Белые шнурки

18. Ренегат

Эта история довольно нехарактерна для истории Движения на Урале. Вспоминать ее не очень любят. Причин тому несколько, но главная из них — в достаточно сложной этической дилемме для ее участников, когда не все смогли сделать правильный выбор. Примечательна она и тем, что человеческое начало порой может преодолеть не только идеологические рамки, но и отчасти здравый смысл и инстинкт самосохранения.

Начать, наверное, следует с истории бригады А., описанной в главе «Прирожденные». Лично А. не был ее первым бригадиром, хотя именно с ним и его заслугами ассоциируется имя этого коллектива. Первый состав бригады, которой предстояло стать знаменитой, собрал человек по имени Константин. Константину было около двадцати лет. Высокий, худощавый, с очень резкими движениями, он безоговорочно стал лидером как хороший командир и сильный боец. От природы и богатой практики он обладал крайне тяжелым ударом, и даже с левой, легким движением, неоднократно посылал в нокаут весьма крупных оппонентов. Для скинхедов этого исторического промежутка еще было актуально следование субкультуре — вид у Константина всегда соответствовал его убеждениям. Кроме неплохих бойцовских качеств он отличался полным отсутствием жалости и страха, что и привело в его коллектив тех, из кого талант А. в последствие сделал звезд прямого действия. Многочисленные драки под руководством Константина были не столь упорядочены и доведенными до механического совершенства, но не менее жестокими. Именно тогда эта бригада кроме «акций» по приезжим зарабатывала жуткую славу среди неформальной молодежи — регулярно отборный состав накрывал то рэперов, то неформалов, то экстремалов, то чей-то концерт. Лично с Константином мне общаться никогда не доводилось, и я не могу сказать насколько его действия были обусловлены идеей, а насколько — тягой к насилию. Очевидцы полагали что он был как раз достаточно убежденный последователь идей скинхедов, что скорее всего и было правдой. Четыре года разницы в возрасте между ним и А. как раз и охватывают временной промежуток, когда субкультура скинхедов утратила свое значение и уступила месту жестким криминальным формированиям.

Константин был лидером во всем, начиная от руководства бригадой в бою и заканчивая постоянным положением первого среди равных. С ним тогда была и единственная девочка их бригады, что несомненно всех устраивало. Так продолжалось достаточно долго, пока неожиданно для всех не произошло очень странное событие.

Есть много версий от чего так вышло, но большинство думают что проблема в извечном «шерше ля фам». Похоже что-то не то вышло между Константином и девочкой, и он громогласно поссорился с собственной бригадой, причем до такой степени сильно, что кроме нее разорвал отношения и со всем Движением как таковым. После этого события молодой лидер, А., и вышел на первый план. Если бы бригадиром продолжал оставаться Константин как гораздо более старший по возрасту, не исключено что развитие этого коллектива бы не имело столь яркого итога.

Так Константин со всем своим опытом и навыками остался не только без своей бригады, но и за пределами дела, которому служил много лет и за которое пролил немало крови. Для него это стало поводом для роста чрезвычайной озлобленности, ну а душа требовала активных действий.

Если бы на его месте был кто-то другой, то скорее всего история не имела бы никаких последствий — «отряд не заметил потери бойца». Результат открытого конфликта был бы чрезвычайно быстрым и трагичным — бывший охотник бы неминуемо стал дичью для собственных соратников. Константин, однако, отличался от основной массы — он объявил в одиночку войну Движению, и это было вполне серьезной угрозой. Бывшим соратникам противостоял один из самых опытных и умелых полевых командиров Екатеринбурга.

Свой крестовый поход против фашизма Константин начал с поиска новых бойцов. Как никто другой он знал все слабые стороны «бригад». Самой основной проблемой было низкое качество и плохой личный уровень бойцов большинства бригад по одиночке. Эта проблема решалась налаживанием группового взаимодействия, но что будет если на месте бойцов из подворотен встанут серьезные спортсмены под его же грамотным руководством? Анализируя причины успеха разгона и опиздюливания десятикратно превосходящих составов рэперов и неформалов, Константин совершенно верно видел ключ успеха в противостоянии слаженной банды и неорганизованной толпы.

