Белый

Глава 12

Эдди

Я не собиралась пялиться и не хотела увидеть, как он трахается с другой женщиной, да еще вот так. Какого хрена они вообще делали? Это было страшно. Я даже подумала, что, в конце концов, он ее убьет. Даже приготовилась закричать. Но когда заметила жажду в ее глазах, то, как она смотрела на лезвие ножа у своего горла... она сама этого хотела. Почему кто-то может желать такого? Я туда пришла, чтобы забрать свои туалетные принадлежности и отнести их в ту комнату, где теперь сплю. Но когда открыла дверь и увидела, что там происходит, у меня просто ноги приросли к полу — я была неспособна сдвинуться с места.

Выражение его лица, то, как оно... напряглось, а в следующее мгновение расслабилось. Чистое блаженство охватило Джейка. Это было похоже на игру, очень сексуальную, очень опасную. Я не могла не смотреть. Хотя мне и хотелось сбежать, а не наблюдать за ними.

Я заперла дверь в спальне, когда влетела туда. Сначала он не увидел меня, но она — заметила. И теперь мне слышны его тяжелые шаги в коридоре. Я знаю, что это именно он. Дверная ручка поворачивается, но сама дверь не открывается. Он стучит по ней один раз. Я сажусь на кровать и смотрю на дверной проем, словно наверняка знаю, что у него есть ключ, и он уже готов на меня наброситься.

— Эдди, открой дверь, — доносится из-за двери, но я предпочитаю игнорировать его и остаться на месте.

Он стучит снова, потом становится тихо, и затем я слышу его удаляющиеся шаги, гадая, что происходит. Но еще важнее, что мне теперь делать?

Мои мысли прерывает звук скользящей вверх оконной рамы. Потом, как чертик из табакерки, показывается Джейк. Он ухмыляется, подтягивается выше и влезает в комнату целиком.

— Ты только что... поднялся на два этажа вверх, чтобы просто влезть в окно?

Он вытирает грязь со штанов и смотрит на меня с широкой улыбкой.

— Неа. Разве ты не знаешь? Я гребаный Супермен. Я, блядь, просто прилетел. — Он подходит, и я буквально перелетаю, оказываясь на другом конце кровати. Заметив это, Джейк останавливается. — Теперь ты меня боишься, да, Золотце?

Хочется вычеркнуть это слово из его словаря. Ненавижу его.

— Тебе такое нравится?

Его улыбка становится злой.

— Нравится? Ну... наверное, можно и так сказать. Хотя, скорее, это больше, чем просто «нравится». — Он подмигивает и подходит ближе.

— Да что с тобой такое?

Джейк останавливается на полпути, его лицо застывает, и низким голосом он говорит то, что мне совершенно не нравится:

— Эдди... ты принцесса. Ты не понимаешь всего этого — боли, пыток. Все это оставляет шрамы. И, Эдди, эти отметины не удалить. Ты можешь либо жить с ними, либо стесняться их до чертиков. А я живу с ними. Теперь боль и пытки — это мои постоянные спутницы. Я выстрадал это гребаное право. Так что, прежде чем начнешь осуждать направо и налево, подумай хорошенько, не стоит ли для начала попридержать коней.

Я в шоке. Полном и абсолютном. Он смотрит на меня, ждет моей реакции. Хочу выплеснуть все, что накопилось, наружу, но мне не хочется говорить.

— Это приносит тебе удовольствие?

Он кивает.

— Почему не нормальный секс? У кучи людей секс нормальный. Почему ты не такой?

— Норма и я — это вещи несовместимые. Я как сухой лед — дотронешься, и будет обморожение, будешь держать дольше — обожжешься. Я не яркое солнышко. Сам сгораю, даже в этой дикой красоте.

Хочу сказать, что он неправ, и что он не горит. Я мало что о нем знаю, но уверена, он неправ.

Неделя пролетает, прежде чем я это осознаю. Остаюсь в комнате, практически не покидая ее, пока не слышу рев мотоциклов и не иду посмотреть, что там такое. Проявив любопытство, я выяснила пару интересных вещей. Джейк — главный босс, президент этого клуба. Все уважают его, как мужчины, так и их жены. Не так, как меня, полагаю.

Рошель — единственная, с кем я разговариваю, кроме Джейка. Он же приходит поздно вечером, молча снимает всю одежду и заваливается в постель. Иногда, правда, спрашивает меня, чем я занимаюсь. И я рассказываю, что видела и куда ходила. Обычно он смеется надо мной и говорит, что я могу ходить где хочу. Тем не менее, Бадди думает иначе — он пялится на меня каждый раз, как я покидаю комнату, всегда отслеживая что делаю и куда хожу. Так что, как правило, я остаюсь в комнате — играю в карты, тупую игру Clash of Clans в телефоне, которая меня хоть немного затягивает.

