Белый Дух

Тени параллельных путей

Мари открыла глаза. Она была вся мокрая от обильного пота.

– Мой сын, – прошептала она, сразу вспомнив о своей беременности, и коснулась своего большого живота. Рядом с ней кто-то шевельнулся. Она повернула голову и увидела Крапчатого Ястреба. Он проворно вскочил на колени и склонился над женщиной.

– Жена моя! Ты вернулась! – Он едва не закричал от радости.

– Мой сын, – опять шепнула она.

Крапчатый Ястреб отбросил закрывавшее её покрывало и прижался ухом к её животу, вслушиваясь в то, как вполне различимо толкал ножкой ребёнок.

– Он хорошо чувствует себя, – засмеялся индеец. – А как ты?

– В голове всё кружится.

– Пройдёт. Ты блуждала в Мире Теней, но Медвежья Голова вернул тебя к нам. Я всегда говорил, что Медвежья Голова – самый сильный из людей. Мы молились о тебе. Мы ели целебный суп…

– Суп?

– Ты голодна? – обеспокоенно спросил мужчина.

– Не знаю.

Мари чувствовала себя странно. После долгого забытья она потеряла ощущение тела, и теперь оно казалось необычайно крупным и тяжёлым. Круглый живот жил самостоятельной жизнью, мягкая масса внутри покачивалась, колыхалась.

Белый Дух приподнялась на локтях.

– Ты хочешь встать?

– Не знаю, – призналась она. – Меня как будто нет здесь. Я не понимаю себя…

Через две недели она благополучно произвела на свет сына. Женищина-Дерево сразу понесла купать его в реке.

Крапчатый Ястреб стоял в стороне от женской палатки, где после родов Мари проходила очищение, и возбуждённо размахивал руками. Он не скрывал своей радости.

– Люди, слушайте! У меня родился сын! Белый Дух принесла мне сына! Это прекрасный знак! Я дарю беднякам десять лошадей! Люди, я приглашаю всех на пир! Приходите, порадуйтесь со мной!

– Зачем ты так радуешься? – недоумевали некоторые. – Зачем тебе сын белой женщины?

– Это мой сын! Он станет великим воином!

– Но у него тоже светлые волосы. Он не похож на Черноногих. Если так пойдёт дальше, то наше племя потеряет своё лицо.

– Вы просто завидуете мне. – Крапчатый Ястреб надулся от важности. – Я вижу, как мужчины поглядывают на мою жену. Белый Дух притягивает к ней ваши взоры, все мечтают о ней! Но она принадлежит мне! Все вы хотели бы лечь с нею, но я не позволю никому! Да, вы полны зависти, но я не в обиде на вас!

Неподвижная Вода остановилась возле Крапчатого Ястреба и строго посмотрела на него.

– Твой язык стал чересчур хвастлив, – сказала она настолько тихо, что услышать мог только он.

– Молчи, женщина. В твоём сердце клокочет ревность.

– В моём сердце живёт только страх за наше племя, за его судьбу. Не так давно ты мечтал получить священный белый свёрток, но ты променял его на белую женщину. На неё заглядываются многие, даже Одиночка, который поначалу требовал её смерти. Белый Дух разрушит нашу жизнь.

– Замолчи!

– Если ты не отправишься за белым свёртком и не добудешь его, как того требовал твой сон, то ты погибнешь! – Неподвижная Вода опустила глаза.

– Ты начинаешь злить меня, женщина! – крикнул он. – Может, ты лучше меня знаешь, что мне делать? Может, ты сама хочешь отправиться в поход? Не вздумай ещё раз упрекнуть меня в чём бы то ни было. Знай, что завтра же я отправлюсь в поход и добуду священный белый свёрток Вороньих Людей!

Утром он собрал молодых воинов в воинской палатке и объявил о своём решении выехать на поиски священной связки. Пять человек сразу присоединились к нему, чуть позже пришёл Одиночка.

– Я поеду с вами, – сказал он.

Крапчатый Ястреб посмотрел на него с неудовольствием, но не отказал. Он видел в Одиночке соперника не только на военной тропе, но и на любовной. Одиночка вызывал в нём тревогу.