Планом Константина стало повторение успеха своей старой бригады на новом человеческом материале — рэперах и экстремалах. Количество пиздюлей которые те и другие насобирали от скинов вообще, а от его собственной бригады особенно, гарантировало высокую мотивацию для противостояния скинхедам. Среди экстремалов встречалось немало физически развитых крупных парней, ну а возглавить их собирался опытный убийца и бандит. Успешный пример такого коллектива также существовал — московские White Smoke Clan, которые как раз таки и были успешно акционирующими бандитами от хип-хоп культуры. Особый оптимизм внушала и численности экстремалов и рэпперов: на неоднократно разгоняемой усилиями Константина площадке у Драмтеатра их собиралось до ста пятидесяти человек одновременно. По сравнению с 20–30 бойцами его прошлой бригады, из которых «основу» представляли десятка полтора, это была целая армия. Будущее виделось Константину крайне радужным, поскольку после возврата долгов бывшим соратникам в мечтах его ждала криминальная вершина.

Около Драмтеатра Константина ждал быстрый и ошеломительный успех. Привычными методами ему удалось очень быстро привести к повиновению локальных лидеров поклонников негритянской музыки и необычных видов спорта. Идея дать пизды скинхедам витала там в воздухе постоянно, но ее реализация упиралась в полное непонимание того каким образом это можно сделать. Очень скоро Константину удалось собрать вокруг своей персоны более 60 человек, подходящих для WSC Екатеринбурга. От желающих и сочувствующих не было отбоя: у рэпперов на тот момент был пик моды и период наибольшей численности. Наступало время расплаты.

Для начала следовало громко заявить о себе, и Константин сделал ход конем: объявил о желании забить стрелку «всем фашистам Екатеринбурга». Первым, кто ему попался под руку, оказался М.

— Ты фашист, сука! Я вам всем стрелку забиваю! — сообщил ему Константин.

— Да ты охуел, Костя? — спокойно спросил М. — Я фашист? Я фашистов сам ненавижу, бля! Гитлер фашист был, дак я ненавижу Гитлера!

— За что же? — удивленно спросил Константин.

— Во-первых, он русских убивал. Во-вторых за то что войну проиграл. А в-третьих за то, что мало жидов с цыганами в печку отправил! Ты посмотри бля сколько этого говна расплодилось! Я патриот, а фашистов я сам ненавижу! — Свиные глазки М. выражали крайнее негодование.

Что ответить на это наглое свинство, Константин не нашел. Открытый конфликт с М. так же ему совершенно не улыбался: в бою один на один он мог рассчитывать в лучшем случаю на ничью, а скорее всего первый же бой на новом поприще закончился бы для него отменными пиздюлями. Поэтому он направился к близкому другу и соратнику М. по бригаде, проживавшему неподалеку. Тот идею о стрелке воспринял очень философски, забив место в собственном дворе на улице Машиностроителей. Начиналось веселье.

Известие про стрелку Константина против объединенных бригад широко разнеслось по городу. Кто поглупее всячески клеймили и обещали разорвать предателя, а кто поумнее сильно задумались. Константина слишком многие знали как лидера и бойца, чтобы поверить в легкую победу, опять же вспоминалась мудрость про войско из ослов под руководством льва. Делать между тем было нечего, и несколько лидеров начали собирать людей. Руководящая роль выдалась бригадиру «Варяга» Прапору, поскольку оба предложения про стрелку получили бойцы его коллектива. Рядом с «Варягом» сразу оказались боевики союзной РНЕ второго созыва банды, представившие весь акционирующий состав и обоих лидеров этой структуры. Личный состав тех и других составлял примерно тридцать человек очень среднего качества, заметно уступавшего той же бригаде А., за исключением ряда толковых бойцов. Еще примерно такое же количество было подписано какого-то окраинного сброда из молодых и плохо организованных бригад. Также они могли рассчитывать на десяток-другой случайных персонажей наподобие разрозненных бойцов других коллективов, сочувствующих отморозков типа того же Виктора и отдельных представителей околофутбола. Все вместе представляло собой точное подобие состава, собранного Константином по численности, с небольшим преимуществом в качестве ядра но гораздо меньшими резервами. Особенностью третьего-четвертого ряда из случайных пассажиров было то, что эта публика гарантированно убегает в случае, если начинается плотный замес. Однако если их сторона побеждает, они с радостью участвуют в добивании упавших и прыжках на голове. Из шести десятков собранных «Варягом» и союзниками таких была примерно треть и где-то двадцать в резерве, а у Константина один центр был порядка полусотни весьма увесистых спортивных ребят и неисчислимые резервы до полутора сотен: под его флагами также собирался общак со всего города.

