!»

Вот привезли добро домой, мачеха прямо испугалась, сколько. И говорит своей дочке:

— Ну, дочушка ты моя, собирайся: я тебя в баню отведу. Она дура, да и то сколько добра принесла, а ты же все поумней ее, еще больше принесешь.

Нарядила она свою дочку, отвела ее в баню и дверь на засов заложила.

Вот он, нечистая сила, и приходит.

— Девушка, девушка, выходи за меня замуж!

А она ему:

— Нет, не пойду, непригожий ты!

Тогда он взял всю кожу с ног до головы и содрал и расстелил ее на печи, а тело разорвал на части и разбросал по полу.

Ждала-ждала мачеха свою дочку, да и говорит мужу:

— Что это ее нету? Видно, добра больно много — не донесет!

Пришла сама в баню, а дочка вся разорвана на части, да кожа на печи.

Давай она плакать, что сама на смерть дочку отправила.

Плакала-плакала, ничем не поможешь, так и похоронила дочку.


СТРИЖЕНО ИЛИ ГОЛ ЕНО


Жил-был один бедный мужичок, и была у него очень непослушная жена. У них было несколько овец. Дождутся они осени или весны и давай их стричь; остригли, и говорит этот мужичок своей жене:

— Вот как мы оголили их!

А жена ему отвечает:

— Нет, остригли.

Мужик захотел над нею пошутить:

— Говори, что голено!

— Нет, не по-твоему будет, а по-моему: стрижено!

Спорили они, спорили:

— Говори, что голено, не то я тебя утоплю!

А жена отвечает:

— Топи, не топи, а будет стрижено!

Тогда мужик взял жену и повел ее топить. Приводит на болото и спрашивает:

— Ну, будешь говорить, что голено?

— Нет, стрижено!

Тогда мужик взял и утопил ее по колено в воду, а сам спрашивает:

— Что, голено?

— Нет, стрижено!

Мужик утопил ее по пояс и спрашивает:

— Что, голено?

— Нет, стрижено.

Утопил мужик ее по шею и спрашивает:

— Ну, что, голено?

— Нет, стрижено! — отвечает жена.

Мужик утопил ее с головой, только руки остались, а она двумя пальцами шевелит и все свое твердит.

Думал-думал мужик, как быть; да взял и утопил ее совсем. Пришел мужик домой, а без нее еще хуже. Вот он и думает: «Пойду-ка я вытащу ее».

Взял мужик веревку и отправился на болото. Вот пришел он на болото, навязал на веревку камень и бросил его в трясину.

Вытаскивает он черта.

— Кто ты такой?

— Я черт! Сделай милость, вытащи меня, а то мне тут баба покоя не дает.

Мужик вытащил его. А черт и говорит:

— Что тебе за это дать? Денег или хлеба?

Думал-думал мужик и отвечает:

— Давай хоть денег!

— А сколько тебе денег?

— Насыпь вот эту шапку! Только дай мне часик отдохнуть.

Вот черт ушел, а мужик сразу же принялся копать яму.

Пришел черт и спрашивает:

— Ну, что, управился?

— Управился,— отвечает мужик.

— Ну, подставляй свою шапку!

Взял мужик шапку, продырявил и подставил ее над ямой.

— Ну, сыпь!

Черт сыпал-сыпал золото, а никак полную не насыплет.

Тогда мужик и говорит ему:

— Ну, досыпай!

— Нечем. А что ты с меня возьмешь за то, что я не досыпал?

— А вот что я возьму с тебя: помоги мне в одном деле. Один помещик выстроил себе громадные хоромы, да только жить в них нельзя. Вот ты мне и скажи, что делать?

— А вот что сделай: припугни чертей своей бабой, и хоромы станут твоими.

Пошел мужик к помещику, чьи хоромы.

— Я ваш дом, барин, могу исправить. Что дадите?

— Вот тебе двадцать пять тысяч.

— Ну, хорошо,— сказал мужик.

Вот пришел он в сад, вырубил там сухую яблоньку, взял ее за макушку и тащит в окно помещичьего дома, а сам кричит:

— Уходи, черт, баба идет!

А тот черт всем своим друзьям как крикнет:

— Уходите, братцы! Это та баба идет, которая нас из болота выгнала!

Черти все и убежали.

Тогда помещик, который просил мужика, позвал его к себе, дал ему что полагается, позвал священника, отслужили, что следовало. Стал он жить-поживать да добра наживать, а когда и проживать.

Я там был, мед-вино пил, по губам текло, а в рот не попало. Дали мне калача, в болоте намоча, я был смел, взял да и съел. Дали мне смык, я под ворота шмыг.