– Выступаем сегодня вечером, – решил Крапчатый Ястреб.

Как часто бывало, отряд уехал без песен, без шума. Громкие крики приберегались на победное возвращение. Мари смотрела вслед всадникам молча. Рядом с ней стояли хмурая Неподвижная Вода и Женщина-Дерево с наполненными слезами глазами.

Поход оказался лёгким, за неделю Черноногие не столкнулись ни с кем из врагов, а ещё через два дня пути набрели на стойбище Вороньих Людей. Из отверстий в верхушках конусовидных палаток вертикально вверх поднимались струйки дыма. В опускающихся сумерках мутно угадывалась тёмная масса табуна, доносилось фырканье, топот копыт, хрумканье жующих лошадей.

– Откуда ты знаешь, сюда ли нам надо? – спросил один из воинов.

– Сюда, – вместо Крапчатого Ястреба ответил Одиночка. – Я чувствую, что белый свёрток хранится в этом селении.

Крапчатый Ястреб сверкнул глазами.

– За свёртком отправлюсь я, – сказал он.

– Разве ты можешь запретить мне, если захочу пойти я? – холодно удивился Одиночка. – Мы вместе пришли сюда. Каждый имеет право испытать свою удачу. В последнее время твоя удача подводила тебя. Не думаю, что тебе надо рисковать собой.

– Как только стемнеет, я пойду в лагерь, – прошипел Крапчатый Ястреб.

До позднего вечера Одиночка сидел в стороне, погружённый в транс. Затем он поднялся и решительно двинулся в сторону вражеского стана. Взобравшись на холм, он окинул деревню взглядом, наметил для себя какую-то палатку и бесшумно пополз туда. Крапчатый Ястреб выдвинулся задолго до этого, но воины видели, что он спешил и нервничал.

– Ястреб хочет опередить Одиночку. Он торопится, даже не выкурил трубку. Где он намерен искать священную связку? – размышляли индейцы. – Как он определит палатку, где она спрятана? Будет искать жилище шамана? Или возьмёт кого-нибудь в плен, чтобы выведать о белом свёртке?

Прошло немало времени, прежде чем они услышали шорох травы. Возвращался Одиночка.

– Ну что?

– Принёс, – ответил он, тяжело дыша.

Всю дорогу туда и обратно он проделал на животе. В жилище, куда он направился по подсказке своего духа-охранителя, он убил двух человек и без труда нашёл колчан из шкуры белой выдры.

– Вот он. – Одиночка снял его со спины и протянул товарищам. – Теперь у нашего племени будет много силы.

– А где Крапчатый Ястреб? – вспомнил кто-то.

– Он не возвращался? – спросил Одиночка.

Тут со стороны стойбища послышались возбуждённые голоса, залаяли собаки.

– Садитесь на коней, придётся мчаться во всю прыть. Нас слишком мало, чтобы вступать в схватку! – воскликнул Одиночка, забрасывая белый колчан опять себе за спину.

– Я вижу Крапчатого Ястреба! Готовьте его лошадь. Похоже, он хромает!

Отряд был готов сорваться с места, ждали только Крапчатого Ястреба. Кто-то из воинов выехал ему навстречу.

– Духи отвернулись от меня, я схлопотал две стрелы…

Крапчатый Ястреб с трудом взобрался на коня. Под левой лопаткой у него торчала одна стрела, в пояснице – другая.

– Мои глаза почти ничего не видят, – с трудом проговорил он. – Езжайте без меня, не задерживайтесь… Я проеду, сколько смогу. Если получится, вернитесь потом за моим телом…

Он махнул рукой.

От стойбища Вороньих Людей уже скакали всадники, доносился топот множества копыт, пронзительные крики.

Черноногие погнали коней прочь. Крапчатый Ястреб развернул свою лошадь. Руки его дрожали, но он заставил себя поднять тяжёлую палицу.

– Я жду вас, враги!

Они налетели на него с такой неудержимой яростью, что в считанные секунды удары топоров и пущенные стрелы превратили тело Крапчатого Ястреба в груду окровавленного мяса. Они столпились вокруг него настолько плотно и били так часто, что он, уже умерев, продолжал сидеть на своей перепуганной лошади. Затем опьяневшие от крови враги набросились на его лошадь и рубили её с не меньшим бешенством, чем человека.