Свой тактический расчет между тем был у обеих сторон. Константин рассчитывал на победу стремительным первым ударом — за ним было время нападения. Теоретически без умения скинхедов выдерживать первую линию и держать строй прогон в месте атаки гарантировал бегство всего «общака», с добиванием всем бесчисленным рэпперским резервом. «Варяг» рассчитывал на позиционное доминирование во дворе с довольно узким выходом и ограниченными направлениями для атаки. А главный расчет был собственно говоря на помощь Уралмаша: на Машинке любая драка с участием местных жителей стягивала на сторону аборигенов силы всего района вне зависимости от причины конфликта. Отсутствие успеха в первые минуты боя гарантировал Константину пиздюли от всех обитателей этих мест от мала до велика, которых после сигнала «наших бьют» на поле боя становилось бы все больше и больше, от местных гопников до представителей низшего звена уралмашевской группировки. Заранее собрать огромный состав и с ним ждать гостей не позволила бы милиция, поэтому расчет был на довольно короткий промежуток времени для сбора максимального числа сочувствующих уже в процессе. При равных составах каждая из сторон имела примерно одинаковые шансы на успех. Обе стороны делали и ставки на аргументы: у скинов традиционно доминировали ножи, которыми многие пользоваться умели; а со стороны их противников бейсбольные биты, которыми пользоваться не умел практически никто.

Был промозглый апрельский вечер. В окрестностях метро «Уралмаш» уже изрядно пьяный М. встречал с некоторым количеством бойцов соратников из других районов. На его лице была широкая добрая и искренняя улыбка — как у человека, которого все поздравляют с днем рождения. Одет он был в неброскую спортивную куртку необъятных габаритов, из каких-либо отличительных признаков в глаза бросалась только «роза» на том месте, где у остальных людей находится шея. Вокруг него было уже людно; гости из центра города прибывали каждую минуту. Рядом с ним был неизменный Виктор и еще несколько человек из числа опытных «акционеров». От бригады А. так и не поступило окончательного ответа, можно ли на них рассчитывать в боевых действиях против их же бывшего командира. Как и предсказывал Виктор, из их основного состава так никто и не появился, но присутствовала довольно опытная молодежь из их окружения.

Спустя некоторое время около трех десятков молодых парней выдвинулись к месту сбора — тому самому двору на улице Машиностроителей. Виктор лениво пререкался с М. по поводу тактики боевых действий. М. негодовал:

— Скауты бля нужны, скауты. Если не пропалить их на подходе и не встреть с разбегу, то нам пиздец. Костя не лох какой — знает что делает.

— Говорю тебе — нет резону выходить из двора, если мы их щас не накроем! — Виктор в третий раз повторял одно и то же. — Как только мы выйдем из двора, рискуем попасть под атаку с двух сторон. Тебе Костя лично гарантировал весь общак одной толпой? На открытом месте мы подарим ему инициативу, а как ты верно заметил он далеко не лох. Карлота побежит.

— Скауты на что? Пропалить все вокруг — я эти дворы с детства знаю.

— Скауты на то и нужны, чтобы дать возможность подготовить торжественную встречу. Но там, где нужно НАМ!