Иногда Джейк засыпает под мои рассказы, и я поворачиваюсь и смотрю на него спящего. Зрелище на самом деле страшное — веки его слегка приоткрыты, изо рта не доносится ни звука. Теперь я могу определить, когда он отключается — его вдохи становятся глубокими. Мне нравится наблюдать, как он спит. Это единственное время, когда его лицо становится бесстрастным — когда он просто расслабляется. И это так не похоже на Джейка, который все время шутит, отпускает грубые комментарии и пытается со мной переспать. Он все еще пугает меня, это не изменилось, и не думаю, что когда-нибудь будет иначе. Больше всего меня пугают его навыки в постели. В особенности потому, что он нравится мне с каждым днем все больше.

Он не такой уж козел, каким казался. На самом деле Джейк очень заботливый, просто хорошо это скрывает. Я видела, каким он был в тот день, когда приезжала Роуз. Нежным. И ему не все равно было, что она думает о нем. Кажется, обо мне он тоже заботится.

Джейк входит в грязной рубашке — видимо, испачкался, пока работал в клубе. Я следила через окно, как он косил, рубил дрова для костра на заднем дворе. Он заходит, когда я сижу у окна, откуда наблюдала за ним. Улыбается и стягивает с себя рубашку через голову, открывая моему взору свою мускулатуру и замысловатые татуировки.

— Тебе же нравится... то, что ты видишь? Я мог бы быть нежным разок. И сбросил бы чутка напряжение, — дразнит он.

Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, весь дом наполняется женским криком настолько громким, что даже тут, в дальней комнате я ощущаю, как у меня закладывает уши. Джейк широко раскрывает глаза, затем хватает ближайшую к себе рубашку, натягивает ее через голову, поднимает пистолет и вылетает в коридор буквально через секунду.

Не успеваю схватить и натянуть обувь, как крик прерывается, и снова наступает тишина. Затем, прежде чем понимаю, что происходит, я вижу, слышу, а затем и ощущаю пулю, которая пронзает мою руку. Все пылает и жжет, это так больно. И затем еще раз, что я даже не успеваю среагировать. Пуля пролетает у моего уха, хотя опаляет уже не так сильно. А потом я падаю лицом вниз, пытаясь амортизировать падение с помощью рук, но они слишком слабые. Хочу встать и, когда это удается, вижу, что моя белая футболка окрасилась в красное, а на ковровом покрытии появилось огромное кровавое пятно. Слышу еще выстрелы, будто кто-то просто бездумно выпускает всю обойму в эту часть дома. Потом слышу, как кричит Джейк. Снова град пуль, но в этот раз я слышу только звук. А там, где я сейчас нахожусь, теперь тихо.

Встать слишком страшно, поэтому я подползаю к двери, используя неповрежденную руку, оставляя за собой кровавый след. Оборачиваюсь и вижу, что комната абсолютно уничтожена — везде дыры от срикошетивших пуль. Остаюсь на полу, замерев, когда слышу шаги человека, который поднимается по лестнице. Не задумываясь, я переворачиваюсь и бросаюсь к тумбочке Джейка, где, как я видела раньше, он хранит оружие. Дергаю ручку, полностью вытаскивая ящик из пазов, и все, что лежит внутри, вываливается на пол. Шаги все ближе. Мне удается схватить пистолет, перекатиться на спину и направить дуло на дверь.

В дверном проеме показывается нога. Я стреляю, и нога исчезает.

— Блядь, женщина, опусти пушку, — доносится голос Джейка через приоткрытую дверь.

На этот раз он входит, уверенный, что я не стану стрелять. И вроде он безоружен, хотя и покрыт весь кровью. Ругаясь себе под нос, Джейк бросает на меня один взгляд, а потом поднимает меня и несет куда-то так быстро и бережно, как только может. Не говорит ничего, просто ругается. Он усаживает меня в свою машину, затем оббегает вокруг нее, и, наконец, останавливается. Я оглядываюсь и вижу несколько людей. Многие мертвы, но не все, это видно невооруженным взглядом. Джейк вытаскивает пистолет и начинает стрелять в тех, кто лежит на земле. Я замечаю, что они одеты в черное, а потом меня начинает колотить, и я отключаюсь.

Я прихожу в сознание в помещении, которое не узнаю. Из другой комнаты доносятся незнакомые голоса. Взглянув на руку, вижу, что на ней повязка. Заглядываю под бинты и вижу медицинский шов. Это смущает, потому что комната не выглядит как кабинет врача или приемный покой. Нет, это больше похоже на место жительства мальчика-подростка. Встаю и подхожу к двери, не решаясь открыть ее, и просто слушаю доносящиеся из-за нее звуки. Слышу смех — Джейка и какой-то женщины.

Когда открываю дверь, она громко щелкает, и разговор сразу же прекращается. Ко мне подбегает маленький мальчик и останавливается напротив. У него ярко-зеленые глаза.