– Всё! Довольно! – воскликнул кто-то.

– Жаль, мы не знаем, кто это был, – проговорил второй запыхавшийся голос.

– Темно было.

– Теперь не узнаем, у него не осталось лица…

Известие о гибели Крапчатого Ястреба повергло деревню Черноногих в шок. Мари, выбежавшая встречать отряд, потеряла сознание и при падении расшибла головку младенца, которого держала на руках. Траур был долгим и громким. Ужасные рыдания неслись из всех палаток…

Когда время оплакивания прошло, в дом Женщины-Дерева заглянул Одиночка.

– Я принёс вам оленя, чтобы вы не голодали, – сказал он. – И я хочу забрать её, – он указал на Мари.

– Бери, – согласилась без колебаний старуха. – Нам теперь трудно без мужчины. Кто-то должен о нас заботиться. Скоро какой-нибудь сильный воин возьмёт и Неподвижную Воду. Я же просто умру потихоньку. Мне незачем больше жить…

Белый Дух покорно последовала за Одиночкой. В ту же ночь он вторгся в её тело и оросил её лоно своим жизнелюбивым семенем.

– Ты родишь мне сына! – проговорил он убеждённо, когда сполз с Мари. – Крапчатый Ястреб не дал потомства. Теперь лучшим мужчиной в племени являюсь я…

Из глубины палатки его буравил жгучий взгляд Длинных Пальцев. Его первая жена не желала присутствия Белого Духа, но открыто восстать против мужа не смела.

– Зачем тебе дети светловолосой женщины? – недобро спросила она однажды.

– Отвернись, не мешай мне разговаривать с Белым Духом. Ты ничего не знаешь и не понимаешь. И я не намерен ничего растолковывать тебе…

Месяц бежал за месяцем.

В один из морозных зимних дней, когда Белый Дух отправилась за хворостом, начался внезапный тяжёлый снегопад. Она набросила на голову тёплый меховой капюшон и устроилась отдохнуть под мохнатыми еловыми ветвями. Время шло, но снег не прекращал валить, и Белый Дух решила вернуться домой.

Смеркалось. Ветер со снегом дул со всех сторон сразу. К своему величайшему ужасу, Мари поняла, что заблудилась. Ноги озябли. Тяжёлый живот, в котором созревала новая жизнь, тянул к земле. Повсюду плавали мутно-белые тени. В воображении Мари возникли очертания лагеря, конусы палаток, вьющиеся полоски дыма. Ей слышались человеческие голоса. Память соблазнительно нарисовала куски мяса, наколотые на палочку и подвешенные над углями.

Спустилась ночь. Белый Дух давно дрожала от холода, но теперь затряслась и от страха. Над её головой громко треснуло от ночного мороза дерево, прохлопала крыльями невидимая птица. Вдруг из неподвижного мёрзлого воздуха к ней беззвучно придвинулась человеческая фигура. Неизвестно откуда взявшийся синий луч вылепил в густой тьме контуры лица, и от нахлынувшего на Мари ужаса спазмы сжали ей горло. Перед ней стоял Крапчатый Ястреб.

Утопая в снегу, она побежала прочь, но очень скоро упала в изнеможении. Подняв голову, она увидела, что Крапчатый Ястреб по-прежнему находился перед ней.

– Не убегай. Я пришёл к тебе без зла. Я хочу рассказать тебе нечто важное. Ты не повинна в том, что я погиб. Я должен был умереть ещё раньше – от той пули, которая сразила меня в доме, где мы впервые увидели тебя. Помнишь? Но мать вернула меня к жизни, поэтому мне пришлось пройти через жгучую любовь к тебе, через ревность и через тяжёлую смерть. Отсюда, из мира Духов, мне хорошо видно, как много разных смертей я пропустил через себя… Но выслушай меня внимательно и без страха… Ты обладаешь силой, которая делает мужчин похожими на самцов оленей, когда они чуют течку самок и начинают драться друг с другом. Иногда они запутываются рогами и не могут расцепиться. Тогда они умирают от истощения, скреплённые намертво ветвистыми рогами. Они падают без сил, два могучих бойца, и волки набрасываются на них, разрывая на куски. Ты видела два таких сцепившихся оленьих черепа на берегу Быстрого Ручья. Я тоже потерял голову, отдавшись страсти. До встречи с тобой я был воином, мудрым, сильным, непобедимым. Духи знали, что в деревянном доме я увижу тебя, поэтому устроили так, чтобы я получил смертельную рану, дабы в дальнейшем не иметь дела с тобой. Мне было положено погибнуть, оставшись на той высоте, какой я достиг. Я должен был умереть, чтобы не упасть с высоты моего положения. Но вмешалась моя мать – сильная колдунья, но недостаточно мудрая.