Прохожие сторонились толпы молодежи, идущей коротким путем к месту назначения. Глаза идущих на глазах делались пустыми, а выражения лиц, в семейной обстановке самых обычных и даже иногда симпатичных — превращались в жутковатые оскалы. Каждый идущий перебарывал в себе страх и жалость, и внутренне готовился к тому, чтобы калечить и бить, под воздействием вбрасываемого в кровь адреналина. Виктор зажмурился от удовольствия: ему уже давно это предвкушение доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Как будто за плечами распускалась огромная черная тень, возвышающая его над остальными смертными — в эти минуты пропадал обычный молодой пацан, каких тысячи, а появлялось на свет крайне злое, хищное и безжалостное создание. После всех бесчинств, которые он сотворил на своем жизненном пути, из души Виктора начисто пропали страх и сомнения — он их просто исчерпал. Взгляд сканировал окрестности в поисках противника, но на пути до конечной точки им не встретился никто.

Во дворе их ждали около двадцати человек. Там же стояла видавшая виды девятка с какими-то мелкими криминальными деятелями, желающими принять участие. Все ключевые фигуры были на месте; и каждую минуту к толпе подтягивались новые участники. Буквально только что во дворе стояла стайка молодежи — и вот через считанные минуты там была толпа. Виктор с удивлением обнаружил, что едва ли две трети можно отнести к Движению — все больше становилось незнакомых мужиков и парней. Каждая минута работала на пользу «Варягу», поскольку двор как водоворот притягивал все новых гостей со всего Уралмаша. Шли просто так, тащили палки, несли бутылки и арматуру. Особенно трогательно повели себя три пожилых ранее судимых алкаша, забросивших стаканы и газетку с домино, и вооружившиеся топором и двумя железными трубами.

Враги задерживались. Прошло десять минут, потом пятнадцать. Потом полчаса. Во дворе уже было буквально тесно — с приличного расстояния оттуда доносился гул как из пчелиного улья. Наконец разведчики М. донесли что был пропален вражеский скаут. Все затаив дыхание наблюдали, как к двору приблизились две тощие фигуры. посмотрели на толпу, и удрали в ужасе.

Всем уже надоело ждать. Кто-то притащил водку, кто-то гитару; из «девятки» поднимались густые клубы воскуриваемой травы. Уже поступили донесения о машине ППСМ, вставшей в некотором отдалении — вот-вот должны были появится силы правопорядка. Собравшиеся откровенно начали ржать. Спустя сорок минут после назначенного времени, когда во дворе собралось уже гораздо больше ста человек на говне всех возрастов, со стороны оппонентов поступил звонок. Все отменялось.

Следуя известной стратегической мудрости, победа была достигнута без сражения. «У-рал-маш!!! У-РАЛ-МАШ!!! ЗИИИГ? ХАААЙЛЬ!!!» — победно разнеслось над двором.

Вечер между тем только начинался. «Вы куда? Мы бухать!» «А мы — акционировать!»

— неслось отовсюду. Человек двадцать двинулись в сторону метро; а не менее пятидесяти — продолжать вечер. Победа окрыляла, и вместо расправы над скинами вечер окрасился кровью их врагов. Виктор, М. и несколько бойцов вписались в переполненный в час пик трамвай, где состоялась одна из самых плотных и жестких акций на памяти многих участников тех событий.

Трамвай был переполнен до состояния «как сельди в бочке», и вся акционирующая группа оказалась буквально прижата к двум лицам кавказской национальности. И в этой ситуации началось самое необычное избиение какое можно себе представить — не имея никакой дистанции наши герои буквально рвали на куски своих жертв вплотную. Туда-сюда сновало шило, неслышно пробивая кожаные курки жертв; со всех сторон несся мат от пассажиров и жуткий вой тех, кому не повезло. «Дюймовый удар» Брюса Ли не шел ни в какое сравнение с этим изысканным мероприятием. Один легковесный парень подтянувшись на поручнях нашел место для классического действия — оттуда лупил тяжелыми ботинками, будучи со всех сторон сжатым соратниками. Для многих пассажиров эта остановка показалась вечностью, а когда клубок распался и нападавшие скрылись, их жертвы так и остались стоять, сжатые людской массой. Лишь спустя некоторое время по пятнам крови от ранений шилом стало ясно, что с ними произошло. Бригада между тем продолжила зачистки по всему району, которые закончились поджогом вьетнамского общежития и грандиозной пьянкой на полночи по случаю победы.