— Тебе уже лучше? Я уже могу войти? — говорит он, указывая на комнату.

Хочу ответить, но мальчик постарше подходит, хватая младшего за плечо. Они совершенно не похожи друг на друга — у старшего светлые волосы и карие глаза.

— Лиам, в мою комнату ты не войдешь.

Младший, которого, как я теперь знаю, зовут Лиам, пинает старшего по ноге и показывает ему язык, а затем убегает.

— Извините, мисс. Дядя Джейк вон там.

Его манеры шокируют меня. Я потрясена тем, как разговаривает подросток, и буквально не двигаюсь с места, пока тот не оборачивается, чтобы посмотреть, где я запропастилась. А затем Джейк улыбается.

— Золотце...

Я закатываю глаза, реагируя на это тупое прозвище. Для того, кто не балуется ванилькой (ванильным сексом), он говорит это слово чертовски часто.

Джейк сидит за столом — он сменил одежду и вымылся. Взглянув вниз, на себя, я обнаруживаю, что все еще грязная. Роуз, женщина, которую я как-то видела ранее, встает и подходит ко мне.

— Я не хирург, так что, скорее всего, останется шрам, — говорит она, глядя на мою руку.

Хочу поднять ее, но руку простреливает боль, и я стону.

— Ты зашила меня? — шокировано спрашиваю я.

Она кивает и жестом приглашает меня присесть.

— Джейк не мог отвезти тебя в больницу. Раны от пуль порождают вопросы и расследования. Так что я делаю, что могу, когда моим мальчикам это нужно, — говорит она, покраснев.

— Ты проделала шикарную работу, Роуз. Я не мог бы доверить такое никому другому, — говорит Джейк, преданно глядя на нее.

Подросток, которого я уже видела раньше, приносит мне воды, ставит стакан на стол и присаживается рядом. Я благодарю его, а Роуз с любовью гладит мальчика по голове.

— Это мой старший сын, Хайден, — говорит она с теплой улыбкой.

— Ты выглядишь слишком молодо, чтобы иметь ребенка такого возраста, — не подумав, говорю я. — Извини. Прости. Я не это имела в виду…

Но она просто отмахивается от моих слов.

— Но я его мама, уж поверь, — смеется она в ответ.

Поворачиваюсь и вижу, что Джейк наблюдает за ней. Он ловит мой взгляд и обращает внимание на меня. Не уверена, что понимаю происходящее, хотя и хочу все знать. Он подмигивает мне, затем берет свой напиток и делает глоток, а потом смотрит поверх стакана.

Я замираю на месте — не нравится мне, как он на меня смотрит. Не знаю, что он хочет сказать, или даже о чем думает.

— У меня есть для тебя футболка, — говорит Роуз, поднимаясь, и выходит из комнаты.

— Хватит на меня пялиться.

Губы Джейка дергаются.

— Я жду свои тысячу и один вопрос.

Я качаю головой.

— Не сегодня. Я хочу спать.

Его брови взлетают вверх.

— Можно устроить. И, может, добавим немного извращений? — дразнит он.

— Это все, о чем ты можешь думать?

— Когда ты рядом — да.

Джейк снова поднимает свой напиток и подносит ко рту, когда входит Роуз и передает мне футболку. Я благодарю ее и выхожу, чтобы переодеться.

У меня не получается снять рубашку, потому что не могу поднять руку. Она зашнурована сзади, и я не могу ее развязать, хотя это необходимо сделать. Но у меня ничего не выходит. Совсем. Потом открывается дверь, и входит Джейк с ножом в руке. Я быстро отступаю.

— Я тебе сказала... никаких извращений!

— Так что, ванилькой займемся? — спрашивает он, пытаясь сдержать смех. — Расслабься. Нож мне для того, чтобы помочь тебе снять рубашку. У меня иногда бывают моменты просветления, и я даже могу побыть джентльменом.

Поворачиваюсь к нему спиной, давая доступ к зашнурованной части своей рубашки, но Джейк разворачивает меня лицом к себе и поднимает руку с ножом к моей шее. Внешне я остаюсь спокойной. Медленно и дотошно он начинает разрезать ткань, и мне страшно, но странно — я также взволнована. Очень необычное ощущение. Эмоции внутри меня крайне противоречивые. Из-за чего-то такого, что может убить только одним движением.

Я слышу треск рвущейся ткани, потом опускаю голову и смотрю, как рубашка очень медленно расходится в стороны. Так медленно, что я иногда ощущаю холод лезвия. Как будто он делает это нарочно. А затем, словно по щелчку, я вижу, как меняется лицо Джейка — разрез на ткани дошел до верха моего лифчика.

Смотрю вверх на него, в его потемневшие глаза, а он смотрит на меня, а не на мою грудь.

— Без извращений? — спрашивает он очень серьезно.

Пока я силюсь кивнуть, он разворачивается, прячет нож в карман и выходит, громко захлопывая за собой дверь.