Многим колдунам не хватает ума. Она вернула меня в реку жизни. Она переступила через Закон Творца, нарушила порядок вещей. Я окреп телом, но ослаб душой. Я стал жить предвкушением наслаждения, ожиданием мгновения, когда я проникну внутрь тебя. Я стал похож на оленя, который всё время водит носом, вынюхивая самку. Я всё время хотел быть внутри тебя. Теперь я на самом деле внутри тебя. Я нахожусь в твоём чреве… Ты родишь ребёнка, и моя душа обретёт в теле младенца новый дом. Я снова буду возле тебя. Жаль, что я не буду ничего помнить о себе. Истории о подвигах и гибели Крапчатого Ястреба будут для меня только легендами… Но Одиночке я всё-таки отомщу, я накличу на него врагов… Теперь поднимись и спокойно иди за мной, я приведу тебя к нашей деревне…

Об этом событии Мари никому не упомянула, да и сама довольно быстро выбросила его из головы, как дурной сон…

В течение целого года общине Черноногих сопутствовала удача в военных походах и на охоте. Священный свёрток из шкуры белой выдры висел в мужской палатке, где воины собирались на совет и для проведения церемоний. Но Одиночка не чувствовал себя счастливым. Поначалу его всё удовлетворяло, но мало-помалу он стал замечать, что многие юноши устремляли на Мари жадные взгляды. Ревность пустила корни в его сердце. Иногда он набрасывался на Мари с кулаками.

– Зачем ты смотришь на мужчин?

– Я не смотрю ни на кого. Я беременна, зачем мне мужчины сейчас?

– А потом? Они будут нужны тебе потом? Разве я плох для тебя?

Когда он свирепел, доставалось заодно и Длинным Пальцам. Понемногу женщины сдружились, но Длинные Пальцы нет-нет, а сетовала на то, что раньше, хоть и не было у племени такой удачи на войне, всё-таки жилось радостнее.

– С твоим появлением у нас стало неспокойно, – говорила она за шитьём Белому Духу. – Я не виню тебя, виноваты мужчины. Твой дух манит их. Они похожи на оленей во время гона. У всех встаёт между ног, едва они поглядят на тебя.

После рождения сына Одиночка сделался совсем мрачным.

– Теперь Белый Дух непременно раздвинет ноги для других. Мне ли не знать!

– Может, в этом виноват ты сам? – спросила однажды Длинные Пальцы.

– Почему я? – взбеленился он.

– Ты был первый, кто сошёлся с нею, когда она была ещё женой Крапчатого Ястреба.

– Замолчи, глупая!

– Почему ты не позволяешь мне говорить?! – закричала жена. – Если я не нравлюсь тебе, то я уйду к родителям!

– Ты никуда не уйдёшь! Я не позволю, чтобы надо мной смеялись и говорили, что я не умею справиться с женщиной! Жены всегда будут слушаться меня, сколько бы их ни было в моём доме! Прикуси свой язык! – шагнул к ней и ударил кулаком по голове.

Удар оказался сильным, женщина потеряла сознание. К ночи у неё началось кровотечение из носа.

– Ты убил её! – завизжала Мари, обнаружив на рассвете окоченевшее тело Длинных Пальцев возле себя.

– Молчи! – Одиночка растерянно озирался. – Не поднимай крика. Возьми самое необходимое. Мы сейчас же уедем. И не вздумай позвать кого-нибудь…

Они уехали верхом на двух лошадях, не взяв ничего из вещей.