Традиционным акционированием в виде ловли чурок между тем занялись далеко не все. Командир «Варяга» с некоторым количеством бойцов были сильно озадачены, куда же делись их оппоненты. Телепортироваться они не могли точно, и началась карательная экспедиция. Прапор скоординировал свои действия с оставшимися скаутами, и любители негритянкой музыки, как раз удиравшие в сторону метро поодиночке и малыми группами, попали мало того что под излюбленный скинами формат «акции», так еще и со стороны аборигенов, знавших там каждую подворотню. Прапор с компактным составом возникали словно из ниоткуда, проходили по головам и исчезали в том же направлении. Аллея по дороге к метро украсилась разбросанными повсеместно телами. Прекратила эту экспедицию милиция, начавшая собственный рейд по району в поисках агрессивной молодежи. В результате местное ОВД пробили как аборигены так и приезжие, ухитрившись подраться еще и непосредственно в клетке «обезьянника». Там тоже победу одержали местные — в виде сотрудников Орджоникидзевского РУВД.

Самая интересная встреча произошла у бригадира окраинной бригады «Синие камни». На пути к метро они встретили драку, в участниках которой с удивлением узнали Константина, смертным боем лупившего каких-то деятелей в широких штанах. Все замерли от божественной красоты этой картины — бить рэперов и экстремалов у Кости выходило настолько безупречно, что зрители просто потеряли дар речи от восторга. К слову из нескольких рэперов и экстремалов, тем вечером отправившихся в больницу, троих туда определил Константин.

Так и закончился этот вечер. Следуя кармическим закономерностям, антифашисткое мероприятие привело к невиданному разгулу ультраправого ультранасилия. Тот вечер местным жителям запомнился надолго, особенно тем, кто не относился к этническому большинству населения Уралмаша.

Что же произошло с армией Константина? Сбор состава, как и половина вражеского, он начал в центре, откуда на метро проследовал на вторую точку сбора, достаточно выгодно избранную. Несмотря на доскональное знание района, разведке противника так и не удалось вычислить место, где он собирал окончательный состав. С каждой минутой, приближаясь к Уралмашу, воины антифашизма становились все мрачнее и мрачнее — психотравмирующим фактором для жителей центра, которые там преобладали, стало само посещение этого знаменитого района с дурными намерениями. Константин под страхом пиздюлей удерживал вокруг себя некоторое количество бойцов… но мораль оказалась проваленной, и все больше людей отходили до ветру чтобы не вернуться. Пропадали целые коллективы, обещавшие свое присутствие. Постоянно на одном месте собиралось не больше двадцати человек, удерживаемые страхом пиздюлей. Новые люди подходили туда, смотрели на жалкую кучку. и как-то не желали в явном меньшинстве атаковать хорошо известного врага. Стояло бы там больше людей, то и присоединилось бы больше, следуя стадному чувству.

К моменту, когда во дворе на Машинке были уже все кто только можно, Константину удалось собрать чуть более тридцати бойцов. Тогда-то и были отправлены скауты. Когда они появились с известиями о количестве правого состава, мораль провалилась окончательно. После этого атаку пришлось отменить, а вся армия так и осталась рассеянной по незнакомому району, где и была в последствие накрыта по одиночке. Немало пиздюлей раздал и Костя, такого позора не испытывавший ни разу в жизни. Мудрость старого правила о том, что количества говна не влияет на его качество, встала перед ним со всей неотвратимостью.