О МУЖИКЕ, КОТОРЫЙ ЛОВКО ВРАТЬ УМЕЛ


Один государь любил слушать врунов. Бывало, поставит глубокую тарелку с золотом и положит рядом меч. Если государь скажет, «ты, братец, врешь», то бери золота, если государь не скажет «что врешь» — голова прочь.

Один старик, порядочно выпивши, решился подойти к государю, не столько врать, сколько правду говорить да золото получить.

Пришел он во дворец, а там царь с вельможами пирует. Доложили царю, что старик пришел врать для ихнего пиршества. Царь обрадовался, приказал насыпать полное блюдо золота и положить меч.

Старик начал первый рассказ:

— Поехал я вчера пахать под яровое. Лошадь моя была слабая. Вот я и отпряг ее пораньше. Лошадь покачалась-покачалась и на две части перервалась. Перед побежал домой, а зад в поле ржет.

— Врет мужик! — говорят вельможи.

А государь говорит:

— Мужик хитер: все сделает.

— Подогнал я зад к переду, сшил лыком, ракитовым колом забил, а сам лег отдохнуть. Проснулся, ракита на моей лошади выросла не так высоко, а до самого неба. Вздумал я по этой раките лезть на небо.

Вельможи говорят:

— Врет мужик. Может ли такое дерево до неба вырасти? А государь говорит:

— Мужик хитер: у него все может случиться.

— Пошел я по небу...

А вельможи спрашивают:

— Видал ли ты там бога?

— Видал.

— А что он там делает?

— Ас учениками в карты играет.

— Врет мужик,— говорят вельможи.

А государь отвечает:

— Вы же можете со мной играть в карты, так и бог с учениками.

— Неправда,— говорят вельможи,— бог этим не занимается.

А государь отвечает:

— Мужик хитер: он все может придумать.

— Походил я по небу и вспомнил, что уже время запрягать лошадь. Хотел я спуститься на землю, да ракита на лошади подгнила и свалилась, выходит — я прогулял. Пошел я по небу и вижу: богатый мужик лопатой овес веет, да так, что мякина под небо летит. Я давай ее ловить да веревку вить.

— Врет мужик,— говорят вельможи.— Разве из мякины веревку можно вить?

А государь отвечает:

— Мужик хитер: он все может сделать.

— Потом я привязал эту веревку на небе и начал спускаться. Не долез до земли не больше ста верст: веревка коротка. Я вверху отрезал, а низ наставил.

— Врет мужик,— говорят вельможи,— как можно верх отрезать, а низ наставить? Он бы убился.

А государь отвечает:

— Мужик хитер: он все может сделать.

— Потом я полез дальше. Веревка коротка, саженей на сто. Я поленился привязывать и подумал, что можно соскочить, и попал в трясину по самую шею, вылезти не могу. Пошел в деревню, взял лопату и откопался.

— Врет мужик,— говорят вельможи,— как же он по шею увяз, да пошел в деревню за лопатой? Она ему не нужна.

А государь говорит:

— Мужик хитер: он все может сделать.

— Потом я пошел на реку, вымылся и вышел на широкую долину, где пастух пас овец. Подошел я к нему и говорю: «Здравствуй, пастух-молодец!» А он отвечает: «Я не пастух-молодец, а царский отец!»

— Врешь, братец! —закричал государь.— Мой отец не пас овец!

— Кто, ваше величество, врет, тот и золото гребет.


УРОЖАЙ В МОЗЫРЕ


Жил один человек, было у него всего много, только не было денег. Думал он, думал, где их взять, и говорит: «Пойду по свету». И пошел. Идет он дорогой и видит —мальчик боронит. Подошел он к нему и зовет:

— Пойдем, дитятко, со мною деньги искать.

Тот отвечает:

— Пойдем, дядя.

Идут они, видят усадьбу. Человек говорит мальчику:

— Ты останься здесь, а я пойду в усадьбу, будут у тебя что спрашивать, отвечай толково.

Пришел человек в усадьбу, разузнал, кто в усадьбе живет, и пошел прямо в комнаты к помещице. Помещица спрашивает: — Откуда ты?

— Из Мозыря.

— А какой там урожай? Правда ли, что очень хороший?

— На все, барыня, хороший урожай, но лучше всего капуста уродила. Такая удалась хорошая, что с одного кочана можно двенадцать кадок наквасить.

Помещица говорит ему:

— Обманываешь ты.

— Нет, не обманываю, а если барыня не верит, пусть пошлет своего слугу, он там на месте посмотрит.

— А если ты врешь, что ты мне заплатишь за то, что мой человек понапрасну туда поедет?

— А если правда, что барыня мне даст?

— Сто рублей.

— А если обманываю, останусь у вас служить.

Загрузка...