– Куда мы? – Мари всхлипывала, то и дело оглядываясь на оставшееся позади стойбище. За спиной у неё покачивалась люлька с младенцем.

– Будем жить одни. Нам никто не нужен.

– Мы пропадём! – заплакала она, стирая с лица капли мелкого осеннего дождя.

– Я справлюсь. Нет охотника более умелого, чем я…

Он соорудил в горах небольшой шалаш из еловых ветвей.

– Жди меня. Я скоро вернусь, принесу оленя…

Когда он возвратился, Мари не шелохнулась.

– Что с тобой?

У неё был жар.

– Мы погибнем, – не переставали шептать её губы.

Одиночка опустился рядом. Всё его существо вдруг наполнилось безграничным отчаянием.

«Почему со мной произошло всё это? Зачем я сделался беглецом? Кто заставляет меня скрываться от моего народа? Я, лучший в общине, превратился в изгоя. За что Великий Дух послал мне такое испытание? Что я должен понять?»

На второй день он услышал конский топот.

– Вы пришли за мной?

Он вспрыгнул на своего жеребца и выехал на тропу. Не успев произнести больше ни слова, он рывком откинулся назад, и схватился за грудь, куда ударила пущенная из тугого лука стрела. Секундой позже рядом воткнулась вторая. Одиночка взмахнул руками и опрокинулся, соскользнув с коня. Всё ещё не понимая, откуда прилетели стрелы, он крутил головой, напрягал зрение, силился подняться.

Выехавшие из зарослей орешника всадники были не Черноногие, а Лакоты, всего человек десять.

– Вот и всё, – прошептал Одиночка. – Так даже лучше. Не хочется умереть от рук соплеменников.

Всадники легко подскакали к нему, трое из них спрыгнули на землю и по очереди прикоснулись к Одиночке.

– Подвиги… Да, вы заработали их… – Он слабо оскалился и бросил голову на землю.

Один из них сгрёб рукой волосы на голове Одиночки и срезал их вместе с кожей. Умирающий заскрипел зубами, но не произнёс ни звука.

«Это могло случиться уже давно, – подумал он. – Это могло случиться даже в раннем детстве. Но я прожил славно, громко, весело. Теперь можно умереть. Жаль только, что Белый Дух…»

Он не успел додумать мысль.

Чуть позже Лакоты заметили шалаш.

– Женщина! – закричал вожак.

– Светловолосая женщина! Какие у неё зелёные глаза!

– Я возьму её себе, – решил вожак.

– У неё ребёнок!

– Это хорошо. Но я вижу, она хворает. Она не сможет сидеть в седле…

Они соорудили волокуши и уложили Мари вместе с младенцем под тёплую бизонью шкуру.

– Зачем тебе эта женщина? – спросил вожака кто-то из отряда.

– Чтобы вы все завидовали мне! – Он весело засмеялся. – Ни у кого нет такой жены. Вы видели её глаза? Великий Дух сделал мне щедрый подарок.

На следующий день Мария попыталась подняться, но не смогла. Слабость целиком завладела её телом. К вечеру женщина стала бредить, её охватил жар. На следующее утро индейцы обнаружили, что она не дышит.

Нарушитель терпеливо ждал.

Поначалу шёл сильный ливень, затем холодный ветер уволок дождевые тучи и заполнил пространство взвесью из грязи и мокрой снежной пыли. Весь день воздух клубился серыми бурунами, к вечеру буйство постепенно угасло, однако небо так и не просветлело, низко нависая над холмами.

Джордж Торнтон отправился на охоту вместе с Жераром, но отстал во время дождя. Решив переждать непогоду, он приютился под кряжистым деревом, у которого за долгие годы в корнях образовалось нечто вроде пещеры. Когда дождевая пыль стала рассеиваться, он увидел неподалёку фигуру всадника, накрывшегося бизоньей шкурой.

– Жерар! – позвал Джордж.

Человек медленно повернул голову. Сквозь мутное дрожание воздуха Торнтон сумел различить, что это был вовсе не Жерар, а индеец.

– Чёрт возьми!