Мог ли Константин выиграть? Безусловно мог. Выиграл этот бой его оппонент сразу как предложил правильную для себя стратегию: определив место. Если перевести расклад на военный язык, то речь шла о выборе стратегии: защиты либо нападения. У скинхедов всегда хорошо удавались именно нападения, и поэтому Константин как выдающийся мастер этой дисциплины постарался оставить за собой поле для маневра. При этом он допустил классическую свою ошибку, которую вместе с бригадой от него унаследовал А.: переоценил своих бойцов. Привычка к тому, что безотказная бригада собирается там где ему нужно и побеждает малым числом подвела — состав со слабой моралью и не уверенный в себе; а у рэпперов и экстремалов опыт получения пиздюлей превалировал над их раздачей, крайне труслив. Из этого следует невозможность маневров в пользу единственно верной тактики: выбрать место, согнать туда побольше народу и не давать разбегаться, ожидая врага. Самое безопасное место в стаде — вместе с баранами, и он вполне мог собрать здоровую толпу с битами, которую далеко не факт что одолели бы посредственные силы оппонентов. Именно такую толпу на одном месте собрал двор на Машинке; и не факт что скинам это удалось бы повторить в другом месте. По крайней мере бой бы состоялся, а там могла и спасти военная удача.

«Варяг» поступил очень примитивно и предсказуемо, но эффективно. Собственно тактики было предусмотрено две — или грандиозная заруба во дворе, или действие, предусмотренное Виктором. Они с М. неспроста собрали половину около метро и выдвинулись на конечную точку — во-первых были готовы к тому, что их попробуют накрыть на подходе. В таком случае, перед тем как рассыпаться и отступить во двор, пользуясь знанием местности, они бы изрядно потрепали противника. Который получил бы вдобавок парочку порезанных, еще до столкновения с основными силами. А во-вторых, Виктор питал надежду на накрытие отдельных стягивающихся к Константину составов — по одиночке. Ни то, ни другое оказалось не востребованным: противник оказался организован еще хуже, чем о нем думали. Константину же полномасштабную войну на подходах к месту помешала организовать известная проблема — отсутствие командиров. Это Виктор и М. могли организовать грамотный маневр, а у рэпперов и экстремалов таких шансов не было.

Если бы все сложилось по-другому, хотя бы «в ничью», у Константина были все шансы в корне изменить историю Движения на Урале. Отведавшие крови и вкуса ультранасилия физически развитые экстремалы вполне могли бы стать бандой и повторить успех WSC; а то и Moscow Trojan Skinheads а Константин получить общероссийскую известность подобно какому-нибудь Шкобарю с учетом его криминальных талантов. Однако хребет организованного сопротивления ультраправым был сломлен тем апрельским вечером раз и навсегда.

Что же случилось с Константином? Тут было очень интересное ответвление сюжета, в котором А. проявил себя не только как хороший командир, но и как тонкий политик. Как наверное помнит читатель, его бригада уклонилась от участия в боевых действиях против своего бывшего командира. Зная крутой нрав А. все ждали показательной расправы над ренегатом. но вместо этого, когда Константин был крайне грустен и задумчив, поругавшись со своим бесславным воинством, А. и остальные с ним. помирились. Причем таким образом, что Константин исчерпал свои претензии к бывшим соратникам совсем — вон даже драться когда была возможность они с ним не стали. Константин как никто другой понимал, что с ним могли сотворить бывшие подчиненные тем вечером, оказавшись на месте парнишки из «Синих камней». Невмешательством А. сделал ему персональный подарок, одновременно с этим и подвергнув наказанию. Константин проиграл и его пощадили.

Мало кто поняли, зачем это сделал А. Секрет был в том, что после этого примирения антифа даже гипотетически потеряли единственного человека, который мог бы сделать их движение действительно успешным, создав реальную и опасную банду. Второй вариант — убийство Кости, мог бы дать шансы для его посмертной канонизации антифашистами и появления желающих отомстить. А живой он крайне наглядно демонстрировал всем, какая участь ожидает тех, кто захочет повторить его начинание. От правых тем Константин отошел, но отношения со старыми соратниками сохранились отчасти даже приятельские.

Так закончилась эта история, которую одинаково не любят вспоминать как представители Движения, так и их противники. Все по разным причинам.

Лично мне этот день тоже запомнился. Именно тогда, среди всех этих раскладов и тем, при некоторых обстоятельствах, я впервые услышал о двух девочках от своего знакомого. С ними я познакомился неделю спустя. На одной из них я женился.