Нарушитель ждал. Он знал, что Джорджу оставалось недолго. Часы отсчитывали последние минуты его жизни. Последние дни Нарушитель находился рядом, дышал Джорджу в затылок.

«Давай, мальчик, действуй. Днём раньше, днём позже, но ты попадёшь в то самое место, где тебя подловит стрела…»

Джордж торопливо выставил перед собой ружьё, проверяя замок. Индеец уже повернул коня в сторону Торнтона, вытащил из-под бизоньей накидки лук, натянул его и направил стрелу на Джорджа.

– Разрази тебя гром! – опять выругался юноша.

Сквозь ровный шум мелких капель воды Джордж отчётливо услышал, как тренькнула тетива и стрела рассекла вязкий осенний воздух. Увенчанная крохотным наконечником стрела ударила Торнтона в верхнюю часть груди. Ощущение было такое, словно целый мир собрался в пучок и впился в Джорджа всей силой своего многообразия: в голове зашумело тысячами звуков, перед глазами пронеслись потоки цветных пятен, боль сконцентрировалась сначала в одной точке, затем чёрными кругами расползлась по телу.

Джордж поднял ружьё и выстрелил. Неторопливо двигавшийся к нему дикарь качнулся и рухнул в грязь.

– Если бы ты умел пользоваться своим сознанием, Джордж, – услышал Торнтон чей-то голос, – ты бы справился с этой ситуацией. Не так тяжела твоя рана. Тебя подкосили растерянность и страх. Ты не в силах перешагнуть через то, что тебе дано, так что не мучай себя, не цепляйся за жизнь попусту.

– Кто здесь? – пробормотал слабо Джордж. – Я уже умер? Кто тут?

– Ещё не умер, но уже близок к этому.

– Чей это голос? Это бред? – Джордж попытался подняться, но руки и ноги не слушались его. – Я умираю, но мне почему-то не страшно.

– Умирать страшно только в тех случаях, когда ты что-то теряешь. У тебя ничего нет. Ты свободен.

– Кто разговаривает со мной? Дьявол? Ангел?

– Забудь об этих глупостях…

Джордж поднатужился и на этот раз поднялся. Зрение прояснилось, окружающий мир сделался настолько чётким, что Джордж на мгновение испугался. Его глаза видели не только то, что находилось в двух-трёх десятках метров перед ним, но без труда различали даже крохотные камешки на холмистой линии горизонта. Чуть поодаль лежал застреленный Торнтоном дикарь. И точно такой же человек стоял над мёртвым телом туземца – с тем же лицом, теми же глазами.

«Откуда он взялся? Почему их двое? И почему он не хватается за лук, чтобы снова пустить стрелу?»

Индеец равнодушно кивнул Джорджу и, сделав шаг, сразу скрылся из виду, будто его и не было вовсе. Джордж растерянно вздохнул, но вздоха не получилось. Что-то мешало ему дышать. Он решил осмотреть себя и только теперь понял, что разглядывает свою фигуру со стороны – неподвижную, мокрую, окровавленную, с торчащей из груди стрелой.

– Да, – опять проговорил голос, – теперь ты перевалил через рубеж смерти.

Мутная тень промелькнула перед Джорджем и быстро беззвучно упала на его тело, из которого торчала стрела. Он увидел, как тело его шевельнулось, по лицу пробежала гримаса боли.

– Что это? – растерянно спросил он, постепенно осознавая, что он уже не имеет отношения к тому Джорджу Торнтону, который истекал кровью.

Что-то мягко потянуло его прочь…

– Я останусь здесь за тебя, – прошептал едва слышно лежавший на земле юноша. – Я справлюсь с этим делом. Мне не впервой…

– Кто ты? – недоумённо спросил Джордж.

– Меня зовут Нарушитель, но все будут думать, что я – Джордж Торнтон…

Мягкая воздушная подушка подоткнулась Джорджу под грудь и потащила его вверх. Перед глазами появилась незнакомая комната, заставленная книгами. За столом сидела молоденькая девушка в коричневом школьном платье с белым фартучком и белым же воротничком.

– Люська! – радостно воскликнул он, а сам подумал: «Почему Люська? Я же ищу Мари. Кто эта девушка? Почему я так воодушевился при её появлении?»

Однако внутри сидела твёрдая уверенность, что он прекрасно знал Люську. И её одежда, пришедшая из каких-то неведомых времён, была хорошо знакома Джорджу. Даже этот небольшой значок в виде красного знамени и золотистого профиля Ленина тоже был знаком.

– Ты пришла…

– Надо же проверить, как ты… Выздоравливаешь или нет?

– Выздоравливаю. Температуры уже нет…

Краем глаза он заметил стоявшие на столе склянки с лекарством, раскрытую банку варенья, белую чашку. Люська протянула руку и взяла со стола книгу.

– Опять то же самое читаешь? – снисходительно улыбнулась она.

– А почему бы нет? – Он забрал книгу. Это был томик Шульца[21]«Моя жизнь среди индейцев».

– И что тебя так тянет на индейцев? Ты ведь серьёзный парень, Гоша…

«Гоша. Какой ещё Гоша? Всё это очень странно. Впрочем, я же болен. Должно быть, я брежу. Да, конечно, это самый настоящий бред», – отозвалось в голове Джорджа.

Сознание его взвихрилось и понеслось прочь от представшей перед глазами сцены. Он понимал, что увиденное только что имело отношение к его жизни, но он также знал, что этой жизни ещё не было…

Влившись в тело раненого Торнтона, Нарушитель мобилизовал силы организма, оттянув энергию от ног и живота и сконцентрировав её в руках и в сердце. Нижняя часть туловища сразу утяжелилась, налилась чугуном, зато в руках и в груди появилась необычайная мощь. Превозмогая боль, он осторожно вытащил стрелу. Сердце забилось учащённо. Из раны хлынула алая кровь, заливая грудь и руки.

– Хорошо. Теперь надо восстановить весь организм…

Нарушитель умел это делать. Возвращение в жизнь с помощью чужих человеческих тел было его профессией. Он один из всей Тайной Коллегии умел делать это.

– Теперь надо отдыхать, набираться сил, – проговорил Нарушитель. – Мне предстоят тяжёлые годы…

Он нащупал в кармане куртки несколько лоскутков замши и заткнул ими рану.

– Сейчас немного отлежусь и посмотрю, чем богат мой краснокожий брат. Кое-что полезное у него имеется.

Прошло не менее получаса, прежде чем он заставил себя подняться на ноги и, опираясь на приклад длинноствольного ружья, как на костыль, доковылял до мёртвого индейца. В его сумке Нарушитель отыскал снадобье в виде густой пасты, сделанной на основе медвежьего жира и смеси целебных трав. Понюхав мешочек с пастой, он кивнул:

– То самое…

Нарушитель рухнул рядом с дикарём и забрался под его бизонью шкуру, затем разорвал свою рубаху и принялся втирать снадобье в рану.

– Терпи, дружок, терпи. Человек – звание мученическое. Но сколько счастья выпадает порой на долю мучеников…

Он устало откинулся на спину и сразу провалился в тягучую дремоту.

Проснувшись, он первым делом ощупал себя.

– Я здесь, не отлип от плоти. Тогда всё в порядке. Буду жить.

Нарушитель медленно встал и, придерживая тяжёлую накидку, огляделся. Утренняя тишина наполняла прерию, мягко колыхалась на ветру пожухлая жёлтая трава, темнели косматые заросли полыни.

– Кажется, они где-то близко… Боюсь, не поспею к Мари…

Косолапя от боли, он пошёл к своей лошади.

– Если опоздаю к ней, то надо забрать хотя бы ребёнка… Нельзя, чтобы он погиб. Он нужен мне для создания нового коридора событий…

Нарушитель взобрался в седло, поморщился, заставил себя выпрямиться и несколько раз громко вздохнул, прокачивая воздух через лёгкие.

– Трудимся, мой друг, трудимся. Знаю, что в этот раз не самая удачная затея, но другой возможности в ближайшие дни просто не подвернётся. Я должен забрать у краснокожих Мари или её ребёнка…

Он ещё раз зачерпнул снадобье и втёр его в рану.

– Теперь в путь!

Ближе к вечеру Нарушитель остановил коня.

– Вот и они…

Перед ним из-за косогора появилось десять всадников, десять угрюмых воинов-Лакотов. Нарушитель поднял руку, и бизонья накидка сползла с него на конский круп.

– Хо! Белый человек! – воскликнул первый индеец, изумлённо глядя на незнакомца. – Что ему надо от нас? Не похоже, что он хочет драться. Он один, но не боится нас.

– Я один, – отозвался Нарушитель на их родном наречии.

– Ты ранен? – Они не удивились, что он знал их язык.

– Мне прострелили грудь. – Он указал рукой на кровавое пятно.

– Почти в сердце! И ты не умер! – удивился дикарь. – Хо! У тебя есть тайная сила!

– Братья, мне нужна белая женщина, которую вы нашли там. – Нарушитель-Джордж указал рукой в сторону, откуда двигались Лакоты. – Женщина со светлыми волосами и зелёными глазами.

– Откуда ты знаешь о ней? – почти хором спросили индейцы, не в силах скрыть охватившего их суеверного страха.

– Великий Дух послал меня за ней и за её ребёнком.

– Она умерла сегодня утром, – глядя исподлобья, сказал вожак. – Два дня назад мы убили её мужа, сегодня умерла она сама. Она была слабая, когда мы забрали её с собой, но мы не думали, что она не выживет… Ты хочешь знать, где мы оставили её тело?

– Нет. А ребёнок? Где её сын?

– Вот он. – Дикари указали на люльку, пристёгнутую к седлу одной из лошадей.

Нарушитель подъехал вплотную к младенцу, протянул руку и ладонью ощупал пространство вокруг малыша.

– Хорошо, – улыбнулся он.

Обернувшись к дикарям, он громко сказал:

– Я возьму его с собой.

Они молча закивали. Странный человек не вызывал в них энтузиазма. Лучше скорее расстаться с ним. Они предложили ему немного вяленого мяса и поскорее умчались.

– Вот мы и остались вдвоём, малыш, – устало проговорил Джордж-Нарушитель. – Теперь можно ехать домой. Я отвезу тебя к Люсьену Дюпону. Люсьен будет рад внуку… Что молчишь? Ты думаешь, я открою ему всю правду про тебя? Нет, малыш, он узнает только то, что ты – сын Мари. Он никогда не заподозрит, что в твоём теле живёт Крапчатый Ястреб, утащивший Мари в дебри леса. Даже если бы я рассказал ему, что ты – перевоплотившийся индеец, он бы не поверил. Люди не верят в такие вещи. Да и не нужно это.

Ребёнок что-то проворковал.

– Что? – прислушался Нарушитель. – Ты хочешь знать, что с тобой будет дальше? Ладно, дорога нам предстоит долгая, так что мне будет приятно поговорить о твоём будущем. Всё равно ты ничего не запомнишь. Слушай же… Тебя назовут Марселем Дюпоном, но больше ты будешь известен под кличкой Молчун. Когда тебе исполнится тридцать пять лет, ты повстречаешь девушку в племени Вороньих Людей.

Её имя – Лесное Лекарство…[22] Что ты говоришь? Да, красивое имя, мне оно тоже нравится. Лесное Лекарство – это Мари, Белый Дух. Только ты никогда не догадаешься об этом. Узор судьбы снова соединит вас, чтобы вы встретились в той самой общине Вороньих Людей, откуда твой отряд выкрал священный свёрток. Ты полюбишь Лесное Лекарство, но её отец не захочет отдать её. Знаешь, кто будет её отцом? Одиночка! Да, вы состряпали для себя интересную цепь воплощений.

Малыш опять что-то курлыкнул.

– Нет, – захохотал Джордж-Нарушитель, – отец не захочет отдать тебе Лесное Лекарство просто так. Он будет долго упрямиться и выставит тебе требование – ты должен будешь вернуть его людям священный свёрток из шкуры белой выдры! Этот свёрток не раз послужит поводом для раздоров, хотя из него давно уйдёт его сила, останется только легенда. Но ты же знаешь, как падок человеческий род до всяких сказок. Сила сказок так похожа на силу амулетов, их наполняет один и тот же дух…